Текст книги "Трио для миллиардера (СИ)"
Автор книги: Кора Бек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Другое дело, что мне необходимо внутренне успокоиться и расслабиться. Потому что все наши тревоги и негативные мысли отражаются не только на внешности, но и на характере. Наверняка Эльдару было не очень-то приятно общаться с фрау Вебер, которая буквально на каждом шагу стремилась подчеркнуть свою самодостаточность.
Оглядываясь назад, я понимаю, что вела себя с Даром, как вежливая стервочка. Я мстила Эльдару за свои несбывшиеся мечты, за пережитые мною трудности, за мой вынужденный отъезд на свою историческую родину, где я чувствую себя одинокой и никому ненужной, конечно, за исключением детей и тёти Лены. Но, конечно, дело не только в мести. Я стала жёстче, суровее характером. Теперь, чтоб из меня вышибить слезу, надо очень постараться.
А ведь, когда мы только познакомились, Дар признался, что его подкупили прежде всего мои беззащитность, доверчивость и слабость, которых, с его слов, у современных девушек не встретишь. Но я себя такой уже и не помню.
Зато помню другое: как хорошо нам с Даром было вместе, какими глазами он смотрел на меня на нашей свадьбе, как фантазировал, что у нас будет много детей, что я буду вместе с ними встречать его после работы, и что несколько раз в год мы будем обязательно ездить на его родину, чтоб дети не забывали своих корней, и, конечно, для того, чтобы порадовать своим приездом бабушку и всю многочисленную родню Сафаровых.
Однако пока мои тройняшки считают, что их единственная родня – это тётя Лена, которую они называют бабушкой. Представляю их удивление и восторг, когда мы с Даром покажем их Сафаровскому клану. Вспомнив, как тепло меня встретили родственники Эльдара в своё время, я подумала, что надо будет подать документы на изменение их персональных данных и подготовить малышей к тому, что у них теперь очень много родни. Но в первую очередь нужно познакомить детей с их папой. Это будет встреча века!
Все эти мысли пронеслись в моей голове за считанные секунды, пока я смотрела на себя в зеркало. Взяв телефон, увидела, что мне звонит тётя Лена. Мне так хотелось с кем-нибудь поделиться своим открытием, что Дар меня любит, что уже скоро мои тройняшки узнают о том, что у них, как у всех детей, есть папа, и что, вообще, жизнь прекрасна!
Но моя тётя – человек, который с некоторым предубеждением относится к романтическим порывам. Поэтому несмотря на то, что в целом она хорошо относится к Дару, выложенное из цветов огромное сердце перед моим подъездом тётя Лена не одобрит, а скорее скажет, что ей жаль выброшенных на ветер денег. И хоть удержаться было сложно, я решила ничего ей не говорить. Гораздо важнее для тёти Лены будет услышать, что я собираюсь рассказать малышам про их папу. Но до этой новости разговор у нас не дошёл.
– Алло, Марусь, – раздался в трубке встревоженный голос, – я знаю, что ты собираешься на работу. Но, может, у тебя найдётся пять минут?
– Да, конечно, тётя Лена! А вы часом не приболели? Что-то мне ваш голос не нравится.
– Что со мной может случиться? Я звоню, Марусь, по поводу детей.
– Дети дома, сейчас мы собираемся в садик, – сказала я, не понимая, что так обеспокоило родственницу, ведь выходные дни, когда тётя Лена забирает их к себе, ещё не подошли.
– Новости я сейчас смотрела, – произнесла она расстроенным голосом. – Знаешь, Марусь, я думаю, ты права: твоего бывшего к детям нельзя подпускать даже на пушечный выстрел.
– Не поняла? – прохрипела я в трубку. Впечатление, будто бы мне на голову вылили ушат холодной воды. Неужто Эльдар совершил какое-то преступление и его показали по телеку? Какие-то другие варианты мне на ум не приходили. Ведь тётя Лена сама столько убеждала меня, что нужно рассказать Дару, что у него тройняшки. Школа, мол, уже на носу, и вообще помощь от папы лишней не будет. И вдруг!
– В новостях показали одну женщину, – начала объяснять тётя Лена, – между прочим, она тоже переехала из России. Так вот, к ней приехал бывший муж, напел песни, что он без неё, дескать, не может, хочет, чтоб они опять жили вместе и прочее. Ну она уши-то и развесила, начала готовиться к переезду. Муж предложил свозить детей на прощание в Европа-Парк, а женщина не смогла с ними поехать из-за работы. Должны были вернуться через два дня из Баден-Вюртемберга, а их нет и нет.
Я почувствовала, как у меня вдруг ослабела рука, в которой я держала трубку. В общем-то, дальше можно было и не рассказывать. Но тётя Лена продолжила:
– И что ты думаешь, Марусь? Прошёл год, как бедняжка не видела детей. Она и в Россию ездила, искала, да её бывший, видимо, поменял место жительства. Теперь сидит, плачет.
Я молчала. Все мои страхи, которые я только-только загнала в потаённые уголки своей души, опять повылезали наружу. Еле-еле ворочая языком, спросила:
– А она – русская?
Тётя Лена догадалась, что я хочу узнать, и сразу ответила:
– Да, и она, и он – оба русские. То есть у неё, как у тебя, есть немцы в родне, а он русский. Теперь ищи-свищи ветра в поле: Россия-то большая. Не повезло бедняжке.
– Да, – согласилась я. Мне стало как-то нехорошо при мысли, что восточные мужчины тем более за своих детей держатся руками-ногами. Но, вспомнив огромное сердце, выложенное из розовых хризантем, и надпись в его центре: “Я люблю тебя, Марта!”, попыталась своей тётушке возразить:
– И всё-таки я думаю, тётя Лена, неправильно это – стричь всех под одну гребёнку. Если один мужчина поступил подло по отношению к своей бывшей жене и матери его детей, это вовсе не значит, что все мужики – сво.
– Марусь, а ты что, успела рассказать Сафарову, что у тебя от него дети? – забеспокоилась моя добрая тётушка, не чаявшая души в тройняшках.
– Ещё нет, – внезапно я испытала чувство бешеной усталости и ответила таким же ровным, бесцветным голосом, которым говорила с Сафаровым, пока он лежал в больнице.
– Слава богу! – с облегчением выдохнула тётя Лена и добавила: Я вот что хочу предложить тебе, Марусь. Давай, ты возьмёшь на работе отпуск и поживёшь с детками в домике одной моей доброй приятельницы? Он находится под Берлином. Я знаю, что дом сейчас пустует. Маша купила его своему сыну, а он постоянно пропадает в Гамбурге.
Я задумалась. Ещё совсем недавно я летала по квартире, а теперь ощущение, будто меня подстрелили. В голове шумело, во рту пересохло, а руки висят, как плети. Но потом перед мысленным взором появился Дар.
Вот он лежит на носилках во дворе больницы моего родного Медвежьего и провожает меня своим сумрачным взглядом, от которого я чувствую себя так, будто у меня под ногами почва вдруг поплыла. Вот мы с ним прощаемся вечером у моего дома, он не позволяет себе ничего лишнего, но на прощание нежно целует меня за ушком. Вот он стоит с букетом алых роз у дверей больницы в Нидеррад – такой красивый, уверенный в себе, и при этом я даже через стеклянную дверь чувствую, как он волнуется. Разве может Дар обмануть? Не верю! Кто-то, наверное, способен на подлость: люди-то разные. Но только не мой Сафаров.
Однако мне пора бежать, не то мы с детками опоздаем. Спорить с тётей Леной абсолютно нет времени. Поэтому, чтоб её не обидеть, я говорю:
– Тётя Лена, мне нужно подумать. До звонка!
Одно (не) обычное утро в одном обычном немецком дворике
– Ой, мамочка, посмотри, как красиво! – всплеснула ручками Оли при виде выложенного из розовых хризантем сердца.
– Кажется, кому-то из наших соседей признались в любви? – Ода застенчиво улыбнулась.
– Похоже на то, – заметил Ос и добавил: Я, когда вырасту, тоже сделаю это у дома Берты.
– Так ведь Берта теперь живёт в нашем доме! – с удивлением посмотрела Ода на брата.
– Ну, значит, в нашем дворике появится когда-нибудь ещё одно сердце, – не смутился Ос.
– Я тоже хочу, чтоб мне подарили сердце из хризантем! – зачарованно глядя на цветочную импровизацию своего папочки, сказала Оли. – Они очень красивые, а ещё пушистые!
– А, по-моему, это неправильно – за раз сорвать так много цветов, – заметила Ода.
– Тебе, наверное, как всегда, денег жалко? – хмыкнул Ос, но Ода серьёзно ответила:
– Денег жаль – это правда. Но мне ещё жалко цветы, которые могли бы и дальше расти.
– Детки, вы не от том сейчас думаете, мы можем опоздать, – я постаралась отвлечь детей от опасной цветочной композиции. К счастью, они пока не умеют читать по-русски. Иначе, боюсь, комментариев было бы больше. Но я сейчас не готова к каким-либо объяснениям.
А ещё меня сильно смутило, что народу во дворе не убавилось и даже как будто бы стало больше, чем когда я смотрела с балкона. Мне повезло, так повезло, просто дальше некуда!
В этот час все как раз идут на работу. А тут – такая прелесть! В принципе, я наших соседей понимаю. Люди в Германии живут достаточно однообразной, размеренной жизнью. И тут такой повод, мимо которого грех пройти.
В общем, у моих соседей, а среди них есть немало русских немцев, появилась возможность перемыть мне косточки. Нет, отношения у меня со всеми нормальные. Но люди, какими бы они ни были хорошими, всегда не прочь покопаться в грязном белье своих ближних.
Поэтому, чтоб не привлекать к себе ненужного внимания, я, как курица, обхватила своих малышей за плечики и повела их к выходу со двора не через парковку, а между деревьями и кустами, которые росли у самого дома. Хотела оставить малышей в небольшом скверике за домом, а потом подъехать к ним на машине. Но не тут-то было.
На узкой тропинке нам встретилась соседка, которая в нашем подъезде является кем-то вроде старосты. У меня с Ольгой Петровной прекрасные отношения, однако в это утро я бы предпочла её не видеть. Да только куда деваться, если соседка вышла выгулять собаку?
Пока мои малыши радостно трепали немецкую овчарку по кличке Гильда за уши, Ольга Петровна обратилась ко мне с приветливой улыбкой:
– Доброе утро, Марта! Думаю, сегодня вы, как и я, проснулись ни свет ни заря?
– Что вы имеете в виду, Ольга Петровна? – я покраснела.
– Зря вы, Марта, не принимаете ухаживания мужчины, который в прошлый раз подарил вам букет роз, а сегодня выложил цветами признание в любви, – понизив голос, сказала моя соседка и с заговорщическим видом мне подмигнула.
– Мне, знаете ли, не до ухаживаний, – ответила я сухо. – И других забот хватает.
– Поверьте, моя дорогая, – Ольга Петровна слегка коснулась моей руки, – годы летят: не успеешь оглянуться, как старость наступит. Дети вырастут, разлетятся из родного гнезда, а вы можете остаться совсем одна. Оно вам надо, Марта?
Я с опаской посмотрела в сторону тройняшек. Конечно, детки у меня воспитанные, но не хотелось бы, чтоб они что-то нечаянно услышали. К счастью, дети были заняты собакой.
– Надеюсь, я найду, чем мне заняться, – я изо всех сил сдерживалась, чтоб не обидеть свою соседку, хорошую женщину, которой так некстати захотелось устроить мою личную жизнь.
– Попомните мои слова, Марта, – не отставала она, – две пенсии – это лучше, чем одна.
– О чём вы, Ольга Петровна? – я посмотрела на соседку непонимающим взглядом.
– О том, что к старости нужно готовиться загодя, – произнесла она наставительным тоном и ободряюще мне улыбнулась. – Сами посудите, Марта, какую пенсию вы будете получать?
– Понятия не имею! Да мне это как-то неинтересно, если честно, – я и вправду не могла понять, куда клонит Ольга Петровна. К тому же я боялась опоздать на работу. – До пенсии в любом случае ещё есть время. А там – видно будет.
– Зря-зря! – Ольга Петровна подняла вверх указательный палец и торжествующим тоном сказала: У полицейских пенсия хорошая. Так что, выйдя замуж за этого мужчину, – кивнула она в сторону двора, где всё ещё толпился народ, – уверяю вас, Марта, вы не прогадаете!
Моя соседка приняла Эльдара за полицейского?! У меня глаза на лоб полезли. Конечно, в Германии живут люди разных национальностей, и в полиции служат тоже разные люди. Но, по-моему, полицейские в основной своей массе выглядят как-то иначе, нежели Сафаров. У Эльдара на лице написано, что он сделан из другого теста. Впрочем, мне всё равно некогда переливать из пустого в порожнее. Поэтому я вежливо заметила:
– Мне никто не нужен. И, вообще, я могу опоздать на работу. Так что не обижайтесь, Ольга Петровна, – и хотела уже пропустить вперёд свою соседку, с которой мы не могли разойтись на узкой тропинке между деревьями, как она сказала:
– А я, Марта, на вашем месте была счастлива, если бы за мной в молодости кто-нибудь так красиво ухаживал. Мало того, ваш ухажёр приехал не один, а в компании своих друзей – таких же полицейских. Получилось, будто он к вам сватался. Я смотрела на них в окно, и не могла насмотреться. Вместе приехали, вместе уехали: дружненько и интеллигентно.
– Вы хотите сказать, Ольга Петровна, – спросила я, чуть заикаясь, – что мой, – я запнулась – м-мм знакомый был здесь не один?!
– А что тут такого? – не поняла соседка. – У меня племянник служит в полиции, поэтому я не понаслышке знаю, какие это дружные ребята.
– Но у Сафарова не может быть никаких друзей в полиции, и особенно в немецкой, ведь он в Германии находится без году неделя! – закричала я беззвучно. А вслух произнесла:
– Да-да, конечно. Извините пожалуйста, Ольга Петровна, мы уже опаздываем. До вечера!
Подхватив за руки малышей, которые с большой неохотой расстались с собакой, я быстро двинулась вперёд. И вдруг услышала за своей спиной голос соседки:
– Ой, а кто это к нам едет? Никак свадебный кортеж?
Я посмотрела в том направлении, куда смотрела Ольга Петровна. У меня волосы на голове встали дыбом, когда я увидела вереницу машин, которая торжественно заезжала в наш двор. Они были одна круче другой, а возглавлял процессию белоснежный красавец-лимузин.
В окне лимузина я заметила Сафарова. К счастью, он меня не увидел, потому что в этот момент Эльдар что-то рассказывал мужчине, сидящему на заднем сиденье. Незнакомец был одет в униформу полицейского.
Для меня пазл тотчас сложился. Конечно, Сафарову нельзя отказать в фантазии. Но я-то не дура и понимаю, что всю эту романтику Эльдар устроил для отвода глаз. На самом деле всё, что он хочет, – это отобрать у меня моих детей. Зачем ему далась я? Ведь я уже не та наивная смешная девочка с распахнутыми глазами, которая доверчиво смотрела на мир, на Сафарова, и свято верила каждому слову мужчины, тем паче, что он был старше на 10 лет.
Нет никаких сомнений, что Сафаров по-прежнему видит во мне фрау Вебер, которую он невзлюбил буквально с первого взгляда. Вряд ли его отношение ко мне изменилось. Я уж не говорю о том, что неприятные изменения коснулись также и моей внешности. Просто в порыве чувств я забыла о том, как моё лицо уродует шрам под левым глазом.
Но стоит мне снять свои затемнённые очки, и Сафаров увидит меня во всей моей “красе”. Такая я Эльдару тем более не нужна. Вокруг него всегда увивались модели. Сафаров, если захочет, может выбрать себе спутницу жизни и помоложе, и покрасивее, и попокладистее.
Правде нужно уметь смотреть в глаза: мы давно стали друг другу чужими. А его букеты цветов и выложенное из розовых хризантем сердце – не более, чем наживка, на которую, как он надеется, я клюну, а Сафаров потом отберёт у меня тройняшек и увезёт их в Россию. С его-то миллиардами это – раз плюнуть! К сожалению, миром правили и правят деньги.
Господи, как я его ненавижу! За его самонадеянность, за ложь, за то, что он считает, что разлучить детей с матерью – это нормально. Воистину: от любви до ненависти один шаг…
Кто со мной, тот – герой!
В квартале Нидеррад мы с детьми живём уже почти четыре года, и мне казалось, что наш район я знаю неплохо. В действительности, стоило нам пойти не по привычному маршруту, как мы чуть не заблудились. Оказывается, если идти за нашим домом, то позади находится ещё целая куча домов, которых не видно за деревьями, высаженными в сквере. Да и разных сквериков там тоже хватает. Во время Второй мировой войны Франкфурт-на-Майне сильно пострадал, поэтому город строили практически заново. Строили, строили, и застроили.
Я ощущала себя Джеймсом Бондом в юбке, когда, свернув за дом, быстро оглянулась по сторонам и, крепко схватив Оду и Оли за руки (Ос, как настоящий мужчина, обычно идёт впереди нас), решительно зашагала между кустами боярышника, хотя неподалёку от них пролегала заасфальтированная тропа. Но я опасалась, что Сафаров, коли у него появились друзья среди полицейских, может вычислить наши передвижения через камеры, которыми наш дом, как, впрочем, и другие дома в Германии, обвешен со всех сторон.
Свой минивэн я решила оставить на парковке у дома для отвода глаз. Пусть наш папаша думает, что мы, как обычно, вечером вернёмся обратно. Надеюсь, он не сразу бросится нас искать. Однако я уже приняла решение. И, конечно же, подстраховалась на тот случай, если Сафаров вдруг что-то заподозрит уже в ближайшие часы.
– Мама, мамочка, – вертя головой по сторонам, спросила Оли, – а что, мы сегодня в садик не пойдём, да?
Вместо ответа я мотнула головой. Вообще, я всегда стараюсь отвечать на вопросы детей. Но сейчас мне нужно было срочно увести их подальше от нашего дома. Тут не до ответов.
– Ура! – обрадовался Осси. – Детсад мне так надоел, прям сил никаких нет!
– А как же Берта? – невинным тоном поинтересовалась у брата Ода. Но Ос не растерялся.
– С Бертой я смогу поиграть и вечером, когда она вернётся из детсада.
– М-да? – хмыкнула я про себя. – Надеюсь, к тому времени нас уже не будет в городе.
– Но так делать неправильно! – воскликнула Ода и рассудительным тоном продолжила: Мальчик должен всегда быть рядом с девочкой, если она ему по-настоящему нравится.
– Молодец, детка! – мысленно похвалила я дочку. – Уж ты у меня в жизни не пропадёшь, в отличие от своей мамочки, которой скоро будет уже тридцать, а она всё верила россказням вашего папочки. И за примером ходить далеко не надо. Видела я, как Сафаров, да ещё лёжа в больнице, принимал заигрывания моих коллег. Противно было смотреть!
Однако Оли – самая младшая среди тройняшек, которая любит покапризничать, за что мы её порой называем “капризная принцесса”, или “малышка”, неожиданно поддержала брата.
– Да Берта же надоест Осу хуже горькой редьки, если он постоянно будет её видеть перед своими глазами! – с удивлением глядя на сестру, всплеснула ручками Оли и добавила: Всё хорошо в меру.
Я чуть не поперхнулась от такого вывода и даже остановилась, чтобы спросить:
– Кто тебе, Оли, это сказал?
– Фрау Шрёдер, – глядя на меня честными глазами, ответила Оли.
– Да?.. – я растерялась, поскольку никак не ожидала, что наша воспитательница обсуждает с детьми такие недетские темы. – Наверное, фрау Шрёдер имела в виду что-то другое?
– Не переживай, мама, – вмешался в наш разговор Осси. – Фрау Шрёдер разговаривала с кем-то по телефону, когда мы вчера гуляли на улице. Но мы же не могли заткнуть себе уши, правда?
– А разве, мамочка, фрау Шрёдер не права? – спросила с удивлением Оли. – Ведь мальчики не обязаны постоянно играть с девочками. У них и свои друзья есть, такие же мальчики.
– Зато, если мальчик вдруг упадёт, пожалеть его сможет только девочка, – возразила Ода и, с нежностью посмотрев на меня, добавила: А ещё мама.
Я чуть не разревелась от дочкиных слов. Дети – единственные, кто никогда нас не предаст, а мужчинам верят только наивные дурочки. Думаю, я имею полное право это утверждать. И даже если после звонка тёти Лены ещё в чём-то сомневалась, то, увидев Сафарова в одной компании с полицейским, поняла, что, оказывается, ходила по лезвию ножа. Хорошо, мир не без добрых людей. Потом я мысленно обратилась к их папаше:
– Даже если, Сафаров, ты всю землю перероешь и подкупишь немецкую полицию, найти моих детей у тебя не получится! Я сделаю всё для того, чтобы ты никогда их не увидел.
– Мама, мама! – ход моих размышлений прервал голосок Оли. – А куда мы всё-таки идём?
– Какая тебе разница? – одёрнул Ос сестру. – Главное, что не в детсад.
В этот момент я увидела детское кафе и поняла, что в нём наше спасение. Ведь выходить на оживлённую трассу я не решалась. Однако мне с детьми нужно было пересидеть в каком-нибудь тихом месте, этаком маленьком островке, где я могла бы созвониться с тётей Леной и дождаться её приезда.
На стороне Сафарова – деньги, связи, наконец, его собственная служба безопасности. А я могу рассчитывать только на себя и свою родственницу, которая к моим деткам относится, как к родным внукам. Поэтому я сделала вид, будто ничего особенного не происходит и как можно весёлым голосом сказала:
– Кто со мной, тот – герой! Кто без меня, тот – паршивая свинья!
– А я не хочу быть паршивой свиньёй! – у нашей малышки, которая буквально восприняла советскую детскую считалку, аж слёзы на глаза навернулись.
– Ну ты что, Оли, шуток не понимаешь? – Ос приобнял сестру за плечи. – Всё хорошо!
– Конечно! – поддержала его Ода. – Мама просто пошутила. Правда же, мамочка?
– Правда! – я улыбнулась деткам и, показав в сторону детского кафе, пояснила: На самом деле я хочу, чтобы вы, мои хорошие, поели пирожные и попили сок.
– Ура! – слёзы моментом высохли на хорошеньком личике Оли, и мы весело направились к нашему маленькому острову спасения.
Блажен, кто верует
В то памятное для него утро Сафаров спал всего пару часов. Олег довёз их с Германом до отеля, где приятели разошлись по комнатам и рухнули в постель. Когда на телефон в номере позвонила администратор, которую он просил его разбудить, Эльдар очень удивился. Ведь по ощущениям он только закрыл глаза, а, оказывается, нужно уже вставать.
Урча, как медведь, которого потревожили в его берлоге, Сафаров умылся, принял душ и разбудил Германа. К тому моменту, когда официантка принесла им в номер кофе, приятели были бодры, свежи и готовы к подвигам. Потом позвонил Олег, и они спустились вниз, где в холле их поджидала менеджер салона цветов с пышными букетами белых, чайных и алых роз. Сафаров распорядился положить цветы на заднее сиденье белого мерседеса, который они специально арендовали для этой цели. Получился такой цветочный автомобиль.
Администратор наговорила Эльдару, одетому в элегантный белый костюм с бутоньеркой из белой розы в петлице, кучу комплиментов. Герман, пребывавший по-прежнему в своей форме полицейского, поначалу смутился от собственного внешнего вида, но затем заявил, что это круто, когда жениха сопровождает представитель власти. В хорошем настроении мужчины вышли из отеля, напротив входа которого выстроилась вереница автомобилей.
События последних дней так закружились-завертелись, что Сафаров и сам уже не вполне отдавал себе отчёт в том, что он делает. Хотя, когда Эльдар только узнал, что под маской медсестры фрау Вебер скрывается его Марта, и что он – отец троих детей, он собирался под каким-нибудь невинным предлогом встретиться тет-а-тет со своей любимой. Понимая, что он лишился доверия Марты, Сафаров надеялся, что ему удастся узнать причину её бегства с их свадьбы и потом, очень осторожно, постараться наладить их отношения.
У Эльдара до сих пор в голове не укладывалось, как получилось, что они вдруг стали друг другу чужими? Ведь из всех девушек, которые были в его жизни, Марта – единственная, кто его по-настоящему любила. И он тоже очень любил её. Хотя тогда, шесть лет назад, Дар уже не верил, что любовь бывает, а тем более любовь с первого взгляда. Но ему повезло.
К несчастью, везение продолжалось недолго. Во время своего разговора с сестрой Эльдар перебрал в памяти всех друзей и знакомых, с кем он когда-то учился в школе, вузе, а также их родственников. Сафаров пытался вычислить, кому он перешёл дорогу, кто мог желать ему зла, или кого могло бы задеть за живое, что он женится на любимой девушке. Каких-то явных врагов у него никогда не было, а недоброжелатели есть у любого человека.
– Может, это Венера? – подумал Эльдар. – В нашу последнюю встречу, как раз накануне моей свадьбы, Венера утверждала, будто она всегда любила и любит только меня. Но я-то знаю, что ей нужны лишь мои деньги. На любовь моя бывшая девушка просто не способна.
Сафаров хотел позвонить Венере, но тут к нему заявился Герман с идеей выложить сердце из цветов перед подъездом Марты. Идея показалась Эльдару интересной, особенно с учётом того, что, со слов приятеля, на его жену в своё время этот романтичный жест подействовал. Пришлось разговор с Венерой отложить, а вместо этого они с Германом и Олегом поехали на поле, где набрали несколько огромных охапок хризантем.
Выложив романтичную цветочную композицию на асфальте, воодушевлённый Сафаров исполнил вдобавок под окнами своей любимой песню Земфиры. Правда, допеть её до конца у него не получилось. Но теперь Эльдара так и тянуло совершить что-нибудь этакое, чтобы у Марты не возникло даже тени сомнений в том, что он её любит и жить без неё не может.
Он устал до чёртиков от своего одиночества и некоей неприкаянности. А, нечаянно узнав, что у него есть дети, Сафаров почувствовал себя ещё более одиноким. Ведь Марта не хочет, чтобы они были вместе и всячески скрывает от него рождение тройняшек. Вот и получается ситуация, как в пословице: “Близок локоть, да не укусишь”.
И вот по дороге в отель всё тот же неугомонный Герман предложил Эльдару не терять зря времени, а спустя несколько часов вернуться к дому Марты и вновь сделать её предложение руки и сердца. По мнению полицейского, у бывшей жены Эльдара не будет возможности дать ему отказ хотя бы потому, что рядом с ней в этот час будут находиться их дети, а ещё соседи и просто любопытные зеваки.
Сафаров засомневался. Его Марта – девушка прямолинейная, и она не станет делать что-то, что ей будет не по душе. Однако его франкфуртский однофамилец сумел убедить Дара, что местное население, включая и мигрантов, старается не привлекать к себе внимания, или, иначе говоря, – не выносить сор из избы. Здесь так просто не принято. Поэтому у Марты не будет другого выбора, как принять предложение Эльдара. А уж потом она ему, возможно, и выскажет всё, что она о нём думает.
– Но это будет потом, понимаешь? – убеждал его Герман. – Наши женщины предпочитают выяснять отношения за закрытыми дверями. Знаешь, как мы с Агнессой, бывало, ругались? Один раз наши соседи даже догадались вызвать полицию. Конечно, с их стороны это был уже перебор. Зато на людях у нас с моей бывшей всё было чинно и благородно.
– И что ты этим хочешь сказать? – не понял Эльдар.
– А то, что твоя бывшая никуда не денется, если мы к ней нагрянем всей толпой. Я голову даю на отсечение: Марта скажет “Да”, когда ты встанешь на одно колено и протянешь ей коробочку с кольцом.
– Думаешь? – Сафаров нахмурился. – А где я возьму красивое помолвночное кольцо? Ведь нам нужно успеть перехватить Марту, когда она выйдет из дома, чтоб отвести детей в садик.
– Тоже мне, нашёл проблему? – удивился Герман и добавил: У меня в бардачке машины, кажется, одно колечко завалялось.
Увидев удивлённый взгляд Эльдара, его однофамилец пояснил:
– Я тут недавно чуть было не женился, потом передумал, а кольцо осталось. Не переживай, брат, потом рассчитаешься.
– Но я не хочу дарить первое попавшееся кольцо! – возмутился московский Сафаров. – Я должен сам его выбрать. Предложение руки и сердца с бухты-барахты не делают.
– Для первого раза пойдёт, – отмахнулся от его слов полицейский. – Дело не в кольце. Ты только представь глаза твоей Марты, когда рано утром несколько машин подъедут к её дому и из них вывалит куча народу? Ты сразу же валишься на колени, и – дело в шляпе! На твоё кольцо она даже не посмотрит, а мы его потом тихонечко подменим, и все будут довольны! Тут самое главное – эффект неожиданности. А ещё не забывай, ты находишься в Германии, где люди живут с оглядкой на мнение соседей. Так что Марта никуда от тебя не денется!
– Не знаю, не знаю? – всё ещё продолжал сомневаться Сафаров. – И потом, где я возьму кучу народу? Нас всего трое – я, ты и Олег.
– М-да, как-то несолидно, – озадачился Герман. – Подумай хорошо, Эльдар, может, у тебя есть ещё какие-то знакомые? Чем больше народу станет свидетелями твоего сватовства, тем больше шансов у нас на положительный исход дела.
– У меня есть здесь несколько бизнес-партнёров, – задумчиво потирая переносицу, сказал Сафаров, – но мне не хотелось бы смешивать деловые и личные отношения.
– Эльдар Амирович, а помните, я однажды отвозил одного вашего знакомого в Майнц? – воскликнул Олег, которому тоже очень хотелось помочь своему шефу.
– Точно! – обрадовался Сафаров. – Как я мог забыть про Карла? Он один своей болтовнёй будет держать мою девочку в тонусе. К тому же они с Мартой знакомы. Вряд ли она захочет ставить меня в неловкое положение на глазах нашего общего знакомого.
– А я сейчас позвоню тому русскому парню, который не стал тебя задерживать за шум во дворе дома твоей бывшей, – Герман полез в карман за телефоном. – Он парень хороший, и может пойти нам навстречу.
И вот все приготовления позади. Чувствуя себя юношей, который впервые делает девушке предложение руки и сердца, Сафаров вышел из здания отеля.
Мы едем, едем, едем в далёкие края!
Я с малышами подходила к детскому кафе, когда из соседнего магазинчика вдруг вышел господин Беккер.
– Фрау Вебер?!
Пекарь из Майнца произнёс эти два слова таким тоном, словно, прости, Господи, увидел мой труп. За последнее время мы с ним уже несколько раз сталкивались, и всякий раз его рот растягивался до ушей при виде моих тройняшек. Но сейчас Беккер смотрел на меня и как будто силился что-то понять.
– Как видите, – я попыталась улыбнуться. – Доброе утро, господин Беккер!
– Здравствуйте, – спохватился пекарь. – А что вы здесь, простите, делаете?
– Хочу угостить детей пирожными, – я нахмурилась. Ну что за дурацкие вопросы? Кафе в Германии традиционно открываются рано, поскольку немцы нередко завтракают, а также и обедают вне дома. Так почему бы мне не зайти с детьми в кафе?
– Но как же ваша помолвка, фрау Вебер?
– А я что, собралась выходить замуж?! – чуть не сорвалось с моего языка. Но, к счастью, мне удалось сделать хорошую мину при плохой игре.
– Время терпит, господин Беккер, – ответила я, бросив небрежный взгляд на часы. – А вот мои дети могут остаться голодными.
– А-а, так вы ненадолго? – заулыбался пекарь.
– Мама хочет, чтобы мы поели пирожные! – похвасталась Оли.
– Если честно, манный пудинг по утрам уже немножко надоел, – посетовал Осси.
– Мамочка готовит вкусный пудинг, – вступилась за меня Ода и пояснила недогадливому дяде: Просто пирожные нам нравятся больше, мы же не каждый день их едим.
– А хотите, я тоже вас чем-нибудь угощу? – оживился Беккер. – Затем все вместе доедем обратно до вашего дома, – и, глядя на меня, объяснил: Я решил заехать по дороге в магазин за сигаретами, а то потом будет уже не до этого, – и подмигнул.
