Текст книги "Ловец сбежавших невест (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Укрывшись от посторонних глаз в беседке, влюбленные встали друг напротив друга, волнуясь и держась за руки, и до меня долетела речь Тристана, быстрая, уверенная, будто он читал слова давно ему известного ритуала.
– Ах, какая волшебная ночь! – восторженно произнес Генри. – Все звезды высыпали на небо, чтобы посмотреть на это небывалое зрелище! Сегодня Тристан Пилигрим женится; слышите, Энди? Он сам читает слова клятвы, как священник, и сам себе отвечает, как жених. Он же глава священного Ордена. Он имеет такие полномочия.
От этих слов слезы сами собой брызнули у меня из глаз. Было в этом что-то невероятно святое и прекрасное – то, как Тристан с готовностью связывал себя узами брака с девушкой, которая поразила его в самое сердце, с первого взгляда, с радостью читая клятвы, нарушить которые теперь ему не позволила бы магия.
И его Изольда, с травами и цветами в волосах вместо фаты, радостно смеясь, вторила его священным словам. Что платье, что украшения? Они были ей не нужны, потому что красивее всяких золотых венцов были пахучие лотосы, и лунный свет тоньше и белее любой фаты. И важнее всяких нарядов было то, что здесь и сейчас ее любимый человек обещал ей быть с нею всегда и принадлежать ей всецело.
Образы жениха и невесты, такие светлые и невесомые, отпечатались в моем разуме и в моем сердце навсегда, словно отлитые из серебра. Это было так невероятно прекрасно и трогательно, что я не вынесла – бросила ложку в почти опустевшую колбу и разрыдалась, когда новобрачные после всех принесенных клятв нежно поцеловались и заключили друг друга в объятья.
– Это… невероятно чудесно! – всхлипнула я, искренне завидуя их счастью и желая себе такого же.
Генри осторожно коснулся моего плеча.
– Энди, – осторожно произнес он. – Быть может, и нам тоже… пока Тристан здесь и пока он свободен от своих инквизиторских обязанностей… Словом, Энди, я много думал и решил: выходите за меня замуж, Энди! Пусть он нас обвенчает тоже! Мне не нужна никакая иная девушка, мне никто вообще не нужен, кроме вас! Я люблю вас, Энди. Я думал, что это чувство уж никогда меня не посетит, но появились вы, и я ожил. Я люблю; я живу. И жизнь моя без вас невозможна и немыслима.
Слезы умиления тотчас высохли на моих глазах, я вздрогнула, словно сердце мое разорвалось в груди, и душа отлетела прочь. Генри, мой чудесный, мой любимый Генри смотрел на меня, ожидая моего ответа, а я чувствовала себя так, словно пол под моими ногами развезся и я лечу прямиком в Ад!
Словно кто-то безжалостный сдернул розовую пелену с моих глаз, и вместо увлекательного яркого сна и мечты суровая серая действительность навалилась на меня, отрезвляя.
Принцесса нами была поймана, приключение наше окончено. А что дальше? А дальше вот что: Перси, что слоняется здесь, расколдуется, освободится от заклятья, что наложил на него Генри, и скажет, зачем он здесь и как оказался. И этим рассказом повергнет меня в стыд, выставит мошенницей и самозванкой перед Генри!
Нет, нет! Лучше я сама все скажу! Что же делать… всем сказкам приходит конец.
– Я не могу выйти за вас, Генри! – всхлипнула я, и его рука отдернулась от меня, словно ожегшись.
– Вы отказываете мне потому, что я вампир? – произнес Генри. Губы его насмешливо изогнулись, но это была насмешка, полная боли и стыда. – Или потому, что я – просто безвестный Ловец, обычный скромный служащий?.. Однако ж, вы ловко умеете притворяться, если это так! Я ведь поверил, что для вас это значения не имеет.
– Нет, нет, Генри! – горячо вскричала я, схватив его за руки, сжимая его ладони в своих. – Если бы только это! Если бы вы были просто вампиром, безвестным Ловцом, скромным служащим, даже если б вы навсегда вампиром остались, не отказавшись от титула Короля Тьмы, а я так и оставалась бы просто девушкой, однажды встретившей вас и полюбившей всей душой, то я тотчас бы ответила вам «да», не колеблясь ни на миг! Но…
– Но? – так же насмешливо произнес Генри. – Трудно выдумать препятствие, если его нет, не так ли?
– …но я сама – беглая невеста! – отчаянно выпалила я, мучительно краснея. – Такая же преступница, как те бедняжки, которых вы ловите… И Генри, даже несмотря на это я ответила бы вам «да»! Но помолвка… тот рыжий, которого вы пленили и заставили молчать – это сэр Перси, мой жених. Он и здесь-то оказался наверняка потому, что погнался за мной. Он очень богат и знатен, так знатен, что наверняка выкрутится, выйдет сухим из воды, даст взятку, чтоб его отпустили и помиловали, а оспорить и разорвать его помолвку в силах только Король! Я люблю вас, Генри, простого Ловца, вампира, смелого и честного, сильного и нежного, люблю больше себя, больше жизни, всей душой люблю, и я мечтала бы называться вашей Энди всю жизнь, но это невозможно!
Брови Генри удивленно взлетели вверх, он уставился на меня, словно я говорящий чайник.
– Вы – беглая невеста, Энди?! – осторожно произнес он, потрясенный.
– Анжелика, – убито поправила его я. – Анжелика Сеймур, Генри. Энди Мак Алистер – это был настоящий агент, его убил мерзавец там, на перроне, а я всего лишь подхватила его револьвер… Помните, там, в дирижабле, вы выслеживали невест и меня почувствовали? Мне было ужасно холодно, Генри, и только любовь к вам помогла мне выдержать ваши чары и не сдаться! Я думала, что если выдам себя, то никогда не увижу вас больше. И я терпела! Я должна выйти через месяц за сэра Перси Сильверспун. Если мы начнем с вами сейчас венчаться, как полагается, да даже если нас возьмется венчать сам Тристан с мечом наголо, люди сэра Перси примчатся и просто отнимут меня у вас, и вас – у меня! Магия их приведет. И сопротивляться им мы просто не имеем права, ведь они будут действовать по закону… Если бы не это… если бы! Я навсегда готова была бы остаться Энди. Вашей Энди, Генри…
Мои щеки пылали от стыда, я боялась поднять взгляд на Генри. Я боялась увидеть на его лице отвращение и брезгливость, какие полагались мне по праву, но… подняв глаза, полные раскаяния, я увидела, что он смеется.
Его синие глаза были полны слез от смеха, он давился хохотом и смотрел на меня как на самое огромное чудо. Наверное, понять, что беглая невеста ходит у него, у Ловца, под носом, было для Генри огромным шоком. Но он смог справиться и с этим ударом судьбы.
– Ну и дела, – протянул он, отсмеявшись. – Беглая невеста! Но с этим мы что-нибудь придумаем… Ну, Энди, не плачьте! Утрите ваши слезы, милая, милая, любимая моя… Анжелика, – Генри рассмеялся снова, попробовав на вкус мое настоящее имя. – Обещаю вам – я все смогу исправить.
***
В королевский дворец меня отвел Тристан, потому что Генри отправился туда первым, в одиночестве – отдать Гемато-Королю его невесту, сидящую в моем порядком потрепанном мешке, и замолвить за меня словечко, о чем я страстно мечтала в самой глубине моего сердца.
Прекрасная Изольда тоже была звана ко двору; в конце концов, она была из рода маркизов, очень достойная партия для королевского бастарда, и Тристан не думал ее скрывать от общества.
И если сам он давным-давно не протягивал никому руку для поцелуя, чтобы получить от кого-либо свою порцию благоговейного трепета, то Изольде это действо весьма понравилось. Ее ручку облобызали все, кто только мог, и она принимала выражение подобострастия с гордым выражением лица.
Я, наряженная в лучшее платье, какое только смогла раздобыть в столь короткий срок, в первых рядах гостей ожидала аудиенции под дверями тронного зала. Мне было ужасно душно в толпе этих разряженных господ, а еще страх и волнение подкатили комом к горлу.
Я вдруг вспомнила о пустых доспехах и мигающих в них лампочках, и с ужасом подумала о том, что Гемато-Король – это всего лишь кукла. Механизм, кивающий головой и машущий рукой. А что, если эта чертова кукла на все слова Генри помотает головой отрицательно, тем самым разрушив мою судьбу?!
Моя дурнота и бледность, возникшая по этому поводу, не укрылись от внимательных глаз Тристана; придворные рассыпались в комплиментах Изольде, она млела и таяла, с музыкальным смехом принимая их лесть, и Тристан, наряженный в новую белую сутану, подпоясанный алым широким поясом, шагнул ко мне сзади и склонился над моим плечом.
– В чем дело, Энди? – произнес он, заложив руки за спину. – На вас лица нет.
– Ох, – ответила я. Нервно оглаживая талию, стирая ладонями несуществующие складки. – Тристан… помните, я пришла с подмогой? С этими вот рыцарями?
Тристан покосился на каменных рыцарей, стоящих теперь по обе стороны от запертых дверей в тронный зал.
– Я была тут, Тристан, – продолжила я. – Лабиринт меня сюда вывел.
– Ага, – произнес Тристан отчасти удивленно.
– Да, – убито произнесла я. – Я была в тронном зале. И я видела Гемато-Короля и говорила с ним.
– И что же?
– Я стояла рядом с его доспехами, Тристан, – призналась я. – И я видела, что они пусты!
– Ну, еще б! – усмехнулся он, поразив меня своей неуместной веселостью. – То есть, – быстро поправился он, – вы же не думаете, что он не снимает доспехов и все время сидит в них? Нет, конечно. Он иногда от них освобождается.
– Вы сейчас не лжете мне, Тристан? – обеспокоенно спросила я. – То есть, Гемато-Король существует? Не пугало, не кукла вместо него сидит на троне, а?..
– Он сам, разумеется, – успокоил меня Тристан, спокойно поблескивая внимательными глазами. – Вам не о чем волноваться, Анжелика. Я знаю это совершенно точно. Вы же помните, кто я? Король мой родственник, я о нем знаю все. Все будет хорошо.
Я судорожно перевела дух, и до меня не сразу дошло, как он меня назвал, а когда дошло… Сердце мое встало, ноги сделались ватными, и дыхание замерло в груди. Я думала, что вот-вот упаду в обморок, я ничего не видела перед собой и не чуяла ног. Двери в тронный зал распахнулись передо мной, и разряженные гости Короля просто внесли меня туда, а Тристан потерялся в толпе.
И вот я увидела его снова – чудовищно огромного, железного, неповоротливого, сидящего высоко надо всеми на своем троне.
Мне казалось, что я вижу только его черный шлем – и блеск глаз за защитным стеклом.
Значит, настоящий. Значит, есть. Существует.
Во рту у меня пересохло, я оглянулась. Генри нигде не было видно; зато рядом я увидела сэра Перси, разминающего губы – черт, кажется, он обретал возможность говорить! Вот же напасть!
А прямо перед троном, на натертом до блеска паркете, прямо на розе ветров, указывающей своими длинными острыми лучами на все стороны света, стояла невеста Короля, поникшая, растрепанная и пристыженная!
Люди наполнили зал; все смотрели на принцессу с нескромным любопытством, разглядывали ее, предательницу, словно она была зверь в зоопарке, и ей было нестерпимо стыдно, словно она стояла голой перед всеми.
– Ваше Величество, – звенящим от слез голосом выкрикнула она, подняв пылающее от стыда лицо. – Я умоляю вас, сжальтесь! Пощадите! И поймите… я смалодушничала. Я побоялась связывать свою судьбу с вами, но я всего лишь слабая женщина. Вы же не покараете меня за это?! Простите, простите меня! Ах, я знаю – вы благородны и милосердны, вы выше сплетен и злословия! Вы не станете заложником слов моих врагов, которые попытаются меня очернить в ваших глазах еще больше, вы простите меня!..
И она упала перед Королем на колени, весьма картинно и экзальтированно, намного более трагично, чем стоило бы.
Отличная попытка выкрутиться, дорогуша!
На секунду я позабыла обо всем – о сэре Перси, который бубнил скороговорки за моей спиной, разминая затекший язык, о Тристане, почему-то знающем мое настоящее имя, о своем страхе перед Гемато-Королем, обо всем!
Я выступила – нет, выскочила из толпы со сдавленным вскриком, потрясая сжатыми кулаками.
– Всего лишь слабая женщина! – вскричала я яростно, наступая на ошалевшую от моей дерзости принцессу. – Вы говорите это?! Вы, отплясывающая в доме демона и хвастающаяся своей смелостью, хвастающаяся своим побегом от Короля?! Вы, поставившая на грань войны наши народы?! Вы, продавшая Короля за весьма скромную плату?! И теперь вы льете лживые слезы и взываете к состраданию и милосердию того, кому вчера желали только горя, войны и смерти?! Да что ж вы за человек такой? Что у вас вместо сердца?
– Ложь! – завопила принцесса, тотчас позабыв, что надо плакать, и подскакивая с колен очень расторопно и ловко. – Ложь, Ваше Величество! Эти люди, что меня сюда привели – они все враждебно ко мне относятся! Вы знаете, что они… затолкали меня в мешок?!
– Чем мешок плох? – огрызнулась я. – Бобби самый лучший мешок в мире!
– Видите! – заорала принцесса, тыча в меня пальцем и сгибаясь так, словно крик опустошал ее. – Видите?! Она даже не отрицает! Они сунули меня в мешок, они издевались надо мной, они!..
Гемато-Король чуть шевельнул рукой, и рядом с его троном тотчас появился лакей с подносом. Король подцепил неповоротливыми пальцами белоснежный платок, покрывающий поднос, и я увидела свой мешок, отстиранный, аккуратно заштопанный и с обновленной монограммой, сияющей золотыми нитками. Бобби был как новенький и выглядел странно… живым и довольным. Как мопс, которого накормили кексами.
Из глаз моих брызнули слезы, я даже не сразу попала по мешку рукой, когда лакей поднес мне его с вежливым поклоном.
– Благодарю вас, Ваше Величество, – прошептала я, сживая свой верный мешочек.
За спиной моей возникла какая-то возня, странные возгласы. Будь у меня глаза на спине, я бы увидела, как сэр Перси рвется вперед, расталкивая людей руками и шепелявя: «Фыслуфайте меня!»
Но выступить ему не пришлось, и едкие слова обвинений, которые непременно заставили бы меня сгореть от стыда, застряли у него в глотке, потому что на его плечо легла белоснежная сильная ладонь Тристана, с новеньким сияющим золотым кольцом на безымянном пальце.
– Только попробуй раскрыть свой рот, – очень тихо и очень грозно произнес Инквизитор, сжимая плечо Перси так, что тот присел от страха и боли, – и устроить тут скандал, паршивец. Магией клянусь – я выпущу тебе кишки и отрежу язык. Ты итак натворил немало недоброго, не находишь? На твою невесту у Его Величества свои планы, и невежливо, демон тебя отымей, высказывать ему свои пожелания касательно Анжелики. Ты не в том положении, чтоб просить. Понял?
– Моя ложка-а-а, – тихо проскулил безутешный Перси.
– Твоя жизнь, – напомнил Инквизитор, хлопнул его по плечу и белым призраком растворился в толпе.
И потому, когда я обернулась посмотреть, что там происходит, я увидела лишь заискивающуюся улыбочку Перси и его подобострастный поклон.
– Ваше Величество! – с новой силой воззвала принцесса. – Я прошу, я умоляю вас меня простить! Мой необдуманный поступок многому меня научил, на многое открыл глаза! Я многое поняла!
– Что же вы поняли, – прогудел Король низко и глухо.
– Я поняла, что за мною наблюдают сотни тысяч глаз! Я поняла, что любой мой поступок, любой мой промах могут обернуть против меня. И потому я, как королева, должна быть умна, осмотрительна и безупречна, – принцесса с достоинством вздернула точеный подбородочек и посмотрела на Гемато-Короля спокойно и серьезно. Ах, какая игра! Ей бы в балаган, в театр, где скачут, размахивая ногами в канкане, визжащие девицы! Ей цены б не было! – Молю, простите меня!
Гемато-Король посидел немного неподвижно и безмолвно. Его разряженные гости затаили дыхание, всеобщее внимание было приковано к нему в ожидании вердикта, который он вынесет.
А Гемато-Король вдруг ухватил себя одной рукой за другую, потянул металлическую массивную перчатку, и сдернул ее, обнажив тонкую, красивую, вполне человеческую кисть.
Этого не было никогда; вообще никогда с тех пор, как Гемато-Короли сели на трон! И толпа гостей, чуть испуганная и шокированная, отпрянула с громким «ах!», глядя, как Король, скинув перчатку на пол, спешно освобождается от второй.
Невозмутимые лакеи сновали туда-сюда возле трона, подбирая предметы металлического гардероба, которые раскидывал их Король. Они отстегнули его громоздкие сапоги, помогли ему вынуть из них ноги, обутые в белые остроносые щегольские ботинки. Приняли черный шлем и откинули ту самую дверцу, которая в ту ночь была открыта, и так меня напугала.
Человек, до того сидящий в доспехах Гемато-Короля, поднялся с трона, встряхнул черными волосами, красиво упавшими на его плечи, на золотые эполеты, на белоснежную ткань парадного мундира, и Генри, освободившись от доспехов, легко сбежал к нам по нескольким ступенькам, ведущим к его трону.
– Генри! – только и смогла произнести я. Сказать, что я была поражена – значит, ничего не сказать. Я не верила своим глазам, я не могла говорить, не могла дышать, не могла осмыслить ни одну из мыслей, возникающих в моей голове.
Связать воедино изящного, статного, утонченного, самого прекрасного из вампиров и людей и неповоротливого Гемато-Короля?! Поверить, что все это время король был рядом со мною, что он меня обнимал, целовал, черт подери, занимался со мной любовью?!
…Признался мне в любви, сделал предложение?..
Словно чертик из табакерки, за спиной моей возник вездесущий Тристан; я слышала, как он посмеивается, склоняясь над моим плечом.
– Его Величество Гемато-Король Генрих Восьмой, – угодливо подсказал Инквизитор. – Он же Седьмой. Он же Шестой. Мой дорогой племянник. Человек несгибаемой воли и острого ума. Я очень горжусь им. Рекомендую.
И снова растворился, как туман над водой.
Генри – о, простите, Генрих! – поравнялся с потрясенной принцессой и остановился, едва ли не касаясь ее плечом. Он стоял к ней в полоборота, высокий, статный, красивый, и смотрел на нее свысока, с пренебрежением и весьма недружелюбно.
Она лишь открывала и закрывала беззвучно рот.
Своего странного партнера по танцам она не узнать не могла.
Такого кавалера не спутаешь ни с каким другим и не забудешь никогда! Эту стать, эти синие глаза, черные шелковые волосы, эту острозубую вампирскую улыбку, эту недосягаемую мечту… как и свои колкие, полные яда и презрения слова, отпущенные в адрес Гемато-Короля.
– Гемато-Король, – зло, твердо, с отвращением, процедил Генри, гордо вздернув голову, – не простит вас, Ваше Высочество. Он, может быть, и размазня, и ничтожество, и мягкотелый слизняк – так вы говорили, верно? – но ему достанет духа выгнать из своего дворца с позором такую ничтожную мерзавку, как вы, и вернуть вас на родину под конвоем, как воровку, шарлатанку или мошенницу.
– Я умоляю вас, – проскулила, еле дыша, принцесса. Вот теперь ее ужас и отчаяние были настоящими, вот теперь она упала на колени весьма по-настоящему, и вцепилась в руку Генриха с жаром, неистово. – Не гоните!.. Это конец для меня, для моей репутации, это крах!
Но Генрих, такой блестящий, такой строгий и великолепный в своем праведном гневе, безжалостно отнял у нее свою руку. Его стройное тело было словно натянутая струна, и каждое движение его было порывистым, остро отточенным, как лезвие.
– О чем же вы думали раньше, – холодно, насмешливо произнес он. – Я не верю, что вы заблуждались. Нет; вы слишком хитры для этого. Вы просто думали, что ваше злодеяние вам сойдет с рук. Вы верили в свою безнаказанность. Поэтому мне вас не жаль.
И он обошел воющую принцессу и направился ко мне.
Вот теперь его синие глаза смягчились и сияли ласково и нежно.
Когда он приблизился ко мне, мои руки сами потянулись к нему и обняли его, словно я имела на это право, словно делала это тысячи раз.
– Не вы одна, Анжелика, – озорно и тихо произнес он, обнимая меня за талию на глазах у изумленных ошарашенных придворных, – храните маленькие тайны и обманываете людей, которые вам дороги.
– Ну, знаете,– выдохнула я, совершенно не зная, что я могу сказать в этой ситуации. – Ваша ложь будет повнушительнее моей!
– Согласен, – подтвердил Генри. – Но вернемся к нашему незаконченному разговору.
Генри посерьезнел, вынул из моей руки Бобби и запустил руку в его атласное нутро.
Из мешка он вынул крохотную коробочку, и я тотчас поняла, почему так счастлив и доволен был Бобби: внутри коробочке, на белой атласной подушечке, лежало потрясающее обручальное кольцо!
– Анжелика, – громко, чтобы слышали все без исключения, – вы заставили меня почувствовать себя живым. Вы вселили в меня веру в себя, в людей, вы научили меня не бояться и любить. Вы выйдете за меня замуж, Анжелика?
Вот теперь его предложению и моему согласию точно ничто не мешало. Перси мог утереться своими связями и своими деньгами. Как бы он не жаждал на мне жениться, у Короля свою невесту он вряд ли посмеет оспорить, тем более – у короля-вампира.
Теперь это видели все.
Генри не избавился от своих клыков, и если честно, то мне это было не важно. Я не боялась его; я в него верила, и верила ему.
– О, да, Ваше Величество! – закричала я, не в силах сдерживать захлестывающие меня эмоции. – Да, мой дорогой, мой любимый Генри!
– Тогда приступим к приготовлению к свадьбе, – радостно сказал Генри, – пока Тристан не приступил к своим обязанностям инквизитора! Я непременно хочу, чтоб он нас обвенчал. Это будет очень добрый знак!
– А я, – ответил я, совершенно счастливая, – пошлю весточку своим родным… Они соберут мне самый роскошный букет к свадьбе!
– Да будет так! – торжественно ответил Генри.
Глава 18. Конец
Я ужасно волновалась перед свадьбой.
И не только потому, что все девушки волнуются в этот день. В конце концов, замуж выходят абсолютно все, а вот королевами становятся единицы!
– Ох, – только и могла повторять я, глядя на себя в зеркало, пока свадебное платье подгоняли мне по фигуре перед тем, как я выйду к народу.
А платье было чудесное.
Если бы мне не было так страшно, я бы непременно вертелась, разглядывая себя со всех сторон, радуясь переливам света на тонком, белом шелке с выбитым на нем узором, любуясь взбитой, словно морская пена, массой кружев вокруг обнаженных плеч, игрой света в гранях бриллиантов украшений.
Шлейф моего платья был длинный, целых пять шагов в длину, и его должны были нести целых четверо пажей! А фата самая тонкая и самая дорогая, локоть – дороже всего урожая тюльпановых сортовых луковиц в саду моей матушки…
Матушка, бедная моя матушка! Как она рыдала, узнав, что я удрала из-под венца с сэром Перси, как переживала, что я ввязалась в опасную авантюру и скитаюсь теперь по свету, без защиты и помощи! И как она взвыла от радости, когда перед нашим скромным домиком остановился автомобиль из королевского гаража, с важным шофером за рулем и с королевским посланником на пассажирском сидении!
Королевский посланник привез ей много вестей, и все добрые.
Первое – это он вручил матушке мою медаль. Да, да! Генрих Восьмой пожаловал мне королевскую награду за вклад в такое опасное и трудное дело, как поимка негодяев, обманывающих девиц и сцеживающих с них магию. Эту награду я переслала матушке с тем, чтобы утешить ее и дать ей повод мной гордиться, а так же хвастаться перед соседями и рассказывать всем окрестным девчонкам о том, как это опасно – сбегать от женихов накануне свадьбы.
Куда безопаснее просто отказать неугодному жениху, и все.
Второе – посланник объявил о моей скорой свадьбе, и не абы с кем – с Гемато-Королем. Я стану королевой; и вот эта новость была поважнее медальки. Матушка грохнулась в обморок прямо посреди свежеразрыхленных грядок, да так, что стекла в теплице задребезжали, и королевские слуги засуетились, забегали, поднимая и приводя в чувства будущую королевскую тещу.
Ну а третья новость, которая повергла матушку в пучину бурного восторга – это мое желание, чтоб нашу свадьбу с Генрихом украшали только цветы, выращенные в теплицах моей матушки.
Матушка свое дело любила; а мысль о том, что вся столица будет украшена ее лилиями и нарциссами, вдохновила ее невероятно.
– Обо мне заговорит все королевство! – ликовала она.
Конечно, для нарциссов был совсем не сезон, да и для лилий было поздновато, но вместе с покаянными словами за мой побег я отослала ей увесистый мешочек с магией, и к моменту нашего бракосочетания в столицу было доставлено столько цветов белого цвета, что можно было подумать, что наступила весна.
Девушки украшали свои платья подснежниками и ландышами, джентльмены вставляли в петлицы бутоны белых роз – из этих цветов предполагалось составить букет невесты, – а матушка моя считала золотые. Пожалуй, ее первый бешеный цветочный успех радовал ее даже больше, чем то, что я буду королевой.
И это было здорово.
За всеми этими размышлениями я не заметила, как к зеркалу, перед которым меня приводили в порядок, подошел Генрих.
Он был уже готов к выходу, тщательно причесан, разодет в пух и прах – в парадный мундир с золотыми пуговицами, эполетами и аксельбантами, в брюки с лампасами, подчеркивающие его стройные ноги, и начищенные до зеркального блеска ботинки. В зеркале я видела его отражающиеся смеющиеся глаза и чарующую улыбку, от которой меня бросало в жар.
– Что такое, Анжелика? – произнес он, заметив мою нервозность и улыбнувшись мне еще шире. – Неужели выходить замуж так страшно? Все самое страшное, что могло произойти с девушкой, с вами уже случилось, разве нет?
Бессовестный Генрих намекал на то, что мы делили постель уже не раз, и не два. Бессмертный, полный сил, вечно юный, он теперь каждый вечер приходил в спальню, жадный до любви и ласк, и терзал меня чуть не до рассвета. И каждый раз его любовь была иной; то страстная и порывистая, на грани безумия, то долгая и нежная, льнущая к коже ласковым теплом.
Потом мы отсыпались до полудня, точнее, отсыпалась я, а Генрих… он поднимался раньше и занимался государственными делами. Свои старые доспехи он приказал выкинуть, и в тот же день, когда сделал мне предложение, он впервые за долгие десятилетия приказал раскрыть двери. Ведущие на балкон, и вышел к народу без шлема, скрывающего его лицо.
Красивый и молодой Король.
Синеглазый, с развевающимися черными волосами.
Улыбчивый и обаятельный настолько, что люди простили ему его вампирские клыки.
Он осмелился; он решился выйти к народу таким, какой он есть, он решился им себя показать, чтобы люди видели, кто ими управляет. Пожалуй, это был смелый поступок.
Он стоял, опершись на перила изящной балюстрады, чуть склонившись над дворцовой площадью, с любопытством рассматривая людей, выкрикивающих его имя, и радостно смеялся, приветствуя своих поданных. Ветер развевал его волосы, солнце играло бликами в его глазах, от свежего ветра на щеки его лег румянец. И не было во всем королевстве никого, кто затмил бы Гемато-Короля своей красотой!
Он и сейчас улыбался мне так же обаятельно, как и тогда. И его вампирские клыки были на месте, однако…
– Вы не станете от них избавляться, Генрих? – спросила я. – Вы передумали избавляться от титула Короля Тьмы?
Генрих перевел взгляд на свое отражение, привередливо оглядел себя, свою улыбку, поблескивающие удлиненные острые зубы.
– Невозможно, – вместо него ответил словно из-под земли вынырнувший Тристан. В последнее время он часто появлялся во дворце, разгуливал по его коридорам белым призраком, словно что-то вспоминал – или прощался, если не навсегда, то надолго. – То есть, Ваше Королевское Величество, ваш совет более чем рабочий – он единственно верный. Но вот в чем закавыка. Мы уничтожили гостиницу, единственное безопасное место, где можно укрыться. Карла, которого сами назначили на роль хозяина, мы... гхм. Не важно. Суть в том, что туда мы с Его Королевским величеством пройдем без проблем. А вот обратно… вести по Аду беззащитного человека, Короля – это очень опасно. Очень. Я не рискну жизнью Его Величества. Потом; когда-нибудь потом, когда это будет возможно. До этого момента Генриху придется пользоваться своими чудо-инъекциями.
– Что ж, – ответила я. – Наверное, это не так уж и плохо. И даже хорошо. Все-таки, его темная сила – это тоже часть власти. Она велика…
Тристан смолчал, чуть поклонившись в знак согласия с моими словами; но все равно, по лицу его было видно, наличие к Короле черной магии его здорово раздражает.
– Я рад, – произнес Тристан с такой кислой миной, я невольно рассмеялась, – что именно вы, Энди – о, простите, Анжелика! – станете супругой и спутницей Его Величества. Нет, в самом деле – рад. Вы очень благотворно н него влияете. Достать Короля из трехсотлетнего заточения – это дорогого стоит, правда. Я очень верю в вас, в ваш союз, в вашу любовь и в ваше благоразумие…
Тристан замолк, но разум мой за ним закончил его оборвавшуюся на полуслове речь: «Верю, но буду присматривать».
– У меня есть для вас подарок, – произнес Тристан внезапно очень мягко, так ему несвойственно, и вынул руки из-за спины.
В его руках, в пакете из нарядной шелковистой бумаги, я с восторгом обнаружила венок – тот самый, с лотосами, что Тристан сплел для своей Изольды в ночь, когда наше невероятное приключение закончилось.
– Он не завял, не потерял ни капли своей свежести! – воскликнула я, бережно удерживая это чудо на ладонях. Тристан мягко улыбнулся:
– Это венец истинной любви, – туманно пояснил он, не вдаваясь в подробности. – Если любовь ваша будет нежна и крепка, то в нем вы выдадите замуж еще и ваших внучек. Ну-ка…
Я склонила голову, и Тристан осторожно надел венок поверх моей фаты. Королевская бриллиантовая диадема потонула в цветах и листьях, но мне было ее не жаль.
– Пора, – произнес Тристан, чуть улыбаясь, встав между нами и подав нам руки. Именно ему предстояло вывести нас к народу, и именно ему выпала честь обвенчать Гемато-Короля на глазах у верноподданных.
Я охнула и изо всех сил вцепилась в его ладонь, сжала его пальцы, на одном из которых было надето обручальное кольцо. Как странно меняется рука, когда на нее надевают это незатейливое украшение! Сразу становится солиднее, красивее, строже… и как будто чуточку более святой, чем была до этого!
Даже у Тристана.
«Ну, если уж Тристан женился, то, наверное, все не так уж страшно!» – уговаривала я себя. Но было страшно, очень страшно! Во стократ страшнее, чем спускаться в преисподнюю к демонами вампирам!
Тристан вывел нас на балкон, и солнце ослепило меня. Толпа, заполнившая дворцовую площадь, загомонила, закричала, приветствуя нас, и сотни белых голубей рванули в небо, украшая наш праздник.
Люди долго нас приветствовали, лица их сливались в одно огромное пятно, с высоты невозможно было разглядеть отдельных черт, но мне казалось, что я вижу всех, кто прошел по этой истории.
В первых рядах мне чудились рыжие кудри Изольды, которая смотрела на своего Тристана влюбленными глазами, и совершенно точно знала, что он, красивый и важный священник в белоснежной сутане, с ослепительной улыбкой, фанатичный воин с мечом под полой, принадлежит только ей. Тристан, которому руки целовали даже короли, теперь целовал сам пленившую его руку – руку Изольды.
