Текст книги "Не рискуй (ЛП)"
Автор книги: Кристен Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)
Кристен Эшли
Не рискуй
Переведено для группы Life Style ПЕРЕВОДЫ КНИГ
Перевод осуществлен исключительно для ознакомления, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.
Не рискуй
Глава 1
Никаких связей
Я знала, что пора возвращаться в отель.
Но я не хотела уходить.
Потому что он все еще сидел у барной стойки, потягивая пиво из бутылки, болтая с барменом и улыбаясь ей, мило и дружелюбно. Она была очень красивой, но старше его, лет на пять, может десять. Они определенно знали друг друга и нравились друг другу. Но не в том смысле. А как друзья. Может, как хорошие друзья. Он часто заходил сюда, или они часто сталкивались на улицах этого маленького городка.
Так или иначе.
Это была просто дружба.
Что было хорошо.
Не то чтобы я собиралась что-то сделать по этому поводу. Я не могла.
Никаких отношений.
Никакого риска.
Все же, если бы я смогла завязать отношения с кем-либо, если бы могла послать все к чертям, если бы рискнула, то сделала бы это с ним. За время моих скитаний и из всего, что я видела, из всех людей, которых встречала, он стал бы единственным, кому бы я улыбнулась, и я сделала бы это, оставив всякую осторожность.
Мне бы хотелось, чтобы он улыбнулся в ответ.
Пора идти.
Я допила остатки своего пива, поставила стакан на стол перед собой, натянула свою куртку, застегнула ее и замотала шарф вокруг шеи. Затем я перекинула ремешок своей сумки через голову, повесив ее на одно плечо и разместив перед собой. А потом, глядя прямо на дверь, я выскользнула из кабинки и ушла.
Я не посмотрела на него.
Не смогла.
Так что, я ушла, даже не взглянув на него.
Холод ударил меня, как пощечина. Был поздний январь. Мы должны были быть на юге. Я не знала, что мы здесь делали. Но Кейси командовал, а я подчинялась. Так было всегда.
Всегда.
Пол квартала вниз, перейти дорогу, два квартала вверх, затем через парковку к бетонному тротуару, затем прямо к нашей двери.
Я остановилась у двери и уставилась на нее.
Мне не нужно было видеть табличку Не беспокоить, чтобы понять, что не стоит входить. Я услышала хихиканье, стоны и хрюкающий смех.
Черт возьми!
Я вздохнула, подняла руку и посмотрела на свое запястье.
На часах было две минуты двенадцатого. В этом городе уже все закрыто, кроме того бара.
И он был там.
Я не могла туда вернуться.
А на улице было холодно.
Я сделала глубокий вдох, подняла руку и постучала в дверь.
Хихиканье, стоны и хрюкающий смех резко прекратились, и я громко сказала.
– Пятнадцать минут, чтобы закруглиться!
Затем я развернулась и пересекла парковку, посмотрела по сторонам дороги, даже несмотря на то, что в этом крошечном городишке в такой час движение было небольшим, а именно, его вообще не было.
Все же, я не хотела погибнуть под колесами машины на какой-то пустынной дороге в захолустном городишке в двадцать два года.
Я перешла дорогу и направилась в парк, который приметила там ранее. Я обратила внимание, что даже в такую погоду дети играли на детской площадке, взрослые выгуливали своих собак, мужчины занимались бегом, женщины занимались бегом-ходьбой. Активное общество. Безопасное общество.
Я знала, что, если позволю себе подумать об этом, то мне это понравится. Это заинтересует меня. Это вызовет чувства, которые я не могла испытывать, заставит меня захотеть то, что я не должна хотеть.
Поэтому я не думала об этом.
Я направилась на детскую площадку, села на качели, обхватила руками холодные цепи и начала раскачиваться.
Мне нужны были перчатки.
У нас не было денег, и я не так много времени проводила на улице. Поэтому на самом деле они мне не были нужны, за исключением настоящего момента.
Итак, перчаток нет.
Мне повезло, что у меня был шарф.
Отталкиваясь ногами, я раскачалась, невысоко. Я просто качалась туда-сюда, плавно, успокаивающе. Что-то, чтобы занять свои мысли, пока я ждала; что-то, чтобы отвлечься, пока я ждала.
Неожиданно я услышала грохот автомобиля, и не очень хороший. Мой взгляд скользнул вниз по улице, и я увидела видавший виды пикап, направлявшийся в мою сторону. Он продолжал двигаться. В свете уличных фонарей он оказался светло-голубого цвета. Очень ржавый. И не просто старый, древний. Он и выглядел так, и звучал так. Я продолжала качаться, пока он не проехал мимо.
Потом я перестала смотреть и продолжила раскачиваться.
Я все еще качалась, когда мое сердце забилось чуть быстрее, потому что он вновь появился в поле моего зрения, на этот раз, сдав назад.
Это не к добру.
Он остановился напротив парка, напротив меня. Затем остался стоять, не заглушив двигатель.
Я начала считать. Один, два, три...я дошла до двенадцати, двигатель заглох, и загорелись фары.
На самом деле не к добру.
Я услышала, как громко скрипнула дверь грузовика, она серьезно нуждалась в WD-40, а потом с тем же звуком дверь захлопнулась.
Теперь, я увидела его, и мое сердце забилось еще быстрее, и тем не менее я все равно продолжала качаться, медленно и плавно, пока мужчина из бара обходил свой грузовик и направлялся ко мне.
Потертые джинсы. Кожаная куртка. Шарф. Руки – в карманах его кожаной куртки. Но я знала, что у него есть перчатки.
Все это я видела несколько часов назад, когда он вошел в бар. Шарф и перчатки говорили о том, что о нем кто-то заботился, или он работал снаружи, пожалуй, последнее. Такие мужчины, как он, не покупали шарфы, женщины делали это для них. Кожаная куртка была классной, дорогой, но не новой. Она доходила ему до бедер и имела фланелевую подкладку, которую я заметила, когда он скинул куртку и повесил ее в баре. Куртка была поношенной, но не ободранной. Она хорошо на нем сидела.
Слишком хорошо.
Как и джинсы.
Он направлялся в мою сторону, и в темноте, в дали от уличных фонарей, я не видела, смотрит ли он на меня.
Я чувствовала его взгляд.
Я опустила ноги, и задела каблуками замерзшую грязь, смешанную со слежавшимся снегом. Я продолжала качаться, и остановила качели ногами за полсекунды до того, как он остановился в шести футах от меня.
– Парк закрывается в девять.
Это плохо. Не то, что я находилась в парке после его закрытия, а то, что у него был красивый голос, глубокий, грудной голос. Он был притягательным. И даже очень.
Что тоже нехорошо.
Думаю, ему было за двадцать, не такой молодой, как я, но и ненамного старше. И все же, его голос и манеры обладали авторитетом и уверенностью. В большом количестве. Больше, чем бывает в его возрасте при обычных обстоятельствах. Мужчины в этом возрасте все еще мальчики.
Пока жизнь не сделает из них мужчин.
– Просто жду, когда на горизонте будет чисто, – сказала я ему тихо. – Я не задержусь тут надолго.
– Сейчас больше одиннадцати, темно, холодно, и никого поблизости. Совсем не безопасно для женщины сидеть и качаться на качели в парке в одиночестве. Ты должна быть где угодно, только не здесь, – сказал он мне.
Что ж, ладно, это было интересно. Он не относился к местным жителям, которым не нравились чужаки, нарушающие правила в его городе. Он был мужчиной, которому не нравилось видеть женщину в одиночестве в относительной безопасности, тогда как всегда существовала опасность в любой ситуации.
И он действовал согласно этому принципу.
И он делал это поздним, холодным, темным, зимним вечером.
Это говорило о нем многое.
То, что он произнес дальше, сказало еще больше.
– Провожу тебя туда, куда тебе нужно, – предложил он.
– Я остановилась в отеле. Я вижу дверь своего номера. Спасибо, но все хорошо.
Он повернулся и посмотрел на отель. Я не отводила от него взгляда. Он был высоким. Он был стройным. У него были широкие плечи, и они были такими даже без его кожаной куртки. Очень длинные ноги. В них чувствовалась сила. Сила также ощущалась в его плечах. В его руках с выступающими венами. В его широкой груди. Я заметила все это еще в баре, когда смотрела на него. Даже в его возрасте, он не принадлежал к тому типу мужчин, с которым стоит связываться. Наполовину это было связано с тем, как он держался, как двигался. А наполовину – с его телосложением. У него было прекрасное тело, и сейчас его силуэт вырисовывался в свете уличных фонарей. И несомненно он знал, что с ним делать. Я полагала, что он был быстрым. Я полагала, что он был сильным. Я полагала, что он был умным.
А я никогда не ошибалась, так что я знала, что мои предположения были верными.
Только глупец станет недооценивать этого мужчину, независимо от его возраста.
Он повернулся обратно ко мне и спросил,
– Почему ты не можешь пойти внутрь?
– Мой, э...друг развлекается. Я дала ему пятнадцать минут. Полагаю, у него осталось около пяти.
Он не ответил и какое-то время молчал. Затем он кивнул и сделал шаг назад.
– Доброй ночи, – пробормотал он, развернулся и пошел обратно через парк.
Я не должна была смотреть ему вслед, не стоило этого делать.
Но я смотрела.
Я не могла отвести от него глаз.
Мне нравилось, как он двигался. А именно его походка. Мне она нравилась.
Очень.
Чересчур.
Поэтому я наблюдала, как он двигался, как обошел капот своего обшарпанного, светло-голубого, ржавого пикапа. Я наблюдала, как он забрался в машину. И как завел двигатель. А потом, я наблюдала, как он уехал на своем грохочущем грузовике.
Затем я сильно зажмурилась, сделала вдох и пожалела, не впервые, но на этот раз безумно, чего никогда раньше не испытывала, и это было больно, очень больно, что мне нельзя рисковать.
А потом, я открыла глаза, посмотрела на свои часы, спрыгнула с качели и направилась в отель.
Глава 2
Мне бы это понравилось
Тридцать четыре часа спустя...
Я выглянула из окна закусочной, стараясь не замечать того, что видела.
Но я видела это.
Я побывала во многих городках многих штатов, и я уже встречала такое.
Главный город округа, тихого округа. Главная площадь города, в центре которой находилось здание суда-тире-полицейский участок из красного кирпича и цементного раствора цвета слоновой кости. Симпатично. Вверху, с обеих сторон, широкие лестницы с большими вазонами у основания балюстрад, которые, несомненно были бы в цветах, если бы не январь. Внизу – две другие лестницы, не привлекавшие особого внимания. Это объяснялось тем, что на первом этаже были камеры предварительного заключения. Кабинеты и залы судебных заседаний располагались на следующих трех этажах. Над зданием, на флагштоке, развевался большой американский флаг.
Площадь представляла собой большие участки, которые весной и летом несомненно будут покрыты зеленой ухоженной травой, но в настоящий момент там лежал снег. Огромные деревья, которые росли тут десятилетиями, а может и дольше, сейчас стояли без листвы, но с весны до осени они будут отбрасывать большую тень. Скамейки, чтобы люди могли посидеть. Более крупные, но соответствующие по стилю вазоны в настоящее время пустовали, но летом будут усеяны цветами. Пересекающиеся тротуары, ведущие к четырем сторонам здания суда, были тщательно очищены от снега вплоть до газонов. Красивые уличные фонари с причудливыми завитушками из кованного железа больше не были украшены рождественскими декорациями.
В конце января в этом городке уже не было рождественских украшений. Этот городок заботился о себе. Город украшали к торжественной церемонии зажжения Рождественской елки, на которую собирались все горожане на следующий день после дня Благодарения, а затем украшения тихо снимали и убирали сразу после Нового Года. Я провела здесь уже три дня, был конец января, так что я не знала об этом наверняка, но все же была уверена, что это так.
Мой взгляд переместился на здания, окружавшие площадь. Большинство из них, как и то, в котором располагалась закусочная, были двухэтажными и из красного кирпича. На некоторых, ближе к крыше, висели известково-цементные кремового цвета таблички с датами. На одной был указан 1899 год, что удивило меня, старинное здание, особенно для этого места. Другая гласила 1907. Магазины, рестораны и закусочные на первых этажах, офисы с вывесками на окнах (в основном адвокаты и поручители) на верхних этажах.
Одно здание, правда, было занято огромным универмагом. Табличка на здании утверждала, что оно было построено в 1912 году. Как, черт возьми, оно сохранилось, я никогда не узнаю, учитывая, что здание бесспорно принадлежало местным владельцам и не было поглощено конгломератом. Это многое говорило о городе. Если горожанам нужно было что-либо, что продавалось в этом универмаге, они не ходили в какой-то другой магазин, где могли бы купить то же самое, возможно, за меньшие деньги. Они заботились о своих интересах, желая поддержать такую достопримечательность. Этот универмаг возможно принадлежал одной семье на протяжении четырех, пяти поколений, а может и с самого его основания, с 1912 года. И город не позволит ему исчезнуть.
То же самое и с мясной лавкой, расположенной по ту сторону площади напротив закусочной. Ни в одном городе больше не было мясных лавок. Мясо тут стоило, вероятно, вдвое дороже, чем в продуктовом магазине, и даже если, оно было лучше, чем вы могли бы купить в любом продуктовом магазине, двойная цена всегда была двойной, а деньги всегда оставались деньгами. И все же, лавка была там, и в ней было многолюдно.
Как и на тротуарах. Люди прогуливались, улыбаясь и приветствуя друг друга.
Это место могло бы быть жутким, если бы треть квартала двухэтажных зданий из красного кирпича, располагавшихся через улицу за зданием суда, не были бы снесены, а их место не занял бы современный (на тот момент, я думала, что это, как минимум, два десятилетия назад), застекленный, в какой-то мере пафосный (сейчас потускневший со временем, старомодный и не в хорошем смысле, ему потребуется по меньшей мере еще десятилетие или два, чтобы приобрести ретро стиль) ресторан. Кто-то повлиял на Городской Совет, чтобы построить это уродливое сооружение. Оно запятнало это место, выбивалось из общей картины, и выглядело ужасно. Кто-то полагал, что его дерьмо не завоняет, думал, что это круто, и так будет всегда. Они ошибались. И все же, наличие этого ресторана доказывало, что город не идеален. Что он не был жутким, странным, потерянном во времени городком, в котором мы с Кейси каким-то образом оказались и никогда не выберемся отсюда, потому что, в конечном итоге, нас поймают, перепрограммируют в идеальных жителей маленького городка. Я – домохозяйка, а Кейси по-мужски обеспечивает семью. Или нас съедят зомби, или мы сами станем зомби.
Так что, хорошо, что тот ресторан был тут.
Мне кажется, уродство этого ресторана заставило меня полюбить этот городок еще больше.
По-моему, этот ресторан превратил городок с невероятно крутым названием Мустанг в неидеальное совершенство.
– Привет.
При этом слове, произнесенным низким мужским голосом, я моргнула, глядя в окно, и повернула голову.
А затем замерла.
Потому что в кабинке, напротив меня, сидел тот мужчина из бара, мужчина, которого я встретила тем вечером на детской площадке.
Неужели я настолько потеряла бдительность, что даже не почувствовала не только его приближение, но и то, что его задница оказалась в кабинке напротив меня, его глаза смотрели на меня, а его великолепная рука разматывала шарф?
– А...привет, – тихо ответила я.
Нехорошо все это.
Стоял солнечный день. В закусочной были огромные, витринные окна, и моя кабинка была как раз у одного из них. Это не затемненный бар и уж тем более не темная детская площадка.
И он не был привлекательным.
Он был красивым.
Я была потрясена, увидев, что его волосы не темно-каштановые. На самом деле они были русыми, но я никогда не встречала такого цвета раньше. Очень темный русый с оттенком рыжеватого блеска, который совсем не делал из него рыжеволосого, лишь слегка облагораживал его густые, длинноватые волосы, отчего они выглядели не просто фантастическими, а потрясающими.
Его телосложение не было крепким, рельефным и привлекающим внимание. Оно было великолепным.
И я могла рассмотреть цвет его глаз, опушенных густыми, длинными, темными ресницами, с тем же самым рыжеватым оттенком, как и его волосы.
Они были насыщенного, темно-голубого цвета.
А когда он снял шарф, я увидела жилистую, в высшей степени мужественную шею, отчего мои ладони вспотели.
Черт!
Я взяла себя в руки.
– Я могу вам чем-то помочь? – спросила я.
Он открыл рот, чтобы ответить, бросив шарф рядом с собой на сиденье, но я услышала окрик,
– Грей! Завтрак или кофе?
Он повернул голову, и мой взгляд последовал за ним, я увидела свою официантку на другой стороне прохода. На ней были потертые джинсы, чересчур в обтяжку, определенно купленные до того, как она набрала лишние пятнадцать фунтов, и эти пятнадцать фунтов стали дополнением к лишним тридцати, которые уже у нее были. То же относилось и к ее свитеру. Передник был повязан на ее исчезающей талии, что, к сожалению, ее не красило.
– Уже позавтракал, Энж, только кофе, – ответил он и повернулся ко мне. Сняв свою куртку, он перекинул ее вперед и бросил на свой шарф. – Я Грей, – заявил он, устроившись.
– Привет, Грей, – ответила я, а затем повторила, – Могу я тебе чем-то помочь?
Он улыбнулся, и ему действительно не стоило этого делать. Правда, не стоило этого делать.
Потому что на левой щеке у него была ямочка, что превращало его из потрясающе красивого в потрясающе красивого с налетом очаровательности как дополнение. И как будто этого было недостаточно, его улыбка привлекла мое внимание к его губам, которые, я не знала, почему не заметила раньше, были полными и соблазнительными.
У меня пересохло во рту.
– Я – Грей, – повторил он, я оторвала взгляд от его теперь двигающихся, великолепных губ и посмотрела в его не менее прекрасные глаза, и он продолжил, – А ты?
Я снова взяла себя в руки.
– А я задаюсь вопросом, чем могу тебе помочь.
В его взгляде появилось веселье, и, слегка наклонив голову на бок, он посмотрел на меня, оценивающе и внимательно.
Затем выпрямился и заметил,
– Ты все еще в городе.
Я посмотрела вниз на себя, потом на него, и согласилась,
– Ага.
Он снова улыбнулся.
Черт побери!
– Ты согрелась той ночью? – спросил он.
– Ага, – повторила я.
– Хорошо, – пробормотал он, и Энж, наша официантка, подошла к столу с кружкой кофе для Грея.
Мы оба посмотрели на нее. Она смотрела на Грея.
– Как Мирри? – спросила она.
– Она в порядке, – ответил Грей, снова улыбаясь и демонстрируя ямочку.
О, Боже, эта улыбка.
Нужно убираться отсюда.
– Давно я ее не навещала. Ей нужна компания? – спросила Энж Грея.
– Всегда, – ответил Грей.
– Она сможет пережить визит выводка? – продолжила Энж, и улыбка Грея стала шире.
Да. Ах, да. Пора уматывать отсюда.
– Ты же знаешь, что сможет, Энж, – ответил он.
– Тогда ладно, я соберу своих монстров и заскочу сегодня после школы, – заявила Энж, кивнула Грею, взглянула на меня, оглядев с головы до груди, затем снова посмотрела на Грея и, склонив голову на бок, она понимающе ухмыльнулась, а затем ушла вразвалочку (надо сказать, что это определенно была походка вразвалочку).
Великолепные голубые глаза Грея вернулись ко мне.
– Это Энж, – сказал он мне.
– Я поняла, – прошептала я.
Он снова улыбнулся.
Боже. Мне нужно выбраться отсюда.
– У нее один мальчик, три девочки, мальчик...– по-прежнему улыбаясь, он покачал головой. – Не уверен, какой путь выберет этот малыш, только предполагаю, но думаю, мое предположение оправдается. Все ее девчонки – пацанки. Дикие. Никогда не видел ничего подобного. Они больше мальчишки, чем большинство мальчиков, а ее парнишка более женственен, чем любая девочка.
– Это интересно, – сообщила я. Так и было, и даже больше, мне было приятно, что он рассказал об этом. Я не знала, почему. Может из-за того, с какой легкостью он это сделал, словно мы общались, чтобы познакомиться друг с другом поближе, словно это могла быть одна из многих подобных ситуаций, в которых мы окажемся, вместе, как тогда, общаясь, делясь, узнавая друг друга, пока не сблизимся, вот почему мне нужно было прекратить это. – Но ты все еще не ответил на мой вопрос.
Его улыбка исчезла, а взгляд стал настороженным. Он ничего не говорил.
Какое-то время он изучающе смотрел на меня, пока я рассматривала возможные варианты своих действий и решила достать деньги, бросить их на стол, чтобы заплатить за свой уже съеденный до чистой тарелки завтрак и почти допитую, но не до конца, третью кружку кофе, взять свои вещи, попрощаться, не грубо, но окончательно, и убраться ко всем чертям.
Прежде чем я смогла осуществить свой план, Грей снова заговорил.
– Мужчина с которым ты здесь, недостаточно взрослый, чтобы быть твоим отцом, очень похож на тебя, должно быть твой родственник. Он твой брат?
Это привлекло мое внимание.
Когда он успел увидеть Кейси?
Но я не спросила об этом.
Вместо этого я высказала предположение.
– А ты шериф или кто?
Он покачал головой, не отводя от меня взгляда.
– В таком случае, не могу сказать, что мне по душе такое внимание, – сказала я ему.
– Еще бы, – тихо ответил он.
– Я – я начала говорить, но замолчала, когда он наклонился ближе.
– Не могу сказать, что мне нравится это говорить, но все равно скажу. Ты здесь не для того, чтобы подработать официанткой у Дженкинса, лучше тебе и твоему парню уехать.
Нехорошо.
– Извини? – спросила я еще тише, чем он говорил.
– Не знаю, в какие игры вы играете, меня это не волнует, и я не жду, что ты поделишься этим, так как даже не назвала мне своего имени. Но я знаю, что он делает, и не я один. Не знаю, когда он потребует, чтобы ты выполнила свою часть работы. Что хочу сказать, если ты пойдешь по тому пути, который он выбрал, попадешь в неприятности. Они рассчитывают на это. Его засекли. Тебе нужно уезжать.
Я была права. Это плохо.
Кейси выследили. И Грей, понимая, что я скрывалась, вычислил меня.
Грей был прав. Нам пора было двигаться дальше.
Я уже собиралась это сделать, когда он продолжил говорить.
– И все же, девочки Дженкинса получают хорошие чаевые. Еда превосходная, дорогая, и всегда была. Чаевые большие. Шелли, старшая официантка, получила почти сорок тысяч за прошлый год. Немалые деньги. Ей доплачивают за найм и обучение персонала, но всем девочкам, которые работают там уже какое-то время, нравится там работать. Только Диана ушла, ее муж получил работу в Оклахоме, поэтому ей пришлось. Отличное место, чтобы остаться, если ты ищешь такое место.
Я уставилась на него, и теперь у меня пересохло во рту и в горле. Не потому, что он был красив, и все такое, а потому, что он сидел там и спокойно предлагал мне мечту.
Я, наверно, была единственной девушкой в мире, которая хотела бы быть официанткой.
И не официанткой я хотела быть.
Но меня бы это устроило.
В этом городе.
С ним в этом городе.
Связи.
Знакомства.
Каждое утро просыпаться и знать, где ты находишься, и каждый вечер ложиться спать, зная, что проснешься там же.
Мне бы это понравилось.
И от самой мысли об этом мне хотелось заплакать.
Поэтому, я должна была убраться прочь к чертовой матери.
Чем я и занялась, доставая деньги и кутаясь от холода, и одновременно пробормотав,
– Я благодарна, Грей. За твое время. За твою честность.
Я не застегнула свою кофту и не замотала шарф, едва положила свой кошелек обратно в свою сумку, когда выскользнула из кабинки, все еще натягивая пальто на одно плечо, шарф в руке, сумка зажата вместе с ним.
Но я позволила себе это, одну последнюю вещь. Глупо. Но мне этого хотелось. Ужасно. И я не получила то, что хотела, так что позволила себе это.
Я снова посмотрела в его прекрасные глаза на его потрясающем лице, с его великолепными губами, густыми, необыкновенными волосами, все это поверх широких плеч и мощной груди, скрытых под джинсовой рубашкой в стиле "Вестерн" с перламутровыми пуговицами-кнопками, и я прошептала,
– Удачи.
Затем я свалила оттуда ко всем чертям.
Глава 3
Я обязана ему всем
Пятнадцать минут спустя...
– Меня это устраивает, – заявил Кейси, и я уставилась на него.
– Что? – спросила я.
Он улыбнулся, и я узнала эту улыбку.
Мой брат.
Проклятье.
– Прошлой ночью поимел горячую штучку, собираюсь повторить это снова. Хорошо, когда есть свободное время, и не надо работать.
Я рассказала ему о том, что сказал Грей, что его засекли, что Грей вычислил меня. Ситуация была опасной. Мы не могли тут оставаться.
Мы должны были убраться из этого города.
– Кейси, не думаю, что должна напоминать тебе, но у нас осталось пятьсот двенадцать долларов и тринадцать центов. Нам пора уезжать.
Его улыбка ничуть не померкла.
– Только одна ночь, – ответил он.
Я покачала головой,
– Нет, мы должны ехать.
– Айви, – его голос стал подлизывающимся, и он двинулся ко мне, – у нас есть ночь.
– Нет. У нас есть пятьсот двенадцать долларов и тринадцать центов без всяких заигрываний. Мы должны уезжать, найти новый городок, найти новый заработок. На это нужно время. У нас есть неделя до того, как мы останемся без денег.
– Дорогая, – определенно подлизывался, его улыбка стала шире, – это всего лишь одна ночь.
– Одна ночь означает еще одну ночь в отеле, и один день мы не в пути, день, который мы теряем. У нас нет еще одной ночи.
Кейси отступил назад, и выражение его лица стало сердитым.
Это тоже было плохо.
Моя жизнь была наполнена проблемами. Такое часто случалось. И чаще это происходило тогда, когда Кейси вел себя таким образом.
– Господи, Айви, какого хрена? Это всего лишь одна ночь! – громко огрызнулся он.
– Кейси —
– Нет, – он покачал головой. – К черту все. Она мне понравилась. Она заставила меня смеяться. Твое общество, я люблю тебя, сестренка, ты знаешь это, – он ударил себя кулаком в грудь, – всем сердцем, ты ведь знаешь, – последние три слова он произнес, подавшись вперед и особо подчеркнув их своим тоном, своим телом, своим лицом, он часто делал на этом ударение, – но с тобой не прикольно, солнышко. Она заставила меня смеяться. Мне было весело. У меня такое не часто бывает. Я не прошу неделю, я прошу лишь об одной ночи. Это самое малое, что ты можешь мне дать.
За последние десять лет было очень много "самое малое, что я могу дать Кейси"
И как и тогда, я дала им это.
– Одна ночь.
Он не перестал злиться.
– Господи, – пробубнил он, удаляясь, – почему ты заставляешь меня плясать под твою дудку... – он умолк, и я закрыла глаза.
Я делала это, потому что научилась давным-давно. Я управляла нашими сбережениями. Я следила за ними. Я не давала нам сбиться с цели. Кейси не был в этом хорош.
Кейси не был хорош во многом.
За исключением заботы обо мне.
По-своему.
И я точно знала, как долго пятьсот двенадцать долларов и тринадцать центов смогут добывать нам еду, бензин и проживание в отелях.
У нас была неделя.
Мы не могли потратить впустую лишний день.
Но я потеряю один день ради Кейси. Я задолжала ему это. Я обязана ему всем.
– Сегодня вечером мне надо, чтобы ты исчезла отсюда, – заявил он, взяв свой телефон с подставки для подзарядки.
О, нет.
Я предоставляла ему ночь, он не получит номер.
– Ни за что, – ответила я, повернувшись к нему лицом.
Его по-прежнему сердитый взгляд вернулся ко мне.
– Что?
– Ни за что, – сказала я. – Номер был в твоем распоряжении прошлой ночью. Только не снова. Я сидела в баре три часа, а потом на холоде на улице. Тебе нужно встретиться со своей горячей штучкой, прояви фантазию, но номер мой.
Он вернул телефон на подставку и развернулся,
– Я не могу трахнуть ее в машине. Она – высший класс.
Конечно. Она была высшим классом.
Я ни на секунду не поверила в это.
Мой брат перетрахал изрядное количество шлюх, но ни одна из них не относилась к высшему классу.
– Тогда, как я сказала, прояви фантазию, – ответила я.
– Это некруто, – огрызнулся он
– Что? – спросила я. – Мы не должны оставаться здесь лишний день, и ты это знаешь. Хочешь немного повеселиться, посмеяться, насладиться ее обществом, пожалуйста. Я сдалась. Мы не можем себе этого позволить, но она твоя. К тому же, прошлой ночью номер был твой. Сегодня, он мой. Я знаю, что ты можешь быть изобретательным, Кейси. Так что, прояви изобретательность.
Он бросил на меня сердитый взгляд.
Я позволила ему.
Я много раз уступала, в большинстве случаев я позволяла ему вытирать об себя ноги. Я была ему обязана, поэтому позволяла ему это.
Но, я не собиралась сидеть в том баре, не сегодня вечером, не тогда, когда Грей мог войти. Грей, который знал, что Кейси из себя представлял, что я из себя представляла. Ни в коем случае. Ни за какие деньги.
Кейси ждал, надеясь, что я смягчусь. Я часто это делала, поэтому он был полон надежд.
Я выдержала его сердитый взгляд и не смягчилась.
– Бл*дь, – прошипел он, схватил телефон с подставки, порылся в заднем кармане и вытащил клочок бумаги. Затем посмотрел на него и начал со всей силы нажимать на кнопки телефона.
– Дам тебе минуту, чтобы поговорить со своей девушкой, – пробормотала я, и он косо посмотрел на меня.
– Спасибо, как благородно с твоей стороны, – язвительно сказал он.
Я вздохнула.
Затем он перевел взгляд на свои ноги, и на его лице появилась улыбка.
– Привет, красотка, это Кейси, – сказал он в телефон.
Я вышла из номера.
Глава 4
Нецелованная
– Кухня еще работает? – спросила я бармена.
Я вернулась в бар. Глупо было сюда возвращаться. Это последнее место, где мне стоило бы быть. Последнее место, где я хотела находиться. Но, я была здесь.
И я знала почему.
Потому, что лгала себе.
Это не было последним местом, где я хотела находиться. Это – единственное место, где, я знала, мог быть он.
Идиотка.
Это был тот же бармен. Большая копна густых, темных волос, почти такой же длины, как и мои, которые струились по ее плечам и спине. И хотя стоял январь, она была одета в обтягивающую майку и узкие джинсы. Думаю, так больше давали чаевых. Она была высокой и, как ни странно, очень подтянутой, ничего лишнего, хотя у нее была большая грудь. Она казалась натуральной, хотя, я, естественно, не знала этого. Либо кто-то сделал феноменальную работу, либо Бог ее очень любил.
Я решила, что Бог любил ее гораздо больше. При более близком рассмотрении, она была не на пять лет старше Грея, и не на семь-десять лет старше меня. Она была на десять лет старше Грея, но не выглядела на свой возраст. Она не скрывала свой возраст. А выглядела моложе своих лет.
Она чувствовала себя в своей тарелке. На своем месте.
Она либо владела этим баром, либо спала с его владельцем. Это было ее место, и ей нравилось находиться тут.
– Пять минут, дорогая, – сказала она мне с искренней, доброжелательной улыбкой. – Тебе повезло.
Я кивнула и улыбнулась в ответ, моя улыбка, возможно, не была искренней или приветливой, но мне хотелось, чтобы она такой была.
– Тогда, можно мне бутылку холодного пива и то, что проще приготовить, так как я не привередлива, и кухня сможет закрыться после приготовления моего заказа.
