Текст книги "Не рискуй (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Либо боялась, что Бадди ей изменит, либо знала, что он уже изменял, и волновалась, что он найдет ту, которая понравится ему больше, чем она. Избавится от нее, оставит в одиночку воспитывать двоих детей, и она проведет остаток своих дней в Мустанге, натыкаясь на Бадди и свою более молодую и красивую замену.

Мне это понравилось. Я осознавала, что, возможно, это делать меня стервой, но мне было плевать.

И зная все это, с первого взгляда на Сесилию и ее стервозное выражение лица, как будто она готовилась раздавить меня и с нетерпением ждала этого, я была готова к встрече с ней.

С другой стороны, именно здесь пригодился мой опыт бывшей танцовщицы из Вегаса. Даже если бы я не знала всей истории Сесилии, я бы все равно была готова.

– Слышала, ты вернулась, – заявила она, поравнявшись с моей тележкой, ее подруга странно избегала смотреть на меня.

– Да, – констатировала я очевидное.

С насмешкой, так и сочившейся завистью, она оглядела меня с головы до ног.

Затем ее взгляд вернулся ко мне.

– Симпатичные туфли, – протянула она, и я выставила ногу вперед, демонстрируя обувь.

– Спасибо, их мне купил бывший любовник. Я их обожаю, – весело ответила я.

– Грей не сможет покупать тебе обувь за восемьсот долларов, – заметила она, все еще усмехаясь.

Да, зависть. Она точно знала, сколько они стоят, и у нее не было ничего подобного, потому что Бадди мог быть вице-президентом банка, но он не был миллионером, как Лэш.

Я ухмыльнулась.

– Все в порядке. У меня таких пар сто. Полагаю, на какое-то время мне этого хватит.

По ее щекам пополз румянец, и я взглянула на ее подругу, которая все еще странно избегала моего взгляда.

Подозрительно.

Мое внимание вернулось к Сесилии, когда та скрестила руки на груди.

Я набрала два очка, и, тем не менее, она устраивалась поудобнее.

Дерьмо.

– Конечно, тебе никто не сказал, но ты должна знать, что в твое отсутствие Грей был занят. Очень занят.

Сука.

Я знала о чем она говорила, такого нельзя было пропустить.

Грей после меня встречался с женщинами.

Хреново, конечно, но я знала, что Грей не оставался слепо предан памяти обо мне, даже если считал, что я никогда не вернусь. Сесилия была права, никто не упоминал об этом, включая Грея. И я была этому рада, потому что не хотела знать. Он был мужчиной, настоящим мужчиной, и ни за что не стал бы хранить верность, оставаясь преданным своей руке, как я своему вибратору. Я сама приняла решение больше ни с кем не встречаться. У Грея были потребности, и я не знала, пытался ли он, утоляя их, открыть свое сердце и начать отношения с другой женщиной.

Я знала лишь то, что даже если бы он и пытался, у него ничего не получилось, поэтому, к моменту моего возвращения, он был свободен.

И это все, что мне нужно было знать.

– Как очаровательно, что за все те два раза нашего общения, ты дважды считала своим долгом сообщить мне о Грее и женщинах в его жизни. Учитывая, что и тогда, и сейчас, ты была с Бадди. Хочу сказать, очевидно, Грей все мне рассказал, и мне это нравится... очень. – С последним словом я подалась вперед, добавляя значимости и заслуженный акцент. – Мне ли не знать, насколько он хорош. Но ты – замужняя дама, и уделяешь столько внимания моему мужчине? Видимо, тебе это тоже очень нравилось, и до безумия не хватает. Что? Неужели Бадди не удовлетворяет тебя? Неужели ты уже больше семи лет тоскуешь по Грейсону Коди?

Румянец еще сильнее залил ее лицо, и ее подруга дернулась, что и стало мне ответом.

Бадди Шарп не удовлетворял ее, и вот уже более семи лет она тосковала по Грейсону Коди.

Она молчала, поэтому я приторно сладким голоском посочувствовала ей.

– Ох, дорогая, мне понятна твоя боль. Ты...

Я замолчала, когда мой взгляд переместился на ее подругу, которая по-прежнему не смотрела на меня.

И тут я поняла. Меня поразило, как громом.

Я поняла, что это Сесилия помогла Бадди разлучить нас с Греем, я не знала, как, но она либо помогла ему, либо была в курсе всего.

И она рассказала об этом своей подруге, женщине, которая жила в Мустанге. Женщине, которая знала, что все обрадовались нашему с Греем воссоединению. Женщине, которая испытывала неловкость от того, что ее подруга приложила руку к тому, чтобы разлучить нас. Женщине, которая, возможно, даже задается вопросом, почему она дружит с той, кто решился на столь презренный поступок. И хотя они с Сесилией дружили, она была достаточно порядочной, чтобы ей это не нравилось.

Мой взгляд вернулся к Сесилии, и я призвала на помощь все силы, чтобы не наброситься на эту суку и не отделать по полной программе в проходе молочного отдела «Плэкс».

Вместо этого, встретившись с ней взглядом, я закончила шепотом:

– Ты знаешь.

Ее подруга снова дернулась, на этот раз по-другому. Ее дискомфорт усилился, и от нее исходил страх.

И лицо Сесилии теперь переливалось всеми оттенками красного.

Да, сука приложила к этому руку.

– Не думаю, что ты понимаешь, – продолжила я тихо, – но, даже когда ты гордо виляла передо мной своей задницей, упиваясь своими сучьими выходками, я не была рохлей. А сейчас и подавно. Нас невозможно победить. Поэтому советую извлечь из этого урок и из того, что я сделала, чтобы сорвать планы твоего муженька тролля по уничтожению моего мужчины. Так бывает, когда на вашей стороне добро и правда, а не жадность и зависть. Поэтому советую поделиться этим со своим мужем, чтобы вы оба перестали тратить энергию на Грея и меня и вместо этого направили ее на убеждение себя, что его деньги и ваш громадный особняк компенсируют отсутствие симпатии и уважения со стороны ваших соседей.

– Ах, ты, сука, – прошипела она.

– Даже не представляешь, – ответила я и бросила сыр в тележку, а потом посмотрела на ее подругу. – Что касается тебя, осторожнее выбирай друзей. Иногда так можно вляпаться в чужое дерьмо, что уже не отмоешься.

Во время моей речи, она не смотрела на меня, но понимала, что я обращаюсь к ней. Потому что нервно сглотнула.

И на этом я закончила. Взявшись за ручку тележки и не попрощавшись, я покатила ее по проходу к мясному отделу. Мне нужно было найти остальное из списка покупок, отнести это в свою машину и вернуться домой, пока я не разнесла тут все к чертовой матери.

Расплатившись за покупки, я покатила тележку с продуктами, уложенными в большие сумки, которые я приобрела в «Хейсе», к своему «Лексусу», когда увидела, как те двое идут к внедорожнику. Я бы сделала это в любом случае, потому что это была я, но в тот момент я поступила так по иным причинам. Опустив верх «Лексуса», я надела свои сказочные очки и взвизгнула шинами на своем дорогом, броском кабриолете позади их внедорожника.

К счастью, у меня не возникло неконтролируемого желания развернуться и врезаться им в бампер. Моя машина была новой, мне ее купили и она мне нравилась, и, если бы грузовик Грея был пригоден для поездок, я бы подержалась некоторое время.

По дороге домой я кипела от злости, и была уже на подъездной дорожке, когда Грей, в обтягивающей футболке бордового цвета, одной из семи (да, семи, я их посчитала, все одинаково изношенные, будто он унаследовал их от своего отца или что-то в этом роде), потрепанной бейсболке, кожаных рабочих перчатках, вышел из конюшни.

И я обнаружила, что это мне нравилось в Грее. Не только то, что он мог выглядеть таким восхитительно горячим в потрепанной бейсболке, но и то, что, зная, что я направляюсь в магазин за продуктами и возвращаюсь, он всегда оказывался рядом, прекращая свои дела, чтобы занести покупки в дом. Я могла бы взять пару сумок, но зайдя с ними в дом, оставалась там, раскладывая продукты по местам, пока он ходил туда-обратно и таскал остальные.

Я объехала его грузовик (оказавшись, таким образом, ближе к задней двери на кухню) и припарковалась. Выйдя из машины, захлопнула дверцу и уперла руки в бока.

Грей остановился в двух футах от другой стороны машины и внимательно посмотрел на меня.

Затем пробормотал:

– Вот, черт.

– «Вот, черт» – правильно сказано! – огрызнулась я. – Угадай, с кем я столкнулась в магазине?

– С Усамой бен Ладеном?

Забавно, но мне было не до смеха.

– Нет, Грей, он мертв, – сказала я ему то, что он уже знал, затем подалась вперед и прошипела: – С Сесилией.

Он отодвинулся на дюйм назад, скрестив руки на груди.

– Куколка, ты ведь в курсе, что она живет здесь, и прекрасно знала, что рано или поздно это произойдет. Какого хрена?

И тогда и сейчас Грей был рациональным и логичным до предела и в основном очень добродушным. Если только дело не касалось Бадди Шарпа, моего брата (тогда) или его дядей (тогда и сейчас), его нелегко было вывести из себя.

Что порой было отстойно, и я обнаружила это в тот самый момент, когда мне хотелось пуститься в тираду, чтобы донести свою мысль и чтобы мне посочувствовали.

Поэтому я приступила к объяснениям.

– Она причастна к игре, устроенной Бадди, чтобы выдворить меня из Мустанга.

Так и есть. Мне было кому посочувствовать в моей тираде.

Проблема в том, что пребывая в раздражении я временно забыла, что когда Грей не был рациональным, логичным и добродушным, он злился, сильно.

– Повтори еще раз? – прошептал он, стоя напротив меня по другую сторону машины, но в его шепоте я услышала угрозу.

– Она причастна к игре, устроенной Бадди, чтобы выдворить меня из Мустанга, – повторила я с несколько меньшим запалом, наблюдая за ним и задаваясь вопросом, следовало ли мне держать язык за зубами.

– Она сама тебе сказала?

Я покачала головой, но произнесла:

– Я знаю.

– Откуда?

– Девушки такое знают.

– Думай, прежде чем заявлять нечто столь взрывоопасное, Айви, нужно больше, чем просто «девушки такое знают», – ответил Грей, и именно тогда я поняла, какую яму вырыла своим вспыльчивым характером.

Потому что не хотела поднимать эту тему, но теперь, начав говорить, у меня не оставалось другого выбора.

Глубоко вздохнув, я подошла к машине и, опершись на дверцу, сказала:

– Помнишь, как она подошла к нам на нашем первом свидании в Центре ветеранов?

– Айви, полагаю, ты в курсе, что я помню о тебе все, особенно, когда ты была со мной. Помимо поцелуя и того, как ты целый час нагибалась над бильярдным столом, это была лучшая часть свидания.

К сожалению, в воспоминаниях не прозвучало радости. Он подталкивал меня продолжить.

И все же, испытывал Грей нетерпение или нет, мне понравились его слова.

Но я ему этого не сказала.

– Ну, наш, э-м... разговор в проходе молочного отдела «Плэкс» шел в том же ключе.

– Что за... – начал Грей, явно теряя терпение. – В каком ключе?

Проклятье.

Вот и понеслось.

– Она подошла ко мне и, по сути, бросила в лицо, что в мое отсутствие ты был с другими женщинами.

В этот момент я узнала о Грее кое-что новое и о том, как с ним обращаться.

Потому что если до этого он был взбешен, насторожен и нетерпелив.

Теперь пришел в ярость.

Поэтому запоздало я поняла, что мне следует действовать осторожно, даже когда я вполне оправданно ударялась в тирады.

– Сука, – прошептал Грей.

– Грей, милый, не то чтобы я не знала.

– Гребаная... сука! – рявкнул Грей, на этот раз громко.

– Грей, – тихо сказала я, – все в порядке.

– Да, Айви, я знаю, бл*дь, знаю, – ответил он, махнув рукой в мою сторону. – Ты не дура и знаешь меня, ты знала о девушках до тебя. Я понимаю, что ты была в курсе, но это, бл*дь, не значит, – он наклонился, упер руки в бедра и прогремел, – что она должна была говорить тебе такое!

– Милый, – все еще шептала я.

– Я не хотел обсуждать с тобой на эту тему. Никогда. Я понимал, что ты знаешь, и мне не нужно исповедоваться, чтобы сбросить камень с души, а ты при этом почувствовала бы себя дерьмово. Я знал, что испытал, когда позвонил тебе в Вегас в двадцать минут восьмого, а ответил Лэш, и я осознал, что он с тобой в постели, не представляя кем он тогда был для тебя. Это прожгло меня насквозь, но я стоял на своей гребаной кухне и разговаривал по мобильному телефону. Эта сука швырнула это дерьмо тебе в лицо в гребаном, мать его, «Плэксе», и, зная, что она с радостью сделала так, чтобы ты почувствовала этот ожог, не находясь в безопасном месте, или, что это может столкнуть нас, я, бл*дь, зол, как черт.

– Я поняла, – сказала я успокаивающе.

Грей пристально посмотрел на меня, а затем выпалил:

– Гребаная сука.

– Грей, это не важно. Суть в том, что...

– Гребаная сука.

Я замолчала.

Грей глубоко вздохнул.

Я ждала.

Глубоко дыша, Грей продолжал пристально смотреть на меня, затем спросил:

– В машине есть, что может растаять?

– Мороженое, – тихо ответила я.

– Ладно, брось ключи. Давай разберемся с этим дерьмом.

Я бросила ему ключи; он схватил их и нажал на брелок, открывая багажник.

Я направилась на кухню. Он носил сумки, а я их разбирала. Я не остановилась, когда Грей принес последнюю партию, свалил ее на столешницу, и, прислонившись бедром к кухонному островку, скрестил руки на груди, посмотрел на меня и приказал:

– Ладно, теперь выкладывай.

Я продолжала раскладывать еду, одновременно рассказывая.

– У нее к тебе чувства.

– Да ну? – ответил Грей.

Ясно. Грей не дурак.

– Она несчастлива в браке с Бадди.

– И опять же... да ну?

Я закончила с продуктами, которые требовалось убрать в холодильник или морозильную камеру, и повернулась к Грею.

– Она была с подругой, и та ни разу на меня не взглянула. Как и в прошлый раз, Сесилия без колебаний набросилась на меня, желая очернить тебя и уничтожить меня. Тогда она встречалась с Бадди, сейчас – замужем за ним, и все же преследует нас обоих. Грей, ее подруга обо всем знает, и, находясь рядом со мной, особенно вместе с Сесилией, она испытывала неловкость. Я очень туманно намекнула на то, что Сесилия понимает мою боль из-за потери тебя, и их реакция сказала мне о многом. Будучи его женой, она либо знает, что сделал Бадди, и теперь я уверена, что это он, либо была замешана в его игре. Она хотела тебя тогда, хочет и сейчас, и она одна из тех женщин, кто, испытывая боль, не желает двигаться дальше. Она позволяет этому чувству отравлять себя до тех пор, пока не сможет его сдерживать, и оно не выплеснется наружу, накрыв все и вся.

– Как выглядела ее подруга? – немедленно спросил Грей.

– Что? – спросила я в ответ, сбитая с толку.

– Подруга Сесилии. Как она выглядела?

– Э-м... темные волосы, немного пухленькая, но ей идет. Ниже меня ростом. Глаз ее я не видела, поэтому не могу сказать, какого они цвета. Я бы предположила, что она ровесница Сесилии.

Лицо Грея зловеще потемнело, когда он произнес:

– Прис.

– Что?

– Прис. Присцилла. Близкая подруга Сесилии. Уже очень долгое время. Еще со школы. Она, Кортни и Сесилия – чирлидерши, дрянные девчонки. Тем не менее, без Кортни и Сесилии, Прис может быть милой. Двое других – прирожденные чистокровные сучки.

– И? – подтолкнула я, когда он не объяснил, почему делится этой информацией.

– И Прис с Кортни были теми, кто сказал всем, как видели, что ты уходила с Кейси.

Я закрыла глаза и оперлась о столешницу.

– Как я уже сказал, – продолжил Грей, и я открыла глаза, – я помнил о тебе все, включая то, что произошло после того, как я тебя потерял. Все это дерьмо. Помню, обдумывал слова тех двоих, кто случайно увидел, как ты украдкой сбегаешь глубокой ночью из города. Это случилось давно, но, может, ты помнишь, видела ли кого-нибудь, когда уходила с Кейси?

Я покачала головой.

– Прошли годы, но я помню, потому что Кейси был напуган, сказав, что за ним следят, поэтому смотрела по сторонам и делала это изо всех сил. Я чувствую слежку и вижу хвост. Должно быть, было три-четыре утра. Площадь была пустой, бар закрыт. Нас никто не видел.

– Значит, они выдумали все это дерьмо.

– По всей видимости.

– Определенно, – ответил Грей. – Ты бы почувствовала, жизнь научила тебя читать людей, ситуации, и, куколка, как и все остальное, у тебя это хорошо получается. Из того, что ты мне сказала, я понял, что Прис – порядочный человек с дерьмовыми друзьями, и она слабая. Это тянулось так долго, что она предпочла довольствоваться тем, что у нее есть, чем пробовать что-то изменить. И тому, что она не могла смотреть тебе в глаза, была причина, не только потому, что она знает, какой Бадди мудак, это известно всем. Но и потому, что была замешана в этом деле.

– Значит, она знает, что они сделали, – прошептала я.

– Вероятно. – Грей не стал шептать.

– Тогда, мы должны поговорить с ней. – Теперь я тоже не шептала.

Он покачал головой.

– Нет? – спросила я.

– Нет, дорогая. Во-первых, слабая она или нет, она поступила хреново. Дело не в том, что она дрянная девчонка. Она испортила людям жизнь, их счастье. Зная, что с нами делают, она не должна была участвовать, или в какой-то момент за прошедшие семь лет открыть гребаный рот и обмолвиться мне хоть словом. Мы знаем друг друга со средней школы. Признайся она во всем, даже зная, что я разозлюсь, мы, по крайней мере, уладили бы все. Так что, если я стану с ней говорить, то могу потерять самообладание, а она не стоит таких эмоций. Во-вторых, если с ней поговоришь ты, то уже ты можешь потерять самообладание, про эмоции я уже упомянул. В-третьих, выясни мы правду, на Бадди Шарпе это никак не скажется. Он и так никому не нравится. Все знают, что наше расставание – его рук дело, он просто будет нравиться им меньше, а ему на это насрать. А вот проникновение на чужую территорию, взлом и порча имущества и отравление лошадей подмочат ему репутацию. Сомневаюсь, что все это повлечет за собой большой тюремный срок, но это незаконно, и банк не будет держать вице-президента с заведенным на него уголовным делом. Вот куда мы должны направить свою энергию, а не на Прис.

Если, судя по огню в его глазах, не к спокойному, то Грей вернулся к рациональному и логичному состоянию.

– Люди – отстой, – заявила я, Грей секунду смотрел на меня, а затем ухмыльнулся.

И вот оно. Спокойствие. Вернулось молниеносно.

Таков Грей.

– Да, так и есть, – согласился он.

– Ну, я не сказала тебе хорошей новости, твоя твердая, как сталь, бывшая танцовщица из Вегаса на словах надрала ей зад.

Его ухмылка превратилась в улыбку.

– Жаль, что я не видел.

– Я была потрясающей, – похвасталась я.

Его улыбка перешла в смех, сквозь который он приказал:

– Айви, иди сюда.

Я подошла к нему, и он меня обнял, а я обняла его.

Затем он опустил голову и поймал мой взгляд.

– Знаешь, что? – спросил он.

– Грей, я много чего знаю, хотя ты собираешься сказать мне нечто другое.

Грей снова ухмыльнулся, затем его взгляд стал нежным («почти» исчезло примерно полторы недели назад, после того, как я оплакала потерю той бабушки Мириам, которую знала, и теперь он всегда сразу становился нежным).

Затем Грей тихо сказал:

– Отец был прав.

– В чем?

– Хорошее приходит к тем, кто ждет.

Я перестала дышать, и в то же время у меня защипало в носу.

– Грей, – прошептала я.

Грей был не в настроении возиться с моими рыданиями, что стало понятно по его следующим словам:

– Детка, у меня полно работы, так что скажи, что любишь меня.

– Я люблю тебя.

Он снова ухмыльнулся, опустил голову, коснулся моих губ поцелуем, не задевая при этом козырьком бейсболки, затем поднял голову, стиснул в объятиях, развернулся и вышел через заднюю дверь кухни, чтобы заняться делами мачо-ковбоя с ранчо.

Я вздохнула.

Затем вышла из кухни, чтобы заняться делами стильной подружки ковбоя с ранчо.

*****

Кстати, Грей никогда его не пробовал, но ему понравился голубой сыр поверх жареного стейка.

Видите? Я полностью справлялась со статусом подружки фермера.

Полностью.

Глава 31

Семь

Четыре дня спустя...

– Иди сюда, – прорычал Грей.

Вынув член изо рта, но обхватив его рукой и сразу же начав ласкать, я повернула голову, поцеловала внутреннюю сторону его бедра, прежде чем посмотреть на Грея и прошептать:

– Малыш, я не закончила.

– Ты закончила.

– Еще чуть-чуть.

– Если продолжишь, Айви, я кончу тебе в рот. Ты знаешь, я кончаю в тебя, и под этим я не имею в виду твой рот. А теперь иди сюда.

Это было правдой. И при его словах я вдруг захотела, чтобы он был во мне.

Поэтому поползла вверх по его телу.

В комнате было темно. Я понятия не имела, который сейчас час. Грей разбудил меня руками, затем подключил рот, после чего уже я подключила руки и рот. За исключением того раза с веерами и трусиками со стразами, мы никогда такого не делали. Я приспособилась к режиму сна Грея так же легко, как приспособилась к Мустангу. Пару дней и все.

Но если Грею не спалось, я не собиралась жаловаться, раз он собирался справляться с бессонницей таким способом.

Я переместилась по его телу, он сдвинул ноги так, чтобы они оказались между моими, и я оседлала его. Одна его рука обвилась вокруг моей талии, двигая меня вниз, другая погрузилась в мои волосы, он приподнял бедра, наши губы соединились, мой язык скользнул ему в рот, а его – в мой.

О, да.

Затем он перекатил нас, не размыкая губ и тел, его бедра начали двигаться, быстро, жестко, глубоко.

О, да.

Он был почти на краю и намеревался утянуть меня за собой. Мне нравилось, когда он становился таким, – управляемым, на грани потери контроля, – и мне нравилось, что это я делала его таким.

Затем откуда-то издалека в ночной тишине я услышала звук, похожий на выстрел из дробовика.

Голова Грея взлетела вверх, на полсекунды он замер, затем выскользнул из меня, перекатился и спрыгнул с кровати, рявкнув:

– Бл*дь.

– Что это было? – прошептала я, хотя и так знала. Грей рассказал мне о спрятанном в конюшне дробовике.

– Айви, звони в 911, – приказал Грей, натягивая джинсы.

– Что?

– Звони в 911, – повторил Грей, наклоняясь и хватая свою футболку. В темноте я увидела, как его голова повернулась ко мне, и он продолжил: – Быстро.

Я резко вышла из шокового оцепенения, перекатилась к его тумбочке и схватила телефон.

Грей натянул ботинки и выбежал за дверь.

– Черт, черт, черт, – зашептала я, в темноте набирая номер, затем спрыгнула с кровати и начала искать ночную рубашку и трусики.

– 911, что у вас случилось?

– Это Айви Лару. Я на ранчо Коди, недалеко от пятьдесят седьмой улицы к западу от Мустанга. К нам кто-то проник.

Отвечая на вопросы оператора, я зажала телефон между ухом и плечом, натянула трусики, а затем неловко нацепила через голову коротенькую красную атласную ночнушку, когда увидела это.

Странное свечение, мерцающее в открытом окне.

Глядя на него, я моргнула, и тут до меня дошло, что означают этот оттенок и мерцание. Бросившись к окну, я увидела, что конюшня в огне.

– О Боже! – воскликнула я, обрывая речь оператора, и устремляясь обратно через комнату к джинсам. – Сообщите в пожарную службу. У нас горит конюшня. Там двадцать лошадей! Быстрее!

Затем, даже не выключив телефон, я бросила его на кровать, натянула джинсы, застегнула их, но не стала возиться с пуговицей. Выбежав из комнаты, спустилась по лестнице, устремилась на кухню к задней двери, где натянула резиновые сапоги на голые ноги. Затем выскочила во двор.

Я без колебаний бросилась через лужайку к горящему строению, даже когда увидела, как Грей вывел двух лошадей, хлопнул одну по крупу, и обе поскакали к открытому загону.

Грей заметил меня и, на бегу обратно в конюшню, крикнул:

– В дом!

А потом исчез в горящем здании!

Грей там.

Как и наши лошади.

Я кормила этих лошадей, поила, некоторые даже тыкались носом мне в шею.

И мой любимый мужчина, которого у меня отняли семь лет назад, тоже был там.

И вновь я не колебалась.

Вбежала в конюшню.

Языки пламени лизали все вокруг, и если бы я дала им шанс, они бы меня напугали.

Так что я не дала им такого шанса.

Было жарко, жарче, чем когда-либо мне доводилось испытать. Дым был густым. И один лишь треск горящего дерева приводил в оцепенение. Жар мог сжечь меня, дым – задушить, и только мысль об этом могла парализовать.

Так что я не думала.

Грей больше не выводил лошадей, он просто открывал стойла, вбегал в них и кричал: «Хей-йа!»

Как только он увидел меня, прорычал:

– Айви, убирайся отсюда!

Проигнорировав его, я бросилась через сарай и сделала то, что делал он. Отперла закрытое стойло, и, к счастью, лошадь помчалась в безопасное место, не дожидаясь, пока я на нее крикну. Затем снова в следующее стойло и в следующее. Лошадь в четвертом стойле, одна из тех, что была беременной, выпучив глаза и бешено ими вращая, жалась к стене, в панике поднимаясь на дыбы и молотя воздух передними копытами. Я вспомнила, как Грей учил меня ни в коем случае не находится позади лошади, а из-за ее передних копыт я никак не могла подступится к ней спереди, поэтому осторожно приблизилась к ней сбоку, положила руку ей на ребра, подталкивая в направлении выхода, шлепнула по крупу и, как Грей крикнула: «Хей-йа!»

Потребовалось три шлепка, а потом она ускакала.

Я успела выпустить еще одну лошадь, прежде чем в мой мозг проникли ужасающий звук ломающегося дерева и испуганное ржание запертых лошадей, и до того, как я смогла найти Грея, он нашел меня. Крепко схватив за руку, он потащил меня к открытым дверям конюшни.

Не успели мы добраться до входа, как задняя стена рухнула, и я не смогла сдержать испуганного крика, услышав гулкий грохот и почувствовав силу воздушной волны и жара, отбросившие мои волосы вперед.

Но в той стороне нас уже не было. Мы находились в пятнадцати футах от входа, потом в десяти, потом в пяти, а потом выбежали наружу. Гораздо более прохладный летний воздух ударил меня, как пощечина, и я глотала его свежесть, пока Грей продолжал уводить нас прочь от конюшни.

Остановившись, он дернул меня за руку, и я взглянула в его испачканное сажей лицо.

– Нам нужно загнать лошадей в загон. Они напуганы. Будь осторожна. Не подходи к ним, пока не почувствуешь, что можно. Загоняй их внутрь издалека хлопками, криками, чем угодно, но если они напуганы, держись подальше. Поняла?

Я кивнула.

Он отпустил мою руку и исчез. Осмотревшись, я увидела кругом лошадей. Я направилась к одной, а Грей к другой. К той, на которой часто ездил, своему жеребцу, белому с большими коричневыми пятнами, по кличке Ансвер (прим.: в пер. с англ. Answer — ответ, решение). Я с удивлением наблюдала, как он без седла вскочил ему на спину, каким-то образом развернулся и помчался по окрестностям, загоняя лошадей.

Я вносила свою лепту, бегая вокруг и подгоняя их к нему.

Я закончила со своей частью работы, все лошади, бегавшие у дома, находились в загоне, а Грей галопом мчался к отбившейся паре, которая была дальше, когда я услышала сирены.

Но я не смотрела на сирены. Я смотрела на все еще горящую конюшню, языки пламени лизали воздух, взметаясь высоко. Еще одна стена рухнула.

Затем я перевела взгляд на загон и начала считать.

Десять лошадей.

Я оцепенело повернула голову и увидела, как Грей ведет к загону еще две.

С его конем и этими двумя, общее число составило тринадцать.

Тринадцать.

Тринадцать.

Апатично я повернулась обратно к конюшне.

Там умирали или уже были мертвы семь лошадей.

Семь.

Вой сирен приблизился, я услышала крики людей, приступивших к работе, среди всполохов красно-сине-белых огней служебных машин на фоне пляшущего пламени.

– Айви! – услышала я, как выкрикнули мое имя, но не могла перестать пялиться на горящую конюшню Грея, зная, какие лошади остались в дальних стойлах, стойлах Грея, и что у меня не было времени добраться до них. Я их кормила. Направляла в загоны. Даже ездила на двух из них.

Меня схватили за обе руки и оттащили на десять футов, но я не отрывала глаз от конюшни.

Затем, сквозь шок услышала:

– Айви, поговори со мной. Грей занят, а я должен знать, что произошло.

Я повернулась и увидела капитана Ленни.

Затем я рассказала все, что ему нужно было знать.

– Дробовик Грея выстрелил.

Лицо Ленни окаменело так, что, если бы я не впала в ступор от шока и печали, то испугалась бы.

Затем его взгляд переместился на пляшущие языки пламени.

*****

Спустя час и сорок пять минут...

– Лен, я знаю, что видел, – пророкотал Грей, и Ленни уставился на него, пока полицейские толпились рядом, а пожарные вдалеке поливали из шлангов тлеющие останки разрушенной конюшни, чтобы не дать искрам перекинуться на что-то еще, и осторожно разгребали завалы.

Я знала, что происходит, но смотрела только на Ленни и Грея.

Потому что на этот раз Грей кого-то видел.

И этим кем-то был племянник Ленни, Пит, со всех ног убегающий к своему пикапу.

– Ты видел, как он залез в конюшню? – тихо спросил Ленни.

– Я видел, как он выбежал на дорогу и запрыгнул в грузовик, – подтвердил Грей.

– Ты уверен, что это был Пит?

– Мы ходили с ним в начальную школу, Лен. Вместе учились в первом и четвертом классе, а в средней школе посещали, по-моему, дюжины две уроков. Я видел его в этом грузовике, по крайней мере, раз сто за те три года, что он у него есть. – Голос Грея звучал низко, хрипло и очень-очень раздраженно. – Ленни, увидь я Пита, я бы его узнал.

– Бл*дь, – прошептал Ленни.

– Он сжег мою конюшню и убил семь лошадей, – заявил Грей, его голос оставался тем же, но с каждым словом становился все яростнее. – Не помоги мне Айви, погибли бы двенадцать лошадей. И я повторю, моя женщина была там, помогала мне.

Грей сделал паузу, и на щеке Ленни дернулся мускул.

– Ты схватишь его за зад, – прошептал Грей. – И посадишь за решетку, Лен. Ты понимаешь, к чему я это говорю.

Ленни уставился на Грея, и он понимал, к чему вел Грей. Самым безопасным местом для Пита была тюрьма.

Ленни повернул голову к офицеру и кивнул.

Офицер помчался к патрульной машине.

Ленни, избегая наших с Греем взглядов, посмотрел на тлеющие развалины.

Затем прошептал:

– Господи, у парня дерьмо вместо мозгов. Так было всегда.

– Это не дерьмо вместо мозгов, – выдавил Грей, и Ленни вздрогнул. – В той конюшне со мной была Айви, и я потерял семь лошадей. Я и моя женщина живы, но половина гребаной постройки рухнула, пока мы в ней были. – Ленни оглянулся на Грея. – Лен, эта х*йня должна прекратиться. У тебя последний шанс остановить их. Не сделаешь этого, я приму меры.

– Грей, успокойся, – прошептал Ленни.

– На х*й спокойствие! – внезапно взорвался Грей, и я приблизилась к нему, также как и офицеры приблизились к Ленни. – Ты что, мать твою, не слышал меня? – орал Грей. – Половина е*аной конюшни рухнула вместе со мной и Айви внутри!

– Я слышу тебя, сынок, но позволь мне делать свою работу, – ответил Ленни.

– Да, делай свою работу, – парировал Грей. – У тебя есть последний гребаный шанс сделать свою гребаную работу.

Пока он говорил, на подъездной дороге забрезжил свет фар, и глаза всех устремились в ту сторону.

Несмотря на то, что у нас были датчики движения, я побежала в дом, включая все наружное освещение. Мы были на ранчо в глуши, но Коди не были глупцами. В глуши все равно могли таиться опасности, о чем свидетельствовала теперь уже догорающая конюшня. Снаружи дом, с прилегающей к нему территорией, ярко освещались множеством огней. Поэтому я увидела блестящий пикап с длинной кабиной, когда тот остановился рядом с нами и водитель заглушил двигатель.