Текст книги "Самодива (ЛП)"

Автор книги: Красси Зуркова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

В сравнении с белоснежными зимними птицами все вокруг было тусклым, хилые скелеты деревьев сплели свои секреты в плотной паутине молчания. Внутри воздух был порывистым, свободным.

Он шел первым – уводя нас вглубь леса, в его безжизненные лабиринты. Я с плавностью тени шла по его стопам. Двигаясь с ним. Дыша ним. Существуя только в нём, будто я всегда принадлежала ему.

Пока мы шли, он рассказывал мне о тьме. О его вечном мраке и о том, как он хотел взять меня – так, как мрачная ночь охватывает землю: атакуя её, прорываясь сквозь каждую расщелину и грунт, с силой с которой нас влекло друг к другу навстречу, безумно, необратимо, даже не подозревая об этом –

затем он повернулся.

Я чувствовала его глаза. Их вину. Его затухающий голос, когда я ускользала:

вовсе не потеряно

если ты не откроешь глаза

я буду

одна       

голодная

не способным вернуть тебя

из бездны       

В отличие от меня он не видел этого: белая фигура, приближающаяся через лес. Вприпрыжку. Улыбаясь. Кружась, как ребенок, пока платье переливалось серебром, вокруг её крошечного тела. Она достигла его. Поцеловала его лицо. Утопила в своих золотистых волосах: потерянное солнце в поисках своей луны –

– Солнце? Нет, солнце далеко не потеряно. Оно уже встало и, если ты не откроешь глаза … – Знакомый смех пролился у моего уха. – Если ты не откроешь глаза, я буду вынужден завтракать без тебя. Не говори мне, что ты хочешь проснуться одна и голодная.

Я огляделась и обнаружила себя свернутой калачиком на полу своей комнаты. Риз, улыбаясь, склонился надо мной.

– Доброе утро. Тебя невозможно вернуть!

– Куда вернуть?

– Сюда, из бездны сна.

Он уже сходил в столовую и принес поднос с едой: теплый тост, два омлета, кофе и тарелку с фруктами. Впрочем, и в этот раз его больше интересовало наблюдать то, как я ем, нежели сама еда.

– Ты не голоден?

Он пожал плечами, откусывая кусок тоста:

– Толкотня отбила мне аппетит. Я и забыл, что Форбс по утрам превращается в зоопарк.

Моя вилка остановилась в воздухе. Забыл? Я видела, как хлеб опускался вниз по его горлу, когда он осознал, что его ляп не ускользнул от моего внимания.

– Когда это ты прежде был жаворонком в Форбсе?

Всего одно тщательно подобранное слово:

– Давно.

Затем еще три:

– На втором курсе.

Мне наконец-то удалось выудить это из него: когда-то он учился в Принстоне.

– Почему ты не рассказал мне, что жил в Форбсе?

– Потому что не жил. Я имею в виду в Форбсе.

Он звучал униженно от моих вопросов, и я тут же прекратила допрос. Чего ради? В те времена лишь одна вещь могла удерживать его подальше от общежития всю ночь: то же, что удерживает его вдали от дома и сейчас. Как бы то ни было, в это мгновение этой «вещью» довелось быть мне.

Я размешала сахар в своём кофе.

– Кстати, мы, наверное, не увидимся до пятницы.

– Почему?

– Завтра начинаются экзамены. Я должна дать книжный обет.

– Есть что-то еще, Теа. – Казалось, всегда было что-то еще. – В пятницу не получится. Я уеду на некоторое время.

– На сколько?

– Всего несколько дней, я вернусь к субботе. Но до этого мне нужно побыть одному.

Нужно побыть. По крайней мере, в отличие от Джейка, он поставил меня в известность заблаговременно.

– Тогда увидимся на выходных. Ничего страшного.

Но это было важно. Было ясно, что для него это было важнее, чем для меня. Необъяснимое чувство вины проникло в его глаза и осталось там.

Безумные сценарии начали роиться в моей голове. Что, если он был тайно женат? У него был ребенок? Или откуда он взял все свои деньги? Корпоративные махинации? Происки мафиози? Затем я заставила свои мысли вернуться к реальности: у Риза были планы, которые не включали меня. У меня не было права расстраиваться по этому поводу, и он не должен был давать меня объяснения.

Прежде чем уйти, он снова помог мне убрать постель. И в дневном свете полный грез хлопковый покров стал тем, чем всегда и был:

Обыкновенной постелью.

– НУ, КТО ОН? – Рита поймала меня во время ужина. Ее поднос приземлился напротив моего, и чашка кофе едва не опрокинулась – театральный удар, чтобы показать мне, что она все еще была зла из–за того, что я хранила в секрете сагу о преследователе. – Тэш?

– Мы действительно должны говорить о нем? – Это была ночь перед экзаменами и все чего я хотела – быстро поесть.

– Я просто пытаюсь защитить тебя. Так что да, полагаю, мы должны.

– Защитить от чего? – Я сделала глоток апельсинового сока. – Он не мой парень, если ты это имеешь в виду.

Так, по крайней мере, он это уяснил.

–тогда, кто он?

Мои пальцы играли со стаканом, вращая его на месте.

– Тэш, я не слепая. Кто он?

– Я видела его пару раз. Все сложно.

Она потянулась через стол, опуская свою руку на мою.

– Именно поэтому я беспокоюсь. Парень, кажется, словно создан для сцены обеденного клуба – что уже само по себе кажется нехорошо – но он ведь старше, да?

– Ненамного старше.

– Ладно, Мисс Таинственность, назови точное число.

– Не знаю, 27–29 лет. Кого это волнует?

– Что ты имеешь в виду под фразой «кого это волнует»! Не лучше ли быть с кем-то твоего возраста? Или влюбляться в мужчину постарше – болгарская особенность?

– Не все должно быть болгарской особенностью. На сколько, по твоему, люди за границей отличаются?

Она вела себя так, будто я приземлилась с Марса. И не одна она. Каждый раз, когда я делала что-то отличающееся от нормы: надевала каблуки на занятия, уходила с вечеринки трезвой, или (ох!) предпочитала угрюмых и маниакальных мужчин тошнотворным принстонским мальчикам, чье представление о «крутости» – сосать пиво из шланга и соревноваться за то, кто переспит с большим количеством девушек – люди полагали, что это было столкновением культур.

– Слушай, здесь не о чем беспокоиться. Я сама могу о себе позаботиться.

– Конечно же, ты можешь. Но дело не в тебе. Дело в Ризе.

Риз? Не припоминаю, чтобы я упоминала его имя при ней.

– Так … ты знаешь его?

– Я? Ах, да. – Она закатила глаза. – Можно подумать они бы приняли меня в Плющ. Но его знает Дэв. То есть … «знает» – сказано с большой натяжкой, но он безусловно видел его несколько раз.

– Какое отношение имеет Дэв к обеденным клубам? Разве он не просто второкурсник?

– Да, но он также в команде по гребле. И они тусуются в Плюще. Много. Так же, как и пловцы – и именно так твой парень вписывается в картину.

– Риз не «мой парень». И он не студент, так что он не может быть членом какой-либо команды. Думаю, ситуация безопасна.

– Я не сказала, что он в команде. По крайней мере, уже нет. Но, судя по всему, пловцы никуда не ходят без него. Дэв называет его их вдохновителем. Я понятия не имею, что это вообще значит!

Я тоже.

– Я знаю только то, что прошлой ночью он казался немного неуправляемым, Тэш. И такие вещи вызывают у меня мурашки по коже. – Она оглянулась и понизила голос. – Насколько я понимаю, происходит куча странных вещей.

– Например? – Я думала, что самые странные «вещи» происходят в Принстоне во время недели «пик».

– Говорят, что раз в месяц пловцы проводят буйные вечеринки. Не в клубе. Они начинают в Плюще, а затем отправляются куда-то для настоящей вечеринки. Это супер секретно, всё без исключения. Но время от времени приглашаются гребцы, полагаю, чтобы повысить планку. Дэв ходил пару раз и говорит, что не может описать то, что там происходит.

– Пьянство? Секс? – я пыталась звучать обыденно.

– И то и другое. Правда, я думаю это лишь … разминка, понимаешь? Дэв не стал бы говорить об этом, но проговорился, как однажды ему пришлось уйти, потому что он не смог вынести происходящего. И Дэв – не парень с комплексами, это точно.

Я гадала стоит ли ей верить ей или нет. История, безусловно, вяжется с виноватой скрытностью Риза. Его внезапная потребность побыть одному.

Затем мысль возникла в моей голове.

– Могу я попросить тебя об одолжении? Предположим, пловцы задумали что-то на эту пятницу. И, допустим, Дэв знал об этом. Думаешь, его можно было бы уговорить рассказать об этом тебе?

ПОСЛЕ УХОДА РИТЫ Я вернулась в свою комнату. Но вместо учебы я включила компьютер и нашла страничку Принстонской команды пловцов.

Десять лет фотоархивов – и ни одно лицо отдаленно не знакомо. Бедный Дэв должно быть отчаялся, чтобы произвести впечатление на свою девушку. Выдумывал истории о злых вдохновителях, ночных авантюрах, тайном сексе … и утверждал, что он был частью этого! Риз никогда не был в той команде. Что ж, даже если ежемесячная «тусовка» проходила засекречено, зачем пловцам приводит постороннего?

Я закрыла браузер и полезла за книгой. Но что-то было не так. Пока я была на ужине, что-то в этих четырех стенах изменилось. И мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что именно:

Исчезла орхидея Бена. На её месте яркий мак освещал красным цветом остальную часть комнаты.

ДЖАЙЛС РРАВНОДУШНО СМОТРЕЛ на часы, пока мы быстро писали предложение на обложках наших экзаменационных книг: Клянусь своей честью, что я не нарушил Кодекс Чести во время этого экзамена. Затем он пожелал всем удачи и ушел.

Моя первая сессия в Принстоне. Я поспешно начала отвечать на вопросы, время от времени поднимая глаза, чтобы взглянуть на аудиторию, на ряды склоненных голов. Было удивительно наблюдать знаменитый Кодекс Чести в действии. Замысел был прост: ты не жульничаешь и сдаешь тех, кто это сделал. В свою очередь, факультет проводил экзамены без присмотра. Люди оставляют свои ответы и уходят, даже в том случае, когда большая часть ответов отсутствует. Если вы не достаточно хорошо подготовились – бал будет низким и всё. Никто не жульничал.

Экзаменационная неделя сама по себе была жестокой. Физическое мучение. Психологическое истощение. Ощущение, будто по мне проехался бульдозер. После последнего экзамена в пятницу, всё, чего я хотела – вздремнуть, но голосовое сообщение от Бена напомнило мне, что у нас были планы – ужин с друзьями в Еврейском центре. Моя первая попытка постигнуть тонкости кошерной пищи.

Между тем, меня всю неделю мучил вопрос: Что случилось с Ризом? Он ни разу не позвонил, чтобы узнать, как я сдала экзамены. Даже не прислал сообщение. И я понятия не имела, где он был. Где и с кем.

– Ну что, передумала на счет Бостона?

Голос Бена вернул меня к беседе за столом, и казалось, единственная тема, в которой все были заинтересованы, это осенние каникулы. Он пригласил меня и еще нескольких друзей из Форбса в свой дом в Бостоне. Его родители на неделю уехали в Европу и дом будет в нашем распоряжении.

Я повторила ответ, который дала ему ранее: Карнеги был менее чем через месяц; я должна была остаться в университете и практиковаться.

– Ты понимаешь, что кампус будет городом–призраком, верно?

– Думаю, в этом-то и суть.

– За исключением того, что это колледж, а не армия! Тебе позволено развлекаться, по крайней мере, изредка. К тому же у меня дома есть фортепиано.

– Это ни за что не сработает, Бен. Слишком много отвлекающих факторов.

Я исчерпала запас оправданий. Практика была практикой, но реальной причиной, из–за которой я хотела остаться, естественно, был Риз. Он и мои поиски следов Эльзы. Я не могла перестать думать о её эссе. Было ли это больше, чем девичьи фантазии? Я должна была выяснить это, с помощью Джайлса или без. Добавьте немного удачи и я, вероятно, даже наткнусь на что-то случайно. Если первые два месяца были каким-либо показателем – подсказки проявляли себя, когда я меньше всего их ждала. Кто знал, что еще могло выявиться, как только я действительно начала бы искать?

– Хорошо, я понял. Истинное искусство требует жертв, – Бен развел руки в стороны, приняв вид распятия. – Но может, мы хотя бы прогуляемся сегодня вечером?

– Конечно. Какие планы?

– Пока что туманные. Я знаю о вечеринке в одном из общежитий. И всегда есть вариант Проспекта.

– Я думала по пятницам Проспект вымирает.

– Не сегодня вечером. Это осенние каникулы; все буйствуют там.

Буйство. Деталь, которую я не хотела знать.

Когда мы уходили, я услышала музыку из обеденного клуба всего лишь в квартале от нас. Начались послеэкзаменационные гуляния.

Неважно, не думай об этом. Просто следуй за Беном. Переходи улицу.

Но даже указатель насмехался надо мной: Аллея Плюща. Той ночью всё вступило в тайный сговор, чтобы напоминать мне о Ризе.

– Взгляни сюда, это невероятно. Новейшее творение Фрэнка Гери. – Бен указал на огромную строительную площадку на углу Аллеи Плюща и Вашингтон Роуд. – Библиотека Льюиса. Биология, химия, математика и астрофизика.

Даже забор не мог скрыть безумного гения того, что было спрятано внутри. Гигантская серебряная ящерица пыталась проглотить кирпичную башню, но кусок распорол существу горло, и оно рухнуло вокруг башни, застыв грудой в вечном сражении. Покореженные металлические ребра приняли форму крыши; стальные плиты разрезали воздух с одной стороны – изнуренные крылья навсегда проклятые мечтать о полете; и ниже, раскрытые, словно складки необычайно тонкой кожи, стеклянные окна содержали в себе доказательство, что где-то внизу животное все еще дышало.

– Ты была внутри здания Гери? – Бен продолжал строить из себя гида, ободренный моим восхищением.

– Нет, только на фотографиях видела.

– Ощущения будто не из мира сего. Словно все три измерения сталкиваются, а ты находишься в самом центре.

Находиться в эпицентре разрушающегося мира. Я несколько раз приближалась к этому, хотя это и не имело ничего общего с архитектурой: Игра на сцене, когда в зал вошел Джейк. Мы вдвоем, в темном музее. Моя рука в его, в конце ужина, в то время как его брат наблюдал …

– Когда-то там было открыто, но они, должно быть, закрыли его. – Бен осматривал забор, пока мы шли по Аллее Плюща. – Изумительно, не правда ли? Научная лаборатория похожая на произведение искусства. Полагаю, глазам нужен отдых от науки, по крайней мере, моим. Загружаешь мозг слишком большим количеством цифр, и он начинает отчаянно жаждать искусства…

Его голос все еще долетал до меня, но я больше не слушала. Кто-то вышел из соседнего здания – миниатюрного по сравнению с вольготностью строения Гери, с крохотными окошками, почти незаметными за счет своих похожих друг на друга арок кирпичных стен – и я мгновенно узнала фигуру.

Измерения снова столкнулись. Пойманная в эпицентре, я задалась вопросом, как мне сказать Бену, что я не вернусь с ним в Форбс.

– ПРИВЕТ, ТЕА – ПРАКТИЧЕСКИ ПРОШЕПТАЛ он моё имя, словно держал его в секрете. Так, как он всегда его произносил. И так, как его брат никогда не делал. На самом деле, Риз едва произносил мое имя, за исключением предупреждений или извинений. – Что привело тебя на Аллею Плюща?

– Моя первая кошерная еда. А тебя?

– Это мой факультет, – его глаза скользнули вдоль арок. – Астрономия.

Я представила себе его глядящего в небо, в холодный мрак Вселенной.

– И что же тебе сегодня сказали звезды?

– Звезды молчали в течение долгого времени. – Он должно быть сразу пожалел о своей уязвимости, потому что его голос снова стал официальным – чего я не могла выдержать. – Чем ты еще занималась?

– Продолжала развлекать твоего брата. Разве не это было поручением для меня?

– Ты гораздо больше, чем развлечение для Риза.

– Будем на это надеяться. Но мы оба знаем, что я могу ошибаться в своем значении для кого-либо.

Он молчал. Было приятно провоцировать его. Обвинять его в том, что исправлять уже было слишком поздно.

– Ты всегда присматриваешь за своим братом подобным образом? Отступаешь в сторону, так, чтобы все досталось ему. Очень бескорыстно с твоей стороны.

– Он заслуживает быть счастливым, Теа. Больше, чем кто-либо, кого я знаю. Бесспорно больше, чем я.

– Да, кажется, он тоже так думает.

Я ожидала, что он, вероятно, будет спорить, пытаясь оправдать себя или защитить Риза. Но он лишь покачал головой.

– Пойдем. Я хочу показать тебе кое-что.

Я последовала за ним внутрь здания, вверх по лестнице в комнату, которая выглядела обычной, серой – пока он не толкнул рычаг затвора, и небо, выпущенное нами, влилось в комнату через стекло великолепного куполообразного потолка. Под ним, незначительный в сравнении с бескрайностью, которую вскоре донесет до наших глаз, ожидал чирково–голубой телескоп.

Он набрал что-то на панели управления и на экране выскочили слова [Звездный объект:___]. Рядом с клавиатурой находилась инструкция с перечисленными на ней несколькими кодами.

– Что ты хочешь увидеть первой: планету или звезду?

– Ни то, ни другое.

Я протянула руку и набрала три цифры, 9–0–3: Луна.

Словно разбуженный заклинанием, телескоп начал выравниваться, пока объектив не выбрал угол и не застыл в нем. Я опустила лицо к окуляру –

Глубокая тьма. Беспорядочная мозаика далеких звезд. А в ней – серебряный шар. Удивительно бледный, пустынный. Затерянный в своде бездонного неба.

– Сегодня полнолуние, не так ли?

Он не ответил, но идеальный круг ни с чем не спутаешь.

– Тебе нравится луна?

– Всегда.

– Конечно. Ты создала её. – Улыбка затронула уголки его губ. – Ты слышала когда-нибудь о Тейе?

Не совсем моё имя, но почти. Некто другой произнес его таким образом, в ночь полнолуния, как эта. Ночь, которая нуждалась в своей музыке.

– Это – планета. Загадочная. Погоня за тем, что осталось от неё, всё еще не дает спать NASA по ночам.

Он нарисовал солнце на листе бумаги. Маленькую Землю рядом с ним. И круг вокруг солнца – орбиту Земли. Затем он отметил пять точек: три вдоль круга, одну внутри него, а другую снаружи, рядом с Землей.

– Это пять точек Лагранжа в системе солнце–Земля. Они представляют собой зоны в космическом пространстве, где притяжение между нами и солнцем создает статическую гравитацию, которая собирает обломки, плавающие в космосе; очень похоже на то, как вода собирается на дне колодца. Что-либо, пойманное внутри того колодца, будет бесконечно вращаться вместе с Землей и солнцем, если конечно другая сила тяжести не вмешается извне. Здесь в L4 или L5, – маленький x появился над двумя точками вдоль круга, – спустя пять миллиардов лет, по слухам, всё еще плавает Тейя в виде обломков астероидов.

Я пыталась представить свою таинственную тезку и не потеряться в Джейке – в его голосе, чьи истории я могла бы слушать бесконечно; в его пальцах, держащих рисунок гравитационных колодцев и космических тайн.

– И эта планета сотворила луну?

– Так говорят. Выведенная из равновесия Тейя столкнулась с Землей, затем обломки обоих планет срослись в луну. Так называемая гипотеза Тейи, а часть о происхождении Тейи началась именно здесь.

– В Принстоне?

– Да. Бельбруно и Готт. Готт – мой научный руководитель.

– Ты пишешь работу об этом всём?

– Хотелось бы мне! – Смех прояснил его глаза до более мягкого, почти прозрачно–голубого цвета. – Была бы фантастическая работа: Астрономия и мифы Древней Греции.

Я думала, что он выдумывает, чтобы спровоцировать меня, ссылаясь к нашей беседе у греческой вазы.

– Джейк, это не смешно.

– Я не шучу. Отчасти жутковато от того, как все взаимосвязано, да? Тейя – греческая титанида, родившая богиню луны Селену – поэтому твоё имя, безусловно, лучший выбор для столкновения планет. Тем не менее, время от времени, возникало альтернативное имя: Орфей. – Он дал мне секунду, чтобы переварить последнюю деталь. – И это не имеет смысла, потому что Орфей не имеет никакого отношения к луне. Совершенно никакого.

Возможно не к луне, но имеет отношение ко мне. Таким образом, звук этого имени больше не приводил меня в шок. Орфей – и через него Эльза – пропитали всю мою университетскую жизнь. С чего бы им пропустить несколько моментов с Джейком под куполом из звезд?

– Это напоминает мне о том, что я хотел тебе показать. – Он ввел новые цифры на панели, стирая оттуда луну. Телескоп вернулся к движению. Прозондировал небо. Остановился. – Созвездие Лиры. Лира Орфея. Не совсем та, что на твоей вазе, но всё равно…

– Джейк, ты не возражаешь, если мы … можем мы посмотреть на что-то другое?

Моя просьба удивила его, но он ничего не спросил, просто снова изменил цифры.

– Хорошо, как насчет моей любимой части неба? Вот … взгляни.

Это выглядело так, как если бы его глаза оставили позади потрясающий осадок своего цвета: скопление звезд окрасило ночь бледно–сапфировым сиянием.

– Это самое яркое созвездие в нашем полушарии. И одно из ближайших к Земле.

– Как близко это «близко»?

– Четыреста световых лет.

Он дождался, когда я снова посмотрю на него.

– Удивительно, не правда ли?

– Никогда не думала, что звезды могут быть такого цвета.

Равно как и глаза. Твои глаза, голубая Вселенная их безмолвия.

– Это Плеяды. Своим цветом они обязаны очень мелкой межзвездной пыли, через которую им приходится проходить. Она отражает голубой свет ото всех молодых звезд.

– Сколько лет Плеядам?

– Сто миллионов лет. Осталось примерно в два раза больше.

– И что потом?

– Потом сила притяжения Вселенной сделает своё дело, заставляя сестер пойти по разным путям.

– Сестер? – что-то в том, как он это произнес, вызвало во мне озноб.

– Плеяды – семь сестер. Орион пытался охмурить их, но они убегали от него до тех пор, пока Зевс не превратил их в звезды. – Он смотрел в телескоп и регулировал объектив. – Теперь их должно быть легче обнаружить. Ты видишь их, все семь?

В этот раз фигуры отчетливо возникли в небе. Ромб и небольшой треугольник рядом с ним, зашифрованные в точки так, что даже ребенок мог бы соединить их в течение нескольких секунд.

Я спросила его, почему одна из звезд, в самом низу, была не такая яркая, как другие.

– Это Меропа – младшая из Плеяд. Она едва сияет, потому что навечно пристыжена.

– Из–за чего?

– Из–за того, что влюбилась в смертного.

Его голос стал настолько тихим, что я подняла голову от окуляра.

– Как любовь может быть постыдной?

– По–видимому, для греков это возможно. – Он надел крышку обратно на объектив. – Пойдем, я отведу тебя в Форбс.

Я бы очень хотела побыть с ним подольше. Гулять в тени деревьев и зданий, освещенных луной, весь путь через кампус, обратно в мою комнату. Но это был Джейк. Не могло быть никакого «обратно в мою комнату» с ним.

Пока он выключал телескоп, я проверила телефон и обнаружила смс от Риты: Таки уговорила Дэва. Ответ на твой вопрос – да.

– Готова? – Джейк был у двери, ожидая, чтобы выключить свет.

– Спасибо, что показал мне всё это. Но не волнуйся о возвращении в Форбс. Я и так отняла у тебя достаточно времени и учитывая, что это вечер пятницы...

– Я в твоем распоряжении, когда бы тебе ни понадобился.

В моём распоряжении? С каких это пор? Этот парень хотел переехать в общежитие, лишь бы не сталкиваться со мной в его собственном доме. Теперь, внезапно, он проводил мне астрономические экскурсии и предлагал вернуться в общежитие вместе со мной? Если конечно он не делал это из жалости. Некая косвенная вина за то, что его брат – тот самый брат, который заслуживал счастье – делал прямо сейчас на Проспекте, за моей спиной.

– Спокойной ночи, Джейк.

Я пролетела по лестнице, дверь здания распахнулась и тихая Принстонская ночь поглотила меня. Я ускорила шаг, размышляя о сообщения Риты, о Джейке и его роли во всем этом и о том, что те насмешливые звезды всё это время должны были знать о событиях будущего.

– ДОБРЫЙ ВЕЧЕР МИСС Теа. Господин Риз ожидает вас?

Это была плохая идея, я поняла это в тот момент, когда увидела угрюмое лицо дворецкого. Он не пригласил меня внутрь и не сдвинулся ни на миллиметр от двери. Лишь взглянул на велосипед, который я позаимствовала у Риты – он стоял у стены, готовый вернуть меня обратно.

– Не уверена, что Риз ждет меня, нет. Это… спонтанный визит. Вас не затруднит сообщить ему, что я здесь?

Ему было сложно. Это сочилось из каждой поры его естества. Но по коридору разнесся голос:

– Скажи им, что я буду через минуту, Ферри. Мне лишь нужно найти эту чертову … –Затем он увидел меня и застыл. – Ты?

Старик отступил в сторону, чтобы Риз мог выйти и закрыть дверь.

– Что ты здесь делаешь?

Хороший вопрос. Было ясно, меня уже даже не впускали в его дом.

– Я хотела поговорить с тобой.

– О чём?

– Обо всём, что ты не рассказал мне.

Он напрягся – инстинкт животного, готовящегося к внезапному нападению.

– И о чём это?

– Ты очень хорошо знаешь.

– Нет. И к тому же у меня мало времени. Так что о чём бы ты ни пришла говорить – скажи это.

Его голос был спокоен, но он не оставил никаких сомнений о ледяной холодности. Я чувствовала себя униженной. Ниже, чем та отборная галька под его ногами.

– Теа, прошу тебя, скажи мне, зачем ты здесь?

– Я могу спросить тебя о том же.

– Меня? Это мой дом!

– Я думала, ты сказал, что уедешь.

– Планы изменились.

– Планы на вечеринку?

Он возможно и ответил бы, но грохочущий гул ворвался на подъездную дорожку, и мы были залиты светом двух гигантских фар. Открытый джип, забитый парнями, шумящими громче, чем двигатель и взрывная музыка вместе взятые.

Один из них спрыгнул и оказался лишь в паре дюймов от меня:

– Мило! Кто она?

Риз уже стоял между нами:

– Вернись в машину, Эван.

– Остынь, мужик. Я просто оценивал её. Она придет, да?

Риз оттолкнул его:

– Сядь в машину и заткнись!

Остальные смеялись, выкрикивая всякие гнусности, которые я старалась не слушать.

– В чём твоя проблема?

В этот раз Эван толкнул Риза.

– Я думал, что существует правило не приносить свои собственные закуски на пикник.

– Я сказал заткнись! – Голос Риза утонул в звуке музыки, двигателя и других звуков и шумов еще исходящих из джипа. – С каких это пор ты говоришь мне о правилах?

Он схватил Эвана и с такой яростью метнул его, что парень ударился о переднее колесо и рухнул на гравий. Остальные наблюдали. Риз снова схватил его, поднял и запихнул на переднее сидение.

– Не ты устанавливаешь правила, чертов ублюдок!

Кто-то выключил музыку. Гул двигателя был единственным оставшимся звуком.

– Убирайтесь из моего дома! Вон!

Они не стали ждать повтора этих слов. И я тоже. В тот момент, когда отъехал джип, я потянулась к велосипеду.

– Эй … – он развернул меня. Велосипед упал на землю, колеса закрутились. – Прости за всё это. Давай притворимся, что этого никогда не было.

– Притвориться? Иными словами всё забыть? – Я вырвалась из его рук. – Так не бывает, Риз.

Он поднял велосипед и прислонил его обратно к стене.

– Я уже извинился. Чего еще ты от меня ждешь?

– На данный момент – ничего.

– Ну же, я не хочу спорить. – Его голос понизился до обезоруживающего бархата. – Давай закончим разговор внутри. Затем я отвезу тебя в Форбс.

Высадить меня и освободиться? Всё по плану.

– Думаю, закуска уходит, Риз. Повеселись на пикнике.

Затем я села на велосипед и уехала. Он крикнул что-то мне вслед – это прозвучало как вопрос, но у меня больше не было ответов для него.

БЕН ОТКРЫЛ ДВЕРЬ, и его лицо зарделось от облегчения.

– Наконец-то! Я весь вечер звонил тебе. Аллея Плюща проглотила тебя целиком?

Я пропустила объяснения.

– Приглашение в Бостон всё еще в силе?

– Конечно.

– Когда ты едешь туда?

– Завтра, с другими. А что, в чем дело?

– Ты не возражаешь, если мы с тобой уедем сегодня вечером?

– Сегодня вечером?

Он осторожно вглядывался в мои глаза.

– Я думал, мы собирались пойти на вечеринку позже.

– Собирались. Я просто … Мне действительно нужно убраться отсюда, Бен.

Было очевидно, что изменение моих намерений не имело никакого отношения к нему, но он не колебался.

– Пойдем, я помогу тебе собраться.

Затем, не спрашивая больше ничего, он направился по коридору.