Текст книги "Ловец сбежавших невест (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Я думала о том, а не слишком ли мы привлекаем внимание, не излишне ли нарядно мое платье, не слишком ли хорош Генри…
О, Генри!
С каждым мигом, что он проводил с людьми, вне своего странного заточения, в которое он усадил себя сам, он становился все увереннее, все спокойнее, и уже не походил на того наивного вампирчика, которым был вчера.
В его движениях было все больше и больше величественности и силы, и держался он так, будто все должны ему подчиняться. Одним словом, да что там словом – взглядом! – он мог заставить человека умолкнуть и подчиниться ему. И тут дело было не только в его магии, которая, несомненно, возросла от пары укусов и нескольких глотков моей крови. Дело было в его уверенности в его мужественности в готовности драться, нести ответственность за свои действия и… защищать.
Не навязчиво он накинул на мои плечи магическую пелерину, выудив ее из мешочка Изольды.
– Если что-то пойдет не так, – сказал он, мягко улыбаясь, но глаза его в прорезях полумаски были холодны и серьезны, – то эта магия вся ваша. Спасайтесь и бегите, Энди, вместе с Изольдой. О ней не забудьте – я обещал Тристану ее сберечь. Некрасиво будет, если я нарушу свое слово. Если со мной что-то случится… впрочем, я постараюсь большинство магии, собранной Офелией, уничтожить. И тогда она ослабнет. И у нее не будет времени, чтобы собрать новую магию. Вы тогда должны будете вернуться в столицу, – он вдруг порывисто обнял меня, его рука легла н мою полуобнаженную грудь, и я почувствовала, как в кружевах за корсажем он прячет крохотный листок бумаги. Хорошей, дорогой бумаги. Наверняка вырванная страничка из его записной книжки. – Дойти до королевского дворца – эта бумага, эта записка откроет перед вами любые двери, – и все рассказать тому, кто вас примет.
– Королю? – выпалила я, и Генри снова непонятно и мягко улыбнулся.
– Даже если и Королю, – ответил он, ласково коснувшись моей щеки. – Не спасуйте, все расскажите! Тогда за нею вышлют всех придворных сильных магов, и они ее изловят.
– Генри, вы пугаете меня! – выкрикнула я, судорожно ухватив его за руки. – Вы говорите это все таким тоном, будто еще шаг – и вы умрете! А я этого допустить ну никак не могу! Вон Изольда рвется искать Тристана – а почему вы думаете, что я хуже? Я вас не оставлю! Ни за что! И если… если с вами что-то случится, то и со мной это случится тоже! Я готова протянуть вам руку, Генри, если демоны потащат вас в преисподнюю!
– Вы не удержите меня, – с улыбкой ответил Генри.
– Но попытаться можно! – горячо упорствовала я.
– Да, – радостно ответило Генри, улыбаясь. – Да! Это самое ценное! Но все же, Энди. Мне важно, чтоб вы выжили. Всем это важно. Выжили и привели подмогу.
– Но почему эти колдуны, – в отчаянии вскричала я, – и эти великие придворные маги не пришли на помощь вам сейчас, почему не они ловят Офелию, демона и эту дурочку-принцессу?!
– Потому, – ответил Генри строго, – что вы даже не представляете себе мощь, которую собрала Офелия. Придворные справиться с ней просто не смогут; а самый сильный маг – Король. Будет ли кидать Король в бой людей, зная, что они все погибнут?
– А вас?! – в отчаянии прокричала я. – Вас что, не жалко?! Вы что, такая маленькая величина, что можно вами пожертвовать?! Но у любой, даже самой крохотной величины, есть близкие люди, для которых эта величина огромна! И если ее не станет… это все равно, что из жизни вырвать все, абсолютно все! Зияющая космическая пустота!
Тут как-то странно закашлялась Изольда, прикрывая рот рукой, словно подавилась чем-то. Генри строго на нее глянул и снова перевел взгляд на меня:
– Нет, Энди, – ответил он застенчиво. – Король, разумеется, так не думает. Вспомните – я всего лишь должен был поймать королевскую невесту. Потому что я ее чую. Потому что я ее видел. Потому, что от этой поимки зависит судьба государства. Кто же знал, что все обернется… так? Мне отступать поздно; я должен сделать это – во имя всех величин, и больших, и маленьких, чтобы не развязалась война, понимаете? Это я уже решил, а не кто-то еще за меня.
Я медленно потянула с плеч магическую пелерину и, не глядя, протянула ее Изольде.
– Тогда, – твердо ответила я, глядя прямо в глаза Генри, – я тоже решила сама, а не кто-то за меня. Спасется Изольда, и подмогу привет она же! А я останусь с вами. Что бы ни случилось.
– Энди, – прошептал Генри, порывисто обнимая меня, прижимая к себе, гладя мои празднично завитые волосы ладонью и дрожа отчего-то, – Энди, какое счастье, что я вас встретил! Это просто выше всяких ожиданий! Это даже не сказка, это ожившая мечта! Но достаточно; достаточно о грустном. Давайте потанцуем! В конце концов, балы, приемы, танцы – это все тоже… очень важно. Важнее, чем вы можете подумать. Вы ведь никогда не были на балу, Энди?
– Я была, – тотчас же влезла неугомонная Изольда. – Ваше Темнейшество, я была! Я могу помочь мисс Энди освоиться!
– Ну и отлично! – просиял Генри, и мы, наконец, вступили в бальный свет и шум.
***
Боялась я совершенно напрасно; непривычно красивое платье на мне? Да тут все были разряжены в пух и прах! Жители города были весьма лояльны к демонам, как мне казалось, и на его приглашение явились один красивее другого. Генри был ослепителен – а прочие господа просто поражали своим богатством. Что его золотые эполеты? Джентльмены, собравшиеся тут, словно между собой состязались, кто из них богаче, увешав свои шеи золотыми цепями, будто каждый первый тут был титулованный граф, а каждый второй – мэр города. На их пальцах сверкали драгоценные камни всех цветов, запонки брызгали сиянием бриллиантов, пуговицы были золотыми.
И это мужчины!
А дамы были и того пестрее.
Даже мое великолепное платье было не таким уж вызывающим в сравнении с остальными нарядами. В своем желании показать беглой принцессе и демону свое расположение и симпатию, дамы навешали себе на шею такие украшения, что мне было странно, как она не ломается от этого огромного количества камней и жемчугов.
Перья страусов трепетали на веерах и в прическах, цветы из лент украшали корсажи, и я неоднократно с благодарностью оглядывалась на Изольду, думая, что она очень кстати заставила меня не скромничать и украсить свое платье медальонами, серебром и золотом.
– Вы же позволите пригласить вас на танец, милая Энди? – произнес Генри, поглядывая на меня сверху, с хитрым прищуром. – Нужно немного осмотреться, а сделать это легче всего в танце. Вы выглядите очень взволнованной. Никогда-никогда не танцевали?
– Танцевала, – ответила я и густо покраснела.
Наши домашние праздники, конечно, ни в какое сравнение не шли с этим великолепием, устроенным в честь беглой невесты! Не было ни натертых до блеска полов, не было огромных люстр, льющих золотой свет на гостей, не было балюстрад, цветов и разряженных гостей!
Обычно к празднику мне шили свежее платье, украшали его немного кружевами, и мы плясали в саду веселую джигу. Вальс я танцевала только однажды; мне повезло, и на балу, который давал мэр в честь нового урожая, меня пригласил какой-то милый юноша. Я очень волновалась, очень; но даже при том, что у меня тряслись колени, я ни разу ему на ногу не наступила.
А теперь меня приглашает Генри…
Красивый, невероятно прекрасный Генри, самый высокий, самый статный, самый величественный среди всех этих разряженных в пух и прах толстосумов! Король Тьмы – гости, словно чуя его силу и власть, убирались прочь с его пути, а тот, кто не успел убраться, подобострастно сгибался в самом нижайшем поклоне.
Генри предлагал мне руку; он вывел меня в круг, и все смотрели только на нас, а девицы – они мне все завидовали, потому что мой кавалер, одетый с таким прекрасным вкусом, был самый стройный, самый красивый, самый молодой из всех, собравшихся тут!
Ну и я ему была под стать.
Платье мое было безупречно! В меру богатое, в меру пышное. Я не заметила, когда – видимо, передавая пелерину, – но Генри успел наколдовать мне на шею ослепительнейшее бриллиантовое колье, просто сплошной свет звезд, переливающийся на моей коже нестерпимо ярким блеском, и от этого завистниц у меня поприбавилось.
Что их огромные, броские, яркие камни! Мое колье было просто произведением искусства, таким тонким и изысканным, что одна девица даже в истерике сорвала свое.
Определенно, Генри знал толк в на рядах!
– Не надо бояться, – подбодрил меня Генри, обнимая мою талию и чуть сжимая мои пальцы. – Давайте, я буду считать. Раз, два, три, раз, два три. Всего-то и надо, что попасть в такт!
Но зачем мне нужны были его подсчеты, если мне так хотелось танцевать!
Ах, казалось, я не чувствую под собой ног и порхаю, словно бабочка! Балы – это ожившая красота, это танцы распустившихся цветов! Какие демоны, какие принцессы, какие злодеи могут быть, если играет такая прекрасная музыка и если меня ведет в танце такой кавалер! Глаза Генри сияли ярче драгоценных камней, и танцевал он превосходно. Его сильные руки увлекали меня, и я чувствовала себя лепестком пламени, стелющимся по ветру.
– А вы чудесно двигаетесь, Энди! – произнес Генри, когда мы оба закружились в танце. – Смотрите – вы попали в центр всеобщего внимания. Каждый тут был бы не прочь с вами сделать кружок по залу. И, вероятно, прошептать вам пару милых глупостей на ушко.
Это, наверное, была неправда, но мне некогда было разглядывать, сколько джентльменов тут мной увлечено. Я видела их заинтересованные взгляды, видела, как гости переговариваются между собой, обсуждая нас. Видела даже молодого человека, подбирающегося поближе к нам – видимо, он хотел улучить момент и перехватить меня у Генри. Да только мне он был совсем не интересен. Поэтому я только беспечно рассмеялась, совсем позабыв о том, зачем мы тут.
Но наше дело само нашло нас, развеяв перед моими глазами очарование бала, погасив блеск огней и затмив все вокруг. Мы с Генри едва не споткнулись и встали посреди танца, когда голос хозяйки бала нас окликнул, и сама она оказалась на нашем пути.
Принцесса, жестокая девушка с фарфоровой прозрачной кожей и пронзительно-голубыми светлыми глазами, в ослепительном платье, словно сшитом из перьев фениксов и золота, встала посередине зала, похлопывая по ладони веером.
Казалось, она вся пылает, как костер. Сверкают и переливаются камни на ее волосах, на ее шее, руках, на платье. Она могла бы затмить своим великолепием и солнце; и своей красотой меня…
– Какая чудесная пара! – с улыбкой произнесла она, рассматривая Генри. На меня она даже ни разу не глянула, не уделила мне ни секунды, не пожелала подарить мне ни единого взгляда своих прекрасных прозрачных глаз!
А вот Генри… она просто пожирала его взглядом.
Из всех ее гостей, славящих ее неблаговидный поступок, ее побег и измену Королю, Генри был явно самым красивым и самым привлекательным. Конечно, на нем была полумаска, но что она скрывала? Ни его благородства, ни его достоинства она скрыть была не в силах. Казалось, что скучающая принцесса, до сих пор нарядной птичкой перепархивающая от одной группы гостей к другой группе, вдруг увидела того, кого все девушки ее лет и ее положения ждут всю жизнь – прекрасного принца. И была мгновенно ослеплена и поражена тем, как точно он соответствует ее ожиданиям.
Она шагнула к Генри, не стесняясь абсолютно никого, не опасаясь осуждения и наплевав на молву, и протянула ему руку так естественно, будто делала это тысячи раз, и будто точно знала, что он не оттолкнет ее и не отвергнет.
Она смотрела на него глазами восторженными и совершенно счастливыми. В ее чертах выписался триумф, восторг. Вот же, словно кричал весь ее вид, вот за кого можно пойти замуж! За прекрасного юного незнакомца! Этот вариант намного лучше, чем ужасный, неповоротливый Гемато-Король, прикованный тяжестью своих странных доспехов к своему трону!
И Генри… мой славный, мой милый, мой самый чудесный в мире Генри!
Он будто тотчас позабыл обо мне! Генри вел себя так, будто и он вдруг увидел ту, что искал всю жизнь, ту, что ждал. Все его существо разом потянулось к ней. Я видела это! Это было не притворством, не игрой. Генри действительно долго ждал этой встречи. И как мне хотелось бы, чтобы это ожидание было лишь из-за того, что он хотел задать много неудобных вопросов принцессе! Как мне хотелось бы!..
Его глаза метались, разглядывая каждую черточку принцессы, будто желая сохранить ее образ в сердце навсегда или же рассмотреть что-то, невидимое больше никому. Порок или добродетель он хотел понять, так долго и молчаливо заглядывая в ее прекрасные глаза?
Сердце мое рвалось от ревности, когда Генри взял эту девушку за руку – осторожно, деликатно, почти торжественно, как на церемонии, – и я убеждала себя, что Ловец всего ишь играет свою роль, чтобы не вспугнуть жертву.
Но играет ли?..
Неужто этот трепет, это затаенное дыхание, это ожидание в глазах – это всего лишь игра?..
Его лицо из смеющегося и озорного сделалось напряженным, взволнованным, и оба они – сияющая принцесса и притихший, словно ошарашенный Генри, – покинули меня, направляясь в круг танцующих…
***
– Итак, – промолвил Генри, обнимая стройную талию принцессы и увлекая ее в танце.
– Итак? – повторила за ним принцесса, чуть приподнимая ровные дуги черных, как смоль, бровей.
– Вы удрали от Короля, – весело напомнил Генри девушке. – Я явился в числе последних, и поэтому не слышал причину, по которой вы это сделали. А мне, признаться, очень любопытно! Вы же наверняка говорили об этом?
– А не представитесь ли вы для начала? – шутливо произнесла принцесса. – Так неудобно вести диалог с человеком, не зная, как его зовут!
Генри задумчиво вздохнул, взглянул на потолок, словно тот мог подсказать ему нужный ответ.
– Тот, кто знает меня, зовет Генри Зимородок, – ответил он. – Невелика птица, но все равно опасна.
– Ах, Зимородок… – произнесла принцесса, явно немного разочарованная. Если б незнакомец назвал себя Ястребом или Орлом, это было б более внушительно. Но она, конечно, не видела перстень главы ордена у Тристана – на нем тоже красовался Зимородок, искусно выточенный из золота. И потому название маленькой хищной птички ее не впечатлило.
Генри же был чудо как хорош; он притянул принцессу к себе ближе, улыбаясь так ослепительно и так обворожительно, что растаяло б и сердце древней суровой старой девы, и принцессу кинуло в жар. И потому она рассмеялась, сама не понимая причину своей веселости; сердце ее колотилось, руки, обнимающие прекрасного незнакомца в белом мундире, дрожали. Если б она не была принцессой, и если б была воспитана чуточку хуже, то она тотчас же сказала Генри, что слишком хороша для пыхтящего на троне железного увальня, и что всю жизнь она мечтала вовсе не о долге и не о чести. И не во благо чужой, незнакомой страны она хотела бы трудиться, а на свое собственное благо.
И что рядом с собой она хотела бы видеть такого, как Генри – молодого, красивого и дерзкого, и желательно при деньгах. Пусть даже он и был бы карточным шулером.
Изувеченный генетическими наследственными болячками молодой, но слабый телом Гемато-Король – пусть даже самый милосердный и мягкий, – ее пугал, и она скрипела зубами от бессилия. Принадлежать бессильному уроду? Вкладывать руку в его вялую, мягкую ладонь? Делить ложе с огромным рыхлым телом, полным воды? Заботиться о больном, бессильном и мягком – об этом принцесса думала с содроганием, с особым омерзением, – человеке, у которого не хватает воли сжать кулак на шеях своих подданных, чтоб брызнула кровь?
Слишком больной, слишком мягкий и добрый, чтобы быть выдающимся и сильным королем – так думала принцесса. Вероятно, она бы не сбежала от жестокого умирающего; она б ему вытирала болезненный пот и исполняла б его злобную волю, тешила б его казнями и наказаниями, если б он просил.
Но Гемато-Король не болел и не умирал. И не хотел чужих жизней в обмен на свою. Он просто был… таким. Неуклюжим и нелепым.
Но вслух она ничего такого не сказала. Она взяла себя в руки очень быстро, смело и дерзко глянула в лицо Генри и ответила как можно равнодушнее, стараясь, чтобы голос ее не дрожал:
– Все просто. Деньги – Де` Вард обещал мне много денег, если я помогу ему подсунуть Королю фальшивку.
– Ба! – расстроенно протянул Генри. – Так банально! Деньги! Признаться, от вас я ждал чего-то более оригинального.
– Чего же? – со смехом поинтересовалась девушка.
– Вы молоды, красивы и своенравны, – заметил Генри. – Я бы даже сказал – избалованы сверх меры, и, судя по всему, отказа не знали ни в чем. Я ожидал услышать какую-нибудь трогательную историю о любви, когда юная и очаровательная принцесса влюбляется в кого-то… кто совсем ей не ровня… В какого-нибудь недостойного ее титула человека. И вот ее насильно хотят отдать за какого-то ужасного, нелепого, слабого, уродливого Гемато-Короля, – Генри снова лучезарно улыбнулся, – а она строптиво и бездумно сбегает. Наивная и очень своевольная девушка…
Нелестные слова принцессе не понравились, она поморщилась, слушая слова «избалована», «своенравна» в свой адрес. Но были еще предположения о ее романтической влюбленности. В ответ на эти слова принцесса громко рассмеялась, намного более грубее, чем приличествует принцессе.
– А вы романтик, – отсмеявшись, произнесла она. – И это такой наивный и трогательный романтизм! Еще немного, и я подумала бы, что вы ищете оправдание моему поступку.
– А ему не нужны никакие оправдания? – все так же прекрасно, мягко и очень соблазнительно улыбаясь, произнес Генри. От его улыбки принцесса млела, и видно было, как она бессильно откидывается на его руки, убитая наповал ее красотой и магическим обаянием.
– Не нужны, – трепеща, как его жертва, в которую он уже вонзил свои блестящие клыки, ответила она. – Нет никого, ради кого я могла бы сказать этой размазне, этому мямле, Гемато-Королю, «нет». Вы могли бы прямо спросить, был ли у меня жених… любимый человек…
– Ваше сердце не знало любви, – с улыбкой подытожил Генри, положив руку на грудь принцессы. Этот жест был бы слишком откровенным и бессовестным, если б девушка не ощутила, что ее странный, прекрасный собеседник касается ее магией. – Оно вообще никого не любило, кроме вас самой.
– Это плохо? – холодно спросила принцесса, отбрасывая его руку, которая посмела ее коснуться так свободно и вольно.
– Не знаю, – ответил Генри. – Наверное, для отдельно взятого короля – да.
Его слова, его улыбающиеся губы, его внимательные глаза смутили девушку. Принцесса вдруг почувствовала себя обнаженной, выставленной на всеобщее обозрение. И Генри – великолепный щеголь, – первый, кто рассмотрел несовершенное, уродливое пятнышко на ее беззащитном теле.
– Да что вы знаете! – воскликнула гневно принцесса, совсем позабыв, что кружится в танце среди разряженных гостей.
– Ничего, – подтвердил Генри. – Потому и хочу узнать.
Принцесса нахмурила темные брови.
– А готовы ли вы платить за мою откровенность? – недобро спросила она. – Она стоит дорого!
– Конечно, – ответил Генри вкрадчиво. – Любая откровенность стоит дорого. Но за одну платят частицей души, а за другую – золотом. Вы какую плату предпочитаете?
– Золото, – рыкнула хищно принцесса, изрыгая это признание из себя, как спрут – чернила.
– Так говорите, – прищурив прекрасные синие глаза, – произнес Генри, демонстрируя алчной девушке кошелек с золотыми. – Я действительно не понимаю. Вы хотите золота – но у Гемато-Короля его достаточно.
– Недостаточно, чтоб окупить его уродство и его слабость! – выкрикнула принцесса, яростно сверкая глазами. – О, что за стыд! Я так красива, так родовита! Меня любой замуж взять был бы рад! А тут это… ничтожество! Сам Де` Вард в меня влюблен, он не жалеет ни магии, ни золота, а я – я должна делить жизнь с ничтожным королем?! Нет!
– Де` Вард – это?..
– Это демон, что покровительствует мне! – выдохнула принцесса яростно, с плохо скрываемой гордостью. – Он протянул мне руку помощи, когда меня отдали этому чучелу с железной головой! Он помог мне бежать! И по мне так лучше с демоном жить! – так же пылко продолжала принцесса. – Он тоже скрывает свое лицо. Воском его покрывает, лепит разные маски, и, думаю, под ними он ужасен; но он статен, он жив, он способен взволновать кровь девушки парой своих слов!
– И золотым платьем, – поддакнул язвительный Генри. Принцесса тряхнула черноволосой головой; в нее словно бес вселился, или же вино ударило в ее голову. Остановить поток ее признаний было просто невозможно.
– И золотым платьем, – страшно и звучно подтвердила она, гордо вздернув подбородок. – Мне не интересны вещи, которые высший свет называет вещами со вкусом! Я хочу, чтобы при едином взгляда на меня все понимали, что у меня есть не вкус, а деньги! Золото! Золото – это власть! А Гемато-Король, – принцесса передернула плечами, словно ей стало внезапно зябко и неуютно, – нарядил бы меня в скучное серое, или вот в зеленое, и начал бы воспитывать во мне вкус, послушание, такт, словом все то, что воспитывают монархи в своих женах, накинув предварительно им ошейник на шейку!
– А! – глубокомысленно протянул Генри с крайне умным видом. – Кажется, я понимаю. Все эти слова, все эти оправдания скрывают одну простую истину: вы, такая смелая и дерзкая, просто боитесь его! Вы испугались. Поэтому вы бежали.
– Испугалась? – переспросила принцесса, и кровь отлила от ее лица. – Да тут любая бы напугалась!
– Что ж вас так насторожило? – притворно удивился Генри. – Дайте угадаю: это ведь даже не вид Его Величества. Вы даже демона не боитесь. А добрейшего на свете короля…
– Знаю я эту доброту! – огрызнулась принцесса, как озлобленная собака. – Это к подданным он добр и не трогает их попусту, а я… я была рядом с ним! Я слышала, как он хрипло дышит там, за своей броней! Пыхтит, как паровоз! Еле ворочается, и сопит, словно чудовище в пещере! А еще… Вы можете смеяться, сколько вам угодно, но я знаю точно: он холоден внутри, как мертвец! Он протянул мне руку, он коснулся меня. И я ощутила его могильный холод!
– Однако, – протянул изумленный Генри.
– И холодна была не его кожа, – продолжала принцесса. – Холодно было его сердце, его мысли, его магия! Он не любил меня! И никогда не полюбил бы! Рядом с ним я чувствовала себя так, будто меня сейчас схватят, кинут в гроб и заколотят в склепе! Вот чего я испугалась.
– Это в некотором роде вас извиняет, – заметил Генри со смешком. – Но это всего лишь ваши мысли, а не поступки Короля. Не забывайте – это третий Гемато-Король на престоле. И его предшественники были женаты, разумеется. Королевы жили с ними достаточно долго, и никаких склепов…
– Но и никакого влияния! – горячо выкрикнула принцесса. – Никакого! Никакой реальной власти в их руках сосредоточено не было! Это были просто куклы, стоящие рядом с троном! Бледные, жалкие, испуганные куклы с Гемато-короной в волосах!
– Они выполняли свой долг по отношению к королю и к королевству, – напомнил Генри.
– Мне плевать, – огрызнулась принцесса. – Я сразу поняла, что этот металлический королек надает мне по рукам, если я посмею сунуть свой нос в политику, в государственные дела, или затею интригу! Он ведь мысли читает. Вы знали об этом?
– Да что вы говорите! – вскричал Генри. – Не может того быть!
– О да, – проклекотала принцесса зловеще. – Нет, не всегда. Но иногда, касаясь разума обжигающим холодным прикосновением… Вообразите себе, как ужасна и уныла жизнь с таким мужем! Даже любовника не завести. В любой момент, заподозрив, или просто пожелав узнать, чем сегодня занималась королева, он коснется, и… и все. Думаю, на этом моя жизнь бы и кончилась.
– Какой ужас! – вскричал Генри. – Это почему же?!
– Он же Гемато-Король, – с ненавистью, сквозь сжатые зубы процедила принцесса. – Вы не знаете, что это такое? Он способен касаться сердец. Он имеет власть над кровью! Он может остановить всю кровь в человеке, в сотне людей, заморозить ее в венах, и жертва его просто упадет мертвой. Как думаете, – злобно хихикнула принцесса, – что бы он сделал, если б узнал, что я спасаюсь от его уродства в объятьях другого?
– Думаю, – ответил Генри, – он бы очень разозлился, дал вам развод и выкинул из страны.
– Да черта с два! – выкрикнула девушка, торжествуя свою маленькую, странную победу над королем. – Этот урод сжал бы мое сердце, чтоб оно лопнуло в его магическом захвате!
– Какое пылкое у вас воображение, – рассмеялся Генри. – Но откуда вы все это знаете?..
– Не один ваш Король обладает магией, – огрызнулась принцесса. – Я тоже… моя семья специализируется на предсказаниях и пророчествах. Мне достаточно посмотреть на человека, чтобы понять, что за будущее его ждет. Я смотрела на Гемато-Короля; и в его будущем видела только свои страдания и смерть!
– Еще бы, – оптимистично заметил Генри. – Если вы собирались изменять ему, еще даже не вступив с ним в брак!
– На что это вы намекаете? – недовольно процедила принцесса.
– На то, – гаденько ответил Генри, – что вам стоило бы не на Короля смотреть, а на свое отражение в зеркале, чтобы увидеть свои страдания и смерть. Не в короле дело, дорогая. В вас.
Генри продолжал сладко улыбаться; ничто не выдало в нем мыслей и чувств, охвативших его от этих откровениях принцессы, или же ему было все равно.
А принцесса…
Под его внимательным взглядом она вдруг почувствовала себя крайне неуютно. Может, впервые в жизни она почувствовала, что делает что-то неправильное, дурное, и что говорит все эти циничные и откровенные вещи не тому человеку. В городе, полном негодяев, хитрецов, лжецов и стяжателей, вдруг нашелся один моралист, какая ирония. И если вся публика приветствовала ее поступок и одобряла его, то странный красавец с прекрасными синими глазами – нет.
Желая прихвастнуть своей смелостью, желая в глазах незнакомца выглядеть отчаянной, дерзкой, даже жестокой, не подверженной эмоциям, делающими ее слабой и мягкосердечной, она вышла глупой, как жестокий ребенок.
Он не видел в ней ничего, достойного его восторга, и это чувствовалось, хотя он и не произнес ни слова неодобрения, да и вообще – улыбался.
– Ну, что вы смотрите так? – уже раздраженно спросила принцесса. В голосе ее слышалась растерянность. – Осуждаете? Вы понятия не имеете, каково это – видать перед собой все свое будущее в лице одной неповоротливой развалины!
– Вы могли просто отказаться, – напомнил Генри вкрадчиво. – На стадии сватовства.
– Могла, – гневно выдохнула принцесса. – Сегодня я отказала бы одному вырожденцу, а завтра посватался бы второй!
– Отчего же сразу – вырожденец? – удивился Генри. – Неужто нет во всем мире достойного вас короля? Все плохи и никчемны?
– А кто?! Глупые, больные, могущие похвастаться только магией! – принцесса оборвала свою речь, понимая, что ее снова понесло куда-то не туда. Генри, заметив это, снова ей улыбнулся, и теперь она в его улыбках видела неприкрытую издевку.
– Глупость иногда присуща венценосным особам, – со смехом подтвердил Генри тихо, так, чтобы услышала одна только девушка, – но рядом с нужными людьми это очень быстро проходит. Видите – мы с вами всего лишь поговорили, а вы уже понимаете все с полуслова, с полувзгляда.
Принцесса вспыхнула, постаралась вырваться из объятий Генри, но руки у него словно из металла отлиты; и когда он хочет, разжать его пальцы невозможно.
– Кто вы такой?! – выдохнула принцесса, в ужасе всматриваясь в его лицо. – Вы королевский посланец?! Инквизитор? Вы не похожи на Тристана Пилигрима…
– Вы умнеете прямо на глазах! – похвалил Генри, вцепляясь в свою жертву, как клещ. – Похож больше, чем вы думаете, – ответил он тихо и свирепо на ее испуганный вопрос, стискивая принцессу так, что она и выкрикнуть не могла. – А теперь, дорогая, давайте тихо и спокойно пройдем с вами в сторону вон той милой дамы, в красивом платье. Поверьте – я вам вреда никакого не причиню. Поэтому не стоит пытаться со мной драться.
***
Наблюдать за тем, как Генри танцует, расточая свое обаяние для этой разряженной в пух и прах дамочки, было невероятно трудно! О, какая же это мука – видеть, как он улыбается другой! Видеть, как он ее бережно обнимает и кружит в танце! Как шепчет ей на ушко какие-то милые глупости и как на ее лице отражается целая гамма чувств, от восторга до полного благоговения…
Было очень хорошо видно, что он ей нравится, и что она пытается понравиться ему, рассказывая что-то с дерзким блеском в глазах. В этот миг она походила на совсем юную девочку, признающуюся Генри в какой-то отчаянной шалости, и бунт в ее глазах определенно ей шел.
Упрямая, гордая, высокомерная, неприрученная… Сколько еще эпитетов, сколько еще описаний, вмещающих в себя и дурное, и хорошее, и высокое, и такое приземленное, можно было приписать ей? Бесчисленное количество.
И Генри ей улыбался.
Все его внимание было сосредоточено на девушке, что смотрела в его лицо дерзкими, недобрыми блестящими глазами, и он улыбался ей так, будто перед ним была цель всей его жизни. Его мечта.
– Конечно, – выдохнула я, теребя и тиская ни в чем не повинного Бобби, некстати подвернувшегося мне под руку, – он ведь из древнего знатного рода, а она – принцесса. Что ему я! Всего лишь симпатичная девчонка, не более.
– Оу! – в изумлении воскликнула Изольда, уставившись на меня так, будто видит меня впервые. – Вы что, ревнуете Его Темнейшество?! К этой?..
– Да, еще и Темнейшество! – горько воскликнула я, усмехаясь. – Король Тьмы! Простой королевский Ловец превращается в весьма выгодную партию для такой строптивой и своенравной принцессы… и не ровню мне. А принцесса такая хорошенькая; конечно, ведет она себя прескверно, и из-за нее могут обрушиться на наш головы такие беды, но если мужчина влюблен, разве он на это посмотрит?.. Смотрите, Изольда, как они воркуют!
Тут Изольда посмотрела на меня еще более странно, но смолчала.
Меж тем Генри, чуть запыхавшись, оживленный и взбудораженный, приблизился к нам. Его прекрасная спутница, центр внимания всех без исключения гостей, небрежно обмахивая раскрасневшееся лицо веером, после танца осталась на месте.
– Энди, – произнёс Генри голосом заговорщика, – где там ваш мешочек? Пора вам освободить в нем место. Мы туда усадим эту прекрасную даму, и наша миссия будет считаться выполненной. Я отнесу Бобби во дворец, и заставлю его выплюнуть ее под ноги делегации ее отца!
Меж тем принцесса выглядела как-то подозрительно довольной. Она смотрела на меня явно с насмешкой, и хотя лицо ее было прикрыто веером, я просто физически чувствовала, как издевательская улыбочка ложится на ее губы! Что-то не похоже было, что она сильно опечалена своей участью! Или не знает? Генри ей не раскрылся? Не сказал, что явился арестовывать ее?
