Текст книги "Убить зверя"

Автор книги: Крис Симмс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 17

Июль 2002 г.

Как только зазвонил будильник, Том сел, спустив ноги на пол.

– Заткни его, – простонала Шарлотта, натягивая одеяло на голову.

Он понятия не имел, когда она вернулась домой. Моргал, не соображая, что к чему, потом протянул руку и нажал кнопку. Том с трудом оторвал язык от нёба и, пошатываясь, как сомнамбула, потащился в их, теперь смежную со спальней, ванную комнату. Дико хотелось пить. Выпив воды прямо из-под крана, он наполнил раковину холодной водой и опустил в нее голову, позволив ледяному холоду прорваться сквозь туман, закрывающий его мозги. Слегка пробудившись, Том вытер волосы полотенцем и спустился вниз.

На кухне стояли два бутылки из-под вина: одна пустая, другая с парой дюймов вина на дне. Он уставился на них, с трудом вспоминая, как он открывал вторую. Затем, шаркая, проплелся через комнату и допил остатки, надеясь, что меньше будет болеть голова.

За следующие сорок минут Том принял душ, почистил зубы и заставил себя съесть хлопья. У входных дверей он протянул руку, чтобы взять ключи от «порше», и увидел на крючке незнакомые ключи. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что он оставил «порше» на работе, а домой пригнал фургон. Шарлотта все еще спала, поэтому Том вышел, не попрощавшись с ней.

Он сразу заметил, что дверь в гараж приоткрыта.

– Глазам не верю, – прошептал Том, поднимая дверь и входя в гараж. – Ублюдки! – выругался он, обратив внимание на брезент, который был сдвинут со стопки коробок с жевательной резинкой, и можно было сразу догадаться, что несколько коробок исчезло.

Наведя порядок, Том вернулся и крикнул наверх, стоя у лестницы:

– Шарлотта! Эти гады опять залезли в гараж. Я позвоню в полицию из офиса.

Ответа не последовало, поэтому он сказал себе:

– Ладно, молодец, Том. Увидимся позже, я тебя люблю.

В середине дня он поинтересовался у Сары, состоится ли встреча с работниками отдела маркетинга манчестерского аэропорта.

– Мне надо заскочить домой и переодеться. Не могла бы ты позвонить им и сказать, что я встречусь с ними в «Гостиной» без четверти восемь?

– Обязательно, – сказала Сара. Том не успел выйти за дверь, как она добавила: – Снова звонил Остин Роджерс из компании, выпускающей жвачку, и очень злился, судя по голосу. Он желал знать, какая рекламная компания будет заниматься их жвачкой на вокзале Пиккадилли. Мне ему перезвонить?

– Нет, – ответил Том значительно резче, чем хотел. – Я об этом позабочусь.

Цифровое табло на Портлендской башне опять высвечивало новую цифру. Теперь над экраном красовалась другая надпись: «Брантвуд приглашает всех». На экране светилась цифра 72, а внизу была видна подпись: «Нации Содружества».

Улицы города пестрели разноцветными красками и бурлили от деятельности сотен людей, многие из которых носили повешенные через шею пластиковые квадратики, свидетельствующие о том, что они персонал Игр. Том сидел в «порше», пил двойной черный кофе и разглядывал толпу через солнцезащитные очки. Он обращал внимание на странную моду и незнакомую одежду. Африканцы в длинных, свободных нарядах, вышитых зелеными и золотыми нитками, подобно тем, которые так любит Нельсон Мандела, женщины со сложными прическами, в длинных развевающихся шалях. Белые дамы с волосами, стянутыми назад в хвостики и красными значками в форме кленового листа на рюкзаках. Плотные островитяне с Южного моря в американских футболках. Мужчины в желтых и зеленых куртках игроков в регби, у них волосы выглядели так, будто выгорели на солнце.

Том смотрел на возбужденное, счастливое выражение их лиц и думал о тех днях, через которые ему еще придется протащить себя.

Проезжая мимо официального магазина Игр, он посмотрел на очередь людей, ждущих, когда выйдут другие и впустят их, и вспомнил о перспективах торговли, о которых говорил таксист несколько недель назад. Похоже, его предсказания сбывались.

Проскользнув мимо Сары, Том прикрыл за собой дверь бывшего офиса Йана, одним глотком допил кофе и приложился к порошку. Уставившись в компьютерный экран, он помянул недобрым словом уборщика – тот по неосторожности уменьшил яркость. Покрутил ручку, но ничего не добился. Только когда Том поднял руку, чтобы потереть в рассеянности лоб, он заметил, что не снял темные очки. Удрученно покачав головой, он сбросил их, и комната вдруг стала светлее.

Ближе к полудню Том почувствовал себя значительно лучше. Последний баннер повесили накануне. Том даже получил пару посланий по электронной почти от благодарных клиентов.

Он уже начал подумывать о ленче, когда зазвонил телефон. Сара пыталась говорить бодро, однако в голосе звучало напряжение:

– Привет, Том. У меня тут в приемной Остин Роджерс из компании по выпуску жевательной резинки. Он только что с вокзала Пиккадилли, но не нашел там рекламной тележки.

Том испуганно взглянул на дверь:

– Он сейчас в приемной?

– Правильно.

– Ладно, дай мне две минуты. Угости его кофе или чем-нибудь еще.

Том положил трубку и ощутил накатывающие волны тревоги и дурноты. Побежал в туалет, покопался в маленьком пакетике с порошком, одновременно разглядывая себя в зеркале. Не так уж плохо. Глаза, конечно, красные, но в остальном лицо в порядке. Он слизнул порошок с кончика указательного пальца, поправил галстук и небрежно вышел в приемную.

Сара бросила на него предупреждающий взгляд. Клиент стоял в другом конце комнаты и разглядывал фотографии старых баннеров, развешанные по стенам.

– Остин, какой приятный сюрприз! – воскликнул Том, проходя через приемную с протянутой рукой.

Клиент повернулся. Это был шатен с одутловатым лицом и красными щеками. Руки он держал сцепленными за спиной.

– Том, – промолвил он, наклонив голову, – я уже несколько недель пытаюсь до тебя добраться.

– Мне очень жаль. Последнее время мы страшно заняты. Бедняжка Сара только что вернулась после болезни. – Он обратился к секретарше: – Как долго тебя не было, Сара?

– Почти три недели, – тихо ответила она.

– Сами знаете, как работают временные служащие, – продолжил Том. – Послания поступают ко всем, кроме тех, кому они адресованы.

Остин смотрел на него с подозрением.

– Полагаю, товар-то вы весь получили? Я только что был на вокзале Пиккадилли и не нашел там ни малейших признаков нашей рекламы.

– Нет, все должно быть в порядке, – пробормотал Том, пытаясь улыбнуться. – Хотите кофе?

– Нет, я хочу лишь увидеть, как обстоят дела с нашей рекламой.

– Понимаю, – отозвался Том, хлопая в ладоши. – Прекрасно вас понимаю. – Он повернулся к Саре, стараясь выглядеть спокойным: – Сара, не могла бы ты вызвать для нас такси? Только до вокзала Пиккадилли. – И сказал Остину: – В это время в городе даже не стоит пытаться припарковаться.

– Ничего страшного. Если честно, я бы предпочел пройтись пешком.

– Нет проблем. Я даже мог бы устроить вам небольшой тур по центру города, если пожелаете.

– Звучит соблазнительно.

Том знал: Остин подозревал, что все не так просто. Он взял пиджак, надел темные очки, и они направились к центру города.

– Что такое «Ки-103»? – спросил Остин, показывая вверх на воздушный аппарат, выписывающий ленивые круги в воздухе.

– Это главная коммерческая радиостанция в Манчестере, – ответил Том, разглядывая аэростат, по форме напоминающий цеппелин. – У них там сидит репортер, который докладывает последние данные о ситуации на дорогах, а также будет сообщать о событиях на Играх.

– Ловко, – заметил Остин, начавший расслабляться.

Пока они шагали к вокзалу, Том порадовался возможности показать баннер, который они водрузили на место неделю назад.

– Один из тридцати, подготовленный нами к Играм.

– Впечатляет, – кивнул Остин, глядя на бегуна, передающего эстафетную палочку, на которой хорошо был виден логотип пересылочной компании. «Мы будем у вас первыми», – гласил заголовок.

– Спасибо, – сказал Том, размышляя, что он будет делать, когда они войдут в здание вокзала. – Вы уже зарезервировали билет на обратный поезд?

– Да, на три пятьдесят. Будет приятно провести день в городе.

– Точно! – обрадовался Том, пытавшийся придумать, как занять этого человека в следующие несколько часов.

Стоя под электронным табло «Манчестер ивнинг ньюс», где заголовок постоянно менялся, они ждали, когда зажжется зеленый свет светофора и можно будет перейти через Фэйрфилд-стрит и обогнуть шеренгу такси, глотающих пассажиров по одному, по двое и по трое.

– Год назад здесь все было полуразрушено, – промолвил Том, указывая на кирпичные арочные проходы, вычищенные с помощью пескоструйных аппаратов, и чистые, без пятнышка, листовые стекла окон. – Входы загромождены, за исключением нескольких маленьких полутемных туннелей, ведущих к трамвайной остановке, которая находилась под вокзалом.

Они прошли через гигантские раздвигающиеся двери в просторный зал, откуда сверкающий лифт доставил их внутрь вокзала и в основную пассажирскую зону.

Последние несколько дней перед Играми подрядчики лезли из кожи вон, работали круглосуточно, чтобы закончить ремонт вокзала. Странно, но это им почти удалось. В вокзал вкатили по новому кафельному полу большие пальмы, а последние торговые помещения освобождались для тех магазинов, которые должны были там разместиться. Витрины, полки и прилавки появлялись с чудесной скоростью, и буквально за считанные часы магазинчики заполнялись товаром и продавцами, у касс появлялись кассирши. Лишь отдельные уголки или участки вокзала оставались огороженными, спрятанными за красочными баннерами, приглашающими гостей со всего мира в Манчестер на XVII Игры Содружества.

Том и Остин оглядели помещение вокзала, обратив внимание на людей, большинство из которых держали в руках желтые путеводители по Играм. Вокруг разместились добровольные помощники Игр, готовые дать совет и сообщить, откуда ходят бесплатные автобусы в спортивный городок.

Том почувствовал, как сильно забилось сердце.

– Все происходит здесь, – произнес он. – Давайте посмотрим, где разместилась наша команда.

– Да уж, давайте, – ответил Остин. – Лично я их не нашел.

Том приблизился к лотку, нагруженному зонтиками, игрушками, ручками, брелками, футболками, бейсболками, кружками, тарелками и галстуками. На всех товарах виднелась фигурка, отдаленно напоминающая кошку.

– Это кит, – объяснил Том, – официальный талисман Игр. Его широкая улыбка наверняка завоюет ему симпатии как детей, так и взрослых. Это я процитировал пиарщиков, – добавил он.

Остина его слова не позабавили. Они с Томом долго молча бродили по залу вокзала. На глаза им попадались только лотки, продающие товары, посвященные Играм, киоск с солнцезащитными дизайнеровскими очками и тележка, окруженная людьми в красно-белых костюмах, сующими в руки всем подряд рекламные батончики из дробленого зерна. Том притворно нахмурился якобы по поводу отсутствия лотка с рекламной жевательной резинкой.

– Странно, мне казалось, они в это утро должны находиться здесь, в Пиккадилли. – Он неожиданно щелкнул пальцами, словно о чем-то вспомнил. – Вспомнил! Скорее всего в это утро они получили место на вокзале Виктория.

Остин поднял брови:

– Понимаете, туда прибывает иной контингент – с запада и севера страны.

– Но я полагал, что Пиккадилли главный вокзал в городе. – Остин показал на баннер, скрывающий несколько недоделанных дверей. – «Пиккадилли – ворота в Игры», – прочитал он.

У Тома заныло в животе, во рту пересохло. Отдавая себе отчет, что улыбка у него на лице дебильная, он произнес:

– Верно, но, я думаю, вокзал Виктория тоже произведет на вас впечатление. Как можно понять из названия, там все грандиозное – искусная кладка, кованые решетки. – Он вспомнил протекающую крышу, покрытые плесенью стены и ободранные двери. – Кроме того, у нас будет возможность прогуляться по центру города. Пошли? – Том протянул руку в направлении главного выхода, и Остин неохотно потащился за ним. Указывая на шеренгу «роверов» с буквами VIP, нарисованными на боках, Том объяснил: – Это официальный транспорт Игр для высокопоставленных персон – все остальные, включая нас, могут прогуляться пешком или подъехать на трамвае.

Его попытки шутить не нашли никакого отклика у Остина.

– Мы пройдем через парк Пиккадилли, затем вниз по Кинг-стрит. На этой улице расположены бутики Версаче, Армани и другие. Если повезет, увидите какую-нибудь знаменитость, делающую покупки. Например, Дэвида Бэкхема с его Перчинкой.

– Или Рио Фердинанда, ведь он теперь будет играть в «Юнайтед», – немного воспрянул духом Остин.

– А вы болельщик «Юнайтед»? – спросил Том, обрадовавшись новой теме для разговора.

– Да.

– Вы часто смотрите их игры?

Остин смутился.

– На самом деле чаще выездные игры. Трудно попасть на их матчи дома, если живешь в Суррее. А вы? За «Красных» или за «Синих»?

– Я предпочитаю регби, – признался Том. – Но симпатизирую Манчестеру. Наверное, сказывается эта британская привычка заботиться об убогих.

Они влились в толпу, движущуюся к центру города. Том судорожно искал какую-нибудь тему для беседы.

– Очень жаль, что у нас не будет времени посмотреть Олимпийскую деревню, специально построенную. Там находится самый большой в Британии ресторан. В нем кормят полторы тысячи людей ежедневно. – Том сознавал, что его заносит не в ту сторону, но нервы были на взводе, поскольку он не представлял себе, как объяснит отсутствие рекламной команды и на вокзале Виктория тоже. – Ожидается, что спортсмены употребят около десяти тысяч килограммов бананов и пасты за несколько ближайших дней. Не говоря уже о ста пятидесяти тысячах презервативов, которые разложены по их комнатам. Наверное, их правильнее было бы называть постельными марафонцами, я так думаю.

Остин бросил быстрый взгляд на своего спутника:

– Том, это все очень интересно. Но я приехал проверить, как проходит наша рекламная кампания. Ведь за ее организацию мы вам заплатили шестнадцать тысяч. – Он показал Тому небольшую кожаную сумку, висящую у него на запястье. – Мне еще нужно сделать несколько фотографий для нашего отдела по маркетингу. А различные детали относительно спортивных событий мне не очень интересны.

– Да… конечно, – пробормотал Том, чувствуя, что начинает чесаться кожа по мере того, как порошок Брайана перестает действовать.

До них доносилась какофония звуков из парка Пиккадилли, где бурлили страсти. Громадные телевизионные экраны, поставленные на высокие платформы, информировали собравшуюся публику насчет ожидаемых спортивных событий. В дальнем конце парка красные и синие надувные фигуры раскачивались и танцевали в воздухе под действием передвижного генератора, направляющего на них струи воздуха. Сбоку оркестр «Самба» отбивал четкий ритм, а вокруг него весело кружились маленькие дети. Над всем этим возвышался семидесятиметровый баннер с изображением Эшиа Хансена, застывшего в воздухе во время тройного прыжка.

– Все это часть фестиваля «В духе дружбы»! – прокричал Том.

В этот момент мимо проходили два человека на ходулях, одетые как роботы, и звенели своими доспехами.

– Давайте пойдем дальше, – попросил Остин, не заинтересовавшийся царящим вокруг весельем.

Том присмотрелся сквозь темные очки к бесстрастному лицу Остина.

– Разумеется. – Он неуверенно двинулся вперед, не в состоянии отсрочить их приближение к вокзалу Виктория.

Свернув на Йорк-стрит, они вскоре подошли к Атенеуму – великолепному зданию, построенному в венецианском готическом стиле в те времена, когда Манчестер возглавлял хлопчатобумажную промышленность в стране. Том замедлил шаг, показывая на ионические колонны, поддерживающие купол, напоминающий купол собора.

– Мне особенно по душе красная кирпичная кладка, которая привела к появлению термина «готика бойни». В Манчестере много зданий, построенных в таком стиле.

Остин взглянул на часы.

– Поразительно. А теперь здесь паб.

Его небрежный тон задел и без того нервничающего Тома.

– Не просто старый паб, а любимое место манчестерских фанатов. Зайдите сюда в субботу в красной рубашке, и не исключено, что выйдете вы оттуда с побитой физиономией.

– Простите?

– Я не имел в виду лично вас, – улыбнулся Том. – Я имел в виду болельщиков «Манчестер юнайтед». Хотя ваш южный акцент тоже может там не понравиться.

Остин прищурился, но так и не разобрал, получил ли он дельный совет или это просто болтовня.

– А теперь, – сказал Том, радуясь, что его шпилька в адрес клиента сошла ему с рук, и одновременно содрогаясь при мысли о вокзале Виктория, – мы находимся в самой верхней части Кинг-стрит.

Они посмотрели вниз на длинную прямую улицу, на которой располагались бутики модельеров. Напротив каждой витрины стояли каменные блоки и столбы. Они призваны были выглядеть похожими на сиденья, но на самом деле предназначались в качестве защиты от любителей с ходу высадить стекло.

– Так где же вокзал Виктория? Уже время ленча, – произнес Остин.

– Вы правы, – обрадовался Том. – Почему бы нам сейчас не перекусить, пока народ не набежал?

Остин неуверенно огляделся.

– Ну…

– Я плачу. Что вы предпочитаете? Традиционный паб или современный бар?

– Пожалуй, традиционный паб.

– Вы горькое пиво пьете? – спросил Том, когда они вошли в «Котлетный дом мистера Томаса».

Остин кивнул.

Миновав длинный узкий бар, они попали в помещение паба, где можно было сесть. Столы темного дерева слабо поблескивали при свете, проникающем через матовые стекла древних с виду рам. Молодой человек в белой рубашке и бабочке проводил их по белому и черному кафелю к столику.

Том отключил свой мобильный телефон, открыл меню и прочел перечень блюд.

– Не знаю, зачем я вообще в меню смотрю, я ведь всегда беру их жаркое из баранины по-домашнему.

Остин продолжал изучать меню.

– Что ж, учитывая название заведения, я рискну взять свиные котлеты.

Сделав заказ, Том извинился и направился вниз, к туалетам. Взглянул на часы и расстроился: всего лишь полдень. Даже если он растянет ленч на пару часов, у них останется час, чтобы добраться до вокзала Виктория, до которого отсюда пять минут пешком. Он остановился за дверью, раздумывая, как поступить. Звук спускаемой воды вызвал в нем желание помочиться. Том встал у писсуара. Но мускулы живота были настолько напряженными, что ему удалось выдавить всего несколько капель. Мочевой пузырь отказывался опорожняться.

Посмотрев вниз, он заметил привычные нашлепки жевательной резинки и сразу ощутил приступ рвоты. Том попятился, застегивая ширинку, и шагнул в единственную кабинку. Там он сел и принялся рыться в кармане пиджака в поисках пакетика с порошком. Порошка нигде не было. Том встал и проверил остальные карманы, пока не сообразил, что оставил его в верхнем ящике письменного стола.

Он опять сел на унитаз, прижал пальцы к шее сзади и принялся ими вращать. На него волнами наваливались панические эмоции – острая нервозность, гнетущий страх и непонятный подъем.

Внезапно Том решил, что за ним наблюдают. Он испуганно взглянул на верхнюю часть кабинки. Но там никого не было. Том несколько раз глубоко вздохнул и вспомнил совет психотерапевта, который тот дал ему, когда он несколько лет назад заболел.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть… Сердце стало биться реже, паника исчезла… Семь, восемь, девять, десять…

Вернувшись в зал, Том обнаружил, что уже нахлынули клерки из соседних офисов, а Остин чувствует себя неловко, занимая весь стол.

– Ваше здоровье! – сказал Том, чокаясь с ним пивной кружкой.

За один прием он опустошил половину кружки, ощутив, как сильно ему хотелось пить. Остин смотрел на него как-то странно, и Том начал ерзать. Может, к лицу прилип кусок туалетной бумаги? Он небрежно провел пальцами под носом. Теперь Остин смотрел на него с явной насмешкой.

– Том, здесь для вас слишком светло?

Том поднял на него глаза, неуверенно улыбнулся. В пабе было сумеречно. Что он имеет в виду?

– Простите?

Остин постучал себя по переносице:

– Ваши темные очки. Вы их все еще не сняли.

Волна облегчения окатила Тома, и он засмеялся так громко, что посетители за соседними столиками повернулись в его сторону.

– Совсем про них забыл! – Том снял очки и сунул их в нагрудный карман пиджака.

Остин сидел напротив, выжидающе глядя на него, довольный своей ролью клиента. Он ждал, когда его начнут развлекать.

Чтобы чем-то занять руки, Том достал из кармана сигареты.

– Будете курить?

Остин с неодобрением покачал головой.

– Я сделаю несколько затяжек, пока еду не принесли. – Том успел пару раз затянуться, когда появился официант с их заказом. – Ну вот, всегда так, – заметил Том, гася сигарету в пепельнице.

Дым поплыл над едой Остина, и Том попытался разогнать его. Затем он взял нож и вилку, понимая, что с таким аппетитом едок из него никудышный. Подобрав вилкой немного картофельного пюре, Том сунул его в рот и посмотрел на Остина, отрезающего кусок свиной котлеты. Под давлением ножа слой жира между верхней корочкой и мясом дрожал и выпирал наружу. Том почувствовал, как начали сжиматься мускулы его горла.

Он выпил немного пива, а Остин сунул кусок котлеты в рот и принялся работать челюстями. Очень скоро он начал хмуриться. Наконец он взял салфетку и сказал:

– Извините, никак не могу прожевать верхнюю корку, слишком жесткая. – Остин сунул в рот указательный и большой пальцы и выудил оттуда длинную полоску непережеванного жира.

Тому пришлось отвернуться, причем ему казалось, что разговор сидящих сзади все сильнее давит ему на затылок. Он так и не взглянул на стол, пока не услышал, что Остин положил нож и вилку на тарелку.

– Недурно, – промолвил он, разворачивая пластинку жевательной резинки «Экстрим» и отправляя ее в рот.

Том, пытаясь сдержать приступ рвоты, чувствовал, как на верхней губе появляются капли пота.

Подошел официант:

– Десерт? У нас есть пудинг из хлеба и масла на особой доске.

– Ладно, несите, – произнес Остин с заговорщической улыбкой. – Вы меня соблазнили.

Том с ужасом смотрел, как Остин достает изо рта жвачку и бросает ее в пепельницу.

Его вырвало прямо на стол, потоки все еще пенного пива залили тарелку Остина, забрызгав ему грудь и руки. Сердце Тома билось хаотически, на него нахлынуло всепоглощающее ощущение катастрофы. Судорожно хватая ртом воздух, он с трудом встал. На другом конце узкого зала солнце светило в открытую дверь, обещая свободное пространство и свежий воздух. Этот источник света стал его путеводной звездой: он должен был обязательно выбраться отсюда. Том рванул к свету, расталкивая посетителей, выбивая из их рук кружки. Перед ним оказался официант с тарелками в каждой руке. Его силуэт закрывал от Тома вид двери. Том ребром ладони ударил его в грудь, он отлетел назад под градом жареной картошки, горошка и политого подливкой мяса.

Том вывалился на тротуар, посмотрел вниз и увидел серые пятна под его ладонями. Жвачка. Он встал, поняв, что тротуар покрыт этими пятнами. Его охватил ужас, он побежал по Кинг-стрит, прыгая из стороны в сторону, делая маленькие шаги, затем длинные прыжки, в отчаянии пытаясь избежать неизбежного – не наступить на выплюнутую жвачку. Белые свежие пятна, старые потемневшие пятна, целые колонии пятен, покрывающие все пространство вокруг него. Он свернул на мостовую, но они были и там, застряв в неровной поверхности – чума из ртов людских масс.

Том продолжал бежать, пронесся мимо Атенеума, направляясь к парку Пиккадилли и представляя зеленые лужайки. Он выскочил на мостовую между двумя машинами, сшиб женщину и споткнулся о трамвайные пути. Его оглушил звуковой сигнал, раздалось шипение гидравлических тормозов, и приближающийся трамвай вынужден был остановиться.

Два человека, изображавшие гигантских кенгуру, отпрыгнули с его дороги, причем один закричал:

– Поосторожнее, приятель!

Том помчался дальше, до спасительных лужаек осталось всего метров пятьдесят. Вильнув в сторону, чтобы не наткнуться на скамейку, он потерял равновесие, упал, больно ударившись плечом о мостовую, потом перекатился на локти и колени.

Люди на ходулях остановились и уставились на него. Гигантские фигуры кивали и кланялись Тому, который, с трудом поднявшись, увидел, что к колену прилипла свежая жвачка. Вдали продолжали стучать барабаны «Самбы». Он начал сдирать с себя брюки, из его горла вырывался хриплый крик. Том освободил одну ногу, когда появился первый полицейский в форме с яркими неоновыми нашивками. Приняв Тома в медвежьи объятия, он принялся уговаривать:

– Успокойтесь, сэр, успокойтесь, сэр, – будто повторял религиозную мантру. Его напарник тем временем вызвал полицейскую машину.

Выйдя из Атенеума, Слай решил, что в одинокой фигуре, которую он заметил через дорогу, было что-то знакомое. Худоба и потрепанная одежда, характерная для большинства продавцов «Биг исью», сгорбленная спина и манера робко переминаться с ноги на ногу. Когда он приблизился и человек обернулся, Слай узнал его: один из нищих, с которых он собирал дань на вокзале Пиккадилли.

Основной жизненный принцип Слая был прост: ты продвигаешься, попирая других. Он научился этому еще в юные годы. Издевательства над ним из-за его жестких рыжих волос и выпирающих зубов закончились только тогда, когда Слай выбрал мальчишку послабее из числа своих мучителей и воткнул карандаш ему в руку.

Этот поступок не помог ему приобрести друзей, всего лишь уважение, которое в школе испытывают к хулиганам. Это продемонстрировало ему власть внезапного и грубого насилия, и именно поэтому Слай по сей день таскал с собой нож.

Теперь, когда он подошел к человеку, с милостыни которого когда-то взимал налог, мысль, чтобы пройти мимо, даже не пришла ему в голову. Он должен был показать свое превосходство, сделать что-то, чтобы унизить этого человека.

Нищий повернулся и, заметив, что к нему приближается кто-то в дорогой модной одежде, начал канючить:

– Помогите бездомному, сэр, купите экземпляр «Биг исью».

Слай остановился и с ехидной усмешкой спросил:

– Никак продвинулся по социальной лестнице, а?

Его голос заставил нищего замереть, а когда он узнал Слая, то сгорбился еще больше, приняв позу жертвы. Точно зная, что этим встреча не закончится, он нервно сказал:

– Слай.

– Мне нужны сигареты, ну-ка давай сюда мелочь, приятель. – Слай протянул ладонь, а зубами сжал кусок жвачки по рту. Вкус был резким и лимонным, как и вся та жвачка, которую он украл на предыдущей неделе из гаража в Дидсбери. Хотя вкус был новым, он быстро надоел ему, и Слай спихнул б ольшую часть продавцу лотка на рынке Арндейл. – Давай меняться. – Он выплюнул жвачку на полуистлевшие брюки нищего.

Нищий опустил голову и жалобно произнес:

– Ты не контролируешь здесь места. Оставь меня в покое.

Слай приблизил свое лицо к лицу нищего:

– Хочешь, чтобы я тебя порезал?

Человек отступил. Он все еще избегал смотреть Слаю в глаза, но было видно, что он потерпел поражение.

– Нет.

– Тогда гони деньги.

Нищий неохотно полез во внутренний карман и достал три монеты по фунту.

– И это все, мать твою?

– Я продал всего три экземпляра. Больше у меня ничего нет.

Слай сморщил нос от отвращения:

– Три экземпляра? Когда вокруг такие толпы? Я знаю, что ты врешь, но мне противно рыться в твоем вонючем пальто. Еще вшей от тебя нахватаюсь.

Он взял монеты с ладони нищего, затем вытащил толстую пачку двадцатифунтовых купюр из кармана. Нищий глядел на эти деньги без всякого выражения. Слегка раздраженный отсутствием реакции на такое богатство, Слай сказал:

– Куплю курево, когда заберу свой новый костюм.

Насмешливо улыбаясь, он небрежной походкой двинулся дальше по Кинг-стрит и зашел в бутик Армани. Когда продавец спросил его, не требуется ли ему помощь, Слай показал на бледно-зеленый костюм в витрине.