Текст книги "Не рискуй (ЛП)"
Автор книги: Кристен Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
Должно быть, ему тоже понравилось то, что он увидел, потому что его пальцы глубже впились в мою плоть, и он сильнее притянул меня к себе, погружаясь все быстрее и глубже.
О Боже, о да. О Боже, о да.
Это было горячо.
– Грей, – выдохнула я, а затем кончила снова, сильнее, интенсивнее, подавляюще. Так сильно, что не почувствовала, как он отпустил мои колени, или как навалился на меня всем весом, или как уткнулся лицом мне в шею, пока я не начала спускаться на землю.
Я обвила его руками и ногами, а затем его бедра начали дергаться такими знакомыми движениями.
– Милый, отдайся мне, – прошептала я, он поднял голову, входя глубоко, и замирая, и я смотрела, как он отдавался мне.
Кончив, Грей снова уткнулся лицом мне в шею. Одна моя нога соскользнула вниз, обвиваясь вокруг его бедра, другая опустилась на кровать, но прижалась внутренней стороной бедра к его бедру. Я обводила контуры его спины, чувствуя кожу, мышцы, тепло и запоминая это, как запоминала его вес, член, все еще находящийся внутри меня, его запах.
Боже, как хорошо от него пахло. Я забыла об этом. От него пахло воздухом и мужчиной.
Он повернул голову и, приблизившись губами к моему уху, прошептал:
– Добро пожаловать обратно в Мустанг, куколка.
Я моргнула, глядя в потолок. Потом расхохоталась.
Он поднял голову, и его смеющиеся глаза уставились на меня, к счастью для меня, его губы тоже ухмылялись, так что мне досталась ямочка.
Я сдержала веселье и заметила:
– Надеюсь, ты не всех так приветствуешь в Мустанге, дорогой, а только меня.
Его улыбка слегка померкла, он опустил голову, касаясь моих губ поцелуем, прежде чем отстраниться и тихо сказать:
– Только тебя, Айви.
Только меня. Весь он был только для меня.
Я вздохнула.
Потом улыбнулась.
Взгляд Грея поймал мою улыбку, он посмотрел на меня и мягко приказал:
– Скажи, что любишь меня, Айви.
Я расслабилась под ним и прошептала:
– Я люблю тебя, Грей.
– Добро пожаловать домой, куколка.
Подняв руку, я обхватить его челюсть, и мои губы прошептали:
– Спасибо, малыш.
Его взгляд затуманился, прежде чем он снова подарил мне ямочку.
*****
Шесть часов спустя...
Освежив макияж, побрызгавшись духами, пробежав пальцами по волосам и снова облачившись в приталенный, сказочный черный сарафан с завязками на шее и черные босоножки на шпильках, я, держась за руку Грея, спускалась с крыльца.
И старалась не задыхаться.
Потому что сегодня была пятница.
А поскольку была пятница, мы направлялись к его грузовику, чтобы поехать в город на стейки Центра ветеранов.
Я не была к этому готова.
Совершенно.
– Может, мне стоит переодеться, – предложила я, когда Грей вел нас вниз по ступенькам крыльца.
– Дорогая, ты прекрасно выглядишь, – ответил Грей, сжимая мою руку, по пути к грузовику.
Проржавевшая развалина все приближалась по мере того, как мое беспокойство росло все больше и больше.
– Мне нужно распаковать кучу вещей. Вероятно, стоит начать с этого, – попыталась я.
– Айви, ты не работаешь. У тебя достаточно времени, чтобы распаковать вещи, – заметил Грей, провожая меня к пассажирской стороне грузовика.
Ладно, черт.
Ладно, черт.
Я не хотела встречаться с жителями Мустанга лицом к лицу, не сейчас. Они знали, что я танцую в бурлеск-шоу. Знали, что я спала с крутым парнем, и они никогда не узнают, что он гей. Эти люди ходили в церковь. Их жизнь крутилась вокруг маленького городка. Они не были повидавшими виды, закаленными жителями Вегаса.
Они бы подумали обо мне невесть что.
Они уже обо мне так думали.
Я это знала.
Мне бы удалось справиться с этим, если бы у меня было время подготовиться. Но целый день занимаясь сексом с Греем, прервавшись, только, чтобы перекусить сэндвичами с индейкой и сыром, и пошептаться, пока лежали голыми в постели, переплетясь ногами, держась за руки и касаясь губами в легких поцелуях, не подготовили меня к обеду в Центре ветеранов, где соберется почти весь Мустанг.
Дерьмо.
Грей остановил меня у пассажирской дверцы грузовика, открыл ее, и она громко заскрипела. Мои мысли о том, что все в Мустанге осуждают меня, улетучились, и я взглянула на дверцу.
Мои губы медленно расплылись в улыбке.
– Залезай, милая, – пробормотал Грей, и я посмотрела на него.
– Грузовик тот же? – тихо спросила я, и он сосредоточился на мне.
Затем ухмыльнулся.
Боже, эта ухмылка. Столько всего происходило, но от одной этой ухмылки на душе становилось легко.
– Он на ходу, так что, да, – ответил Грей.
– Сколько тебе приходится над ним работать, чтобы он был на ходу?
– Куколка, он американского производства, так что не так уж и много.
Он лгал. Эта консервная банка ездила на одних лишь молитвах.
Не важно.
– Грей, ему лет двадцать.
– Ему пятнадцать, Айви.
Я почувствовала, как мои брови сошлись на переносице, и спросила:
– Пятнадцать?
Его губы дрогнули, и он ответил:
– Да.
– Выглядит старше, – пробормотала я.
– Залезай, Айви.
– Намного старше.
– Айви, залезай.
– Намного, намного старше.
Грей расхохотался, обнял меня за талию, притянул к себе и поцеловал, крепко и с закрытыми губами.
Затем поднял голову и приказал:
– Залезай... Айви.
– Ладно, ладно, – пробормотала я, повернулась и забралась внутрь.
С громким скрипом Грей захлопнул дверцу.
Я снова улыбнулась.
Затем осмотрела салон.
Обертки от шоколадных батончиков. Обертки от жевательной резинки. Пакеты из-под чипсов. Квитанции. Пустые банки из-под содовой. Открытая пепельница наполнена до краев мелочью, которая вываливалась из нее, следовательно, тоже была на полу.
Дверца Грея громко скрипнула, он уселся на место, затем с тем же громким скрипом захлопнул ее.
Он завел старушку, дал задний ход, и мы уже ехали по переулку, когда я спросила: – Ты прибирался в старушке с тех пор, как я уехала?
– В старушке?
– В твоем грузовике.
– Ясно, – пробормотал он, я посмотрела на его профиль, увидев, что Грей ухмыляется. Затем он ответил: – Возможно.
– Судя по увиденному, не уверена, что ты говоришь правду.
Грей взглянул на меня, затем снова на лобовое стекло и ответил:
– Айви, я парень. Это грузовик. При чем не новый. Даже не пятилетней давности. Этому грузовику пятнадцать лет. Я в принципе не прибираюсь и, определенно, не делаю этого в пятнадцатилетнем грузовике.
– Грей, теперь в твоем грузовике часто будет ездить классная, хотя и бывшая танцовщица, – напомнила я.
– Хорошо, тогда ты можешь здесь прибраться, – ответил Грей, и я хихикнула.
Когда Грей свернул на дорогу к Мустангу, я взглянула в лобовое стекло.
– Итак, если ты не прибираешься, значит, после отъезда миссис Коди Мейси все равно приходит убирать твой дом?
– Да, каждые две недели.
– Это странно, Грей, – тихо заметила я.
– Почему?
– Ну, ты взрослый мужчина, и у тебя есть руки и ноги, все пальцы на месте. Не говоря уже о том, что твои дяди – придурки, а она замужем за одним из них.
– Да. Но они не приходят и не убирают мой дом. Мэйси не относится к придуркам. А также знает, что два года назад я посадил кучу деревьев, завел еще больше лошадей и у меня чертовски много проблем. Так что я был занят, и одна из проблем, которой мне не нужно заниматься, – это уборка дома. Круто, что она это делает, и я ей благодарен. Хотя... – Я повернула голову, увидев, что он сделал то же самое, с ухмылкой взглянув на меня, прежде чем повернуться к дороге. – Она больше не оставляет цветов.
– Ну, хоть это радует, – пробормотала я, и Грей усмехнулся.
– Кстати, – заметила я после того, как его смешок стих, – ты оставляешь пепельницу с мелочью открытой, тем самым практически умоляя кого-нибудь взломать эту развалину.
– Если им хочется поднапрячься ради четырех с лишним доллара мелочи, ради Бога.
Вот и все.
Мы замолчали, пока старушка везла нас к Мустангу.
Дерьмо.
Как будто почувствовав, что мои тревожные мысли вернулись, Грей тихо сказал:
– Детка, никто не думает о тебе плохо.
Ну, конечно.
– Грей, откуда тебе знать? Если бы они думали, то вряд ли бы тебе сказали, но я это почувствую.
– Они знают, что нас разлучили, и знают, что ты сделала ради меня, ради бабули, никто не думает о тебе плохо.
Посмотрим.
Но я не ответила.
Когда я этого не сделала, Грей приказал:
– Айви, дай мне руку.
Посмотрев на него, я увидела, что он протянул мне руку ладонью вверх. Я вложила в нее свою руку, и его пальцы крепко сжались.
Затем он прошептал:
– Никто не думает о тебе плохо. Если бы думали, считаешь, я бы посадил тебя в грузовик и повез в город?
Его слова звучали логично.
– Нет, – тихо ответила я.
– Тогда расслабься.
Я перевела дыхание, затем сказала:
– Хорошо.
Его пальцы снова сжались, и он повторил за мной:
– Хорошо.
Мы ехали в город, Грей держал меня за руку, уложив их на перекладину между сидениями, а я пыталась успокоиться. Грей, которого я знала семь лет назад, никогда бы не заставил меня пережить нечто неприятное. И, насколько я могла судить, сейчас Грей остался тем же.
Он припарковался, мы, скрипнув дверцами, вышли, и Грей направился к моей стороне. Обняв меня за плечи, он указал на парадные двери Центра ветеранов. Я обняла его за талию и, позволив его телу окутать меня, шагнула вперед, тесно прижимаясь к Грею.
За этими дверями находились хорошие люди, которые, тем не менее, могли осуждать меня.
Но у меня был Грей.
Со мной все будет в порядке.
Грей толкнул двери, ведя меня за собой.
Семь лет тоже никак не изменили это место. За длинными столами со скамейками сидело полно народу. В просторном помещении раздавался гул голосов. А в воздухе витал запах жарящихся стейков.
Мы сделали два шага внутрь, я в своем дорогом сарафане и туфлях, Грей в джинсах и футболке.
И взгляды обратились к нам.
Мне следовало переодеться. Я слишком разоделась.
К нам обратилось еще больше взглядов.
Мне, определенно, следовало переодеться.
Еще больше взглядов, и разговоры начали стихать.
Пока Грей вел меня по проходу между столами, никто его не приветствовал, и до меня дошло, что, вероятно, я не смогу этого сделать.
Мы подошли к столу, где уже сидели трое и напротив друг друга оставались свободные места, и Грей остановил меня, но к этому моменту вокруг воцарилась тишина, и я знала, что все взгляды устремлены на меня.
У меня не было яркого макияжа, страз или света прожектора, за которыми можно было бы спрятаться.
Нет, я не могла этого сделать.
Рука Грея на моих плечах напряглась, я начала вскидывать голову, прижимаясь к нему, чтобы прошептать, что хочу уйти, когда это произошло.
Кто-то захлопал.
Я повернула голову в том направлении и увидела идущего к нам по проходу Сонни, он хлопал, звук громко раздавался в тишине пространства, и его лицо было напряжено.
Какого черта?
Кто-то еще начал хлопать, и я резко повернула голову в ту сторону, увидев, что это Дэнни, мужчина Джейни, и когда наши глаза встретились, он поднялся на ноги.
Кто-то еще начал хлопать, я снова повернулись, увидев, как Барри и Джин поднимаются со своих мест, их взгляды устремлены на меня, лица расплывались в улыбках. Потом кто-то еще начал хлопать. Потом еще. И еще. Затем внезапно все вокруг нас поднялись на ноги, хлопали, улюлюкали, кричали, и кто-то завопил:
– Молодец, Айви!
Какого черта?
Внезапно я больше не была в объятиях Грея, меня заключили в крепкие тиски, вокруг сомкнулись железные обручи, и мужской голос прошептал мне на ухо:
– Спасла Мирри, спасла Грея, спасла Мустанг. Добро пожаловать домой, Айви.
Я откинула голову и увидела, что меня схватил Сонни.
Он крепко сжимал меня, а я смотрела в его все еще напряженные глаза, и он снова произнес:
– Добро пожаловать домой.
И вот тогда, я, крутая, твердая, как сталь, бывшая танцовщица из Вегаса, Айви Лару, разрыдалась.
У всех на глазах.
Ладно, доказательства наводили на мысль, что, возможно, Грей, Лэш и Брут были правы. Не такая уж я и твердая. Я, судя по всему, больше мягкотелая.
Дерьмо.
Железные оковы исчезли, но я оказаласть в объятиях Грея, пока все продолжали аплодировать.
Мне.
Я уткнулась лицом ему в грудь и не переставала плакать.
Грей наклонился, его губы оказались у моего уха, где он пробормотал:
– Я же говорил тебе, что ни хрена они не думают о тебе плохо. Или, по крайней мере, не так уж плохо.
– Заткнись! – огрызнулась я, но мои слова заглушила ткань футболки, так как я вцепилась в нее, а затем мое тело дернулось со всхлипом.
– Угомонитесь! Тише! Если не умолкните, я не смогу услышать их заказы и накормить Айви, – услышала я крик Сонни.
Меня передвинули и Грей спросил:
– Можешь пересесть? Я хочу, чтобы моя девушка сидела рядом со мной.
– Без проблем, Грей, – ответил кто-то, когда аплодисменты начали стихать, а затем Грей обратился ко мне:
– Куколка, не хочешь оторвать свое личико от моей груди, чтобы мы могли сесть и поужинать?
– Не очень, – сказала я ему в грудь.
– Милая...
– У меня такое чувство, что я испортила макияж.
– Во-первых, здесь есть туалетная комната. Во-вторых, не думаю, что ты понимаешь, что этим людям плевать на твой макияж. Ты – Айви, ты спасла мою задницу, спасла мою землю, нас разлучили, а теперь мы снова вместе, и, в конце концов, ты им нравишься.
Правда по всем пунктам. Овации стоя было трудно отрицать.
Я просунула руки между нами и утерла щеки, надеясь, что не сделаю еще хуже.
Затем откинула голову назад и посмотрела на Грея.
– Ну как? – спросила я.
– Туалетная комната впереди, справа от тебя, – ответил он.
Здорово. Он ответил, едва посмотрев.
Грей ухмыльнулся и наклонился, касаясь моих губ поцелуем.
Ему не следовало этого делать. Ему, правда-правда, не следовало этого делать.
Потому что, когда он это сделал, все вокруг снова сошли с ума.
Супер.
Он поднял голову, уже не ухмыляясь, а широко улыбаясь. Я закатила глаза, провела рукой по щекам и отстранилась от него.
Грей отпустил меня.
Я направилась в туалет, неуклюже махая людям, которые хлопали и кричали мне вслед.
Попав внутрь, я попыталась исправить урон.
И как только я это сделала, посмотрела в зеркало и увидела, что Грей, Лэш и Фредди были правы.
В моих глазах не было ни суровости, как не было жестких складок вокруг рта.
Я просто выглядела счастливой.
– Добро пожаловать обратно в Мустанг, Айви, – прошептала я отражению.
Затем ухмыльнулась.
Потом отправилась ужинать фантастическим стейком.
*****
Спустя полтора часа…
Обнявшись, мы с Греем шли по тротуару к «Рамблеру».
В трех футах от двери я остановился как вкопанная, и Грею ничего не оставалось, как остановиться вместе со мной.
Я посмотрела на него снизу вверх.
– Ладно, я справилась в Центре ветеранов, но не здесь.
Грей повернулся ко мне и обнял другой рукой.
– Дорогая, Джейни не может отойти от бара, а ей хочется тебя увидеть. Она чувствует себя дерьмово из-за того, что наговорила тебе. Ты должна позволить ей все исправить.
Я покачала головой.
– Дело не в этом.
Его глаза встретились с моими.
– Тогда в чем же?
Я сжала губы, затем посмотрела на дверь «Рамблера», прежде чем снова перевести взгляд на Грея.
– Там я была счастлива, – прошептала я.
Он закрыл глаза.
Я глубоко вдохнула.
Грей открыл глаза, и его руки на мне сжались.
– Айви...
– И не только поэтому, но... Центр ветеранов, а теперь еще и «Рамблер». Это наше первое свидание, Грей.
– Я знаю, Айви, – мгновенно согласился он. Так мгновенно, что я моргнула.
Вот почему мы здесь. Почему он настоял, чтобы мы пошли в Центр. Почему сейчас стоим у «Рамблера».
Он вновь устраивал наше первое свидание.
О боже.
Как мило!
– Грей, – прошептала я, снова чувствуя себя ошеломленной, на этот раз в хорошем смысле, и он ухмыльнулся.
– Без шуток, куколка, я мог бы начать наше первое свидание с тобой голой в моей постели и оставаться там не час и не два. Я мог бы устроить тебе свидание, зная, что ты закончишь его в моей постели. То свидание было лучшим, что у меня когда-либо было, но, должен признаться, это намного лучше.
Я уставилась на него. Потом расхохоталась.
Он снова стиснул меня в объятиях, и когда я успокоилась, то увидела, что он улыбается мне.
Затем он ласково сказал:
– Пойдем, Джейни ждет.
Я кивнула, он убрал от меня одну руку и развернул к бару.
Когда мы вошли, я напряглась. Аплодисменты были потрясающими, и мне они понравились, понравилась причина, по которой ими меня наградили, но повторения я бы не хотела.
Совершенно.
Барри и Джин переместились со скамеек Центра ветеранов на свои места у Джейни. Пег, как обычно, сидела в баре. Была пятница, так что народу было не много, но и не мало. А Джейни стояла за стойкой бара.
Да, время отнеслось к ней благосклонно. Спустя семь лет, она все еще выглядела великолепно.
Я увидела, как ее губы шевельнулись, произнося мое имя, но не услышала его. Затем она подошла к ближнему концу бара.
Грей повел нас к ней, когда Пег крикнула:
– Привет, Айви! – Будто в последний раз мы виделись вчера.
Я улыбнулась Пег.
– Привет, Пег.
Она полупьяно улыбнулась в ответ. Было еще рано. Она не напилась. Пока.
Боже, Пег.
Что же, по крайней мере, она не умерла от цирроза печени.
Я снова повернулась и увидела, что Джейни вышла из-за барной стойки и, неуверенно улыбаясь, идет ко мне.
– Привет, Джейни, – поздоровалась я, и ее улыбка стала шире, прежде чем дрогнуть.
Боже, я надеялась, что она не заплачет. На мне почти не осталось косметики. Если бы она заплакала, я бы тоже заплакала, и еще один срыв, смоет остатки.
Она подошла ближе и обняла меня.
Я ответила тем же.
Я никогда ее не обнимала, и теперь у меня было доказательство того, что ее грудь не была фальшивой.
– Привет, Айви, – прошептала она.
Я сжала ее еще крепче.
Как и она.
Никто из нас не шевелился.
Она сильнее стиснула меня в объятиях, повернула голову и прошептала мне на ухо:
– Много лет назад я повесила трубку, когда ты пыталась найти Грея. А месяц назад я сказала, кое-что...
– Не надо, – оборвала я ее и, откинув голову назад, не разрывая объятий, нашла ее взгляд. Она тоже откинула голову назад. – Все закончилось. Я все понимаю. Ты тоже. Не надо. – Я ухмыльнулась. – Все осталось в прошлом. Мы двигаемся дальше. Теперь я дома.
Она внимательно изучала мое лицо, затем взглянула на Грея и вновь вернулась ко мне. Ухмыльнулась и спросила:
– Нужна работа?
Я рассмеялась.
Она улыбнулась шире, но заявила:
– Без шуток, тебе нужна работа?
Я перестала смеяться и уставилась на нее.
Она не шутила.
Ух ты.
Смогу ли я вернуться на работу в «Рамблер» после того, как многие годы каждый вечер наряжалась в платья, украшения и туфли за тысячи долларов в клубе Лэша?
Я не знала.
– Можно пару недель, чтобы освоиться и поразмыслить об этом?
– Можно, но работы может больше не быть, потому что, серьезно, мне нужна помощь. Но ты думай, и даже если место здесь будет занято, я уверена, ты найдешь работу по душе. Похоже, именно так ты в Мустанге и оказалась.
– Было дело, – пробормотала я, и она снова улыбнулась.
– Джейни, два пива, – приказал Грей, подходя, чтобы увести меня. Прижав меня к себе и обняв, он продолжил: – Мы с Айви поиграем в бильярд.
– Сейчас принесу, Грей, – пробормотала она, улыбнулась мне, я улыбнулась в ответ, и Грей повел меня к бильярдным столам.
Он принес шары, в то время как я принесла кии.
Странное чувство, хорошее и грустное.
Я решила сосредоточиться на «странном» и «хорошем».
Грей установил шары. Я передала ему кий. Джейни принесла нам пиво.
– Бросим жребий, кто будет разбивать? – спросила я.
– Какой в этом смысл? – спросил он в ответ.
Я ухмыльнулась и подошла к столу, наклонилась и коснулась кием шара.
– Полегче со мной, куколка, – позвал Грей, и я только подняла на него глаза.
– Ни за что.
Он улыбнулся.
Я посмотрела на стол и ударила.
Шары разлетелись, два закатились в лузы.
Я не потеряла хватку.
Приятно знать.
*****
Семь часов спустя...
Я проснулась, прижавшись к изгибу тела Грея, его рука обнимала меня.
Я не знала, который был час. Просто знала, что после того, как Грей отвез меня домой, мы занялись сексом, и после этого он прижался ко мне, заснув намного раньше того времени, в какое я привыкла ложиться спать. Почти каждый вечер мы с Лэшем ложились на его простыни цвета слоновой кости только в два или три часа ночи.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы заснуть, но теперь я проснулась с таким чувством, будто могла встретить новый день.
Потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к этому.
Но теперь у меня появилась идея, и, лежа без сна, я решила ее воплотить.
Я осторожно выскользнула из-под руки Грея, но он стиснул меня крепче и вернул обратно.
– Куда ты? – сонно прорычал он.
О да, мне это понравилось. Рычание и то, что он не хотел меня отпускать.
Понравилось и то, и другое.
Сильно.
– В туалет, – соврала я. – Сейчас вернусь. – Это не было ложью.
Он отпустил меня.
Я выскользнула из кровати.
Затем прошла через дом. Шторы были повсюду раздвинуты, лунный свет освещал мой путь. Вокруг не было никого, кто мог бы заглянуть в окна, так что задергивать шторы не было необходимости.
По какой-то странной причине мне это тоже понравилось.
Я поспешила по коридору к гостевой спальне и нашла свои коробки. Отыскала нужную. Так тихо, как только могла, открыла ее. Порылась в ней, пока не обнаружила то, что искала.
Затем сделала, что нужно, и вернулась в комнату Грея.
Простыни прикрывали его по пояс, он все еще лежал на боку, повернувшись ко мне обнаженной спиной.
Уперевшись коленом в кровать, я провела кончиками красного веера по его спине.
Он тут же перекатился на спину, и так же быстро, я раскрыла веер, прикрывая грудь, и перекинула ногу через него, оседлав его бедра и усевшись сверху в одних шокирующих розовых трусиках со стразами.
– Иисусе, – пробормотал он уже охрипшим голосом.
Я ухмыльнулась, но про себя.
– Хочешь включим свет и ты получишь полную картину? – тихо спросила я.
– Дорогуша, единственный человек в этой комнате, который будет двигаться следующие полчаса, – это ты. Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься включить свет и спрятаться от меня.
Я могла бы это сделать, совершенно точно. Я мастерски управлялась с веером. Прошли годы с тех пор, как я танцевала, но такие вещи не забываются.
– Полчаса? – уточнила я.
– Да.
– Грей, мои танцы длились пять минут.
– Приватные длятся дольше.
У него на все был ответ.
Он также не закончил.
– И через пять минут ты избавишься от перьев.
В этот раз я улыбнулась по-настоящему.
Затем сдвинулась и включила свет.
Грей тоже пошевелился, обхватывая пальцами мою задницу в трусиках со стразами.
Я наклонилась к нему, широко раскинула веер между нами и прошептала:
– Малыш, к звезде прикасаться не разрешается.
Его пальцы впились в мою плоть, он резко поднялся, садясь. Я отодвинулась вместе с ним, продолжая держать веер между нами.
Но я хорошо рассмотрела его лицо и почувствовала приятную дрожь.
Его руки двинулись вверх по моей спине, и он ответил:
– К черту все.
– Помнится, ты сказал, что я единственная, кто будет двигаться, – напомнила я.
– Я передумал, – пробормотал он, одной рукой все еще скользя вверх по моей спине, другую опустив вниз, чтобы пробраться мне в трусики.
О, да.
– Дорогой, я не могу двигать веером, недостаточно места, – заметила я.
Рука, направлявшаяся вверх, исчезла, затем исчез веер, когда он отдернул его от наших тел.
– Грей! – рявкнул я, но это вышло хрипло.
Он переместился, и я оказалась на спине на веере, расстеленном подо мной на кровати Грея, а Грей оказался на мне.
– Ты же понимаешь, что портишь мне выступление, – сообщила я.
– И почему я тебе не верю? – спросил он, но не стал дожидаться ответа.
Он меня поцеловал.
Потом сделал со мной кое-что еще. Потом я кое-что сделала с ним. Потом мы кое-что сделали вместе.
Кстати, Грей завелся не из-за вееров.
А из-за трусиков.
Важная информация, которую нужно помнить.
Час спустя, веера и трусики лежали на полу, я снова прижималась к Грею, и у меня не возникло даже малейшей проблемы с тем, чтобы заснуть.
Глава 29
Зеленые просторы
Три дня спустя...
– Грей...
– Айви.
– Грей!
– Айви.
Наша первая ссора. Первая ссора за все время.
Я пробыла в Мустанге три дня, жила с Греем, и мы ссорились.
Отстойно, в основном потому, что гордый и упрямый Грей не хотел меня слушать.
*****
За последние три дня я многое узнала о Грее, главным образом то, на что не обращала особого внимания те два с половиной месяца, пока была с ним до этого. Меня так поглотило начало новой жизни, что я не обращала никакого внимания на жизнь самого Грея.
Существовала причина тому, что он начинал свой день в шесть тридцать. На самом деле он вставал в пять тридцать, что было сущим адом и чистым безумием. Но он так привык к тому, что «спать» (что он делал в воскресенье) – значит вытащить нас (да, именно нас) из постели в семь утра, после занятий любовью.
И причина, по которой Грей начинал свой день так рано, заключалась в том, что, по-видимому, быть мачо-ковбоем на ранчо с огромным количеством земли, лошадей и персиковых деревьев, – означало много работать.
Лошадей, к примеру, нужно было кормить, поить и дрессировать, а стойла чистить. Работы хватало, даже слишком, с теми двенадцатью лошадьми, что у него были семь лет назад. Но в попытке покрыть взятый кредит, чтобы оплатить пребывание бабушки Мириам в шикарном доме престарелых, Грей за три последних года приобрел еще больше лошадей.
Теперь их у него было двадцать.
Это много лошадей.
В основном они просто стояли и моргали, но, чтобы выжить, им требовались вода и корм, и сами они прокормить себя не могли, и никто не заслуживал того, чтобы находиться в заполненной экскрементами конюшне, поэтому там также приходилось много работать.
И на земле тоже.
Персиковые деревья не просто так приносили плоды, которые собирали в сезон персиков, и большое старое ранчо не могло просто так выглядеть красиво. Все это требовало технического обслуживания.
Траву нужно было стричь, и речь шла не просто об участке газона вокруг дома, сюда относилась территория у дороги, ведущей к дому (и она была длинной); участок у дороги на Мустанг (тоже длинной); участок вокруг персиковых деревьев и хозяйственных построек (очень большие участки); и, конечно, участок вокруг дома.
Кроме того, нужно было присматривать за ограждениями, поддерживая их в хорошем состоянии, так как Джеб Шарп держал домашний скот, и, хотя на его земле тоже стояли ограждения, Грей сказал мне: «Дерьмо случается, и оно случалось». Грей не хотел, чтобы скот Джеба вторгся на его землю, поэтому оба приглядывали за своими оградами. Не говоря уже о том, что Грей часто объезжал территорию, чтобы убедиться в отсутствии браконьеров или незаконных построек, осматривал персиковые деревья, чтобы быть уверенным, что они растут, как должно, а также дрессировал лошадей.
К тому же, хозяйственные постройки, а также тракторы и косилки, тоже необходимо было содержать в хорошем состоянии.
Потом приходилось ездить в город, покупать и привозить корм и сено для лошадей, всякую всячину для деревьев и тому подобные прибамбасы.
Кое-что из этого он рассказал мне, кое-что я узнала сама, пока наблюдала за ним в действии. Хотя работы было много, нельзя сказать, что вид Грея в потрепанной бейсболке и футболке с пятнами пота на спине, державшего загорелыми, блестящими на солнце руками поводья лошади или руль огромного трактора с штуковиной, которая подстригала траву, не был захватывающим.
Был.
Очень даже.
Также как и много лет назад, я знала, что никогда не привыкну к его красоте, я знала и теперь, что никогда не устану смотреть, как Грей ухаживает за своей землей.
Никогда.
Тем не менее, работы было явно много.
Так много, что Грей трудился часть субботы, но отдыхал в воскресенье, а затем работал весь день в понедельник с шести тридцати до пяти.
От и до (за исключением перерыва на обед).
Десять часов.
Боже.
Еще до того, как я узнала обо всем, в субботу утром мы поговорили, и я затронула тему того, что я была безработной и могла бы помочь. К сожалению, мои чемоданы и коробки были набиты дизайнерской одеждой и туфлями на высоких каблуках, а Лабутены не подходили для уборки лошадиного стойла. Или подходили, если ты дура. Поэтому в субботу помочь я ничем не могла, так как у меня не было соответствующей одежды. Хотя Грей научил меня, как кормить и поить лошадей, что не очень утомительно, за исключением того, что нужно было помнить, где, какая лошадь, так как у него было восемь беременных кобыл, и они нуждались в другой пище.
Но эту работу все равно невозможно выполнить на высоких каблуках.
Поэтому в субботу днем мы отправились в городской универмаг «Хэйс», чтобы я могла приобрести практичную одежду для работы на ранчо. Затем мы поехали в большое, несколько пугающее и шаткое железное строение на окраине Мустанга, чтобы Грей запасся кормом для лошадей.
И вот, в понедельник утром, облачившись в новые шмотки, я храбро проследовала за Греем в конюшню, вычистила одно стойло и решила, что это, определенно, не для меня. Настоящие «Зеленые просторы» (прим.: «Зеленые просторы» – американский комедийный телевизионный сериал, рассказывающий историю успешного адвоката из Нью-Йорка Оливера Венделла Дугласа (Эдди Аьберт), который, следуя своей давней мечте – стать фермером, покупает участок земли на среднем западе, чтобы там жить и работать. Его жена Лиза (Эва Габор), светская львица, обожает Нью-Йорк и слышать не хочет о переезде. С большим трудом Оливеру удается ее уговорить пожить там хотя бы полгода.), за исключением того, что Грей не был адвокатом, отказавшимся от жизни в большом городе, и не мучил меня, заставляя жить на ферме.
К счастью, Грей расхохотался, посчитав мою идею смешной, будто я специально его веселила, затем рукой в перчатке обхватил меня за шею, и притянул к себе для жесткого поцелуя, хотя и смеялся сквозь него. После чего освободил от моих обязанностей. Его взрыв смеха отчасти был связан с тем, что я явно не хотела проводить дни, выгребая навоз, но больше связан с тем, что я притворялась, будто мной овладел дух Эвы Габор.
Поэтому я отправилась в дом, убралась там, постирала, распаковала оставшиеся вещи и убедилась, что у моего мужчины будет вкусный обед и ужин, на что ушла большая часть дня.
Лэш взял на себя мои уроки кулинарии, так что теперь я владела полным арсеналом, хотя Лэш не готовил запеканки, и я не была уверена, как Грей отнесется к тому, что я приготовлю лобстера «термидор». Но я могла бы сделать сэндвич, – так я и поступила, – большой, приготовленный на гриле, очень вкусный. После обеда Грей вышел, чтобы заняться делами ковбоя-мачо с ранчо, а я быстро провела ревизию содержимого всех шкафов, после чего отправилась в не очень быструю поездку в город за продуктами, и приготовила ему на ужин потрясающий домашний бефстроганов.
Грязные тарелки все еще стояли на столе, мы сидели, допивая пиво, Грей похвалил меня за кулинарные успехи, которых я добилась с тех пор, как он в последний раз пробовал мои блюда, а затем я решила, что нам нужно перейти к мелочам жизни.
