Текст книги "Ловец сбежавших невест (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Меж тем на улицах города под переблескивающимися фонарями стали видны цепочки золотых следов, оставленных ножками беглых невест. И моими ногами – тоже. Держу пари, что большинство тех следов, что видел Генри, были оставлены именно мной. Следы появлялись на улицах, бежали куда-то (предполагаю, что на кладбище, в логово вампиров), и выследить невесту по ним было легче легкого.
– Посмотрите, Тристан, – воскликнул Генри, указывая пальцем вниз, на брусчатку. – Какая смелая девица! Она разгуливала прямо в центре города, какая дерзость! И возле нашей гостиницы тоже, представляете?! Мы могли ее видеть!
«И даже здоровались с ней поутру», – ядовито подумала я.
– Наша гостиница – одна из самых лучших в городе, – заметил Инквизитор. – Вероятно, беглая невеста не из простых смертных? Маркиза, может?
«Ага, – так же язвительно подумала я. – Будущая леди Сильверспун, супруга сэра Перси с лошадиным лицом!»
Но шутки шутками, а мне очень не хотелось бы, чтобы Генри понял, что я не та, за кого себя выдаю. Я молилась магии и всемогущему пару, чтобы та, третья невеста, попалась ему на глаза хотя бы краешком своего следа.
Но, похоже, Генри видел только мои следы. Еще и Инквизитор подливал масла в огонь, фигурально выражаясь. Он все время добавлял в фонарь то странное вещество, что заставляло фонарь мерцать таинственным золотым светом, и – вот странное дело! – ноги мои начали замерзать.
Мне казалось, что стою я босиком на льду, а в уши мне шепчут: «Иди… иди сюда!»
Я со страхом взглянула на Генри, высунувшегося из иллюминатора. Его черные, как вороново крыло, локоны развевались по ветру, губы что-то шептали. Ну, точно. Это он призывал меня. Если б я не знала этого, я бы начала метаться по комнате – в этот поздний час я точно была бы в своей спальне, – и попытаться согреться.
Холод все сильнее сковывал мои ноги, подбираясь к коленям, и тоской наполнял мою кровь, отравляя всякое биение сердца. Вспомнив, как Генри разом заморозил все вокруг, я почувствовала почти отчаяние, потому что смертельная прохлада уже касалась моего сердца. Ее уже не унять было обычной горячей грелкой, ледяные уколы становились болезненны, и я все больше ощущала уныние, такое сильное, какого раньше не испытывала никогда. Страх и сомнение начали терзать меня, болезненный жар коснулся лба.
Вы когда-нибудь отправлялись на экзамены, не выучив ничего?
Вот такое это было чувство!
Как будто стоишь перед экзаменационным столом, на котором веером разложена твоя судьба в виде билетов, и знаешь, что все эти двери к спасению для тебя закрыты.
И самое легкое и простое решение – этот тотчас шагнуть навстречу гибели! Пусть все дурное случится разом, но не тянется так долго мучительное ожидание! Сердце мое оледенело, я почти сдалась. Магия Генри довела меня до того, что я едва не кинулась к нему на шею с криком и слезами, с признаниями и раскаянием.
– Какая невероятно сильная, смелая девушка, – восхитился Генри. – Я чувствую, что поймал ее, она терпит мою магию, но не идет на зов! Невероятная сила воли! Или невероятная причина, почему она убежала? Что ж там за жених такой, что свадьба с ним страшнее смерти?!
– А другие? – поинтересовался Инквизитор, подливая в колбу очередную порцию зелья. – Другие невесты?
– Куколка, видимо, впала в спячку, у нее иммунитет к моей магии, – ответил Генри. – А третья… пока не чувствую ее присутствия.
– Ловите, Генри, ловите! – скомандовал Инквизитор. – Выстудите ей всю кровь! Пусть бежит без оглядки! И поторопитесь, чернила заканчиваются. Если вы не вынудите хоть одну невесту выйти на свет фонарей, нам придется вернуться ни с чем обратно. А чернила эти весьма дорогие и редкие, я скупил в участке весь запас и отвалил много денег!
Меня уже трясло ото льда, который медленно тек по моим жилам. Я незаметно придвинулась к пылающей печке и коснулась ее нагретой задвижки. Я хотела согреться; но мой холод выстудил ее, и, кажется, наш дирижабль пошел вниз, а тепла во мне не прибавилось ни на каплю!
Но было одно маленькое «но», теплое и бьющееся, как испуганная пташка в руке: моя симпатия к Генри. Я понимала, что если сейчас сдамся, подчинюсь его магии, то потеряю его навсегда. Навечно. Никогда не увижу, не поговорю. Никогда не встречусь взглядом. Никогда не почувствую его поцелуй на своей коже, магию его поцелуя на своих губах…
Вот та причина, что помогала мне не сдаваться! Вот на чем держалось мое сопротивление!
И я терпела, отогреваясь об это неугасающее чувство, трясясь от холода и чувствуя, как смерть касается моего сердца ледяными безжалостными ладонями.
Вскоре мои страдания и мое терпение были вознаграждены; Генри отыскал среди путанных дорожек моих следов чьи-то другие, и его колдовство схлынуло, ставив мне невероятное облегчение и дрожащие колени. Жар от печки вдруг навалился, да так, что кожу припекло, и я отодвинулась от пылающего огня подальше.
– Ага, – радостно крикнул Генри, – попалась! Эта не такая стойкая, отозвалась тотчас!
Генри снова высунулся в иллюминатор едва не по пояс и повторил зов. Ласковый и страшный, как голос смерти. Мостовая заблестела золотыми следами – магические чернила печатали их светом фонарей очень ярко и четко, так, что стало ясно, что следы совсем свежие.
– Вон она! – меж тем выкрикнул Генри. – Бежит в направлении к темным кварталам! Видите те черные железные ворота и кирпичную старую стену? За ними поворот на улицу Тертых Грошей, это очень опасное место! Кто знает, что там за делишки творятся, в вечном сером тумане!
– Сумасшедшая девчонка! – сквозь сжатые зубы ругнулся Инквизитор, руля в указанном Генри направлении. – Да не бывает таких страшных женихов, чтобы от них бежать на самое дно, с его ужасными обитателями, и искать помощи у мошенников!
«Хе-хе-хе, – зловеще подумала я, переводя дух и отирая со лба болезненный пот, – это вы еще сэра Перси не видели! Очень хотела бы я узнать, господин Инквизитор, как бы вы отнеслись к тому, чтобы вас, такого беленького, чистенького, с вашими белоснежными зубами и розовыми губами, вздумала б поцеловать старшая конопатая сестра сэра Перси. Лицом-то они схожи как две капли воды, вот только зубы у нее длиннее и желтее, и даже немного чернее, потому что она тайком курит трубку с самым крепким табаком и сплевывает вонючие слюни на землю! Думаю, вы б от этой красотки бежали быстрее бедняжки-невесты!»
***
– Скорее, скорее за ней! – закричала я. – Давайте же поймаем ее и спасем от ужасной участи… Тристан, вы же видели, что эти негодяи делают с невинными девушками! Отчего вы медлите?!
Тристан глянул на меня, в его алых глазах был ад.
– Немного терпения, Энди, – сквозь зубы процедил он. – Нужно немного потерпеть. Мне очень жаль, но она должна выступить в качестве наживки. Генри порядком ее напугал, она запаниковала и решилась на тот поступок, для которого у нее долго не хватало духа. Она сейчас мчится в логово мерзавцев, что заморочили ей голову. Если мы схватим ее раньше времени, мерзавцы ускользнут из наших рук, и все их злодеяния будут безнаказанными.
– О, как же ей сейчас страшно! – воскликнула я, страдая за незнакомую мне девушку.
– Это вынужденная мера, – ответил Инквизитор. – Но возьмите себя в руки, Энди, и достаньте ваш верный пистолет. Наверное, он вам пригодится…
Лететь над опасным кварталом на полицейском дирижабле было бы опрометчивым решением. Нас могла заметить и невеста, и злоумышленники. И тогда все усилия насмарку. Поэтому Тристан принял решение приземлиться неподалеку от того места, куда стремилась беглянка, а дальше продолжить погоню уже по мостовым, запятнанным золотыми следами.
И это мне тоже не понравилось! Потому что треклятый фонарь слабо, но все еще светил, и мои ноги тоже будут оставлять золотые следы. И надо быть очень крупным идиотом, чтобы этого не заметить!
Однако, на мое счастье, волшебные чернила в колбе быстро кончались. К тому моменту, когда Генри подал мне руку, помогая выскочить из кабины, золотой свет фонарей погас, и моя нога успела оставить лишь один отпечаток, самый краешек носка ботинка. Но тот был скрыт моей длинной юбкой, и вскоре погас вместе с фонарем.
В кромешной тьме, в липком тумане, ступая так тихо, как только возможно, мы крались за беглянкой. Я слышала испуганный стук ее каблучков по мостовой, ее частое хриплое дыхание, перья на ее шляпке качались в серой плывущей мгле.
Мы бы упустили ее, не заметили б, если бы ей вздумалось свернуть куда-то в подворотню, но на наше счастье у меня был мой верный волшебный мешок. Я пустила его по следу, тайком велев ему собирать все золотые билетики на магический экспресс, точно такие же, как мой, который я спрятала поглубже в корсаж, и что же вы думаете?! Он тотчас кинулся за девушкой, урча от вожделения! Он мечтал раздобыть ее билет, чтобы прожевать его своими бархатными губами и поглотить своим туго набитым всякой всячиной животом!
«Пора уже дать ему имя, – думала я, изо всех сил удерживая прыгающий мешок, натягивая завязки. – Все-таки, он уже чуточку больше, чем просто вещь. Бобби? Отличное имя, короткое и плотное, как мой мешок!»
Итак, Бобби шел по следу, и скоро мы очутились перед дверями какой-то лавки, на единственном на всей улице освещенном пятачке. Фонарь болтался и скрипел, светлое пятно моталось туда-сюда, освещая то истоптанную золотыми следами мостовую, то зеленую дверь и стену. Порядком полинявшая, облезшая вывеска над пыльной застекленной витриной гласила: «Самые волшебные вещи практически даром!»
– Дурной знак, – сквозь зубы процедил Тристан. – Даром – это слово как сыр в мышеловке! Энди, могу я попросить вас о помощи?
– Конечно, все, что в моих силах! – ответила я.
– Войдите первой, – просто сказал Тристан, жестом пресекая возражения Генри. – Сделайте вид, что верите в вывеску. Скажите, что хотите что-нибудь купить. Например, помаду, делающую губы больше и выразительнее. Вон она, в витрине стоит. Словом, отвлеките внимание хозяев лавки. Девушка не вызовет таких опасений, как пара джентльменов. А мы войдем следом, но с другого входа. Окружим мерзавцев, так сказать.
– Купить? – мрачно переспросил Генри. – Среди ночи?
– Уже почти утро, – парировал Тристан.
– О, господа, не спорьте! – оживленно ответила я. – Я скажу, что у меня сегодня важный день, а я не готова к нему категорически! А недорогие самозавивающие щипцы – это то, что надо!
Словом, первой в этот притон шагнула именно я.
Колокольчик звякнул над дверями, я кое-как протиснулась между стеллажами, заваленными всяким пыльным хламом, и впереди увидела прилавок, зареванную девушку и… старуху!
Эту бабку, что вручила мне билет, я бы узнала из тысячи. Темное лицо, хитро прищуренный глаз, драная шаль на плечах. Она глянула на меня, и, видимо, не узнала, или не разглядела впотьмах.
– Что надо, – прокаркала она омерзительным голосом. – Лавка закрыта, еще слишком рано!
– Умоляю, дело жизни и смерти! – пропищала я трагично, слезно и не своим голосом. – Я с утра должна быть готова! Придет жених! А у меня ни щипцов, ни помады, ни…
Я так слезно просила, или же причина, придуманная мной, показалась старухе такой веской, что она подумала, что не сможет меня вытолкать прочь, не подняв при этом ненужного подозрительного шума. Она лишь досадливо вздохнула и махнула рукой в сторону:
– Подождите там! У меня важное дело!
Я деликатно хмыкнула, отступила подальше от прилавка и сделала вид, что ищу в витрине то, что мне надо, а сама вся обратилась в слух. Мешок мой рвался с поводка и рычал, и старуха прикрикнула, чтоб я не смела спускать с поводка своего сопливого мопса.
Девушка у прилавка плакала.
Это была вовсе не герцогиня и не маркиза, одета бедно, но чистенько. По всему видно, что это девушка из приличной семьи. Видимо, ее выдавали замуж за богатого человека, чтобы поправить свое положение. А она за этого человека отчаянно не хотела…
Приглядевшись, я увидела на прилавке потускневший золотой билет, и поняла, что он испорчен.
Он выглядел так, словно промок. Полинял, позолота облезла и облупилась. Видимо, беглая невеста использовала его, как ей велели, да только билет-то наверняка был отпечатан здесь же, в этой лавке магических подделок, и он подвел ее.
– Кто же вам виноват, – шипела злобная старуха, тараща один глаз, – что вы не умеете пользоваться волшебными вещами?! Вы же его испортили, сломали! А у меня больше таких билетов нет! Вы хоть понимаете, какая это редкость?!
– Я сделала все, как вы велели, – рыдала бедняжка, утирая нос платком в крупную клетку. – Для меня этот билет стоил целое состояние!..
– Еще бы, – ядовито ответила старуха, – он так и стоит! Думаете, мне он даром достался?!
«Думаю, да, – зло подумала я, нащупывая свой, точно такой же фальшивый билет из плотного картона. – Почти даром, если не считать пяти медных монеток, потраченных на закупку материалов для его изготовления. Немного золотой бумаги, немного картона и клея, и самое простое заклятье, чтобы контролер не смог распознать подделку с первого взгляда! А потом, при попытке прокомпостировать билет, он оп – и сгорает. Девушку, верно, высадили прямо на той станции, на которой она села? Или на другой – но не в пункте назначения? Раз – и она оторвана от друзей, вдалеке от дома, осталась одна, без денег, без поддержки и защиты. Ловко же вы обрабатываете ваших жертв!»
– Что же мне делать? – плакала несчастная. – Я не могу, не могу вернуться домой! Он убьет меня, убьет!
– От меня-то чего вы хотите? – уже раздраженно ответила старуха.
– Но вы обещали мне помочь! Вы клялись, что ваша помощь бескорыстна и от чистого сердца! Но ваша бескорыстность стоила мне очень дорого, да еще и деньги потрачены впустую! – яростно наступала на старуху девушка. – Верните деньги или исполните ваши обязательства!
– Вы не понимаете, дорогуша, – прошипела зловредная старуха. – Это не я, это вы мне должны.
– Что?! – вскричала девушка, перепуганная насмерть.
– Вы испортили билет, который я вам дала, – каркала злобно старуха, ухватывая весьма ловко девушку за руку своей клешней, словно капканом. У меня даже сердце замерло от ужаса, словно это меня поймали в ловушку. – Вы не прибыли в назначенное место, где вас ждало спасение! Вы потревожили массу людей, которые держали специально для вас транспорт, еду, одежду и документы, они рисковали своей свободой – и все зря! Кто за это заплатит, а?
– Но я не знала… вы же… – лепетала испуганная девушка, а зловредная старуха тащила ее к себе, через прилавок, за руку, словно лебедкой, и я уже видела сверкание кандалов, какими несчастных прибивают к стенам в публичных домах!
– Вы и вам подобные, – с неожиданной яростью прорычала старуха, – имеют все! Вы живете за чужой счет, не задумываясь о том, кто за ваше благополучие платит, и вам важны только ваши капризы!
– Какие капризы, Рональд бил меня! – выкрикнула девушка слезно. – Он избивал меня каждый день, и это же самое ждало меня после свадьбы!
У меня сердце зашлось от ужаса и жалости к несчастной. Вот у кого по-настоящему ужасный жених! Я сбежала от рыжих бакенбард сэра Перси, а она – от кулаков жестокого тирана! И попала в еще большую беду! Что ж это за проклятье такое!
И как на грех, не видно ни Генри, ни Тристана, спешащих освободить бедняжку! Где ж они ходят, почему так долго готовятся?! Видит всемогущая магия, я не выдержу и сама нападу на эту старую бородавочную мерзавку, чтобы освободить ее обманутую жертву!
– Зато он платил бы за твою еду, одежду и кров! – мерзко расхохоталась старуха. Звонко щелкнули наручники, девушка оглушительно закричала. – Ничто в этой жизни не достается даром, за все надо платить! А теперь, никчемное, бесполезное, трусливое и ленивое существо, ты сама будешь платить за свое содержание!
– Но я…
– Не умеешь работать? Даже не сомневаюсь, – гнусно смеялась старуха. – Но руки тебе не понадобятся. Зачем колоть их иголкой, починяя чье-то белье, или шипами роз, копошась в чьем-то саду? Заплатишь телом своим. Джентльмены бывают охочи до молоденьких барышень.
– Нет! – заверещала несчастная так отчаянно и горько, что кровь застыла у меня в жилах от боли и страха, которые я ощутила вместе с этой девушкой.
Я не вынесла и бросилась вперед, готовая всадить старухе пулю промеж глаз, но на плечо мое легла сильная ладонь, останавливая меня и остужая горячие эмоции.
Мягкие черные локоны коснулись моего плеча, повеяло прохладой, запахло морозной свежестью и мятой, и сквозь опустившееся на меня неестественное спокойствие я услышала ласковые слова Генри, железным обручем до боли сдавившие мне голову:
– Отпустите Бобби, Энди. Сделайте вид, что он сорвался с поводка.
Глава 7. Самая обиженная невеста
Волшебный мешок, огрызаясь и тяжело плюхаясь круглым пузом по полу, черной молнией метнулся вперед, и старуха оглушительно заверещала:
– Уберите собаку, я же просила – держите ваше сопливое чудовище на привязи!
Она тряслась, будто перед ней был не мопс (как она думала), а самое жуткое существо в мире, как минимум демон из преисподней. По-видимому, старуха боялась собак как смерти, и в этом был наш огромный плюс.
Откуда Генри узнал об этом?! Выудил из ее мыслей?! Однако, его магия безгранична, в таком случае!
Бобби с глухим бафканьем, прыжками, неумолимо приближался к прилавку, и нервы старухи, так и не рассмотревшей ее маленького, но грозного врага, не вынесли. С громким криком она кинулась в сторону, выпустив из рук цепочку, сковывающую кандалы, которые она нацепила на девушку. Бобби, виляя мягкими уголками, как лапками, протиснулся в щель под прилавком, и почти тотчас же что-то с грохотом упало. На пол, к ногам девушки, золотой рекой хлынули ненастоящие золотые билеты.
– Редкость, говорите?! – ахнула та, наклоняясь и протягивая к золотому вороху скованные руки. – Больше нет!?
– Мерзкая собака! – каркала старуха из темного угла. Ее ломало и корежило, как черта от святой воды. – Уберите, уберите ее сейчас же!
Девушка спешно набивала карманы фальшивыми билетами, и жадность старухи оказалась сильнее ее страха. Она черной тенью подбежала к девушке, и почти тотчас же беглую невесту, как кусочек сыра из-под носа крысы, оттащили прочь, а старуху встретил острый кончик черного старинного меча Инквизитора, уткнувшись ей прямо в грудь.
– Так-так-так, – проговорил Тристан, испепеляя подлую женщину горящим взглядом и отирая мокрый лоб. – Кто это у нас тут обманывает девиц, обещая им златые горы?!
Я не слышала, как они с Генри проникли в лавку.
Особенно меня напугала мертвенная холодность, что исходила от Генри, что касалась моих чувств и вымораживала их. Неужто Генри, этот непостижимый древний Ловец, может подчинять себе черную пустоту, что открывается магам за вытянувшейся тенью на освещённой дорожке?! Неужто они с Тристаном прошли вслед за мной через черную магию?!
Тристан – он нечестивец; несмотря на белые крылья, он воспользуется любой возможностью, еще и в зубы даст любому, кто укажет ему на то, что методы его не святы. Это ясно, как божий день. Но Генри?! Неужто он так глубоко погряз во мраке, что черная магия ему так же открыта, как все прочие приемы?!
Не может быть… даже если он вампир – не может этого быть!
Девушка, поняв, что она в руках Ловцов, забилась и заплакала, а затем без сил просто уселась на пол, утирая нос кулаками с зажатыми в них золотыми фальшивками. Ее надежды на свободу рухнули, и она содрогалась от рыданий и ужаса, понимая, что ее вернут обратно, домой, к тирану-жениху.
Генри, добрейший и благороднейший из всех ныне живущих вампиров, вынырнул из тени стеллажей. Ему было невыразимо жаль девицу, к тому же он испытывал некое подобие раскаяния и стыда за методы лова, примененные к ней.
Генри присел рядом с девушкой, взял ее за руку. Его чуткие пальцы коснулись кандалов, и те лопнули со стеклянным звоном от его морозного прикосновения.
– Дорогая, не плачьте, – поспешил он утешить девицу. – Мисс, ну, успокойтесь же! Ах, какая горькая судьба!.. Почему вы не обратились за помощью к Королю, зачем доверились мошенникам?! Король ваша защита от жестокого мира, а не прохвосты с фальшивками! Вернетесь домой… вот, держите, – он раздобыл в кармане книжицу в роскошном синем переплете с тиснением. – Я вам выпишу справку… скажете, что ваша помолвка аннулирована королевскими службами. А вашему жениху смело заявите, что если он коснется вас хоть пальцем, за ним явлюсь я лично и выпью его досуха!
Девушка всхлипывала с облегчением и смеялась.
Мой мешок, туго набитый золотыми билетами, вскарабкался ей на колени и принялся лакомиться позолоченными картонками из ее карманов, и старуха, рассмотрев, что за существо ее напугало, вдруг расслабилась. Жуткий страх, что душил ее, теперь отступил, и она рассмеялась внезапно молодым голосом, подальше уходя от направленного на нее меча.
Тристан нахмурился.
– Грешный святоша, – меж тем произнесла старуха невероятно пленительным, нежнейшим голосом. – Вот мы и встретились, не так ли? И не я за тобой бегаю, белоснежный ангел, а ты за мной!
Тристан с проклятьем в великолепном выпаде пронзил старухину грудь своим черным мечом, но она не умерла. Ее фальшивая личина, как сдувшийся рваный шар, сползла с нее, темной тряпочкой упала к ногам, а перед нами оказалась совсем другая женщина, сколь прекрасная, столь же и ужасная.
– Вот кто у нас спрятался за купленной фальшивой душой, – процедил Тристан сквозь зубы, отступая. – Фальшивой, как вся ты, насквозь!
Его соперницей была молодая стройная женщина, одетая по-мужски – в высокие узкие сапоги для верховой езды, в бриджи, белую рубашку и черный кожаный корсет, порядком потертый и старый.
Она грубо расхохоталась, блестя зубами, откинув светловолосую голову. Белокурые пружинки круто навитых очаровательных кудряшек прыгали по ее плечам, по белым рукавам блузы. Ее глаза были изумительного голубого цвета, и я очень удивилась, подумав, зачем такой очаровательной девушке все это надо, и откуда в ее сердце столько злобы.
А потом она повернулась ко мне лицом…
– Святой горячий пар! – проверещала я, леденея от ужаса.
Левая половина лица этой женщины была красивая и совершенна, а вот правая… жутчайшее алое месиво из старых грубых шрамов, отсутствие губ, оскаленные почерневшие, словно облизанные огнем зубы, лысый череп… и механическая рука.
Шестеренки ее вращались с еле слышным скрипом. Железные скелетированные пальцы с ненавистью сжимались и разжимались. Глаза, который старуха вечно жмурила, не было совсем. Девица эта выглядела так, словно ее окунули в адовое пламя правым боком, и оно опалило ее, прожгло не только тело, но и до души добралось, и коснулось ее своим смрадным жаром.
– Тристан, – протянула она нежно и яростно, перебирая своим железными пальцами, похожими на поршни в моторе, – как я скучала по тебе! А ты? Скучал ты?
– Офелия! – с ненавистью выплюнул он. – Только твой покалеченный, изуродованный разум мог выдумать такое! Как же я раньше не догадался...
Какое нежное имя – и какая страшная личина! Просто мороз по коже от такого сочетания!
– Верно, ты спрятался за стеной стыда и лжи. Ты думал, что твои подвиги никогда не всплывут, и навсегда окажутся безнаказанны, – притворно вздохнула она. – Но за все надо платить, Тристан Пилигрим, – нежно произнесла жуткая девица, похохатывая, наслаждаясь замешательством Инквизитора. – И за свои грехи – тоже.
– В твоих грехах, – отчетливо произнес Тристан, – и в своих бедах виновата лишь ты сама. Зло, что ты сотворила, лишь на твоей совести. И никакая боль не оправдает их. А твои желания, Офелия... никто не обязан давать тебе то, что тебе хочется, только потому, что ты этого желаешь.Смирись уже с тем, что кроме твоих желаний в этом мире существует еще и чужая воля. Я не пирожное с кремом, которе можно просто взять и сожрать!
– А вот это очень жаль, Тристан, – промурлыколо это чудовище, улыбаясь нежно уцелевшей половинкой губ. – Очень жаль...
Единственный уцелевший глаз этой девицы был обращен к Тристану, и выражение его было полубезумно, одержимо. Такое, словно половину своей сгоревшей в пламени ада души она отдала Инквизитору, подарила, как драгоценную побрякушку на память. А вторую вручила демонам. И теперь они, разрывая, тянут ее в разные стороны, желая завладеть целым.
Нервы мои не выдержали, и я, выхватив револьвер, выстрелила в это скалящееся, веселящееся чудовище, но женщина эта провела рукой, и пуля моя провалилась в черное облако, которое было рассеяно в воздухе ее пальцами.
Черное-черное, как ее пустая глазница. Как самое глубокое безумие. Пожирающая все магическая пустота…
***
– Ты должен был достаться мне, Тристан Пилигрим, – произнесло это жуткое чудовище с неистовой, одержимой силой, и ее голубой глаз расширился так, что казалось – еще немного, и он просто выкатится из черепа. – Ты был предназначен мне, Первый Инквизитор!
От ее слов меня словно подхватило ветром времени и окунуло куда-то глубоко в далекие, давно минувшие события. Я будто наяву увидела эту странную, не подходящую друг другу пару – наряженную в шелка и кружева гордую капризную красавицу, чья красота тогда, давно, была ослепительна и нежна, и белоснежного неприступного Инквизитора в строгой сутане.
Он упрямо качал головой, сжимая рукоять своего черного узкого меча. Его ноги в пыльных потрепанных сапогах делали шаг назад, и строптивый Инквизитор уходил, растворялся в свете, залившем галерею. Его белоснежная сутана заметала его следы, а покинутая им девушка оставалась в одиночестве – оплакивать свою несбывшуюся любовь.
Отказался любить ее…
Тот, кто, казалось, был не прочь закрутить страстный роман с любой приглянувшейся ему девушкой, именно эту – красивую, юную и нежную, – обошел своим вниманием. Ее красота не смогла разжечь в его душе ни единого нежного чувства.
И это было унизительно, обидно и горько. Настолько горько, что любовь перерождалась в ненависть, а желание поцелуев и ласк – в желание мстить…
– Ангелы не принадлежат никому, – мстительно, явно цитируя чьи-то слова, ответил Тристан, словно тот, давний спор, который затеяли эти двое, все еще не окончен и важен. – Я никому и ничего не должен. А то, что какие-то люди предназначали меня тебе, мне не интересно.
– Какие-то люди?! – заорала искалеченная девушка, трясясь от бессильной злобы. – Какие-то?! Сам Король приказал тебе взять меня в жены!..
Тристан гордо вздернул голову, в его алых глазах промелькнуло пренебрежение, по губам скользнула едкая усмешка.
– Я выше Короля, – дерзко и высокомерно огрызнулся он. – И его приказы, равно как и твои желания, меня не касаются!
Страшилище тоже гордо вздернуло изуродованную голову. Упрямством она Тристану не уступала! Черты ее исказило тонкое, неприятное выражение, не сулящее ничего хорошего нам.
– Ну, раз ты так строптив, – ответила она музыкальным нежным голосом, – то расхлебывай последствия своей строптивости! Но я всегда добиваюсь своего: ты покоришься мне, Тристан Пилигрим, ты будешь послушно шествовать со мной рядом, даже если на поводке.
– Для этого ты собираешь магию?! – поразился Тристан. Казалось, в его голове не укладывалось, как это можно погубить столько народу для того, чтобы из магии этих несчастных свить крепкую веревку, чтобы привязать его одного. – Все это время ты всего лишь вязала крепкий поводок для меня?!
Девушка не ответила.
С ее пальцев сорвалось дымное, черное облако магии – ни дать, ни взять, чернила каракатицы! – и поплыло по воздуху. Черная крупица коснулась белоснежных волос Тристана, и он вдруг зарычал, начал увеличиваться в размерах, раздался в плечах. Затрещала одежда, полопались швы, сквозь них полез белый медвежий мех…
– Пресвятая магия! – заверещала я, понимая, что Тристан под действием нечистой магии обращается в чудовищного белого медведя, и сам он с этой ситуацией не справится.
Понял это и Генри и со всей отпущенной ему прытью отпрянул от разливающейся по воздуху магии. Она была черна, чернее закопченного донышка котелка самой злой ведьмы, и портила все, к чему прикасалась. Страшно подумать, что станет с Генри, если его коснется лишь крупинка… Он же перекусает нас всех до смерти!
Револьвер мой, словно сам по себе, снова выстрелил пару раз, и я клянусь – обе пули я бы точно всадила в уцелевший глаз этой жуткой женщины, но тьма поглотила их прямо перед ее лицом, и чудовище расхохоталось, показав горячую глотку и все зубы разом.
– Не выйдет победить меня, милочка! – произнесла она небрежно, послав еще черной магии в мою сторону.
Генри храбро ринулся в бой.
Оставив забившуюся в испуге девицу, он кинулся к Тристану, стремительно обращающемуся в белого медведя, и плечом с разбега сбил его с ног. Тристан без чувств отлетел к моим ногам, а Генри, подобрав его черный меч, встал против льющегося черного зла.
– Вы знаете заклинание, приводящее в чувства? – прокричал он, отмахиваясь инквизиторским мечом от черной магии. – Прочтите его Тристану, иначе нам не вытащить его отсюда в таким виде! Он слишком большой! Шевелитесь, быть может, мы успеем отступить!
Знала ли я это заклинание?! Ну, разумеется!
Выпустив из рук пистолет, я нашарила на талии цепочку с волшебной палочкой и несмело коснулась ею шерсти медведя. Торопливо шепча слова заклятья, я видела, как Тристан снова обретает человеческий вид, но это было так медленно, так медленно!
Генри рубился смело и ловко, отсекая тянущиеся к нему черные дымные щупальца, меч звенел, словно вампир рубил крепкое дерево. Но и его усилия были очень малы в сравнении с тем, какая мгла начала окутывать все вокруг. Под потолком плавала огромная дымная туча, темнота заполняла собой все углы, прорастала в стены блестящими черными жилами, сковывала воедино предметы, превращая их в куски зла. Генри отступал, размахивая мечом. Он вырубал совсем крохотное пространство, но этого было достаточно, чтоб мгла не касалась нас…
В этом абсолютном черном месиве невозможно было остаться невредимым. Магия тянулась к Генри, хлестала его по плечам, по лицу, и с каждым ее прикосновением он становился все бледнее, его красивое лицо делалось все свирепее и ужаснее, отрастали клыки, жаждущие крови, но Генри не сдавался. Он изо всех сил сопротивлялся своему превращению в вампира и продолжал яростно хлестать мечом змеящиеся черные дымные щупальца, защищая нас и Тристана, который, превратившись в медведя, мог наделать много бед.
Правда, долго он не продержался бы, и я уже молилась всем святым силам, готовая встретить свою смерть, от черной магии ли или от укуса разъяренного, оголодавшего вампира, как вдруг помощь пришла, откуда не ждали.
