Текст книги "Коснуться небес (ЛП)"

Автор книги: Криста Ритчи

Соавторы: Бекка Ритчи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 41
РОУЗ КЭЛЛОУЭЙ

Коннор не почувствует ту психическую слабость от травки, но он все еще может ощутить телесное наслаждение. По крайней мере так сказал Фредерик. Он не обрадовался тому, что мой парень собираемся смешивать препарат с марихуаной, но Коннор включил громкую связь, и я смогла немного успокоить волнения Фредерика, аргументируя это тем, что Коннор только что отказался от Аддералла. Я не упоминала уход из Уортона или тот факт, что он совершил мега важный выбор в мою пользу.

Уверена, они обсудят все это в понедельник.

Я начинаю кашлять от третьей затяжки; все никак не научусь правильно курить. Я была слишком сосредоточена на компании, учебе и различных мероприятиях (которые не включали в себя травку), чтобы погрузиться в любую нелегальную атрибутику жизни молодежи. Но мне двадцать три. И еще не поздно поэкспериментировать и попробовать что-то новое. Если бы я встретилась с семнадцатилетней версией себя же и рассказала ей, что через шесть лет меня будет душить и шлепать мой соперник №1 из академического сообщества (и мне это будет нравиться), и вместе с ним мы будет курить косяк – я бы никогда не поверила самой себе.

Но думаю, что мою семнадцатилетнюю версию все же чертовски соблазнила бы данная перспектива. Думаю, ей бы хотелось, чтобы это было правдой.

Я наблюдаю, как Коннор делает затяжку, и серый дым выходит струйкой с его рта, он не кашляет, подобно мне.

Я пытаюсь посмотреть на него сердито, но ничего не выходит из-за очередного приступа кашля.

– Сейчас... – Коннор набрасывает нам на головы одеяло, создавая искусственную палатку для нас обоих. Он зажимает косяк между пальцами, размещает кончик между губами и глубоко вдыхает. Его глаза не отрываются от меня, и я задаюсь вопросом ,хочет ли он научить меня, так, чтобы в следующий раз я сделала все правильно. Но тогда бы он произнес какую-то заумную фразочку насчет "преподавания".

Не зависимо от этого, я все равно внимательно изучаю то, как он глубоко вдыхает дым, позволяя тому скользить по его горлу. Я никогда не считала курение сексуальным – не до сегодняшнего дня, когда мой сверхумный, самоуверенный парень выдыхает дым словно чемпион, бог, некое бессмертное создание, наделенное усмешкой, от которой освещается весь мой мир и открывается мое личное самое грандиозное восьмое чудо света.

И я бы НИКОГДА не сказала ему этого. Между нами и так все ясно. Я прищуриваю глаза так, чтоб он не мог увидеть восхищение в моих глазах и преувеличение его качеств в выражении моего лица. Но он почти что смеется, так что видимо мне не слишком успешно удается скрывать все это. Я тянусь к косяку, но Коннор качает головой. Он еще раз хорошенько затягивается, но на сей раз держит рот закрытым, удерживая дым.

А затем он кладет свою руку мне на затылок и притягивает к себе. Не успеваю я и моргнуть, как наши губы соприкасаются. Дым врывается в мой рот, щекоча заднюю стенку горла. Назревающий кашель грозит вновь испортить весь кайф. Но Коннор душит его своим поцелуем, проскальзывая языком мне в рот и ослабляя першение в горле. Я дышу его наркотическим воздухом, а он моим; это самый интимный поцелуй, который мне когда-либо доводилось пережить. Дыхание для дыхания. Вдох, выдох.

Его пальцы пробегают по моим мягким волосам в то время, как второй рукой от притягивает меня к себе на колени. Я хватаюсь за его талию, но в данный момент происходящее ощущается неподконтрольным, оно всецело в его власти.

Мой пульс учащается от удовольствия, и руки сами собой перемещаются к его шее. Когда наши губы наконец-то рассоединяются, мы оба выдыхаем небольшой клубок дыма. Наши улыбки столь явные и искренние.

– Давай повторим, – говорю я, радуясь тому, что мне удалось вдохнуть и при этом не закашлять. Я правда верила, что мое тело просто не позволит яду течь по своим жилам. Хорошая работа, тело.

– Любимые слова каждого наркомана, – говорит он, игриво улыбаясь.

– Травка – это не так уж и плохо, – опровергаю я.

Коннор делает небольшую затяжку, а затем выдувает дым в сторону от моего лица. Наша палатка полна густого дыма и резкого аромата заполняющего это маленькое пространство. Мы будем вонять.

– Ты права, – говорит Коннор сухо, при этом оценивающе глядя на косяк. – Она не убивает клетки мозга. Только амбиции. Разве это может быть хуже?

Все, что угнетает человека или его способности – зловредно. По крайней мере так считает Коннор Кобальт.

Я не собираюсь оспаривать это с ним.

– У меня с этим есть одна проблемка, – признаюсь я.

От любопытства он приподымает бровь.

– Запах, – говорю я. – Он отвратителен. Хуже, чем сигаретный. Мне придется искупаться в хлорке.

Он улыбается и страстно меня целует. Я люблю это. То, как этот мужчина понимает мои мысли и желания без слов. Это возбуждает даже сильнее, чем его игры с моим телом – хотя, и этой частью наших отношений я тоже наслаждаюсь.

Когда мы отрываемся друг от друга, я говорю:

– Кто-то мог бы заработать кучу денег, если бы вывел сорт марихуаны без запаха. Ох! Или душистую марихуану! – я хихикаю. Хихикаю. Эти высокие нотки девичьего голоса мне не знакомы. Эта травка определенно хороша.

Коннор целует меня снова, заглушая мой смех и заполняя легкие дымом с примесью восторга.

Еще какое-то время мы сидим под одеялом. Когда я пытаюсь коснуться лица, руки двигаются слишком медленно, и кажется, что для того, чтобы согнуть ногу требуется целая вечность; мое тело слишком расслабленно, чтобы куда-то идти или даже встать с кровати. Так что я просто остаюсь сидеть на коленях Коннора. Но вот с головой ситуация совершенно другая: когда я пробую ею покрутить, все вертится с неимоверной скоростью, будто голова совершенно не прикреплена к телу. Чтоб осмыслить это странное сочетание, мне требуется минуты две. Хотя, две ли это минуты?

Коннор наблюдает за мной, попивая воду, когда он предлагает мне бутылку, я тянусь к ней, но вместо этого ударяю по его локтю. Снова смеюсь.

– Постой, – говорит он. Он прикладывает край бутылки к моим губам и наклоняет ее, помогая сделать пару глотков. Вода успокаивает мое раздраженное горло. Вытирая губы от воды, я вдруг замечаю пуговицы его рубашки, они такие очаровательные. Мои пальцы непроизвольно начинают с ними играть. Вау. Пуговки могут проскользнуть в такие маленькие дырочки. Такая простая математика, и кто-то же когда-то это придумал впервые.

Коннор говорит очень мало. Мне нравится тишина. Она обостряет все чувства. То, как он пропускает свои пальцы через пряди моих волос. Каждая частичка меня становится еще чувствительнее.

– Я голодная, – говорю я ни с того, ни с сего.

– Я знаю, как это решить, – он быстро приподымает меня и отбрасывает в сторону одеяло. Мое сердце ускоряет свой бег. Коннор утыкается лицом мне в шею. – Пришло время тебя накормить.

Я смеюсь от того, как его кожа щекочет мою, когда мы выходим из комнаты. Меня не волнует, что мы осмеливаемся выйти в заполненный камерами дом. Мы же не курим на камеру. Так что у них не будет доказательств.

И к тому же, рабочий день Саванны, Бретта и Бена окончен. Они, наверное, уже крепко спят в своих собственных домах, оставив камеры на стенах и потолке снимать нас в ночное время.

Коннор спускается по лестнице со мной на руках. Как только мы достигаем первого этажа, он опускает меня на ноги. Гостиная прямо перед нами. Но Лили и Ло сидят на диване спиной к нам, глядя на телевизор, висящий над камином. Они просидели в своих комнатах целую неделю, прежде чем Скотт извинился. Его извинения по словам Ло были «неосмысленными и неискренними», но этого хватило, чтобы ребята в конце концов осмелились спуститься вниз.

Я открываю рот, чтобы заговорить.

– Шшш, – тихонько шепчет Коннор, прижимая пальцы к моим губам. Мы улыбаемся друг другу. Почем все это так забавно?

Мы прячемся от... да, ни от чего мы не прячемся на самом-то деле. Ребята увидят нас, стоит им только повернуться, но они поглощены фильмом.

– Зачем мы это смотрим? – спрашивает Лорен.

– Затем, что тебе нужно знать, почему я считаю тебя воплощением Питера Пэна, – отвечает Лили.

Я почти прыскаю смехом. Правда, даже не знаю почему, но благо, Коннор снова прикрывает мне рот, приглушая звуки. Как ему все еще удается удерживать меня в вертикальном положении, используя лишь одну руку?

Он сильный, Роуз, не будь дурой. О мой бог. Травка делает меня глупой?

– Если я Питер Пэн, то кто ты? Вэнди?

– Нет, – говорит Лили. – Вэнди выбирает бренность, а не мальчика, которого любит. Я бы... – следует долгая пауза, и я провожу языком по ладони Коннора.

Он сжимает свои губы в линию, изо всех сил стараясь не засмеяться.

– Тинкербелл, – заключает Лили. – Она никогда не оставляет Питера. Она любит его сильнее, чем что-либо.

– Так ты – моя маленькая фея? – спрашивает Ло, и его слова так сильно меня очаровывают.

Это так мило, что мы с Коннором больше не можем сдерживать свой смех. Он вырывается на свободу, выдавая наше присутствие.

Головы Лили и Ло одновременно поворачиваются в нашу сторону, ловя нас хохочущими возле лестницы.

– Что, черт возьми, вы двое делаете? – спрашивает Ло, наклоняя голову и внимательно изучая наши позы и выражение лиц – на что здесь вообще смотреть-то?

– Мои ноги, – говорю я.

Коннор снова утыкается мне в шею, пытаясь заглушись свой следующий приступ смеха. Мне же нужны все силы, чтобы напрячь мышцы лица и сдерживать хихиканье.

– Что? – рассеяно спрашивает Лили, глядя на нас искоса.

Коннор еще сильнее наклоняется, опуская подбородок мне на плечо, а затем говорит:

– Мы собираемся поесть.

Лили ахает.

– Вы под кайфом? – она слезает с дивана прежде, чем я могу сказать что-нибудь в свое оправдание. Она от нас на довольно-таки приличном расстоянии, но все же делает еще пару шагов назад, пощипывая свою переносицу. – Фу, – она прикрывает рот рукой. – Ненавижу этот запах.

Лорен широко усмехается.

– Вы двое... – он качает головой, подходя к своей девушке. – Кто бы подумал, что самые ответственные люди в этом доме станут нарушать закон? Мои поздравления, вы официально приняты в наш клуб.

– Наш круг дружбы, – уточняет Коннор.

На меня накатывает еще один приступ смеха. Коннор подхватывает меня на руки, несет к кухне и усаживает на стойку.

– Мы можем остаться и посмотреть? – взволновано спрашивает Лили.

– Мы посмотрим это в следующем эпизоде, – напоминает ей Лорен.

– Я хочу неотредактированный вариант.

Коннор касается моей ноги.

– Ты в порядке? – спрашивает он, беспокоясь обо мне, даже при том, что сам под кайфом.

– У меня нет паранойи. Так что думаю, это отличная травка, – но до тех пор, как у меня есть Коннор, я знаю, что могу пережить даже негативное воздействие наркотиков.

Вот такая странная штука любовь.

И она вся моя.

ГЛАВА 42
КОННОР КОБАЛЬТ

Гостиная была расчищена. Мягкие объемные маты покрывали пол. Дэйзи уже скакала вниз и вверх, готовясь к уроку по самообороне, которые мы с Риком и Ло обещали преподать. Я предложил нанять настоящего инструктора, но Рик сказал, что ему практически выдали лицензию.

Я, конечно же, напомнил ему, что способность избить кого-то еще не делает его хорошим учителем. На что он ответил:

– Прекрати, твою мать, меня раздражать и сходи выкури косячок.

Я умею оскорблять гораздо лучше.

Скотт ван Райт показал лишь маленький фрагмент того, как мы с Роуз глупо хихикали и пожирали остатки тако. Поскольку не было фактического метража самого процесса курения, отрицательная реакция на это видео была минимальной. На ТВ показывали уже столько реальных звезд, лежащих в собственных рвотных массах, что два, непонятно от чего хохочущих, совершеннолетних человека никого не повергли в шок.

Единственный недостаток – то, что я впервые в жизни выглядел глупо.

Но меня и это не заботит. Понадобилось двадцать четыре года жизни, чтобы прийти к данному типу апатии. В колледже, если бы кто-то посчитал меня меньше, чем умным, на дне рейтинга класса, то я почувствовал бы себя так, словно жизнь окончена. Возможно, они считали меня болваном, ну и пусть. Может, думали, что я карьерист, ладно. Странно, конечно, но ладно.

Глупость была словом, от которого меня будто резало на куски. Неудача была тем, что повергало меня в близкое к смерти состояние.

За один день я бросил Уортон. Утратил свою "якобы" мечту. А затем сделал то, что выставило меня, как глупую версию самого себя.

Сегодня же я могу сказать "Меня это не волнует" и на самом деле иметь в виду сказанное.

Мне двадцать четыре года. Я всегда думал, что закончил расти. Но время вместе с Роуз стимулирует меня развиваться и преображаться в ту версию себя, которая нравится мне больше всего.

Мои страхи уже не так эгоистичны и не столь претенциозно тщеславны.

Роуз говорит мне:

– Если на меня нападут, я использую свой перцовый спрей и электрошокер. Я не стану использовать для защиты свои кулаки, не в первую очередь. Это последнее средство самозащиты.

– А что, если у тебя не будет времени воспользоваться всем этим? – спрашиваю я ее. Не могу удержаться от улыбки всякий раз, как смотрю на ее одежду. Не ней нет удобных мокасин. Или легинсов с футболкой. Вместо этого она выбрала туфли на платформе, кожаные шорты и белый хлопковый топ, заправленный в шорты так, словно она собирается на встречу за обедом. Лорен сказал ей переодеться, и она бросила на него такой взгляд, словно хочет исцарапать его лицо.

Я знаю лучше.

– Не все папарацци такие подлые, – говорит она. – Уверена, у некоторых есть мораль, и они помогут мне отбиться от злых приставал.

– А что, если папарацци не будет рядом?

Она подымает вверх указательный палец.

– Один раз, – говорит она мне. – Всего один раз за последние четыре месяца я оказалась одна в общественном месте. И это было, когда Лили проехала пять кварталов в неправильном направлении.

– Эй! – отзывается Лили. Она сидит на полу, одетая в подходящую для тренировки одежду, как и Дэйзи. Вот только у нее на голове одета меховая белая шапка, больше подходящая для снежной погоды, чем для тепла в середине мая. На шапке имеются бивни и очевидно она имитирует Вампу из Звездных Воин. Мне на ум приходит единственная логическая причина, по которой она ее носит – Лорен. Каждый раз, как он смотрит в ее сторону, его дыхание становится более поверхностным, а янтарные глаза заволакивает дымка желания, будто он готов немедленно трахнуть ее.

Лили встает на ноги, отказываясь повторять движение, которое Лорен пытался ей показать.

– Я проехала пять кварталов в неверном направлении лишь потому, что GPS работал на французском языке.

Роуз сердито смотрит на нее.

– Ты сама его настроила на французский.

– Только потому, что пытаюсь выучить язык, – поясняет Лили, – так, чтоб я могла понимать, о чем вы двое, черт возьми, говорите за нашими спинами.

В последнем эпизоде впервые показали наш разговор на французском. Продакшн добавил субтитры.

Наша беседа вращалась вокруг Лили и чего-то шедшего по телевидению.

РОУЗ: Она похудела. Я могу увидеть даже ее ребра.

Я: Это тень.

РОУЗ: Это не тень. Это ее кости.

Я: У меня наверху есть книга по физике. Уверен, там имеется раздел о свете и тени. Хочешь дам почитать?

РОУЗ: Зачем тебе книга по физике? Ты студент бизнес отделения.

Я: Для таких моментов, как этот.

Это был один из самых незамысловатых обменов фразами на французском, но Лили позабавил тот факт, что мы обсуждали ее вес, прямо у нее перед носом.

Видимо, они все думали, что мы просто спорим о всяких "сверх умных" вещах (слова Лили), и что у нас есть некое правило не обсуждать ребят на французском.

У меня и правда есть правило на этот счет.

Если ты хочешь меня понять, выучи мой язык.

Рика и Дэйзи, кажется, не волнует, говорим ли мы о них, но Лили и Лорена это раздражает.

– И просто, чтобы вы знали, – говорит Лили, – я уже могу сказать целых пять слов на французском. Так что придерживаясь данного темпа в изучении, скоро я буду говорить на этом языке бегло.

Напрыгавшись, Дэйзи подходит к нам.

– Ты разве не забросила изучение испанского и латыни в подготовительной школе? – спрашивает она, улыбаясь.

– Это немой вопрос, – защищается Лили. – Это совершенно разные языки.

Роуз бросает на меня еще один взгляд, но я не могу удержаться.

– Спорный вопрос, – вставляю я (mute – немой, moot – спорный, в оригинале звучит практически одинаково – прим.пер.).

Лили смотрит на меня, пораженно.

– Что?

Лорен обнимает ее за талию, объясняя:

– Ты сказала немой. Произнеся слово так, что оно имело значение "не издающий ни звука", впрочем, неважно.

– Это спорно, – повторяю я. – Уверяю вас.

Роуз толкает меня локтем, и Лили хмурится еще сильнее, впадая в растерянность.

– Никому не нравятся чертовы правила грамматики, – говорит мне Рик.

– Страшно, когда такое говорит парень, участвующий в создании городской студенческой газеты, – говорю я. – Твой редактор тебя небось ненавидит?

Он пытается свалить меня с ног.

– Подожди, – Лили подымает руки. – А что такое тогда «спорный»? Это же не слово.

– Это не важно, – быстро говорит Роуз и отмахивается от меня.

– Это важно, – возражаю я. – Я хочу научить твою сестру.

Роуз ударяет меня кулаком в предплечье, а затем указывает пальцем.

– Это больше походит на косвенное оскорбление. Она не глупа, – я открываю рот, чтобы ответить на это, но Роуз снова ударяет меня по руке. – И очевидно тебе нужны уроки по самообороне. Мне кажется, ты не очень преуспеваешь в защите.

Она собирается снова меня ударить, но я перехватываю ее кулак.

Ее губы поджимаются.

– Ладно.

Я только сейчас замечаю окруживших нас Бена, Бретта и Саванну, все они сходятся ближе к Рику. Оглядываясь в поисках Скотта, я осознаю, что должно быть он закрылся в своей комнате. Работает. Он еще раз сменил свою тактику. Больше никаких раздражающих замечаний в адрес девочек Кэллоуэй. В последние две недели он практически все время отсутствует. Не знаю, делает ли этот дом меня более параноидальным, но я по-прежнему думаю, что он снова что-то затевает. Я просто еще не придумал, что он мог бы теоретически сделать мне, при этом физически не затрагивая Роуз. Он уже провалился в этом направлении. Так что еще осталось у Скотта в арсенале?

Мы с Роуз пристально наблюдаем за тем, как Рик сбрасывает свою футболку и оголяет свой бок, поворачиваясь к нам. У него явно лучшее строение тела и более рельефные мышцы, чем у нас с Ло. Мы оба признаем это, потому что в отличии от него, не лазим каждый день по горам, орудуя лишь голыми руками.

– Я и не знал, что это класс голой самозащиты, – шучу я.

Ло смеется.

– Черт, на этот раз ты превзошел меня.

Рик хмурится.

– И чтоб никто, вашу мать, не бил меня по правому плечу. Это запрещено, – вот и все, что он говорит в ответ. Но мы понимаем, о чем он. Он потратил почти месяц на то, чтобы сделать сложную татуировку. Один из самых популярных эпизодов демонстрировал, как Дэйзи пошла с ним за компанию. Это был один из немногих ее свободных дней, и все мы отметили, что младшая сестренка Кэллоуэй решила провести его с Риком.

В Принцессах Филли показали 15 минутный метраж под названием «Сделала ли Дэйзи тату вместе с Риком или нет?» прежде, чем ответить на этот вопрос.

У Дэйзи нет татуировок.

Мать убила бы ее, если бы она оставила хоть какую-то отметину на теле, имеющем ключевое значение в продвижении Дэйзи, как модели. Саманта точно нашла бы способ уничтожить Рика, возможно, засадив того в тюрьму по какому-то нелепому обвинению. Я даже не сомневаюсь в этом, вот, почему ранее предостерегал Рика, говоря держаться от Дэйзи подальше до ее совершеннолетия.

Но он мазохист; клянусь, Рик специально делает вещи, которые в конце концов его ранят.

Мы все смотрим на его законченную татуировку. Это феникс с крыльями, окрашенными в красные, оранжевые и желтые оттенки; она покрывает все его правое плечо и грудь, заканчиваясь возле пресса. Серо-черная цепочка обернута вокруг ног птицы, спускается вниз по боку Рика, заканчиваясь якорем у него на бедре.

Ло качает головой.

– По крайней мере ты не сделал племенную тату.

– Иди на хуй, – отвечает Рик. Он разминает руки над головой, игнорируя наши взгляды и близость трех камер.

Я наклоняю голову.

– А ты убедился, что игла была новая и стерильная?

– Я не гребаный идиот.

– Ну, когда ты говоришь так, я начинаю верить тебе больше, – невозмутимо отвечаю я.

– А я думаю, это очень секси, – вставляет Дэйзи. Она игриво улыбается, пока все (включая меня) стонут. – Что? – она смеется.

– Это мой брат, а ты мне как сестра, – говорит Ло, глядя на нее с отвращением. – Просто, не надо.

Челюсть Рика напрягается, но он молчит. Он просто хватает свою футболку и одевает ее обратно.

– Спасибо за стриптиз, братан, – говорит Ло.

Рик показывает ему средний палец.

Но я вижу, как его взгляд встречается с Дэйзи. Ее яркая усмешка куда-то исчезла. Я не заметил тот момент, когда сменилось ее настроение, но возможно, комментарий Ло возымел свое действие.

Рик и Дэйзи смотрят друг на друга пару секунд, будто обмениваясь неслышными словами и непонятными мне посланиями. Я собираюсь отвести от них взгляд, злясь на себя, что не могу прочесть их отношения.

Но в последнюю секунду Дэйзи произносит одними губами «Прости».

– Просто не бей меня по руке, ладно? – отвечает он ей. – Тату все еще чертовски болит.

Ее губы медленно растягиваются в улыбке.

– Я знаю, как себя защитить, – вдруг торжественно провозглашает Лили. Она находилась в объятиях Ло, но сейчас делает шаг в сторону и подымает свою руку в виде приветствия Вулкан из Стартрека. Когда мы поехали на конвенцию по комиксам, Роуз не знала, что такое приветствие Вулкан, и Ло издевался над ней, когда она назвала это "СПОК штучка".

Пока Лили продолжает разводить свои пальцы в форме буквы V, Ло смотрит на нее так, словно собирается поцеловать и послать этот урок самозащиты куда подальше.

Никто из нас не произносит вслух тот вопрос, который явно написан у всех на лицах – что за хрень?

– Видите, – говорит Лили. – Все, кто увидят это слишком запутаются, не зная, что делать дальше, и соответственно не нападут.

Ло игриво хватает ее за запястье. Он наклоняется и просовывает язык между ее пальцами, демонстрируя довольно грубый жест. При помощи ее руки и своего рта.

Камеры поворачивается от Рика к Лили и Ло.

Лили ахает и ударяет кулаком по плечу Лорена.

– Ты только что осквернил приветствие Вулкан!

Но Ло лишь притягивает ее за бедра и усмехается.

– Ага? Кто делает приветствие Вулкан, будучи одет в шапку из Звездных Воин? Ты осквернила это приветствие первой, – он трет рукой по ее белой меховой шапке. На что Лили становится на носочки и просто целует его. Ло усмехается, отвечая на ее поцелуй.

– Так мы можем начать? – спрашиваю я. Дэйзи вернулась домой тридцать минут назад, а на часах уже час ночи. И это она пришла домой раньше обычного.

– Шшш! – кричит Роуз, истерически толкая рукой мне в грудь, ее глаза вспыхивают, когда она вертит головой из стороны в сторону.

Все хмурятся и замолкают на секунду.

Что она....

А затем я слышу звук колебаний, словно колокольчики одновременно дзинькают. Сэди сбегает по лестнице вниз, заходя в гостиную без малейших колебаний, словно она тоже владеет этой частью дома.

Роуз тянется к полу за своим перечным спреем, ее глаза сужаются при виде Сэди, будто в голове у кошки кроются лишь злые намерения.

Но самая худшая реакция, конечно же, у Лили; всю прошлую неделю кошка буквально "жила" в спальне сестры Роуз. Лил говорила, что просыпаясь утром, натыкалась на сидящую рядом и просто глядящую на нее кошку. Это было так смешно, что услышав данную историю, я буквально плакал со смеху.

– Омойбогомойбогомойбог, – говорит Лили. Думаю, я слышу, как она раз или два говорит слово демон, но ее речь такая невнятная, что оскорблений просто не разобрать. Она начинает носиться по гостиной кругами, в поисках куда бы спрятаться, но все диваны и стулья придвинуты к стене. Пространство открыто, и Сэди может найти Лили с легкостью.

Тем временем моя кошка издает тихое шипение, нарастающее по мере хаотичных резких движений Лили.

Дэйзи пытается дотянуться до кошки и взять ее на руки, но Рик мгновенно хватает ее, оттягивая от кошки и прижимая к своей груди. В последний раз, когда она пыталась взять мою кошку, Сэди поцарапала ей ногу, оставив три кровоточащих длинных следа, в результате чего у матери девочек случился припадок, и она орала на меня не меньше часа во время воскресного обеда. После этого я действительно продал Сэди, но придя домой на следующий день, обнаружил, что Роуз и Дэйзи выкупили ее обратно.

Как бы сильно мне не нравилась моя кошка, но об этих женщинах я волнуюсь гораздо больше.

Лили бегает по комнате, пока не находит решение. Она взбирается на Ло, словно обезьянка, заползая ему на спину, пока он борется со смехом, пытаясь удержать свою девушку от падения. В меховой шапке с жучками в роли глаз, она в некотором роде схожа с долговязым животным.

– Я закрою ее на нижнем уровне, – говорю я, обращаясь сразу ко всем.

– Если мы не можем защитить себя от кошки, то каковы шансы отбиться от всех остальных? – драматически замечает Дэйзи, при этом по ее лицу расплывается яркая, кокетливая улыбка.

– Я могу защитить себя, – опровергает Роуз, тряся свой баллончик с перечным спреем.

– Дорогая, – предупреждаю я ее, – нам правда не нужен звонок из РЕТА (Люди, выступающие за этичное обращение с животными – прим.пер.) завтра утром.

– На хуй РЕТА.

Черт.

– Роуз, – я качаю головой. Вот, в чем разница между нами. Она не может держать язык за зубами, когда это нужно.

– Кто-то сбросит на тебя ведро красной краски после этого эпизода, – говорит ей Ло. У него на плечах восседает Лили, ее ноги свисают ему на грудь. Она смотрит на Сэди, гуляющую по комнате с гордым видом.

Роуз бросает на меня немного виноватый взгляд; отодвигая ее в сторону, я направляюсь к Сэди, чтобы спустить ту на нижний этаж.

– Я люблю животных, – говорит Роуз машинально, пытаясь компенсировать сказанное ранее. Она сухо улыбается на камеру и затем добавляет. – И если кто-то испортит одну из моих шуб, я выставлю вам долбаный счет, а потом вырву ваши глазные яблоки. Потому что вы не заслуживаете больше никогда смотреть на красивую одежду.

Я наблюдаю за тем, как Сэди крадется к лестнице вниз, пока все смеются над словами Роуз. Улыбаясь, я оглядываюсь через плечо на своих друзей.

Мне бы не хотелось потерять все это ради Уортона.

Я бы не пожелал расстаться с этим ради чего угодно.

Прямо здесь находится то место, где я поистине счастлив.