Текст книги "Ловец сбежавших невест (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Тристан запустил руки в свои волосы, затем спрятал разгоряченное лицо в ладонях. Почему не выстрелил – он не знал.
– Да будь оно все проклято! – прорычал он.
Глава 9. Серебряная ложка
Тристана терзало ровно два чувства: досада и стыд. Стыд за то, что он, повидавший на своем веку немало разных противников, так легко подпустил к себе вампиршу, и досада оттого, что не смог ее уничтожить. Ее рыжие волосы вспыхивали в его памяти, словно пожар на рассветном небе, и Тристан крепче сжимал губы, чтобы ругательства не вздумали вырваться из его души.
Ну, какова!
– Смела касаться меня теми же самыми губами, которыми вылакала всю кровь из кубка Князя Полуночи! – рычал Тристан, яростно вращая колесо штурвала. – Кровь каторжника, грязного отребья!
Было и еще кое-что.
Тристан со стыдом вспоминал, что его удержал нож, простой нож, приставленный к горлу! Его! Того, кто в своем стремлении выиграть партию у негодяев, собственное сердце вынул и обманом всучил Гильдии Ротозеев! Раньше бы он без раздумий поднялся – даже если б это нож вспорол ему горло и перерезал голосовые связки, навсегда лишив его возможности говорить и изрыгать ругательства. Даже если б нож пустил ему кровь и вся белая сутана оказалась испачканной.
Неужто испугался за свою жизнь? За свой голос? За свою пролитую кровь, за уродующий шею шрам?
…Или не захотел сражаться с девчонкой, чьи волосы теперь тревожили его воображение?..
Рыжие, кудрявые волосы и темно-зеленые, как виноградная листва, глаза…
Тристан тряхнул головой, прогоняя ласковое летнее видение. Перед ним замаячил опасный квартал, лавка с подделками и разбросанными по полу золотыми билетами… и свет, горящий за пыльными стеклами лавки.
Утром.
Когда совсем расцвело.
«Генри и Энди вряд ли были так неосторожны, – подумал Тристан, правя к удобной для посадки площадке, – чтоб зажигать в лавке свет и что-то искать там слишком явно… Если они это сделали, то они крупные идиоты. Если это сделали не они…магия святая, сделай так, чтобы я прибыл вовремя, и не опоздал!»
Еще у дверей лавки Тристан услышал, что там происходит что-то странное. Слышалась отчаянная возня, грохот упавшей мебели, характерный треск рвущихся бумаг… Драка? Тристан не стал долго размышлять и жрать, он просто обнял себя крыльями, скрываясь от посторонних глаз, и проделал трюк, которому научил его Генри незадолго до этого.
Если смотреть в замочную скважину особым взглядом, она становится огромной, черной, как грохочущий тоннель, и ее можно миновать в пару торопливых шагов, проникая в дом незаметно для его обитателей.
Внутри лавки точно все было перевернуто. Запыленные полки были сорваны и скинуты на пол, фальшивое барахло валялось и хрустело под ногами. Три невнятных типа с неприметными лицами и в костюмах, ужасно похожих на костюм Генри, – Ловцы, вероятно, – перерывали все вокруг, едва ли не принюхиваясь к каждой вытащенной на свет божий бумажке.
Следов Генри и Энди не было – ни крови, ни клочка одежды, ничего, – из чего Тристан сделал вывод, что негодяи не застали их здесь и не нашли место, где они скрылись. Панель на стене стояла на месте, и, кажется, порядком зачарованная, поэтому все поиски Ловцов были тщетны.
Скорее всего, это Генри постарался. Он наверняка не хотел, чтобы кто-то случайный и любопытный сунул туда нос и последовал за ними с Энди.
Посреди всего этого разгрома, возвышаясь как столб, стоял довольный толстый рыжий господин в блестящем цилиндре. Его рыжие свиные глазки благостно взирали на разрушительные итоги гнусного обыска, длинные зубы грызли мундштук трубки, а рыжие бакенбарды торчали из-под цилиндра как засохшие кусты.
Разумеется, это был сэр Перси Сильверспун собственной персоной. Тристан – не стыдливая невеста; в отличие от Анжелики, он разглядел в почтенном рыжем, высоком сэре и его недюжинную силу, и его недобрую самоуверенность, с которой тот отдал приказ разворошить и разграбить чужое имущество, и его немаленький магически потенциал.
Волшебная палочка со множеством магических уровней висела у того на цепочке, рядом с часами.
Такие палочки – старые, из белого мертвого дерева, отполированные множеством прикосновений рук, потемневшие от времени и недобрых дел, что ими творили, – Тристан в свое время видел в изобилии и прекрасно понимал, что под магическую вспышку такой палочки лучше не попадать вовсе.
«Два раза быть битым в один и тот же день – это много, это чересчур много, – посмеиваясь, подумал Тристан, распахивая свои крылья и становясь видимым. – Поэтому постараемся выиграть хотя бы эту заварушку!»
Все-таки, Ловцы – это очень опасные существа, это Тристан понял, сделав всего шаг. Он попался тотчас же, кто-то из Ловцов среагировал на опасность мгновенно, и все тело Тристана пронзила страшная ледяная боль, словно на него накинули рыбачью сеть, промороженную на полюсе добрых полвека.
Второй шаг – и Тристану показалось, что у него крошатся пальцы, которыми он ухватывает свое оружие.
Третий – казалось, замерзла вся кровь, и воздух в легких стал твердым, сама смерть коснулась костлявой рукой сердца, но Тристан закончил бросок. Он оказался за спиной сэра Перси, замерзающей рукой перехватив его за редкие рыжие волосы, сбив с него цилиндр, а второй завел свой черный меч под жирные складки подбородков рыжего, поближе к уязвимому горлу.
– Как думаешь, – прошипел он обмороженным горлом, склоняясь к уху Перси, чтобы тот смог расслышать и разобрать все слова, – твои Ловцы смогут разжать мои мертвые пальцы, чтобы освободить меня?..
– Убейте его! – взвизгнул Перси, срываясь на задушенный злой визг, и Ловцы снова ринулись в атаку. Совершенно невзирая, кто перед ними… Перси хорошо заплатил им, да и влияние он имеет немаленькое. Кого б ни убили в богом забытой лавке – Перси думал, что вывернется, оправдается тем, что судьи оценят угрозу, нависшую над его драгоценной персоной…
Боль – это хорошо, боль отрезвляет и лишает иллюзий. Боль привычна; Тристан даже не задумывался, а не повредят ли его промерзающему телу резкие движения. Одним пинком в грудь он отправил полетать сунувшегося первым Ловца, неуловимо-быстрым взмахом эстока перечеркнул грудь второго, и взмахом развернувшихся крыльев откинул третьего Ловца, прежде чем вернуть черный меч обратно, под неисчислимые жирные подбородки сэра Перси. Тотчас же стало легко; магия Ловцов схлынула, и Тристан с удовольствием глотнул воздуха, от нехватки которого у него уже гремело в ушах.
– Инквизитор! – вскричал раненный в грудь Ловец и, превозмогая боль, почтительно опустился на колено. Видимо, ему деньги не все мозги отключили, и это славно.
– О да, Инквизитор, – зловеще, как ехидное привидение, зашептал Тристан в рыжее волосатое ухо сэра Перси. – Слуга пресветлой магии, если вам будет угодно! Кто ж еще может вынести троих Ловцов, вцепившихся в душу… А вы, нечестивцы, забрались в чужой дом, перевернули здесь все, да еще и собирались меня убить! Убирайтесь вон сейчас же, да живее, пока я не передумал. Не то никакое заступничество вас не спасет! Ну, живо!
Ловцы молча подчинились ему, и скоро в лавке стало тихо, пусто и темно.
Тристан с остервенением отшвырнул сэра Перси от себя, крутнув его сильной рукой так, чтоб толстяк, опешивший и напуганный, встал лицом к лицу с ним, с Инквизитором.
Увидев, кто перед ним, сэр Перси сделался на миг так же бледен, как Тристан, но почти сразу же сумел взять себя в руки и нацепил невозмутимую маску.
– Господин Инквизитор! – пропищал он противным высоким голосом кастрата. – Надо же, какая встреча!
– Сэр Персиваль Сильверспун, – в тон ему ответил язвительный Тристан. – Вот это сюрприз! Так я могу узнать, что это вы тут затеяли?
Перси оглянулся, обвел плоды разрушительной деятельности Ловцов взмахом руки.
– Как – что? – мягко произнес он. – Разумеется, ловим беглую невесту. Мою беглую невесту, – подчеркнул он. – Мисс Анжелику Сеймур.
– Ну, они-то понятно, – посмеиваясь, ответил Тристан. – Ловцы. А вы здесь зачем? Зачем самому стараться и носиться по ночам по заброшенным домам? Это неприлично, да и не безопасно.
– Чтобы немедленно жениться на ней, – как можно приятнее и обходительнее ответил сэр Перси. – Современные девицы, знаете ли, взбалмошны и капризны, особенно избалованные и красивые. Сами не знают, чего хотят. А им просто нужна сильная рука, как породистой лошади, чтоб направить, – сэр Перси недобро, звучно шлепнул о ладонь перчатками, и Тристан поморщился, припоминая историю и слезы лже-невесты перед старухой. Да, этот Перси вполне мог бы и отдубасить свою невесту за побег. – У меня, однако, тот же вопрос: какого черта вы, Инквизитор, делаете в этом логове?!
– Так же, как и вы, ловлю беглых невест, – мягко ответил Тристан, – только более высокого ранга и происхождения… если вы понимаете, о чем я. Вы же читаете газеты? Ну так вот, я уже выяснил, что за всеми преступлениями стоит одна и та же шайка негодяев. Но эта информация секретна, и, так как в деле замешана честь дамы, намного более знатной и важной, чем вы, я бы посоветовал уйти с моего пути, не путаться под ногами. Когда я арестую – или убью, – всех нечестивцев, я отошлю всех невест по домам. Идите домой, Перси, и там ждите свою строптивую розу с шипами. Полейте ей грядку, что ли, чтобы ей было веселее возвращаться в родные пенаты.
– Черта с два! Эта проныра снова удерет! Поэтому я должен сам ее найти поскорее и жениться!
– И это не может подождать? – насмешливо произнес Тристан. – Ваше бракосочетание?
Рыжие глаза сэра Перси блеснули жестоко, и Тристан шестым чувством почуял, что тут что-то не так.
– Не может, – ответил Перси сухо и холодно. – А если она снова заупрямится? Что тогда?
– Так женитесь на другой, – беспечно ответил Тристан. – Мало ли девиц в округе? Девица вас не любит, это же очевидно. Зачем ее заставлять?
Губы сэра Перси превратились в узкую полоску, словно щель в почтовом ящике.
– Мне не нужна другая, – процедил он злобно. – В эту прекрасную… розу я вложил очень и очень много! Поэтому она дорога мне так, как ни одна женщина!
– Все розы, произрастающие на земле Гемато-короля, – поддразнил Перси язвительный Тристан, – принадлежат прежде всего ему. Боюсь, дорогой, со мной в паре работает очень талантливый, очень сильный и очень влиятельный Ловец. Король наградил его невероятнейшими полномочиями. Я сам видел, как он, купившись на слезливую жалобную историю, выписывал одной девице королевскую охранную грамоту. Теперь ее законный жених должен будет отступиться от нее. И брак не состоится. Так как бы и вам, Перси, не пришлось у Короля выпрашивать вашу невесту.
– Да зачем Королю какая-то безвестная девка! – выкрикнул Перси, теряя самообладание.
– Вы же говорили – она невероятно хороша собой!
– Хороша, но совсем не знатна! Просто хорошенькая мордашка, сэр! Стоит ли она королевских забот?!
Тристан насмешливо фыркнул. Он неторопливо поднял перевернутый плетеный стул, уселся на него и закинул ноги в потрепанных сапогах как можно выше – на краешек опрокинутого стеллажа. Само по себе дело неслыханное, поведение, насквозь пропитанное неуважением к сэру Перси, который и припомнить-то не мог случая, когда в его присутствии кто-то сидел вот так вольготно, развалившись. Впрочем, Инквизитору это делать было можно, как и задавать неловкие, неприятные вопросы.
– Какая страсть! – восхитился язвительный Тристан. – Какое завидное упорство! А невеста знает, что вы настолько неравнодушны к ней?
– Конечно, знает, – зло процедил Перси, испепеляя Тристана взглядом, – но не ценит.
– Наверное, я вас разочарую, – произнес Тристан, картинно разведя руками, – но всех беглых невест я буквально вчера лично освободил от… гхм… рук нечистоплотных людей, что… гхм… пытались их в рабство забрать. А одну даже увез, – Тристан запнулся на миг, – к ее дому. Вероятно, вы не увидите своей невесты тут, нет.
– Вранье! – снова взорвался визгом и слюнными брызгами сэр Перси. – Мои Ловцы уверяли меня, что она отошла отсюда не более пяти минут назад, и мы искали лаз, в который она ускользнула!
Сердце Тристана кольнули недобрые предчувствия, неясные, как собирающаяся гроза вдалеке, на горизонте летнего сияющего неба, но такие же беспокойные, как крики стрижей над рекой.
– А можно ли взглянуть на предмет вашей страсти? – насмешливо поинтересовался Тристан. – Очень интересно, за какими такими свежими розами бегают такие почтенные джентльмены, как вы, Персиваль. Заодним я бы сказал вам, видел ли я эту девушку среди пойманных невест или нет.
– Извольте! – сэр Перси будто только этого и ждал. Он выхватил из-за пазухи плотный конверт и почти кинул его Тристану в руки. Тот, все так же насмешливо фыркая, неспешно открыл конверт и достал плотный бумажный прямоугольник.
С фотографии на него глянули знакомые милые глаза, и у Тристана глаз задрыгался, пока он изучал улыбку той, что сам называл Энди…
Беглая невеста все это время крутилась вокруг них, ловцов! И Генри даже приманивал ее своим изуверским способом там, в дирижабле – и она вынесла! Невероятная девушка, невероятная…
«Да что ж за незадача такая, с этими невестами! – едва не плача, подумал Тристан. – Что за девицы такие, что обводят нас вокруг пальца?! Ужасный век, ужасные нравы!»
Однако, среди этого потока мыслей, полных досады и истерического смеха, рвущегося наружу, Тристан вдруг увидел и рациональное зерно.
– Милая, – хладнокровно произнес он, небрежно возвращая Перси фотокарточку. – Но не настолько, чтобы за ней гоняться, сломя голову. Вы, Перси!.. Такой важной фамилии отпрыск!
Перси тотчас насторожился.
– Самая первая красавица в нашем городе! – огрызнулся он. – А чем вам моя фамилия не мила?
– Всем мила, сэр Перси с Серебряной Ложечкой во Рту, – ответил Тристан, ухмыляясь. – Только сдается мне, что ложечку в ваш рот поместили при помощи проклятой темной магии, м-м-м? Госпожа Удача не из тех дам, что замечены в постоянстве, и насилие она не любит, а вы так громко заявляете о родстве с нею, буквально ее фамилией называетесь!
– Мои предки ответили за свои злодеяния! – взвизгнул своим кастрированным голосом сэр Перси. – В те самые темные времена, о которых вы сейчас вспоминаете, Инквизитор! Мы давным-давно приличная и уважаемая, – сэр Перси сделал многозначительную паузу, – семья. Имеем вес в обществе! Да-с!
– Так-то оно так, – посмеиваясь, ответил Тристан, – только сдается мне, что тут не все чисто с вашей скоропостижной женитьбой, Персиваль. Вы что-то там упоминали о том, как возделывали грядки?.. О вложенных силах в эту девицу?.. Потрудитесь объяснить, что вы имели в виду. Не то вы ее не получите, нет.
– Так вы видели ее?! – снова взвизгнул кастратным фальцетом Перси.
– Так же близко, как вас сейчас, – небрежно ответил Тристан.
– Верните мне ее!
– Не могу, – так же нахально и так же беспечно ответил Тристан. – Она сейчас на службе у Гемато-Короля. Она нужна ему. Поэтому вы с вашими притязаниями и с вашим половым нетерпением должны постоять в сторонке и подождать, – Тристан насмешливо оглядел разъяренного Перси. – Кстати, вы можете и не дождаться. Если она хорошо выполнит свою работу, Ловец может выписать ей полное освобождение от вас и ваших притязаний… конечно, если не вскроются какие-нибудь особые обстоятельства…
– Так что же делать?! – взвыл незадачливый жених.
– Для начала рассказать мне, зачем вам именно эта невеста? Ну же, Перси, смелее! Мне нужны особые обстоятельства! Я в своей жизни слышал столько историй о мошенничестве, что меня сложно удивить, смутить и возмутить. Что вы натворили с этой девицей? Неужто серебро в вашем рту растаяло, и вы принялись за старое? Неужто посмели нечистой магией коснуться девушки? Ай-ай, а ее семья знает? О таком грубом и противозаконном вмешательстве?! Магия пресвятая, да что они с вами сделают! Они подадут в суд, выиграют его – и обдерут вас до нитки! Вы останетесь в одних трусах, Перси!
Рыжий джентльмен молча отирал взмокшую рыжую шею платком. Бакенбарды его дрыгались не хуже глаза Тристана.
– Она особенная, эта Анжелика, – наконец, хрипло проговорил он. – У нее особый дар.
Тристан кивнул.
– То есть, вы все же коснулись ее нечистой магией, – с нехорошим удовлетворением произнес он. Перси отчаянно замотал рыжей головой:
– Нет, нет, вовсе нет! – затараторил он. – Разве б я посмел!..
– Ну, что-то с ней проделать вы явно посмели, – заметил язвительный Тристан.
– Посмел, но совсем все наоборот! Не черной магией, нет, сэр, а светлой! Самой светлой из всех!
Тристан даже дышать перестал и весь подался вперед. В глазах его забрезжило понимание.
– Вы что, Перси, – ошеломленно проговорил он, – вы прорастили в этой Анжелике свою серебряную ложку?!
Перси отчаянно кивнул.
– Вы так правы, господин Инквизитор, – произнес он. – Серебро в моем рту растаяло. Госпожа Удача нашла способ, как от нашего семейства отвернуться. Матушка бросала пасьянс, и всегда карты показывали удачный брак! Только он должен был спасти нас. Вроде искупления, сэр. Вроде прощения, полученного у Удачи. Но только кто ж так просто от нее откажется?..
– Ах, прохвост…
– Эту старую серебряную ложечку, сэр, я всегда хранил ее в комоде, запертую надежнее, чем фамильные бриллианты…
– И что же?
– Да ничего, сэр, – Перси снова отер взмокший лоб. – Я ведь очень богат, сэр. Очень. Я думал – любая за меня пойдет.
– И вы, тщеславный вы сукин сын, размешали чай этой ложечкой первой красавице города -Анжелике?!
– Я всем мешал, сэр, – ответил удрученный Перси. – Начал с герцогинь. Я думал – она прорастет в ком-то из них, и я тотчас женюсь. Оставлю удачу в семье. Пусть не мне везет, так жене, и детям!
Тристан мог только молчать. Ничего другого у него не получалось.
– И вот я мешал, – продолжал сэр Перси, – размешивал чай всем, поговаривал, что жениться хочу, и все с таким интересом относились к этой новости, что прокола быть не должно было! А потом появилась эта Анжелика, – Перси выговорил ее имя почти с яростью. – Она, конечно, хорошенькая, но я бы никогда не сделал ей предложения! Никогда!
– Почему? – искренне удивился Тристан.
– Безродная, – брезгливо поморщился Перси. – Приданого кот наплакал. Домишко крохотный.
– Невыгодная партия, – подсказал Тристан.
Перси кивнул.
– И вот вообразите мое изумление, – несчастным голосом продолжил Перси, – когда я ее угостил чаем. Я не собирался ей ничего размешивать! – он снова заверещал, как кабанчик, почуявший неладное под своим хвостом. – Но как-то так вышло, что именно эта ложка подвернулась мне под руку! Кажется, пришло письмо от герцогини, она со мной флиртовала, и я слишком торопился его открыть… и не посмотрел, что за ложку я схватил! А схватил я ее, наверное, по инерции. Я же всем ее предлагал! Руки сами потянулись, пока я изучал все эти вензелечки на конверте! Что эта Анжелика? Она просто собиралась всучить мне какие-то луковицы редких тюльпанов, которые разводит ее мамаша! То ли продавала она их, то ли просто хотела подарить…
– Но вы заплатили, конечно, огромную сумму? – глаза Тристана смеялись, он прижимал к губам пальцы, чтобы не расхохотаться несчастному Перси в лицо. Перси был безутешен.
– Пять тысяч! – заверещал он снова, как резаный, багровея всем лицом. – Пять тысяч вместо пяти серебряных! Я не там поставил чертову точку! И лишний ноль нарисовал в чековой книжке…
Тристан молчал. Плечи его тряслись от беззвучного хохота.
– А когда я дочитал это чертово письмо и выпроводил девчонку, я увидел ее чашку, сэр! Чашку с серебряной ложкой! С моей серебряной ложкой! – выл Перси. – Она была черная, словно ею размешивал свой дрянной чай старый чахоточник! И в ней была дырка! В моей серебряной ложке!
Тристан утирал катящиеся градом от смеха слезы.
– Госпожа Удача, – простонал он, – выбрала Анжелику.
– Это была моя ложка, – прошипел Перси с яростью. – Моя! Я по ошибке ей отдал мою ложку! Я должен был вернуть ее себе, а эта мерзавка удрала из-под венца!!!
Глава 10. Невероятные приключения
А мы с Генри тем временем влипали в самые невероятные приключения!
Пока Тристан отвозил домой спасенную невесту, мы с Генри осторожно обыскивали лавку фальшивок в поисках того, из чего можно было сделать магическую ловушку. Из чего она делалась? Право же, я не знала. А вот Генри, кажется, знает все! Впрочем, чему удивляться, он живет триста лет…
– Собирайте золотые билетики, Энди, – велел он мне, осматривая лавку. У него в руках была какая-то странная птичья клетка, слишком маленькая для попугая, и старая кофемолка. – Вот на этой кофемолке вы будете их молоть. Используем их магию в целом!
Я молча подчинилась.
Золотой картон, измельченный в кофемолке, превращался в золотую пыль. Кофемолка, конечно, тоже была магической подделкой; обычная магическая кофемолка измолола бы все, даже слиток золота, а у этой едва хватило сил, чтобы справиться с билетами.
Пока я ими занималась, сам Генри занимался своей клеткой. Он оклеил ее билетиками, и она стала похожей на огромную золотую еловую шишку, топорщащуюся чешуйками. Приспособил каким-то образом длинную палку, чтобы удобнее было протягивать ловушку далеко впереди себя, и прикрепил к дверце шнур, чтобы захлопнуть ее, когда магия окажется внутри.
Молотые мной билеты он ссыпал в саму клетку, как приманку. Наверное, будь я магией, я бы с удовольствием прыгнула б на эту золотую приманку…
Все то время, что мы работали, Генри словно избегал на меня смотреть. Обычно кидающий такие пылкие взгляды, сейчас он стал робким и нерешительным. Вот они, мужчины!.. Это было так обидно и досадно, что я все губы искусала со злости. Но первой говорить о чувствах девушке неприлично, поэтому я молчала и, сопя, подсыпала золотой крошки в клетку.
Долго моего сурового обиженного пыхтения Генри не вынес. Он глянул на меня несчастными глазами и глубоко вздохнул, отчего облачко истолчённых в пыль билетов взлетело над столом, и произнес дрожащим голосом:
– Ох, Энди!..
– Что, – тотчас же отозвалась я. Слишком поспешно. Слишком сурово. От моей жестокости у Генри губы дрогнули, и он стал еще более милым. Небеса пресвятые, как можно быть таким трогательно-хорошим, оставаясь вампиром?! За один его горький взгляд я готова была простить ему и его нерешительность, и его… трусость? Иначе как объяснить то, что она начал меня избегать?!
– Вы сердитесь, – убитым голосом ответил Генри. – Я вижу, вы же сердитесь! И мне это так невыносимо!
– Конечно, я сержусь, – ответила я так же горестно, как он вздыхал. – После всего того, что между нами было!.. Вы!.. Получили очень много от меня, да, Генри! И теперь избегаете меня!
– Да я поэтому и избегаю, – несчастным голосом воскликнул он, – что вы меня раздразнили, вы зацепили меня, Энди, распалили, а я не получил главного! А так хочется…
Последние слова он выдохнул мне прямо в ухо, откидывая локоны с моей шеи и почти касаясь губами кожи. Как он так быстро преодолел расстояние между нами – я не знала, не успела увидеть, но тотчас же пожалела о своей глупой нескромности. Все время забываю, с кем имею дело! Вот это напросилась так напросилась…
– Энди, – шептал он, сгребая меня в охапку и усаживая на прилавок, да так умело, что я и опомниться не успела, как уже оказалась в его объятьях и поняла, что попалась, что напросилась на то, к чему не готова! – Энди, вы чертовски привлекательны! Так привлекательны, словно во всем мире нет девушки красивее! Если бы не черная магия, которая меня касалась и которая без следов не проходит, я бы никогда не отважился вам это сказать… но я дико хочу вас, Энди. Прямо сейчас. Прямо здесь.
– Что! – пискнула я, попытавшись сжать колени, но тщетно – Генри уже удобно и прочно устроился между ними, умело задирая на мне юбку и поглаживая мои ноги в новообретенных чужих кружевных панталонах.
– Я всего лишь хочу сказать, – стеснительно произнес Генри, умело расшнуровывая мой корсет, – вот же дьявол! – и стыдливо краснея, – что темная магия – она же будит в душах людей то бессовестное, что давно похоронено и забыто… Вот и во мне она разбудила то, чем я был до того, как добровольно отрекся от мира… Поэтому я тщательно сторонился вас, Энди, чтобы не позволить себе многого… Но больше терпеть у меня сил нет.
– Вы были бабником, Генри?! Ходоком?! Развратником?!
Его синие ласковые глаза сияли ярче драгоценных сапфиров, и я не заметила, как получила первый поцелуй, заглушивший мой вскрик, когда ладонь этого бесстыдника скользнула по моему животу меж ног. Я забилась, дрожа и трепеща, но его пальцы уже достигли своей цели – прорези в моих панталонах, – и от этого прикосновения судорога пробежала по моему телу, дух занялся. Я забыла, как дышать, вцепившись ногтями в плечи этому бесстыжему вампиру и переживая самые прекрасные моменты в моей жизни.
– Что вы дел… – выдохнула я, но Генри весьма ловко закрыл мой рот поцелуем, запустил свой язык мне в рот, а его пальцы нащупали какую-то точку там, на моем теле, и погладили ее так, что в животе моем словно второе сердце забилось, запульсировало наслаждением, и влага из меня брызнула потоком, стыд-то какой!
– Разве в этом есть какие-нибудь сомнения? – прошептал Генри, укладывая меня на прилавок. Под своей головой я ощутила его мягкий сюртук, под лопатками – россыпь фальшивых билетов, на своем голом животе – его ладонь. – В том, что я был развратником? Вы же сами говорили, что я хорош собой. Так вот, давно, очень давно я этим бессовестно пользовался…
– А как же ваши разговоры о небольшом опыте с девушками?! Вы лжец! – воскликнула я, млея под его умелыми поцелуями и запуская пальцы в его черные шелковые волосы.
– Между моим опытом и нынешними годами был очень большой перерыв, – просопел он мне в грудь, часто дыша от возбуждения и поглаживая мои бедра так вкрадчиво и так ласково, что я сама следовала за его рукой, лишь бы не прерывать эту чудесную нежную ласку. – И я уже почти не помню, как это – любить женщину…
– Лжец! – всхлипнула я, отвечая на его поцелуи, извиваясь и приникая к нему всем телом крепко, чтобы у него не осталось никаких сомнений в том, что и я желаю его всей душой.
Генри целовал и ласкал меня, извлекая из одежды, как ядрышко орешка из скорлупки – осторожно и умело. Раньше я думала, что это должно быть стыдно – оказаться голышом в руках мужчины. С сэром Перси точно так и было бы; я бы умерла от стыда, если б он касался меня там, где касались длинные, чуткие, нежные пальцы Генри.
– Генри, – пискнула я испуганно, когда он придавил меня всем весом к прилавку, а его живот прижался к моему, и нечто твердое, как ручка его трости, ткнулось меж моих дрожащих бедер. – Я не… я-а-а…
– Понимаю, Энди, – ответил он тихо и снова поцеловал меня, измучил, истомил долгим и сладким поцелуем, вливая в мою кровь еще больше возбуждения и желания, до жалких поскуливаний. Я сжимала бедра, вся напрягаясь, желая его, едва не крича от непереносимой жажды любви. – Все будет хорошо… и сладко…
Первую боль и вскрик он стер ласковыми прикосновениями, мягкими поглаживаниями, теплыми ладонями стискивая мои бедра.
– Ах-х-х-х, – шумно выдохнула я, ощущая его в себе.
Генри словно подменили. Вместе со своей строгой и скромной одеждой Ловца он словно стащил с себя все стыдливое, неловкое и неуверенное. Он точно знал, как стоит коснуться, и как приласкать, чтобы слезы катились от счастья и блаженства, а не от боли и стыда. Генри был силен, невероятно, неожиданно силен; он удерживал мои трясущиеся колени разведенными, ритмично двигаясь меж ними, и это было одновременно невероятно властно и невероятно развратно.
Он был настойчив; в жизни б не достало у меня духу перенести то, что подступало к моему горлу вместе с горящим в теле желанием. Видят небеса, я бы отступила, сжала ноги и не допустила, но он… он не позволял мне отстраняться. Он брал меня сильнее, настойчивее, жестче, и я кричала, чувствуя, как невыразимое наслаждение сводит меня с ума.
Он двигался мягко и плавно, лаская меня всем своим телом. Видит бог – я проваливалась в небытие, в невероятное блаженство, в безумие, в сказку, в мечту, растаявшая в его ласке, в его поцелуях, в его жадности. Он острыми клыками покусывал мою шею, и я вскрикивала, когда острое чувство опасности перемешивалось с наслаждением, от которого я кричала во все горло.
Генри, бессовестный враль, искусный и опытный любовник, уничтожил меня; уничтожил все мое существо, живущее до этого дня, и создал иное, соткал его из чувственного наслаждения, из сладких поцелуев, из стонов, передающихся из губ в губы. Он подчинил меня себе, присвоил себе мое тело, он с ним вытворял все, что ему вздумывалось, ласкал ртом такие места, о которых и думать стыдно, и каждый раз заставлял меня кричать от наслаждения.
– Энди, – шептал он, снова находя мои губы и целуя их сладко, страстно и нежно, – ради всего святого, прогоните меня! Не то мы здесь еще неделю проведем, в наслаждении и безумстве. Я готов, я не против и годы провести в ваших объятьях, но тут не место… и не время… и королевская невеста… о, Энди… позже, когда мы с ней разберемся, я велю нас на год закрыть в башне…
– Генри, – дрожа всем телом, как раненное животное, бормотала я, – идите прочь…
Но его мои жалкие стоны лишь распаляли, он зверел. Обеими руками он обхватывал мои бедра и яростно толкался вперед, пока я не начинала кричать во все горло от непереносимого наслаждения.
– Вы моя, Энди, – шептал он, укрощая мое тело своими сильными руками. – Навечно моя! Всегда!
И спорить мне с ним совсем не хотелось…
**
Генри был не только хорошим любовником, но и очень внимательным кавалером. Одеться он мне помог, застегнув на спине все до единой крохотные пуговки и нежно поцеловав меня в спину ровно столько раз, сколько пуговиц насчитали его ловкие пальцы.
Ах, какой мошенник, какой ласковый лжец, какой искусный любовник!.. Казалось, ему доставляет огромное удовольствие мучить меня, томить долгими сладкими поцелуями, от которых у меня голова кругом шла, мять и тискать, словно цветок меж пальцев, чтобы раскрыть все нотки его аромата! Генри упивался наслаждением – и своим, и моим, – и с каждым мигом делался все ярче, все живее, все смелее и… опаснее. И вместе с тем все желаннее и прекраснее. Я отчетливо поняла, что без памяти влюблена в Генри, с которым и знакома-то всего пару дней! Я готова была навечно остаться Энди, агентом, чтобы работать с ним в паре по поимке невест, чтобы видеть его каждый день, чтобы чувствовать его рядом!..
Когда он обнимал меня за плечи, даже мысли раскаяния не кружили мою сумасшедшую голову. Я, невеста сэра Перси, изменила ему. Я отдалась другому. И этого уже не исправить; нет, магия моя вся при мне осталась, Генри не тронул ни капли, не наложил чар, чтобы забрать ее в миг, когда я не могла себя контролировать от чувств, бьющих через край. Он хотел и взял только меня, только мое тело, только мою любовь, и это воодушевляло еще больше! Он мог бы опустошить меня, обокрасть, забрать то, что берут все мужчины, получившие власть над женщиной, но не сделал этого. Кажется, он просто позабыл об этом, утонув в… любви ко мне?..
