Текст книги "Трио для миллиардера (СИ)"

Автор книги: Кора Бек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Ведь, если бы Кукушкина, будучи в неадеквате, проболталась про инцидент с малышами, у Югендамта – ведомства по делам детей и молодёжи, непременно появились вопросы уже ко мне, и не факт, что мы с Даром не погрязли надолго в этих разбирательствах. А так Нине вменялись только статьи УК за употребление и хранение запрещённых веществ (наркотики парни обнаружили в бардачке её машины).

Конечно, Нине Кукушкиной придётся пройти принудительное лечение от наркотической зависимости, её лишат водительских прав, и не исключено, что на первый раз она выплатит крупный штраф, зато избежит тюрьмы. Ну тут уж ничего не попишешь: сама виновата.

А про меня, к сожалению, можно сказать то, что и о всех людях с русским менталитетом: “мы сначала создаём сами себе проблемы, а потом героически их преодолеваем”. Однако, как справедливо заметил Эльдар, “Хорошо то, что хорошо заканчивается”. Поэтому после всех пережитых потрясений я приняла предложение Беккера:

– Ну, если вы так настаиваете, господин Беккер, давайте выпьем, но только… – я не успела договорить свою мысль, поскольку пекарь меня перебил:

– Карл. Просто Карл. Ведь мы с вами, Марта, друзья?

– Хорошо, Карл, – я всё ещё чувствовала себя не в своей тарелке, ведь за шесть лет жизни в Германии я так и не приобрела здесь друзей. – Но только по глоточку, договорились?

– Отлично! – обрадовался Беккер и повернулся к моей тётушке. – Лена, вы же составите нам с Мартой компанию, верно?

– Ну, по такому случаю, – бросив растроганный взгляд на столик, за которым сидели дети, сказала тётя Лена, – боюсь, грех – не выпить.

Оглянувшись по сторонам и чувствуя себя без вины виноватой, я пригубила вина. Однако пекарь был настороже и, подавая мне обратно мой бокал, укоризненно сказал:

– Это даже не глоток, а капля, которую могла бы себе позволить, к примеру, Дюймовочка. Но вы-то, Марта, женщина нормальная, поэтому с вашей стороны так поступать некрасиво.

– М-да, жаль, что я не Дюймовочка, – подумала я и выпила бокал до дна.

Но, к моему большому сожалению, у Беккера уже назрел очередной тост:

– А этот бокал, – налив нам с тётей Леной ещё вина, сказал он проникновенным голосом, – я хочу поднять за моего хорошего друга и вашего мужа – Эльдара Сафарова!

Не выпить за Дара было невозможно. И тут пекарь меня огорошил своим признанием:

– Я-то думал, – наклонившись ко мне, заявил Карл, – что Эльдар убегает от алиментов, но оказалось, что это вы бегаете от своего, богом данного супруга. Как так можно?

Я покраснела. Однако Эльдар – мой суженый, благородный человек и отец наших детей, как всегда, подоспел мне на помощь.

– Карл, я не понял. Ты что, заигрываешь с моей женой? – внезапно раздался за спиной его голос. – Ну-ка, подвинься в сторону!

– Мне моей жены достаточно, – живо возразил Беккер. – Надо будет тебя познакомить с ней: пусть моя благоверная, Эльдар, вынесет мозг и тебе. Это будет справедливо!

При этом Карл подмигнул мне, и я не поняла: шутит он, или ему в самом деле приходится с женой нелегко.

Тем не менее пекарь пересел на другой стул, поближе к тёте Лене, а мы остались с Даром вместе. Но, как оказалось, ненадолго. Не прошло и пяти минут, как к нам подсела Анна. Я поняла, что ей не терпится поговорить с нежданно-негаданно обретённым братом.

Мне пришлось пересесть поближе к тёте Лене. Ну а там волей-неволей я опять оказалась в компании Беккера. К счастью, официанты принесли салаты и горячее, и весёлый пекарь был вынужден отвлечься на обед. Боюсь, в противном случае, я – человек, практически не пьющий, очень скоро бы опьянела.

Немного поклевав, я решила подойти к детям. В последнее время меня почему-то нередко подташнивает по утрам, и аппетита нет. А оказалось, я подошла как нельзя кстати.

Тройняшкам пришло в голову устроить сюрприз для папы, и теперь им требовалась моя помощь. Сюрприз заключался в том, что малыши решили повторить музыкальный номер, который они исполнили в садике на минувшее Рождество.

Конечно, Ос, Ода и Оли музыкальную школу посещают не зря. Девочки прекрасно играют на фортепиано, а Ос – на скрипке, и ещё все трое поют. В школе изучают немецкие песни, однако я научила своих малышей нескольким русским песням.

И вот теперь с лёгкой руки Оды тройняшки надумали спеть для папы. Конечно, их выбор пал на русскую песню. На общем голосовании было решено спеть “Калинку-малинку”. Ода и Оли поют, а Осси аккомпанирует сёстрам на скрипке.

Естественно, я идею детей полностью поддержала. Но тут оказалось, что у музыкантов в ресторане маленькой скрипки нет. Заметив, что я разговариваю с администратором, ко мне подошла Эмма и спросила, чем она может помочь?

Я объяснила, что надо съездить в музыкальную школу за скрипкой. Но у нас нет времени: с детьми желательно порепетировать, они же не каждый день поют на русском языке. Ясен пень, сейчас все трое очень взволнованы: боятся ударить перед папой лицом в грязь.

Спеть без музыкального сопровождения девочки на репетиции ещё смогут, но выступать на сцене без Оскара и его скрипки они не хотят. Что ни говори, без музыки эффект не тот. А главное, это будет их первое выступление перед папой.

Эмма тут же прониклась нашими переживаниями и предложила съездить в музыкалку. К ней присоединился Герман, а также дочери Эммы. Андрей Сафронов уехал домой поспать перед работой. В итоге за одним концом стола остались Эльдар с Анной, за другим – Карл, тётя Лена и Олег.

Подхватив своих тройняшек, я отправилась в комнату, предназначенную для репетиций небольшого оркестра, который вечерами играет в этом ресторане.

Спустя каких-то полчаса вернулись наши посыльные со скрипкой. Я с малышами ещё раз порепетировала и, наконец, администратор вышел на сцену и объявил, что сейчас выступит трио Сафаровых. С большим волнением я увидела, как вздрогнули плечи Дара. Кажется, он сейчас ещё глубже, острее осознал своё отцовство. Ведь весь сегодняшний долгий день Дар называл детей по именам, а теперь их со сцены назвали Сафаровыми!

Дети выступили замечательно! Им аплодировал весь зал, который к тому часу заполнился почти полностью. Получилось здорово: песня сама по себе хорошая, а в исполнении троих маленьких детей она воспринималась ещё и трогательно. Я видела, что Эльдара распирает от счастья и радовалась за всех нас.

Но вдруг у Дара зазвонил телефон. Уже пока он разговаривал, я обратила внимание, как плечи Эльдара внезапно ссутулились, и он потемнел лицом. Поговорив, Дар сказал, что ему нужно срочно вылететь на родину. Я поняла: случилось что-то серьёзное.

Она ушла…

Сафаров стоял перед длинным прямоугольным ящиком, изготовленным из сосны. В этом ящике лежало тело его матери, завёрнутое в белый саван.

Ушёл его самый близкий человек, но почему-то в душе царила пустота. Только давило за грудиной. Наверное, он выдохся и на какие-то сильные эмоции был уже просто не способен.

Рядом с ним стояли другие мужчины: родственники семьи Сафаровых, соседи, знакомые, которые пришли отдать дань памяти Шахнозе. Людей было очень много.

Все женщины, как положено, остались во дворе дома за воротами. Оттуда слышался плач: рыдали в голос сёстры Эльдара, горько плакали старшие внучки Шахнозы. Женщины из числа родственниц их успокаивали, но потом сами же и присоединялись к этому скорбному вселенскому плачу. На Востоке в последний путь провожают громко, даже с надрывом.

Мулла окончил читать молитву. Вместе с несколькими мужчинами Сафаров поднял ящик с телом матери и понёс его к катафалку. Потом, сам не зная куда, пошёл. Двоюродный брат Заур, придержав его за локоть, сказал Эльдару, чтобы тот сел в его машину. Сафаров молча кивнул. Он не спал два дня и соображал не очень хорошо.

Похоронная процессия, состоявшая из десятков машин и нескольких автобусов, в которых находились одни мужчины, медленно направилась к кладбищу.

Другие автобусы повезли женщин в ресторан на поминки. После того, как они отобедают, там снова накроют столы, но теперь уже для мужчин, вернувшихся с погребения.

На Востоке женщины и мужчины за одним столом не сидят. Так положено.

Сафаров прилетел в родной город ранним утром. В аэропорту его встретил Заур и повёз в родительский дом. День прошёл, как в тумане. В его памяти осталась какая-то нескончаемая вереница людей, которые подходили к нему, чтоб выразить свои соболезнования.

Эльдар тоже им что-то говорил, но тут же забывал, кто это был, и что он сказал. В голове не укладывалась мысль: как могло такое получиться, что его мать, мечтавшая увидеть своих внуков от единственного сына, ушла, когда их встреча должна была вот-вот состояться? А уже вскоре прошли похороны. У мусульман принято хоронить день в день до захода солнца.

Эта несправедливость так сильно потрясла Эльдара, что ни о чём другом он думать не мог. Вообще, уход Шахнозы явился огромной неожиданностью для всего клана Сафаровых.

Конечно, как все люди её возраста, Шахноза чем-то болела, но врачи, под чьим контролем она постоянно находилась, уверяли родственников, что несмотря на её болезни, в целом всё хорошо, и их мать проживёт ещё долго.

Правда, после того, как Инара сообщила матери счастливую весть, что Эльдар случайно встретил в Германии Марту и что у него, оказывается, растут трое детей, женщина вдруг так разволновалась, что тут же слегла.

Как объяснили врачи, на некоторых людей одинаково сильно действует и плохая новость, и хорошая. Всё зависит от эмоциональной восприимчивости того или иного человека. Судя по реакции Шахнозы, радость переполняла её через край.

Тем не менее уже через день женщину выписали домой, заявив, что для беспокойства нет никаких причин, а лучшее лечение – это душевный покой. К тому же в больнице она прошла полное обследование.

О том, что угроза для здоровья матери миновала, Сафаров знал, поскольку постоянно был на связи со старшей сестрой. И в тот день, когда случилось несчастье с Шахнозой, он тоже разговаривал с Инарой.

Как раз в тот момент, когда Эльдар с Мартой, детьми и друзьями подъехал к ресторану, ему позвонила Инара и сообщила, что всё хорошо, маму только что выписали из больницы. Сафаров подумал про себя, какой сегодня на редкость удачный день.

Потом он сам связался с сестрой, чтобы рассказать ей потрясающую новость о том, что у них есть единокровная сестра Анна, и что она – её копия. Когда Инара засомневалась в его словах, Эльдар попросил Анну поприветствовать их сестру по видеосвязи. Увидев Анну Кляйн, Инара едва не упала в обморок, так её поразило их внешнее сходство. Ну разве что у Анны кожа была немного светлее, и цвет глаз не чёрный, а карий.

Из-за того, что Инара немецким языком не владела, общение двух женщин продолжалось недолго. Однако сама по себе новость, что их – Сафаровых, стало ещё на одного человека больше, очень сильно взволновала Инару.

То обстоятельство, что Анна родилась от внебрачной связи их отца, Инару – женщину с современными взглядами на жизнь, нисколько не смутило.

Когда их отец уехал работать в Германию, она только пошла в первый класс, но помнила, как папа уговаривал маму поехать с ним. У сотрудников совместного советско-германского предприятия по добыче урана “Висмут” была возможность вывозить свои семьи за границу.

Но мама, не очень хорошо владевшая даже русским языком, испугалась, что в далёкой стране ей не с кем будет общаться, и отказалась сопровождать мужа. В итоге Амир Сафаров уехал один. Через пару лет он вернулся, и жизнь их семьи продолжилась своим чередом.

Естественно, маленькая Инара в том, что отец уехал на чужбину один, не увидела ничего страшного. Но теперь, анализируя задним числом ту ситуацию, она понимала, что молодой, здоровый, наконец, красивый мужчина, не мог долго обходиться без женской любви, ласки. Что он, железный? Поэтому новые отношения у отца были просто неизбежными. А от таких отношений на свет иногда появляются дети.

Счастливая Инара пригласила Анну приехать к ним в гости, и женщина с удовольствием приняла приглашение.

Но уже в тот же вечер Инара позвонила брату и, захлёбываясь рыданиями, сообщила ему горестную весть. Сафаров тотчас вылетел на родину. По прилёту Дар сразу попал в тесные объятия многочисленных родственников, спешивших выразить ему свои соболезнования.

Так прошёл этот долгий тяжёлый день. И вот они проводили в последний путь Шахнозу. На грудь усопшей положили зеркало, накрыли тело покрывалом и засыпали землёй.

Похоронная процессия направилась назад. За всё это время Эльдар, кажется, ни минутки не был один. На кладбище в машине Заура с ним поехали несколько их родственников. Всю дорогу они рассуждали о том, что покойная прожила достойную жизнь, воспитала хороших детей и теперь наверняка попадёт в рай.

Однако на обратном пути двое двоюродных братьев ехали уже вдвоём. Неудивительно, что Сафаров сначала никак не мог понять, чего ему сейчас не достаёт. А потом понял: шума, гула голосов, которые плотной стеной окружали его с того самого момента, как его бизнес-джет приземлился в аэропорту родного города. И теперь внезапно наступившая тишина ему казалась уже странной. Первым нарушил тишину сидевший за рулём Заур.

– Она ушла в лучший мир, – сказал он, похлопав по плечу Эльдара. – Будем надеяться, что там твоей матери, Элик, будет хорошо.

Дар кивнул головой. Наверное, так оно и есть. Заур продолжил:

– В любом случае, после того, как тётя Шахноза узнала, что у дяди Амира была женщина на чужбине, она уже не смогла бы жить, как раньше, спокойно. Зато сейчас, – повторил он, – твоей матери хорошо. Она больше ни о чём не беспокоится.

– Ты хочешь сказать, Заур, – поднял взгляд на двоюродного брата Эльдар, – что моя мать не смогла пережить новость про внебрачную дочь отца?

– А разве, Элик, ты не знал, что тёте Шахнозе стало плохо после того, как Инара сообщила ей о том, что нас, Сафаровых, стало больше? – удивился Заур, а потом отвёл глаза.

Похоже, Заур теперь и сам жалел, что завёл этот разговор. В салоне автомобиля наступило тяжёлое молчание. С момента прилёта Эльдар не оставался наедине со своими близкими, и слова двоюродного брата явились для него настоящим шоком. Лично он, как и Инара, был счастлив тем, что у них нежданно-негаданно появилась единокровная сестра.

Правда, со слов Анны она знала, что у отца была на родине семья, но её мама никаких подробностей больше не рассказывала, а, скорее всего, Ангела и сама их не знала. Поэтому Анна так же, как и Эльдар, была счастлива, что у неё появились близкие родственники, да ещё и в большом количестве.

Осуждать отца за то, что он бросил её мать, Анна не хотела. Собственно, осуждать Амира Сафарова было не за что. Ведь в те времена все, выезжавшие за границу советские люди, а тем паче те, кто трудился на совместных предприятиях, находились под контролем КГБ. А комитетчикам всюду мерещились шпионы, хоть на официальном уровне и любили заявлять о вечной дружбе между народами. Однако дружба и доверие были только на словах.

Поэтому, узнав, что инженер-геолог Сафаров – семейный человек, толковый специалист, наконец, член партии, встречается с немкой, да к тому же дочерью священника, сотрудники КГБ встали на уши и тотчас вызвали его на беседу.

Доказать, что Сафаров работал на другую страну им не удалось, но тем не менее в течение 72-х часов мужчину выслали в СССР, даже не дав попрощаться с любимой девушкой.

На родине Амира Сафарова лишили партийного билета и права работать на предприятиях с участием иностранцев, а также он больше не мог выезжать за пределы страны. Какое-то время мужчина находился под наблюдением спецслужб. И лишь после распада СССР Амир смог отправить письмо Ангеле, где рассказал про то, как его выдворили из Германии, хоть он просил отпустить его на пять минут к любимой, чтобы она не считала его предателем.

Неизвестно, что ответила ему Ангела, если вообще ответила, но не исключено, что Амир Сафаров так и не узнал о том, что в далёкой Германии у него растёт дочь.

Зато об этом спустя десятилетия узнала его жена Шахноза. Пережить измену своего, уже покойного мужа, женщина не смогла. В ясный летний день она ушла. Ушла, унеся с собой тайну рождения их единственного с Амиром сына.

***

Автомобиль Заура остановился у ресторана, где проходили поминки Шахнозы.

– Элик, забудь о том, что я тебе сказал, – положив руку на плечо Эльдара, попросил его двоюродный брат. – Инара и так места себе не находит, винит себя в смерти тёти Шахнозы. Хотя это всё – дела давно минувших дней. И, вообще, святых среди людей нет.

– Всё нормально, Заур, – ответил Эльдар. – В любом случае, я рад, что у нас есть ещё одна сестра. Инаре я постараюсь объяснить, что в случившемся нет никакой её вины. Ты прав в том, что маме сейчас хорошо. А что у них было с отцом, или как они жили, – это не нашего ума дело. Каждый человек отвечает только за себя.

Она звалась Лейлой

В тот счастливый для нашей семьи день, когда тройняшки познакомились со своим папой, к моему ужасу, случилось несчастье с их бабушкой. Эльдар с Олегом из ресторана поехали в аэропорт, а Герман вместе с Карлом Беккером довезли нас домой. Настроение у всех было грустное, поэтому прощание получилось быстрым, каким-то неловким и даже скомканным.

Я уложила детей спать и буквально рухнула в постель. День был очень долгим, трудным и в эмоциональном плане сильно неравномерным. Нас бросало (в том числе и по моей вине, что уж греха таить), как в русской поговорке, “из огня да в полымя”.

Оказавшись дома, я была уверена, что усну, едва моя голова коснётся подушки. Но не тут-то было. В голову лезли самые разные мысли. Конечно, большей частью они были связаны с Даром. Я очень ему сочувствовала, потому что знаю, каково это – терять близких.

Казалось бы, уже шесть лет прошло, как ушла воспитавшая меня после смерти родителей, погибших в автокатастрофе, баба Аня, а мне её по-прежнему остро не хватает.

Не хватает бабушкиных тёплых мозолистых ладоней, доброго голоса и лучистой улыбки. Можно сказать, баба Аня заменила мне родителей. Конечно, она тоже была очень привязана ко мне. Наверное, поэтому бабушка и ушла на следующий день после моей свадьбы.

Видно, сердце не выдержало нашей разлуки, хотя уезжать из родного Медвежьего баба Аня сама не захотела. А ведь мы с Даром надеялись уговорить бабушку переехать в Москву. Но теперь я понимаю, что бог призвал к себе мою золотую бабулечку, чтоб она не страдала, узнав, что я ушла от Эльдара на следующий день после свадьбы.

Однако по-другому поступить я тогда просто не могла.

Ворочаясь в постели и мучаясь бессонницей, я вспоминала, как после нашей брачной ночи мы с Даром – счастливые и донельзя уставшие, заснули обнявшись. Перед тем, как отдаться во власть сна, любимый сказал, что завтра мы будем спать, как минимум, до обеда, потому что быть новобрачными – это ещё та задача!

Помню, я засмеялась, обвила крепкую шею Эльдара рукой и практически сразу же заснула с мыслями, что я – самый счастливый человек на свете. Но спустя всего несколько часов я уже думала, что несчастнее меня никого нет. Хотя на моём месте также думала бы и любая другая девушка.

Особенно больно было из-за разительного контраста двух дней, которые разделили мою жизнь на “до” и “после”. Хотя это были даже и не дни, а буквально какие-то часы. Те часы, пока я спала на нашем огромном, но очень уютном, мягком ложе, а вокруг всё было усеяно лепестками чайных роз…

Я спала глубоким крепким сном и вдруг увидела во сне свою бабушку. Баба Аня ничего не говорила, просто смотрела на меня с невыразимым состраданием в глазах. Я проснулась, ощутив острую боль за грудиной. Правда, сначала не придала этому серьёзного значения, думала, боль возникла из-за неудобной позы во сне. А потом услышала непонятный тихий звук. Впечатление, будто бы кто-то бросил в окно камешек.

Мне очень не хотелось вставать, чтоб убедиться, что мне это просто показалось. С другой стороны, я не исключала, что камешек в окно нашей спальни действительно бросили, но это просто местный свадебный обряд, о котором любимый не успел мне рассказать. Когда мы встанем, Дар или Лала (племянница Эльдара, дочь его сестры Инары, с которой у меня сложились хорошие отношения) мне объяснит, что этот любопытный обычай значит.

Однако странный звук повторился. Теперь я испытала чувство лёгкой тревоги.

Очень осторожно, чтобы ненароком не разбудить Дара, я встала с постели и выглянула в окно. За окнами спальни Эльдара рос фруктовый сад. В этом саду я увидела некую девушку.

Совсем молоденькая, наверное, лет шестнадцати, красивая, худенькая и с глазами в пол-лица. Эти огромные чёрные глаза, исполненные страдания, ещё долго будут преследовать меня в моих снах.

Одетая в однотонное синее платье до пят, такие же синие, но в тонкую полоску шёлковые шаровары, в которых танцовщицы танцуют восточные танцы, и платок, незнакомка сидела на земле, сложив ноги по-турецки.

Встретившись со мной глазами, она знаками попросила меня, чтобы я спустилась в сад. Подумав, что девушка нуждается в помощи, я решила пойти ей навстречу.

В шкафу висело несколько платьев, пошитых согласно местным традициям. Насколько я понимаю, сёстры Дара, а, может, прислуга повесили их для меня, чтоб одно из этих платьев я одела, когда мы с Эльдаром выйдем к завтраку.

Всё-таки даже, когда речь идёт о межнациональных браках, люди ждут, что их невестка, будучи другой веры, будет придерживаться каких-то местных традиций, обычаев. Я думаю, это правильно. Поэтому, одев длинное платье приятного нежно-голубого цвета, тихонько вышла из комнаты.

В огромном особняке Сафаровых в этот ранний час царила тишина. Я знала, что к ним по случаю нашей свадьбы приехало много родственников, часть которых разместили в доме. Ещё часть взяли к себе родные Эльдара, проживающие в городе, а часть разместили в отеле. Ведь гостей на свадьбе было так много, что Сафаровы полностью арендовали немаленький ресторан, в котором было несколько залов.

Тем не менее, пока я спускалась вниз по лестнице, ни один человек не встретился на моём пути. Видимо, хозяйка дома, гости, а также прислуга, спали глубоким крепким сном. К тому же наша свадьба, как объяснил мне любимый, ещё не закончилась. В обед в их доме снова соберутся гости, а вечером празднество продолжится в ресторане, но только уже в другом.

На Востоке свадебные торжества принято проводить с большим размахом. А у народа, к которому принадлежит мой любимый, второй день свадьбы имеет очень большое значение.

Мне очень повезло, что лестница, ведущая на первый этаж, и пол в огромном холле были устланы коврами. Поэтому никто не услышал моих шагов. Оглянувшись на всякий случай по сторонам, я выскользнула в дверь, которая выходила в сад.

Пройдя между тропинками, выложенными разноцветной плиткой, я вышла к тому месту, где сидела черноглазая красавица. Увидев меня, она встрепенулась, внезапно упала передо мной на колени, протянула ко мне свои тонкие руки и прошептала: “Лейла”.

Я растерялась от неожиданности и попробовала помочь ей подняться. Однако незнакомка упорно отказывалась встать. При этом девушка почему-то ничего не объясняла, ни о чём не просила, а только всё повторяла: “Лейла. Лейла”.

Я ничего не могла понять, кроме того, что красивую незнакомку зовут Лейла, и уже хотела вернуться в дом, чтобы разбудить Дара и попросить его спуститься со мной в сад. Может, он сможет поговорить с бедняжкой и узнать, какая помощь ей требуется?

Но вдруг из-за деревьев вышла другая девушка. Она была старше Лейлы лет на пять. От неожиданности я сначала отпрянула назад, но девушка, сказала:

– Не бойтесь нас, Марта, мы – ваши друзья.

– Друзья?.. – я невольно нахмурилась, потому что такими понятиями, как “дружба”, лично я никогда не разбрасываюсь. По большому счёту, у меня только одна близкая подруга. Это – Таня Кострова, которая сейчас наверняка видит десятые сны в нашем номере в отеле.

– Во всяком случае, мы не враги – точно, – девушка дружелюбно улыбнулась и, кивнув на Лейлу, которая, наконец, поднялась с колен и опять села, сложив ноги по-турецки, сказала: Лейле нужно поговорить с вами, но она абсолютно не знает русского языка. Поэтому вместе с ней пришла я. Меня зовут Гульнара, я – старшая сестра Лейлы.

С этими словами Гульнара протянула мне руку. А у меня вдруг почему-то сжалось сердце. Каким-то шестым чувством я догадалась, что моя жизнь скоро круто изменится.

Не берите грех на душу

На часах была половина шестого утра, когда я вбежала в отель. Администратор – высокая красивая кареглазая девушка, которая выглядела так, будто только что заступила на смену, встретила меня приветливой улыбкой. Она ничем не выразила своего удивления, а вежливо поинтересовалась, принести ли мне в номер кофе, а, может, я желаю позавтракать?

Я машинально отметила про себя, что в пятизвёздочных отелях работает вышколенный персонал. Но я была настолько вымотана после моего разговора с Гульнарой и Лейлой, что быть такой же приветливой у меня не было сил. Кое-как мне удалось выдавить из себя:

– Спасибо, ничего не надо. Мы сейчас с моей подругой выезжаем из вашего отеля. Может, вы поднимитесь к нам через пять минут, чтобы мы могли сдать номер?

– Очень жаль, – вежливо ответила администратор. – Сдавать ничего не нужно. А деньги за неиспользованные дни мы перечислим на вашу карту, госпожа Сафарова.

Я едва удержалась, чтобы не крикнуть: “Не называйте меня так. Ненавижу эту фамилию! И, вообще, уже скоро я получу развод и верну себе свою девичью фамилию Зарубина”.

К счастью, я вовремя сумела остановиться. Зачем вызывать подозрение у администратора отеля своим поведением, которое наверняка покажется ей неадекватным? Мало ли, какие в этом случае могут быть последствия? Не дай бог, администратор захочет связаться с семьёй Сафаровых. Нам с Таней нужно скорее уехать из города, а всё остальное – это уже мелочи.

Естественно, весь город, если не вся страна, знали о свадьбе Эльдара Сафарова. Поэтому несмотря на то, что я регистрировалась в отеле под фамилией Зарубина, администратор всё равно назвала меня так, как записано в моём свидетельстве о браке. Наверное, она думала, что мне приятно будет это услышать, но ошиблась. Ну и ладно.

Забыв про существование лифта, я быстро взбежала по лестнице. Хорошо, горничные уже убрали лепестки роз, которыми вчера были щедро усыпаны ковровые дорожки на лестнице, в коридоре, холле отеля. Смешно: ещё совсем недавно вид нежных лепестков казался мне очень трогательным жестом, а сегодня одно воспоминание об этом вызывало раздражение.

Добежав до нашего номера, я позвонила в дверь. Видимо, подружка моя спала так крепко, что я звонила, наверное, целую минуту, и всё равно не дозвонилась. Мне пришла на помощь дежурная по этажу, которая подошла узнать, почему я не могу попасть в свой номер, после чего дубликатом ключей открыла дверь. Поблагодарив её, я влетела внутрь.

Как я и думала, Танюшка спала глубоким сном, аки младенец. Мне пришлось постараться, чтоб её разбудить.

– Что случилось? – Татьяна села на постели, продирая заспанные глаза. – Что ты делаешь в отеле, Марта?

– Не видишь, – зло сыронизировала я, – тебя пытаюсь поднять?

– А что за платье на тебе, и как, вообще, ты попала в номер?

– Потом расскажу. Вставай скорее, Тань! Мы уезжаем. Внизу нас ждёт машина.

– Ну, что за дурацкие шутки? – простонала Кострова и опять повалилась на постель. – Я не хочу никуда ехать! Езжайте, ребята, на свой пикник сами, а я в следующий раз составлю вам компанию. Сейчас я хочу спать! Понятно, да?

Я догадалась, что Таня подумала, будто мы собрались на природу. Когда мы с Эльдаром ехали из аэропорта, его двоюродный брат Заур пообещал нас свозить в горы, где, с его слов, рано утром было нереально красиво. Сафарову его идея тоже понравилась. А мне нравилось всё, что нравилось Эльдару. Просто потому, что я любила. Конечно, я поддержала братьев.

Однако теперь всё изменилось. Ещё самой до конца не верится, но это так, и – точка.

– Таня, вставай! Мы едем домой.

– Чего?! – Танька подскочила, как ужаленная. – Почему домой? Мне здесь очень нравится, – и обвела рукой комнату, которая выглядела, как спальня арабского шейха.

Похоже, Кострова всё ещё плохо соображала. Я не знаю, как я буду жить дальше, а Тане, видишь ли, жаль расставаться с номером люкс в пятизвёздочном отеле!

– Потому что я ухожу от Сафарова, – на меня вдруг накатилась такая дикая усталось, что я села прямо на пол. – Об остальном расскажу позже. Сейчас нас внизу ждёт машина. Пока время работает на нас.

И только тогда до Татьяны дошло, что я говорю всерьёз.

Она вскочила с кровати и бросилась в ванную. Пока подруга умывалась, я оттащила наши чемоданы поближе к дверям. В этот момент раздался дверной звонок. Я вздрогнула, однако открыла дверь. В коридоре стоял беллбой – так называют носильщиков багажа гостей отеля.

Улыбчивый парень лет двадцати предложил донести наш багаж до автомобиля. Но в мои планы не входило светить машину, на которой мы должны были добраться до границы, и я отказалась. Беллбой извинился за беспокойство и ушёл.

Из ванной вышла Таня и спросила, будем ли мы пить кофе? Я объяснила, что времени нет совершенно, и что будет лучше, если мы поскорее сделаем ноги из отеля, а ещё лучше – из страны. Яркие веснушки на Танькином лице посерели, и она кинулась одеваться. Я осталась в том же платье. Пусть администратор думает, будто мы переезжаем в дом Сафаровых. Ведь чем позже поднимется шум, тем больше будет шансов, что нас никто не остановит.

С большими чемоданами и кожаными дорожными сумками мы вышли из отеля. В одном квартале от него во дворе пятиэтажного дома старой постройки стоял неприметный серый “москвич”. За рулём находилась сестра Лейлы Гульнара, а Лейла сидела рядом на переднем сиденье. Забросив наши чемоданы и сумки в багажник, мы устроились на заднем сиденье.

“Москвич” тут же рванул с неплохой скоростью для такой старой машины. Ехали молча. Наконец, впереди показались горы. Я вздохнула с облегчением. Таня с тоской обернулась назад. Я знала, что ей очень понравилось, как нас здесь встретили, и понимала, что подруге совсем не хочется уезжать в райцентр Медвежье, который даже местные жители называют в шутку “медвежий угол”.

Не спорю, глухомань ещё та. Но зато, как сказала мне Гульнара, и в чём я с ней полностью согласна, моя совесть будет чиста. Если точнее, сестра Лейлы просила меня “не брать грех на душу”, а это слова, которые я не раз слышала от своей бабушки. Баба Аня верила в Бога и была искренне убеждена, что жить нужно по совести.

Именно поэтому я не захотела брать грех на душу и жить с Сафаровым в достатке, делая вид, будто я не знаю про то, что у себя на родине он оставил девушку, причём совсем юную, которая ждёт от него ребёнка. А он её бросил, потому что встретил и полюбил меня. Хотя теперь я уже не уверена, что со стороны Сафарова это была любовь.