Текст книги "Ловец сбежавших невест (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Хотелось бы верить!

– Энди, – шепнул он, привлекая меня к себе, прижимаясь щекой к моим волосам и осторожно целуя их. – Вы пробудили меня ото сна, Энди, вы вдохнули в меня новую жизнь! Сколько сил, сколько желаний теперь у меня!

Я краснела, пряча лицо, потому что точно знала причину его бодрости.

Кровь.

Девственная.

Конечно, с ванной, полной этой драгоценной жидкости, не сравнить, но тоже кое-что. Генри буквально расцвел. И если раньше он был красивым вампиром, то теперь он сделался ослепительным. Чертовски привлекательным, загадочным и таинственным, как волшебный сон.

Напоследок он прижал меня у камина, в самом теплом углу, наставил торопливых поцелуев, нескромно лаская сквозь тонкую блузку грудь, и я едва не задохнулась от страсти, с которой он желал меня еще раз…

Но к логическому завершению его страстные ласки не пришли потому, что в камине зашебуршало, посыпалась зола и уголь, и Генри припечатал меня всем телом к стене, пряча под собой и зажимая ладонью мне рот.

Кто-то полз по дымоходу, осторожно, то и дело надолго останавливаясь и прислушиваясь к звукам извне. Мы с Генри буквально слились воедино и замерли, превратившись в две неподвижные статуи. Только глаза у него засветились чарующим светом, как самый синий лед, подсвеченный синим вампирским пламенем…

Пока неизвестный полз – а это было ужасно долго, – я вдруг подумала, зачем бы это кому бы то ни было обворовывать эту лавку? Конечно, район тут не самый безопасный, полно жуликов и карманников, но ведь все они должны быть в курсе, что тут все фальшивое! Кому охота рисковать своей шеей ради фальшивок?!

«А не значит ли это, – ошеломленная, подумала я, – что он ищет что-то настоящее?! По-настоящему драгоценное? Что-то, что было у Офелии, о чем все знали, и что она не смогла забрать? Интересно, слуга это ее или вор?»

Похоже, Генри пришел к такому же выводу. Он распустил вампирскую маскировку, словно защитный кокон – кожистый, серый, как гранит, –  и обнял этой магией себя и меня. Оба мы стали похожи на густую тень за камином, на пыль и паутину, на старый, забытый сверток. Идеальная маскировка!

В камине отчаянно загрохотало, уголь сыпался уже непрерывным потоком, потому  что тело, до того карабкающееся осторожно, сейчас обрушилось и летело вниз. Шмяк! В очаг свалился какой-то мелкий человечек, то ли карлик, то ли гном, в полутьме не разобрать. Рассвет еле занялся, но лучи света с трудом пробивались сквозь пыльные мутные стекла.

Минуту лазутчик хныкал и бранился, видимо, повредил себе что-то или ушибся, выпав на каменный пол. Затем, вдоволь начесавшись, этот противный крысеныш, поводив впотьмах своим длинным носом, шумно принюхался и бросился к прилавку.

Там он с грохотом, не особо скрываясь, но явно спеша, начал выдергивать ящички, скидывать с полок припрятанный товар, какие-то бухгалтерские книги. Он искал что-то определенное, видимо, небольшое,  потому что рассматривал каждую мелочь, перебирал блестящие монетки и безделушки. Но все было не то.

Наконец этот странный мелкий человечек как будто нашел искомое.

Я поняла это по тому, какой радостный вопль он издал – ну, словно гундосый  слон высморкался.

– Нафел! – задыхаясь, как чахоточник в жарком бреду, шепеляво шептал он, вытягивая из-под прилавка какой-то странный предмет. – Нафел!

Что-то вроде то ли крохотного чемодана, то ли не слишком большого саквояжа. Да, точно – чемоданчик! Да такой ладненький, такой милый, что мне тотчас захотелось заиметь себе такой. Нарядный, но не слишком новый, из блестящей коричневой кожи крокодила, все еще слегка пахнущей вишневыми горькими косточками.

Ручка у него была гладенькая, изящная, будто выточенная из волокнистого крепкого дерева, покрытого желтовато-коричневым лаком.

Его легкая поношенность сглаживала слишком острые углы и придавала чемодану вид приятный и округлый. Ремни, перетягивающие его, скрипели, и это был очень приятный, добротный и уютный скрип хорошей, нужной вещи.

Все эти ремешки были сплошь  с серебристыми красивыми застежками, которые делал, наверное, очень искусный ювелир,  и в довершении всего  чемодан был перетянут крест-накрест звонкими цепочками, оберегающими содержимое от воров.

Что и говорить – стильная и красивая магическая штука! Не дешевая подделка, нет. Кто будет превращать в фальшивку вещь, которая стоит баснословных денег?

…А внутри он наверняка выстлан крепким светлым шелком. И каждая вещь, будь то маникюрные щипчики или дневник в таком же роскошном переплете, наверняка лежала в своем гнезде.

Противный крысеныш с сухим шелестом потер свои огромные ладони, нащупал на поясе волшебную палочку. Прочистил горло кашлем и выплюнул какое-то заковыристое заклинание, ткнув палкой в замочек в виде головы единорога на чемодане.

Ага, как бы ни так!

Видимо, в чемодане хранилась действительно ценная вещь, потому что тот так плюнул в ответ защитной магией, что карлика откинуло мощной вспышкой, и он с воплем улетел в камин, где его и прихватил Генри, заломив его жилистую ручонку с зажатой в ней волшебной палочкой.

– Зажгите свет Энди, – велел он мне, справляясь с вопящим и извивающимся в его руках мелким гадом. – Посмотрим на наш улов!

Я махнула своей волшебной палочкой и зажгла свечи на каминной полке.

В руках Генри действительно был какой-то карлик, и лицо его, старое, носатое, перемазанное сажей, было мне отчего-то смутно знакомым.

– Ба-а, – протянул Генри, встряхивая своего пленника за шкирку, как нагадившего кота, – какие люди! Узнаете, Энди?

– Шут?! – выдохнула я, встретившись глазами  с ненавидящим взглядом карлика.

– Верный слуга Его Княжеского Полуночного Высочества, – насмешливо произнес Генри, крутя мелкого вампира так и этак, рассматривая его скромное одеяние, на которое он сменил свое роскошное раззолоченное вампирское тряпье. – Наш пострел везде поспел! Не сгорел, не пострадал даже!  Малыш Карл, ты зачем тут? Что ты хочешь раздобыть в этом красивом ящичке? Я вижу, что ты весьма недурно ориентируешься в чужой лавке. Интересно, почему бы? Зачем тебе сокровища красотки Офелии? И что это за сокровища? Деньги? Драгоценности? Что? Не хочешь говорить?

Теперь я поняла, почему карлик так странно хрюкал и сопел. Зубы его, покрошенные осиновой тростью Генри, еще не выросли заново, язык распух, и говорить ему было непросто.

– Нильгальдяй Генриф, – слюняво сопел карлик, дрыгая тощими ногами и пытаясь пнуть Генри прямо в живот. – Нельнальвифу! Скольколь труфдоф,  и все насмальрку!

– Что он говорит? – переспросила я осторожно.

– Он говорит, – перевел мне Генри нечленораздельную речь карлика, – что очень сожалеет, что когда-то помогал делать меня вампиром. Не смотрите на его жалкую внешность, Энди, на самом деле он очень умный и очень грамотный маг. Он знает такие заклятья, знания которых сделало бы честь любому профессору. Вот только вместе с талантом природа наградила его редкой пронырливостью. Такие знания – и такая склонность к воровству! Так что в чемодане, Карл?

Вампир злобно сопели на вопрос не ответил.

– Но чемодан он открыть не смог, – заметила я.

– Это оттого, – отозвался Генри, между делом связывая карлика, чтоб тот не сбежал, – что он ужасно шепелявит. Поэтому некоторые слова просто не может выговорить правильно. А без правильного произношения это совсем другое заклинание. Но в целом, он был на верном пути.  Отойдите от чемодана, Энди. Сейчас я его вскрою.

Я отскочила от чемодана подальше.

Генри аккуратно уложил его на прилавок, бегло осмотрел. Ему волшебная палочка была не нужна; он лишь коснулся пальцами змеек-цепей, немного нараспев читая заклятье, и те ожили и серебряными петлями расползлись в разные стороны.

Чуткие пальцы Генри легли на замочек чемодана, поглаживая. Пара слов – и тот щелкнул, отпираясь.

– Единорог встал на дыбы, – заметил Генри, с видом победителя глядя на карлика.

Самодовольно усмехнувшись, он легким движением откинул крышку чемодана – и отскочил с криком, потому что он был все-таки вампир, а в чемодане лежали очень священные вещи.

На бледно-бежевом шелке, как я и предполагала, каждый в своем гнезде, собранном из изящных шелковых складок, лежали магические талисманы, много. Серебро, кости, драгоценные камни, выточенные из хрусталя сувениры. Все в своей ячейке. Все аккуратно уложено. Все перехвачено цепочками-змейками. Каждая вещь запиралась и открывалась своим заклятьем.

– Череп соболя с агатовыми глазами, смотрите! – воскликнула я, оглядывая эту диковинную коллекцию. – Вот так раз! И Серебряный Пес! Какая редкость! Это, вроде как, защита от демонов?!

– О да, – прошептал Генри, отойдя от испуга и боязливо заглядывая в чемодан. – Амулеты от демонов… Магия пресвятая, сколько их! И всякие разные! И кольцо с дымными синими камнями…

– Разве они  работают? – удивилась я. – То есть, конечно, я слышала о черепах, например, которые вроде как отгоняли злых духов, но это же были суеверия? Разве нет?

– Еще как работают, – ответил Генри, дрожащей рукой коснувшись маленькой серебряной фигурки собачки, прелестного бассета длиной в половину моего пальца. Та вдруг ожила и попыталась укусить Генри за палец. – Только они страшны более тяжкому злу, чем я.

– Генри, – изумленная, произнесла я, – но если эти амулеты есть здесь, значит, существует и тот, от кого они защищают!

– И это очень плохо, Энди, – глухо ответил Генри. – Очень.

**

Найденный красивый чемоданчик с артефактами, которыми точно собирались воспользоваться, очень разозлил Генри. Шутка ли – демон на свободе! И имя его хозяйке чемодана было известно; оно было записано на серебряных бусинах, нанизанных на тонкий серебряный плетеный браслетик.

– Не читайте, Энди, не надо! – вскрикнул Генри болезненно и отчаянно, когда я только притронулась к светлому плетению серебра.

Впрочем, я и не собиралась это читать. Ни в коем случае. Мне вдруг сделалось так страшно, будто я оказалась в чужом, незнакомом мире, полном опасностей.

– Наденьте его на руку, Энди, – отерев пот со лба, выдохнул Генри, кое-как переведя дух, – но никогда не читайте его имени! Скорее всего, из всех вещей это самый сильный амулет. Знаете, как он работает?

– Нет, – слабым голосом ответила я, с трудом трясущимися пальцами застегивая на запястье серебряный замочек.

  – Бусины; они двигаются по этому серебряному шнурку, по кругу. Вам достаточно последние бусины передвинуть вперед, к началу имени, чтобы его переврать, разорвать. И тогда демон будет не властен над вами.

Нет, серьезно!? В наш век пара и прогресса – демоны?! Невероятно!

Бусин всего было шесть. И первая была в виде плода граната. Последняя, самая маленькая, здорово напоминала сундучок, чемодан, в котором мы нашли эти амулеты. Та-а-ак… все просто чудовищно.

За свой страх, за невероятную опасность Генри, обычно такой мягкосердечный и добродушный, сурово спросил с карлика-вампира, как следует встряхнув его за шкирку.

– Это что ж такое, – шипел он злобно, показывая вампирские клыки. – Нет ничего святого в твоей прогнившей, старой душонке?! Я вижу – ты точно знал, что в этом чемодане! Ты охотился за ним? Ты знал, что демон разгуливает на свободе, и молчал?! Ни слова ни Князю, ни… ни единой живой душе?! Зачем ты полез сюда? Рассчитывал забрать артефакты, забиться в щель поглубже и отсидеться, пока демон растаскивает весь мир по песчинкам?!

– А фы фы инафе постуфил? – прошепелявил карлик с ненавистью.

– Я никогда не опустился бы до воровства! – прогремел Генри гневно, величественно и грозно, потрясая мелкого мошенника, как рваную тряпку.

– Ну, яфно-поняфно, – согласился карлик, явно издеваясь над Генри. – Благорофные гофпода не форуют! Они тофко офманыфаюф. Обефяют флуфить ферой и прафдой, а фами фбегают!

– Молчи! – страшным голосом рыкнул вампир-Генри. – Или я тебе шею сверну! Твои мысли касательно моего поведения никому не интересны! Поэтому отвечать будешь только на те вопросы, что я задам! Ясно?! Итак, я не спрашиваю, зачем ты собирался украсть эти амулеты. Это очевидно и так. Ты собирался отобрать себе самые сильные, а остальные продать, когда демон заявил бы о себе. Вопрос в другом: как ты, могильный ты червяк, узнал о том, что они тут есть?! Как ты узнал о чемодане?

Генри очень злился; видно было, что он жаждет выколотить своей осиновой тростью бессмертную душу из тела противного вампира. И уже даже прицеливается ею по тощей заднице брыкающегося пленника. Пара хороших ударов – и вампир в его руках рассыплется в прах, кожа высохнет, как старый пергамент, и кости рассыплются по полу.

– Ай, ай, я фсе фкафу! – заверещал он, увидев в руке у Генри знакомую уже осиновую трость.

– Ты следил за Офелией, за этим монстром?! Откуда ты узнал, что у нее есть это сокровище?

– Так я фе флуфу у нее! Флуфу!

– Что он говорит? – переспросила я раздраженно.

– Он говорит, что работает на нее, – перевел Генри.

– Я каффир!

– Он ее кассир. Продает за гроши ее подделки. О, вот это поворот! А Князь знает о твоих подработках на стороне?

– А фто Княфю за дело до моиф пофработок? – окрысился карлик. – Он фанят только фобой, ты фе знаефь! Он и лифней крофью не пофелицца! А я хофю жить! И жить хорофо! Пофему бы мне не пофработать?

– Я не могу это слушать! – вспылила я. Мне казалось, что у этого мерзкого Карла помимо его переломанных зубов во рту словно гладкий камешек был. И он перекатывал его языком туда-сюда, чтобы мы не заметили.

Стоп, что?

Камешек?

Идеально круглый, гладенький, отполированный искусным ювелиром, крепкий и красный, как язык противного вампира.

– Генри, у него еще какой-то амулет! – закричала я, тыча в сторону карлика пальцем. – Во рту, Генри!

Генри нахмурился. Карлик успел сжать губы, но и Генри успел заметить кровавый блеск камешка.

– Дай  сюда сейчас же, – произнес он, поднося свою красивую, холеную ладонь к слюнявому рту Карла. То сжал губы и надул щеки, отрицательно мотая головой. – Сейчас же! Не заставляй меня делать то, чего я не хочу! Ты же знаешь, я не люблю насилия. Но ради королевства и безопасности я пойду на все.

– Дайте ему хороший подзатыльник, Генри, – язвительно произнесла я.

– Дай сюда!

– Фет!

– Ах, так… Энди, отвернитесь. Тут сцена не для дамских глаз!

Я молча повиновалась, хотя, кажется, сама была бы не прочь как следует врезать этому карлику.

Сначала за моей спиной слышалась какая-то возня и визг, словно Генри мучил собаку, а потом карлик вдруг завопил не своим голосом, и, обернувшись, я в ужасе увидела, что Генри с несвойственной ему жестокостью просто вывернул вампиру челюсть.

– А-а-а! – верещал маленький мерзавец. Его рот был разинут до ушей и не закрывался, глазки сверкали злобой и страхом. А на испачканной его слюнями ладони Генри лежал великолепный алый гранат, волшебный камень, в чьей зловещей багровой мгле что-то шевелилось, двигалось и плавало какое-то изображение, страшный облик…

У меня голова закружилась, когда в камне мне  почудилось изображение разломанного спелого граната, с блестящими глянцевыми зернами, таким манящими и наверняка вкусными…и ядовитыми.

– Демонова кровь! – выдохнул Генри, бледнея так, будто душа его еще вчера отлетела к небесам. – Я глупец! Этот мерзавец, этот подхалим и прохвост – он не Офелии служит, и даже не Князю Полуночи! Он служит всем – и только Демону! Всем успевает поклониться, всюду подслушать и пронюхать, чтобы потом пересказать своему хозяину из преисподней!

– Что?! – испуганно повторяла я, зачарованная страшными видениями роскошного отравленного плода. – Что!?

– Он наверняка за Офелией следил! – прогремел Генри гневно, зажимая в руке камень – знак принадлежности к свите Демона. – Да и за нами тоже! Не забывайте, Энди – нас здесь быть не должно! Этот мерзавец собрался дождаться удобного момента, выкрасть артефакты и отнести их – нет, не продать! –  своему хозяину! Не для Офелии же он старался, прихватив с собой этот знак, – Генри покрутил алым камнем перед ненавидящими глазками карлика. – Нет, он собирался потом прямиком в логово своего хозяина, так?

Карлик ответил  злым мычанием и получил хорошую зуботычину от Генри, отчего его нижняя челюсть лязгнула и вернулась на прежнее место.

– Добродетельный Генрих, – с ненавистью прошипел карлик, с остервенением пытаясь выбраться из пут, коими Генри его опутал как бабочку – коконом. Надо же! От вывиха челюсти, который устроил ему Генри, у него и дикция исправилась! Генри впору бы открыть свой логопедический кабинет! «Пара затрещин – и вы оратор, искуснее Цицерона!» – Глупый, наивный идеалист! Ты думаешь, что сможешь победить? Думаешь, сможешь переломить все через колено? О, это у вас семейное –  глупость, упрямство и гордыня! Да только ты никогда не найдешь дом моего хозяина! А значит, и удар нанести не сможешь!

– Ничего, – хладнокровно ответил Генри, неспешно засучивая рукава. – Я не найду, конечно, но ты же мне поможешь?

– Никогда! – яростно прокричал карлик, извиваясь, как нерадивая гусеница, запутавшаяся в шелковой нити.

– Прямо сейчас,– недобро ответил Генри, поглядывая за окно. – Или ты скажешь, или я вынужден буду применить силу.

– Неужто ручки запачкаешь? – спросил карлик и адски расхохотался.

– О нет, – так же спокойно, и так же зловеще ответил Генри. – Мои руки останутся все так же чисты. А вот ты пожалеешь о том, что  столь подл и строптив… Потому что целеустремленность, и даже некая ожесточенная фанатичность в достижении цели тоже присуща нашему семейству!

И Генри, ни слова больше не говоря и не тратя времени на угрозы и запугивания, ухватил подлого Карла и протащил его к пыльному серому окну.

– Вот для кого тут создан полумрак, – прорычал Генри, пятерней мазнув по грязному стеклу. – Но мы сейчас устроим тебе солнечную ванну!

– Не-е-ет! – заверещал Карл. До него, наконец, дошло, что шутки кончились и дело плохо, и он задрыгался, перепуганный. Да только Генри в нужный момент оказался очень решителен.  Он ухватил руку Карла и решительно вытянул ее под первые утренние солнечные лучи.

– К…какого хрена, мать твою! – заверещал, закурлыкал карлик нецензурно, извиваясь и корчась. Я зажала уши руками, и в следующую минуту наблюдала, как он беззвучно шевелит своей то и дело отлетающей челюстью, а рука его со скрюченными пальцами становится каменной.

Когда она окаменела примерно по локоть, Генри аккуратно изъял его из-под солнечных лучей, а я разжала уши.

Карлик, выпучив глаза на алом от боли лице, визжал каким-то куриным задыхающимся голосом. Он лежал на пыльном подоконнике, тяжко дыша, и здорово походил на курицу, изменившую петуху со страусом, и теперь в этом крупно раскаивающуюся.

Таких решительных и коварных действий от совестливого, благородного Генри он точно не ожидал.

– Ахгр-р-р, – сипел он своим разинутым ртом с отваливающейся челюстью. – Ахгр-р-р!

– Где логово демона, малыш Карл, – почти ласково произнес Генри, но с такой угрозой в голосе, что позавидовал и Тристан. – Говори.

– Думаешь, ты сильнее и страшнее моего господина?! – проверещал Карл  отважно. Интересно, он правда такой смелый, или просто гнева демона боится больше Генри?! – Никогда, слышишь ты, никог…

Генри не стал слушать его речь, а просто рывком усадил его спиной к солнцу, как поросеночка поближе к жару.

Я снова зажала уши покрепче, и наблюдала, как каменеет спина Карла, как вихляется его челюсть и как выпучиваются глаза на его красной, раздувающейся голове.

– Агрха, ха, ха, – выл несчастный, когда я разжала уши, а Генри ловко выдернул его из-под лучей солнца.

– Ну же, не геройствуй, – почти ласково произнёс Генри, разглядывая окаменевшую спину и задницу нашего свежеиспечённого поросеночка. – Я-то знаю, как это больно. До сих пор помню свою вынужденную прогулку под солнцем… Мизинца на левой ноге у меня так и нет. Отпал где-то, окаменев. Это было больно – когда все суставы на ходу лопаются и текут кровью.

– Мстительный сукин сын, – провыл Карл, рыдая.

– Ага, – весело ответил Генри. – Я помню, ты смеялся над моей попыткой бежать. Так что там с логовом?

Карл совершенно определенно боялся мести демона, предать которого Генри его заставлял. Он корчился и кусал губы, но молчал.

– Ну-у, – протянул Генри, оглядывая критически страдальца, – места на тебе еще много, а солнце становится все жарче… Кстати, все хотел спросить: а не туда ли удрала Офелия? Конечно, может, у нее и есть целый чемодан с амулетами, но это не означает, что она не с ним заодно!

– Он живет в Выбеленной Хижине! – проверещал Карл, багровея до самых бровей, когда Генри за ногу потащил его к свету. – Над Масляным озером,  в Вечном лесу!

– Чушь какая! – выкрикнула я. – Масляное озеро, это же сказка! Легенда! Попасть туда невозможно, разве что демон сам позовет и пустит! Это в страшных книжках с картинками написано! Только детей этим пугать!

– Он и пустил ее! Пустил! – выл Карл, глядя, как солнечный луч опаливает нежные волоски на его тощей ножке со спущенными чулками. – Она же провела ритуал! Вызвала его! Что, просто так у нее половина туловища мясом не покрыта?!

Мы с Генри переглянулись.

– А это то, о чем говорил Тристан, – произнес Генри. – Она же проводила ритуал.

Я за голову схватилась.

– Но демон, Генри!.. Хорошо, я допущу, что существует демон, и давным-давно был проведен ритуал, но сила пресвятая – демону маловато просто жить, просто есть на завтрак овсянку и пить аспирин от головной боли! Ему нужна…

– …Магия, – закончил вместо меня Генри. – Много магии. И поэтому они,  эти засранцы, эти его слуги, обманывают невест и как-то выкачивают из них магию. Но как?.. И как ее доставляют до дома демона?

Мой личный билетик, спрятанный в корсаж, вдруг обжег меня до боли, и я вскрикнула, вспоминая станцию, где разыгралась трагедия с выстрелами.

– Генри! – воскликнула я. – Вы помните станцию, Генри?! Все ее стены покрыты этими золотыми билетиками! Она устроена точь-в-точь как ваша ловушка, Генри! Невесты, которых вытряхивает на станциях из экспресса из-за того, что билет фальшивый, попадают в эту ловушку, и магия из них утекает!

– Утекает по рельсам, – медленно произнес Генри.

– Неужто демон – Гемато-Король?! – закричала я в ужасе. Генри лишь отрицательно качнул головой:

– Милая Энди, – произнес он медленно. – Владелец магических экспрессов вовсе не Король. Но вы так умны и так догадливы… что я, кажется, знаю, где живет демон, и как туда попасть.

Мы оба замолчали, потрясенные, и настала звенящая тишина. Только пылинки плясали в солнечном луче между нами.

– Черт! – завопил Генри, глянув на Карла. – Передержали!

Он кинулся к окну, задернул плотную штору, и накинул на дымящегося Карла свой сюртук.

На каменного дымящегося Карла.

Он испекся целиком, застыл, весь скрючившись, вытаращив глаза и оскалив зубы на отваливающейся челюсти, превратился в уродливую горгулью.

– Ах, какая жалость! – воскликнула я. – Превратился в камень! А мы еще не все у него узнали!

– Узнаем потом, – ответил Генри, сбивая своей одеждой жар с камня. – Когда отойдет.

– Так он не умер? – удивилась я.

– Еще чего! Вполне жив. Только если мы его тут оставим, он очухается и удерет. А с собой тащить этот сомнительной красоты памятник у меня нет никакого желания, – проворчал Генри. – А еще ловушка и чемодан… Как все это тащить, ума не приложу.

– Я знаю! – ответила я. – Бобби, фас! Взять этого Карла, ату его!

Бобби нехотя выполз из-за прилавка. Он был сыт, полон всякой всячины, и есть камни не хотел. Его складчатый алый рот нехотя, очень медленно, наделся на одну каменную ногу, потом на другую. Мешок повздыхал, пооглядывался в надежде, что его остановят и отменят такое суровое задание, но не дождался. Поэтому поглощение Карла хоть и медленно, но продолжилось.

– Э-э-э, – протянул Генри неопределенно, – а ваш Бобби его не потеряет, если, скажем, его попросить выплюнуть что-то другое?

– Нет, конечно, – ответила я. – А что вы хотите попросить его выплюнуть и зачем?

– Скоро узнаете, – неопределенно ответил Генри. – Давайте оставим Тристану послание, где мы и куда пошли, и в путь!

Глава 11. Амулет первый. Собачка

Я не понимала, зачем это Генри вдруг сорвался и помчался, сломя голову, вон из лавки, не дождавшись Тристана. Впрочем, Тристану он оставил послание, начертив его углем из камина прямо на стене. Странные письмена кончились каким-то замысловатым знаком, хорошенько разглядев который я поняла, что это личная подпись Генри.

Еще он пририсовал зачем-то восьмерку. Но потом тщательно ее закрасил.

Мальчишечьи игры!..

И вот мы бежим по темному тоннелю, который скрывался за деревянной панелью на стене в лавке Офелии. Я не чувствую под собой ног; стены тоннеля блестят, как сырые стены угольной шахты. Под ногами – шпалы, вросшие от старости в породу, и отполированные до блеска колесами тачек и дрезин рельсы.

– А куда мы бежим… Генри… – выдохнула я, задыхаясь на ходу. – И почему… без Тристана… он же специалист по нечисти…

Впервые я задумалась над серьезностью его работы. Сражаться с демонами! Карать тех, кто взывает к преисподней! Это намного важнее удравшей королевской невесты, что поставила на грань войны наше государство, раз Ловец Генри первым делом решил защититься от демона?!

А Тристан всю свою долгую жизнь занимается тем, что отлавливает эту нечисть. Своими белоснежными руками давит волосатые шеи бесов. Закалывает шпагой особо рьяных ведьмаков. Он сам сказал – он воин, не святоша. Поневоле зауважаешь его!

Я несла свой мешочек и магическую ловушку, Генри – трость и чемодан с артефактами. Казалось бы, невелика ноша, но отчего-то я едва дышала.

– Справимся сами! – прокричал мне Генри на бегу. – Главное – разрушить его ловушку! Чтобы он не набирал силы!

И все же я б дождалась Тристана…

Генри оказался прав: кротовая нора, где скрылась Офелия, вывела нас прямо к станции, и Генри просто взвыл в отчаянии, глядя, как проносятся по позолоченному подземелью экспрессы, и как искрящаяся магия бежит по рельсам под стук колес.

– Да вы только гляньте – они сцеживают магию со всех! – взвыл Генри в отчаянии, грозя вслед улетевшему экспрессу тростью. – Но ничего! Недолго вам осталось!..

Золоченые билетики, порядком потемневшие от времени, зловеще трепетали на стенах. Конечно, столько ободрать, сорвать было нереально, но у Генри точно был какой-то план. Для начала он долго и подробно изучал расписание поездов, проходящих на этой станции, и  экспрессов, и обычных, и высчитывал ту ускользающую, крохотную минутку, когда на станции не должно было быть ни единого поездов.

– Через четверть часа, Энди, – сказал он, наконец, отирая пот со лба, – ровно на три минуты станция будет свободна. За это время мы должны будем уничтожить все эти билеты на стенах. Уничтожить его ловушку, разорвать эту цепь,  артерию, питающую его! Тогда магия перестанет течь к нему по рельсам. И он перестанет набирать свою силу…

– Но как мы сделаем это,  Генри? – осторожно спросила я.

– Энди, – уверенным, окрепшим голосом произнес Генри. – Мне нужен будет ваш мешок. После того, как я с ним поработаю, он станет пустым и плоским. И съест еще пару-тройку Карлов с удовольствием. Верьте мне, Энди!

А у меня был выбор?!

В одном из боковых тоннелей деятельный Генри отыскал вагон, крохотную кабинку на  четыре места, для служителей станции, которые на этом игрушечном транспорте должны были ехать от станции к станции и чинить поломки.

– Отличная кабинка! – похвалил Генри, похлопав вагон, выкрашенный какой-то светлой краской, облупившейся от времени. Он вытолкал его почти на главную линию и махнул мне, нелепо топчущейся на перроне, как жертве опоздания. – Идите скорее сюда, Энди!

Я спешно перебралась через рельсы – и вовремя: мчался на всех парах поезд, окутывая рельсы плотным облаком пара.

– Через минуту и двадцать восемь секунд пойдет экспресс, – сказал Генри, втаскивая меня по ступенькам в крохотную кабинку. – Мы должны стартовать прямо перед ним.

– Зачем?! – испуганно спросила я. – И как?!

– Затем, чтобы он вместе с магией вытолкнул нас в нужном направлении, – ответил Генри. – В гости к демону!

– Да вы авантюрист! – перепуганная и заинтригованная, воскликнула я.

– Не без этого, – согласился Генри. – Когда засидишься на одном месте, так и тянет прогуляться!

– Но стартуем-то мы как?!

– А ваш мешок, Энди? Он при вас? Дайте мне его скорее!

Вдалеке, в темноте тоннеля, слышались агрессивные гудки  приближающегося магического экспресса. Тусклые фонари под сводами станции закачались, задребезжали, и Генри, выскочив из вагона с моим мешком, уверенно уперся в него плечом, выкатывая на основной путь.

– Генри! –  в страхе воскликнула я, едва не по пояс высовываясь из окна. Экспресс, словно мифический злобный зверь, трубил и выл все ближе, гремя колесами, и мне было до смерти страшно выкатываться в одиночестве, в крохотном полудетском вагончике, ему под колеса.

Они стучали громче копыт всадников-завоевателей. Они гремели зловеще, как обвал в горах.

– Генри!

Пачкая свой красивый горчичный жилет, он налег на вагон плечом сильнее, и тот потихоньку выкатывался, медленно ехал вдоль перрона.

…Я слышала, как дребезжат стекла в окнах вагона от приближающейся неминуемой беды…

Генри, наконец, заскочил в медленно набирающий скорость  вагон через дверь в торце, и у меня мелькнула мысль, что мы погибнем вдвоем, в объятьях друг друга… И вот что  я вам скажу – это нихрена не утешает!

– Генри!!!

Из темного зева тоннеля уже неслось рычание, вой и грохот, и Генри, стиснув мой мешок, встряхнул его над рельсами. Его голос разнесся громом над станцией, и мешок отчаянно рыгнул золотыми билетами прямо на рельсы.

– Генри, мы сейчас умрем! – проорала я, вцепляясь в отчаянии в сидение и расставляя ноги пошире, чтоб меня не сразу снесло ударом… наивная!

Однако, Генри и не думал погибать.

Напротив – судя по его виду, он собирался жить долго и счастливо. Глаза его горели, волосы развевались. Он ухватил сомлевший от его властных рук мешок за верхнюю бархатную губу и за раздутую жопку, выкрикнул что-то громовым голосом и плеснул, словно воду из ведра, под колеса гудящему экспрессу, сопящему парами, как сказочный дракон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Огнем.

Синим вампирским пламенем, которого мешок наглотался предостаточно, когда мы убегали, и я желала, чтобы он сожрал весь бушующий ад.

Экспресс вылетел из темноты, окутанный паром и магией, гладкий, как яйцо, врезался в свет, и его тут же облизнули синие языки магического пламени. Экспресс ворвался в него, в самое полымя, и огонь с гудением и грохотом рванул вверх, по стенам, слизывая золотую чешую билетиков.

Магия, объятая  вампирским огнем, взорвалась, наш вагончик толкнуло взрывом так, что мне едва руки не оторвало, которыми я намертво вцепилась в сидения, а Генри уселся на пол и чуть не выпал в дверь, прямо в огонь.