Текст книги "Ловец сбежавших невест (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Наш вагон летел ракетой среди золотых взрывов и голубых лепестков пламени. Магия искрилась, оплетая рельсы, и колеса нашего вагона, все набирающего скорость, давили ее и уничтожали, как ядовитых змей.

– Генри! Вышло! – прокричала я, видя, как наш вагон несется не по той линии, где скрылся магический экспресс, а по какой-то другой.

– Конечно! – прокричал мне Генри в ответ, поднимаясь. Позади нас полыхала станция, вампирский огонь слизывал все, до последней бумажки, и огромная магическая ловушка демона, работающая, может, уже сто лет, рассыпалась на моих глазах искрами и переставала питать его магией…

Скоро, очень скоро стало ясно, что тоннель, по которому мчался наш вагон, был не совсем обычным. Сначала это была шахта, ведущая куда-то вглубь земли, а потом раз – и мы выкатились на открытую местность, на небольшую лесистую долину, зажатую меж  высоких гор. Тоннель, по которому мы ехали, будто бы прошивал одну из этих гор насквозь, а рельсы заканчивались буквально  через десяток метров.

– О небо, – пробормотала я, смущенная. – Где мы?

– Полагаю, в Вечном лесу, – ответил Генри. – Где-то около логова демона.

– Как-то мне неспокойно. Надо было дождаться Тристана! Как он нас найдет теперь?

– Ба! Да это его родные места. Он тут каждый камешек знает. Где-то тут, в лесу, должен быть и его старый Инквизиторий. Я написал о том, что мы отправляемся к Масляному озеру – думаю, он точнее нас с вами знает, где это.

– Вечный лес? Масляное озеро? – удивилась я. – А… где мы находимся? То есть, я хотела спросить – что это за город был, где мы сняли гостиницу?..

– Лонгброк, конечно, – ответил Генри. – Все дороги негодяев ведут в Лонгброк.

Местечко это было мрачное.

Сразу было видно, что солнце тут нечастый гость, земля почти голая, а деревья, что растут в белесом тумане, изломаны мукой, тоской по теплу и свету.

Сразу около железнодорожного тупика, заросшего черным голым кустарником, была приколочена к железному столбу табличка с названием этого странного местечка – Железный город. И столб с табличкой был странный, будто собранный из первых попавшихся кусков металла, шестеренок, пружин, обломков труб и клепанных листов.

Но все это было тщательнейшим образом подогнано, собрано, соединено вместе, в цельную конструкцию, да так, что и иголку в шов невозможно было б воткнуть!

– Гак-так-так, – промолвил Генри, коснувшись одного латунного светлого колесика, явно раздобытого в старом часовом механизме. Вот странное дело – оно закрутилось, цепляя собой другое зубчатое колесико, и столб удивительным образом ожил, задвигался. Теперь он походил на тощего господина, который снимал перед нами в приветственном жесте шляпу. – Не здешние ли умельцы починили руку Офелии?

– Вероятно, здешние, – ответила я дрожащим голосом, глядя, как откланявшийся нам механический господин водворяет на место свой цилиндр, прижимает руки к бокам, вытягивает металлические тонкие пальцы из металлических стержней и снова становится просто столбом.

Генри глянул на меня.

– Энди, а ведь здесь может быть опасно, – промолвил он вдруг. – Я знаю, что вы отважный агент, и ваша преданность Королю не вызывает у меня сомнения, но…

– Но? – подхватила я.

– Но я вдруг подумал, что это место, эта заварушка не для вас, – в красивых глазах  Генри появилась тоска. Пользуясь тем, что нас окружали лишь черные голые деревья, словно призраки, прячущиеся в тумане, он со страстью привлек меня к себе, обнял крепко-крепко, осторожно смахнул с моего лица спутанные волосинки, бьющиеся на ветру и заглянул в глаза, в самую душу, так нежно и с такой любовь, что на миг я позабыла, как дышать. –  Я только обрел вас, Энди, и не могу потерять! А этот демон… Судя по всему, он ужасно силен. Ужасно. И я не хотел бы, чтобы его нечистая магия вам повредила. Может. Пока не поздно, вы вернетесь? По рельсам, обратно на станцию? Тут идти не так уж  далеко, порядка одной мили…

– Вы думаете, Генри, – произнесла я, отойдя от его невероятной вампирской магии, – что я могу  вас потерять? Вы думаете, что для меня эта потеря будет мелкой и ничего не значащей?..

Я легко коснулась губами его ладони, ласкающей мне лицо, и Генри вздрогнул словно от удара молнии, затрясся, как лист на ветру.

– О, Энди, – пробормотал он, млея от моей пустячной ласки. – Милая, прекрасная, дорогая Энди! Если б я смел, я сейчас же произнес бы главные в моей жизни слова и умолял бы вас о… взаимности, – его голос дрогнул. – Но впереди много ужасного, много опасной работы, и я не имею права связывать вас обещаниями и клятвами перед предстоящими ужасами… Но охранять-то вас я обязан. Просто обязан! Я пожил много; конечно, мою жизнь не назовешь насыщенной событиями, и для меня все это – вагон, огонь на станции, экспресс – всего лишь игра, забава, щекочущая мне нервы. А вам, Энди, было страшно. И будет еще страшнее! Поэтому я…

– Молчите, Генри, – произнесла я, зажимая ему ладонью рот. – Молчите! Да, мне было страшно. Но одного вас я не отпущу никуда. Потому что разлука с вами страшнее!

– Милая Энди!

Мы почти поцеловались.

Нагруженные багажом – правда, мешочек стал намного легче и меньше, – в обнимку с противовампирской тростью и ловушкой на длинной палке, среди искореженных  деревьев, в жутком тумане, из которого доносились кровожадные похрустывания, крики птиц прочие неприятные и противные звуки, мы в прекрасном, светлом порыве прильнули друг к другу, почти признавшись в любви! Да что там – Генри практически сделал мне предложение! И я практически дала ему согласие!

Это ли не счастье?!

Но спокойно поцеловаться нам не дали.

Из чемодана, найденного в лавке Офелии, раздалось грозное рычание, лай, словно там пряталась такса, и мы разом отпрыгнули друг от друга, уронив чемодан.

Теперь он стоял на земле, усыпанной сухими листьями, и подпрыгивал от вырывающейся из него… собаки?!

– Откуда там собака, Энди?! – изумленный, выкрикнул Генри.

– Это вы у меня спрашиваете? – изумилась я. – Вы же его несли!

Собака в чемодане надрывалась, будто почуяв поблизости лису, и лес вокруг нас наполнился шорохами и далеким воем.

– Энди! – воскликнул Генри. – Да ведь это амулет! Серебряная собака! Она учуяла что-то!

– Она учуяла что-то очень плохое! – взвизгнула я. – Бежим!

Генри не надо было два раза  приглашать. Он рванул с места так, что будь он жеребцом на скачках, я бы сказала, что он фаворит. В одной руке у него были трость и чемодан; в другой – моя намертво зажатая рука. Генри бежал, как чемпион-спринтер и волочил меня за собой. И будь нашими противниками люди, им бы нипочем его не догнать.

Но преследовали нас не люди…

Из жуткого тумана раздалась призывная песня кровожадных тварей, жаждущих отведать нашей крови. Засверкали красные глаза, задышали, выпуская клубы пара, алые смрадные горячие глотки.

Чемодан в руках Генри разрывался от лая, отгоняя и пугая наших  таинственных недоброжелателей, мы неслись, не разбирая дороги, и я удивлялась, как в этом молочно-призрачном месиве мы не налетели на дерево и не убились насмерть. Видимо, вампирское зрение Генри справлялось с колдовским туманом.

– Если бы мы, – пропыхтел на ходу Генри, – прислушивались… внимательнее к чемодану… то побежали бы сразу прочь! И могли бы спастись…

– А так не сможем?! – проверещала я, волочась за ним, как воздушный змей на веревочке. – Генри, вы просто мастер сообщать неприятные новости!

– Ох, Энди, – пропыхтел Генри убитым голосом. – Мы могли бы спастись… если бы… вы доверяли мне!

– Но я вам доверяю, Генри! – изумленная, ничего не понимающая, ответила я.

– Тогда, – прокричал он, лавируя меж причудливо изогнутых стволов, – позвольте мне укусить вас.

– Что!? Обратить в вампира?! – в ужасе я попыталась остановиться, упершись ботинками в землю покрепче6, но Генри встряхнул меня, словно простыню перед тем, как повешать ее на веревку, и земля снова уплыла из-под моих ног, а я снова ощутила себя летящей вслед за Генри.

Крови?! Укусить?! Неужто он говорил все эти нежные слова, чтобы усыпить мою бдительность. Втереться в доверие, и просто выпить меня досуха, когда я ему поверю и сопротивляться не буду?! Неужто?!..

– Ни в коем случае! – проорал он. – Пару глотков не сделают вас вампиром, а мне придадут силы! Ну же, решайтесь!

А с другой стороны, думала я, если б хотел, давно бы искусал во всех интересующих его местах! И в данной ситуации терять мне явно нечего – не загрызет Генри, так неведомые твари, что гонятся за нами, сожрут.

– Черт с вами! – проорала я отчаянно, словно в омут с головой бросаясь. – Кусайте!

Как прекратился этот отчаянный и безумный бег – я и не заметила. Да только лес, бегущий со мною, вдруг резко встал, завертелся перед глазами, и меня опрокинуло на спину, в сильные объятья Генри, и он молниеносно, не говоря ни слова, припал губами к моей оголенной, беспомощно подставленной ему шее, и куснул.

Магия пресвятая!

Боль, на миг вспыхнувшая на моей коже, пролилась в самое сердце невероятной сладостью, ломающей, болезненной, нездоровой, но такой соблазнительно прекрасной, что я со вздохом удовлетворения запустила пальцы в черные волосы Генри и привлекла его к себе плотнее.

Чтобы он не отрывался, целовал и пил меня. Чтобы дарил эту долгую, длящуюся вечность, страшную, смертельную ласку. Мне показалось, что в тот недолгий миг, когда Генри делал первый глоток моей крови, остановился весь мир, и мое сердце замерло вместе с ним. Над моим запрокинутым лицом в сером небе застыли встревоженные погоней черные птицы, вздох, проливающий кислород в мою грудь, был тягучим и шумным. Я слышала только его, а весь остальной мир будто смолк, отступил, замер.

– Еще, Генри, еще, – простонала я, блаженствуя, чувствуя, как его губы, целуя мою ранку, снова раскрываются и нажимают на кожу снова, выдавливая живительную порцию крови.

Моего гранатового сока.

От второго вампирского поцелуя ноги мои ослабли, я обмякла вся, повиснув в руках Генри как безвольная тряпочка. Томящее наслаждение с болью вместе наполняло мои сосуды, оплетало каждый палец, вожделением прорастало в губы, которые теперь лихорадочно горели. Я видела, как откуда-то сверху вдруг посыпались снежинки – видимо, с волос Генри, обретающего страшную силу, – и одна из них, кружась, вертясь в прозрачном воздухе, упала мне, изумленной, на зрачок.

Я видела, как неспешно таяли на моем горячем, живом глазу ее тонкие ледяные лучики. Долго-долго. Бесконечно долго.

И от покоя, что воцарился в этом неподвижном, тихом мире, мне очень захотелось уснуть, не дожидаясь окончания волшебного и губительного поцелуя, который мне дарил Генри.

А затем он вдруг отшвырнул меня, и мир рывком, резко, ожил и загомонил на разные голоса.

И я, барахтаясь в палой листве, поняла, что вампирский бесконечный поцелуй был молниеносен и длился – да-да! – всего лишь миг, пока таяла снежинка, попавшая мне в глаз.

А Генри не солгал; он сделал ровно два глотка и отпустил меня. Закрыл от нападающих собой, обернувшись ко мне спиной.

И это был уже не совсем Генри.

Ровно как и Князь Полуночи, Генри обернулся в грифона. В огромного могучего зверя с тяжелым клювом, с недобрым взглядом орла и с телом льва.

И с ослепительно-черными, отливающими драгоценной синевой, крыльями – да только одно из них было переломано и сложено на спине, а вторым он яростно хлопал, поднимая целый ураган и сбивая нападающих с ног.

Псов.

Адских гончих,  черных доберманов, умных и яростных служителей демонов! Собак, похихикивающих жуткими человеческими голосами, рассматривающих нас – своих жертв, – с садистским любопытством.

– Пресвятая магия! – завопила я, подбирая ноги и натягивая на коленки юбку, как будто это чем-то могло помочь. – Да как же их много!

И кажется, Генри был со мной абсолютно согласен.

Десятки алых гранатовых глаз смотрели на нас из тумана. Собаки выли и скулили в нетерпении, мечась вокруг. Я ухватила лающий чемодан и крепко его обняла, зажмурившись. Лай серебряной собаки отгонял от меня адских гончих, но надолго ли?..

Было бы крыло Генри цело, мы бы просто улетели. Это я сообразила, лихорадочно подбирая его трость, ловушку, брошенный сюртук. А еще я поняла, что сейчас. Полный сил, Генри может убежать – и ни один пес не догонит его.

Но Генри, ощетинив загривок, клекотал злобно, собираясь дать бой исчадиям ада, чтобы защитить меня. И в этом был весь он – мягкий, добрый, славный и милый Генри, в минуту опасности становящийся жестким и решительным. Беспощадным и не умеющим раскаиваться.

Один из псов насмелился; прижался всем телом к земле, чтоб сильнее толкнуться, и одним броском послал свое сильное. Лоснящееся черное тело вперед, на Генри.

Но огромная когтистая лапа грифона распорола воздух и вместе с ним – собачье тело, обратив его в стайку черных крупинок, в черный дым, мгновенно растворившийся в сером тумане.

Что?! Магия? Это ведь магия, не так ли?!

Я не знала, откуда у меня взялись силы, которые Генри выпил из меня вместе с кровью, но я отбросила спасительный чемодан и встала на слабые ноги, ухватив ловушку, смастеренную Генри. Еще один пес бросился на грифона, еще одна черная дымная душа отлетела из собачьего тела, и я, отчаянно протянув ловушку к черному дыму, изо всех сил дернула за шнурок, отворяя дверцу.

Золотые билетики все разом встопорщились, золотая пыль запереливалась, маня. И черный дым всосался в клетку. Работает! Шнурок вырвался из моих рук, ловушка с щелканьем захлопнулась, поймав магию. Но тут Генри снова отправил на небо песью злую душу, и я снова дернула шнурок, зловеще щелкая ловушкой. И она меня не подвела.

Псы налетали на Генри подвое,  по трое, зубами вцеплялись в его шкуру, пытались добраться до горла, но он лапами бил их, ударами крыла переламывал их тела надвое, и ловушка втягивала их темные магические души. Она стала тяжела; внутри нее что-то перекатывалось, звякало, словно драгоценные камни в кармане, и мне было все тяжелее и тяжелее удерживать ее. Ладони мои вспотели и скользили по древку, об грубый шнурок я до крови стерла пальцы, но Генри не отступал – и я тоже, хотя плечи мои ломило от напряжения.

Я знала совершенно  точно, что если бы я не ловила черную магию, она бы возвращалась обратно, в теле новых собак, и тогда конца врагам не было бы. А так я их уменьшала, уменьшала, уменьшала!..

– А-а-а! – заверещала я, когда собаки стаей накинулись на Генри и завалили-таки его в сухие листья. Яростная грызня, вой, рычание взлетели до небес, и от них вздрогнул лес. Они сцепились насмерть; те из псов, что не кинулись на Генри, стали окружать меня, и я могла лишь отмахиваться тяжелой ловушкой и отступать к лающему чемодану. Пожалуй, только лай серебряной собаки не позволял адским псам напасть и растерзать меня.

– Небо, смилуйся! – кричала я в полном ужасе. – Магия пресвятая, спаси!

И – о, чудо! – небо ответило на мои молитвы тотчас!

С серых облаков полился белоснежный свет, испепеляющий черных псов. Свистнули белоснежные крылья в святом благословении, и в самую гущу драки  свалился Тристан, молчаливый, зловещий, величественный и прекрасный.

Его черный эсток деловито уничтожал порождений темной магии вернее когтей Генри. Он ухватывал остервеневших псов, вцепляющихся в Генри зубами, за ноги. Поднимал в воздухи пронзал своим мечом. И темная магия, породившая адских гончих, испарялась и темными чешуйками скатывалась с белоснежной ткани его сутаны.

Пару взмахов его крыльев было достаточно, чтоб разогнать особо ретивых псов; последних он провожал пинками под зад, отвешивая их безо всякой жалости под короткие собачьи хвосты своими поношенными сапогами.

– Ваша милость, – воскликнула я, в последний раз щелкнув ловушкой, – как вы вовремя!

И рухнула, как подкошенная, в обморок, на замолчавший чемодан..

***

Тристан, вернув меч в ножны, склонился над грифоном, лежащим без движения. Бегло осмотрев крыло Генри, он лишь покачал головой, ничего не сказал. Склонившись над ним, возложил руку на голову грифона и большим пальцем прочертил знак благословения на его лбу.

От этого священного прикосновения  образ грифона сполз с Генри, и он остался лежащим на земле в своем собственном теле.

– Вставайте, – произнес Тристан, помогая израненному Генри сесть. – У вас кровь.

Генри, дрожа от боли и усталости, кое-как уселся на черной земле, ладонью отер разодранную щеку.

– Вампиры быстро восстанавливаются, – хрипло сказал он. – Полчаса – и все зарастет.

Тристан глянул в сторону, где в обнимку с драгоценным чемоданом лежала я. Но помочь мне прийти в себя не спешил. Видимо, разговор, который он хотел завести с Генри, был не для моих ушей…

– Что с вашим крылом? – невинно поинтересовался Тристан, будто сейчас это было самым важным. Генри покосился на него:

– Я не однажды пытался бежать от вампиров, – сухо объяснил он. – Крыло они мне сломали за очередную попытку. Они знают толк в переломах!

Тристана этот ответ как будто удовлетворил.

– Если желаете, – подчеркнуто вежливо произнес он, – я вам его сращу как надо. Потом.– Было бы неплохо, – грубовато ответил Генри.

Тристан снова  покосился на меня. Мертвенная бледность, рана на шее, сочащаяся кровью – у него не оставалось сомнений в причине моего обморока.

– Девушка, – произнес Тристан, – вы что, укусили ее?

– Да, – просто и кратко ответил Генри. – Иначе у нас не было и шанса отбиться. Бросить Энди и спастись самому… я бы не посмел так сделать.

– Она станет вампиром? – уточнил Тристан.

– Нет, – ответил Генри немного зло, раздосадованный вопросами Тристана. – Я могу держать себя в руках, черт вас дери! Я отпил всего два глотка! Я не желал бы себе судьбы вампира – так неужто я смог бы сделать такое с этой девушкой?! Мне просто нужны были силы! Я смог бы остановиться в любом случае! Я умею говорить «нет» всем и всему, и своим желаниям – тоже!

Тристан смолчал, щуря глаза, как сытый хитрый кот.

– А вы, оказывается, бесшабашный авантюрист, Ваше Гемато-Величество, – произнес, наконец, Тристан – и преувеличенно-вежливо поклонился, – Генрих Восьмой… Он же Седьмой, он же – Шестой. Я ничего не путаю?

На красивом юном лице Генри не дрогнул ни один мускул. Он медленно поднял взгляд синих прекрасных глаз на Тристана, и его губы изогнулись жестко и даже жестоко.

– Какая честь! – произнес он с холодком. – Инквизитор Тристан Пилигрим, королевский сын, кланяется мне!.. Нет, вы ничего не путаете. Я – Генрих Восьмой. Как вы догадались?

– Конечно, кланяюсь, – в тон ему ответил Тристан. О, эти двое стоили друг друга! Наверное, глядя на собеседника, каждый из них ловил себя на мысли, что смотрится в зеркало. – Ваша стойкость, ваша решительность, ваше умение принимать мгновенно нестандартные решения вызывают во мне чувство восхищения. Неподдельное. Браво, браво!

А догадываться я начал практически сразу. Вы показались мне наделенным слишком большими полномочиями. Раздавать охранные грамоты девицам от имени Короля – это очень дерзко, даже для Ловца высокого уровня. А вы назвались простым служащим. Плюс ваш большой магический потенциал. Плюс умение смастерить вполне рабочую магическую ловушку – за такие умения в королевстве людям раньше рубили головы. Только Король вправе отнимать магию. Ну, и некоторые фамильные черты… Вы младше меня, наверное, всего-то на сотню лет? Чуть меньше, чуть больше. Мы в очень близком родстве. Я, скажем, прихожусь вам... дядюшкой. Время эти черты не стерло. Ну, и предательская восьмерка в подписи на оставленном мне послании… Впрочем, и без нее все было ясно.

– Вы очень проницательны, Инквизитор, – произнес Генри, поднимаясь и отряхивая одежду от преставших к ней листьев. – Но я бы посоветовал вас хранить эту тайну. Пока. Особенно от этой девушки, – он кивнул на Энди. Глаза Тристана засмеялись, Инквизитор прикусил губу.

– Неужто, – произнес он, – вы нашли ту, с которой можно оставить потомство и продолжить свой древний и очень знатный род?

Генри вздернул брови, свысока глянул на Тристана, мастерски изображая на лице вежливое злое недоумение и недовольство, и тот снова чинно поклонился Королю, скрывая свою улыбку.

– Да, Ваше Гемато-Величество, – ответил он покорно. – Восхищаюсь вами! Вырваться из плена вампиров – и добровольно усадить себя на триста лет практически в склеп…

– Только я сам властен распоряжаться своей свободой и несвобой, – огрызнулся Король, и Тристан еще ниже склонил беловолосую голову.

– Какая знакомая упрямость, – произнес он. – Да, фамильные черты сильны и нестираемы…

– Вы о моем дурном характере хотели поговорить? – высокомерно осведомился Генрих. Он словно ощетинился как еж, отгородившись от мира стеной высокомерной холодности. «Я – Король!» теперь лезло из него изо всех щелей. И Тристан, наконец, перестав его дразнить, лишь отрицательно мотнул головой.

– Нет, Ваше Величество, – смиренно произнёс он. – Я хотел бы поговорить о том, почему сбежала ваша невеста.

– Потому что хотела меня убить, – дразнясь и кривляясь, изображая Тристана, протянул противным голоском Генри. – Это я и без вас знаю!

– Не все знаете, – не сдержался Тристан, тоже заблеяв таким же противным голоском.

Тут оба они замолчали, глянули друг на друга – и расхохотались. Стало совершенно понятно, что из этого поединка победителем не выйдет никто. Да, Король и Инквизитор стоили друг друга!

– А теперь к делу, – отсмеявшись, продолжил Тристан. – Ваше Величество... Генрих, мы с вами родственники. Это знает все королевство – и теперь знают за его пределами. Из-за родства со мной на вас затеяли покушение. Офелия… видимо, подкупила эту чертову принцессу чем-то – вы же знаете, их род хоть и знатен, но совсем небогат. К тому же, говорят, она премерзкая, алчная, злобная особа.  Думаю, она согласилась стать наживкой для вас за очень скромную плату.

– И зачем же?

– Если вас устранят, Генрих, первым наследником на трон буду я, – вкрадчиво ответил Тристан.

– И тогда снова придется устранять вас? Или очаровывать?

Тристан не ответил на этот едкий выпад, задумчиво опустив глаза.

– Вероятно, не нужно будет меня ни очаровывать, ни устранять. Дело в том, что я… обручен.

– Что?! – воскликнул Генри, изумленный. – Вы?! Как?! С кем?!

Тристан снова потупил взор.

– Помните, я вам рассказывал о том, как Офелия заполучила такую непривлекательную внешность? Так вот, ритуал-то был проведен. Им она связывала нас накрепко, магией сшивала наши жизни. Я обручен с ней этой магией, и разорвать связь невероятно трудно. Почти невозможно. После того, как она убила бы меня, моя душа была бы ею пленена, и она превратила бы меня в своего ручного питомца. В вещь. В игрушку. Вон, в мешок, как у Ан… у Энди. Но на мое счастье, я победил. И ей, вместо моей души, пришлось выторговывать у демонов свою душу и свою жизнь.

Но обручение никуда не делось. Она перед магией – моя супруга… Моя половина; часть моей плоти и крови. Я влюблялся, – честно и прямо признался Тристан, – и у меня есть дети, но никогда я не был женат. И не только потому, что мне не хотелось этого. А потому, что это невозможно. Магия не одобритни один союз, пока жива Офелия. Магия уничтожит ту, что я пожелаю назвать женой.

Генрих присвистнул.

– Однако, крепко ты влип, упрямый сын короля, – произнес он, рассматривая Тристана так. будто впервые видел его. – Святоша, обрученный с демоном?! Черной магией?!

– О да, – печально подтвердил Тристан. – И если вас убьют, Ваше Гемато-Величество, а я сяду на трон – наследников-то у вас нет? – то угадайте, кто будет законной королевой?

– Страшно представить, – произнес Король.

***

Ловушка, которой я орудовала, была тяжела даже для тренированных рук Инквизитора. Внутри нее перекатывалось и гремело что-то, и Тристан цокнул языком, поднимая ее с земли и аккуратно поворачивая верх дверцей, чтобы не просыпать ничего на землю.

– Невероятная удача, – пробормотал Тристан, открывая дверцу и заглядывая внутрь. – Генри – вы же разрешите мне вас так называть? – ваша Энди наловила просто невероятное количество магии. Каков обычно процент добычи улетающей магии? Вы ведь делали ловушки раньше, вы же должны знать?

Генри пожал плечами.

– Процентов тридцать, – ответил он неопределенно.

– А тут сто из ста! – Инквизитор встряхнул ловушку, драгоценные камни внутри не загремели, переговариваясь трескучими голосами. – И вся магия чистенькая, как вишенки, ошпаренные кипятком! Энди ее не только поймала – она еще и мастерски поменял ее цвет. Смотрите – священные дымные камни.

– Может, будете так добры и дадите мне горсть? Они сейчас Энди нужны.

Генри присел рядом со мной, поднял мою голову. Ранка на моей шее больше не кровоточила, и Генри прикрыл ее ладонью, чтобы она не вводила его в искушение.

Инквизитор же молча исполнил просьбу Генри, запустил руку в ловушку и раздобыл там горсть меленьким, как семена подсолнуха, синих дымных камешков – то, во что превратилась магия. Генри, в свою очередь, посыпал этими камешками мою рану, немного всыпал в мои раскрытые губы, втер в кожу на шее, затирая свой укус

От магии, которой он щедро меня оделил, я очнулась – и уселась на земле с криком. Бой с псами ада все еще стоял у меня перед глазами. Мне казалось, что с момента моего беспамятства всего миг прошел, и воздух все еще звенит от собачьего рыка.

– Тише, Энди. Тише, – пробормотал Генри, обнимая меня и целуя в висок. – Все кончено. Инквизитор спас нас. Подоспел в самый последний момент. Все хорошо!

Тристан хмыкнул, косясь на нас с Генри.

– Думаю, вы б и без меня управились, – загадочно произнес он. – Ваш пистолет, Энди. Я его сохранил и возвращаю вам. Вам он нужнее.

Я все еще мало что понимала, но мои руки сразу же сжали теплую рукоять, палец нащупал спусковой крючок так привычно, словно я стреляла с детства и мишени научилась поражать быстрее, чем ходить.

– Мы приличный кусок магии у демона отщипнули, – радостно оповестил меня Генри, заботливо устраивая мою голову на своем плече. – Мало ему потери станции-ловушки, так вы ему почти всех собак извели.

– Это разве много? – слабым голосом спросила я. Тристан вместо ответа открыл дверцу клетки, и лавина синих дымных камешков хлынула к моим ногам.

– Это прилично, Энди, – твердо уверил меня он. –  Любой маг даст вам много золота, чтоб только завладеть этим сокровищем.

– Раз Энди это добыла, то и владеть ей, – уверенно сказал Генри.

Он поколдовал над синими сверкающими зернами камешков и они собрались в ажурное подобие блестящей пелерины. Ее он и набросил на мои плечи. Словно собранная искусным ювелиром, она драгоценной сеткой покрывала мои плечи, грудь, спину до самых лопаток, и, ощущая ее тяжесть, я невольно  подумала, что сейчас я – самая богатая невеста Лонгброка. Да что там Лонгброк – мой городишко можно купить с потрохами!

Может, если я не стану тратить ее бездумно, мне удастся откупиться от сэра Перси?..

– Вы можете отщипывать от нее камешки в любой момент, – сказал Генри. – Когда вам нужно.

«Чем меньше отщипну, тем больше достанется Перси. И вероятность того, что он меня отпустит, увеличится», – подумала я.

Но камешков осталось еще много. Слишком много.

– Вероятно, вам лучше поглотить эту магию, Генри,  – глядя на кучу магии меж нами троими, произнес Тристан.

– Не могу, – ответил Генри. – Не имею права. Кто знает, что будет впереди. Вдруг мне снова придется обратиться в вампира. Хотите драться с неконтролируемым чудовищем?

– Тогда отдадим ее собаке, – сказал Тристан. – У вас там чемодан лает на весь лес. Артефакты можно подзаряжать и использовать как хранилища.

Оставшуюся магию, всю до зернышка, я собрала в горсть, а Тристан, аккуратно открыв чемодан, вынул из него лающий амулет.

– Что, Генри, – произнес он, осматривая серебряную фигурку со всех сторон, –  не желаете ли обзавестись питомцем?

– Благодарю, но нет, – ответил тот поспешно. – У меня слишком… беспокойная жизнь. А живые существа – это ответственность.

– Хорошо. Тогда просто используем его как хранилище.

Собака в моих ладонях чавкала и сопела, поедая кристаллы. Она как будто бы увеличилась в размерах, но не критично, должна была влезть обратно в свое гнездо в чемодане.

– К слову, – заметил Тристан, – а как вы намеревались спастись? То есть, не хочу показаться нескромным, но если б я не подоспел – то что дальше?

– Энди проредила врагов, – процедил Генри. – Все равно я б отбился. А затем на плечо ее – и в город. Даже если б псы за нами погнались, думаю, горожанам не очень понравилось бы, что у них по улицам бегают адские сущности. А пара-другая хороших магов сыщется даже в такой глуши.

– Вы рассчитывали найти поддержку в городе? – уточнил Тристан с таким выражением лица, будто Генри рассказал ему невероятно фантастическую историю. – Н-да… все же хорошо, что я прибыл вовремя. В этих местах, Генри, вы не найдете себе помощи и защиты.

– Почему? – спросил Генри.

– Потому что Железный городок – это место, где собрались все нечестивцы с самыми черными душами, – ответил Тристан со знанием дела. – Любого бери – и у любого сыщется скелет в шкафу. Любого можно выпороть без суда и следствия – и этот любой будет знать, за что, и радоваться, что дешево отделался. Думаю, вряд ли они б открыли стрельбу по адским псам. Скорее, по вам, чтобы собаки поскорее получили желаемое и убрались прочь.

– И этих людей вы защищаете и оберегаете, Инквизитор?!

– Иначе зло прорастет в них еще глубже, – ответил Тристан. – Ну, давайте уже двинемся в город, искать этого таинственного демона?

– Вы обещали мне крыло починить, – напомнил Генри. – Если вы это сделаете, я, пожалуй, доставлю вас туда очень быстро.

Тристан прикрыл на миг глаза, покачал головой.

– Глава Ордена, – горько сказал он. – Верхом на вампире!.. Неслыханно! Давайте ваше крыло.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что крыло Генри не столько искалечено и переломано, сколько… скреплено серебряными скобами, как попало, жестоко и неудобно.

– И они триста лет вас беспокоят? – удивился Инквизитор, пачкая пальцы в крови Генри и выколупывая скобы из-под жестких перьев грифона.

– Поначалу очень болело, – признался Генри, вздыхая с неимоверным облегчением и распуская высвобожденное крыло, – а потом привык…

– Кто же вам загнал эти скобы? – спросил Тристан. – Вампиры касаться серебра вряд ли могли…

– Они  позвали какого-то мастера, – пояснил Генри. – Престранный тип; вместо глаза – выдвигающаяся телескопическая трубка, пальцы – механические, больше похожие на инструментарий часовщика или какого-нибудь ювелира. Когда он ломал мне крыло, он все смеялся, говорил, что сам себе руку пилой отпилил бы, чтобы заменить ее на механический точный инструмент. И обзывал меня плаксивой девчонкой…

Генри замолк, вспоминая те жуткие времена, а у меня мороз по коже пробежал – что ж ему пришлось пережить! Сколько страданий и боли!