Текст книги "Коснуться небес (ЛП)"

Автор книги: Криста Ритчи

Соавторы: Бекка Ритчи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

– Ты думаешь, Дэйзи так же сексуально активна, как и Лили?

Во взгляде Ло появляется леденящий холод. Он встает.

– Я закончил с этим дер***м.

– Что за еб****е вопросы? – спрашивает Рик. Он поднимается и бросает в камеру подушкой.

– Нет, – финализирует ситуацию Коннор. Он встает и застегивает пуговицы на своем пиджаке. – На сегодня достаточно.

Пока идет рекламная пауза, Дэйзи наконец-то решает встать, ее телефон по-прежнему зажат в руке. Она пытается не смотреть никому из ребят в глаза. Очевидно, что СМИ хотят определить, пойдет ли Дэйзи по стопам Лили.

И осознание этого факта заставляет Лили продолжать прятаться в свитере Ло, скрывая не только свой стыд, но и вину.

Моя грудь болит за обеих сестер, но не в моей власти изменить случившееся. Быть может, моя одежда не стоит всего этого внимания.

Я достаю свой телефон. Мои продажи... за время шоу поднялись на 10%. Маленькое доказательство того, что реклама должно быть помогает. В рекламе, следующей за шоу говориться:

Покупайте одежду, которую носят сестры Кэллоуэй прямо сейчас!

И затем следует ссылка на сайт Кэллоуэй Кутюр.

Мне бы хотелось не так сильно радоваться этому маленькому успеху. Часть меня желает, чтобы это реалити-шоу провалилось, так я бы с легкостью могла поставить на первое место благополучие моих сестер, а не собственную мечту. Мне следует так и поступить. Два года назад, я бы так и сделала. Но я задаюсь вопросом – а простила бы Лили себя когда-то за то, что угробила мою компанию. Думаю, ей нужно знать, что мое дело тоже в порядке, что она не уничтожила все, к чему прикасалась.

Телефон Дэйзи выскальзывает у нее из рук и с треском ударяется об пол. Она наклоняется поднять его, забывая, что на ней черное платье от Кэллоуэй Кутюр с открытой спиной и довольно коротким подолом. Платье сразу же подымается, открывая половину задницы Дэйзи и ее трусики-шортики.

Моя сестра довольно сильно разозлилась на толпу.

Рик ближе всего к Дэйзи.

– Твою мать, – проклинает он, быстро становясь за ней. Он хватает подол ее платья и тянет вниз.

Трое парней оглядываются на ближайшую камеру.

– Они видели ее...? – Ло смолкает, не в силах говорит о попке Дэйзи, не содрогаясь при этом.

– Вот тот кажись видел, – указывая на парня в очках с роговой оправой, и жестами приглашая того подойти к нам, говорит Коннор. Когда фотограф кивает и приближается, Коннор вытягивает свой телефон и делает звонок.

Дэйзи пытается поднять с пола свой мобильник.

– Дэйзи, да, возьми ты уже эту хреновину, – говорит ей Рик, одергивая ее платье в третий раз.

Она наконец хватает телефон и поворачивается к Рику, широко улыбаясь.

– Получилось!

Рик смотрит на подол ее платья, проверяя не задралось ли оно. Это мне следовало одергивать ее платье, но я немного пьяна и боюсь, что могу оступиться на своих четырехдюймовых каблуках. Я уже слегка покачиваюсь. Если бы рука Коннора не лежала у меня на талии, давая дополнительную точку опоры, я бы свалилась прямо сейчас.

– Ты проверяешь мою задницу? – спрашивает Дэйзи, приподнимая брови.

– Ага, так же как и все присутствующие на этой чертовой вечеринке.

– Ну, и что ты думаешь? По шкале от одного до десяти, – они игриво улыбается.

– Я не стану оценивать твою попку.

– Но ты бы хотел ее объездить?

– Дэйзи, – прерываю я. – Остановись, – говорю я одними губами. Дэйзи толкает Рика с силой, но он не тот, кто дает задний ход в таких беседах.

Улыбка Дэйзи увядает.

– Прости...Я просто пошутила, – она вертит в руках свой телефон. – Я наверное, пойду... пообщаюсь.

Теперь я чувствую себя хреново.

– Нет, – говорю я ей, резко. – Оставайся.

– Нет, все здорово. В любом случае мне нужно поговорить с мамой, – она избегает Рика, который смотрит на нее напряженным взглядом, полным чистейшей озабоченности. Странно, что такой бескомпромиссный парень, как он, так сильно переживает о других. Но я замечала, как он проявляет это качество уже несколько раз.

Коннор говорит по телефону.

– Грег, видите фотографа рядом со мною?

Итак, он звонит моему отцу.

Коннор продолжает:

– У него есть фото задницы вашей дочери. Я заберу у него камеру, если вы не пришлете кото-то сделать это вместо меня.

Я слышу, как отец говорит:

– Которой из дочерей? И я уже отправляю к тебе кое-кого. Спасибо.

– Дэйзи.

Мой отец испускает длинный вздох.

– Это в конце концов меня доконает.

Уголки губ Коннора опускаются, и в его глазах появляется безудержная грусть. Она сильная, но едва ли заметна другим. Эта эмоция появляется и исчезает, мимолетно. Словно затмение солнца.

Он действительно хочет детей.

Он хочет все те вызовы, которые будет бросать ему каждый из них.

Коннор улыбается так, будто не может дождаться того дня, когда столкнется с непростым выбором отцовства, дилеммами, хаотическими ситуациями, которые ему нужно будет разрешить.

Он правда хочет.

Но боюсь, что я не смогу дать ему это.

ГЛАВА 18
КОННОР КОБАЛЬТ

Вечеринка по случаю выхода в эфир первого эпизода шоу проходит относительно хорошо, пока я не становлюсь свидетелем того, как Саманта Кэллоуэй внимает всей чуши, исходящей изо рта Скотта. Он хвалит ее волосы три чертовых раза, и мама Роуз близка к тому, чтобы растаять у ног продюсера. По крайней мере ее отец на моей стороне.

Он присылает мне сообщение: Мне он не нравится. – Грег

В точку и с хорошими намерениями. Никакой чепухи. В стиле Грега Кэллоуэй. Его жена далека от доброжелательной, умной и непредвзятой леди. У нее типичный элитарный менталитет сноба, от которого моя мать мысленно закатила бы глаза.

Хотя обычно именно родители Роуз вызывают у меня нервное напряжение. Потому что хоть меня и показали всего дважды за весь эпизод шоу, отредактировав так, что я выглядел абсолютно незаинтересованным в собственной девушке, именно мнение ее родителей имеет для меня значение – не общественности, не незнакомцев – меня интересуют, только те люди, которых я хочу впечатлить. Потому что в один гребаный день я планирую жениться на этой девушке, и я хочу, чтобы они осознали, что я лучший мужчина для Роуз. И что никто другой не смеет к ней приближаться.

Тревога Роуз усыплена пятью бокалами шампанского, она расслабилась у меня на груди, пока я удерживаю ее за талию. С момента, когда были показаны кадры, главным образом высвечивающие наличие в шоу "любовного треугольника" прошло около 15 минут, Лили наконец-то удается справиться со своими эмоциями и выпутаться из свитера Ло, повернув к нам свое заплаканное розовое лицо. У меня есть предчувствие, что Ло придется нести ее на руках с этого места до самого дома. Наиболее вероятно, он подхватит ее под попку, а она обернет вокруг него ноги и руки.

Вот-вот начнутся последние пять минут эфира. Я было думаю, они закончили уже с видео о Лили и Ло, но буквально через секунду на большом экране появляется лицо Скотта ван Райта, с подписью под ним – Сердцеед. Бывший парень Роуз – и я осознаю, что они собираются продолжать использовать этот надуманный любовный треугольник.

Ну, Скотт. Что ты приготовил для меня?

– Я думаю о ней все время, – говорит он с неестественной, ностальгической улыбкой. – Она – огненная буря, которую я никогда не захочу погасить. Я – тот, кто воспламеняет ее, кто возмущает ее с новой ошеломляющей силой. Она – моя идеальная спичка.

Я опускаю лицо. И нехотя позволяю всем увидеть мой шок. Я не могу скрывать его прямо сейчас.

Потому что последние строки его слов – мои. Я сказал их на интервью.

А он украл их у меня.

– Я ненавижу его, – говорит Роуз себе под нос, прищуривая глаза. Она не видит мою реакцию, так как стоит ко мне спиной, и я удерживаю ее в таком положении.

– Что не так? – спрашиваю я.

– Он занимается плагиатом с тебя.

Я облегченно выдыхаю.

– Comment peux-tu le dire? – Откуда ты знаешь?

– Кто возмущает ее с новой ошеломляющей силой? – повторяет она. – Только ты мог такое сказать... и может быть еще я.

Я целую ее в щеку и сильнее прижимаю к себе. Она откидывается на меня. Скотт не может встать между нами.

– Я все еще в нее влюблен, – говорит Скотт. – И я не могу ничего поделать со своими чувствами, они просто здесь. Я люблю Роуз так, как она заслуживает, чтобы ее любили. Я просто... – он качает головой так, словно полон беспокойства. – Я просто не вижу, что Коннор – это реально лучший для нее вариант. Он слишком поглощен собой, чтобы заботиться об этой девушке так, как мог бы это сделать я. И я надеюсь, что в скором времени она осознает, что нам с ней суждено быть вместе.

– Убийства все еще не законны в Пенсильвании, верно? – спрашивает Роуз.

– И в Соединенных Штатах, и во всем мире, – говорю я ей.

– Проклятье.

А затем на экране появляюсь я.

Снова в кабинете, сидя на рабочем кресле:

– Что ты думаешь о Скотте? – спрашивает Саванна.

У меня на лице незыблемое самодовольное выражение.

– Я считаю его схожим с маленьким мальчиком подростком, пытающимся взломать замок на моем доме с помощью обычного лома, – я смотрю прямо на Скотта, стоящего вне поля зрения камеры, за спиной снимающей меня Саванны. И добавляю. – Он никто иной, как просто мелкий воришка, пытающийся взять мое. Это достаточно честный ответ для вас?

– А что насчет Роуз?

– А что Роуз?

В этот момент я на самом деле сказал те слова, что украл у меня Скотт. Я назвал ее идеальной спичкой, но это было полностью вырезано из финальной версии шоу.

– Ты ее любишь? – спрашивает Саванна.

Из-за такой нарезки видео, я выгляжу более бесчувственным, чем есть на самом деле. Более бесчеловечным и жестоким, чем хотел бы быть.

Довольно долго я смотрю в сторону, обдумывая свой ответ, тщательно подбирая слова. Сказать правду. Или солгать.

– Любовь неуместна для некоторых людей.

Большинство людей эта фраза останавливает от дальнейших расспросов. Они не стремятся все еще сильнее усложнить.

Но Саванна говорит:

– Это относится и к тебе?

Я держу пару пальцев на подбородке и улыбаюсь, но на экране эта улыбка выглядит пустой и бездушной.

– Да, – говорю я. – Любовь в моей жизни не имеет значения.

Шоу заканчивается, и экран темнеет. В полнометражном же интервью, я добавил:

– Но Роуз – эпицентр моего мира, независимо от того, позволяю ли я себе любить ее.

Все это было обрезано.

Все в зале аплодируют и начинают обсуждать между собой шоу, Ло и Рик поворачиваются ко мне с сердитыми лицами. Роуз хватает еще один бокал шампанского с подноса и снова откидывается мне на грудь, ее абсолютно не затронули мои слова в отличие от ребят.

– Итак, это был настоящий Коннор Кобальт? – спрашивает Ло, он обнимает Лили и смотрит на меня, насупив брови. Она же смотрит на свою сестру с большим беспокойством во взгляде. Они на стороне Роуз. Как и должны быть.

– Я ответил честно, – говорю я. – И это не впервые, когда я так сделал.

– Так ты никогда никого не любил? – спрашивает Ло. – Ни другую девушку, ни свою мать, отца или друга?

Он хочет знать, считаю ли я его чем-то большим, чем просто знакомый по типу Патрика Ньюбелла. Использую ли я Лорена Хейла в целях сотрудничества с компанией его отца, мультимиллиардной франшизной компанией, специализирующейся на детских продуктах? По началу, да. Сейчас, нет.

Ло мой настоящий друг. Может быть первый за все время.

Но люблю ли я его так, как друзья любят друг друга? Не думаю, что я устроен таким образом.

– Нет, – говорю я. – Я никогда никого не любил, Ло. Прости.

Роуз указывает на Ло, ее бокал с шампанским зажат между пальцами.

– Отстань от него, Ло. Меня все устраивает.

– Почему, – спрашивает Ло, – потому что вы оба холодные роботы-андроиды?

Роуз награждает его взглядом, который был бы более суров, если бы она не пила сегодня столько. Мне нужно отвезти ее спать, пока она не свалилась без сознания.

– Он такой, какой есть. Если бы ты смог понять хотя бы половину убеждений Коннора Кобальта, твоя голова пошла бы кругом.

– Роуз, – говорю я, беспокоясь о том, что она собирается разрушить наши отношения с Лореном. Несмотря на то, что он не знает меня так хорошо, как она, я никогда ему не лгал. Я просто не показываю ему всего себя. И это неплохо. Некоторые люди по натуре довольно скрытны. Я такой.

Она пытается защитить меня, делая шаг к Ло и сумев при этом остаться в вертикальном положении. Я придерживаю ее за талию, чтобы стабилизировать ее движения.

– Нет, Коннор не делает ничего неправильного.

– Он не любит тебя, Роуз, – насмехается Ло. – При том, что вы вместе уже больше года.

– Ло, – предупреждает Лили.

– Нет, – говорит Ло, – ей это нужно на хрен услышать – он осуждающе указывает на меня. – Какой, мать вашу, парень станет проводить с девушкой столько времени, при этом не получая ничего взамен? Если он тебя не любит, то значит просто ждет, чтобы трахнуть.

Он задевает наиболее уязвимую область наших с Роуз отношений.

– Она не нуждается в твоей защите, – говорю я Ло, пытаясь сохранить свой голос уравновешенным, но Роуз начинает дрожать в моих руках. – Она знает, какой я.

– Так тебя все устраивает? – спрашивает ее Ло. – Он собирается трахнуть тебя, а потом свалить на хрен. А тебя это не смущает, Роуз? Ты ждала чертовы двадцать три года, чтобы расстаться со своей невинностью, и собираешься отдать ее этому парню, который даже не может, блядь, признаться, что любит тебя.

– Я не могу признаться в чем-то, чего не чувствую, – говорю я ему. Он открывает рот, но я перебиваю его. – Ты бы хотел, чтобы я усадил тебя и наполнил твою голову цифрами, фактами и соотношениями? Ты не можешь переварить, что я хочу сказать, потому что не понимаешь этого, и я знаю, что причиняю тебе боль. Но я не могу ничего изменить в этой ситуации. Я – продукт матери, которая отделилась от меня кирпичной стеной, и поверь мне, когда я говорю, что ты не хочешь знать больше, чем я позволяю тебе знать о себе. Чтобы быть моим другом, этого должно быть достаточно, Ло.

Он обдумывает это, а затем говорит:

– А что насчет тебя, Роуз, тебе этого достаточно?

Лили протягивает руку и касается ее плеча.

Роуз сухо кивает и сжимает руку Лили своей.

– Мне нужно в уборную. Встретимся в машине.

Лили поддерживает свою сестру за талию, пока они направляются через расступающуюся толпу.

Я наблюдаю за ней, чтобы убедиться, что она благополучно дойдет до уборной, а затем снова поворачиваюсь к Ло. Взгляд, который он бросает на меня – этот взгляд вызывает удушение, более чем на несколько секунд.

Он смотрит так, словно сорвал с меня облачение супергероя и сбросил на землю, в смертный мир.

– Просто хочу, чтобы ты знал, – говорит Ло, – я утратил по отношению к тебе сегодня всякое уважение. И тебе не удастся так просто его снова заработать.

Рик ничего не говорит. У него просто тревожное и мрачное выражение лица.

– Конечно, – говорю я. – Я понимаю.

Ло сжимает губы, его челюсть напряжена, когда он кивает Рику. А затем они направляются к машине, без меня.

Я стою неподвижно, пытаясь привести в порядок свои, пришедшие в состояние хаоса, чувства.

Какой человек нуждается в психологе, чтобы тот сказал ему, что он чувствует?

Может я не так умен, как сам считаю, или же я просто человек?

ГЛАВА19
РОУЗ КЭЛЛОУЭЙ

 Я не могу приехать. Мне очень, очень, очень жаль! Просто убедись, что это будут не лилии, ладно? И помни, что мне твой вкус больше нравится, чем мамин. СПАСИБО! – Лили

Я получаю сообщение, как только приезжаю к флористу, чтобы выбрать свадебные цветочные композиции.

4 месяца и 2 дня – Мама

Это похоже на отсчет до Апокалипсиса.

Я отвечаю сестре, что все в порядке. По крайней мере на этот раз она не стала использовать дурацкие оправдания. Ее "желудочные боли" за последний месяц были напрямую связаны со страхом встретиться лицом к лицу с нашей крайне критично настроенной матерью.

Лили предпочитала игнорировать нашу маму и ее комментарии насчет "широко разведенных ног" моей сестры. Использования ею светло-розового блеска для губ (хотя, Лили практически вообще не использует макияж). Прически Лили, которая по мнению мамы всегда выглядит, словно после секса.

Мама зачастую высмеивает Лили. Мы с сестрой знаем, что это не от нелюбви к нам, а скорее от желания защитить репутацию семьи.

Я быстро осматриваю цветочный магазин. Бретт со своей стэдикам сегодня следует повсюду за мной, избегая остальных покупателей в магазине и стараясь, чтобы в кадр попадала только я. Я приехала на двадцать минут раньше, чтобы понять, что мне нравится, и не поддаваться на давлении мамы в смене моего мнения.

Во-первых, я выбираю розовые и кремовые розы для центральных элементов. Я с нетерпением ожидаю, пока флорист продемонстрирует предлагаемые дополнения по композициям. У нее есть блестящая ткань, чтобы обрамлять букеты.

– Попроще, – настаиваю я. – Просто цветы. Мы расположим их в одну длинную линию вдоль стола. Никаких отдельно стоящих ваз, это должно выглядеть, как один большой центральный элемент, – я оглядываюсь и замечаю стол с белыми розами. – Вот эти для букета. И мы можем обернуть стебли жемчугом, – не уверена утвердит ли это Лили, но в данный момент, кажется очевидным, что ее это особо не заботит.

Единственное пожелание, исходившее от нее за последние два месяца, так это чтобы не было лилий. В остальном я выбираю в слепую.

Пока я ожидаю маму, то захожу на Твиттер и кликаю #ПринцессыФилли Появляется список твиттов.

@RaderBull595: Девчонки Кэллоуэй горячие, но та высокая – такая сучка. Хотя, я бы присунул Лил.

@TVDFan70008: Вы видели то, как Ло смотрит на Лили? *обморок*

@thefieryheart: Давайте построим алтарь для Рика и Дэйзи!

@RealityXbites4: Я люююююблю это шоу!! #КомандаСкотта

@SlightlySpoiled: Не могу дождаться, когда Роуз бросит Коннора. Отрежь ему на хрен член! #пожалуйста

Чудно.

Отзывы о шоу гораздо лучше, чем все мы могли ожидать. Хоть нас и называют "сквернословящими, богатыми и тщеславными", большинство статей отмечает, что мы настоящие. Они хвалят нас за попытку не притворяться кем-то другим перед камерами. Дэйзи делает отрыжку, Лили говорит сексуальные комментарии в случайных ситуациях, а я угрожаю кастрировать мужчин. Некоторым людям мы нравимся именно из-за наших недостатков. Другие же все еще видят в нас карикатуры. Но я стараюсь не позволять этим комментариям обеспокоить меня.

Вы не можете нравиться абсолютно всем.

@Fashion4Goddesses: Только что получила платье от Кэллоуэй Кутюр! Оно роскошное!

Мое сердце неимоверно радуется этому твитту. Вскоре после выхода в эфир первого эпизода шоу, мои продажи небывало выросли. И они продолжают расти в геометрической прогрессии с выходом каждого последующего эпизода. Даже у Физзли есть определенный скачок продаж. Хочется надеяться, что успех будет иметь длительный эффект.

Звенит дверной звоночек, и я быстро кладу телефон в карман сумочки. Моя мать важно входит через двери так, словно она только что купила весь этот магазин. Ее нос поворачивается в сторону вазы полу увядших маргариток.

– Ты рано, – говорю я ей. Если быть точным, то она приехала раньше на 10 минут.

– Также как и ты, – отвечает она. – Где твоя сестра?

– Она не приедет, – я не использую повод о желудочной боли, так как уже перестаралась с ним ранее. Вместо этого я пытаюсь быть честной. – Ей не нравится то, как ты с ней разговариваешь.

– У Лили есть свой собственный голос, – возражает моя мать. – Если ей не нравится то, как я с ней разговариваю, то пусть скажет мне об этом сама.

Я ничего не отвечаю. Я не говорю ей, что она довольна сложная в общении женщина, и что нужны практика и навыки, чтобы поговорить с ней; даже я рядом с ней становлюсь более нервной и взвинченной.

– Я уже выбрала цветы, – говорю я ей.

Она не кажется удивленной.

– Значит нам нужно выбрать между твоими и моими, потому что я уже звонила насчет цветочных композиций сегодня утром.

Ну, конечно. Она надменно идет к шкафу, где стоят белые и оранжевые лилии перевязанные сине-зеленой лентой.

– Она настаивает на том, чтобы не было лилий, – говорю я сердито. – Я уже говорила тебе это миллион раз, – не только это, но и насчет оранжевого и сине-зеленого. Серьезно? Может быть для Дэйзи эти цвета бы и подошли, но Лили более... сдержанная.

Моя мать вздыхает и касается жемчужного ожерелья у себя на шее. Это маркер. Когда она очень раздражается или нервничает, то трогает это ожерелье, словно это бусины четок, и она молится Святому Отцу о своих заблудших дочерях, прося его ниспослать на нас послушание и довольство.

– Что не так с лилиями? – спрашивает мама. – Дочь Оливии Барнс использовала их на своей свадьбе, и все выглядело просто великолепно.

– Ее имя Лили (Lily – с англ. «лилия» – прим.пер.), – говорю я. – Она считает этот каламбур не таким забавным, каким он видится тебе. И если она увидит повсюду лилии, то расстроится, – не говоря уже о том, что мы получаем по почте букеты лилий от фанатов каждую неделю. От мужчин, фантазирующих о моей сексуально-зависимой сестре. В ее голове эти цветы ассоциируются с грязными вещами.

– Я уже заказала их, так что ты хочешь, чтобы я сделала? – говорит она. – Я же не могу просто взять и отметить заказ, верно?

– Нет, ты можешь.

– Я не понимаю, почему ты так упрямишься в вопросе выбора цветов.

Но я стою на своем.

– Я знаю Лили лучше, чем ты, – напоминаю я ей. – Мы должны учесть ее мнение и ту единственную просьбу, что она выразила.

Моя мать бормочет что-то по-типу "но она даже не явилась, чтобы сказать об этом вслух." Ее взгляд порхает по комнате, и она снова вздыхает.

– Какие у тебя есть альтернативы?

Я показываю ей белые и розовые розы, выбранные мной ранее.

И она смотрит на меня.

– Не заказывай цветы под себя, Роуз (Rose – с англ. «роза» – прим. пер.).

Мои губы сжимаются в тонкую линию, а ноздри расширяются.

– Мое имя и цветы – это не синонимы, мама.

У Поппи (Poppy – с англ. «мак» – прим. пер.) никогда не возникало проблем в общении с мамой. В основном она просто соглашается с ней во всем, тем самым избегая лишних споров. Такая же ситуация и с Дэйзи (Daisy – с англ. «маргаритка» – прим. пер.)

Я же не могу принять чью-то точку зрения, если считаю ее неправильной, даже если она принадлежит моей матери. Не уверена, когда последний раз у меня хватало мужества сказать маме "нет". Но она до сих пор не понимает, что мое мнение имеет такой же вес, как и ее, потому что я уже не ребенок. Мне 23 года. Может быть она все еще видит во мне маленькую девочку, прячущуюся у нее за спиной на концертах танцев и обращающуюся к ней за советом о других девочках в школе, но сейчас я взрослая.

Я все еще ценю ее советы, но имею полное право не согласиться с ними. И тем ни менее, она этого не понимает, от чего и возникают споры и ссоры. Никто из нас не может выиграть, если мы в одинаковом положении.

Моя мать смотрит на розы прищуренными глазами. Я вспоминаю совет Дэйзи, который она мне дала, когда я не могла уговорить маму перестать со мною спорить.

– Скажи ей, что ты ее любишь, – сказала сестра. – Это всегда срабатывает, когда я хочу чего-нибудь.

Я пускаю это в ход.

– Я люблю тебя, мама...

– Ох, даже не начинай, Роуз. Я ни разу не слышала, чтобы ты это говорила с твоих пяти лет.

Предполагаю, она права. Так как я редко демонстрирую свою любовь матери, есть смысл в том, что "Я тебя люблю" Дэйзи кажется более искренним и значимым, чем мое.

Она поворачивается на каблуках и хмуро смотрит мне в глаза. В ее взгляде нет ни намека на нежность.

– Ты можешь отменить мой заказ, – говорит она. – Но я еще не закончила обсуждать цветы или центральную композицию. Видит бог, мы обе можем подобрать что-то получше, чем ледовый лебедь.

Я пытаюсь улыбнуться.

– Звучит неплохо.

– Как поживает Дэйзи? – спрашивает она.

– Хорошо, – я не конкретизирую. Она и так достаточно общается с Дэйзи. Всякий раз, как сестра говорит по телефону, она разговаривает именно с мамой. И у меня нет никаких прав удерживать Дэйзи рядом после окончания реалити-шоу. Я не могу ничего поделать, кроме как ожидать, пока Дэйзи станет старше, чтобы посмотреть, захочет ли она жить с нами и дистанцироваться от матери немного больше. Чтобы наконец-то получить свободу, к которой, насколько я знаю, она так стремится. Это будет долгим ожиданием, но я готова его выстрадать.

– Хорошо, – кивает она.

Я было думаю, что последует еще один вопрос, но нет.

– Ты забыла о еще одной своей дочери.

– Лили уже двадцать один, – опровергает она. – Она лежит в постели, которую сама для себя постелила.

Мне не следует ничего говорить.

– Как ты можешь планировать ее свадьбу, если все еще злишься насчет скандала? – спрашиваю я с отвращением.

– Просто эта свадьба – единственное событие, способное вернуть ей репутацию и стереть пятно, клеймящее имя Кэллоуэй. Это важнее моей злости. Потому свадьба должна быть идеальной.

Она смотрит на меня, будто напоминая, что это самое идеальное в этой свадьбе – моя работа.

– На выходных нам нужно определиться с местом проведения мероприятия. Я вышлю тебе мои лучшие варианты. Будь на связи.

Она крепко автоматически меня обнимает и покидает магазин. Оставляя меня еще в более подавленном состоянии, чем до встречи.

Столько дерьма еще нужно сделать. Типа планирования девичника. Я бы наняла стриптизеров, но для восстанавливающийся секс-зависимой это не самый умный ход. Думаю, Лили и Ло в любом случае хотели бы совместный мальчишник и девичник.

Когда я направляюсь на улицу к своему припаркованному у бордюра Escalade, то снова начинаю думать о случившемся с Коннором. О его большом пальце. Душе. Любви.

Лорен может и считает, что Коннор не будет со мной до конца, но в ту ночь, на вечеринке по случаю первого эпизода, я осознала, как сильно ему доверяю. Как хорошо я его знаю. Ло был неправ насчет многих аспектов, и я знаю это, потому что Коннор позволил мне увидеть свою жизнь со множества сторон.

Говорит Коннор это или нет, но он любит меня достаточно, чтобы подпустить к себе больше, чем на половину. И я знаю, что пришло время и для меня сделать тоже самое, но в другом аспекте.

Я достаю телефон и быстро набираю сообщение Коннору.

Принеси сегодня вино.

Так как Ло не пьет, то мы стараемся не держать алкоголь на виду, но у меня в спальне есть сундук, в котором мы храним наш с Коннором запас. Я останавливаюсь, обдумывая свой выбор алкоголя. Вино? Мне вероятно понадобится что-то посильнее.

И текилу.

Я делаю вдох и жду ответное смс.

Есть причина, по которой сегодня будем пить? – Коннор

Сюрприз, – отвечаю я.

Не могу дождаться ;) – Коннор