Текст книги "Джо Варвар и Чвокая Шмарь"

Автор книги: Крис Риддел

Соавторы: Пол Стюарт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

6

– Продолжайте! – заверещал кто-то громко и возбужденно. – Продолжайте же!

Его поддержали и остальные.

– Брось его! Давай, брось его сейчас же! – Последовал целый хор воплей: «прямо в рожу ему!», «прямо в рожу!», послышались звуки увесистых шлепков и радостные приветственные крики.

– Моя очередь! – заорал кто-то, перекрывая чудовищный шум. – Дайте-ка сейчас я попробую!

Последовало короткое затишье, и вновь раздалось громкое сочное хлюпанье. Толпа одобрительно взревела.

Рогатый Барон, внимательно прислушивавшийся к происходящему за дверью, сказал Бенсону:

– Звучит, по-моему, очень привлекательно; и компания собралась такая живая…

– Сущая правда, господин мой, – отвечал Бенсон, сжимая руку барона, – но то последнее уведомление… Осмелюсь заметить, господин, но тебе действительно следовало его прочитать. Вот, послушай… На сей раз они намерены предпринять нечто абсолютно подлое, если господин барон немедленно не ответит на их требования. Они намерены выдрать ногти у нее на ногах, затем – на руках, а ЗАТЕМ…

– Не сейчас, Бенсон, – рассеянно отмахнулся Рогатый Барон, прислушиваясь к очередному «плюху» и последовавшему за ним взрыву смеха. Затем он решительно подкрутил усы, поправил начищеннный до невероятного блеска рогатый шлем и подтянул искристые штаны в обтяжку.

– Смотри, Грязнуха Мод! Это я собственной персоной! – громко провозгласил он и пинком распахнул свободно болтающиеся на петлях двери.

Жара, шум и удушливый запах сладких, залитых толстым слоем крема десертов – все это создавало такую атмосферу, которая и делала знахменитое заведение Грязнухи Мод совершенно уникальным. Рогатый Барон, несмотря на свою браваду, почувствовал, что колени у него становятся ватными при виде того, что творится в огромном, расположенном амфитеатром зале.

– Потрясающе! – прошептал он.

Обеденный зал был полон. Клиенты сидели за щедро накрытыми столами; официанты и официантки с подносами на поднятых вверх руках умело лавировали меж столами, разнося пирожки с харкотиной, тартинки с серой и патокой и чаши с разноцветным «глупом»; цепочка гоблинов, танцующих конгу, роняя липкую драчену и кусочки вонючего рисового пудинга, извиваясь, проталкивалась из одной гостиной в другую.

В баре клиентов тоже хватало. То и дело вцепляясь друг другу в рожу, гоблины пытались привлечь к себе внихмание бармена, весьма угрюхмого типа с тщательно прилизанными волосами, в темном костюме и с ярким галстуком радужной расцветки. Гоблины дурными голосами выкрикивали свои заказы и яростно расталкивали других, чтобы занять хместо за стойкой. В углу одинокий гоблин с вытянутым лицом и загробным голосом вращал ручку шарманки, наполняя помещение звуками довольно монотонной мелодии. Под потолком медленно вращался зеркальный шар, посылая пятнышки и стрелы отраженного света в техмноватый зал.

– Первоклассное местечко! – воскликнул Рогатый Барон, и широкая улыбка словно прилипла к его устам. – Все так тонко… так изысканно… так ГРЯЗНО! – Он вздохнул. – Ингрид никогда бы этого не одобрила!

– Совершенно верно! – Бенсон очень старался перекричать адский гвалт, царивший вокруг, и все подсовывал уведомление похитителей барону под нос. – И если ты, господин мой, вспомнишь о том, что баронесса…

И тут перед ними возник сгорбленный гном в длинном запятнанном черном жилете и грубых полосатых штанах.

– Добрый вечер! – сердечно приветствовал он гостей. – Добро пожаловать в наш клуб, который столь славен своими пирожками с драченой! Желаю вам провести поистине незабываемую ночь! Однако, господин мой, я что-то не припомню, чтобы мы видели тебя здесь раньше?

– Верно, я здесь впервые, – признался Рогатый Барон.

– Я так и понял, – понимающе кивнул гном. – Я давно служу здесь метрдотелем и горжусь тем, что никогда не забываю ни одного, хотя бы раз увиденного лица. Или такого вот великолепного шлема! Его, похоже, только что отполировали, верно?

Рогатый Барон кивнул и сообщил:

– И дополнительно заточили рога!

– Какая прелесть! – воскликнул метрдотель. – Возможно, господин предпочел бы, чтобы я от греха подальше убрал сей драгоценный шлем в безопасное местечко?

– Ни в коем случае! – Рогатый Барон даже головой затряс от негодования. – Я никогда и нигде не – снимаю своего шлема! Ведь я, в конце концов, Рогатый Барон!

Гном от удивления потерял дар речи.

– О, как же, как же! Рогатый Барон! Мне следовало бы догадаться!.. – заторопился он. – РОГАТЫЙ БАРОН! Клянусь, господин мой, это великая честь для нас! – Он протянул липкую руку: – Смарм-Подлиза, к твоим услугам!

Рогатый Барон величаво склонил голову.

Смарм хихикнул:

– Рогатый Барон! Надо же! Я просто ушам своим не верю! И мы не сумели устроить достойный прием такому гостю! А теперь, если господину угодно будет принять у меня этот слюнявчик и последовать за мной, то я предоставлю ему самый лучший столик в заведении. – Гном игриво подмигнул, – Он находится в весьма интересном месте, можно сказать, на линии огня! Сюда, прошу вас.

– По-моему, здесь довольно опасно, – пробормотал Бенсон, покорно плетясь за Смармом и Рогатым Бароном.

Музыка стала громче; толпа в зале безумствовала. Когда Смарм вел Рогатого Барона (в детском слюнявчике, заботливо обвязанном вокруг шеи) мимо бара, тот с интересом увидел, как огромный людоед в грязных шароварах проталкивается к стойке.

– Ну, чего тебе? – грубо спросил его бармен.

– Двойную порцию меренг с кремом, – проревел людоед.

– Сейчас будет готово, – сказал бармен. Он стряхнул густую липкую массу в большой стакан, украсил ее сверху двумя меренгами и вишенкой и влепил все это прямо в физиономию ждущего у стойки людоеда.

– Восхитительно! – причмокнул людоед и сказал чуть придушенным голосом, звонко шлепнув на стойку золотую монету: – И еще одну порцию – для тебя!

– Возражать не буду, черт побери! – воскликнул угрюмый бармен. И оглядел тех, что роились у стойки. – Следующий! – рявкнул он.

Клиенты тут же настойчиво заверещали: «Я! Я! Я! Нет, я первый! Не толкайся! А мне вон ту хорошенькую тартинку с очистками, и чтоб сверху чихнули!»

– Не угодно ли господам чего-нибудь в баре? – спросил Смарм.

– Угодно, – сказал Рогатый Барон. – Эй, бармен! – крикнул он высокомерно. – Парочку самых лучших пирожков с драченой, которыми, как говорят, славится ваше заведение!

– Сейчас получишь. Останешься доволен, ручаюсь! – прорычал бармен, и вдоль стойки пробежала волна смешков.

– Пришлешь все на верхний стол, – сказал метрдотель и повернулся к Рогатому Барону. – Сюда, пожалуйста.

Он провел его по небольшой лесенке на выступающую над залом платформу. Столик, к которому он устремился, был занят шестью ярко размалеванными гоблинками в грязных, запятнанных бальных платьях и головных уборах, напоминавших восточные тиары. Смарм быстренько их прогнал и набросил на стол грязноватую скатерку.

– Присаживайтесь, господин мой, – сказал он Рогатому Барону, ловко отодвигая стул. – Внизу скоро начнется вечернее представление.

Бенсон сел напротив – как раз в тот момент, когда над головой у него пролетели два рисовых пудинга, политые какой-то желтой гадостью. Рядом в уголке радостно пискнули два гоблина: их внезапно с ног до головы облепили земляничным и чесночным бланманже.

– Похоже, уже началось, – заметил Рогатый Барон.

– Это все пустяки, – сказал Смарм. – Вот погодите – скоро начнут летать тяжелые торты, пропитанные вином и залитые сбитыми сливками!

Официант, весь обляпанный рисовым пудингом с шоколадным соусом, принес барону и Бенсону из бара два больших пирога с драченой.

– Это подарок-приветствие. За счет заведения, – пояснил Смарм.

– Спасибо, – сказал Рогатый Барон. Взяв свой пирог, он неожиданно повернулся в Бенсону и с криком: – Вот тебе драчена в глаз! – залепил ему пирогом прямо в физиономию.

Булькая и отплевываясь, Бенсон вытер лицо слюнявчиком.

– Ах, как это мило, господин мой! – с трудом выговорил он. – Но позволь и мне! – И, подхватив свой пирог, он с неменьшей силой залепил им прямо в выжидательно подставленную физиономию Рогатого Барона.

– Есть! – воскликнул Рогатый Барон. – Выдающийся удар! Еще два пирога с драченой, – крикнул он пробегавшему мимо официанту. – И поскорее!

Когда довольный метрдотель наконец их оставил, Рогатый Барон с сияющими глазами сказал Бенсону:

– Честное слово, такие штуки заставляют меня вновь почувствовать себя молодым! – Он откинулся на спинку стула и мечтательно произнес: – Я уж и забыл, как, бывало, субботними вечерами в Гоблинтауне… М-да… В былые времена я порой так расходился, что у меня волосы клочьями в стороны летели.

Бенсон нахмурился:

– Вот как?

– Да! Разумеется, так я веселился только в те времена, когда у меня было чему разлетаться клочьями! Сейчас тебе-то небось такое и в голову не придет, на меня глядя, а ведь когда-то – в молодые годы! – я был настоящим дамским угодником!

– Да, господин мой, – сказал Бенсон, – сейчас мне такое и в голову прийти не может!

– Ах, Бенсон! – продолжал Рогатый Барон. – Во всем Гоблинтауне не нашлось бы тогда девицы, которая устояла бы перед моими чарами, уверяю тебя.

Бенсон кивнул.

– Должно быть, это было до того, как ты, господин мой, познакомился с баронессой Ингрид? – спросил он.

– Ну, естественно! – воскликнул Рогатый Барон, и в голосе его зазвучали тоскливые нотки, а взор затуманился. – Встретив Ингрид, я сразу понял, что моим веселым денькам и развлечениям вроде пирогов с драченой пришел конец.

Тут появился второй официант и радостно возвестил:

– Два пирога с драченой! Как заказывали!

– Вот это кстати! – обрадовался Рогатый Барон.

Шарманщик все быстрее крутил ручку своей шарманки, и монотонная ухающая музыка постепенно приобрела какой-то безумный оттенок. Сверху было хорошо видно, как по всему просторному залу гоблины, тролли и людоеды, сидевшие за столиками, громко заказывают блюда: «Еще порцию вонючего сахарного пудинга!», «Всем мусс из молока коромышей!», «Плевый гоблинский пирог!», а в воздухе так и свистят ошметки пирогов с драченой, и радостные вопли смешиваются с громким эхом, отдающимся от стен.

Один из пролетавших мимо пирогов с драченой попал Рогатому Барону прямо по шлему и наделся на рог.

– Ого! – со смехом воскликнул барон. – Здесь становится по-настоящему весело! – И он обратил внимание на лежавший перед ним комковатый пирог. Облизнувшись, он спросил: – Бенсон, ты не окажешь мне честь?

Внезапно все огни погасли, и клуб погрузился в полную темноту. Рогатый Барон, забыв о пироге, стал вглядываться во тьму. Наконец на дальнем конце зала возникло пятнышко света, мелькнув по алым атласным портьерам на верхней площадке, куща вела великолепная широкая лестница.

Веселые гости затаили дыхание. Алые портьеры дрогнули, поплыли в разные стороны, и перед публикой появилась высокая полная троллиха. Ее приветствовал радостный рев:

– Она!

– Наша Грязнуха Мод!

В чрезвычайно облегающем платье для коктейлей из какой-то блестящей материи (и с исключительно удачно посаженным пятном от бланманже на боку), с высокой прической из сильно взбитых волос, украшенной перьями птиц-ленивок, Маки Мауд, она же Грязнуха Мод, впечатление производила весьма сильное. Шарманка вновь громко заиграла, и Мод неторопливо, точно крадучись, спустилась по лестнице и, оказавшись наконец в зале, шепнула шарманщику с похоронным лицом:

– Сыграй-ка лучше нашу, Спам!

Шарманщик передвинул какой-то рычажок и принялся крутить ручку. Зазвучал громкий ритмичный танцевальный мотив – ум-па-па! ум-па-па! – и Рогатый Барон улыбнулся: мелодия эта была ему хорошо знакома. Грязнуха Мод тоже улыбнулась, вскинула голову и запела:

 
Ты – мой славненький пирожок.
Моего желе колыханье!
Когда ты глядишь на меня веселей.
Моя карамель твердеет быстрей
И в зобу спирает дыханье!
 

Маки Мауд пела все громче, прогуливаясь и пританцовывая среди своих обожателей. Время от времени она останавливалась ненадолго возле того или иного столика – взъерошить кому-то волосы, кого-то ласково пощекотать под подбородком, а то и неожиданно ткнуть умирающего от восхищения гоблина мордой в поджидавший своей участи пирог с драченой. Что бы она ни делала, посетители ее салона неизменно приходили в восторг. Она действительно, что называется, кормила свою диковатую аудиторию с руки!

Когда песня приблизилась к концу, шарманщик изо всех сил крутанул ручку шарманки, и Грязнуха Мод пронзительно взвизгнула под этот оглушительный аккомпанемент:

«И я говорю… – Рогатый Барон затаил дыхание. Мод шла прямо к нему. – И я говорю…»

Она приблизилась к его столику. Он боялся смотреть на нее; щеки его пылали от смущения. Казалось, Маки Мауд поет специально для него и все слова ее песни предназначены ему, ему одному!..

«И я го-во-рю-у-у-у… – Не переводя дыхания, Мод подошла к Рогатому Барону и слегка царапнула покрытыми ярким лаком ногтями по его плечам и блестящему шлему. Потом на мгновение застыла, коротко вздохнула и завершила песню почти шепотом, так тихо звучал ее низкий хрипловатый голос: —…тебе: „Стой! Никогда не играй со мной!“»

– Браво! – взревел Рогатый Барон, с энтузиазмом хлопая в ладоши. – Браво!

Маки Мауд обошла столик и заглянула ему в лицо. Рогатый Барон тоже внимательно посмотрел на нее. Глаза их встретились.

– Это ты! – выдохнул он.

Шел пятый час, светало. Уже и розовые смердуны начали возиться в Благовонных Грязях, разбуженные пернатыми мышами, так и мелькавшими у них над головой. Небо сияло голубизной. Стояла тишь. Денек обещал быть прекрасным.

В заведении Грязнухи Мод веселая ночь наконец-то близилась к концу. Посетители по большей части разошлись по домам, а официанты и уборщики пытались как-то привести в порядок зал, смывая из шлангов ту невероятную грязь, которую оставили после себя посетители, и складывая в углу разбитые стулья. Но полусонный людоед и парочка усталых гоблинов все еще торчали у стойки бара.

– Еш-че ш-ш-ш-шешть пирош-ш-шков с драч-че-ной! – пьяным голосом прошепелявил один из них.

– Тебе уже достаточно, – мрачно заявил ему бармен, протирая стаканы такой грязнущей салфеткой, словно хотел быть уверенным, что к вечеру стаканы уж точно будут отменно грязными.

– Ой, ну давай, тащи, старина! – взмолился людоед.

– Бар закрыт! – резко ответил бармен. – И я тебе не «старина». Выкатывайся отсюда, пока не поздно! У тебя что, дома нет? Пойти некуда?

Людоед и гоблины что-то негодующе пробормотали и, неуверенно шаркая ногами, побрели прочь.

– А все ж таки удачная была ночка! – воскликнул один из гоблинов, спотыкаясь и с громким хлюпом падая прямо в раскисший торт со взбитыми сливками; пальцами он попал в блюдо с бланманже и жадно облизал их. – Очень удачная!

Шарманка в уголке все еще продолжала что-то наигрывать, но теперь гораздо медленнее и тише, поскольку похоронного вида гоблин тоже сильно устал и едва держался на ногах. Он сонно глянул в сторону верхнего стола, где Мод уютно устроилась на коленях у Рогатого Барона. Пока хозяйка в зале, шарманщику Спаму никак нельзя было уходить, вот он и продолжал играть, К сожалению, судя по хихиканью и громким радостным восклицаниям, доносящимся со стороны верхнего стола.

Мод уходить даже и не собиралась.

– Я все еще до конца не осознал, что это ты… – вздохнул Рогатый Барон; лицо его посерьезнело. – Ведь прошло столько лет…

– Я понимаю, – грустно кивнула Маки Мауд.

– Ах, Фифи! – воскликнул барон и схватил ее за руку. – Как я мог так глупо поступить?

Она покачала головой.

– Такова злодейка-судьба, Уолтер: это она не позволила сбыться нашему счастью. Но, действительно, ты был богат и знатен, ты владел всей Чвокой Шмарью… – Мод помолчала. – А я… всего лишь юная троллиха с Бедного Конца…

– Но Фифи, ведь у тебя всегда были такие грандиозные планы! Что же с тобой случилось? Ведь когда-то ты утверждала, что не будешь знать покоя, пока не заработаешь кучу денег на свекольном рынке! Куда же делись твои честолюбивые мечты, Фифи?

– Ах, Уолтер! Я старалась, поверь! – грустно воскликнула Маки Мауд. – Столько сил вложила! Но в конце концов все-таки сдалась. Видимо, у меня не те задатки, которые требуются для свекольного бизнеса.

– Но, Фифи…

– Ты ведь понятия не имеешь, каково это – сунуть голову в пасть свекольным воротилам! – продолжала она. – Там же друг другу запросто глотки режут! Между торговцами бесконечные свары, соперничество, подлое и постоянное давление друг на друга… В общем, такого града ударов со всех сторон выдержать просто невозможно! Мало того! Растения в полях вдруг начинают болеть, гниют на корню! Или на них нападают неведомые паразиты, на корнеплодах появляются язвы… А уж пурпурный свекольный долгоносик приносит столько горя…

– Пурпурный свекольный долгоносик? – удивленно переспросил Рогатый Барон.

– Ах, не будем даже упоминать об этой пакости! – Маки Мауд тяжко вздохнула. – Все теперь в прошлом… Когда я наконец призналась себе, что ничего в свекольном бизнесе мне не добиться, то решила перебраться в Гоблинтаун и попробовать начать новую жизнь. Так я стала печь пироги с драченой и никогда больше не оглядывалась назад.

С противоположной стороны стола доносилось тихое бульканье – это Бенсон крепко спал, уронив физиономию в миску. Рогатый Барон фыркнул:

– Я же предупреждал его: не заказывай третий «сюрприз с прогорклым маслом» подряд!

– Разумеется, мне пришлось сменить имя, – продолжала Маки Мауд. – Ведь если бы стало известно мое настоящее имя, мне не миновать кошмарного скандала; да я никогда больше не посмела бы и нос сунуть на Мост Троллей! Так родилась Маки Мауд.

– Для меня ты всегда будешь Фифи! – промолвил Рогатый Барон, нежно сжимая ее руку и печально качая головой. Его терзали мысли о том, как ДОЛЖНА была пройти его жизнь и как она СЛОЖИЛАСЬ. Барон даже застонал. – Но, Фифи! – вдруг встрепенулся он. – Почему же ты не пришла ко мне?

Маки Мауд фыркнула.

– А ты посмотри с моей колокольни: Рогатый Барон, правитель Чвокой Шмари, и простая певичка из жалкого заведения, которое славится пирожками с драченой! Нет, дорогой, у нас никогда бы ничего не вышло! И мы оба прекрасно это понимали! – Ее глаза наполнились слезами. – А теперь, увы, слишком поздно! – И слезы градом покатились по ее щекам.

– Нет, не поздно! – с нежной горячностью заявил Рогатый Барон. – На задах замка у нас есть небольшой огородик, где вполне можно выращивать турнепс! Я увезу тебя отсюда! И мы сможем все начать сначала…

– Ах, Рогатенький, – вздохнула Мод. – Сможем ли? Осмелимся ли? Пустые мечты!

– Эти мечты мы вдвоем непременно превратим в действительность! – не сдавался Рогатый Барон. Он огляделся и окликнул слуту: – Эй, Бенсон!

Тот испуганно вздрогнул, поднял голову, тупо посмотрел на хозяина и стал поспешно вытирать с физиономии следы вчерашних пирогов с драченой.

– Да, господин мой, я слышу, – сонным голосом пробормотал он.

– Мы уходим, Бенсон, – сказал Рогатый Барон. – Возьми плащ Маки Мауд… – Он повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза. Оба улыбнулись, и барон быстро поправился: – Возьми плащ мисс Фифи, Бенсон.

Бенсон ошалело посмотрел на него:

– Но, господин мой…

– Никаких «но», Бенсон! – рявкнул Рогатый Барон. – Делай, что тебе велено!

7

– Поставь чайник на огонь! Мама, ты меня не тронь! Твои глазки хороши, все смеются от души… Вот луна, как бабуин… – громко и внятно проговорил Норберт.

Рэндальф резко обернулся и в ужасе уставился на людоеда.

– Норберт! – воскликнул он. – Неужели ты напился воды… Ты ведь не пил из ручья?

– По-моему, ты вскоре убедишься, что именно это он и сделал, – вздохнула Вероника.

– Кусочки восьми скорее возьми! – сказал Норберт, сам себе, казалось, удивляясь. – Кусочки восьми… девяти… десяти… нам долго, нам долго, нам долго идти! О вы, зеленые бутылки, что через холл бежите из столовой!..

– Значит, ты все-таки пил из ручья, верно? – И Рэндальф сокрушенно покачал головой. – Ты пил из говорящего ручья!

Норберт печально кивнул.

– А ведь я специально несколько раз повторил тебе: ни в коем случае не пей из ручья! – Рэндальф горестно вздохнул. – Только болтающего всякую бессмыслицу людоеда нам сейчас и не хватало!

– Пирожки из глины делают палочкой длинной… Я… Прости меня, господин мой, – сказал расстроенный Норберт, – но мне ужасно хотелось пить!.. Пятница долго катится, А вторника дитя пирожные лопает шутя… – Он поморщился, шлепнул себя рукой по губам; взгляд у него был тоскливый.

– Не расстраивайся, – утешила его Бренда. – Это постепенно пройдет.

– Но когда? – пробормотал Норберт. – Какой кисель кислый! Какие красивые калоши!

– Все пройдет, когда природа тебя позовет! – весело сказала Бренда и шлепнула людоеда пониже спины.

Джо захихикал.

Норберт убрал руки ото рта и нахмурился.

– Ты хочешь сказать, когда я… увижу… как маленький… маленький… маленький береговичок пробежит сквозь…

– Именно это она и хочет сказать, Норберт, – подтвердил Рэндальф, – и я был бы весьма тебе благодарен, если бы ты какое-то время помолчал. Спокойствие и молчание – вот основные условия успешного похода. Ты ведь хочешь, чтобы наш поход прошел успешно, не правда ли?

– Угум-м-м. – И Норберт, глядя честными глазами, молча закивал и снова плотно прижал руки к губам.

– В таком случае, идем дальше! Ты, Бренда, возглавишь отряд! – распорядился Рэндальф.

Стараясь держаться как можно ближе друг к другу, бесстрашные путешественники продвигались сквозь чащу Эльфийского Леса так быстро, как позволяли им силы – хотя Рэндальф вынужден был останавливаться все чаще и чаще. Отдуваясь и пыхтя, толстый волшебник присаживался отдохнуть чуть ли не на каждый пень, и только Бренда могла заставить его немедленно встать и идти дальше.

– Теперь уже недалеко, – уговаривала она его и тянула за руку от чрезвычайно привлекательного и гладкого ствола упавшего бука. – Еще чуть-чуть пройдем и тогда…

– Я больше не могу! – стонал Рэндальф и тяжело плюхался на пень, стряхивая пот со лба и хватая ртом воздух. – Я… должен… передохнуть…

– Отлично, толстячок! – язвительно замечала Вероника. – .Ты, кажется, перекрываешь собственный рекорд! Еще и минуты не прошло, как ты встал с предыдущего пенька.

– Нет… это… сущее… вранье! – задыхаясь, возражал Рэндальф. – Мы тащимся по лесу бесконечно долго… правда, Бренда?

– Ну, я бы так не сказала, – улыбалась Бренда и ласково спрашивала: – А ты не мог бы попытаться все же не отдыхать так часто, Рудольф?

– Идем, Рэндальф, идем! – старался подбодрить волшебника Джо. – Ты должен преодолеть этот путь! Ты сможешь!

– Тебе хорошо говорить! – сварливым тоном возражал Рэндальф, собираясь с силами. – У тебя не такие нежные ноги, как у меня. Я же не привык ходить пешком! Знаешь, мозоль на мизинце меня просто убивает – так больно!..

– Ну, еще какие ты придумаешь увертки? – грозно спросила Вероника.

– Заткнись, Вероника, – устало велел ей Рэндальф.

– Вот еще! Сам заткнись! – Вероника была возмущена. – Ты кого пытаешься обмануть на этот раз, а?

– Нет, так мы никогда до этой поляны не доберемся! – рассердился Джо и решительно повернулся к людоеду. – Ты можешь его нести, Норберт?

Норберт кивнул, по-прежнему плотно прижимая ружи к губам.

– Ни за что больше не сяду к Норберту на плечо! – капризно заявил Рэндальф. – Ни за что! Здесь слишком много веток!

Джо тяжко вздохнул.

– А может быть, он мог бы нести тебя на закорках? – предложил он.

– Вот здорово будет выглядеть! – фыркнула Вероника.

– Ну, если ты настаиваешь… – И Рэндальф взобрался на пень, а оттуда перебрался к Норберту на закорки и крепко обхватил людоеда за шею. Норберт встал, шагнул, и тут же послышался отчаянный крик: – Ой! Норберт! Я сползаю!

Норберт тут же подхватил толстенького волшебника под попку, подсадил повыше и подцепил руками под коленки.

– Вот так уже лучше, – сказал Рэндальф.

– Блин, сплин и пеликан, морж, корж и великан, – забормотал Норберт, яростно краснея. – П-п…прости, господин мой, но я… стараюсь… изо всех сил!

– Старайся, старайся, – буркнула Вероника.

– …Каша, пудинг, пирожок! Мажор, минор, отдай должок! Доктор Блинч, Эльфийский Лес…

– ДОВОЛЬНО, Норберт! – вскричал Рэндальф и своими руками зажал рот болтливому людоеду. – И не пускай, пожалуйста, слюни!

– Ну что ж, если вы наконец готовы, то пора и в путь! – сурово заметила Бренда. – В какую сторону нам идти, Руперт?

– Все за мной! – уверенно скомандовал Рэндальф. – Я этот лес знаю как свои пять пальцев. Нужно все время забирать вправо… Правее, Норберт! – вскричал он, поскольку людоед уже рванул влево. – Вот так. И, пожалуйста, постарайся придерживаться этого направления. И не бездельничать мне там, в задних рядах!

Джо следовал за Норбертом буквально по пятам, по-прежнему держа Генри на поводке; пес послушно бежал с ним рядом, а Вероника сидела у него на плече. Сниффи бесшумно ступал мягкими лапами у него за спиной. Бренда, обнажив меч и очень внимательно глядя по сторонам, замыкала шествие.

Шли они долго. Все шли, шли и шли… Солнце миновало зенит и потихоньку сползло к западу, а тропа все не кончалась, и никакой поляны впереди видно не было. Порой Норберт – он испытывал огромные мучения, сдерживая себя и стараясь не болтать чепухи, что вынуждало Рэндальфа снова зажимать ему рот, – все-таки начинал бормотать нечто несусветное, однако большую часть пути они проделали в полном молчании, пока…

– Тут что-то не так, – сказал вдруг Джо.

– Да, безусловно! – подхватил Рэндальф. – И мне следовало бы находиться сейчас в своем плавучем домике, на диване, задрав кверху ноги и прихлебывая чудесный плевый чай, а не ломиться сквозь чащу леса на спине весьма неуклюжего людоеда, который никак не может перестать нести всякую чушь!

Джо покачал головой.

– Дело совсем не в этом, – промолвил он задумчиво.

– А что, собственно, не так, Джо? – встревоженно спросила Бренда, озиралась вокруг. – Ты что-нибудь видел? Чудовище? Дракона? Или, может быть…. эльфа?

Джо покачал головой и показал пальцем на пень, стоявший в нескольких метрах от них. Исключительно приятного вида гладкий буковый пень, на котором так и тянуло посидеть… Джо сразу же узнал его.

– Мы все это время ходили по кругу! – воскликнул он. – Ах, Рэндальф! Мы ведь заблудились! А ты и не заметил!

Вероника фыркнула:

– Нашли кому довериться! «Я этот лес знаю как свои пять пальцев!» – так, кажется, он говорил?

– Я не виноват… – сердито пролепетал Рэндальф, – Это все Норберт!

– М-м хм-м-м-м м-м-м! – презрительно промычал Норберт из-под рук Рэндальфа, плотно затыкавших ему рот.

– Он никогда не умел отличать «право» от «лево», – прибавил Рэндальф.

Норберт тут же разжал руки, и Рэндальф шлепнулся на землю.

– Теннисные мячи! Стиральные машины! Тосты с сыром! – выкрикивал Норберт тоном заправского зазывалы на ярмарке. Лицо его исказилось от растерянности и отчаяния. Он вдруг резко повернулся и потопал куда-то в чащу леса.

– Норберт, куда ты? – крикнул ему вслед Рэндальф. – Норберт, сейчас же вернись! Ты не можешь просто так бросить меня здесь!

– А только что смог! – заметила Вероника.

Рэндальф вздохнул и уселся на буковый пень.

– Но если ты действительно не знаешь, где Хихикающая Поляна, – сказал погрустневший Джо, – как же мы туда попадем?

– Ты слышала, Эйлин? – послышался грубый голос старого вяза. – Они НЕ ЗНАЮТ, как попасть на Хихикающую Поляну!

– Я слышала, Стэн. И мне было очень интересно, почему они идут таким кружным путем! – откликнулась его соседка. – Я думала, толстяк знает, куда ведет остальных.

– Я тоже, – сказала плакучая ива. – И мне совсем не хотелось вмешиваться. Но, по-моему, поляна совсем недалеко, прямо впереди.

– Так они же сперва и хотели пойти тем путем, верно? – спросил Стэн.

– Точно, – подтвердила Эйлин. – Чуть влево от Дилайлы, священного куста, но старательно остерегаясь ее колючек, и потом вниз, вон к тем сикоморам…

Джо просиял.

– Спасибо вам большое! – поблагодарил он деревья.

Деревья зашелестели листвиы

– Какой милый юноша! – воскликнула серебристая береза. – И такой вежливый!

– Да уж, куда приятнее того трехглазого громилы! – воскликнул дуб, по-прежнему сердитый на Норберта.

И тут как раз появился сам Норберт, широко ухмыляясь и подтягивая штаны.

– Теперь мне гораздо лучше, – сказал он. – Мне кажется, я почти вернулся к нормальному состоянию, хозяин, благодаря тому, что…

– Да, да, избавь нас от подробностей, Норберт, – сказал Рэндальф, вновь беря инициативу в свои руки. Он быстренько соскочил с букового пня и вместе с Вероникой, усевшейся на поля его шляпы, устремился к священному колючему кусту. – Поспешите, друзья! – крикнул он остальным. – Мы и так потеряли слишком много времени!

Благодаря деревьям, указавшим отряду путь, они продвигались теперь очень быстро.

– Они скоро окажутся на Хихикающей Поляне, Сид, – сказала, глядя на них, одна из сикомор.

– Это верно, Сэм, – сказала другая и, тряхнув ветвями, послала на землю настоящий дождь семян. – А если им еще и повезет хоть немного, они, может быть, сумеют все-таки покончить с этим подлым и трусливым доктором Блинчем!

– Давно пора! Ведь проклятая Хихикающая Поляна день ото дня становится все больше и больше, гибнут наши братья и сестры!..

– Я очень на них рассчитываю, – вмешалась в разговор третья сикомора. – Я… О-о-о! Им, пожалуй, нужно немного забрать влево, не так ли? Мимо Финбара – кажется, так зовут ту высокую ель? – и дальше двигаться особенно осторожно, чтобы не потревожить дядю Седрика…

– Ну, вряд ли им это удастся! – сказала первая сикомора. – Дядя Седрик уже много лет спит как бревно!

– Это точно. Вот теперь они на верном пути!

Теперь Джо чувствовал себя гораздо увереннее.

А Рэндальф, казалось, обрел второе дыхание. Норберт постепенно приходил в себя, и даже Вероника разговаривала не так ехидно, как обычно.

– Мы, похоже, совсем близко, – щебетала она. – Послушайте!

Джо, склонив голову, прислушался: издалека доносились звуки молотка и пилы…

– О! – вздрогнула рядом с ними высокая стройная сосна; у нее даже иголки задрожали от страха. – Ты слышишь, Дафна?

– Проклятый Блинч со своими гнусными планами! – воскликнула ее соседка, плакучая ива. – Стоит мне услышать эти звуки, и сразу хочется плакать!

– Не тревожьтесь, – сказал Джо деревьям. – Мы твердо намерены раз и навсегда покончить с доктором Блинчем. Верно, Бренда?

Принцесса-воительница кивнула, однако Джо заметил, что она бледна и подозрительно часто шмыгает носом, опасливо вглядываясь в густую тень под деревьями. Сниффи, не отходивший от нее ни на шаг, казался столь же обеспокоенным.

– Ты плохо себя чувствуешь, Бренда? – спросил Джо.

– Я не уверена… – пробормотала она, – видимо, я просто… – Она все время смотрела прямо перед собой и куда-то вниз. – А это еще что такое?

Джо нахмурился и поднял с земли какой-то лоскуток – красный в белый горошек.

– Какая-то тряпка, а что?