Текст книги "Трио для миллиардера (СИ)"
Автор книги: Кора Бек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
– Это просто причина для выпивки, – ответила я резко, потом, спохватившись, извинилась. Причём тут моя родственница, если Сафаров ведёт себя, как последний идиот?
– Всё нормально, – махнула рукой тётя Лена. – Но, хоть это тебе, Марусь, и не нравится, а я скажу, ты неправа, что не хочешь признаться бывшему, что у тебя от него тройня. Сама же знаешь, как сильно он хотел детей.
– В том-то и дело, – я вздохнула, а в следующую секунду опять взорвалась: Мне с ним не по дороге, поймите пожалуйста, тётя Лена? А Сафаров, даже если у него есть другие дети, от моих тройняшек ни за что не откажется. Суд скорее всего встанет на сторону матери. Но я о стольких случаях слышала, когда отцы похищали детей, и матери их годами не видели, что у меня волосы встают дыбом при одной мысли об этом!
– Ну, ладно, успокойся и попей чаю, – тётя Лена похлопала меня по руке, но я отказалась, сославшись на то, что нет времени. Мне ведь с малышами нужно ещё добраться до дому и подготовиться к завтрашнему дню.
Сев в машину, я обнаружила на телефоне несколько пропущенных вызовов. Удивляясь в душе, кому я так сильно понадобилась в воскресный день, завела автомобиль, и тут опять раздался звонок. Я решила ответить, чтоб звонивший, наконец, от меня отстал и не отвлекал в дороге. А в трубке раздался голос полицейского, который разбудил меня сегодня ни свет ни заря:
– Алло, фрау Вебер? Это лейтенант Ульрих. Здравствуйте!
– Добрый вечер! Что вы хотели? – я не стала терять время на дежурные фразы.
Офицер (молодо-зелено!) поперхнулся, но ответил:
– Я хотел узнать, фрау Вебер, задержанные полицией вам вернули свой долг? Вы сказали, что это ваши знакомые, но я всё равно беспокоюсь. Мало ли? Может, нужно подать на них заявление в суд? Вы можете на меня рассчитывать, фрау Вебер. А то как бы русский турист не скрылся. Мы же не знаем, что у него на уме.
– Спасибо за заботу, господин офицер, – мне стало смешно при мысли, что Сафаров может скрываться от меня, чтоб не отдавать свой долг. – Денег я ещё не получила, но уверена, что эти люди всё вернут не сегодня завтра.
– Вы так уверены в туристе из России? – поразился Ульрих.
– Видите ли, господин офицер, этот турист – мой бывший муж, – я решила не морочить голову молоденькому лейтенанту и расставить все точки над i.
Сказала и осеклась. В салоне автомобиля вдруг установилась подозрительная тишина. Я посмотрела в зеркало заднего вида: Ода, Ос и даже беспокойная Оли, которая долго усидеть на одном месте не может, смотрели на меня во все глаза. Я быстро попрощалась с Ульрихом и завела машину. В абсолютной тишине мы поехали.
А я всю дорогу про себя чертыхалась. Как же я могла так опростоволоситься и забыть, что с детьми нужно держать ухо востро? К счастью, мои тройняшки – очень воспитанные, и поэтому они не стали задавать мне никаких вопросов. Но это – пока. Поскорее бы уж их папаша уехал к своей семье, друзьям, близким, и позабыл о самом моём существовании, то есть, конечно, имеется в виду, забыл о фрау Вебер.
Кажется, я переборщила
Сегодня мне пришлось задержаться на работе из-за того, что мы с моей сменщицей фрау Майер разбирались с историей болезни одного пациента, у которого был записан неверный диагноз. Долго ломали голову, как могло такое получиться, пока я не обратила внимание на почерк. Нет, запись-то была сделана доктором Вольфом, но буквы какие-то корявые, как если бы человек писал, будучи в нетрезвом состоянии.
Я указала на это фрау Майер, а она вдруг вспомнила, что действительно накануне доктор Вольф вёл себя весьма странно: то и дело прикрывал свой рот рукой и хихикал над каждым её словом. Тогда мне пришла мысль, что мы можем убедиться в правоте наших подозрений, если посмотрим, что написано в личных данных пациента. И вот тут-то доктор Вольф выдал себя с головой.
В графе “семейное положение” у молодого неженатого парня было указано: “женат”. Но всему персоналу отделения отлично известно, что доктор Вольф – человек, который хочет жениться, но у него это почему-то не получается, всех больных мужского пола записывает в холостяки. Именно поэтому он любит собственноручно заполнять истории болезни. Хотя, вообще-то, это – обязанность постовой медсестры.
Уж как администрация с врачом ни боролась, всё бесполезно. А между тем специалист он хороший. В итоге, на его странность махнули рукой. Однако теперь он прокололся. Вывод напрашивался один: похоже, доктор Вольф был нетрезв.
Впрочем, я после выходки Сафарова уже ничему не удивляюсь. Мужчины, и даже самые положительные, могут порой такое отчебучить, что не придёт в голову самой, скажем так, креативной женщине. А вот фрау Майер долго качала головой. Но я её понимаю. Женщины, которая никогда не были замужем, обычно о мужчинах более высокого мнения.
В это время в коридоре появился доктор Вольф собственной персоной. Мы, естественно, поспешили предъявить ему историю болезни. А доктор на голубом глазу нам ответил, что он вчера якобы чувствовал себя неважно, и поэтому толком не соображал, что писал. После его ухода мы посмеялись, и я уже собралась уходить, как моя сменщица меня остановила.
Краснея и смущаясь, как шестнадцатилетняя девчонка, она спросила, господин Сафаров ещё в городе, или уже уехал. У меня глаза на лоб полезли. С чего это фрау Майер взяла, что я поддерживаю отношения с этим алкоголиком?
Но, конечно, сдавать своего бывшего не стала. Медперсонал нашего отделения до сих пор вспоминает его тёплыми словами (как я подозреваю, за то, что Эльдар на прощание одарил всех женщин букетами роз и конфетами, а доктору Вольфу вручил французский коньяк). Но Германия – не Россия. Здесь так не принято. Поэтому все смущались и отказывались. Однако по итогу приняли подарки. Портить реноме такого человека было бы неправильно.
Естественно, я ответила, что понятия не имею, где находится господин Сафаров. Кажется, мой ответ расстроил фрау Майер. Мне её даже стало жалко. Влюбилась, наверное. Тем не менее на прощание фрау Майер попросила, если я вдруг увижу нашего русского пациента, передать ему привет. Я пообещала, хотя сама сильно в этом сомневалась.
Но когда я вышла с работы, первый человек, которого я увидела, был Сафаров. Он стоял у входа и был трезв, как огурчик. Весь такой сдержанный, красивый, просто слов нет! Мало того, в руках – роскошный букет. При виде такого мужчины растаяла бы любая женщина. Но я быстро взяла себя в руки и, окинув Эльдара насмешливым взглядом, съязвила:
– С вами всё в порядке, господин Сафаров?
Его чёрные глаза полыхнули гневом. Представляю, каких трудов ему стоило сдержаться. Однако, получилось.
– Я хотел поблагодарить вас, фрау Вебер, – сверля меня взглядом, заявил Эльдар, – за то, что вы нашли время и возможность оплатить за меня и моего товарища штраф. Я пришёл, чтоб вернуть свой долг, – и полез было в карман, но я его перебила. Мне сейчас было совсем не до денег.
– Они что, с пекарем из Майнца – уже друзья? – ужаснулась я про себя, а вслух сказала:
– Думаю, господин Сафаров, на моём месте вы сделали бы то же самое.
Мой холодный, даже резкий тон удивил Эльдара, и он внимательно посмотрел на меня, ожидая, что я объясню свои слова. И я не заставила себя ждать, добавив:
– Сами подумайте, как бы вы отреагировали, если б вас в половине пятого утра разбудила полиция?
– Мне очень неудобно, – Сафаров покраснел. – На самом деле я пью крайне редко.
Но я на этом не остановилась.
– Знаете, лично мне это как-то без разницы. Как говорится, нам с вами детей не крестить. Но должна заметить, у вас отличное чувство юмора!
– Я не понимаю вас, фрау Вебер? – между широкими бровями залегла знакомая морщинка, а на скулах заходили желваки. Разумеется, я не испугалась. Мне нужно было отбить у Дара охоту видеться со мной, потому что это чревато для меня раскрытием моей тайны.
– Я говорю сейчас о том забавном прозвище, под которым вы записали меня в телефонной книге. Колючка! Смешно и оригинально! – я через силу рассмеялась. – Конечно, случайно узнав об этом, я захотела оставить о себе более хорошую память. И только поэтому я встала и отправилась с утра пораньше в банк. Не ради вас, ради себя! Надеюсь, теперь вы запишите меня как-то иначе. По-моему, я заслуживаю какого-нибудь другого прозвища. А то что это такое – колючка?
– А вы и есть колючка! – по-мальчишески запальчиво заявил Дар и, резко развернувшись, пошёл по тротуару.
Он забыл подарить мне цветы и теперь шёл, размахивая букетом, как мечом. Я подумала, что, кажется, немного переборщила. А ведь я просто защищала себя и своих детей…
Постой, оглянись назад!
Хоть и считаю я себя девушкой не робкого десятка, но всё равно волосы у меня на голове зашевелились, когда, собираясь сесть в машину, я вдруг почувствовала, как будто меня что-то трогает. Наверное, если бы я ощутила на своём плече, к примеру, чью-то руку (или лапу – без разницы), мне было не так страшно. Потому что с человеком и даже со зверем можно, если не договориться, то поговорить. А тут ощущение было странное. Ведь я находилась на парковке, где не было не то что дерева, а кустика, за ветки которого я могла бы зацепиться.
Я потянула к себе сумочку, которую только что положила на сиденье, чтобы иметь хоть что-то в качестве средства защиты, и медленно обернулась. Признаться, я ожидала увидеть что угодно, кого угодно, но только не Сафарова, с которым пять минут назад мы расстались чуть ли не врагами. Оказывается, он коснулся меня букетом роз. А я-то навоображала себе!
Глядя на меня сумрачным взглядом, Эльдар протянул цветы со словами:
– Это вам. Несмотря на ваш несносный характер, фрау Вебер, я не могу не поблагодарить вас за то, что вы потратили на меня уйму времени. Отдельное спасибо за суп и рассол.
Его слова меня возмутили, и я не стала торопиться принимать букет от мужчины, который прямо-таки считает своим долгом говорить мне всякие колкости. Сколько можно терпеть? А, может, он ещё и на голову мне сядет? Ну уж нет, дудки!
– Не могу сказать, что у вас, господин Сафаров, характер идеальный, – я улыбнулась и с невинным лицом добавила: Что касается супа и рассола, это вовсе не моя заслуга.
– Но это же вы передали мне и то, и другое, не отпирайтесь, – Эльдар посмотрел на меня с недоумением. – И, должен признаться, готовите вы, фрау Вебер, отменно!
– И суп, и огурцы – дело рук одной моей доброй соседки, – сочинила я на ходу, опасаясь, как бы Сафаров не подумал, будто я за него переживаю (Ну да, дала вчера слабину. С кем не бывает?). – Соседка нередко меня чем-нибудь угощает. Но у меня, как на грех, не было аппетита. И чтоб добро почём зря не пропало…
Я сделала многозначительную паузу. На моих губах заиграла тонкая мстительная улыбка. По-моему, со стороны я смотрелась очень даже неплохо.
– Теперь я понимаю, почему вы не замужем, – перебив меня, холодно произнёс Эльдар. – Прощайте! – и, оставив розы на крыше моего минивэна, быстрым шагом ушёл.
– Ах, так?! – возмутилась я, и решила не принимать цветы от человека, с которым мы друг друга на дух не выносим. Да и, вообще, если подумать, Сафаров для меня – это всего лишь воспоминание юности, и не более. Да, у меня от него тройня. Но это – мои дети, я родила их и воспитала, а Эльдар имеет к ним отношение постольку поскольку.
Однако выбросить цветы рука всё же не поднялась. Поэтому я сделала вид, будто в упор их не вижу, и тронулась с места. Пока выезжала с автостоянки, краем глаза заметила, что некий мужчина машет мне рукой. Видимо, он увидел упавший на землю букет, и попытался меня остановить. Естественно, у него ничего не вышло.
На парковке рядом с садиком свободных мест не оказалось, пришлось проехать лишний квартал. Выхожу из машины, а сзади кто-то хлопает меня по плечу. Конечно, хорошо, что я почувствовала человеческую руку, а не что-то непонятное, но всё равно было так странно – ведь я не могу сказать о себе, будто меня весь Франкфурт знает. А тут вторая парковка – и, судя по всему, какой-то очередной знакомый.
Разворачиваюсь, и вижу перед собой довольную физиономию господина Беккера. Первое, о чём я подумала: Почему этот пекарь не сидит у себя в Майнце? Не дай бог, он встретится с Сафаровым и проболтается о тройняшках. Зачем я сказала ему, когда случилось ДТП, что Эльдар – мой бывший муж? Обычно я стараюсь о себе не слишком распространяться, но в тот момент, наверное, плохо соображала.
– Фрау Вебер, добрый вечер! – лицо Беккера расплылось в такой широкой улыбке, словно мы с ним – друзья не разлей вода. – Очень рад вас видеть! А я приехал во Франкфурт забрать свою машину с автостоянки. На днях мы с вашим мужем немного посидели, вот и пришлось автомобиль здесь оставить.
– Немного? – хмыкнула я про себя. – Да, как же! И насчёт Сафарова пекарь тоже выразился неправильно. Эльдар – мой бывший муж, – но вслух, конечно, этого говорить не стала.
– Здравствуйте, господин Беккер, я тоже, – сказала я голосом, который свидетельствовал, скорее, об обратном, – рада вас видеть.
– А я вчера пообщался с вашими тройняшками, – продолжил словоохотливый пекарь. – И, знаете, что я вам скажу, фрау Вебер?
Я отрицательно покачала головой. По мне, лучше бы он не говорил вообще ничего.
– У вас просто фантастические дети! Такие развитые, умненькие, слов нет!
Я заулыбалась. Какой маме не приятно слышать, когда кто-то хвалит её детей? А господин Беккер огорошил меня своим выводом:
– Я всегда говорил, что межнациональные браки – это очень хорошо! – и, пока я пыталась в себя прийти, доверительным тоном добавил: У меня самого жена родом из Малайзии. Так что, фрау Вебер, поверьте, я знаю, о чём говорю.
Я не стала спорить, а просто кивнула головой в надежде, что пекарь быстрее отстанет от меня. Но, похоже, господину Беккеру некуда было девать время.
– И поэтому я нисколько не удивлён, – продолжил он, – что ваши дети – такие красивые и умные. Я очень рад и за вас, и за своего друга!
– Держите меня семеро! – мысленно вскричала я. – С каких это пор Эльдар и Беккер стали друзьями? Вся надежда только на то, что Сафаров скоро должен уехать. Ведь он же сказал: Прощайте. Правда, забыл расплатиться со мной за оплату их с Беккером штрафов. Но это не беда. Главное, чтобы Эльдар уехал из Франкфурта, и желательно – сегодня.
Видимо, моё лицо выражало такую бурю разных эмоций, что господин Беккер заявил:
– Ну, не буду вас больше задерживать, фрау Вебер. До встречи! – и, помахав мне рукой, он бодрым шагом куда-то направился. Я тупо посмотрела ему вслед и ни жива ни мертва пошла в детсад.
Тройня, Карл!
Сафаров нервно шагал по улице. В Германии он, вообще, редко пользовался автомобилем, предпочитая ходить пешком. А после общения с фрау Вебер ему требовалось выплеснуть куда-то свою злость. Вот Дар и выпускал сейчас пар. Внезапно у него зазвонил телефон. Не глядя на экран, он резко ответил. Но в следующую секунду выражение его лица смягчилось. Эльдару звонил его знакомый, можно сказать, почти друг Карл Беккер. Во всяком случае, с деловыми партнёрами его отношения носили совсем другой характер.
– Хорошо, Карл, до встречи в баре у Вагнера, – сказал Эльдар и, оглянувшись по сторонам, свернул в переулок, в конце которого находилось заведение, где они в прошлый раз хорошо посидели.
Сделал пару шагов и остановился, задумчиво потирая лоб. Он ведь обещал себе больше не пить, да и фрау Вебер тоже сказал, что он очень редко пьёт. При этом Эльдар не лгал. Но несносная медсестра из больницы в квартале Нидеррад сама подвела его к тому, что он вынужден пойти и немного развеяться.
Мысль о том, что он не виноват, взбодрила Сафарова, и дальше он зашагал веселее. Вдруг опять зазвонил телефон. Номер был незнакомый, и Эльдар хотел уже вызов сбросить, но в последнюю минуту передумал.
– Алло, господин Сафаров? – судя по голосу, ему звонил молодой парень. Кажется, он был чем-то взволнован. Странно!
– Да, – сдержанно ответил Эльдар.
– Как хорошо, что я дозвонился хотя бы до вас! – радостно выдохнул звонивший.
– Поздравляю, – съязвил Сафаров, возмутившись словами: “хотя бы до вас”.
– Простите, с чем? – немец русского юмора не понял.
– М-да, – вздохнул Эльдар. – Тяжёлый, однако, случай! – но вслух сказал: Что вам угодно?
– Не могли бы вы, господин Сафаров, связаться с фрау Вебер? А то она на мои звонки не реагирует.
– Не понял? – брови Эльдара полезли вверх. Опять фрау Вебер! Но причём тут он?
– Простите, я забыл представиться. Говорит лейтенант Ульрих. Вы недавно, – запнулся на секунду молодой полицейский, – были в нашем участке со своим товарищем.
– И что? – настроение Эльдара устремилось к нулевой отметке, стоило ему вспомнить тот весёлый вечер, после которого у него дико болела голова. – Вы не могли бы поконкретнее?
– Да, конечно, – заторопился Ульрих. – Десять минут назад в наш участок поступил звонок от человека, который рассказал, что некая женщина уехала с парковки, не заметив на крыше своего минивэна букет цветов. Мужчина поднял букет и обнаружил внутри него конверт с деньгами. Я посмотрел участок через видеокамеру и увидел в записи, как вы кладёте букет на крышу машины и уходите, а спустя минуту женщина, в которой я признал фрау Вебер, отъехала. А букет, внутри которого лежал коверт, упал на землю. Я сразу понял, господин Сафаров, что вы хотели вернуть свой долг. Но проблема в том, что, как я уже говорил, фрау Вебер на мои звонки не отвечает. Может, вы сможете до неё дозвониться? Конверт и цветы находятся в нашем участке.
– Бог с ним, с этими деньгами! – ещё больше расстроился Эльдар, узнав, что фрау Вебер проигнорировала подаренные им цветы, и спросил: Послушайте, лейтенант, а вы не могли бы скинуть мне на телефон номер карты фрау Вебер? Я бы ей перечислил свой долг, и всё.
– Зачем перечислять? – удивился Ульрих. – Я положил конверт в сейф. Вы можете хоть сейчас приехать и взять их, чтобы отдать фрау Вебер.
– Оставьте их себе, лейтенант, а меня прошу больше не тревожить! – рявкнул взбешённый Сафаров. – Я не хочу больше слышать про фрау Вебер.
– Но разве так можно? – растерялся Ульрих. – Ведь это же ваша… – договорить лейтенант не успел, поскольку Эльдар отключился от связи.
Кое-как успокоившись, он переступил порог пивбара с решимостью напиться сегодня до полной отключки. А завтра пусть Олег отвезёт его долг фрау Вебер на работу, и после этого Эльдар со спокойной совестью может отправиться на родину. В Германии его всё достало, и, в первую очередь, конечно, эта несносная медсестра из больницы в квартале Нидеррад.
За крайним столом сидел господин Беккер. Увидев его довольное, улыбающееся лицо, он испытал в душе чувство лёгкой зависти к добропорядочному бюргеру, которому подобные страсти и не снились. Наверняка у этого замечательного человека есть куча детей и уютный большой дом, где по выходным они собираются всей семьёй, или то, о чём он давно мечтает.
Обменявшись с Беккером крепким рукопожатием, Эльдар сел за стол. Как и в прошлый раз, официант через минуту принёс им бокалы с пивом и жареные колбаски. Бар у Вагнера славился в городе своей добротной классической кухней. Но не успел Сафаров поднести к губам пенистый напиток, как господин Беккер его потряс своими словами:
– А зря вы, мой дорогой, не помиритесь со своей женой? Конечно, это не моё дело. Но мне очень жаль детей: они у вас просто потрясающие!
– Вы что-то путаете, Карл, – нахмурился Эльдар. – У меня нет ни жены, ни детей. Точнее, когда-то я был женат, но давно, и детей в том браке не было.
– Ну вы и хитрец, Эльдар! Думаете, я о вас ничего не знаю? – и пекарь, который появился в баре раньше Сафарова и пребывал уже в весёлом настроении, погрозил ему пальцем. – Я же говорю, – повторил он, – детишки замечательные! Или вы от алиментов скрываетесь, а? – потом отпил из бокала и сказал: Да плюньте вы на деньги, Эльдар! Ради таких ребятишек я бы снял с себя последнюю рубаху. Понимаете, вы – богатый человек, ведь у вас есть дети!
Сафаров сделал хороший глоток пива. В голове приятно зашумело, и он расслабился.
– И сколько их у меня, очень интересно? – Эльдар решил подыграть нетрезвому пекарю.
– Представьте себе, мой дорогой, целых трое! – Беккер, которого забавляла эта смешная игра, рассмеялся. – Мы должны выпить за них! За ваших умненьких, красивых тройняшек!
– Тройняшек?! – немного заикаясь, переспросил Эльдар.
– А вам что, мало? – хохотнул пекарь и потянулся со своим бокалом к приятелю, чтобы с ним чокнуться, а то пить одному было как-то неинтересно. – Ну вы и артист, однако!
– Постойте, Карл, это уже не смешно, – Сафаров отвёл его руку и попросил: Расскажите мне всё, что вам известно о моей жене и детях. У меня, знаете ли, после аварии некоторые пробелы в памяти. Я не помню своё прошлое.
Беккер оживился и в подробностях описал свою первую встречу с фрау Вебер, и что тогда расстроенная дорожным происшествием женщина ему призналась, что находившийся без сознания мужчина – это её бывший муж, и что она хочет поскорее доставить его в больницу. Разумеется, Карл ей поверил. Такое волнение и беспокойство сыграть невозможно. А потом оказалось, что в его родном Майнце проживает родная тётя фрау Вебер. Благодаря ей, Карл пообщался с тройняшками и пришёл в восторг от их сообразительности и знаний.
– Вы даже не представляете, мой дорогой, – сделал он признание, – как я вам завидую! У меня один сын, и то – взрослый. А у вас – тройня! И, думаю, это не предел, а, дружище?
– Тройня, Карл! Тройня! – без конца повторял в этот удивительный вечер счастливый Сафаров. – Ты можешь себе это представить: я страдал из-за того, что годы идут, а у меня нет детей, но оказывается, у меня их трое! Мальчик и две девочки. Расскажи мне ещё раз, дорогой, как они выглядят, о чём ты с ними разговаривал? Ты и вправду считаешь, что они на меня похожи? А как ты думаешь, дети обрадуются, когда узнают, что у них есть папа? – Сафаров забросал вопросами бедного пекаря, который всего лишь хотел просто встретиться с приятелем и поболтать о том о сём. А получилось!..
Единственное, что расстроило господина Беккера, Сафаров категорически отказался от выпивки. Потому что, как он пояснил, детям нужен трезвый отец. Но зато остальные посетители бара в этот вечер хорошо посидели за счёт русского бизнесмена.
Ещё не вечер
Я готовила ужин, когда в домофон позвонили. Помешав молочный суп, ответила. К моему удивлению, ко мне пришёл лейтенант Ульрих. Сказал, что ему нужно срочно увидеться со мной. Пока он поднимался по лестнице, я успела одеть очки.
Наверное, это неправильно и даже глупо комплексовать из-за шрама, который остался у меня после операции на глазах. Но я всё равно без своих затемнённых очков чувствую себя неуверенно в присутствии посторонних людей. Ладно, тройняшки привыкли к моему виду, но это потому, что я их мама. Конечно, я не могу назвать себя уродкой, но всё же женщин, в отличие от мужчин, шрамы не украшают.
С балкона раздавались шум и смех. Поправляя волос, я подумала, как хорошо, что у меня трое детей: они могут сами себя занимать, друг за друга заступаются, друг дружку жалеют, и я могу за них не особо переживать, когда детки остаются без моего присмотра. Конечно, когда они были маленькими, мне приходилось непросто. Но теперь трудности уже позади.
Я почувствовала, как мой рот растягивается до ушей, что бывает всегда, когда я думаю о своих тройняшках, но тут входная дверь отворилась и вошёл Ульрих. Мы познакомились с ним на днях, когда я приезжала в их участок, чтобы показать квитанцию об оплате штрафа.
Высокий, худой, усатый, этот полицейский был немного похож на почтальона Печкина из мультика “Каникулы в Простоквашино”, но только в его лучшие, то бишь молодые годы. К тому же и явился Ульрих не с пустыми руками.
В руках он держал тот самый букет роз, который оставил на крыше моей машины Эльдар. Ну, что за заколдованный букет, расстроилась я, однако постаралась не подавать виду, что эти цветы меня уже достали. Зато лейтенант чуть не светился от счастья.
– Фрау Вебер, простите, что вынужден вас побеспокоить, – вручая мне букет, заявил он, – но у меня для вас хорошая новость.
– Да? – я едва не поперхнулась, глядя на примятые цветы, которые проделали долгий путь, но всё равно попали ко мне. А Ульрих с видом волшебника вынул из кармана брюк конверт и вручил его мне.
– Я обещал вам, фрау Вебер, что этот русский турист, то есть, простите, ваш бывший муж, непременно вернёт вам свой долг, – сказал он торжествующим тоном. – Как видите, история хорошо закончилась! – после чего пояснил: Конверт находился внутри букета, который, как я понимаю, вы забыли снять с крыши своего автомобиля.
– Действительно, – мне пришлось подыграть молодому лейтенанту, сделав вид, будто я не специально оставила цветы на парковке, а не заметила их. Уж больно не хотелось обижать паренька, который явно служит в полиции без году неделя. – Спасибо, господин лейтенант!
– Не стоит благодарности, – всё с тем же сияющим лицом сказал полицейский. – Просто я очень рад, что не подвёл вас, фрау Вебер.
Из кухни послышался какой-то подозрительный звук. Оказывается, пока мы с Ульрихом соревновались в хороших манерах, у меня убежало молоко.
– Только этого мне не хватало! – вскричала я и бросилась на кухню.
– Что случилось, фрау Вебер? – вообразив невесть что, молодой полицейский побежал за мной и очень удивился, увидев моё расстроенное лицо при виде залитой молоком плиты.
– Почти ничего, – я опустилась на табурет и расплакалась.
Чёрт, нервы совсем расшатались! До чего я дошла, если для того, чтоб заплакать, мне уже достаточно убежавшего молока? Проблема, естественно, не в молоке, а в Эльдаре, который, как снег, свалился на мою голову. Да когда же он, наконец, уедет? А то у меня впечатление, будто я хожу по лезвию ножа.
– Пожалуйста, не плачьте, фрау Вебер, – полицейский тронул меня за плечо. – Хотите, я сбегаю в магазин и куплю вам другое молоко?
– Не нужно, – ответила я, размазывая слёзы по щекам, – я перелью молочный суп в другую кастрюлю, и всё будет нормально. Оставайтесь, господин лейтенант, на ужин.
– Я попросил товарища ненадолго меня подменить, – замялся Ульрих.
– Это не займёт много времени, – заметила я уже более бодрым тоном. – Суп почти готов. Зато вам лёгкий ужин не повредит. А ещё я хочу угостить вас собственной выпечкой.
– Ну, если вы настаиваете…
Понятия не имею, почему мне вдруг захотелось покормить молоденького лейтенанта. К тому же со вчерашнего дня у меня оставалась в холодильнике половина яблочного пирога. У самой почему-то в последнее время аппетита нет, а по утрам, бывает, даже подташнивает. Так что Ульриха мне сегодня явно послал боженька, чтобы я сделала какое-то доброе дело.
Через каких-нибудь четверть часа полицейский уплетал с довольным видом суп, который наверняка напомнил ему счастливые годы детства. Мы болтали с ним о том о сём, когда в дверь моей квартиры позвонили. Недоумевая, кто бы это мог быть, пошла открывать. Но, пока я шла, в дверь уже начали тарабанить кулаками.
Открываю, а на площадке стоит фрау Шульман – мама девочки по имени Берта, которая ходит в одну группу с моими тройняшками.
Увидев меня, она опешила на мгновение. Я тоже не ожидала её увидеть. Да и одета фрау Шульман была как-то по-домашнему. Я, правда, не знаю, где она живёт, но не в нашем доме точно. Пока я собиралась с мыслями, фрау Шульман успела прийти в себя и закричала:
– Вы что, фрау Вебер, живёте в этой квартире?
Её агрессивный тон меня разозлил. Можно подумать, будто я взяла у неё денег в долг, и не вернула. Какая же она всё-таки неприятная женщина, эта фрау Шульман!
– Как видите, – ответила я холодно. – Что вы хотели?
– Я хочу, чтоб вы немедленно прекратили меня топить! Час назад я заселилась в квартиру, которая находится под вашей, и уже пожалела об этом. А теперь ещё выясняется, что мы с вами соседи! – мама Берты, между прочим, хорошей девочки, окинула меня злым взглядом.
– Что?! – у меня глаза на лоб полезли. – Да у меня даже кран в ванной отключен. Поэтому затопить вас, фрау Шульман, при всём желании я не могу.
– А я вам говорю, вы меня затопили! И, если вы и дальше будете отнекиваться, я вызову полицию.
– Полиция уже здесь. Что случилось, мадам? – из-за моей спины показался Ульрих.
Теперь глаза полезли на лоб у фрау Шульман. Увидеть полицейского она явно не ожидала.
– Послушайте, господин лейтенант, – затараторила она, придя в себя, – у меня уже давно проблемы с этой дамой. Наши дети ходят в садике в одну группу, и сын фрау Вебер не даёт покоя моей Берте, постоянно пристаёт. От горшка два вершка, а туда же!
– Не понял?.. – и без того круглые карие глаза Ульриха ещё больше округлились. – Вы что, хотите обвинить маленького мальчика в сексуальных домогательствах?!
При этих словах фрау Шульман смутилась. Видимо, до неё дошло, что она ляпнула.
– Вообще-то, – пошла мамаша Берты на попятную, – я пришла по другому поводу. Фрау Вебер меня затопила, и не хочет в этом признаваться. А я не могу выехать из квартиры, в которую только час назад въехала. Вы меня понимаете, господин лейтенант?
– Я нахожусь в доме фрау Вебер, – Ульрих посмотрел на часы, – уже двадцать минут, и шума воды не слышал. Но если вы не доверяете моим словам, пожалуйста, убедитесь сами, – и посторонился, пропуская эту чокнутую даму в мою квартиру. Но я промолчала. Пусть и вправду мамаша Берты посмотрит, что в ванной вода не текла и не течёт. А то, кажется, у неё начались глюки.
Однако, к нашему обоюдному с Ульрихом удивлению, фрау Шульман с гордо поднятой головой прошествовала почему-то не в ванную, а на балкон, где уже с полчаса играли дети. Мы пошли за ней. Там моя новоиспечённая соседка ткнула пальцем в лужу, которая тихо-мирно капала вниз. То есть никакого водопада или потопа близко не было.
Оказывается, мои тройняшки решили искупать в тазике кукол. Ос нанёс из ванной воды в пластиковом ведёрке, пока я кормила Ульриха молочным супом. Но дети есть дети, вошли в раж и заодно помыли все свои игрушки. А что вода перелилась через край, и не заметили. Хотя я на месте соседки не стала бы из детской шалости устраивать трагедию и говорить, будто мы её затопили. Ну, покапали на её балкон. С кем не бывает?
Хорошо, рядом со мной находился лейтенант. Боюсь, в противном случае я не сдержалась и высказала чокнутой даме всё, что я о ней думаю. Но Ульрих, несмотря на свою молодость, как-то сумел уладить эту конфликтную ситуацию, и мы, скрежеща зубами, распрощались. Выпив кофе с пирогом, лейтенант тоже ушёл.
Я покормила детей, почитала им на ночь сказку про Машу и трёх медведей, и уложила их спать. А сама пошла на кухню помыть посуду, чтобы потом принять душ и лечь в постель с книжкой в руках. День был на редкость длинным.
