Текст книги "Коснуться небес (ЛП)"

Автор книги: Криста Ритчи

Соавторы: Бекка Ритчи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 17
РОУЗ КЭЛЛОУЭЙ

Мои родители сняли в аренду лофт шикарного отеля в Нью-Йорке, в комплекте с 30 широкоэкранными плазмами, закусками и двумя сотнями своих самых близких друзей. Они назвали это вечеринкой по случаю показа первого эпизода.

Я же называю это кошмаром.

Давайте все проясним. Это реалити-шоу. Мы не выглядим похожими на чопорных, порядочных женщин Филадельфии. Я объясняла это матери, но она попросту отмахнулась.

– Я знаю, что такое реалити-шоу, Роуз, – сказала она. – Но таким образом мы будем смеяться с вами, а не над вами.

Я не уверена, что лучше.

4 месяца и 25 дней до свадьбы. – мама.

Я засовываю телефон в сумочку и хватаю бокал шампанского у ближайшей официантки, которая одета в плиссированное черное платье с надписью Кэллоуэй Кутюр. Еще одна причина, по которой мы пригласили сюда больше сотни людей, пристально наблюдающих за нашими действиями – у них есть толстые чековые книжки. Они могут захотеть инвестировать или купить одежду, которую мы с Лили и Дэйзи носим на шоу.

Я в миллионный раз прокручиваю интернет страницы в телефоне, проверяя сайт Кэллоуэй Кутюр. Не дай бог ему навернуться во время шоу. Вот это было бы везение.

На большом плоском экране в передней части комнаты идет обратный отсчет времени до начала шоу. 10 минут. 10 гребаных минут.

Где, мать его, Коннор?

Моя нервозность достигла нового уровня, но я сдерживаюсь, чтобы не достать телефон и не проверить сайт еще раз.

Обведя толпу быстрым взглядом, я замечаю Лорена и Лили, они стоят в стороне, возле посаженого в горшок большого растения. Это их первое событие семьи Кэллоуэй с того времени, как сексуальная зависимость Лили стала достоянием общественности. Половина людей в комнате бросает в их сторону любопытствующие, предубежденные взгляды. Другая половина сплетничает шепотом.

Лили и Лорен выглядят, словно им неудобно: они переминаются с ноги на ногу и избегают зрительного контакта. Ло обнимает Лили за плечи, успокаивающе касаясь и разворачивая ее тело каждый раз, когда камера слишком приближается.

Сегодня здесь работают 12 операторов. Только для того, чтобы каждое мгновение было запечатлено.

Я хочу подойти к Лили и оказать ей моральную поддержку, но едва делаю шаг, как к ним подходит Рик. Он протягивает Лорену банку содовой Физзли, а Лили тарелку со шведскими фрикадельками. Чтобы Рик там не говорил им, но Ло улыбается впервые за весь вечер.

Два года назад Ло и Лили стояли бы несчастные в углу. Зависимые и безвольные. Несколько месяцев назад никто не смог бы уговорить мою сестру покинуть дом, по причине давления сплетен и насмешек.

Сейчас же они здесь.

Улыбаются.

Обычно я не сентиментальна. Но наблюдать, как моя сестра прошла путь от сломленной рухляди до половины нормального состояния, неимоверно трогательно.

Легче родиться сильным, чем найти в себе силу, которой, как ты думала, никогда не существовало. Поэтому я считаю, что у Лили больше мужества и отваги, чем когда-либо было у меня.

Мой взгляд задерживается на них, а затем снова начинает бегать в поисках Коннора. Сначала я нахожу Дэйзи, она развлекает нашу мама, кивая по несколько раз головой. В то время как Лорен ворует фрикадельки с тарелки Лили, Рик наблюдает за Дэйзи в другом конце комнаты, его улыбка угасает, а черты лица приобретают признаки беспокойства.

Никому из парней не нравится, когда мы с сестрами слишком долго находимся в обществе нашей матери. Мне правда не хочется, чтобы Дэйзи была с ней рядом больше часа или двух. Мама способна высосать из человека энергию досуха, все дело в ее резком и всепоглощающем характере. К этому невозможно привыкнуть, но все же постоянно приходится иметь дело.

Когда я наконец замечаю Коннора, то все остальное уходит на задний план, теплые (как правило чуждые мне) чувства сменяются на раздражение.

Я наблюдаю, как Коннор приветствует более молодого парня, притягивая его к своей груди и похлопывая по спине в типичных братских объятиях. Это так не типично для настоящего Коннора Кобальта, которого я знаю и люблю.

Мои каблуки громко стучат о мраморный пол, когда я, высоко задрав подбородок, иду к нему навстречу. Я выпиваю залпом остатки шампанского в своем бокале и ставлю пустое стекло на поднос прежде, чем подхожу к нему.

– Ричард, – говорю я, бросая на него пылающий взгляд. Меня не волнует, выгляжу ли я в данный момент как сука. Это не важно. Я та, кто я есть. Почему он не может позволить людям увидеть настоящего себя? Кого волнует, что он может кому-то не понравиться?

– Ах, вот ты где, детка, – говорит Коннор, обнимая меня за талию и притягивая к себе. Он кивает своему другу. – Патрик, ты знаком с Роуз, верно?

– Нас никогда официально не представляли, – говорит Патрик. Он протягивает руку. – Патрик Ньюбелл.

Я не пожимаю ее.

– Как в Выпечке Ньюбелл?

В этом есть смысл. Коннор никогда и ни с кем не треплется попусту. У него должна быть причина, чтобы уделить вам свое время. Деньги и престиж – два важных фактора. Ньюбелл расположен прямо за Крафт (Орео) и Киблер (всемирно известные торговые марки печенья, выпечки и сладостей – прим.пер.) на рыночной площади. Однако выпечка Ньюбелл более органическая и менее аппетитная.

Патрик смеется и опускает свою руку, осознавая, что я не собираюсь ее пожимать. Он не кажется оскорбленным. Может быть, он слышал о моей репутации. В этих социальных кругах меня часто называют снежной королевой.

– Ага, это компания моего пра-прадедушки, – объясняет он. – Тебе вероятно известно, каково это. Люди постоянно спрашивают у тебя, какой из напитков Физзли тебе больше всего нравится. Ну, я предполагаю, что ты предпочтешь нугу или корицу.

Я стою молча, и это дает Коннору возможность сказать:

– Безусловно, мужик, – он кивает так, словно восхищается этой нугово/коричной беседой.

Конечно, я наверное, могла бы относиться к Патрику с определенным уровнем уважения, но сейчас не время, чтобы налаживать связи. У меня есть... – я проверяю часы – четыре минуты до начала эфира шоу. И мне нужны ободряющие слова. Предпочтительно от Коннора Кобальта, а не от уёбища, которым он сейчас притворяется.

– Можешь дать нам минутку, Патрик? – спрашиваю я.

– Ага, конечно, – он уходит в толпу, вероятно на поиски кого-то моложе, чем он сам.

Когда я поворачиваюсь к Коннору, его глаза пробегают по мне.

– Это не доставляет мне удовольствия так же, как и тебе, – говорит он сразу же. – Поверь мне, я должен использовать слова "убийца" и "чувак" в одном гребаном предложении.

– Ты не должен ничего делать, – отвечаю я. – Даже называть меня деткой, серьезно, – я ударяю его по предплечью. – И ты заключил его в эти ваши братские объятия, Коннор. Кто ты? – я не даю ему времени на ответ, потому что знаю, что это будет чем-то безумно раздражающим. – И что же ты делаешь с Выпечкой Ньюбелл? Хочешь с ними сотрудничать? Это выглядит немного фантастично. Положите магниты в печенье, и всех стошнит.

Я заканчиваю свою тираду, и он смеется надо мной по полной. Но на этот раз все иначе.

Его улыбка, будто говорит мне, что каждое сказанное мною слово было особенным. Словно оно принадлежало ему и мне.

– Что? – кричу я, но мой голос смолкает, когда я вижу взгляд, говорящий, что все, о чем мне нужно думать – это он.

Коннор переплетает наши пальцы и притягивает меня к своей груди:

– Ничего, дорогая, – его теплое дыхание касается моего уха, когда он наклоняется ближе. – Ты выглядишь роскошно в этом платье. Оно твое?

Оно твое? Он спрашивает о том, я ли разработала его. Я киваю.

Коннор убирает мои волосы от лица, перекидывая их через плечо, и я шумно втягиваю воздух. Его пальцы пробегаю по черной ткани с шипами на воротнике и легонько скользят по голой коже шеи.

– Оно так роскошно, что... – говорит он, – я с величайшим удовольствием собираюсь снять его сегодня ночью с тебя, – Коннор целует меня в щеку, и я оглядываюсь, пробегая взглядом по лицам собравшихся, и вспоминая, что мы на публике.

С сотнями других людей.

Мои эмоции внезапно успокаиваются, и когда Коннор сжимает мою руку, я понимаю почему.

Ло прав. У Коннора есть дар.

На экране идет обратный отсчет десяти последних секунд.

Десять секунд.

Это все, что осталось, чтобы понять, потерпит ли это шоу неудачу.

Десять дурацких секунд.

        * * *

Ролик длится тридцать минут, и все выглядит не слишком хорошо.

Я стою рядом с Лили, которая прикрывает рукой глаза, время от времени подглядывая, пока мы наблюдаем за тем, как поезд нашей жизни терпит крушение. Шестеро из нас собрались в знак солидарности возле чертового растения в горшке, ожидая окончания этого шоу. Скотт предпочел стоять возле моих родителей, нашептывая что-то моей матери, а она над этим искренне смеется.

Взгляд Коннора маячит между экраном, моими родителями и Скоттом. Могу сказать, что Коннор хотел бы встрять в их разговор и разбить в дребезги все уловки Скотта, подружиться с моими мамой и папой, но он стоит здесь. Со мной. И я ценю это больше, чем он думает.

Мы уже наблюдали сюжет о визите медиума, и затем я пережила пятиминутный ролик, в котором Дэйзи вытворяла трюки, ездя на заднем колесе своего Ducati. Она разогнала мотоцикл слишком сильно, а затем соскользнула со спинки сидения и свалилась с него. Но вместо того, чтобы заорать или расплакаться, она подняла свой уехавший без нее мотоцикл и попробовала снова.

После увиденного, наша мать выглядела готовой броситься к нам и отругать Дэйзи на глазах у всех. Единственное, что ее остановило – две сотни зрителей.

Я допиваю второй бокал шампанского и хватаю еще один до того, как официантка успевает отойти. Сегмент с интервью – самая интересная часть шоу Принцессы Филли. Никто из нас не видел метраж с другими участниками. Скотт проводил эти интервью в кабинете, где книги создавали дополнительную звукоизоляцию; он стоял за спиной Саванны и задавал вопросы. Он просто диктовал их оператору, а она уже задавала их вслух, так чтоб на видео не был записан его голос. Не дай Бог, кто-нибудь узнает, что он дирижирует этим шоу.

– Лили и Ло еб**ся много, – говорит Рик, каждое матерное слово соответствует пищащему звуку. Он сидит в коричневом кожаном кресле. – Если бы нам нужно было дать оценку по мере того, у кого больше всего секса, то первое место занял бы мой брат, затем его девушка, далее, наверное, Коннор и его рука.

Рядом со мной Коннор усмехается и потягивает свое вино, находя комментарии Рика более забавными, чем они кажутся мне.

Взгляд Рика обращается к открывающейся двери.

Внутрь заглядывает Дэйзи, а затем и вовсе заходит в кабинет.

– Ты мне нужен на пару секунд, – говорит она. – О чем был последний вопрос? Если это важно, то я могу зайти за тобой попозже.

Рик встает.

– Нет, все в порядке.

Мне не нравится то, на что намекает это видео. Зачем это вообще показали?

Мы слышим голос Саванны, но не видим ее.

– Он оценивал людей, предполагая, у кого в доме больше всего секса. А как бы ты оценила всех ребят? – спрашивает Саванна.

Лицо Дэйзи светится, и она улыбается.

– Не спрашивай ее, – говорит Рик.

– Лили и Ло, – игнорирует его Дэйзи, игриво усмехаясь. Она подпрыгивает так, словно перепила кофеина. – Они тра*ются реально много.

Рик закатывает глаза.

Стоя возле комнатного растения, Дэйзи извиняется перед Лили:

– Мне очень жаль, – а затем ее взгляд начинает бегать между Риком и Ло. – Пожалуйста, не расстраивайся, – по большей части она обращается к Ло.

Ло поворачивается к брату и просто сердито смотрит на него.

– Сколько оттенков неуместного мы сегодня увидим?

– Пятьдесят, – шутит Рик, и его губы растягиваются в улыбку, мы все начинаем хохотать, не обращая внимания на продолжающуюся трансляцию шоу. Люди смотрят на нас, словно они пропустили что-то на экране. Но они ничего не пропустили. Просто лучше смеяться над моментами нашей жизни, чем искать негатив.

– А кто дальше? – спрашивает Саванна Дэйзи.

Рик смотрит на Дэйзи сердито.

– Не отвечай ей.

– Ты же ответил.

– Я не заходил так далеко.

Дэйзи усмехается так, словно рада быть первой, кто поведает миру сию информацию. Она разворачивается и смотрит прямо на зрителей (в камеру), а Рик обхватывает ее вокруг талии, останавливая. Но Дэйзи все равно говорит:

– Я точно поимела больше задниц, чем Рик Мэдоуз.

Она смеется, пока Рик пытается оттянуть ее от камеры.

– Она не имела больше задниц, чем я, – говорит он. Он пытается притянуть ее в объятия и отвернуть от камеры. Но Дэйзи снова быстро отворачивается и упирается руками в его грудь.

– О, правда? У меня есть парень. А у тебя что есть?

– Упаковка презервативов и оху*нный чл*н.

Толпа начинает громко обсуждать этот момент. А убийственный взгляд Лорена метает в брата кинжалы. Рик же просто качает головой.

Коннор не может перестать смеяться.

Дэйзи пытается бороться с Риком и от этого ее футболка задирается до талии, открывая взору фиолетовый синяк на бедре. Рик удивленно смотрит на нее, и Дэйзи замирает, глядя на то, как напрягаются его мышцы.

– Ладно, – говорит она быстро. – Идем, ты мне нужен на улице.

Мы все поворачиваемся к Дэйзи, которая опустилась на корточки и закрывшись ото всех, пишет сообщения. Она сознательно нас игнорирует. И я задаюсь вопросом...

Когда я давала Дэйзи перечный спрей, казалось, что у них с Риком есть секрет. Я абсолютно об этом забыла и поэтому никогда не донимала их этим, выпытывая информацию. Но сейчас, думаю, что собираюсь получить пару ответов. И никакая работа не остановит меня от допроса с пристрастием. С такой точки зрения, у шоу есть еще один плюс. Кто бы мог подумать?

– Эй, – Ло подталкивает Дэйзи в спину своей ногой. – Что, блядь, происходит?

– Об этом позаботились, – говорит она уклончиво, при этом не отрываясь от своего телефона.

Ло смотрит на Рика.

– Почему ты ничего не сказал?

– Просто, нахрен, смотри, – говорит Рик. – Сейчас это не имеет значения. Они выпустили это в эфир.

Коннор потягивает свое вино.

– Очевидно, что вы надеялись на обратное.

– На самом деле часть меня реально на это надеялась. Но я защищал того... – Рик наклоняется к своему брату и указывает на Лили, чья голова покоится на плече Ло. – Так что дай мне чертов перерыв.

– Что? Я? – Лили смущенно тычет пальцем себе в грудь. – Я в порядке, – но ее голос слаб. Ей сегодня пришлось увидеть собственные страстные объятия и поцелуи с Ло, и все мы пылко спорили в течение трех минут о том, имело ли это видео порнографический характер или не совсем, разрешено ли Лили его вообще смотреть.

А затем Дэйзи призналась, что тоже посматривает порно, и тем самым уберегла Лили от самобичевания и стыда. Ло же кривлялся, делая вид, словно кто-то всадил ему в уши нож для колки льда.

Я сразу же возвращаюсь к просмотру шоу, как только слышу восклицание своей сестры:

– Он бросил в меня кое-что.

Рик тяжело дышит.

– Это похоже на то, что он бл*н тебя схватил.

Она останавливается.

– Ты можешь выйти за двери, пожалуйста, и я объясню.

Пока Рик следует за Дэйзи к гостиной, а дальше к входной двери, его плечи напряжены. Выйдя на улицу, они направляются к припаркованному Ducati Дэйзи. Передняя фара и задний фонарь разбиты. Руль изогнут и покорежен.

– Что за нах*й? Твою еб***ю мать, кусок пиз**** **** ******** ты издеваешься надо мною? – Рик сердито смотрит. – Кто, бл*дь, это сделал?

– Какой-то мудила в центре города. Я вышла от Лаки, а он бил мой мотоцикл своим ботинком. Он сказал, цитирую: «Убирайтесь отсюда, вы испортили Филли в пи*ду.»

Рика передергивает от одного матерного слова, которое лично я никогда не слышала, чтобы он употреблял.

– Это был не твой парень?

– Нет, – говорит она. – Он бы не обидел меня. Я просто... я пыталась забрать свой мотоцикл у этого мудака, и у нас получилось небольшое столкновение, результатом которого и стал этот синяк. Ничего серьезного. Я просто рада, что папарацци не засняли это.

Лили изумленно ахает.

– Они так сердиты на нас за то, что мы снимаем это шоу? – страх появляется в ее глазах. Если местные ребята из Филли сделали такое Дэйзи, то хрен его знает, что они собираются сделать моей младшей сестре, которая по словам всех национальных новостей сексуально-зависимая.

Я раньше вообще не задумывалась о возможности подобного негатива по отношению к нам.

– Все было не так плохо, – говорит Дэйзи нам обоим.

Но напряженная челюсть Рика свидетельствует об обратном. Как на видео, так и рядом с нами.

Рик проверяет повреждения на мотоцикле, качая головой снова и снова.

– Нам нужно выдвинуть обвинения.

– Я не знаю его имени.

– Но ты можешь описать его полиции.

Она молчит.

– Этот хр*н напал на тебя, Дэйзи. Ему не должно сойти с рук это де**мо.

– Я не хочу вызвать еще больше проблем, правда. Давай просто об этом забудем.

– Ты хочешь, чтобы я, бл*дь, забыл об этом? – его взгляд опускается на ее талию, туда, где он видел синяк. А затем Рик встает и пытается приподнять футболку Дэйзи.

Коннор давится вином. На полнейшем автомате, я тру его спину. Я правда хочу треснуть Рика по голове, но сдерживаюсь, очевидно, что Рик не может чего-то сделать.

– Я оказал тебе слишком большое доверие, – говорит ему Коннор. – Думал, ты достаточно умен, чтобы не творить подобного перед камерой.

– Перед камерой? – вставляет Ло. – Как насчет того, чтобы вообще такого не творить?

Дэйзи машет нам рукой, все еще сидя на корточках и набирая смски.

– Я прямо здесь, ребята.

Рик раскидывает в стороны руки.

– Чего вы от меня хотите? Она просто сказала, что сцепилась с каким-то чертовски злым идиотом на улице, Дэйзи не говорила мне, насколько хреново все было.

– Кстати, это не было так уж хреново.

– Это было охренеть как хреново, Дэйзи. – Рик смотрит на нее. – Весь твой бок был поврежден.

– Что значит поврежден? – спрашиваю я с беспокойством. – Тебе нужно к доктору, Дэйзи?

– Я уже была у врача, – говорит она. – Я в порядке. Нет никакого внутреннего кровотечения...

– Я тебя придушу, – говорю я Рику. Я делаю к нему шаг, но Коннор хватает меня за руку и притягивает к своей груди. Моей сестре было так больно, а никто даже не подумал сообщить мне об этом?!

– Почему ты, блядь, на меня орешь? – кричит Рик. – Я – не тот, кто толкнул ее на землю.

– Ты должен был мне сказать!

– Дэйзи не хотела, чтобы ты знала, – отвечает Рик. – Разве это так сложно понять? Ты реагируешь, словно обезумевшая истеричка, Роуз. Ты прямо сейчас так нервничаешь, что практически задыхаешься.

Это не так.

Но затем я понимаю, что моя грудь вздымается и опадает в странном, неровном ритме. Ладно, может я и ненормальная. Но мне ненавистно то, что Дэйзи ранили, и это целенаправленно удерживали от меня в секрете. Я должна была помнить, что они скрывают от меня что-то в тайне. Мне следовало быть рядом с ней, когда она ходила к доктору. Это – моя вина. Если бы не это реалити-шоу, Дэйзи бы не наткнулась на этого враждебно настроенного парня, не разгуливала бы без своего телохранителя.

– Ты ходила к врачу одна? – спрашиваю я у Дэйзи.

– С Риком.

По крайней мере она была не одна. Но Ло смотрит на Рика так, словно считает, что это не совсем хорошая замена. Однако, он лучше, чем никто.

Я снова бросаю взгляд на экран.

Рик и Дэйзи перестают бороться друг с другом. Он удерживает ее руки, а она смотрит в его карие глаза.

– Я в порядке, – говорит она.

– Чем больше ты об этом говоришь, Кэллоуэй, тем меньше я тебе верю. Что он сделал, бросил тело сто двадцати фунтовой девушки на чер**ву землю?

– Нет, мы боролись. В грязи. Там также была группа поддержки.

– Заткнись, бл*н.

Она усмехается.

– Было забавно.

– Тебя ранили, и это крайне не забавно, самая незабавная вещь, на всем еб***м свете.

– А это наибольшее преувеличение, которое мне доводилось слышать.

Они просто смотрят друг на друга в течение трех долгих секунд. Рик пытается развеять напряженную атмосферу, отворачиваясь в сторону первым. Он говорит:

– Я отвезу твой мотоцикл в магазин. Можешь взять мой, если тебе нужно будет поехать на съемки.

Люди снова бормочут что-то, и грудина матери выпирает, когда она делает вдох; ее тело слишком тощее. В связи со скандалом она стала есть все меньше и меньше. У нее не занимает много времени, чтобы отыскать в толпе мишень для своего полного ненависти взгляда – Рика. Прямое попадание.

– Мама Кэллоуэй собирается надрать твою задницу, – говорит ему Ло. Он сильно ударяет его по спине и сжимает плечо. – Удачи, братан, – Лорен улыбается.

– Ты наслаждаешься моими непростым положением чертовски сильно.

– Это делает мою жизнь более яркой и насыщенной.

На экране начинается рекламная пауза, и я удивлена тем, что мама находит в себе силы оставаться на месте. Она могла наброситься на нас за допущенные ошибки и тупость, прочитать нам нотацию, что и как нужно делать. Но вместо этого мама улыбается и машет своим светским друзьям из высшего общества, при этом абсолютно не выказывая стыда за своих дочерей. Она либо первоклассная актриса, либо научилась игнорировать нашу недостойную натуру.

Мне бы очень хотелось думать о маме лучше, но люди не меняются так быстро, особенно если это касается упрямых женщин среднего возраста, глубоко убежденных в своей правоте.

Но возможно, это реалити-шоу поможет ей простить и принять нас, а не ненавидеть.

К тому времени, как реклама заканчивается, моя голова кружится от бесконечного жужжания окружающих нас голосов. Я хватаю еще один бокал шампанского, и Коннор становится у меня за спиной, обнимая за талию. Он откидывает мои волосы через одно плечо так, что прохлада касается голой кожи шеи.

Мы оба вдруг отвлекаемся на видео на экране – это момент, в котором Лили была одна дома.

Она ерзает на кожаном диване. Лили подтягивает под себя ноги и страдальчески морщит лоб. Ее руку начинает опускаться к джинсам. Но она одергивает их практически мгновенно, при этом ее щеки заливаются румянцем. Лили смотрит вокруг, проверяя, видит ли ее еще кто-то. И когда ее взгляд встречается с камерой, глядя прямо на нас, она прижимает подушку к своему лицу, скрывая унижение.

Но на этом все не заканчивается. В связи с посещением ею онлайн-занятий, ей снова возобновили доступ в интернет. И все мы надеялись, что Лил воздержится от посещения грязных сайтов.

Она лежит на диване, с ноутбуком на коленях. Оглянувшись через плечо, она моментально закрывает компьютер, борясь со своей опасной навязчивой манией. Ее руки опускаются к джинсам, но остаются поверх ткани, касаясь места между ее ног.

– Как они могут показывать это в прямом эфире? – спрашиваю я сердито.

– Родительский Комитет по вопросам Телевиденья завтра на это пожалуется, – говорит спокойно Коннор. – Просто дай им время.

Родительский Комитет по вопросам Телевиденья – я уверена, что они будут махать вилами в сторону соц.сетей и продюсеров, но это будет лишь дополнительным информационным поводом для развлекательных новостей и блогов, в результате еще больше людей увидят данное видео.

Лили закрывает руками свои глаза, а Ло наклоняется, касаясь губами ее уха и нашептывая ей что-то очень быстро, пока по ее щекам катятся безмолвные слезы.

Ролик продолжает транслироваться в быстрой последовательности.

Лили бессознательно трется о стул на кухне. Когда она осознает собственные действия, то краснеет.

Лили трется об угол кухонной столешницы.

Руки Лили скользят вниз по телу к молнии брюк, и так трижды в разные дни и в различных обстановках. Но она всегда останавливает себя прежде, чем зайдет слишком далеко.

Меня не смущают подобные вещи, но я ощущаю, как присутствующие на вечеринке люди бросают на Лили довольно странные взгляды. Я практически чувствую, как моя сестра сжимается, при этом даже не глядя на нее.

Лили поворачивается к груди Ло и хватается за его черный свитер. Она пытается опустить свою голову так, чтобы скрыть свое лицо, буквально притягивая к себе ткань.

– Я не хочу, чтобы меня видели, – говорит она. – Не заставляй меня смотреть на них, Ло.

Лорен касается ее волос.

– Оставайся в таком положении столько, сколько пожелаешь, любимая, – когда он поднимает глаза, то бросает устрашающий взгляд каждому в комнате, кто в данный момент смотрит на них. Его взгляд не похож на мой или Рика. Его взгляд заставляет вас опасаться, словно Ло сейчас вытащит бензопилу и поубивает ваши гребанные семьи. Это взгляд садиста, говорящий "мне нечего терять", думаю, Ло научился ему у своего отца.

К счастью, этого взгляда достаточно, чтобы все любопытствующие вернули свое внимание к экрану.

Видео сменилось, сейчас идет трансляция интервью с Дэйзи, Лили и мной. Я помню, что вопросы были на тему секса. Ничего удивительного. Лили – секс-зависимая, ее жизнь привлекает зрителей больше всего в этом шоу Принцесс Филли.

Поскольку интервью бралось у каждого по-отдельности, то после вопроса следует нарезка наших ответов.

– Кто из знаменитостей тебя привлекает? – спрашивает Саванна.

Дэйзи широко улыбается.

– Джеймс Дин.

Мои глаза прожигают дыру в объективе камеры.

– Одри Хепберн.

Лили погружается в себя.

– Гммм... – она краснеет. – Лорен Хейл.

Ло смеется и смотрит на Лили, которая все еще прячется в его свитере.

– Правильный ответ, любимая.

Она шмыгает носом и обнимает его за талию, пряча руки под его одеждой.

– Ты читала Пятьдесят Оттенков Серого?

– Ага, – говорит Дэйзи, – одной рукой, – она хитро изгибает брови.

Я говорю:

– Каждый патриархально настроенный ху*с*с, который заставляет женщину стыдиться прочтения этой книги, должен получить по лицу своим же...

Лили краснее.

– Гммм...

– Сверху или снизу?

– Моя мать убьет меня, – говорит Дэйзи. – Оба варианта. Прости мама!

Люди на вечеринке смеются, и даже мама немного улыбается. Думаю, мы все забываем, какая еще молодая Дэйзи, потому что она выглядит более зрело, нежели Лили... и она однозначно вызывает симпатию.

Но каждый раз, когда видео переключается на мои ответы, я выгляжу по сравнению с ней королевой сучек.

– Я – девственница, – говорю я. – Зачем задавать мне такой глупый вопрос?

– Гмм... – глаза Лили расширяются.

– Задняя дверь или передняя?

– Ни один чл*н не был рядом с моим ан*c*м, простите, – Дэйзи пожимает плечами после своего грубого ответа.

Ло бросает на нее взгляд.

– Ты проводишь слишком много времени с моим братом.

Она просто смеется.

Я наклоняю голову в сторону:

– Серьезно?

– Гммм... – глаза Лили становятся больше после каждого следующего вопроса.

– Что ты носишь в постели?

– Я сплю голой, – отвечает Дэйзи.

– Ночную рубашку, – отвечаю я, не конкретизируя, шелковое мини это или хлопковая рубашка длиной до лодыжек.

– Гммм.... – Лили поворачивает голову и смотрит на двери. – Ло!

– Кнут или наручники?

– Оооох, – усмехается Дэйзи. – Мне нравится идея с кнутами. Но знаете, я увертываюсь от них. Превращая это все в игру, – смеется она.

Клянусь, мужики в этой комнате громко похрюкивают от желания.

Должно быть у меня на лице выражение полного отвращения, потому что Коннор сжимает мои бедра и шепчет:

– Не все мы свиньи, Роуз.

Он прав. Знаю, мне не стоит обобщать всех особей мужского пола в одну гнусную кучу, желающих сделать грубые и гнусные вещи с моей шестнадцатилетней сестрой.

И в тот момент, когда я только начинаю чувствовать приступ вины за подобные мысли, как замечаю парня с явной выпуклостью в его штанах.

– Что ты скажешь на это? – шепчу я в отвращении.

– Это – эрегированный член.

Я качаю головой.

– Ты – такой... – я замолкаю и улыбаюсь. – Умник.

Он насмешливо касается своей груди.

– Ça fait mal, – Это больно.

– Je suis content, – Я рада.

Его усмешка становится еще шире.

– Они могли бы выбрать для меня другое нарицательное, ну, ты знаешь. Я бы выбрал что-то по типу Гений.

– Показушник, – спорю я.

– Или мистер Популярность...

– Мистер тщеславие, – продолжаю я.

Он еще раз улыбается.

– Красавчик.

Мои глаза опускаются к его белой рубашке, так идеально сочетающейся с голубизной его глаз.

– Возможно.

Он делает глоток вина и машет мне, чтобы я продолжала нашу перепалку.

– Я почти что получил от тебя комплимент, почему ты остановилась?

Наша шутливая ссора разжигает внутри меня пламя. Я могла бы поцеловать его. Но вместо этого поворачиваюсь обратно к большому экрану. Я осознаю, что пропустила свой ответ на вопрос о кнутах или наручниках; в любом случае мой ответ был довольно уклончивым. А Лили скорее всего промычала в ответ свое гмммм.

Сейчас на экране транслируется аналогичная сессия вопросов для парней.

В кадре появляется лицо Лорена, он выжидающе смотрит в камеру.

– Блондинки или брюнетки?

Взгляд Ло становится сердитым.

– Брюнетки.

– Да, мне пох*й на цвет волос, – говорит Рик, упираясь локтями в колени и восседая в кожаном кресле.

Коннор сидит так, что его лодыжка покоиться на колене, а все тело расслабленно откинуто на спинку кресла – очень в стиле главного исполнительного директора многомиллиардной компании. Его пальцы касаются челюсти, создавая задумчивый образ.

– А что случилось с рыжими?

Саванна прочищает горло.

У нее рыжие волосы.

– Или рыжие?

– А как насчет седых волос? – его глаза немного подрагивают. Он явно смотрит на Скотта, стоящего за спиной Саванны. – А еще вы забыли о черных волосах. И фиолетовых, синих, оранжевых...

На экране снова появляется лицо Ло.

– Вау, – говорит Ло, его рука покоится на голове Лили, все еще прячущейся у него на груди. – Они обрезали твою маленькую тираду, Коннор. Каково это?

– Это разбивает мне сердце, – говорит Коннор.

– Подойди сюда, я утешу тебя и подотру тебе попку.

Коннор улыбается и снова отпивает вино. Но должно быть его раздражает тот факт, что Скотт может вырезать неловкие для себя моменты посредством простого редактирования. Я вижу это раздражение по его напряженным мышцам и сжимающимся челюстям.

– Кто из вас самый развратный?

– Рик.

– Я.

– Рик.

– Вы когда-нибудь были с мужчиной?

Ло наклоняет голову в сторону. Он усмехается горькой, сухой улыбкой, не отвечая ничего, что они бы хотели услышать.

– Нет, – говорит Рик.

У Коннора на лице не отражается ни одна эмоция.

– Возможно, люди хотят быть со мной. Я могу дать им все свое внимание, но я выберу из них лишь небольшую горстку людей, а из этой горстки мне окажутся приятны лишь несколько человек.

– У кого из девушек самые красивые ноги?

– Лили, – говорит Лорен. – Но она мне не верит, когда я говорю это.

Рик сжимает губы и погружается в раздумья.

Лорен смотрит на него так, словно пытается сказать «тебе лучше, блин, не называть ее имени», но думаю, мы все прекрасно знаем, что у него в голове крутится имя Дэйзи.

– Роуз, – гримасничает Рик.

Я смеюсь, делая глоток своего шампанского.

– Роуз, – говорит Коннор. – На втором месте – мои ноги, конечно.

– Сверху или снизу?

Ло сердито смотрит в камеру.

– Сверху.

Рик пожимает плечами, раздраженно.

– Мне пофиг.

– Сверху, – усмехается Коннор. – Всегда.