Текст книги "Кыш-Пыш и армия Вия"

Автор книги: Константин Глебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

– Еще одна ловушка? Стоит мне обмазать этой дрянью и я наверняка превращусь в какое-нибудь чудовище о семи головах. И тогда вы сможете легко приказать мне, чтобы я проглотил этого вашего Вия?

– Не мели чепуху, Ники. Когда ты нанесешь мазь на кожу, то сначала, почувствуешь легкий холодок, затем покалывания во всех членах тела. После этого ты сможешь делать все что пожелаешь – ходить по воздуху как по земле, перемещать с невероятной скоростью и проникать через любые, даже самые небольшие отверстия. Например, через печную трубу или вот, это окно. – Лисачка показала на небольшое окошко у потолка, куда с трудом пролез бы и ребенок. – Секретом приготовления этой мази обладают только самые могущественные из ведьм. С ее помощью они могут без труда путешествовать по ночам.

Никифор попытался открыть коробочку, но Лисачка остановила его.

– Не сейчас. Солнечные лучи губительны для действия мази. Я буду ждать тебя с экипажем сразу у стен жандармерии, с наступлением темноты.

Положив коробочку обратно на стол, Никифор вернулся на кровать.

– И все же, тебе лучше ее забрать. Глеб Порфирыч будет сильно расстроен, если я не выполню свое обещание и сбегу от него. Он посоветовал мне держаться от колдовства как можно дальше, до тех пор, пока я не стану самим собой прежним.

Его слова, явно раздосадовали Лисачку.

– Глупый мальчишка. – бросила она, в сердцах. – Когда ты поймешь, наконец, что бесполезно играть в прядке от самого себя?

Перед тем как развернуться и уйти, Лисачка сочла необходимым повторить свои инструкции:

– Используй мазь только с наступлением темноты. И еще одно, что ты должен запомнить. Мазь наносится на голое тело и действует до тех пор, пока не высохнет. Но у нее есть и некоторое побочное действие, твой разум может почувствовать себя слегка опьяненным. Так что будь осторожен и не увлекайся мнимой свободой. Помни, что в любой момент действие мази может прекратиться и ты рискуешь упасть.

Никифор тут же, очень живо, нарисовал в своем воображении картину абсолютно голого помощника следователя по колдовским делам, вылетающего из окна жандармского управления. Да, Глеба Порфирьевича от такого зрелища, наверняка бы, хватил удар.

– Поэтому вам приходится путешествовать по ночам голыми? Из-за этой мази?! – уточнил он.

Лисачка недовольно сверкнула на него зеленым глазами и настойчиво постучала в дверь камеры. Свидание было окончено. Надзиратель не заставил себя долго ждать.

Долго скучать в одиночестве, Никифору не пришлось. Сразу же после обеда к нему заглянул Глеб Порфирьевич. Никифор предвидел этот визит, правильно рассудил, что надзиратель, скорее всего, уже доложил шефу о молодой визитерши и конечно, получил выговор за то, что позволил ей пройти. Господин следователь вошел в камеру еще более запыхавшийся и раскрасневшийся, нежели в прошлый раз. Он с порога набросился на Никифора с расспросами, в которых чувствовалось скрытое обвинение.

– Никифор, мне казалось, что мы с тобой обо всем договорились. Ты находишься здесь для твоего же блага. Но своим поступком ты меня очень расстроил. Итак, кто она и зачем сюда приходила? Только отвечай честно.

– Моя невеста. – Никифор сам до конца не знал, почему решил скрыть от шефа кто и с какой целью к нему приходил. Наверное, потому же, что и спрятал визитку Хроля до этого. Какая-та часть, внутри его, заставляла его больше доверять своему новому знакомому, назвавшему себя "чародеем в отставке", нежели следователю, которому он служил на протяжении трех лет.

Глеб Порфирьевич сел на стул, стоявший возле стола, достал клетчатый платок и вымокал мокрые от пота виски.

– Значит, не хочешь говорить. – подытожил он, разочаровано. – Ладно, не надо, сам узнаю. А это что?

Шеф взял со стола коробочку, оставленную Лисачкой. Никифор выругал себя за свою же не предусмотрительность и все же постарался не подать виду.

– Средство от прыщей.

– В самом деле? – удивился Глеб Порфирьевич, внимательно разглядывая коробочку – У тебя же их, вроде, теперь, нет?

Никифор тут же коснулся своего лица. Действительно, в своем нынешнем облике он был лишен каких-либо недостатков внешности, в том числе и прыщей. Раньше, Никифор никогда бы не подумал, что отсутствие прыщей может вызвать у него самого сожаление.

– Мазь помогает. Чудесное средство, по специальному рецепту, прямо из Парижа. Давно пользуюсь, потому и привык.

Его наскоро состряпанные доводы не могли окончательно убедить Глеба Порфирьевича. Шеф попробовал поддеть крышечку краем ногтя, но у него ничего не получилось. Тогда он принялся вертеть коробочку у себя в руках, разглядывая с разных боков.

Никифор предпринял отчаянную попытку остановить его:

– Хорошо. Если я скажу вам – кто ко мне приходил, вы пообещаете, что не станете допрашивать эту особу или подозревать ее в чем либо?

Глеб Порфирьевич изучающи посмотрел на него.

– Это зависит от цели ее визита к тебе. Но я обещаю, что буду действовать как можно деликатней.

Он перестал мучить коробочку, но все еще держал ее в руках.

Никифор сделал глубокую паузу, как бы собираясь с духом. Шефу могло показать, что Никифору не хватает смелости, на самом же деле он, просто, старался выдумать что-нибудь поубедительней.

– Она внучка моего институтского профессора Архимедова, ее зовут Ада и она действительно моя невеста. Она живет в доме своего дедушки, который еще не знает о наших отношениях и мы вынуждены встречаться тайно. Поэтому я не стал вам говорить так сразу.

Глеб Порфирьевич минуту молчал, глядя на Никифора, потом расплылся в мягкой улыбке.

– Конечно, юношеские годы, у кого из нас они не кружат голову! Я рад, что ты мне все рассказал. И какой ты говоришь у нее адрес?

– Улица Журавлевская, дом 21. Но вы же обещали, что не будете ее тревожить?

– И обязательно сдержу свое обещание. – поспешил заверить его добрейший Глеб Порфирьевич. – Только при случае наведу справки.

Он все еще не выпускал из рук заветной коробочки и Никифор почувствовал, что шеф о чем-то догадывается.

– Ты не сказал мне одного, Никифор, откуда та девушка могла узнать, где ты находишься?

Никифор спокойно ответил.

– Моя домоправительница видела меня в последний раз, когда мы с вами уезжали.

Глеб Порфирьевич кивнул:

– Ах, да, госпожа Спицына если не ошибаюсь. Довольно, наблюдательная особа. Вот, бы кому у нас в жандармском сыщиком работать. – пошутил он и протянул Никифор заветную коробочку. – Чуть было не оставил ее себе. А мне то она ни к чему.

Никифор с радостью принял коробочку в свои руки. Даже когда шеф ушел, он еще некоторое время прислушивался к звукам в коридоре, в любой момент, ожидая возвращения разгневанного Глеба Порфирьевича. Слава Богу, пронесло. В то, что ему удалось провести шефа, Никифор не мог до конца поверить. Но ничто, кроме взволнованных ударов собственного сердца, не нарушало покой его камеры.

Постепенно Никифора начало охватывать чувство подобное раскаянью. Зачем ему понадобилось обманывать Глеба Порфирьевича? Ведь, он согласился на это заключение добровольно. Неужели, он действительно, готов был отправиться навстречу своей возможной гибели, по первому слову почти незнакомых ему людей, да еще и сплошь, колдунов и ведьм? Странно, но, кажется, его сердце давала на этот вопрос, куда более вразумительный ответ, чем мог придумать разум. Может быть, все дело в том, что молодости свойственны более рискованные поступки?

Оставшееся до наступления темноты время, он провел в томительном ожидании.

Коробочка с мазью "от прыщей" лежала напротив и Никифор неотрывно смотрел на нее, как будто надеялся увидеть в ней что-то необыкновенное. А судя по обещаниям Лисачки, это коробочка хранила, действительно, необыкновенную вещь. Он решил, что откроет ее после ужина, который приносили всегда в начале седьмого. Летом смеркалось поздно и помня совет Лисачки, он твердо собрался дождаться темноты. Видеть закат Никифор не мог из-за того, что его камера располагалась слишком низко к земле, зато последний луч уходящего солнца, проникал в оконце под потолком и наискось скользил вдоль двери.

Поужинав Никифор долго не зажигал лампу, дожидаясь пока окончательно стемнеет. Еще он хотел, чтобы надзиратель, обычно совершавший свой вечерний обход по коридору, решил, что он уже спит. Никифор лег на кровать и отвернувшись от двери, притворился спящим. Где-то около восьми надзиратель заглянул в его камеру, потом Никифор услышал удаляющие шаги, гулко разносившиеся по пустому коридору.

Только после этого, он позволил себе встать и зажечь на столе лампу так, чтобы свет от нее едва разливался по камере. В этот момент, Никифор чувствовал себя настоящим преступником, замышляющим побег.

Он заметно волновался, беря в руки коробочку оставленную Лисачкой. Открыть ее с первой попытки не удалось. Не удивительно, что у Глеба Порфирьевича это тоже сразу не вышло. Металлическая крышка плотно прилегала к коробочке. Никифор пробовал открыть ее и так, и этак, но ничего не получалось. Коробочка была как заговоренная. Заговоренная? А ведь, скорее всего так оно и есть, догадался Никифор. Только, вот как открыть заговоренный предмет, он не знал. Лисачка тоже ничего ему не сказала, а значит, думала, что он справиться.

Никифор положил коробочку себе на открытую ладонь, другую руку поднес сверху, не касаясь крышки.

– Откройся! – шепотом приказал он.

Коробочка продолжала спокойно лежать у него на руке.

– Откройся! Откройся!… – несколько раз повторил Никифор, но все также безрезультатно.

Он вспомнил, что сумел сдвинуть книгу с места только, когда сильно разозлился на нее. Сильные эмоции помогали ему высвободить его внутреннюю силу. Никифор крепко сжал коробочку в руке.

"У меня получиться. Я остановлю Вия и найду ребенка. Но для начала я выйду отсюда."

– Открывайся, черт тебя бери! – почти выкрикнул, открывая ладонь.

Крышка сама отпрыгнула в сторону и с металлическим звоном покатилась по полу. Никифор оказался прав. Коробочка имела специальную защиту от "не колдуна", очень умно, если не хочешь, чтобы волшебная вещь попала в руки случайного человека.

Никифор поспешил заглянуть внутрь коробочки. Ведьмина мазь с виду напоминала обычный вазелин, только имела резкий травяной запах. Он окунул в коробочку два пальца и нанес немного мази на тыльную сторону ладони левой руки. Ничего особенного с ним не произошло. Наверное, чтобы мазь подействовала, требовалось намазать больший участок тела? Никифор решил начать с ног. Для этого пришлось разуться и снять брюки. Первыми он намаз икры и ступни ног. Сначала, ничего не происходило, как и в случае с рукой. Но потом по ступням пробежал легкий холодок, а следом сотни крошечных иголок впились в каждый участок подошвы, от кончиков пальцев до пяток. Никифор взвизгнул от неожиданного ощущения, которое нельзя назвать приятным и подпрыгнул на месте. Как ни странно он не упал, а остался на том самом месте, куда сумел запрыгнуть, тоесть попросту повис в воздухе. Этот факт настолько потряс Никифора, что он сразу забыл о неприятном, иголочном зуде. А может быть, его тело быстро привыкало к новым ощущениям. Когда он до конца осознал, что весит в воздухе без всякой помощи, им овладело легкое чувство эйфории. Совсем как в тот раз, что он выпил подряд два бокала французского шампанского по случаю визита коронованной особы в Жандармское управление.

– Я могу ходить по воздуху – произнес Никифор давясь от смеха.

В подтверждения своих слов, он сделал несколько шагов вверх, как будто по невидимой лестнице и тут же повис в очень не удобном положении. Его ноги могли свободно ходить по воздуху, зато остальное тело явно перевешивало и тянуло вниз, подчиняясь закону всемирного тяготения.

Никифор вспомнил слова Лисачки о том, что необходимо намазать все тело целиком. Перспектива остаться голым, в сравнении с возможностью летать, показалась ему ничтожной платой.

Он быстро сбросил с себя остатки одежды и использовал все содержимое баночки, которого как раз хватило, чтобы намазаться полностью. Его тело охватило легкое жжение, сменившееся, однако, вскоре, приятной прохладой и бодростью. Небывалая легкость наполняла его вены. Не сходя с места, Никифор взмыл до потолка, немного не рассчитал и стукнулся головой о каменный свод. Дальнейшее пребывание в тесной камере Никифору показалось невыносимым.

Лисачка обещала ему, что с помощью мази он сможет легко проникать практически сквозь любые отверстия. Никифор сам это чувствовал. Его кости и мышцы более не представляли что-то твердое и постоянное. При желании, он мог бы просочиться и сквозь замочную скважину в двери камеры. По крайней мере, Никифору так казалось. Конечно, ему не было смысла проводить подобный эксперимент. Небольшое окошко у потолка подходило куда лучше и вело сразу наружу, из здания Управления.

Никифор отправился к окошку по воздуху и без труда ввинтил свое тело в крошечное окошко, словно всю жизнь только тем и занимался, что проделывал самые немыслимые акробатические трюки. Ночной ветерок тут же подхватил его на свои быстрые крылья и увлек над землей. Это было восхитительно ощущение безграничной свободы.

Никифор лишь на мгновение взглянул вниз. В темноте терялись прямоугольные очертания здания управления и заросший каштанами внутренний дворик, с которого он так стремительно начал свой полет.

Мысль о том, что где-то рядом его может быть дожидается Лисачка с экипажем, проскользнула на краю разгоряченного сознания как слабая искорка над пламенем печи. Поединок колдунов, предостережения Глеба Порфирьевича, знакомство с Хролем, все это, казалось, ему теперь не важным. Для него существовала только эта ночь, проткнутая холодными иглами звезд и порывистый ветер, свистевший в ушах. Никифор быстро набирал высоту, с наслаждением подставляя горящее тело силе воздушных потоков. Наверное, то же самое чувство испытал Икар получив в подарок от отца крылья.

Это сравнение, Никифору очень понравилось. Почувствовать себя Икаром воспарившим, если не к солнцу, то к могущественному ночному светилу, кому же это не покажется соблазнительным? И, конечно, он попал в ту же самую ловушку, что и сын Дедала. За тем лишь исключением, что не воск потек с его крыльев, а действие волшебной мази начало быстро улетучиваться. Никифор ощутил в теле некоторую тяжесть, не позволявшую ему подниматься так же легко, как прежде. Потом он и вовсе, стал снижаться.

Неожиданно, Никифор вспомнил, что он абсолютно голый. Он со смущением посмотрел на себя. На такой высоте, да еще и в ночном небе, смущаться было некого. Но Никифор не привык разгуливать голышом, пусть даже летая над городом. Действие мази, которая, видимо, имела один существенный побочный эффект, а именно, вызывало чувство безпричинной радости, прекращалось.

Никифор почувствовал страх, а потом и по-настоящему испугался. Что если он упадет с такой высоты? Что если действие мази закончиться раньше, чем он коснется земли? Как он

мог проявить такую неосторожность и не послушать предупреждение Лисачки?

Самые худшие опасения Никифора, похоже, начинали сбываться. Под ним раскрылась глубокая черная бездна и он стремительно падал в нее. Какую-то долю секунды Никифор был уверен, что свалиться прямиком на крышу жандармского управления и утром его найдут в проломе крыши со свернутой шеей. Но ему повезло, и он пронесся мимо как выпущенный в небо фейерверк. Кажется, его падения должно было завершиться на обычной мостовой. По лицу больно хлестнули ветви какого-то дерева, они же обожгли и все его тело. Чтобы затормозить его падение, этого было явно не достаточно.

В следующую секунду, Никифор с громким криком: "А-а-а…", свалился на что-то упругое и мягкое. Вопреки, всем ожиданиям он разбился, а продолжал орать, не понимая в чем дело, пока его силой не заставили замолчать. Никифора ощутимо пихнули под ребро, а над ухом у него тут же раздался голос Лисачки.

– Прекрати орать, Ники, иначе перебудишь всю округу. Надеюсь, ты не забыл, что мы находимся всего лишь в двух шагах от Жандармским управлением?

Помощница ведьмы зажгла фонарь и Никифор обнаружил себя на заднем сидении удобного экипажа. Не веря в свое чудесное спасение, он ощупал себя:

– Я жив! Но как такое могло случиться? Я должен был разбиться.

– К счастью, этого не произошло. Действие мази, видимо, еще не полностью прекратилось во время твоего падения. Хотя ты сильно рисковал и едва не разбился.

Радость от своего чудесного спасения, быстро сменилось неловкостью. Ведь, он все еще оставался совершенно голым, только теперь еще и в компании молодой, очаровательной ведьмочки. Никифор попытался прикрыть свою наготу руками. Лисачка без всякого стеснения рассматривала его некоторое время, потом неопределенно хмыкнула и отвернулась.

– Под твоим сидением лежит плащ. Завернись в него, пока мы доедем.

Никифор поспешил воспользоваться ее советом. Под его сидением действительно обнаружился плащ. Наверное, Лисачка заранее приготовила его. Никифор быстро завернулся в плащ, который едва прикрывал ему колени. Тем не менее, Никифор почувствовал себя намного лучше. В этот момент экипаж тронулся и Никифор спросил:

– А куда, собственно, мы едим?

Только сейчас он заметил у извозчика волчий хвост. Иоганн обернулся и поприветствовал его белозубой улыбкой волкодлака.

– Доброй ночи, господин Муромец.

– Доброй. – ответил растерянно Никифор.

– Конечно, к тетушки. Он уже ждет нас. – сообщила Лисачка.

Никифор попробовал протестовать:

– Но мне, сначала, необходимо попасть домой, чтобы хотя бы одеться.

– Оденешься у нас, тетушка подберет тебе все необходимое.

Никифор почувствовал, что под словами "все необходимое" имелась ввиду не только одежда.

– К чему такая спешка?

– Я ведь, тебе уже говорила. Нам нужно успеть к Вию раньше, чем он начнет действовать. И судя по всему, у нас осталось не так уж много времени. Теперь, все зависит от тебя.

Никифор открыл было рот, чтобы сообщить, что он еще не готов к встрече с Вием и вряд ли, вообще будет когда-либо готов, но его никто не стал слушать. Они уже мчались по ночным улицам Харькова так, словно за ними гнались все колдуны и чудовища целого мира. Говорить на такой скорости из-за грохота колес о булыжную мостовую и шума ветра в ушах было, просто, невозможно.

В переулке Богдана Чернокнижника их поджидал одинокий фонарь. Они промчались мимо него на полном ходу и круто остановились возле самого крыльца дома номер тринадцать, попутно распугав целую стаю котов. В окнах дома, не смотря на поздний час, горел свет. Похоже, хозяйка, действительно, ждала их.

Входная дверь на крыльце тут же распахнулась, выпуская на порог черного кота. Он встретил их громким мяуканьем, которое, видимо, означало приглашение войти в дом. Никифор сильно волновался, в основном из-за своего внешнего вида – он отчаянно старался посильнее закутаться в плащ, казавшийся ему слишком коротким. Они поднялись на крыльцо и вошли в дом. Маркиз чинно ступал впереди их.

– Хроль, уже здесь? – полушепотом поинтересовался Никифор, когда они оказались в прихожей с большим зеркалом. На свое отражение в зеркале он так и не рискнул взглянуть, памятуя о волшебных свойствах этого предмета.

Лисачка покачала головой.

– Он занят. Прислал стрелу, чтобы мы начинали без него. Обещал обязательно присоединиться.

Никифор едва не упустил на пол свой плащ.

– Прислал что?! Как это – "начинали без него"?! Встретиться с Вием в одиночку? Отвезите меня обратно в камеру. Я не согласен.

Они уже вошли в гостиную, где его последние слова были услышаны госпожой Ведьмой.

– Слишком поздно, молодой человек. Однажды, вы уже переступили порог этого дома, вместо того, чтобы оставить данное вам письмо на крыльце или подсунуть под дверь. Считайте, что в тот момент вы уже сделали свой выбор, а все что с вами произошло после, лишь следствия одного единственного поступка. Если бы не вы, то наверняка, кто-нибудь другой, обязательно пришел бы сюда и принял бы ту самую чашку кофе. Но это были именно вы.

Пожилая ведьма сидела за столом, накрытом для вечернего чаепития и раскладывала пасьянс. В углу, в кресле задумчиво дымил люлькой призрак казака чернокнижника. Сизый дым стекал по его длинным усам и таял без следа.

Никифор неловко мялся босыми ногами на густом ковре, который как он знал, иногда, проявлял свой "пыльный" характер.

– В прошлый раз вы сказали, что действия вашего кофе… снадобья вскоре прекратиться и тогда я, снова, стану самим собой?

– Я и сейчас не отказываюсь от своих слов. – согласилась Немизида Аидовна – Возможно, через время ваше тело захочет вернуться в прежнее состояние. Но пока этого не случилось, воспринимайте себя таким, каким вы есть сейчас.

Никифор посмотрел на себя. Воспринимать себя таким как он есть – хороший совет. Сейчас он был абсолютно голый, не считая короткого дорожного плаща и наверняка, представлял собой жалкое зрелище. Ах, нужно было слушаться Глеба Порфирьевича и оставаться в камере.

Немизида Аидовна без труда прочла его мыли и повернувшись к Лисачки, сказала:

– Лисачка, не согласишься ли ты, принести молодому человеку что-нибудь из одежды? Думаю, на чердаке у нас найдется кое-что подходящее.

Молодая ведьмочка почему-то загадочно улыбнулась и поспешила по лестнице на верх.

Немизида Аидовна сама налили Никифору чашечку чая из самовара и усадила рядом.

– Вам следует поскорее согреться, чтобы избежать простуды. Судя по всему, вы испробовали на себе действие моей мази? И как вы оцениваете свой первый опыт ночного полета?

Никифор не стал врать. К тому же, перед ведьмой читающей мысли это было бесполезно.

– Не стану скрывать, прежде я никогда не испытывал ничего подобного. Если бы не все прочие обстоятельства, я бы счел это чудом.

– Это и есть настоящее чудо. – согласилась Немизида Аидовна, с мечтательным выражением на лице. – Я до сих пор помню мой первый полет, как будто это было только сейчас. Стоило становиться ведьмой, ради одного такого ночного полета.

Она подмигнула черному коту, который прохаживался рядом, изображая из себя дворецкого из высшего общества. Едва госпожа Ведьма обратила на него свое внимание, как кот запрыгнул к ней на руки и принялся тереться о плечо, мяукая от удовольствия.

Никифор быстро согрелся за горячим чаем из самовара. От пирожных в розовой пудре он тоже не отказался. Немизида Аидовна не торопила его с расспросами, давая возможность наесться вдоволь, совсем как заботливая бабушка, подкармливающая своего непутевого внука. После ночных полетов у Никифор проснулся волчий аппетит. Расправившись не меньше чем с полудюжиной пирожных, он наконец, ощутил, что насытился и поинтересовался:

– Вы сказали, что на моем месте мог оказаться любой?

Немизида Аидовна не очень охотно вернулась к прежнему разговору. Она опустила Маркиза на пол и сказала:

– Ну, вовсе не любой. Раз уж вы пришли, то судьба выбрала именно вас. Я лишь выполняла просьбу одного своего старого знакомого в поиске подходящего помощника.

– Хроль! Так это он попросил вас околдовать меня? – воскликнул Никифор.

– Нет, конечно. Не вас. Он попросил найти достойного ему помощника, что я и сделала.

– А спросить моего разрешения? Нечего сказать, хороший способ выбирать прислугу.

– Ученик волшебника вовсе не прислуга. К тому же, я уже сказала, это судьбы, вы сами пришли в мой дом.

В этот момент, в гостиную вернулась Лисачка. Она принесла с собой целый ворох старой одежды, а под мышкой держал сапоги с пряжками и ужасно высокими голенищами, кажется, они назывались ботфортами и были в моде еще в прошлом столетии. На немой вопрос, написанный на лице Никифор, девушка пояснила:

– Это все что я смогла найти. Надеюсь, я правильно запомнила твои размеры.

Никифор вспомнил как изучающи рассматривала его Лисачка, когда он свалился в экипаж совершенно голый и заметно покраснел.

– Маркиз, будь любезен сопроводи нашего гостя в комнату, где ему будет удобно одеться. – попросила госпожа Ведьма.

Поспешно забрав предложенную одежду, Никифор в сопровождение кота отправился в отдельную комнату. От одежды исходил легкий запах сырости и плесени. Это и не удивительно, учитывая ее внешний, старомодный, если не сказать древний вид. Наверняка, вещи пролежали запертыми в сундуках не одну сотню лет. Никифор надел шелковую, свободную рубаху с кружевным воротником, кожаные брюки и подпоясался широким поясом. Поверх рубахи он одел украшенный тонкой вышивкой бархатный камзол. Он долго думал, одевать ли ему длинные сапоги с пряжками, но все таки решил, что найти другую обувь подходящего размера, сейчас, будет проблематично. Не смотря, на свой странный вид, сапоги оказались удобными. Завершающим штрихом своего нового костюма, Никифор избрал плащ, еще недавно служивший ему единственным укрытием. Его, Никифор перекинул через одно плечо и завязал на груди.

В комнате нашлось и зеркало. Никифор с любопытством заглянул в него и обмер. Лисачка не ошиблась с размерами и одежда сидела на нем как своя собственная. Из зеркала на него смотрел тот самый сказочный принц, которого он увидел, впервые переступив порог дома госпожи Ведьмы. К счастью это зеркало было самым обычным и не имело ничего общего с тем, что висело в прихожей. Для себя Никифор отметил. Так вот, значит, каков секрет зеркала из прихожей – оно показывает будущее.

В гостиную Никифор вернулся настоящим франтом. При его появлении, у Лисачки вырвался удивленный вздох.

– Ну-ка, посмотрим, что за Дон Жуан у нас вышел! – сказала Немизида Аидовна, надевая пенсне висевшее на груди. Придирчиво осмотрев Никифора со всех сторон, она вынесла свой вердикт:

– Молодой человек, каких-нибудь двести лет назад вы определенно пользовались бы большой популярностью среди женщин.

– Почему же только двести лет назад, тетушка? Он и сейчас выглядит очень даже привлекательно. – Лисачка подмигнула Никифору, от чего тот почувствовал себя неловко.

Госпожа Ведьма что-то шепнула на ухо черному коту. Маркиз мурлыкнул в ответ. Затем клубком сажи вылетел из гостиной. Вернулся он, уже неся в зубах шляпу с длинным пером. Немизида Аидовна одобрительно кивнула, глядя на шляпу.

– Молодец. Маркиз. Это как раз то, что надо.

Шляпу она ловко перебросила Никифору. Молодой человек словил ее, но не знал, что с ней делать. Признаться, идея носить сей головной убор, поначалу, показалась ему нелепой. Но стоило струсить с нее пыль и разгладил перо как шляпа обрела свой первоначальный блеск. По всему видно, эта вещь удостаивала своим внимание не каждую голову. Да и к нынешнему наряду Никифора, она подходила как нельзя лучше.

Никифор осторожно надел ее, и откинул перо назад.

Немизида Аидовна воскликнула с явной гордостью:

– Недурен, очень недурен. Пожалуй, я соглашусь с тобой, детка. Второго такого красавца во всей округе не сыщешь.

Лисачка несколько ворчливо заметила:

– Тетушка, мы наряжаем Ники не для бала-маскарад. К тому же, уже время…

– Ты права детка. – спохватилась Немизида Аидовна – Вам пора, не буду вас больше задерживать.

Никифор ждал от госпожи Ведьмы более существенной помощи, нежели, просто, ворох старой одежды.

– Как? И это все? Никаких советов, никаких заклинаний или колдовских зелий. Нарядили меня как маркиза Карабаса и хотите, чтобы я встретился с Вием лицом к лицу?

Немизида Аидовна сдержанно поинтересовалась.

– Но, чего еще вам надо?

– Вы же Ведьма с Лысой горы! Вот, вы и придумайте.

На этот раз, Немизида Аидовна резко поднялась со своего места и горевший в гостиной свет испуганно померк. Ведьма неожиданно оказалась выше Никифора, черты ее лица заострились, а на дне черных глаз угадывались отблески могущественной сила. Она больше не была доброй, пожилой тетушкой. Ведьма заговорила властным, хриплым голосом:

– Ты хочешь заклинаний, колдовства? Разве тебе не достаточно, всего, что ты уже итак получил? Если ты по-настоящему захочешь, то сам сможешь колдовать. Но чтобы победить Вия этого недостаточно. Он намного мудрее и искусней тебя. Настоящее, мастерство колдуна это умение обходиться без колдовства. Ты должны победить Вия в поединки, где решающими будут только твоя отвага и находчивость, таково древнее пророчество. Повелитель гномов испытает поражение от руки неофита, того кто едва знаком с волшебством. Поэтому Хроль надеется на тебя. Больше я ни чем не смогу тебе помочь. А теперь, ступай.

Никифору было страшно даже смотреть на ведьму, не то, что слушать ее. Он попятился к двери, стараясь не поддаться панике и не убежать со страху как мальчишка.

Ведьма, видимо, заметила, что пугает его своим видом и взмахом руки вернула все на прежнее место. В гостиной по-прежнему ярко горел свет. Немизида Аидовна стояла возле стола, в руках она держала потертую, старую шкатулку из потрескавшегося по краям дерева. Никифор удивленно моргнул, не понимая, откуда взялась эта шкатулка. Лисачка, кажется, была удивленна и напугана не меньше его.

– Вы просили помощи? – сказала Немизида Аидовна, ставя шкатулку на стол – Тогда, возьми вот это.

Никифор посмотрел на старую шкатулку совсем по-иному. Теперь, она показалась

ему величественной, источающей невидимую силу и власть. Грозное оружие, которое он должен был принять из рук Ведьмы с Лысой горы.

Но, что же это за оружие? В шкатулке не мог поместиться меч или шпага. Зато пистолет или скажем, какая-нибудь волшебная палочка, вполне могли уместиться внутри ее. Вряд ли, конечно, это был пистолет. Волшебная палочка выглядит куда более правдоподобно. Воображение Никифор рисовало ему самые таинственные вещи.

– Возьмите и посмотрите. Шкатулка и то, что находиться в ней ваша. – прервала его сосредоточенные гадания Немизида Аидовна и села рядом, за стол пить чай.

Никифор подошел ближе и с трепетом протянул руки к подарку. Шкатулка открылась без труда, словно петлям на ней не исполнилось пару сотен лет. Никифор на мгновение заглянул внутрь шкатулку и тут же закрыл ее. Он быстро перевел взгляд на Немизиду Аидовну и произнес:

– То, что лежит в ней не может быть…

– Оружием? – спокойно закончила вместо него Немизида Аидавна. – Но почем вам знать? По крайней мере, сможете бросить в лицо Вию и честно вызвать его на дуэль.

– Вы предлагаете мне перчатку, вместо оружия? – возмутился Никифор, он уже начал подозревать, что над ним пытаются жестоко подшутить.

– Я предлагаю вам не просто перчатку, а Левую-потертую-перчатку-одного-рыцаря. – отрезала Немизида Аидовна.

Лисачка подошла к нему сзади и положив руку на плечо, прошептала.

– Не спорь с тетушкой, Ники. Ты хотел волшебное оружие и ты его получил. Или ты думал, что это будет какой-нибудь меч-кладенец?

– Но это простая, старая перчатка.

– Не совсем простая, ее прежний владелец мог бы тебе многое о ней рассказать.

– Где же он?

– Сгинул. Вместе с правой перчаткой.