Текст книги "Право на возвращение (СИ)"

Автор книги: Константин Крутских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

В Москве есть еще много памятников, поставленных в самом начале эпохи роботов. Например, великому издателю Ивану Сытину или не менее великому редактору Владимиру Попову, без которого, кстати, могло бы и не быть Беляева. Вот если б каждому писателю своего Попова! В Петербурге установлены памятники столь же знаменитым издателям Маврикию Вольфу и Петру Сойкину. Ну а в Париже, конечно, установлен памятник, наверное, самому великому издателю в мире – Жюлю Этцелю, который открыл людям Жюля Верна, а вместе с ним и дорогу в мир безграничных фантазий. Кстати, еще мой папа пытался когда-то пробить установку всех этих памятников, но лишь зря потратил время – при людской-то бюрократии.

Впрочем, мы ставим памятники не только людям, но и знаменитым роботам – Вертеру, Электронику, Астробою, Терминатору, Робокопу, Джонни № 5, хотя последний совсем не похож на нас. Конечно, всё это – вымышленные персонажи, но зато они сыграли основную роль в том, чтобы люди позволили появиться нам.

При виде башни я подумала о том, что мой папа ее еще не видел, и что надо поскорее это исправить. Подобные мысли придали мне сил. Я должна вернуть людей во что бы то ни стало, уже хотя бы потому, что я жду своего папу, как никто другой. А за это не жалко отдать и мою кибернетическую жизнь.

Осмотревшись по сторонам, мы не заметили никакого оцепления. Не то, что вооруженной охраны, даже какой-нибудь предостерегающей ленты. Я понимаю, что лаборатория не охранялась раньше, пока ничего не случилось, но то, что никто не озаботился теперь хотя бы оградить место преступления, это уже было как-то совсем странно.

Мы решительно двинулись к центральному входу. Как вдруг, путь нам преградил какой-то доспелый со стандартным лицом.

– Кто такие? Что надо? – произнес он вроде бы с напускной твердостью, но все же с некоторой неуверенностью. Видимо, поручение охранять башню стало для него неожиданностью, и он еще не освоился с этой ролью. Ну конечно – едва получив мир в свое распоряжение, роботы перестали охранять что бы то ни было. Никто попросту не ожидал, что среди нас могут найтись злоумышленники.

– Мы тренеры, – объявила я, не задумываясь. – Курсы исторического фехтования. Открываются здесь с завтрашнего дня, согласно программе Восстановления Исторической Справедливости. Разве ты не знаешь, что в Сухаревской башне с самого ее основания и почти до самого разрушения обучали фехтованию?

Он закатил глаза, явно подключив свой мозг непосредственно к интернету – у некоторых доспелых есть такая возможность. Наконец, найдя нужные сведения, коротко кивнул:

– Проходите, – и посторонился.

Моя нехитрая уловка полностью дезориентировала его. Он совсем забыл об убийстве профессора. Его счастье. Все равно один андроид не справился бы с двумя вооруженными.

Внутри башни царил полумрак, нарушаемый лишь лунным светом, лившимся из небольших окон. Скорее всего, убийца профессора повредил электроснабжение всего здания. Интересно, пытался ли кто-нибудь за прошедший день провести хоть какие-то работы?

Я тут же включила свою встроенную подсветку – ведь наши глаза могут как поглощать световую энергию, так и отдавать. Правда, дети-роботы пользуются этим свойством нечасто, например, когда в доме вышибет пробки.

Оглядевшись по сторонам, мы поняли, что весь первый этаж, похоже, занят складами. Значит, здесь делать нечего. Мы уверено направились к лестнице, ведущей на второй этаж.

Вот здесь точно располагалась лаборатория. В ней царил полнейший разгром. На месте остались, разве что, многочисленные столы, тянувшиеся вдоль стен. Все остальное – компьютеры, микроскопы, всевозможные пробирки и прочее оборудование были разбросаны, где попало. Под ногами то и дело хрустело стекло. Вобейда временами взвизгивал, наступая на осколки.

Я снова задумалась над тем, что же мы собираемся искать? Не отпечатки же пальцев – понятно, что у роботов их не бывает. Если бы конструкторы предвидели, что может получиться андроидный детектив, то, наверное, заложили бы в нас что-нибудь такое. Скажем неповторимый химический или изотопный шифр. Или нет, это, наверное, было бы опасно для окружающих людей. Ох, какая глупость лезет в голову!

– Как думаешь, тело профессора увезли? – нарушила молчание Варька.

– Увидим, – откликнулась я. – Вроде бы, в книжках писали, что место, где лежит труп, обводят мелом.

– Все-то ты знаешь со своими книжками, – недовольно хмыкнула бывшая робо-певица.

Меловой контур и впрямь нашелся напротив одного из столов. По очертаниям я сразу поняла, что тело профессора рухнуло прямо, не изгибая суставов. У него сохранилась шея и, пожалуй, нижняя челюсть. Все остальное разнесла разрывная пуля.

– По-моему, они ограничились тем, что унесли тело, – заметила Варька.

– Да и кто "они"? – добавила я. – Наверное, это были санитары, забирающие любого робота, погибшего при аварии, и отвозящие на склад запчастей. И, вроде бы, кроме нас не нашлось никого, кто захотел бы поиграть в Калле-сыщика.

– В кого? – удивилась Варька.

Я махнула рукой и подумала – вот ведь, даже старушка Линдгрен писала порою довольно жесткие вещи, писала про боль и смерть, приучала детей к жизни, так почему же потом детская литература захлебнулась в каких-то тошнотворных розовых соплях? Мой папа пытался с этим бороться, но его голос, кажется, мало кто услышал.

Я окинула взглядом помещение. Лучи, бьющие из моих глаз, обшарили все окружавшее нас пространство. Да, похоже, после случившегося, тут никто не разбирался, не пытался выяснить, не осталось ли что-то из записей профессора. Интересно, а что сейчас делает доктор Тибо? Уж, казалось бы, он, как никто другой, мог бы разобраться хоть в чем-то…

Ладно, придется делать первое, что придет в голову. Я подозвала Вобейду, указала ему на обведенный контур. Он прекрасно понял меня и принялся водить носом вдоль меловой линии.

– Ищи, Вобейда, ищи! – негромко приказала я.

И наш мохнатый друг резво двинулся по просторному помещению, даже не обращая внимания на снова захрустевшее под ногами стекло. Вот он замер перед преградившим ему путь огромным разбитым монитором. Мы с Варькой мгновенно кинулись ему на помощь и расчистили проход. Пес побежал дальше, не отрывая носа от пола. Вот он на мгновение застыл, затем сделал петлю, свернул вправо и оказался в самом углу помещения. Остановился, уселся на пол и победно залаял. Мы тут же оказались рядом.

– Умница, умный пес, – Варька опустилась на одно колено и принялась гладить его по загривку.

Я же наклонилась и, при свете собственных глаз, стала разглядывать то, к чему привел нас Вобейда. Это был самый обыкновенный письменный стол с несколькими ящиками, запиравшимися на ключ. Типичный казенный стол заунывного желтого цвета, встречающегося только в рабочих помещениях.

Я наивно попыталась выдвинуть верхний ящик, но он, конечно, оказался на замке. Тогда я поднялась на ноги и, выхватив из-за пояса шпагу, втиснула ее кончик в щель. Дешевый замок поддался, и ящик сам выпрыгнул мне навстречу. Там оказалась красненькая книжечка с альбомной версткой – японский разговорник с переводом сразу на английский, французский, немецкий, итальянский и русский. Я, не раздумывая, сунула его в карман – подарю папе в честь возвращения. Вытащила ящик полностью, даже зачем-то повертела в руках и отбросила в сторону. Точно так же взломала второй ящик, оказавшийся пустым, потом третий. Наконец, я принялась за последний ящик, но он почему-то не хотел поддаваться. Я налегла на эфес изо всех сил, и клинок, наконец-то проник внутрь ящика, взломав преграду.

Сунув шпагу на место, я вытащила ящик с каким-то особым трепетом. Да, в нем и вправду что-то было. Я увидела какой-то темный прямоугольный предмет и взяла его в руки. Это оказалась толстая тетрадь. Ее картонная обложка была страшно замусолена, примерно, как у горемычной книги, которую угораздило попасть в публичную библиотеку.

Я быстро пропустила страницы меж пальцев. Тетрадь была исписана на две трети, от задней по европейским понятиям обложки – именно так до сих пор принято у японцев. Строки тянулись сверху вниз и располагались справа налево.

Я легко прочла название – "Журнал лабораторных испытаний первой московской лаборатории бессмертия". Но дальше начался темный лес. То есть, я, конечно, знаю японский, но не настолько. Ведь каждый знает чужой язык в меру своих потребностей, то есть, только в той области, которой интересуется. Как объяснял мне когда-то папа, если ты сегодня переводишь книгу по химии, то запоминаешь все химические термины, а если завтра переводишь ужастик, то срочно учишь всё про вампиров и оборотней. Помимо литературного японского, я знала и научный – у папы был словарь по робототехнике, изданный в Москве еще в двадцатом веке, а так же огромный технический словарь, изданный Министерством Обороны США сразу же после Великой Отечественной. А еще я долгие года понемногу изучала "Кодзиэн" – "Большой сад слов", то есть толковый словарь, в существование которого даже верится с трудом – красавец толщиной в 2450 страниц, в супере и картонном футляре, с бумажной лентой поверх него, изданный в пятьдесят четвертом году эпохи Сёва, или по-нашему, в 1979-м. Но я совсем не знала специальных терминов, связанных с медициной и биологией. К тому же, профессор не просто писал от руки, а использовал японскую скоропись, которая встречается на картинах Хокусая или Хиросигэ. А я могла читать только стандартный типографский текст.

Ну да ладно. Я ведь все равно не специалист, потому и не занималась поисками бессмертия. Главное, нам удалось обнаружить тетрадь профессора! Так просто! Получается, убийца зря старался, выворачивая харды и похищая ноутбуки! Профессор перехитрил его, дублируя свои записи по старинке! Убийца, похоже, просто не знал, что такое писать от руки. Вот что значит, восточная любовь к письменному слову! Они ведь даже, читая книги, наслаждаются не только их содержанием, но и красотой иероглифов.

Я коротко объяснила Варьке, что это такое, затем сказала:

– Знаешь что, давай-ка обшарь с Вобейдой здесь все, как следует. Кто знает, может, убийца и какой-нибудь электронный носитель упустил из виду. А я посмотрю, что там наверху.

Тщательно пристроив бесценную тетрадь за пазухой, я вернулась ко входу и стала подниматься по лестнице, по-прежнему светя глазами.

Поднявшись на третий этаж, я увидела, что здесь располагался машинный зал. Все помещение занимали какие-то громоздкие агрегаты, между которыми тянулись под потолком провода и трубы. Видимо, все это было необходимо для синтеза опытных веществ.

Не знаю, какой из литовских чертей дернул меня постучать согнутым пальцем по одному из металлических шкафов. Гулкий звук разнесся по всему залу. И в дальнем конце его, из-за какого-то сооружения вынырнула такая же пара глазных лучей, только гораздо мощнее, чем у меня!

Я невольно дернулась и спряталась за тот самый шкаф. И тут вдалеке прозвучал сухой треск выстрела, прямо над моей головой что-то просвистело, и раздался оглушительный взрыв! Со стены над дверью посыпалась сухая краска и пыль битого кирпича. Вот это да! Разрывные пули! Точно такие же, как та, которой убили профессора!

Я тут же погасила свои глазные лучи и осторожно выглянула из-за шкафа. Чужие лучи продолжали шарить в проходе. Так. Что же тут происходит? Убийца – или сколько их там – прятался наверху все это время? Весь день, подкарауливал кого-то? Значит, и похищенная техника у него с собой? Ведь если бы он хотел ее уничтожить, то сделал бы это на месте. Хотя нет, вряд ли он торчал тут целый день. Скорее всего, сбежал сразу же. Иначе он прикончил бы и доктора Тибо. Значит, убийца вернулся на место преступления. Вот только зачем? Ну, конечно же, за той самой тетрадью. Сам он вряд ли мог бы до этого додуматься. Получается, за ним стоит кто-то более компетентный. Или даже, целая организация. Ничего себе! Это как же она смогла появиться в нашем идеальном мире? Какие цели могут быть у такой организации? Возможно, терроризм – запугать весь мир, чтобы чего-то потребовать? Но чего могут потребовать роботы? Нет, пожалуй, такое свойственно только людям. Тогда что же им нужно?

Тем временем, лучи достигли дверного проема, высветили изуродованную пулей стену над ним. Стало ясно, что враг приближается.

Раздумывать было некогда. Я мгновенно выхватила из-за спины свой верный лук, положила на тетиву стрелу. Оттянула тетиву на японский манер – до уха, и спустила ее, целясь прямо в источник света.

Раздался звон разбитого стекла, затем – негромкий хлопок и удар чего-то тяжелого об пол. Один из огней тот час же погас, а другой устремился в потолок под прямым углом.

Я выскочила из своего укрытия и кинулась к распростершейся на полу фигуре. Это было странное создание. Судя по качеству и цвету кожи, это был вполне современный робот, но не дитя, и не доспелый. Он походил на те карикатурные подобия человека, что изготовлялись где-нибудь в середине двадцатого столетия. Короткие и тонкие, как палки, ручки и ножки, туловище, напоминающее бочонок и голова, вдвое превосходящая его в диаметре. А единственный уцелевший глаз, продолжавший светить в потолок, был огромным и совершенно круглым. Если у нас, как и у людей, глазное яблоко спрятано внутри черепа, то у этого урода оно было закреплено полностью снаружи, и его диаметр составлял четверть диаметра головы. При этом лицу зачем-то было придано отдаленное сходство с человеческим – нос, уши, маленький ротик, даже неопрятные волосы до плеч, сделанные из какой-то коричневой шерсти. Моя стрела расколола ему вдребезги правый глаз и вошла в мозг, закоротив его. Ну что ж, значит, убийцы уязвимы, и то хорошо.

Все это пронеслось у меня в голове за какие-то доли секунды. Я потянулась, чтобы выдернуть стрелу, как вдруг в дальнем конце зала вспыхнул новый луч.

Я мгновенно отскочила в сторону, за ближайший агрегат, успев все-таки выдернуть стрелу, и снова положила ее на тетиву. Но стоило мне только выставить из-за угла один лишь наконечник, как прозвучал новый выстрел. На этот раз пуля врезалась в металлический шкаф у меня за спиной. Сама она мне не повредила, но один из обломков развороченного шкафа чиркнул меня по макушке, срезав прядь волос.

Я тут же пустила в ответ стрелу, но поскольку времени прицелиться у меня не было, то, кажется, промазала. Плоховато. Стрелы надо бы поберечь – где их еще возьмешь? А у убийц может быть огромное число боеприпасов. Да и самих убийц тоже неизвестно, сколько еще осталось.

В любом случае, так дальше не пойдет. Мне не преодолеть по открытому пространству расстояние, отделяющее меня от врага, значит, надо попробовать что-нибудь еще.

Я сунула лук обратно за спину, затем, оглядевшись по сторонам, подобрала несколько кусков искореженного железа и кинула один из них в проход прямо рядом с собой. Стрелок не заставил себя жать. И прежде, чем затих грохот взрыва, я успела присесть и с места подпрыгнуть вверх. Уцепившись руками за верх ближайшего шкафа, я легко подтянулась и забросила на него ногу, потом и все тело. И поблагодарила судьбу за то, что я не человек – иначе расчихалась бы от покрывавшей шкафы пыли так, что сбежались бы все враги. Я попробовала распрямиться – оказалось, что здесь достаточно место для моего роста.

Я швырнула в проход очередной кусок железа, и, не дожидаясь выстрела, сиганула на следующий шкаф. Взрыв заглушил удар от прыжка, а я кинулась дальше по верхушкам агрегатов, лавируя между проводами и трубами. Через каждую пару прыжков я кидала в проход по куску железа, причем стараясь забросить их как можно дальше назад. Выстрелы следовали один за другим. Все помещение наполнилось таким диким грохотом, что, наверное, подняло бы на ноги все окрестные дома, если бы в них были люди.

Цепь металлических шкафов, казавшаяся бесконечной, оборвалась совершенно неожиданно. Я едва успела остановиться, и даже завалилась назад, успев выставить руки за спину.

Включать освещение мне не пришлось. Моему взгляду открылось свободное пространство метров в пять шириною, на котором разместилось более десяти точно таких же шароглазых уродов. Их белые глазища во всю горели, а один из них то и дело палил в проход из массивного пистолета.

Интересно, как такие непропорциональные создания держатся на ногах? Значит, у них какая-то очень сложная система балансировки. Будь они живыми, то на Земле не ступили бы и шагу, разве что, на Луне.

Я поспешно выхватила лук из-за спины и пустила стрелу в того, что с пистолетом. Она разнесла правый стеклянный шар вдребезги и вонзилась в голову, но, кажется, не в сам мозг, поскольку я стреляла с сильным наклоном, градусов в тридцать. Стрелок рухнул на спину и стал перекатываться на месте с боку на бок, продолжая палить из своего сокрушительного оружия. Я же, не давая врагу опомниться, прыгнула в самую гущу уродов.

Теперь, в ближнем бою, лук уже не годился. Я сунула его за спину и выхватила шпагу. Крутанулась с нею на месте, описав полный круг, и кажется, задела парочку противников. На пол полетела чья-то отсеченная рука.

Несмотря на нелепый вид, эти уроды оказались достаточно проворными. Они мгновенно успели перегруппироваться и теперь наступали на меня плотным строем. Правда, в глазах их не было никакого выражения. А вот в руках у некоторых тоже появились пистолеты.

Я снова взмахнула шпагой. Острие вошло прямо в грудь ближайшего ко мне противника. Прежде, чем выдернуть клинок, я несколько раз провернула его, дернула влево-вправо, обрубая жизненно важные провода. Всё, этот теперь не опасен, хотя и не совсем загнулся. Я резким движением кидаюсь к нему, разворачиваю к себе спиной и прячусь за ним.

Целый град разрывных пуль врезается в тело несчастного урода. Если бы не этот щит, я бы превратилась в решето. Правда, одна из пуль угодила ему прямо в лоб, и я еле успела прикрыться рукой. Его голова с треском разрывается. Осколки прорезают мне кожу по всей длине выше локтя. Моя искусственная кровь хлещет фонтаном, и это сбивает врагов с толку. Похоже, они не знали всех подробностей о детях-роботах.

– Человек… Человек… – раздается удивленный шепот. – Разве они не все исчезли?

Воспользовавшись этой заминкой, я снова перехожу в наступление и, левой рукой прижимая к себе расстрелянного врага, правой начинаю размахивать шпагой.

Эх, ну до чего же жалко, что папа всего этого не видит! Если даже мои потешные бои с соседскими мальчишками придавали ему такое вдохновение, то какие шедевры он смог бы написать, если бы увидел, как я всерьез убиваю, чтобы не быть убитой! В отличие от Варьки, я никогда не старалась выглядеть картинно, но, наверное, сейчас получалось именно так.

Вот чья-то голова скатилась наземь – глаза, не переставшие светить, разбрасывают прерывистые лучи по сторонам, словно дискотечный зеркальный шар. Вот на пол летит чья-то ладонь с зажатым в ней пистолетом. Вот я толкаю слишком сильно приблизившегося врага кулаком в грудь, тот спотыкается и летит прямо под пулю того, которого я подстрелила, и который все еще продолжает бессмысленно палить в потолок.

Интересно, а что там сейчас у Варьки? Почему она до сих пор не пришла мне на помощь? Хотя, с другой стороны, лучше уж пусть не суется. Скорее всего, нарвется на шальную пулю. Вот сумеет ли она отбиться, если они застанут ее врасплох? В лаборатории ведь так не спрячешься, как здесь. А вдруг она все-таки что-то нашла, и теперь увлечена работой, то есть совсем беззащитна? Значит, нужно любой ценой уводить врагов от нее.

Я изо всех сил оттолкнула от себя свой щит, сбивший с ног несколько противников, и кинулась прямо сквозь их строй к видневшейся в дальнем углу лестнице. За спиной у меня прогремело еще несколько взрывов, бетонная крошка ударила по ногам, но ничего существенного не случилось.

Я увидела, что лестница ведет только вверх. Значит, это путь на крышу. Я рванула по этой лестнице и уже вскоре вышибла дверь и оказалась на свежем воздухе. Я специально не стала запирать дверь ничем – ведь я не спасалась бегством, а уводила врагов от Варьки. Пробежав несколько метров, отделявших меня от одной из четырех островерхих мини-башенок, окружавших основание круглой части башни, я обернулась, снова выхватила лук из-за спины и уже спокойно, хорошо прицелившись, словно на тренировке, послала во врагов три стрелы. Две попали в шарообразные глаза, еще одна прошила запястье, обездвижив руку, сжимавшую пистолет.

Только тут до меня дошло, что глазные прожектора преследователей больше не горят. Над Москвой намечался рассвет, хотя Солнце еще не появилось. Задрав голову, я кинула взгляд на огромные башенные часы, расположенные на третьем этаже круглой части. Они показывали уже половину пятого. В это время мой папа часто просыпался, и мне приходилось его успокаивать, гася очередной приступ бессонницы. Мысли о папе снова взбодрили меня.

Пуля не успела взорваться у меня под ногами, как я уже начала забираться в одно из окошек первого этажа круглой части. Перевалилась через подоконник и хлопнулась на пол. Осмотрелась по сторонам. Кажется, здесь не было ничего, связанного с лабораторией. Помещение оказалось совершенно пустым. Эх, будь у меня несколько ружей, я бы сейчас разложила их в каждое окно и затеяла бы круговую оборону, перебегая то к одному, ток другому. Но у меня лишь обычный лук, а запас стрел неумолимо тает.

Я едва успела откатиться от окна, когда в нем показалась уродливая шароглазая голова. Враг было навалился на меня, но встретил грудью мой клинок. Отшвырнув поверженное тело в сторону, я пару раз перекатилась вбок и села, упершись спиною в стену под противоположным окном. Схватила лук и пустила стрелу прямо в один из шаров врага, показавшегося в том окне, через которое я сюда пробралась. Он рухнул обратно, на крышу, а я едва успела взмахнуть шпагой, чтобы вовремя отсечь голову противника, появившегося в окне прямо надо мной, и уже тянувшего ко мне руки.

Всё, значит, на этом этаже больше не продержишься. Я вскочила на ноги и метнулась к винтовой лесенке, ведущей наверх. Мои кроссовки гулко захлопали по каменным ступеням. Позади раздался грохот, и стало ясно, что все уцелевшие враги уже тут.

Пули рвались то здесь, то там, поднимая фонтаны кирпичной крошки. А мне подумалось – хорошо, что башня новодельная – как было бы ужасно, если бы эти вандалы громили настоящую древнюю постройку!

Достигнув второго круглого этажа, я обернулась, собираясь пустить стрелу. И это оказалось ошибкой. Внизу блеснула вспышка.

Я слишком поздно услышала выстрел и поняла, что не успею увернуться. Моя рука невольно взмахнула шпагой. Раздался звон, и мне чуть было не вывернуло плечо. Человек, пожалуй, не устоял бы на ногах. Взрыв прогремел где-то в стороне. А сама я далеко не сразу поняла, что произошло. Я сумела отбить летящую пулю! Честно говоря, сама такого от себя не ожидала!

Пока я разбиралась с происшедшим, враги уже начали подниматься по лестнице, и мне пришлось срочно подниматься на следующий этаж. Но здесь уже не оказалось столько свободного пространства – основная часть помещения была занята часовым механизмом и колоколами. Даже негде натянуть тетиву. Тогда я рванула на четвертый, последний этаж.

Невольно вспомнилось кино про Электроника. Ну, как же – дитя-робот, башня с часами. Еще Вобейду стоило бы сюда затащить. Может, мне теперь встать на всеобщее обозрение и запеть про колокола? Я же много знаю из Крылатова. А врагов тем временем, сам собою засосет часовой механизм. Как бы не так. Кино есть кино, тем более снятое для младших школьников. Ясно же, что случись подобная история в жизни, никто бы не позволил ничего решать детям, а задействовали бы спецслужбы, которые разобрались бы с бандой Стампа прежде, чем она успела добраться до музея. И вообще, почему столь важным изобретением, как первый полноценный андроид, заинтересовались какие-то там гангстеры, а не разведка? И почему оно вообще было на слуху, почему не засекречено? К тому же, мой папа всегда говорил, что если бы с самой первой, а не с четвертой книжки был не Элек, а Элечка, то всё получилось бы в сто раз круче. Словом, произведение милое и душевное, но отнюдь не жизненное.

Оказавшись на последнем этаже, который полностью состоял из огромных окон, я выглянула наружу. Снизу не было никого. Значит, все в круглой башне. Знать бы еще, сколько их осталось – я уже давно сбилась со счета.

Вскочив на подоконник, я натянула лук, и едва в лестничном проеме показалась очередная шароглазая голова, выпустила стрелу. Тело, покатившееся по лестнице, кажется, кого-то сбило с ног. Я подождала пару секунд и так же метко сразила еще одного противника. А увидев, что следующий уже целится в меня, сиганула вниз.

Я рассчитывала спрятаться за одной из мини-башенок и оттуда вести прицельную стрельбу. Но оказалось, что мой вес великоват для крыши квадратного строения. Мои ступни слету проломили кровлю и, ободрав одежду на локтях и боках, я приземлилась на пол машинного отделения. Даже присела на корточки от удара.

Не успела я, как следует поразмыслить, а рядом со мною, через ту же дыру в крыше, уже приземлился один из врагов. Я автоматически взмахнула шпагой и срубила ему голову. Едва только она достигла пола, как я наподдала ее ногой и она ударила в лицо еще одному из врагов, спускавшихся по лестнице. От неожиданности он выпалил в потолок, и взрывом разорвало одну из находившихся там труб. Мощный поток воды хлынул вниз, прямо на головы шароглазых. Они заметались на месте, и теперь я смогла наконец, разглядеть, что их осталось всего трое.

Но вот один из них уже сориентировался и прицелился в меня. Я сделала сальто через голову и оказалась в проходе. Пуля врезалась в ближайший железный шкаф и разворочала его так, что он завалился, загородив путь.

В этот момент мое внимание привлекла неожиданно вспыхнувшая на потолке лампочка. Она мигала желтым тревожным огоньком неподалеку от места разрыва трубы. Значит, в башне есть еще какой-то резервный источник энергии, питающий аварийную сигнализацию.

Не долго думая, я присела и баскетбольным прыжком с места взлетела под самый потолок. Уцепилась за провод, ведущий к лампочке, и оборвав его, приземлилась на крышу одного из железных шкафов. Конец, оставшийся у меня в руках, заискрился. Ну вот, значит, именно тот, что нужен. Я дернула несколько раз, освобождая длинный кусок провода от державших его гвоздей. Затем ухватилась за него повыше, так чтобы оголенный конец не касался моих ног, и прыгнула вперед.

Я перелетела, словно на тарзанке, через крайние шкафы и оказалась на верхних ступенях лестницы, куда не попадал поток из трубы. Я тут же выпустила провод из рук. Его оголенный конец упал в лужу, в которой стояли все трое врагов. Мощнейший разряд ударил по их ногам, по насквозь вымокшей одежде…

Я поспешно кинулась наверх, и вовремя. В машинном зале начался такой грохот, что затряслись стены. Кажется, взрывались не только тела уже мертвых роботов, но и их разрывные патроны прямо в магазинах.

Я стояла на крыше и, тяжело дыша, всматривалась в темную дыру, которую прежде прошибла своим телом. Канонада продолжалась еще несколько минут, потом постепенно все затихло, лишь негромко потрескивал оборванный провод.

Внезапно я краем глаза заметила какое-то движение у себя за спиною. Я резко обернулась, одновременно выхватывая шпагу. И тут же застыла на месте. На меня почти в упор глядел немигающий черный зрачок пистолета.

Как-то сразу стало понятно, что увернуться я уже не успею. Мой противник тоже понимал это, и на его уродливом, тупом лице играла довольная ухмылка. Белые шары непомерных глаз светились дикой злобой. Палец начал медленно давить на спусковой крючок. Я лихорадочно соображала, что же делать. Нельзя мне сейчас умирать, ну никак нельзя, хотя бы до тех пор, пока не передам в надежные руки тетрадь профессора.

Пистолет издал жалкий щелчок и заткнулся. Вот это да – враг успел расстрелять все свои патроны! Я думала, в жизни таких удачных совпадений просто не бывает!

Шароглазый бросил свою пушку и кинулся наутек. Я не стала его догонять, а пустила стрелу ему в спину. Однако он уже успел спрятаться за одну из мини-башенок. Я подскочила к ней, уже держа шпагу наготове. Но когда я обогнула кирпичную преграду, на мое запястье обрушился сокрушительный удар. Я все же удержала шпагу и отпрянула в сторону. Теперь уже мой противник пошел в атаку, сжимая двумя руками железный лом, по-видимому, забытый здесь кем-то из строителей.

Я стала отступать, парируя удары шпагой. Однако вскоре поняла, что это не годится. Мой клинок не перерубит лома, но сам может сломаться.

И тогда я решилась на отчаянный шаг. Сунула руку за пазуху и выхватила бесценную тетрадь, которую прятала столь тщательно. Воздела ее высоко над головой и крикнула:

– Эй, ты! Смотри сюда! Вот то, зачем вас сюда посылали! Вот все, что сохранилось от записей профессора! Твой шеф не обрадуется, если ты не принесешь их ему!

Урод тут же развернул свои белесые шары в сторону тетради, и мне вполне хватило этой секундной паузы. Я вихрем налетела на него и выбила лом из рук. Он покатился по крыше с гулким звоном. Тут я сообразила, что раз передо мною последний из врагов, значит, его лучше не убивать, а допросить. Поэтому я полоснула шпагой по коленям робота, разрушив его шарниры. Он тут же рухнул навзничь, а я наступила ногою ему на грудь.

Первым делом я снова запихнула драгоценную тетрадь за пазуху, а потом склонилась над поверженным врагом и произнесла:

– Ты остался один. Я перебила всех твоих подельников. Если хочешь жить, немедленно сообщи, кто твой хозяин и зачем он послал вас убить профессора.

В ответ урод лишь осклабился. Его маленький ротик раздвинулся до ушей в зловещей ухмылке.

– Учти, я много раз не повторяю, – сказала я как можно хладнокровнее и ударила плашмя клинком по его правому шару. Стекло брызнуло во все стороны, но урод продолжал все так же издевательски ухмыляться.

Я размахнулась для следующего удара, но тут все тело этого странного робота сильно содрогнулось, раздался негромкий хлопок, и из опустевшей глазницы повалил дым. Голова безвольно вывернулась набок, руки и ноги безжизненно обвисли.

Я сразу же поняла – он покончил с собой, выжег свой мозг. Жаль, что я не знала о такой возможности. А впрочем, все равно ничего не смогла бы поделать.