Текст книги "Коснуться небес (ЛП)"

Автор книги: Криста Ритчи

Соавторы: Бекка Ритчи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

– Оно новое?

Я киваю.

– Подарок Коннора.

– Довольно милое, – говорит она искренне, аккуратно опуская его обратно на мою грудь, но я замечаю появившеюся в ее взгляде печаль. Она пытается скрыть это за обыденностью, начиная скручивать свои волосы в гигантский узел.

– Что я пропустила? – спрашиваю я у Дэйзи.

– Помимо крайне придурковатого поведение Скотта, ничего, – говорит она так просто.

Мои глаза прищуриваются.

– Что он сделал?

– Придурок у нас не он, – говорит Лили, посылая Дэйзи странный критический взгляд, абсолютно для нее не свойственный.

Моя челюсть отвисает.

– Ты защищаешь Скотта, Лили? – может то, что Коннор меня трахнул, перенесло нас в другое измерение?

Лили краснеет.

– Нет, – говорит она быстро. -Я имею в виду, что Скотт по-прежнему ведет себя как мудак. Он продолжает нашептывать шлюха, когда проходит мимо меня в коридоре. Но... – она пожимает плечами, – ...я научилась его игнорировать, как делают все остальные, – она снова бросает этот сестринский взгляд на Дэйзи.

Я еще сильнее хмурюсь.

– Что же тогда? – но прежде чем Дэйзи успевает ответить, пазл складывается у меня в голове. – Это Джулиан, верно?

Дэйзи качает головой, но Лили кивает и указывает на сестру пальцем.

– Он засунул руку тебе в трусики прямо перед Риком. Это не ничего!

– И я вытянула его руку из моих трусиков, – говорит Дэйзи успокаивающим тихим тоном. – Это не причинило никакого вреда.

Лили решает сообщить мне обо всем остальном.

– Рик почти что ударил его.

– Я и не сомневалась, – говорю я, потягивая горячий шоколад.

Лили сильно прищуривается и внимательно смотрит на меня.

– И ты так спокойно к этому относишься.

– Джулиан метит свою территорию с того момента, как мы прилетели в Альпы. Я не удивлена, что среди прочего он решил ухватить ее за задницу.

– Под ее джинсами, – поясняет Лили.

– Я прямо здесь, – машет нам Дэйзи.

– Так и есть, ты здесь, – говорю я. – Где твой перечный спрей, что я тебе купила? Если ты не собираешься брызнуть им ему в глаза, то я с радостью сделаю это сама.

– Он – мой парень. Я не хочу его обидеть.

– Он действительно твой парень, Дэйзи? – спрашиваю я, немного перебарщивая с холодностью в голосе. Но ничего не могу с собой поделать.

– Да.

– Тогда опиши на что похожи его поцелуи.

Ее передергивает.

Лили еще раз указывает на Дэйзи пальцем.

– Ага! Он тебе не нравится.

Плечи Дэйзи опадают.

– Я работаю над этим.

– Пообещай мне, что не будешь работать над этим слишком долго, – говорю я. – Он старше, и потому ему не следует насильно удерживать тебя в этих отношениях.

– Он и не удерживает. Правда. Я могу бросить его в любой момент. Я просто жду подходящее время, чтобы нанести удар, – она похлопывает меня по ноге и пытается быстро сменить тему. – Кстати, как ты себя чувствуешь?

На этот раз я позволяю ей увильнуть, только потому что этот разговор ни к чему не приведет, пока Дэйзи и сама может расстаться с Джулианом. Если же она не сможет сделать этого самостоятельно, то для меня отнюдь не проблема вступиться за нее и зарыть его носом в чертов снег.

Я прочищаю горло и вытягиваю шею.

– Итак... у меня есть новости... – несколько месяцев назад я обещала Лили, что расскажу ей, когда потеряю свою девственность, но при одном условии – она не будет делать из этого сенсацию. Я пытаюсь не улыбаться, когда говорю это. – У меня был секс.

– Ахххххххх! – взволнованный визг Лили больше походит на испуганный крик.

И потому совсем не удивительно, что через пару секунд двери спальни резко распахиваются. Лорен и Рик влетают в комнату, как раз в тот момент, когда дверь патио скользит, и заходит Коннор, все еще держа телефон в руке.

– Что, вашу мать, случилось? – спрашивает Рик первым, бегая взглядом между нами тремя, в то время как мы молча сидим на кровати. Дэйзи делает вид, что безумно увлечена зефиром в своем шоколаде.

Скулы Ло напрягаются, когда он озабочено смотрит на Лили, пытаясь, как и его брат, понять происходящее.

Тишина, должно быть, давит на Лили, потому что она хватает одеяло и натягивает его себе на голову.

Я собираюсь объясниться, но тут в дверном проеме появляются Бретт и его мобильная камера, желая отснять нашу спальню, по сути своей являющуюся запретной для съемки зоной. Его появление раздражает Рика настолько, что тот захлопывает двери, прямо перед носом оператора.

Я слышу хлоп! и то, как Бретт спотыкается о что-то в коридоре. Мне бы может быть и было неудобно за поведение Рика, если бы на месте Бретта была Саванна или Бен. А в данном случае меня особо не волнует агрессия Рика.

Когда я смотрю на Коннора, он приподнимает брови, а на его губах играет улыбка. Он знает, что я рассказала сестрам.

Лорен подходит к кровати и тыкает в покрытое одеялом тело Лили. Уверена, что даже под покровом ткани, она хотела бы растаять и исчезнуть в моем матрасе.

– Что происходит, Лил? – спрашивает Ло. Он потирает ее спину.

Лили качает головой, а затем поворачивается ко мне лицом. Ну, по крайней мере я так предполагаю. Меня кажется, что эта выпуклость под одеялом – ее нос. Но я не уверена, так как не вижу ее под клетчатой фланелью.

– Прости меня, – говорит она. – Я просто так обрадовалась за тебя,– это похоже на то, словно передо мной извиняется какое-то одеяльное чудище.

– Все в порядке, Лили, – говорю я ей. – Меня действительно это не волнует, – ребята так или иначе все равно бы узнали об этом. Уверена, в конце концов Коннор рассказал бы им. Текущая ситуация может быть и кажется немного странной, но что ж – добро пожаловать в мою жизнь.

– Вам, девочки, следует научиться контролировать свои чертовы возгласы радости, – говорит Рик сердито. – Они не должны походить на те, что издают в случае нападения.

Лорен стягивает с Лили одеяло, и ее волосы торчат в стороны от статистического заряда.

– Так чему ты там обрадовалась?

Она молчит, но при этом становится немного бледной. Христа ради.

– У меня был секс, – выпаливаю я во второй раз.

Все взгляды немедленно обращаются к Коннору, который все это время держался в тени. Его телефон куда-то подевался, а руки опущены в карманы.

– Да, секс был со мной, – отвечает он на несуществующий вопрос. Но его слова каким-то чудным образом уменьшают напряжение в комнате.

– Серьезно? – я притворяюсь смущенной. – Ты тоже там присутствовал?

– Je te rappellerai plus tard. – Я напомню тебе попозже. Эти слова так сексуально звучат на французском.

– И это слова, на которых я покидаю сцену, – Рик осторожно выскальзывает за двери, стараясь не впустить никаких камер.

– Поздравляю, сестренка, – говорит Дэйзи, широко улыбаясь. Она обнимает меня и следует по стопам Рика.

В результате мы с Коннором остаемся наедине с Лили и Ло.

Я ожидаю, что сейчас Ло выкинет в мой адрес какое-то оскорбление. Он вероятно, скажет что-то вроде "ну вот ты и стала женщиной", словно секс сделал меня старше и мудрее. Но это не так. Секс сделал меня немного более опытной. Так и что?

Ло потирает затылок прежде, чем заговорить:

– Рад за вас обоих.

Мое лицо искажает шок, и Ло закатывает глаз.

– Что? Мне не можно быть хоть раз милым?

– Это странно, – отмечаю я.

Он кивает Коннору.

– Ты все еще остаешься рядом с ней? – неужто Ло все еще считает, что Коннор может бросить меня после того, как трахнул?

– Ага, Ло, – говорит Коннор, в его глазах видна боль. Я удивлена тем, что он не прячет ее от Ло. – Я все еще рядом с ней.

Ло снова кивает, пытаясь принять это как истину.

– Поздравляю, мужик, на секунду я заволновался, что Скотт придет к финишу раньше тебя, – он сухо улыбается.

– Единственное, в чем он может меня превзойти, так это в том, как далеко будет...

– Роуз, – говорит Скотт, проскальзывая в комнату со своим мобильником в руках. Он протягивает мне устройство, но я не шевелюсь, не собираюсь ползти эти пару метров от кровати до двери.

Я только что объявила о своей дефлорации, и конечно же это был тот самый неподходящий момент, когда Скотту нужно было все прервать. Он явно жаждет осадить пыл Коннора по случаю самого важного достижения в нашей сексуальной жизни.

Но каким-то образом ему удается сдержаться, сказав лишь:

– Твоя мама звонит. Она хочет поговорить о рассадке на свадьбе.

Коннор становится между кроватью и Скоттом, прежде чем продюсер успевает сделать шаг в мою сторону. Глаза моего парня горят такой злобой, которой я никогда у него не видела. Он выхватывает телефон из рук Скотта.

Но прежде чем Коннор успевает поднести его к уху, Скотт добавляет:

– И не забудьте передать Саманте благодарности за беседу длинною в час. Мне понравилось слушать о том, как прошел ее день. Это было... информативно.

Скотт реально пытается вывести Коннора из себя.

Моя мать легко поддается на манипуляции сладко говорящих мужчин при деньгах. Черт, ей нравится Лорен Хейл, который милый с людьми лишь в тех случаях, когда сам того хочет. Никогда бы не подумала, что какие-то родители добровольно отдадут ему свою дочь, но по факту мама молилась о браке Лили и Ло еще до того, как они стали встречаться.

Я гадаю, насколько это реалити-шоу перекосило ей мозги. Если общество возненавидит наш с Коннором дуэт – что они и делают с момента выхода первого эпизода и представления в нем Коннора в роли претензионного засранца – то друзья мамы никогда не поддержат наши отношения. Они будут на стороне Скотта, а моя мать обычно следует за мнением большинства.

Просто супер.

– Саманта... – говорит Коннор, прижимая телефон к уху и ни на миг не отводя взгляд от Скотта. – Она недоступна... да... конечно... – он опускает взгляд на Лорена, молча прося его остаться в моей комнате. Ло кивает, а затем Коннор снова выходит уединиться в патио, при этом продолжая говорить с моей матерью. Раздвижная дверь закрывается, и я оцениваю состояние моих мышц, желая присоединиться к своему парню.

– Убирайся, – сразу же говорит Лорен Скотту.

Продюсер подымает свои руки в защитном жесте, но при этом его елейный взгляд направлен на меня, опускаясь к моей груди, верхняя часть которой видна из глубокого выреза ночной рубашки.

– Ты несомненно покинула женский монастырь, Роуз Кэллоуэй, – он весело смеется. – Планирую увидеть всю тебя немного позже, – он делает паузу, задумываясь, – и знаешь, тебе и твоим сестрам следует носить такие же... золотистые топы, как тот, что был на Дэйзи на день Святого Валентина. У того эпизода реально высокие рейтинги,– он присвистывает. – Тебе стоит взглянуть, как много людей выложили то фото с Дэйзи в своих блогах. Сиськи продают что угодно.

Я убью его. Я представляю себе, как подползу на четвереньках к его телу, а затем подпрыгну словно дикая львица, готовая когтями выцарапать его глазные яблоки. Но потом передо мной предстает образ его ухмыляющегося лица, лицезреющего мою попку во всей красе во время начала штурма. Так что с сожалением я решаю остаться на месте. Как подобает леди.

– Убирайся. Хрен ты сраный, – говорит Лорен так медленно, будто Скотт – дебил.

Скотт снова подымает руки, но его поведение все еще говорит о том, что у него в рукаве припрятан туз. Может так и есть. Он владеет нами и таунхаусом, в котором мы живем. И у него есть возможность редактировать видео с нашим участием. Мы – просто марионетки в его игре.

Дверь закрывается. Но напряжение никуда не исчезает. И не думаю, что так просто исчезнет.

По крайней мере не до того, как последняя камера прекратит съемку.

ГЛАВА 33
КОННОР КОБАЛЬТ

– Ей двадцать три, год постоянный отношений...

– Больше года.

– Больше года, и у нее никогда не было секса. Что-то не так с этой девушкой.

Я смотрю канал ТМZ в моем кабинете в Кобальт Инк., прежде чем понимаю, что пора закругляться и идти домой. Коридоры уже опустели, остался только уборщик, пылесосящий серый ковер в комнате отдыха.

– У нее, безусловно, есть герпес, – говорит репортер с одной из кабинок. И отдел новостей начинает хохотать. – Что еще может объяснить такое?

Прошлой ночью по GBA вышел эпизод о поездке в Альпы. В нем нет никакого упоминания того, что Роуз потеряла девственность. Но если бы она видела, что именно сейчас о ней говорят на TMZ, то очень бы расстроилась. Они клеймят каждую девушку ее возраста, которая решила подождать.

Роуз не стремилась сохранить свою потерю девственности в тайне от продакшна. Но пока мы летели домой, просто чтобы проверить Скотта – посмотреть, что именно он сделает – она посмотрела прямо в одну из камер и открыто заявила, что у нее был со мной секс. Это помогло расслабиться Лили, так как до сего момента она вела себя довольно тихо, боясь проговориться об этом на весь свет.

Скотт так и не показал этот метраж, видимо желая сохранить ее статус девственницы нетронутым в рамках шоу. Ну, и потому что я – последний, с кем зрители хотят видеть Роуз. Ее мать так и сказала мне по телефону. Это был один из самых сложных разговоров в моей жизни. Я хотел ее послать, но прикусил язык и стерпел треп о том, что я не внимателен к своей девушке, ее дочери.

Разочек я упомянул плохую редакцию видео, но она лишь издевалась, сказав прекратить использовать подобные предлоги. Так что я просто сказал:

– Мне жаль, Саманта. Я буду работать над этим усерднее.

В ответ она пригрозила:

– Лучше бы тебе так и сделать. Или я уговорю Роуз дать Скотту еще один шанс, парень это заслуживает.

Мама Роуз реально верит, что они со Скоттом ранее встречались. Для меня это... новый уровень безумия.

Я ненавижу Скотта.

Но по крайней мере ему так и не удалось разрушить лучший секс в моей жизни. Я просто хочу приехать сегодня домой и трахнуть Роуз, забыть о всей этой ерунде и сделать что-то приятное для нас обоих. Но время не на нашей стороне. Я борюсь с этим постоянно. Уортон меня убивает. Кобальт Инк. терпимо. Но мне пока что везет успевать вернуться домой до двух ночи, прежде чем Роуз заснет.

Я встаю и собираю свои бумаги, засовывая их в портфель. Прежде чем уйти, я последний раз пролистываю ТВ каналы и останавливаюсь на повторе эпизода Принцесс Филли. Я частично смотрел его раньше, но не этот кусок – где Ло прижимает Лили к дивану в домике в Альпах. Он страстно целует ее в губы, притягивая ее в свои объятия еще сильнее каждый раз, как делает вдох.

Во время всего этого действа его глаза сфокусированы на камере. Так, словно он буквально трахается со зрителями своим ртом. Я потираю свои губы, пытаясь не засмеяться. Роуз бы разозлилась, но Ло проделывает такое очень часто. Я даже видел несколько наклеек на бампер на машинах в Филли с надписью Трахни меня, Лорен Хейл. Особенно после того, как последнее интервью Лили вышло в эфир. В данном видео она детально объяснила, почему Лорен Хейл – единственный мужчина, способный удовлетворить все ее сексуальные потребности.

На сайте Разгроми Знаменитостей даже написали статью, в которой пытались определить размер его члена. Это было ужасным образчиком журналистики, но подобные этой статьи реально влияют на раскрутку реалити-шоу.

И на нашу известность, как его участников в целом.

Лили не может смотреть на себя с Ло в такие моменты эпизода. Ло закрывает ей глаза. Для нее это несет возбуждающий фактор.

Я выключаю телевизор, за ним свет, а затем глотаю пару таблеток Аддералла. Сегодня нужно еще завершить наполовину готовый проект по классному руководству для Уортона. Хотелось бы сказать "ну и черт с ним" и вместо бумажной волокиты заняться бурным сексом со своей девушкой.

Привязать ее к кровати и наблюдать за ней – это превосходит по важности любую из задач в моем списке дел. Мое тело возбуждается только от воспоминаний о ее выражении лица в тот первый раз, когда мой член наполнил ее киску. Ее рот был приоткрытым, и на свободу вырывались самые прекрасные звуки наслаждения.

В этот момент я как никогда ощутил, что она принадлежит мне. Она позволяла мне сделать со своим телом все, что пожелаю, абсолютное доверие, никаких преград или ограничений. Я взял ее жестко, на пределе ее возможностей; стеночки ее узкой киски сжимали мой член, будто тиски. Все это я никогда не хочу забывать.

Вот поэтому по приезду домой, я и планирую все это снова повторить.

По пути к лифту я размышляю, какую позицию выберу для Роуз сегодня. Лежа на животе. Со связанными за спиной руками.

Думаю, я хочу ее отшлепать.

– Коннор!

Я останавливаюсь как в копаный посреди коридора. Только один человек может разрушить столь прекрасные мысли. Только один человек станет работать в то время, пока уборщик уже заканчивает свою рутинную процедуру уборки. Я разворачиваюсь, сталкиваясь лицом к лицу со своею матерью, решительно и быстро шагающей ко мне.

– Я просто оставил свое предложение у тебя на столе, – говорю я ей. Отпусти меня, молю я беззвучно.

– Я его видела, – говорит она легкомысленно. – Я зарезервировала столик в L’Bleu на субботу. Семь часов. Приведи Роуз, – она разворачивается и исчезает в конце коридора, даже не давай шанса моим отмазкам.

Что-то незнакомое сжимает мне грудь. Должно быть, это тревога. Я достаю телефон, чтобы позвонить Фредерику, но вижу пропущенное сообщение.

Приезжай домой, сейчас, прошу. У нас есть связанная с Лили и Лореном проблема. – Роуз

Черт.

Я запрещаю своему воображению даже пытаться предугадать какого рода проблема меня ожидает. Вместо этого я просто быстро захожу в лифт и подготавливаю себя к тому, с чем могу столкнуться.

        * * *

Как только я вхожу в дом, то замечаю свернувшихся на диване Лили и Ло, они просто молча читают комикс. «Проблемы» с этими двумя обычно включают в себя крики, возможно даже плачь. Это странно. Но я стараюсь ни о чем не судить, пока не узнаю все факты.

Прежде чем могу их о чем-то спросить, вижу спускающуюся по ступеням Роуз, она подходит ко мне и с силой хватает за запястье, в ее глазах бушует пламя. Мне следовало бы больше волноваться о всем том дерьме, что она мне сейчас поведает, но у моего члена есть собственный план действий, и он мучительно начинает умолять ее помочь ему с нарастающим давлением. Она пытается потащить меня на второй этаж, но я убираю ее пальцы со своего запястья.

– Думаю, я и так знаю расположение нашей спальни, – говорю я.

Ее губы сжимаются в линию, а щеки краснеют.

– У нас не будет секса прямо сейчас.

Я наклоняю голову и изгибаю брови.

– Я имел в виду лишь то, что сам могу дойти вверх по лестнице. Я не говорил ничего о сексе, – я обхожу ее и иду первым.

Она сердится.

– У нас нет времени, чтобы носиться с твоим эго, – Роуз злится на то, что я трачу драгоценное время не на решение возникшей чрезвычайной ситуации.

Она старается обогнать меня на лестнице, но я опускаю руку на перила и оглядываюсь на нее.

– Быстрее! – командует она.

– Таунхаус в огне? Или кто-то украл твою коллекцию туфель? – спрашиваю я, широко усмехаясь.

Ее шея так напряжена. Она едва может нормально дышать.

– Я собираюсь тебе врезать.

Я на самом деле думаю, что она может.

Мне любопытно, что же за драма связана с Лили и Ло, но с другой стороны, идея побороться с Роуз так соблазнительна. Я так четко представляю, как ее рука ударяет меня по щеке. А затем, я бы толкнул ее к стене, прикусил ее губу и трахнул, выбивая из ее тела всю злость и заменяя ее довольным, уязвимым подчинением.

Она наблюдает за мной, задержав дыхание, и когда наконец-то делает выдох, то он настолько глубокий, что становится очевидным, что Роуз видит в моих глазах все накопившееся желание. Но мы же не можем заниматься сексом посреди коридора. Здесь повсюду камеры.

Я разрываю зрительный контакт и иду в спальню, не проронив ни слова. Роуз закрывает за нами дверь, и я замечаю шагающего перед кроватью Рика, его руки сжаты в кулаки и вытянуты вдоль тела. На матрасе лежит Canon Rebel Саванны. Прежде чем успеваю спросить, что тут делает камера, Роуз поясняет.

– Исчезли текила и вино, – говорит она мне, упирая руки в бедра. Она говорит, что обыскала весь дом, а потом Рик нашел пустые бутылки, спрятанные под грязной одеждой в шкафу Ло.

Я несколько раз моргаю, пытаясь игнорировать эмоции, так и рвущиеся врезать мне в грудь. Я не привык ощущать так много эмоций из-за чего-то, что не имеет на меня прямого влияния, не важно, что это меня угнетает.

– В бутылке не было много текилы. Большую часть мы пролили на кровать, – напоминаю я Роуз ровным голосом, но ком царапает мне горло. Мне приходится прокашляться в кулак, чтобы избавиться от него.

– Это неважно, – она указывает пальцем в сторону двери. – Он не употреблял алкоголь шесть месяцев.

– Я знаю, – нарушение трезвости для Ло – большая проблема.

Я поворачиваюсь к возмущенному Рику, который нервно ходит взад-вперед.

– И ты еще не умчался вниз, чтобы выяснить у брата, в чем дело? – спрашиваю я, недоумевая.

Он останавливается посреди комнаты и указывает на дверь, точно так же как делала Роуз.

– Я чертовски к этому близок, – рычит он. – Но это именно то, чего хотят эти челеноебы.

Я съеживаюсь.

– Ты мог бы не использовать это ругательство? Оно нелепое.

Рик и Роуз вопросительно смотрят на меня.

– Я бы предпочел сто раз услышать слово хуесос, – шучу я, надеясь немного расслабить напряжение Рика и нервозность Роуз. Но если честно, я шучу по большей части, чтоб помочь расслабиться самому себе. Таким образом я избегаю проблемы. А я никогда не избегаю проблем. Я просто не хочу, чтобы все это было правдой. Я не хочу, чтобы Ло снова начал пить и пошел вниз по этой темной дорожке. Я не могу спасти его от собственных демонов; наблюдать за тем, как он тонет – не то шоу, которое мне бы хотелось смотреть с первого ряда.

Рик решает игнорировать меня и продолжает свою тираду:

– Они хотят, чтобы я наорал на Ло, а затем весь мир будет думать, что у него случился рецидив, и он всего лишь безответственный богатенький полудурок. И возможно, он... – тяжело дыша, Рик подымает руки и хватается за голову.

– Ты не веришь в это, – говорю я.

Его черты лица искажаются, а глаза стекленеют, когда Рик качает головой.

– Каждый день я думаю, что на его месте мог бы быть я. Двадцать два гребаных года я провел, отсиживая себе зад, – говорит он. – Меня не волновало происходящее с моим сводным братом, дерьмо; я знал, что он жил с нашим отцом – нашим отцом... – он не может произнести вслух конец предложения.

Роуз смотрит на Рика с таким сочувствием, которого я не видел от нее ранее, ее лицо полно боли, как и его. Мой желудок завязывается в узлы, и я не знаю, как ослабить это чувство.

Продакшн никогда не включает в шоу эти интимные, болезненные подробности – то, что делает из нас людей, кем мы, по сути, и являемся. Думаю, все мы слишком часто их скрываем. Иногда даже от себя.

Ло всю жизнь терпел словестные издевательства их отца, тогда как Рик избежал этого.

Такова правда.

Это то, что мы все знаем.

Если продакшн действительно хотел бы показать всего Рики Медоуса, они бы рассказали зрителям о том, что прошлый год он провел в колледже, помогая своему брату обрести трезвость. Они бы рассказали, что он перестал тусоваться с друзьями по колледжу, ходить на вечеринки для спортсменов, просто потому что хотел быть уверен, что Лорен не пойдет той же дорогой, что и их алкоголик отец, что он выберет лучший путь.

Я восхищаюсь Риком по многим причинам. Но думаю, что самая значимая из них состоит в том, что Лорен Хейл – незаконнорожденный ребенок, разрушивший семью Рика. Их отец изменял жене с другой женщиной, зачавшей Ло. После развода Рик жил со своей матерью-одиночкой. Тем не менее, Рик сегодня здесь, желает защитить парня, который буквально сломал ему жизнь.

И при этом Рик даже не понимает то, какое влияние оказывает на жизнь Ло. Он правда не осознает все то хорошее, что делает. И все потому, что он не перестает винить себя за собственный эгоизм в течение своих первых 21 года жизни, игнорируя Ло, как человека близкого к их отцу.

Ему нужно простить себя. Не знаю, сколько на это понадобится времени, но рано или поздно это все равно произойдет. Нам просто следует подождать и все увидеть.

Рик трет свои покрасневшие глаза. Он выглядит так, словно может заплакать. Или может быть, кого-то ударить.

– Я, блядь, не знаю, что делать.

– Рик, – говорю я спокойно, выражая своим голосом поддержку. – Если он сорвался, ты столкнешься с этим не в одиночку. Мы поможем тебе позаботиться о нем.

Рик кивает самому себе, стараясь поверить в это.

Я хочу добавить: Ты не подводил своего брата. Но это звучит так банально и так похоже на клише. Хоть и является правдой.

– Это не все, – говорит Роуз, ее голос слегка дрожит.

Блядь.

Она направляется к кровати и поднимает камеру Саванны.

Это касается Лили.

Все, что находится там, связанно с ее сестрой.

На секунду мы смотрим друг другу в глаза, а затем она настраивает экран и громкость, включая воспроизведение. Иногда мне кажется, что Лили и Ло – сердце всех нас. Когда они катятся вниз, сила внутри нас тоже дает трещину. Они словно напоминают нам, что все мы люди; у всех нас есть слабости, и как бы мы не старались держаться друг друга, другие люди могут ранить каждого из нас.

Любовь – мудак. Или сука. Я задаюсь вопросом, как долго мы боремся друг за друга.

Я смотрю на экран, когда Роуз нажимает кнопку "проигрывание".

Лили и Ло в книжном магазине – что для них редкость. Обычно они проводят свободное время в своей комнате, или скрываясь в офисе Лорена, где он пытается создать свою собственное издательство комиксов и графических рассказов.

Я наблюдаю за тем, как Лили тянет Ло в общественную уборную.

Черт.

У них есть правила, основанные на плане по восстановлению Лили. Одно из главных правил – никакого секса в общественных местах. Саванна снимает двери снаружи, но аудио подхватывает их голоса с помощью закрепленных на одежде микрофонов.

– Все смотрят, – шепчет Лили.

– Ты – сексуально-зависимая, а я – алкоголик, – напоминает он ей, – и весь долбаный мир об этом знает. Мы должны привыкнуть, что люди на нас глазеют, любимая.

Следует длительное молчание, а затем Лили спрашивает:

– Я могу тебе сделать минет?

Я поднимаю взгляд на Роуз, все еще держащую камеру в руках. Ее желто-зеленые глаза прожигают во мне дыру, они полны скрытой ярости. Я обнимаю ее за плечи, они так напряжены, что по твердости равны мраморной статуи.

Ло не отвечает ничего определенного Лили. Но из уборной исходят шумы. Сосания. Хлюпанья. И вскоре следует стон.

Роуз выключает камеру.

– Это длится тридцать минут, – говорит она холодно. – Тридцать минут, Ричард. Он отлично знает правила.

– И твоя сестра, конечно же, неповинна во всем этом, – кричит Рик. – Ей не следовало вообще просить его заняться сексом!

Роуз принимает боевую стойку, словно собирается сразиться с Риком в этой схватке за их брата и сестру.

– Лили реально преуспевает...

Рик сухо смеется.

– Это называется преуспевает? – он указывает на камеру. – Может быть она даже трахнула его...

– На нее давят все эти тревоги, – перебивает его Роуз. – Вся ее сексуальная жизнь и зависимость были выставлены на показ, над ними постоянно насмехаются. Хотела бы я посмотреть, как бы ты справился с тысячами людей, называющими твой член заразным всякими болячками.

– Она чиста, – опровергает Рик. – И ей это известно. Нам всем это известно, – он снова начинает ходить кругами. – То, что говорят другие люди не должно иметь никакого долбаного значения.

– Она старается быть сильнее! – орет ему Роуз, ее нос раздувается. Я подхожу к ней и касаюсь поясницы, стараясь успокоить, но она лишь отстраняется от моих рук. – Однако, твой брат...

Я закрываю ей рот рукой. Она хватает мое запястье, пытаясь оттянуть его в сторону, но я сильнее, и с легкостью удерживаю ее голову на месте. Она никуда не пойдет и ничего не скажет, чтоб сделать данную ситуацию еще более дерьмовой.

– Достаточно, – говорю я спокойно. Они оба резко прекращают говорить. Ну, вообще-то Роуз вынуждена прекратить говорить, но тем ни менее ее плечи немного расслабляются, отпуская оборонительную позицию. – Пока вы двое соревнуетесь, у кого лучший брат или сестра, мы не двигаемся в продуктивном русле. Они оба облажались. Остановитесь на этом.

– Им не следует быть вместе, – заявляет Рик. Это заявление он бросает практически каждый раз, когда у нас троих возникают подобные разговоры на счет Лили и Ло.

Роуз шлепает меня по руке – это более любезно с ее стороны, чем пытаться оттянуть мою ладонь. Так что я проявляю ответную любезность и убираю руку.

– Разъедини их и посмотрим, что произойдет, – угрожает Роуз, убирая прядь волос с своих губ. Мы могли бы это сделать. Мы самая старшая, так называемая, группа и потому знаем, что было бы крайне трудно заставить Лили и Ло расстаться на пару лет. Думаю, мы все задумываемся сейчас над этим вопросом, стоя молча в течение пяти минут, осознавая, что это означает.

Они очень сильно любят друг друга. И единственная причина, по которой ребята все еще пытаются выздороветь – это быть друг с другом. Уберите эту взаимоподдержку, и они опять станут рабами своих зависимостей.

Так что мы садимся и начинаем обсуждать альтернативные планы. Как отправить их обоих на съезд, посвященный комиксам. Мы сделали это несколько месяцев назад, помогая ребятам отвлечься от собственных мыслей и окружения. Мелочи важны.

Лили и Ло даже не представляют, что мы говорим о них столь детально. Вероятно, они бы почувствовали себя виноватыми, что мы все еще настолько заботимся об их благополучии.

– Мы даже не знаем, пил ли он спиртное, – говорю я Роуз и Рику. – Это могла быть Лили или... – я качаю головой, размышляя. – Продакшн.

– Они бы не стали, – говорит Рик, его глаза темнеют. – Если они играют с зависимостями Лили и Ло, то с меня хватит. Я пошлю на хуй все это шоу, позволив им на прощание поцеловать меня в зад.

Клянусь, я реально тупею, когда слышу все эти ругательства в одном предложении.

– Мы можем узнать наверняка, только если спросим у Лили и Ло, – говорю я ему.

– Они солгут. Думаешь, они хотят, чтобы мы трое обрушили им на голову свое негодование с примесью разочарования?

– Так, значит, давайте не будем даже спрашивать, – говорю я, расслаблено пожимая плечами. – Давайте просто поступим так, словно они лживые, презренные наркоманы, которые даже не заслуживают объяснить свою сторону этой истории.

Рик прищуривает глаза и смотрит на меня.

– Знаешь, а я чертовки рад, что продакшн выставляет тебя в эпизодах, как огромного ебаного мерзавца. Потому что это... – он машет рукой. Рик чрезмерно жестикулирует всякий раз, когда злится. Огромная часть меня хочет связать его, просто чтобы он наконец-то прекратил махать руками, – ...самое раздражающее дерьмо, с которым мне за этот гребаный день пришлось иметь дело.

У меня есть множество контраргументов на это его заявление, но провокации занимаю много времени. А его сейчас у меня просто нет.

– Так мы все согласны с тем, что нужно поговорить с Лили и Ло?