Текст книги "Ловец сбежавших невест (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
От этого оскорбительного намека лицо девушки прямо-таки пошло красными пятнами.
– Что! – выкрикнула она, замахиваясь на Тристана. – Как вы смеете меня оскорблять! Я вовсе не!..
Но он не позволил ей коснуться себя, не дал влепить себе пощечину, хотя и полагал, что заслужил ее. Перехватив руку девушки и рывком привлекая к себе, он глянул в ее искаженное яростью лицо страшными, злыми глазами.
– Давайте прекратим эту бессмысленную пикировку, – процедил он холодно. От гнева ноздри его тонкого, породистого носа яростно трепетали, а розовые губы сжались в узкую белую полоску. – Мне абсолютно безразлично ваше прошлое и ваши… гхм… кулинарные таланты, а равно и количество поваров на вашей кухне. Давайте по делу: если я вам так не интересен, то куда это вы собрались в такую рань, вырядившись в ваше лучшее платье?
– Да уж не вас приветствовать, Тристан Пилигрим! – саля вампирские клыки, с ненавистью прорычала девица.
– Конечно, не за этим! – передразнил ее Тристан. – Только нечаянно вы повстречали того, кто с вас ошейник может снять. Кстати, как снял, так и надеть могу.
– Не посмеете!
– Отчего же? Говорите, демон на вас сердит?..
– Хорошо, хорошо, я скажу! – выкрикнула девушка. – Я шла к модистке, чтобы успеть заказать ей платье!
– Платье? – переспросил озадаченный и сбитый с толку Тристан.
– А, так вы не знаете, – небрежно ответила девушка. – В Танцующей хижине обещают дать бал, и весь город приглашен.
– Что?.. – все так же недоумевая, переспросил Тристан. – У вас ошейник демона на шее, а вы думаете о бале и о новом платье?.. Серьезно?..
– Не надо закатывать ваши неподражаемые глазки, господин Инквизитор, и думать обо мне, что я распоследняя глупая курица, которой желание покрасоваться важнее собственной жизни! – прошипела девушка, яростно высвобождая руку из цепких пальцев Инквизитора. – Я хотела бы бежать со всех ног отсюда, да только это приглашение не из тех, от которых можно отказаться! Я же говорила вам о доме, полном магии? Так вот это он собирает гостей. Белый дом; то самое место, где меня держали и пытали. Там и обитает ваша старая знакомая, которая очень хотела отведать вашего бланманже, – язвительно расхохоталась девица. – Офелия. И демон там; и он тянул меня к себе за этот проклятый ошейник так, что временами в глазах от удушья темнело. А сейчас вот что-то отпустил; ну, я и подумала, что могу его задобрить, если явлюсь на его зов сама, нарядная, словно на великий праздник.
– Демон устраивает праздник, и город пойдет на него? – изумился Тристан.
– Это я знаю, кто на самом деле там обитает, – огрызнулась девушка. – Может, еще кто из нечисти. А официально на бал приглашает та самая беглая принцесса.
– Что! – выкрикнул Тристан. – Неслыханная наглость!
– Вот с нее и спрашивайте за грехи, – буркнула бойкая девица, выворачиваясь из рук Тристана. – А мне теперь вовсе незачем там показываться!
И она со всех ног рванула по улице, стуча по брусчатке каблуками новеньких туфель.
– Эй! – крикнул вслед ей Тристан. – А как тебя звать, маленькая грешница?
– Изольда, – донес до него ветер ее веселый голосок.
– Вампир, дитя ночи, как ты можешь без вреда для себя разгуливать при свете дня?!
Изольда обернулась; ее алые губы привлекательно сложились в лукавую улыбку, и Тристан снова облизнулся, вспоминая их на вкус.
– Вы видите солнце, ваша милость? – со смехом крикнула девушка. – Тут его никогда не бывает! Вечная ночь и вечные серые сумерки!
***
Тристан вернулся к нам один и на взводе.
– Какая прелестная юная вампирша, Инквизитор, – щуря синие прекрасные глаза, произнёс Генри. – Нет, право – очень хорошенькая. Надеюсь, вы не пристукнули ее в праведном гневе?
– А стоило бы, – сварливо ответил Тристан.
Он действительно вел себя престранно, то почесывал кончик носа, то поглаживал подозрительно яркие губы. На щеках его лежал густой румянец, очень хорошо видный на его белоснежной коже.
– И чем это вы там с нею так долго занимались, – казалось, Генри нарочно дразнит Инквизитора.
– Ничем предосудительным, – тотчас же отозвался Тристан.
– Да?
– Да! Девушка эта, если желаете, мой агент. Рассказала много интересного. Например то, что королевская беглая принцесса настолько дерзкая особа, что сзывает людей на бал в честь ее прибытия в этот город. И бал этот будет в интересующем нас доме.
– Какая нахальная, откровенная приманка! – удивился Генри наглости врагов.
Тристан кивнул:
– Именно. Ее Высочество выставляют нам в качестве наживки. И ловить нас будут прямо на балу – не думаю, что кого-то сильно будет волновать, а не пострадают ли в этой заварушке приглашенные люди.
– Какие полезные у вас агенты! Ну вот, а вы говорили, что не любите вампиров! А они так лояльны к вам, и помогают!
Тристан снова с досадой поморщился. Сдается мне, что эта вампирша куснула нашего бравого рыцаря, и куда сильнее поразила его, чем вампиры поражают свои жертвы, метя им клыками шею.
– И что предлагаете? – спросила я. – Ведь совершенно понятно, что нас там будут поджидать. А не пойти мы не можем, ведь, в конце концов, принцесса и есть наша цель.
– Мы пойдем обязательно, – твердо ответил Тристан. – Только не с парадного входа, где нас будут выглядывать, а с черного.
– Вот как? – удивился Генри. – Есть черный ход, и вы думаете, что хозяева дома о нем не знают и не станут сторожить и его тоже?
– Хозяева знают, – ответил Тристан, – но вряд ли осмелятся сунуться туда.
Это почему же? – вклинилась я в разговор.
– Потому, мисс, – веско ответил Тристан, – что черный ход этого замечательного дома – это Лабиринт Судьбы. Желаете ее узнать и получить тотчас в руки? Тогда вам стоит только ошибиться дверью. И с вами может произойти то, что, вероятно, могло бы подождать еще несколько лет. Я имею в виду, несчастный случай, безвременная смерть…
– Я посмотрю, вы оптимист, – заметил Генри. – Судьба может быть и весьма хорошей.
– Может, – согласился Тристан. – Но раньше времени ее никто знать не хочет.
– О ужас, – произнесла я. – Вы уверены, что стоит вообще так рисковать?!
– Не волнуйтесь, Энди. Я ходил этим лабиринтом неоднократно. Я хорошо знаю путь.
– Зачем вы шастали по этому ужасному дому?! – удивилась я.
– Затем, что это дом Офелии, – отрезал Тристан. – А после ее… кончины демоны резвились там как у себя дома. Не переживайте; я смогу провести вас по лабиринту. Только держитесь меня!
Глава 13. "Легкий путь" Инквизитора
– Прежде, чем идти туда, предлагаю вооружиться как следует амулетами от демона! – сказала я. – Не зря же их у нас целый чемодан!
– Я, так и быть, возьму себе пса, – сказал Генри. – Думаю, я переживу его укусы, и, может быть, даже усмирю его. Быть может, еще и переменю свое мнение насчет домашних питомцев. А вы, Тристан, что возьмете?
Я без лишних слов распахнула перед ним чемодан, и Тристан задумчиво посмотрел на раздобытые нами сокровища.
– Пожалуй, остановлю свой выбор на этом, – он, явно хвалясь свей силой и умением, не стал читать заклятий, а щелчком сшиб защитные цепочки и взял из шелкового ложа массивный серебряный перстень с кроваво-красным рубином. Это старинное украшение здорово походило на морскую черепаху, так и сверкающую мелкими, как капельки росы, бриллиантами. – Очень хорош для главы Ордена.
– Солидно, – похвалил Генри. – А вы, Энди?
– А мне достаточно, – сказала я.
Браслет на моей руке… как бы я не вертела его, бусины отчетливо складывали выгравированные на них буквы в одно и то же слово, и я, нет-нет, да посматривая на них, невольно читала имя демона, и оно грохотало в моей голове, как гром в горах.
Как бы я не двигала бусины, все равно при первом же движении руки они складывались снова в это чертово имя!
Да, а демон силен, раз я никак не могу его победить – хотя бы в такой мелочи…
– Возьмите череп соболя, Энди, – серьезно посоветовал мне Тристан. – От самого демона у вас чудесная защита – браслет, а вот от его слуг первое дело череп. Он усмирит самых рьяных.
Я послушалась его. Сжав в ладони круглый лакированный затылок зверя, я почувствовала себя спокойнее.
…Тристан повел нас не по улицам города, и это, верно, было очень верным решением. На улицах нас не ждало ничего хорошего. Жители вряд ли были бы к нам приветливы. Те из них, что встречались нам на пути, были похожи на серые тени, на призраков, скользящих в тумане. Лица их были хмуры; и инквизиторское одеяние Тристана им не нравилось.
Наверное, они думали, что он явился за кем-то из них, а потому скалили зубы, и если б Генри не скалился в ответ, нас с Инквизитором, думаю, ждала бы не одна драка, и даже не две.
Поэтому мы, перебравшись через крутой мостик над бойким ручьем, старательно изображающим из себя бурную реку, спустились к берегу, и Инквизитор церемонно поклонился нам, приветствуя в своем хваленом лабиринте:
– Добро пожаловать в Ад! – сказал он.
Вдоль ручья бежала дорожка, почти затянутая травой, а впереди маячили створки ворот, словно бы старых кладбищенских. И никакого забора. Тропка вела прямо к ним, и, дойдя до их черных, покосившихся створок, Инквизитор встал и тяжко вздохнул, потерев рукой усталые глаза:
– Никогда не открывают, – произнес он.
На воротах висел замок.
Обычный черный навесной замок.
Его дужка была продета в звенья цепи, цепь обвивала прутья сворок.
– Ну и что же, – опасливо заметила я. – Пусть себе стоят, забора-то нет! Просто обойдем их.
– Вы не понимаете, Энди, – мягко ответил Тристан. – Чтобы попасть куда-то, нужно войти в дверь, которая ведет в это место. А дверь вот она – закрытая.
Он еще раз вздохнул, с неохотой встряхнул плечами, словно перед дракой, и что есть мочи наподдал по замку ногой, метя подкованным железной набойкой каблуком по дужке.
Потом еще и еще.
– Этак вы до вечера будете колотить, – сказал Генри, не без интереса наблюдая рутинную работу Инквизитора. – Тут бы камень потяжелее…
Я оглянулась – камней вокруг не было. Вероятно, Инквизитор за свои многочисленные походы извел их все, разбил в прах.
– Энди, – оживился вдруг Генри. – А помните, ваш мешок съел этого окаменевшего мерзавца? Можете вы его вытряхнуть оттуда?
– Ну, разумеется, могу, – с сомнением в голосе ответила я. – Но не слишком ли это жестоко – применять его в качестве тарана?
– А мои ноги вам не жалко? – встрял Инквизитор.
– Вы очень милосердны, Энди, – улыбнувшись, произнес Генри. – Какое… прекрасное качество. Не часто в девушках его отыщешь. Но не переживайте за него. Каменное тело ничего не чувствует, если, конечно, не пытаться разгибать ноги и руки. Думаю, его голова – это отличный булыжник! Он и не заметит, что послужил доброму делу.
Сказано – сделано. Бобби с удовольствием исторг из своего бархатного нутра каменную горгулью. На вид несчастный Кар был каменнее прежнего.
– О, отличная штука! – похвалил Инквизитор. – Годится! Берем его!
Мужчины подняли беднягу Карла и развернули его макушкой к замку.
Наверное, он был тяжелый – Инквизитор, держащий его за протянутые скрюченные руки, даже покраснел и оступился, чуть не наступив на полу своей белоснежной сутаны, а Генри с непривычки таскать тяжести крякнул, ухватив Карла за ноги.
Они отступили от ворот на несколько шагов, а потом разом помчались вперед – не то, чтобы быстро, но постепенно набирая скорость.
БАМ!!!
Голова Карла врезалась в замок, и хлипкие воротца едва не завалились в сочную густую траву. Но замок остался цел, и Инквизитор с Генри отступили, пыхтя и сопя.
– Еще разок, – пропыхтел Инквизитор, отступая на заплетающихся ногах назад.
– Тяжелый какой, – выдохнул Генри.
В этот миг мне их было жальче больше Карла. Но они снова разогнались и второй раз долбанули макушкой окаменевшего вампира в замок.
БАМ!!
– Кажется, разбили звено цепи, – просопел Инквизитор, багровея.
– Может, перевернуть его? – еле дыша от тяжести, предположил Генри. – Зад-то у него поувесистее будет.
– Можно, – ответил Инквизитор.
Карла они бросили в траву и некоторое время стояли над ним, тяжел дыша, согнувшись в три погибели, упершись ладонями в колени. Генри прятал кровоточащие пальцы, которые он натер об тяжкую горгулью с непривычки тотчас же.
– Ну, взяли? – спросил Инквизитор, отдышавшись и немного отдохнув.
– Да, пожалуй, – ответил Генри.Они перевернули Карла так, что теперь его зад воинственно смотрел на замок, отошли еще на пару шагов от ворот, а затем бросились вперед каким-то диким галопом.
БАМ!!!!!!!
От удара разлетелись звенья цепи, распался замок и распахнулись створки ворот, а так же осыпалась окалина с головы Карла и тот заорал страшным голосом:
– А-а-а-а!
Генри и Тристан, влетев в ворота с Карлом наперевес, пробежали еще несколько шагов по инерции и выронили его в траву.
Я, потрясенная выражением безысходности, запечатленным в отчаянно вытаращенных глазах вампира, так и застыла на месте.
– Генри, – выдохнула я, стоило мне немного отойти от потрясения. – Он ВСЕ ЧУВСТВОВАЛ! Вы обманули меня, Генри!
– Разумеется, – ответил он, тяжко дыша и согнувшись над каменным телом, завалившимся в траву. – Своей ложью я усыпил вашу бдительность и совесть. Иначе вы бы нам его не отдали, и мы бы провозились тут до ночи.
– Это ложь во спасение, – назидательно проговорил Тристан.
– Подонок! Убийца! – верещал карлик, у которого ожила только голова. Он дико вращал глазами и страдал. Его каменный зад густо испещряли трещины.
– Я злопамятный, – напомнил Генри. – Теперь ты знаешь, мелкий мерзавец, каково это – когда ломается каменное тело.
– Думаю, он вполне наказан, – заметил Инквизитор, осмотрев треснувший зад Карла. – Даже я так не расписывал грешников, а мне приходилось пороть чернокнижников, и не розгами, нет – мечом. И смею заверить, что они очень страдали, получая эту инквизиторскую милость из моих рук. А тут… надо освободит его, Генри. Он искупил свои грехи.
– Я его не держу, – пожал плечами тот. – Пусть идет, куда хочет.
– А, тем лучше! Оставим его тут; пусть полежит в травке, отойдет. А мы тем временем продолжим свой путь.
– Я это запомню! – злобно верещал Карл. – Я припомню вам все! Вы ответите!..
Инквизитор, который до сих пор был благостен и миролюбив, вдруг озлился; одним прыжком он подскочил к вампиру, и его тонкий черный меч нащупал горло поверженного негодяя.
– Что, – прошипел Тристан, и глаза его сделались еще краснее – и еще страшнее. – Что я слышу, нечестивец? Ты угрожаешь мне?! Мне ты собрался мстить?! – черный меч скользнул неуловимее жала змеи, и острое лезвие коснулось шеи Карла. – Шея-то у тебя не каменная. Ты же понимаешь, что я тебе ее враз перерублю, если таковое желание у меня будет, не так ли? Так что замолчи и будь благодарен за то, что я милую тебя и оставляю тебе твою жизнь.
– Да, ваша светлость, – проблеял мигом посмирневший Карл.
– То-то же, – Тристан вернул в ножны свой черный меч и отвернулся от затихшего страдальца. – Идемте; нам нужно до темноты дойти до ближайшего постоялого двора, чтоб заночевать не в чистом поле. В Лабиринте это не очень удачная мысль.
– Постоялый двор в Аду? – удивилась я.
– Что ж такого? И через Ад ходят по своим делам путешественники, – ответил Тристан.
***
Ад – странное место, господа. Там много огня, говорят, но нам пришлось путешествовать в кромешной душной тьме, которую изредка озаряли дымные чадящие факелы, кое-как приделанные к стенам.
К каким стенам, спросите вы?
К стенам домов, разумеется, которые так близко стояли друг к другу, что улица меж ними была чрезвычайно узка. Как раз для одного человека, чтоб протиснуться меж каменными стенами. Из окон соседних домов можно было передать друг другу что-нибудь, будь то кувшин или полотенце, да только вот окна были накрепко закрыты. К чему раскрывать их, если солнца все равно нет? Да и свечи нынче дороги; отчего это бездельники-соседи должны пользоваться светом, который они дают?!
– Действительно, лабиринт, – пробормотала я робко, пробираясь вослед за Тристаном, который двигался уверенно и быстро. – А отчего вы, Тристан, отпустили Карла? При вашей нелюбви к вампирам…
– Я посчитал его достаточно наказанным, – пояснил он.
– Святая магия! – воскликнула я. – Но вы же не можете не знать, что она начнет пакостить, едва только сможет шевелить ногами с известной скоростью?
– Конечно, знаю, – так же спокойно, словно объясняя ребенку прописную истину, ответил Инквизитор. – Но карать того, кто рассчитался за старые прегрешения и новых не совершил, весьма несправедливо. Этак мне пришлось бы поубивать абсолютно всех людей. Превентивно.
Мы петляли меж домов, и одному небу было известно, как Инквизитор ориентируется в этой кромешной тьме. И, судя по звукам, что раздавались вокруг нас, вел он нас очень правильно; никто не вынырнул из-за угла и не попытался всадить в нас нож, никто, хохоча и адски воя, не пытался выпить нашу кровь, хотя, кажется, за высокими заборами только этим и занимались… Невидимые и безумные.
Наконец, я поняла, как Тристан ориентируется: на стенах были мелом грубо нарисованы путеводные стрелки. Белоснежное одеяние Инквизитора словно испускало свет, и стрелки эти становились виднее.
– Это вы нарисовали их, Тристан?
Инквизитор обернулся ко мне.
– Конечно, я, – ответил он. – Собственными пальцами, стерев их о стены до крови. Это не мел, это моя кожа, Энди.
– Святая магия! Это сколько ж надо было блуждать здесь, и сколько вытерпеть боли?!
– У меня было много времени, и я никуда не торопился…
Такое фанатичное служение пугало, но и вызывало неподдельное уважение. Безусловно, Тристан – фанатик, но в Инквизиторы другие и не идут, кажется…
Стрелки вывели нас в относительно светлое место, на небольшую площадь, хорошо освещенную, но так же тесно окруженную домами. Меж ними в разные стороны, как тонкие солнечные лучи, нарисованные ребенком, растягивались еще улицы – ходы на все четыре стороны. И даже на восемь. И отчего-то эти восемь вариантов, этот перекресток восьми дорог меня очень напугал.
Куда идти, блуждая в темноте, не видя подсказок Тристана?..
Можно бродить веками и не выйти никуда.
– У вас очень храброе сердце, Тристан, – сказала я, содрогаясь. Я ощутила на миг отчаяние и безысходность старого и больного человека, измученного болезнями, голодом и жаждой, потерявшегося в лабиринте, и мне стало очень жутко.
– Я знаю, Энди, – ответил мне Тристан безо всякого кокетства. Думаю, ему говорили это неоднократно…
Меж тем на площади Тристан высмотрел одно местечко, наиболее хорошо освещенное. Там стоял домик, добротный, ладный, даже уютный. Над ним, как мне показалось, иногда все же восходило солнце, потому что под окнами бы разбит палисадник, и в нем цвели самые настоящие розы.
Дом этот освещен был весьма хорошо, хозяева не поскупились на факелы, фонари; думаю, любая заблудшая душа потянулась бы к этому теплому свету, отогреть у камина озябшие руки!
– А вот и пристанище, – сказал Тристан. – Сильно же оно изменилось за последние сто лет! Видно, у нынешнего хозяина поистине добрая душа, если он смог сюда приманить милость небес. Но достаточно болтовни; скорее идем туда, не то скоро свет погаснет, и здесь будет очень неспокойно!
Рысью мы бросились к спасительному свету, но, видимо, где-то слишком поторопились, или напротив – опоздали, и на черном, закопченном адским пламенем небе погасла последняя тусклая звезда, потому что на нашем пути вдруг, как из-под земли, вынырнули две каменные статуи, высокие, да еще и на постаментах. Судя по каменным изящным телам это были женщины, молодые и стройные. Судя по лицам – кровожадные жуткие демоницы. Глаза их были закрыты, но даже это не вселяло в мою душу ни единой капли уверенности, что эти создания не причинят нам вреда.
– Какие формы! – меж тем восторженно, несмотря на грозные изогнутые сабли, зажатые в каменных руках, вскричал Генри. – Какое изящество! Выточить из камня каждую складку платья, каждый ноготок, даже сосок под платьем – это ли не искусство?
– Генри?! – укоризненно одернула его я. Отчего-то его восхищение чужими… гхм… грудями и особенно их сосками показалось довольно легкомысленным и довольно обидным. Что у нас, своих грудей для восторга недостаточно?!
Надо отдать должное – Генри тотчас же уловил мой ревнивый посыл.
– Энди, поверьте: во мне говорит всего лишь любопытство и чистый восторг эстета. После долгих лет заточения увидеть мир, рассмотреть все его прелести – это кому угодно вскружит голову. Но обещаю, клянусь вам – когда кончится эта миссия, я не дам вам ни единого повода для ревности.
А Тристан ничего не сказал; в отличите от нас, он был бдителен, и его черный меч врезался в камень, едва мы с Генри прекратили выяснять свои отношения.
Проклятые статуи, они появились тут не просто так! Стоило Тристану сделать шаг к ним, как их глаза тотчас же раскрылись, полыхнув лавой.
С легким треском на веках появились глубокие складки, выкрошенные камни посыпались вниз. С каменным хрустом разогнулись сведенные вместе руки, сжимающие каменные клинки. И мы с Генри, увлеченные выяснением отношений, рисковали бы остаться без голов, если б не быстрый меч Тристана.
Статуя наклонилась – с пояса ее посыпались крупные булыжники, на месте разломов алым закипела лава, – и каменный меч свистнул в воздухе, но меч Тристана был быстрее.
Он вонзился в локтевой сустав, там, где кипела скрепляющая согнутую руку лава, и разом отсек вооруженную руку. Мы с Генри запоздало присели, прикрывая головы, а Тристан даже не обернулся, поигрывая черным острым мечом и ожидая, когда его магические противники обнаружат еще уязвимые места в своей каменной плоти.
– Это, по-вашему, легкий путь?! – вскричал Генри, до глубины души оскорбленный тем, что предмет его восхищения чуть не снес ему голову.
– А что вы хотели, – огрызнулся Тристан. – Я же Инквизитор. Для меня это рутинная работа.
– Тристан, милый! – заверещала я, сжимая череп соболя трясущимися руками. – А почему они нападают?! У нас же амулеты!
– Это слуги Ада. И они на своей территории. Что им наши амулеты! Может, слегка неприятно, и все. Этих чудовищ вы соболем не отпугнете!
Меж тем статуи, треща лопающимися камнями и гремя, спрыгнули со своих пьедесталов и с недобрыми намерениями направились к Тристану. Из нас троих они посчитали именно его самым опасным – или самым недружелюбным.
Вспышкой белой молнии Тристан метался между каменными истуканами, отсекая части их тел, вонзая свой меч в лавовые прослойки между камнями. Грохот и лязг слились в жуткую адскую симфонию. Маленький в сравнении с каменными неповоротливыми статуями, ловкий и верткий, он отталкивался от их тел и взбегал вверх, словно по руинам здания, по неверным стенам, крошащимся под ногами, уворачиваясь от пролетающих над ним каменных клинков.
Одна, другая, третья рука отсечена, и сами монстры порядком потрепаны и покромсаны ударами черного меча, который, как мне теперь казалось, был стойким и твердым, как дух Инквизитора! Улучив момент и вонзив клинок под колено каменному стражу, Тристан заставил это чудовище упасть на колени перед ним, отчего земля загудела у нас под ногами. Черный меч коварно скользнул в кроваво-красную, раскаленную трещину в каменной груди, и коснулся огненного сердца, гася адское пламя и магическую жизнь в каменном истукане.
Страшно размахнувшись, Тристан напоследок снес огромную каменную голову у второй поверженной статуи, и та огромным валуном запрыгала к нам, потушив свои огненные глаза.
– Ну, – хладнокровно произнес Тристан, смахнув белоснежную прядь со взмокшего лба, – как-то так. А вы волновались.
– Это невероятно! – вскричал восторженный Генри, с видом победителя поставив ногу на нос отсеченной головы. – О вас говорили, что вы не самый искусный фехтовальщик, но я смотрю на все это и думаю – а каковы же тогда лучшие?!
– Это всего лишь плод тренировок, – ответил Тристан, явно польщенный. – Были и пошустрее меня бойцы…
Но не успел он как следует насладиться своим триумфом, как неугомонные статуи вдруг зашевелились. Вспыхнули каменные глаза. С хрустом начали отрастать руки, а голова стала отращивать новое тело.
– Ого, – проговорил Генри, отступая от шевелящейся головы. – Это так и надо?
– Вообще-то, нет! – прокричал Тристан, отскакивая от оживающей статуи. – Какого черта?! Раньше они быстро унимались и не двигались!
Неугомонный Инквизитор снова схватился за меч, но тут не выдержали нервы у меня: не понимая, что делаю, я выхватила пистолет и выстрелила в оживающую голову. Пуля попала прямо в пылающий глаз, и голова мгновенно разлетелась на целую груду неживых каменных осколков.
То же самое я проделала с другими каменными истуканами, и они рассыпались у наших ног тихими холодными обломками.
– Серебряные пули, – сказал Тристан, изумленный. – Впрочем, можно было и так…
Но наше счастье длилось недолго; каждый камень вдруг озарился алым и закипел лавой, словно адским клеем, который собирался склеить воедино этих неугомонных стражей. Увидев это. Тристан ухватил меня за руку и заорал:
– Бежим!
И это был самый разумный выход.
Мы неслись к теплым огням постоялого двора, вопя и взывая к помощи.
Генри своей трость вышибал из-под наших ног оживающие булыжники, грохот и шум стоял такой, что, наверное, во всем Аду было слышно. Это привлекло внимание владельца гостиницы. Деревянные ставни раскрылись, и в окне замаячили подозрительно знакомые рыжие кудри…
– Да чтоб вам провалиться, Ваша Милость! – заверещала вампирша, схватившись за голову. – Вы преследуете меня, что ли?! Не пущу вас! Пусть загрызут стражи, поделом вам будет!
Тристан отвечать ей не стал; выудив из кармана тяжелый, брякающий золотом кошелек, он швырнул его прямо в раскрытое окно, и я услышала, как золото рассыпалось и зазвенело по полу.
– Прими плату или верни! – прокричал заклятье коварный Инквизитор. Чтобы вернуть все до единой монеты, вампирше пришлось бы ползать по полу и отыскивать все до единой раскатившиеся монеты. Даже если у нее есть мешочек, как у меня Бобби – это заняло бы некоторое время. А так – плата была внесена, и двери перед нами распахивались сами собой, несмотря на то, что хозяйка негодовала и приюта давать нам не желала.
Мы ворвались в холл этого самого замечательного во всем Аду дома и Генри с грохотом закрыл дверь. Темнота, вой и ужас остались там, снаружи. Здесь же все было тихо и спокойно – ну, разве что хозяйка в роскошном зеленом парчовом халате с золотой вышивкой слишком громко спускалась сверху, капая воском с горящих свеч на свое богатое и изящное домашнее одеяние.
– Вы что, следите за мной?! – кричала она гневно. – Вы меня преследуете, Тристан Пилигрим?! А кто дал вам на это право?! Я девушка приличная и серьезная, мне ваших ухаживаний не надо!
– О ля-ля! – весело вскричал Генри, сверкая хитрющими веселыми глазами. – Тристан, вы что, правда следите за этой девушкой?! Не ее ли прекрасные локоны причина того, что мы попали в Ад?! Нет, в самом деле, это очень романтично – спуститься в Ад в поисках возлюбл…
– Я эту девицу вижу третий раз в жизни, – неуважительно перебил Тристан. – И я не припомню, чтобы расспрашивал у нее, где она живет.
– С каких пор, – звонким голосом воскликнула девица, уперев руки в боки и заливаясь краской гнева, – грешникам надо говорить Инквизиторам свой адрес, чтобы те их отыскали?! А как же знаменитое инквизиторское чутье?!
– Вот да, – поддакнул неугомонный Генри. Кажется, разворачивающаяся у него на глазах романтическая история приводила его просто в неимоверный восторг. Вот что значит триста лет сидеть взаперти! В восторг приводят самые разные мелочи и обыденные вещи.
Тристан на обвинения не ответил, хмуро окинув Генри неодобрительным взглядом. И я почему-то подумала, что эти двое, Генри и вамприша, недалеки от истины…
– Нам нужны комнаты и ужин, – холодно и с достоинством произнес Тристан, проходя к окну и усаживаясь за стол, накрытый грубой полотняной скатертью. Он завалился на лавку, небрежно вытянув на ней ноги в пыльных сапогах, и у вампирши просто глаз задергался от его нахальства.
– Мест нет! – злобно прошипела сердитая вампирша.
– Прими плату или верни, – повторил неумолимый Тристан. – Там денег на десять комнат и королевский ужин. И не нужно врать про то, что нет комнат. Гостиница пуста; иначе б здесь уже была попойка или добрая драка.
– Лучше сдать комнату заблудшей душе или призраку за горсть пыли, чем нахальному, самовлюбленному, лицемерному святоше! – выкрикнула вампирша, никак не желая подчиняться Тристану.
Тристан и ухом не повел.
– Прими плату или верни, – как заведенный, повторил он, явно довольный, что этих простых слов вполне довольно, чтоб обуздать нрав строптивой девицы.
Вампирша даже зарычала от злости. Вернуть плату – это означало бы, что она всю ночь должна была бы проползать по полу в поисках монет, провалившихся, скажем, в щели в полу. Оттуда их и волшебному мешку достать трудно.
– За десять комнат! Не нужны мне ваши подачки! – рявкнула она. – Я честная девушка! Я зарабатываю на жизнь, не обирая постояльцев!
– А я богатый клиент, – огрызнулся Тристан. – И щедро плачу чаевые. Так получу я сегодня свой ужин и немного вина? Я устал, я голоден. Я валюсь с ног. Умираю от усталости.
– Мы с Энди можем разделить одну комнату на двоих, – быстро сказал Генри. – И поужинаем мы там же. Будьте добры, жаркое.
Тристан покосился на Генри, но ничего не сказал. Вампирша, казалось, сейчас отдаст душу черным небесам от злости.
– Сию секунду будет сделано! – с ненавистью проорала девица, подхватывая полы длинного роскошного халата и с топотом устремляясь вверх по лестнице. – Следуйте за мной, господа!
Вернулась к Тристану она не скоро, для начала устроив на ночлег нас с Генри и предложив нам на ужин холодной телятины. Но по той скорости, с которой молоденькая вампирша готовила нам постель, взбивала подушки и сервировала стол, я почему-то заподозрила, что ее гнев – ни что иное, как замаскированное волнение и полное смятение чувств.
Она действительно не говорила Тристану, где ее искать. И он действительно мог не искать с ней встречи нарочно. Но место, место – Лабиринт Судьбы, – говорило само за себя.
Девица хотела сию минуту оставить наши подушки, пойти к Тристану и остаться с ним наедине, и я отослала ее как можно скорее, заявив, что сама обо всем позабочусь.
Тристану, в отличие от нас, Изольда приготовила горячий ужин, расстаралась. Ворча и поливая маслом над жарко пылающим огнем благоухающую специями и ароматными травами курицу, она убеждала себя, что этими приготовлениями она просто заставляет уставшего Тристана ждать дольше и страдать от голода.
Впрочем, Тристан не сильно-то и страдал; когда хозяйка спустилась к нему, в холл, с горячим ужином, его за столом она не обнаружила. А вот откупоренную бутылку вина – да. И початый бокал с алой жидкость тоже.
