Текст книги "Огневой вал наступления "

Автор книги: Константин Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Действительно, в эту и следующую ночь нас полностью обеспечили боеприпасами, на каждой огневой позиции было выложено по полтора боекомплекта снарядов и мин.

К 21 июля все приготовления были закончены, и я доложил генералу Федюнинскому о готовности артиллерии. От командарма пошел к начальнику штаба справиться, нет ли каких новостей с той стороны. Петр Иванович Кокорев развел руками: «Никаких новостей. Вся группировка противника в прежнем составе и на прежних местах». Это хорошо. Ведь наши тяжелые и сверхтяжелые батареи нацелены и на вражеские штабы, на узлы связи. Например, тот же 328-й дивизион особой мощности должен разгромить засевший в крепостных подземельях штаб 48-го немецкого танкового полка, а батареи 161-й пушечной артбригады подготовили исходные данные для стрельбы по штабам 11-й добровольческой моторизованной дивизии СС «Нордланд», танковой бригады СС «Нидерланд», 20-й пехотной дивизии и других соединений и частей. Если эти части произведут перегруппировку накануне наступления, нам, артиллеристам, придется туго. Потеряем, так сказать, цель. Придется опять ее искать. Однако Петр Иванович меня успокоил, сказал, что данные о противнике вполне достоверные.

Наступление после мощной артиллерийской и авиационной подготовки первыми начали 24 июля соединения 8-й армии. Успешно продвигаясь в северо-западном направлении, они создали угрозу путям отхода гитлеровцев. Опасаясь окружения, немецко-фашистское командование начало отводить свои войска из-под Нарвы. Учитывая сложившуюся обстановку, советское командование решило, не ожидая запланированного выхода соединений 8-й армии на рубеж в районе Аувере, двинуть вперед войска 2-й ударной.

В ночь на 25 июля войска 2-й ударной армии заняли исходные [125] позиции для наступления. Было тихо, безветренно. Небо звездное, без поволоки. Значит, завтра с утра будет хорошая погода, и ничто не помешает артподготовке. Когда рассвело, я в последний раз связался со старшими артиллерийскими командирами. Хозяйство у нас обширное – две пушечных бригады, пять гаубичных бригад, много отдельных полков и дивизионов – пушечных, гаубичных, минометных, гвардейских минометных, зенитных. Даже парой фраз с их командирами перекинуться – часа не хватит.

Последний на проводе – Леонид Михайлович Капустин, командир 760-го Краснознаменного Кингисеппского истребительно-противотанкового полка. Полк этот – гордость 2-й ударной армии. Во всех ее наступательных и оборонительных операциях противотанкисты дрались отлично. Сегодня у них опять трудная задача. С началом артподготовки будут бить прямой наводкой по вражескому переднему краю, потом вместе с пехотой на плотах и баркасах переберутся через реку, а там уж захват и удержание плацдарма, и никто сейчас не знает, какие жестокие схватки придется выдержать противотанкистам, пока саперы наведут мосты, пока наладится снабжение боеприпасами, пока, наконец, появятся на плацдарме свои танки и крупные силы пехоты. Леонид Михайлович доложил, что полк его в полной боевой готовности и ждет сигнала Ч. На нашем наблюдательном пункте наступила тишина. Минутная стрелка медленно приближалась к цифре «7».

Вот наконец сигнал – и артиллерийский наш «оркестр», более тысячи стволов, взял первый аккорд. Ну, а дальше пошло, пошло, загрохотало, загремело, засвистело на сотни голосов, сливаясь в оглушительную артиллерийскую симфонию. Это ведь только на первый взгляд кажется, что господствует хаос звуков и ничего не поймешь. На самом деле любая крупная артподготовка – – это до мелочей отлаженная система, в которой участвуют 8–10 групп орудий и минометов, и каждая группа характерна своими калибрами и решает свои задачи, причем на каждом этапе артподготовки задачи разные, они решаются в строго запланированные отрезки времени. А вслед за артподготовкой начинается артиллерийская поддержка пехотной атаки, а затем и сопровождение пехоты и танков артогнем при бое в глубине обороны противника. И опять каждая артиллерийская группа последовательно решает все новые задачи – и заранее запланированные, и вновь возникающие все чаще и чаще, по мере того как бой развивается и противник предпринимает ответные контратаки. [126]

Как видите, совсем непросто дирижировать таким оркестром, то есть управлять действиями нескольких сотен батарей и тысяч орудий, иное из которых, например противотанковую сорокапятку, может при необходимости обслужить и один человек, а другое, например орудие особой мощности, обслуживают десятки людей и различные механизмы. Но именно умение управлять столь разнокалиберным «инструментом» имела в виду известная «Директива об артиллерийском наступлении», когда требовала от артиллерийских начальников, чтобы пехота наша могла наступать «под звуки артиллерийской музыки». С той поры прошло два с лишним года, наука давалась нелегко, но артиллеристы ее освоили. И вот уже каждый знает, что ему делать, у каждого командира перед глазами график, расчеты, исходные данные для стрельбы. А мы, группа, управления, наблюдаем за их работой, слушаем: нет, никто и нигде не фальшивит. Артиллерийский оркестр играет слаженно.

Первые десять минут все артгруппы участвуют в массированном огневом налете по всей тактической глубине обороны противника. Огонь мощный, непрерывный, ошеломляющий. Потом каждая группа продолжает огонь уже методично, последовательно уничтожая или подавляя назначенные ей цели. Десятки орудий, в их числе противотанковые пушки полковника Капустина, бьют через реку по дзотам и пулеметным гнездам, по первой траншее. Туда же, захватывая и вторую траншею, посылают снаряды и мины батальонные, полковые, дивизионные пушки и минометы. А еще далее, над третьей и четвертой траншеями, вздымаются многометровые столбы пыли, дыма, болотной грязи. Это работают гаубичные бригады полковников Катунина, Скоробогатова, Штейна. Вздыбленная земля не успевает опасть, когда новые сотни снарядов подбрасывают ее ввысь вместе с обломками дзотов и блиндажей, и кажется, что стена земли стоит недвижимо в серо-черном вихрящемся дыму. Тяжелые пушечные бригады полковника Гнидина и подполковника Богушева, гаубичные бригады большой мощности полковников Бондарева и Туроверова бьют по вражеским артиллерийским позициям, по дотам, по крепостям Нарвы и Ивангорода. И все перекрывая, мощно грохочут выстрелы 305-мм гаубиц. Даже наши зенитные полки и дивизионы не стоят без дела. Они ведут огонь по наблюдательным пунктам противника, расположенным на вершинах деревьев и специальных вышках.

7 часов 20 минут. Артподготовка еще продолжается, внешне ничто не переменилось в этом массированном огне, [127] во по существу это уже новый этап нашей боевой работы. Новый звук, настоящая музыка, врывается в какофонию снарядных разрывов. Это громкоговорители, установленные на нашем берегу, передают Гимн Советского Союза. А вслед за гимном взлетают над лесами и рекой слова знаменитой песни сорок первого года:

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой!

С фашистской силой темною,

С проклятою ордой...

Это придумали наши политработники во главе с членом Военного совета Николаем Ивановичем Шабалиным. Здорово придумали! Так решили отметить тридцать шестую минуту артиллерийской подготовки и первую минуту атаки стрелков. Из леса, из прибрежных кустов выбегают стрелки и пулеметчики, устремляются к берегу. Большие лодки уже на воде. Красноармейцы быстро рассаживаются – и пошли, налегая на весла, к западному берегу. Первые эшелоны 131-й дивизии генерала П. Л. Романенко и 191-й дивизии полковника И. И. Бураковского форсируют Нарву.

Артиллерия противника молчит, наши дальнобойные пушки прибавляют огня, и я зримо представляю, как где-то там, очень далеко, во вражеском тылу, на огневых позициях, летят вверх отбитые колеса, самопроизвольно откатываются пробитые орудийные стволы, рвутся ящики с боеприпасами, уткнувшись лицами в землю, пережидают артналеты фашистские артиллеристы. Это и есть контрбатарейная борьба, и то, что немецкая артиллерия не сделала пока ни одного прицельного выстрела, есть лучшая похвала нашим пушкарям.

Первые батальоны стрелков уже были на том берегу и, рассыпавшись цепью, приближались к немецкой траншее, наша артиллерия перенесла огонь на вторую траншею.

Во время артиллерийской подготовки было некоторое огневое оживление со стороны обороняющегося противника, но все эти ожившие огневые средства немецкой армии немедленно подавлялись массированным огнем артиллерии 2-й ударной армии.

Форсирование шло своим чередом, к девяти утра передовые батальоны обеих дивизий уже овладели первой и второй траншеями и продолжали продвигаться в глубину обороны противника. В боевых порядках стрелковых батальонов наступали противотанкисты Капустина, они катили на руках 76-мм пушки, так как автотягачи еще оставались на [128] восточном берегу. В это время, в десятом часу, противник предпринял первые контратаки. Одновременно над местами переправ, над деревнями Кудрукюла, Рийги, над деревней Васа и островом Гроб-Холм, где саперы наводили мост, повисли десятки фашистских бомбардировщиков. Зенитчики приняли бой. Батарея капитана Евгения Сидоровича Гедзуна отразила три налета на строящийся мост и сбила шесть фашистских бомбардировщиков. Близ деревни Рийги отличились прибористы 116-го и 432-го отдельных зенитных дивизионов сержант Сафа Гарипов и красноармеец Хайрула Хусаинов. Они заблаговременно обнаружили приближавшиеся группы вражеских бомбардировщиков, метким огнем зенитчики сбили два самолета, остальные, побросав бомбы куда придется, поспешили скрыться. А через реку переправлялись все новые подразделения стрелков. Коммунисты шли впереди, показывая пример и воодушевляя товарищей. Начальник политотдела полковник К. И. Калугин получил первые политдонесения, с которыми познакомил меня. Замполит батальона 559-го стрелкового полка капитан Молчанов, когда противнику удалось потопить несколько лодок, организовал переправу на подручных средствах и в числе первых вышел на западный берег Нарвы. Так же поступил и комсорг батальона этого полка младший лейтенант Харченко. Выбравшись на берег с несколькими бойцами, он тут же повел их в атаку. В 546-м полку, когда погиб командир роты и выбыли из строя другие офицеры, командование взял на себя комсорг роты сержант Федоров, под его руководством рота форсировала реку и вступила в бой. С передовыми стрелковыми подразделениями переправились и артиллерийские офицеры-наблюдатели с небольшими группами связистов и разведчиков. Их задача состояла в том, чтобы находиться рядом с командирами стрелковых взводов, рот, батальонов и по их требованию уничтожать противника. Вскоре и ко мне на НП стали поступать донесения. У деревни Васа, где почти 250 лет назад солдаты первых регулярных русских гвардейских полков – Преображенского и Семеновского – в штыковом бою отбросили рвавшихся к переправе шведских гренадер, снова завязался жестокий бой. Гитлеровская пехота пыталась сбросить с плацдарма бойцов 546-го полка и выйти к переправе. Старший лейтенант М И. Линник из 3-й тяжелой гаубичной артбригады немедленно передал данные на батарею и, умело корректируя огонь по радио, рассеял и отбросил противника и обеспечил [129] продвижение своих стрелков. Командир батареи 230-го гвардейского минометного полка старший лейтенант Н. А. Телегин, наступая со своими связистами и разведчиками в стрелковой цепи, захватил немецкую полевую гаубицу и, стреляя прямой наводкой, уничтожил вражеский пулемет. Командир батареи 120-й гаубичной бригады большой мощности старший лейтенант В. П. Кравчук, находясь на передовом наблюдательном пункте, малым числом снарядов разрушил два дзота, вместе со стрелками ворвался в первую, а затем во вторую и третью траншеи противника, причем не раз сосредоточивал огонь батареи и на контратакующих фашистах. В числе первых переправились через реку и лейтенант Л. А. Гончаренко с красноармейцем Абдулом Юлдашевым из 499-го минометного полка. Хорошо управляя огнем батареи, Гончаренко подавил минометную батарею противника, уничтожил еще пять отдельных огневых точек, чем обеспечил стрелкам 743-го полка захват четырех вражеских траншей. Батарея была тоже переправлена на этот берег, с ней Гончаренко связался по телефону, однако связь то и дело прерывалась. Сращивая порванный осколками провод, связист Юлдашев полз вдоль линии, когда услышал над головой немецкое «Руки вверх!». Покосился – фашист стоял над ним с автоматом. Юлдашев поднял руки, встал с колен, резко обернулся и выбил автомат из рук немца. Связал пленника и отвел его к своим, за что впоследствии был удостоен государственной награды. Овладев четырьмя траншеями противника и выйдя в позиционные районы его артиллерии, 131-я и 191-я стрелковые дивизии практически уже в первой половине дня завершили прорыв обороны на всю ее тактическую глубину. 131-я дивизия быстро продвигалась вдоль побережья Финского залива, 191-я дивизия центром шла на холмистую гряду Германсберг, а левым флангом непосредственно на город Нарва. На смежных флангах этих соединений, в боевых порядках пехоты, наступали артиллеристы 760-го истребительно-противотанкового полка. Батареи офицеров В. Г. Петрова, В. С. Татаренкова, В. К. Гудзенко, Г. В. Смирнова и И. И. Воинова отлично поработали на прямой наводке и в ходе запланированной артподготовки, и потом, когда переправились через реку, и отбивали контратаки противника, и помогали пехоте пробиваться через путаницу траншей, колючей проволоки и минных полей у деревни Рийги. Теперь, во второй половине дня, они вместе со стрелками овладели мызой Пэтерристи, а затем и мызой [130] Ольгина, оседлав таким образом Таллинское шоссе в тылу города Нарва. Леонид Михайлович Капустин доложил мне с мызы Ольгина, что ведет огонь по опорному пункту фашистов на горе Германсберг, а также по эшелонам, которые один за другим уходили из Нарвы по железной дороге на Таллин. Из штаба 8-й армии нам сообщили, что наступление юго-западней Нарвы развивается успешно и они надеются ночью или утром 26 июля встретиться с нашими частями западней города. Разного рода прямые и косвенные факты свидетельствовали, что фашисты оставляют Нарву. Они поспешно выводили войска из Ивангорода и всего предмостного укрепления в Нарву. По правде сказать, удержать эту позицию, а также обе крепости – Ивангородскую и Нарвскую – у противника шансов уже не было. И назревавшее окружение, и обстрел наших 305-мм гаубиц резко подорвали надежность этих укреплений. В бинокль были видны проломы в стенах – через них мог пройти даже танк. 16-й укрепленный район, державший оборону против предмостного укрепления, и 48-я стрелковая дивизия, стоявшая южней по реке, воспользовавшись отходом гитлеровцев, немедленно перешли в наступление и ворвались в город. А навстречу им уже продвигались к центру Нарвы с севера батальоны 191-й стрелковой дивизии полковника И. И. Бураковского. К утру 26 июля город был полностью очищен от противника. Кстати сказать, в освобождении города – первого крупного города на территории Эстонии – участвовала и специально сформированная штурмовая рота 8-го Эстонского стрелкового корпуса. Каждому ее воину политотдел корпуса вручил специальную открытку с памятной надписью о его участии в освобождении города. Бойцы, командиры и политработники Эстонского корпуса хранили потом эти открытки как самую дорогую реликвию. Итак, вторая половина дня 25 июля и весь день 26 июля прошли под знаком преследования поспешно отступающего противника. Продвинувшись на два десятка километров, войска 2-й ударной армии, как и части соседней, 8-й армии, встретили сильное сопротивление фашистов лишь к вечеру 26 июля. Генерал Федюнинский ввел в бой второй эшелон – 109-й стрелковый корпус генерала Алферова, но и противник выдвигал из глубины сильные резервы. К сражавшимся против нас частям 3-го танкового корпуса СС (11-я добровольческая моторизованная дивизия СС «Нордланд», 4-я танковая бригада «Нидерланд», 20-я пехотная [131] дивизия войск СС) прибавились 11-я пехотная и 285-я охранная дивизии и добровольческая штурмовая бригада СС «Лангемарк»{46}. После десятидневных напряженнейших боев на этом рубеже наше командование отдало приказ войскам 2-й ударной перейти к обороне.

Рубеж, на котором противнику удалось временно приостановить наше наступление, назывался «Танненберг». Его фланги упирались на севере в Финский залив, на юге в Чудское озеро, сам рубеж был сильно укреплен и плотно насыщен войсками. Этот промежуток между двумя водными пространствами, или, как называли его гитлеровцы, «ворота в Эстонию», шириной в 50 км обороняли шесть дивизий противника.

После соответствующей перегруппировки сил и средств 2-я ударная армия, вероятно, могла бы прорвать рубеж «Танненберг» и лобовым ударом. Однако это повлекло бы за собой значительные потери. Командующий фронтом маршал Л. А. Говоров принял другое решение – обойти сильно укрепленный рубеж, тем более что в результате наступательных действий соседнего, 3-го Прибалтийского фронта создалась реальная возможность ударить в тыл немецко-фашистским войскам, оборонявшимся на рубеже «Танненберг».

Вся вторая половина августа 1944 года прошла у нас в боях местного значения. Войска пополнялись личным составом, техникой и боеприпасами, занимались боевой и политической подготовкой, в штабах, в том числе артиллерийских, помимо повседневной будничной работы много занимались анализом и обобщением опыта недавних наступательных боев.

Опыт этот давал много поводов для размышления и нам, артиллеристам. Ведь чем мощней были наступательные действия советских войск, чем больше артиллерийских стволов обрушивали огонь на каждый километр вражеских траншей на участке прорыва, тем глубже и разветвленней становилась фашистская оборона. Тактическая ее глубина постоянно возрастала, за счет чего командование противника пыталось как-то разрядить концентрированный удар нашей артиллерии и облегчить своим войскам оборонительные действия после артподготовки. Выше уже упоминались различные приемы, которыми немецко-фашистское командование пользовалось (ложный передний край, вывод войск из первой траншеи во вторую-третью при начале нашей [132] артподготовки). Однако к лету 1944 года эти приемы перестали оправдывать себя или давали слабый эффект. Мы тоже следили за противником, крупнокалиберной артиллерии у нас становилось все больше, ее плотный огонь перекрывал всю или почти всю тактическую глубину фашистской обороны, а растущее превосходство нашей авиации сводило до минимальных шансы вражеской пехоты и артиллерии уцелеть в ходе нашей артиллерийской и авиационной подготовки.

Поэтому в 1944 году противник нередко устраивал вторую полосу обороны в оперативной глубине, примерно в 20 км от первой полосы, причем эта вторая полоса была не менее, а иногда и более сильной, чем первая. Как писал в своих воспоминаниях бывший начальник генерального штаба сухопутных войск фашистской Германии Гудериан, мыслилось на эту вторую полосу отводить войска непосредственно перед советской артиллерийской подготовкой, чтобы свести на нет все длительные приготовления к наступлению и заставить истратить снаряды попусту{47}.

Подобная оборона была создана и на нарвском направлении. Первая полоса, опиравшаяся непосредственно на крепости Нарвы и Ивангорода, как бы подпиралась расположенным в 20 км западней рубежом «Танненберг». Прорыв с форсированием реки Нарва удался нам с минимальными потерями, однако и противнику удалось вывести 3-й танковый корпус СС из-под угрозы окружения. Заняв войсками вторую полосу, то есть рубеж «Танненберг», вражеское командование ждало, что части Ленинградского фронта втянутся с ходу в кровопролитную борьбу за этот рубеж. Однако, как уже отмечалось выше, маршал Говоров не допустил такого малоперспективного развития наступления, причем исходил в своем решении из положения не только на участке своего фронта, но и соседних фронтов. Разумеется, получил он и соответствующие указания Ставки Верховного Главнокомандования.

Десять дней в сентябре

Река Нарва является лишь частью единой, примерно 250-километровой, водной системы, что протянулась от Финского залива на юг по долине реки Нарва через Чудское, [133] Теплое и Псковское озера и далее по реке Великая. Эта система сообщающихся Между собой рек и озер, расположенных на стыке Эстонии с Ленинградской и Псковской областями, испокон веков являлась важнейшим фактором любой крупной военной операции. Так было и во времена Александра Невского, так было и в ходе долгой Ливонской войны и еще сто с лишним лет спустя, когда Петр Первый, овладев Нарвой и Балтийским побережьем, «в Европу прорубил окно». Основу этого водного рубежа и естественной оборонительной позиции составляют обширные озера, и обойти их можно через реку Нарва на севере или реку Великая на юге.

Форсировав Нарву, войскам нашего Ленинградского фронта, как мы уже знаем, не удалось преодолеть всю глубину вражеских укреплений между Финским заливом и Чудским озером. В то же время соседний 3-й Прибалтийский фронт, освободив Псковщину и обойдя эту озерную систему с юга, провел с 10 августа по 6 сентября Тартускую операцию, в результате которой освободил и значительную территорию Эстонии. Советские дивизии продвинулись на 100–130 км, овладели городом Тарту, создали выгодные условия для прорыва к Рижскому заливу и для удара во фланг немецко-фашистских войск, которые оборонялись против нас на рубеже «Танненберг». Кроме того, отсюда был весьма перспективным удар на северо-запад с последующим освобождением столицы Эстонской ССР города Таллин.

В начале сентября 2-я ударная армия получила приказ передислоцироваться в район Тарту. Предстоял длительный марш – сначала на юг, вдоль восточного побережья Чудского, Теплого и Псковского озер, а затем либо переправа в Узмени, либо дальнейший марш под Тарту, уже вдоль западного побережья озер. Было понятно, что этот марш-маневр с переброской целой армии на 250–300 км, с резким усилением фронта северней Тарту, связан с недалеким уже новым наступлением.

Тартуский выступ серьезно беспокоил фашистское командование, поскольку подрывал устойчивость всей обороны по озерно-речному рубежу. Еще не зная о переброске в этот выступ 2-й ударной армии, противник делал все, чтобы вновь овладеть здесь положением. В первых числах сентября части 2-го немецкого армейского корпуса при поддержке танков неоднократно пытались отбросить на юг соединения 3-го Прибалтийского фронта.

Особенно тяжелые бои происходили в начале сентября [134] в полосах обороны 321-й и 128-й стрелковых дивизий, оборонявших подступы к городу Тарту. Большую стойкость проявили бойцы, командиры и политработники этих соединений. Вражеские танки и пехота неоднократно врывались в нашу оборону, даже окружали отдельные подразделения, но каждый раз отбрасывались на исходные позиции.

Когда через несколько дней эти соединения вошли в состав нашей армии, мне рассказали о героических делах их артиллеристов. Командир орудия из 72-го стрелкового полка коммунист старшина Любашенко тремя снарядами остановил и поджег тяжелое самоходное орудие «фердинанд».

В полосе 128-й стрелковой дивизии противник бросила атаку много танков и самоходных орудий. И опять героизм советских солдат, помноженный на мастерство, одолел броню. Парторг полковой батареи 533-го стрелкового полка сержант Уваров, оставшись один у орудия, продолжал бой и заставил отойти пехоту гитлеровцев. Наводчик противотанковой батареи коммунист сержант Миронов стойко отражал танковую атаку и подбил два танка, когда они уже были в ста шагах от его огневой позиции. А ночью саперы 148-го саперного батальона установили минное поле на дороге, в тылу противника, и утром на минах подорвались сосредоточивавшиеся для атаки шесть немецких танков. Атака так и не состоялась.

К 7 сентября, когда большая часть дивизий и полков 2-й ударной армии находилась уже на марше, а некоторые приблизились к новому району дислокации на три-четыре перехода, атаки противника северней Тарту прекратились совсем. Видимо, все силы, которыми располагал для этих попыток командир 2-го армейского корпуса генерал Хассе, были израсходованы. Кстати сказать, на марше мне довелось ознакомиться с любопытным документом – обращением этого генерала к своим солдатам. Он там писал следующее: «700 лет назад в Прибалтике шла борьба не только за Прибалтийские страны и за Балтийское море, но также за судьбу и сохранность немецкого государства. Это политическое наследие, которое создали наши деды и прадеды и за которое они проливали кровь, должно найти преемников. В этом смысл сегодняшней борьбы против большевизма, его должен осознать каждый немец...»

А что, спрашивается, осознать? Что 700 лет назад немецкий рыцарский орден, захватив и поработив Эстонию, продолжил завоевательные походы на восток, в славянские земли? Что в этом самом городе Тарту, тогда называвшемся [135] Дерптом, собралось многотысячное рыцарское войско и двинулось к Чудскому озеру, к земле Новгородской? Что войско это было порублено дружинниками Александра Невского на озерном льду, а пять сотен оставшихся в живых рыцарей и несколько тысяч простых солдат были взяты в плен? Что, откушав вместо новгородского калача новгородского меча, завоеватели надолго потеряли вкус к походам на восток?

Да, видимо, события апреля 1242 года оставили столь глубокий след в памяти потомков ливонских рыцарей, что один из них, генерал Хассе, вспомнил Ледовое побоище совсем невпопад – воспоминания о жестоком поражении вряд ли воодушевили его подчиненных даже 700 лет спустя.

Наши политработники беседовали с бойцами в походе о тех же событиях. Вспоминали – да она у всех была еще в памяти – кинокартину «Александр Невский». Шли мы маршрутами предков, часть нашей артиллерии и стрелковые соединения переправлялись на западный берег этих трех соединенных озер в самом их узком месте, в Узмени, там, где перешли озеро по льду дружинники и ополченцы Александра Невского и близ которого находится знаменитый Вороний Камень – безмолвный свидетель разгрома и пленения рыцарей Ливонского ордена. Так что беседы политработников и агитаторов с бойцами на марше были очень конкретными и наглядными.

Должен сказать, что еще 2 сентября 1944 года командующий Ленинградским фронтом Маршал Советского Союза Л. А. Говоров и член Военного совета генерал-лейтенант А. А. Кузнецов утвердили представленный генерал-лейтенантом Д. И. Холостовым план работы политуправления на период подготовки и проведения наступления. Особое место в этом плане, как и в планах политотделов армий, корпусов и дивизий, отводилось политическому обеспечению боевой подготовки войск.

Итак, в ночь на 3 сентября наша армия передала 8-й армии свою полосу обороны на нарвском плацдарме вместе со 117-м стрелковым корпусом, 9-м и 16-м укрепленными районами. В состав 2-й ударной армии вводился из резерва 8-й Эстонский стрелковый корпус и из 8-й армии 108-й стрелковый корпус. 4 сентября началась перегруппировка войск нашей армии в районе южнее и юго-восточнее Тарту.

Организация марша (имею в виду артиллерию) оказалась весьма непростой, но штаб артиллерии хорошо с ней справился. Полковник Ф. В. Горленко составил четкий [136] план, начальник оперотдела майор М. М. Киселев и его офицеры-операторы П. А. Гаркуша, А. А. Пьянков практически его выполнили и, где нужно, сами вели артчасти по маршрутам. Железная дорога вдоль восточного побережья была проложена только до Гдова, то есть примерно на треть пути. Дальше надо идти своим ходом до переправы в Узмени. Однако суда 25-й отдельной бригады речных катеров капитана 2 ранга А. Ф. Аржавкина, а также паромы 5-го тяжелого понтонно-мостового полка подполковника И. А. Гультяева и 1-го гвардейского понтонно-мостового батальона майора Е. П. Гуляницкого могли переправить лишь легкую артиллерию (свыше 1000 орудий и минометов). Поэтому пришлось продвигать части к месту назначения сложными комбинированными маршами. Например, 23-я артиллерийская дивизия прорыва перебрасывалась так: автотранспорт двух тяжелых гаубичных бригад отправили своим ходом вокруг озер, то есть трехсоткилометровым маршрутом, а сами орудия, погруженные в Нарве, сделав долгий крюк в тыл, прибыли под Тарту через Гатчину, Лугу и Псков. Легкая артиллерия сократила маршрут наполовину, переправившись в Узмени, но тоже ждала часть своих автомашин и тягачей в районе Тарту, пока они шли своим ходом вокруг озер. А всего этими тремя основными маршрутами – железнодорожным, автомобильным и автомобильным с переправой – было переброшено из-под Нарвы к Тарту пять гаубичных и пушечных бригад, минометная бригада, зенитно-артиллерийская дивизия, а также семь отдельных артиллерийских и минометных полков. Как я уже отмечал, марш начался 4 сентября, а к исходу дня 11 сентября основные наши силы прибыли в районы сосредоточения под городом Тарту. Однако только что восстановленная железная дорога через Псков не справлялась с перевозками, и последние наши артчасти сосредоточились к Тарту в канун наступления. В среднем же бригады и полки находились на марше около 100 часов. Учитывая сложность и многоплановость марша, это были вполне удовлетворительные показатели{48}.

Под Тарту 2-я ударная армия сосредоточилась в составе трех стрелковых корпусов – 8-го Эстонского, 108-го и 30-го гвардейского. Тотчас по прибытии нам подчинили оборонявшиеся тут 116-й и 118-й стрелковые корпуса и 14-й укрепленный район со всей их артиллерией. Прибывали также новые артиллерийские полки и бригады и много [137] танковых полков. Армия стала очень сильной, способной выполнить самую трудную задачу.

Полоса обороны, которую мы приняли от войск 3-го Прибалтийского фронта, тянулась с востока на запад, от Чудского озера до озера Выртсъярв. Передовые позиции наших и вражеских войск разделяла река Эмайыги, вытекающая из озера Выртсъярв и впадающая в Чудское озеро. Лишь в одном месте, а именно на середине этого межозерного промежутка, линия фронта перешагнула реку и образовала плацдарм, занятый советскими частями. По названию города, расположенного в глубине плацдарма, его и назвали тартуским. И когда командование Ленинградского фронта выбирало участок будущего прорыва, оно не прошло, конечно, мимо тех оперативных выгод, которые сулил мощный удар с плацдарма на север – в тыл укреплениям линии «Танненберг», с одной стороны, и вдоль железной дороги через Тапу на столицу Эстонии Таллин, с другой.

Соответственно с этими важнейшими задачами и строился боевой порядок 2-й ударной армии. Главный удар она наносила своим правым флангом и центром. Участок прорыва был широкий – 15 км. На правом фланге вдоль берега Чудского озера должен был наступать 8-й Эстонский стрелковый корпус. Его левым соседом был 30-й гвардейский корпус. Оба эти соединения, форсировав реку Эмайыги (Эмбах) в нижнем ее течении, наступали правее железной дороги на Таллин. В центре, северней города Тарту, наносил удар с плацдарма 108-й стрелковый корпус. Он наступал по обе стороны той же железной дороги, а после прорыва вражеской обороны и ввода в бой второго эшелона армии – 116-го стрелкового корпуса, – вместе с ним расширяя прорыв, развивал успех в западном и северо-западном направлениях{49}. Командующий армией для этих же целей мог использовать также оборонявшийся вдоль озера Выртсъярв 118-й стрелковый корпус и под Тарту – 14-й укрепленный район, имевший сильный боевой состав – 13 пулеметно-артиллерийских батальонов.