Текст книги "Невеста Короля Воронов (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Глава 9. Первая брачная ночь

Несмотря на заверения врача, что Королеве нужен отдых, сама Анна так не думала. И вовсе не тугой лиф стал причиной ее обморока, а прекрасное наслаждение, которого девушка ранее не и не знала. Испытывая добрую толику стыда, Анна все же не могла сказать, что то, что продела с нею Король не понравилось ей. И сделай он это в другой обстановке, в другое время, Анна была бы даже не против ответить ему взаимностью. Это девушка поняла тоже с изрядной долей стыда, сердясь на себя саму за свое малодушие.

«Как, однако, дешево стоит для меня жизнь сестры! – сердито думала она, забираясь в постель. – Всего лишь одну… жемчужину!»

Тяжелое черное платье было с нее наконец-то снято. Расторопные служанки очень быстро искупали свою новую госпожу в теплой воде и растерли ее тело ароматическим маслом, тонко, едва уловимо пахнущим сладким шоколадом. Ночной рубашки они ей не предложили, и Анна со стыдом сообразила, что с таким тщанием они готовят ее не просто ко сну – к первой брачной ночи. Белоснежные простыни зашуршали под телом Анны, которая натянула одеяло до подбородка и спряталась под него, укрывшись чуть не с головой. Свечи оплывали, таяли прозрачными каплями, и Анна, пригревшись, снова вернулась мыслями к свадебному празднику и к тому, что устроил Король. При воспоминании о том, как ярко горела жемчужина под его ласковыми пальцами, Анна совсем потерялась и уткнулась лицом в подушку, переживая свое возбуждение заново.

«Нельзя даже думать о нем так, – упрашивала себя Анна. – Он чудовище, и никогда не изменится! Такие люди не меняются! Он убил бедняжку Изабель… Да Святые Крылья, помогите же мне! Помогите мне возненавидеть его так, как он того заслуживает, помогите мне не желать его, не ожидать в свою постель! Я не должна его любить! Я должна быть всего лишь кроткой помощницей, безмолвной слугой его, а вовсе не любовницей!! Именно эта роль была уготована Изабель, и именно ее я должна исполнить вместо сестры!»

Король пришел, когда она уже задремала, убаюканная теплом и тишиной. В отцовском замке постель у нее была аскетичная, жесткая и холодная. Иногда зимними долгими ночами Анна не могла согреться под тонким одеялом, и, рискуя нарваться на гнев отца, подкидывала лишние поленья в камин, чтобы в комнате стало теплее. Семья их вовсе не была бедна, нет; но отец полагал, что именно так он воспитывает силу духа у дочерей, готовя их к невзгодам в жизни.

«Как будто мы собираемся стать путешественницами, которые покоряют северные земли! – сердито думала Анна. – Похоже, в этой жизни мне не удастся согреться!»

И вдруг – такая роскошь! С мягкой периной, с пуховым одеялом и подушками, нагретая специально для нее! За одно это блаженство стоило стать Королевой!

Анна даже не слышала, как Король вошел, как крадучись подошел к постели, как откинул одеяло и лег рядом. Только когда его прохладная ладонь скользнула по ее теплому боку, разглаживая атласную кожу, Анна вскрикнула и отпрыгнула от него, извернувшись как кошка.

Король был полностью обнажен. От рывка девушки одеяло с него слетело, и Анна, сгорая от стыда, отвернулась, полагая, что рассматривать голого мужчину – это нескромно, совсем нескромно. Однако, и мимолетного взгляда ей хватило для того, чтобы по достоинству оценить силу и красоту ее мужа, который разлегся в ее постели с грацией большого хищного животного, подперев рукой голову и с интересом разглядывая смутившуюся Анну. Он и не думал прикрыться; и Анна, глянув на него еще раз, со стыдом прикусила губы, сама поймав себя на мысли, что глянула туда, на его член, то ли из любопытства, то ли ведомая дремучим инстинктом.

– Что вам надо?! – взвизгнула она, натягивая одеяло повыше и закрываясь им от насмешливого взгляда Короля.

– Что надо? – с деланным удивлением произнес он. Его голос вгонял Анну в краску, а его пальцы… Ох уж эти пальцы, снова верящие розовую жемчужину! Король приподнял руку и продемонстрировал Анне блестящий шарик. При этом он сжимал его большими и средним пальцем, а указательным поглаживал так нежно и осторожно, что Анна ощутила приятное теплое жжение меж ног. Девушка смотрела на жемчуг как завороженная, чувствуя снова нежные касания внизу живота, и эта порочная, почти насильная игра завораживала ее и рождала в сердце ощущения беспомощности и почти отчаяния. Король мог проделать этот фокус где угодно, и он снова цинично напоминал об этом, требуя от Анны покорности и подчинения. Не силой, не ударами и не болью; но он выбрал самый верный и безотказный способ покорить девушку, играя на ее гордости и стыде. Да, стыд! Анна снова ощутила, как безжалостно и ужасно это чувство, как она, Анна, слаба и беззащитна перед Королем, который делал это при всех.

– Мы же обсуждали это. Или вы думали, что я поверю в то, что ваш обморок из-за духоты? Я прекрасно понял, отчего он приключился. Я видел в ваших глазах безумие экстаза, когда вы кончали. И это уж точно не во вред здоровью…

– Отдайте! – прошептала Анна, потянувшись за жемчугом, но Влад быстро отвел руку, не дав девушке возможности коснуться вожделенной драгоценности. – Прошу вас, верните это мне! Еще одного раза я не вынесу, я умру! Это так унизительно, так бессовестно… Хуже может быть только прилюдная казнь!

– Да, унизительно, – согласился Влад. – Но у нас был договор, – хладнокровно ответил он. – Я верну вам эту… хм… интересную вещицу, если вы тотчас покорно ляжете и разведете ноги, да как можно приветливее!

– Нет! – выдохнула Анна. – Я не хочу вас, я не желаю вас!

– В самом деле? – задумчиво произнес Король, покручивая жемчужину в пальцах. Это невинное на первый взгляд действие заставило девушку хрипло застонать, она дернулась, будто бы выворачиваясь из-под ласкающей ее руки, но ощущение все равно осталось на месте, никуда не делось. Девушка даже с трудом подавила в себе желание окинуть одеяло и заглянуть себе между ног, чтобы убедиться, что никто ее не трогает на самом деле.

– Это ничего не значит, – горячо заспорила Анна. – Это не честно, это насилие! Вы не оставляете мне выбора!

– Выбор есть всегда, – беспечно заметил Влад, рассматривая жемчуг так внимательно, словно в жизни ничего интереснее не видел. – Вы можете отказать мне сейчас и страдать каждый раз, когда мне это заблагорассудится. Кончать на мессе в церкви не очень-то прилично, м-м-м?

Анна задохнулась от негодования и гнева, и Влад бесцеремонно обхватил ее за талию, придвинув ее к себе.

– Идите сюда, поближе. Я вложу этот жемчуг вам в ладонь, вот так, – он осторожно опустил жемчужинку на мягкую ладонь девушки и тотчас накрыл ее своей рукой, переплетая пальцы их рук. – Он будет ваш, как только я пойму, что вы не жульничаете и выполняете свои обязательства. Ну? Я жду! Раздвигайте ноги. Сию минуту.

Анна нервно сглотнула и осторожно, нерешительно подчинилась, чуть приподняв колени. Ноги ее тряслись, и она сама не знала почему – оттого ли, что ей невыносимо омерзительно было подчиняться, или оттого, что она знала, предвкушала то, что сейчас произойдет, то, как она забьется в сладкой муке, выкрикивая свое наслаждения и удерживая ноги раскрытыми только для того, чтобы пальцы Короля ни на миг не покидали истерзанного, пульсирующего сладкими спазмами местечка…

«Какая мерзость, – думала Анна, ощутив, как мужчина придвинулся к нему ближе и его напряженный, подрагивающий член коснулся ее бедра. – Это все шантаж, насилие, это все неправильно, не должно быть так!»

Жемчужина жестко давила в ее ладонь, Анна чувствовала ее – но не было никакой возможности ухватить ее, сжать в кулаке и оттолкнуть Влада, который, казалось, уже уверовал в своей полнейшей власти над нею.

– Шире ноги, – велел он, тихо посмеиваясь, чуть навалившись на дрожащую от гнева и стыда девушку и покусывая ее в плечо. – Чтобы я видел, как вы жаждете принять меня, Ваше Величество!

– Не жажду! Вовсе не жажду! – гневно выдохнула Анна, и Влад рассмеялся от ее горячности.

– Так это легко поправить! Но вообще, я могу оставить жемчужину себе… Этого вы хотите?

Вторая его рука скользнула под одеяло, нащупала приятную округлость груди. Пальцы потеребили сосок, и отчего-то это напомнило Анне игру с жемчугом. Соски ее тотчас стали жесткими и острыми, дыхание участилась, и Анна порывисто отвернулась, чтобы не видеть, как Король склоняется над нею, как целует ее подрагивающее плечо, шею, и как наблюдает, как он пристально наблюдает за смесью стыда и напряженного ожидания удовольствия, выписывающейся на ее лице, когда его ладонь осторожно, очень неспешно двигалась по ее вздымающемуся животику вниз, вниз, и пальцы касаются ее мокрого лона.

– Не хотите, значит, – пробормотал Влад. Его пальцы коварно скользнули по мокрому лону и грубовато, одним толчком вошли в девушку, заставив ее вскрикнуть и сжать бедра.

– Ноги шире, – велел Влад холодно. – Я хочу трогать вас всюду, и без помех! Ну?! Или помочь?

Анна подчинилась ему, поскуливая, и ощущая только его пальцы в себе, чуть двигающиеся в ее узком лоне. Его большой палец коснулся ее ануса и Анна застонала протяжно и жалко, когда он туда толкнулся, проникая, и Влад встряхнул насаженное на его пальцы тело, крепко и безжалостно, раздражая чувствительные отверстия.

– Пожалуйста, не надо, – шептала Анна, зажмурив глаза.

– Никакого отвращения, – в ответ ей отозвался Влад. – Смирение и покорность. Я хочу видеть вас такой. Смирной, скромной и послушной… Шире ноги!

Анна, содрогаясь выполнила его приказ. Губы его оставляли горячие поцелуи на ее коже, пальцы непрестанно двигались в ее сжимающемся теле, и казалось, что эти жадные проникновения больше доставляют удовольствия ему. Губы его коснулись припухших розовых губ, язык лизнул клитор Анны, и та выгнулась, не стерпев, застонала протяжно и беспомощно:

– О-о-о, – поражаясь бесстыдным вещам, что проделывает с ней Король.

Он целовал и целовал ее, исступленно, жарко, жадно, лаская оба ее отверстия и дразня языком ее чувствительное местечко так, что Анна заходилась в стонах и выгибалась, содрогаясь на его пальцах, нетерпеливо крутясь и добавляя тем самым себе мучений и наслаждения одновременно.

– Пож-жалуйста, – дрожащим голосом выдохнула она, чуть приподнявшись на локтях. – Хватит! Я не хочу!

Но пальцы Влада нащупывали внутри ее тела такие чувствительные местечки, что Анна без сил валилась в подушки и едва не скулила, трясясь вся, разводя колени шире.

Рука Короля, удерживающая жемчужину, ослабевала. Гладкий шарик уже не давил в ладонь Анны так сильно, и крепко сцепленные пальцы расслаблялись, отпуская девушку. Чувствуя, как в ее теле разгорается пожар, сгорая от стыда под взглядом мужчины, которым целовал и ласкал ее живот и мокрое лоно, Анна одновременно ощущала и то, как ладонь Влада уже не удерживает ее так сильно. Сжимаясь, ухватывая его за пальцы в те мгновения, когда ласка становилась особенно нестерпимой, Анна осторожно подогнула мизинчик, коснувшись им жемчужины, потом еще один пальчик… Крики рвались из ее груди, усыпляя бдительность Влада, но как только кулачок Анны сжался на драгоценном шарике, девушка тотчас же оттолкнулась ногами от плеч Короля, соскользнула с его руки и выпрыгнула из постели.

– Достаточно, пожалуй, – переводя дух, произнесла она. – Я получила то, что хотела. Больше смысла притворяться и принимать вас я не вижу!

Она стояла на полу – голенькая, разгоряченная, все еще переживающая последние, самые прекрасные ноты возбуждения, – но уже решительная и непреклонная. Жемчужина была накрепко зажата в ее кулаке, и теперь, когда руки Короля ее не касались, это была просто жемчужина. Мертвый драгоценный шарик. Анна чувствовала, что испарилась, исчезла вся магическая власть Короля над ее телом, и даже удовольствие почти прошло, истаяло без следа. Размахнувшись, Анна швырнула жемчуг в камин, и Влад лишь проводил сверкающую драгоценность взглядом.

– Я не хочу, – отчеканила Анна, – чтобы вы касались меня при всех. Никогда. Ни за что. Я вообще не хочу, чтобы вы меня касались! Понятно? Вы списали мои слова на кокетство, видимо, так вот нет! Я нисколько не лукавила, не лгала вам. Я не хочу вас, и ваши попытки заставить меня почувствовать к вам страсть провалились! Я не простила вам смерть моей сестры, мне невыносимо принимать поцелуи от убийцы, понятно вам!?

Отчасти она сожалела – где-то в глубине души, очень глубоко, – что Влад ею не овладел, что все не закончилось как тогда, первой их ночью. Но гордость нашептывала ей в уши о том, что она вовсе не игрушка для Короля, и что у нее есть гордость и честь. А это будет поважнее, чем удовольствие!

– Что!? – произнес Влад, потрясенный ее коварством и ее бегством. – Что вы себе позволяете?!

Король все еще был возбужден, и Анна едва не рассмеялась, понимая, что эту проблему ему как-то придется решить самому. Вероятно, до нее никто и никогда ему не отказывал, и он просто не понимал, как такое может произойти. С другой стороны Анна почувствовала в его прикосновениях и поцелуях нежность и страсть, он действительно пытался доставить ей удовольствие и растопить лед в ее сердце. Он вспыхнул, он пожелал ее, он действительно рассчитывал на ночь, полную страсти и наслаждений, и получил вот это – бунт, холодность женщины, которую уже держал в руках, которую целовал!

– А вы что себе позволяете? – бесстрашно ответила Анна, отпрыгнув от Короля, который решительно двинулся вслед за ней. – Вы же знали с самого начала, что я не хочу! Тронете – закричу!

– Кричите, – зло выдохнул Король. – Даже если вас услышат, никто не придет вам на помощь! Здесь хозяин я, и я могу делать все, что мне заблагорассудится! Не хотите добром – я возьму вас силой!

– Зато все узнают, – едко заметила девушка, – что под Королем можно кричать не только от удовольствия, но и от отвращения! Уж я постараюсь, чтобы это услышало как можно больше людей!

Его красивое лицо дрогнуло, из изумленного и растерянного превращаясь в злое, холодное, беспощадное.

– Ах, вот как, – протянул он, поднимаясь. – Затеяли игру! Снова шантаж? Похоже, эта гнилая любовь к манипуляциям у вас в крови!

– Мне все равно, что вы думаете, – бесстрашно ответила Анна. – Ну, что же вы? Все еще желаете взять меня?

Король смотрел на девушку почти с ненавистью.

– Нет, – процедил он. – Что-то желание пропало!

Он чувствовал ее торжество, ее радость оттого, что она вырвалась из его рук почти физически. Эти мысли девушки были ему та оскорбительны, что впервые за много лет он испытал мучительный стыд – оттого, что его отвергают. Не принимают. Оттого, что он показал свое уязвимое место в сердце, позволил себе быть нежным, и теперь эта коварная и злобная девчонка безжалостно и точно бьет туда, издеваясь и торжествуя. И самое гадкое – он снова ощутил отвращение к себе, почти омерзение. В видениях девчонки его руки были обагрены кровью, кусочки еще живой плоти трепетали на его ладонях, и это вызвало у Влада позывы к рвоте. Какие уж тут ласки…

– Черт с вами, – грубо буркнул Влад, спешно поднимая оброненный халат и запахиваясь в него. – Хорошо. Отлично! Оставайтесь наедине с вашей добродетелью! Пусть она согревает вас длинными ночами.

Глава 10. Королева

Влад был в ярости.

Угораздило же его связаться с этой семейкой шантажистов!

– Видят Вороны, – рычал он, – лучше б она была немой и без души! Что за исчадие ада мне подсунул этот старый негодяй?! Откуда такая строптивость?! Откуда гонор?! Кто научил эту мерзавку тому, что короля можно ослушаться?! Выгнала меня… Из собственной постели!

Но делать было нечего; велев слугам приготовить ему другую спальню, Влад прошел в свой кабинет и там, раздраженный и раздосадованный, упал в кресло.

Ему хотелось увидеть ту девицу – не Изабель, которая должна была быть покорна и молчалива, а Анну, – что вела себя настолько дерзко и нахально.

Подумав немного, Влад все же припомнил, где может почерпнуть о ней хоть немного информации: в книге, где переписаны родословные всех Воронов.

– Любопытно, – шептал он, листая пожелтевшие от времени страницы.

Семья Среднего Ворона занимала очень много страниц. Он сам – его портрет был выполнен искусно, но сильно стар, потускнел и потемнел, и поэтому Влад даже не смог уловить хотя бы мимолетного сходства между ним и юной Королевой, – его супруга и всех дочерей.

– Анна, старшая дочь Ворона, – прошептал Влад, с не добрым прищуром рассматривая портрет девушки.

Ее тонкое лицо было бледно и непримечательно, тельце как-то неловко перекособочено – хромая, одна нога короче другой, понял Влад, проводя по портрету самыми кончиками пальцев, как будто это позволяло ему уловить горечь мыслей девушки и тень страдания, которое всегда было с нею.

Некрасивая и не яркая. Обычная, если не считать хромоты. И только глаза… Самый взгляд, выражением темных глаз на портрете напоминало ему ту девушку, на которой он женился. Гордость, сдержанно достоинство и добродетель.

– От бедняжки Изабель, – задумчиво пробормотал Влад, – в этой девице остались лишь роскошные косы… Да уж…

Однако, это очень удивило Влада. Девица в совсем недавнем прошлом была совсем не красавица; даже наоборот. К тому, что теперь она выглядит иначе, привыкнуть явно не успела. Успех еще не вскружил ее голову, неискушенное и чистое дитя, она еще не поняла, что может покорить любого мужчину одним только взмахом роскошных густых ресниц. Так откуда столько внутреннего достоинства, столько уверенности в себе?

– Однако, – протянул Влад задумчиво, – скучно с нею мне точно не будет…

Спал он плохо; мысли долго одолевали его, и он забылся зыбким сном под самое утро. Проснулся невыспавшимся, что вовсе не добавил ему хорошего настроения.

– Где молодая Королева? – почти с неприязнью спросил он у помогающего ему одеваться пажа.

– Уже встала, Ваше Величество, и гуляет в саду, – с поклоном ответил паж.

Влад мельком глянул в окно; кажется, к утру поднялся ледяной ветер, гоняющий по дорожкам сада палые листья, воздух был полон влаги, то ли моросящего дождя, то ли остатков утреннего тумана. Прогулка по этой промозглой погоде была просто невыносима, подобна пытке, Влад невольно передернул плечами, представляя, как сырость проникает под одежду, как холодная морось бьет в лицо, наполняет волосы влагой.

– На самое приятное время для прогулок, – заметил он неодобрительно, и паж спешно поклонился ему еще раз.

– Ее Величество ответила, что привыкла к подобным неудобствам, а свежий воздух полезен для здоровья, – отозвался он.

– Привыкла! – насмешливо фыркнул Влад. – Так пусть отвыкает, – его голос прозвучал жестко и нетерпеливо. – Мне не нужна чахлая, болезненная жена, не способная родить наследника. Ее первая обязанность – служить мне и интересам государства. Она теперь Королева, а не просто беспечная девчонка. Пусть учится мыслить по-королевски. Иначе… – Влад даже охрип от злости, понимая, что этой негоднице он даже разводом пригрозить не может, потому что развод, кажется, ее не страшил вовсе. – Иначе все может обернуться для нее очень печально. И велите ей не опаздывать к завтраку; я этого не потерплю. Не придет– останется голодной.

Паж еще раз склонил голову, а Влад чувствовал, что сходит с ума, воспламеняется от невозможности хоть как-то задеть, зацепить свою юную королеву.

Можно ее наказать; можно ее унизить, причинить ей боль, измучить, растоптать и сломать, превратив блистательную красавицу в жалкое, забитое существо, но это не заставит в ее темных глазах появиться печали того оттенка, который говорит о тайно взлелеянных чувствах. Не будет обожания, не будет любовной тоски, не будет отчаяния при виде того, как он ласкает другую. Только холод, ненависть и равнодушие. Не самый приятный набор эмоций, не так ли?

И это злило Влада.

Впервые он понял, что не может зажечь огонь чувств просто так, по своему велению. Бьянка? Лукреция? Они, вероятно, любили его, но какой-то странной, извращенной любовью. Влад не мог понять, чего в этих чувствах было больше – желания заполучить его или желания заполучит то, чем он владеет. Их взгляды, их слова, обращенные к нему, улыбки и слова – все было жеманным, красивым, как все, что находилось во дворце, вычурным, как прически придворных дам, и ненастоящим. Но все же иногда в их глазах находилось место для настоящего, горячего и живого чувства – обиды, досады…

Такая же настоящая ненависть чувствовалась в юной Королеве.

Ненависть – да, а трепет и любовь – нет. Даже интереса не было. Анна вдруг погасла, разочаровавшись. Будто тянулась к чему-то яркому и манящему, а увидела пустоту. Обертку, в которой ничего нет.

«Так кто же из нас пустой сосуд?»

Влад с таким нетерпением ожидал Анну, что не вынес – вышел к столу раньше, чем обычно.

Время ожидания для него тянулось бесконечно долго, и Влад не стал противиться даже тому, что к королевскому завтраку явились Бьянка и Лукреция. Они и раньше позволяли себе составить компанию Королю и прийти без приглашения, но сегодня он их не ожидал увидеть, особенно после размолвки с Бьянкой. Однако, кажется, идея поздороваться с королем и пожелать ему доброго утра принадлежала Лукреции; она всегда была дерзкой и смелой. Что ж, тем лучше.

– Мой Король, – произнесла девушка, почтительно опускаясь на колени у кресла Короля и прижимаясь губами к его руке, лежащей на подлокотнике.

– Влад, – зашептала Бьянка, опускаясь с другой стороны. Ее светлое платье на полу показалось Королю меловым неприятным пятном, а сама Бьянка – какой-то напуганной. – О, дай мне скорее вина… Видят Вороны, мне надо так много рассказать тебе!

Ее светлые глаза смотрели на него так умоляюще, пухлые яркие губки та по-детски трогательно дрожали, а бледные пальцы так отчаянно перебирали богатую ткань его одежды, что что-то дрогнуло в его душе от вида перепуганной и нахохлившейся, как маленькая птичка, девушки.

– Сядь рядом, дитя мое, – велел он, и Бьянка спешно опустилась на маленькую скамеечку у его ног, протянула руку за бокалом, в который виночерпий по знаку Короля плеснул немного алой густой жидкости. Бьянка ухватила бокал так поспешно, что вино плеснулось кровавым пятном на белизну скатерти.

Девушка вздрогнула, в ее светлых глазах промелькнула тревога. Она поспешно отпила вина, и на ее бледных щеках расцвел румянец.

– О, какой страшный сон мне снился, – произнесла она, горячо прижавшись щекой руке Короля, словно пытаясь отыскать поддержку и ласку, в которых так нуждалась. – Словно меня похитили и заперли в подвале, в клетке. Я рвалась оттуда, рвалась, кричала и плакала, но никто не пришел спасти меня. Как рада была проснуться в своей постели! И как жутко мне было! Я совсем не помню, как очутилась дома, как разделась и легла…

Она замолкла, испуганно глянула на свои руки. Ладони ее были в ссадинах, и Бьянка поежилась, сжимая кулаки и скрывая раны. Явь и видения переплелись в ее разуме, страшные слова – «Двуглавый Ворон», – вертелись на ее языке, но она не посмела произнести их. От них веяло проклятьем, демоны смеялись, выкрикивая эти два незамысловатых слова. За признание в том, что крыло этого монстра коснулось тебя, пусть и во сне, инквизиция могла ухватить любого стальными когтями и вытрясти душу, и потому Бьянка не осмелилась признаться, произнести вслух то, что беспокоило ее душу.

– Ты слишком впечатлительна, – язвительно заметила Лукреция, презрительно щуря глаза. – Пожалуй, изготовлю тебе микстуру, чтобы истерия не мучила тебя. И вообще, – юная лекарша небрежно присела на такую же низенькую скамеечку у ног Влада, – ты слишком много уделяешь внимание себе. Займись чем-нибудь; поработай. Тогда меньше времени будет на глупости. Можешь растолочь в ступке в порошок минералы.

– Ну уж нет, – гневно вспыхнула Бьянка. – Дышать пылью? Ходить в вечно грязных платьях? Это не для меня!

Неизвестно, сколько еще продлилась бы их перепалка, как тут вошел герольд и громко возвестил о том, что Королева просит разрешения выйти к столу. Часы на городской башне пробили ровно десять; надо же, какая точность!

– Пусть войдет, – небрежно произнес Влад, чувствуя, как у него перехватывает дыхание как у неопытного юнца перед свиданием с объектом воздыхания. Влад поймал себя на мысли, что невольно, неосознанно напрягает слух, чтобы расслышать каждый ее шаг, посчитать удары каблучков о натертый пол. Ему казалось, что он уловил даже запах ее духов – сладкий, очень сладкий и нежный, – и шорох ее одежды, жесткой черной парчи и нежного чувственного шелка под нею.

Анна, одетая подчеркнуто скромно – никаких глубоких вырезов, демонстрирующих грудь, никаких вырезов, через которые можно было б увидеть ее стройные ноги, плавно движущиеся под блестящим черным шелком, – зашла в королевскую столовую и встала, едва переступив порог. Не глядя на Влада, не поднимая глаз, присела в скромном реверансе.

«Ах, чертовка, – со злостью подумал он, чувствуя, как член наливается кровью. Мучительное желание заставило дрогнуть его живот, словно кожи коснулся холод. – Это смирение, написанное на лице, эти пущенные ресницы, безмятежные брови, волосы, скрытые под белоснежным покрывалом! Она нарочно сделала это? Она же знает, что невинность распаляет меня больше откровенности! Впрочем, откуда она может это знать?..»

Внезапно для самого себя он обхватил сидящую у его ног Бьянку за плечи и грубо, заставил ее улечься ему на колени, бесцеремонно ухватил ее за грудь, скользнул пальцами в глубину ее корсажа так, что девушка вскрикнула. Однако, несмотря на то, что сцена эта не укрылась от внимания Королевы, выражение безмятежности не покинуло ее дивного лица. Она так же спокойно и неспешно прошла на предназначенное ей место, села, – и Влад поймал себя на мысли, что стискивает податливое мягкое тело Бьянки чересчур сильно, и девушка едва дышит, перетерпливая боль.

На Лице же Лукреции тотчас выписалось выражение глумливое и гадливое; сложно было ожидать от нее какого-то уважения. Поговаривали, ее яды ей помогали варить демоны, и душа ее давным-давно заложена повелителю ада, и еще не понятно, каким чертям она достанется – верно, в ее последний день они передерутся за нее.

– О, ваше Величество, – совершенно очаровательным голосом пропела Лукреция, изображая смущение, – простите нас за эту маленькую семейную сцену! Надеюсь, мы вас не побеспокоим? Вы ведь не ревнуете?

Анна, неспешно раскладывая на коленях белоснежную салфетку, подняла на Лукрецию взгляд, и Влад замер, чувствуя, как воздух словно пропитывается напряжением, которое проскальзывает между женщинами. Лукреция намеренно кривлялась и паясничала, издевалась, подчеркивая свою принадлежность к семье короля хотя бы на правах постоянной любовницы; ее цели были незамысловаты и жестки – проверить, чего стоит новая Королева, узнать, если что-то, отчего та потеряет лицо сорвется в крик, выкажет нервы, и потом пользоваться этим столько раз, сколько захочется. Просто так, чтобы повеселиться.

Однако, Анна и теперь не сорвалась, не изменилась в лице. Она снова опустила кроткий взгляд, пожала плечами, взяв ложку.

– Отчего мне ревновать, – проговорила она ясно и тихо. – Я же не ревную Его Величество к псам, лежащим у его ног и клянчащим у него кости?

Она кивнула на королевских гончих, которые расположились у камина с выпрошенной у Короля подачкой, и Лукреция замерла с раскрытым ртом, в изумлении переводя взгляд то на собак, то на Короля.

«Отличный ответ!» – подумал Влад, насилу скрывая усмешку и сдерживая рвущийся хохот, потому что от слов Королевы высокомерное самодовольство вмиг сползло с Лукреции, лицо ее уродливо перекосилось от ярости, она подскочила на ноги, трясясь от бессильной злобы.

– Да как вы смеете, – зашипела Лукреция. Королева снова подняла на нее кроткий взгляд. Ее безмятежное лицо было столь же прекрасно, сколько покрасневшее, яростно лицо Лукреции отвратительно, в глазах сияли смешинки, и ее спокойствие вкупе с тонкой издевкой сделали свое дело. Раздраженно зафыркав, Лукреция, не спросясь Короля, вылетела прочь из зала, и вдалеке послышались ее бессвязные ругательства и всхлипы.

– Иди, успокой ее, – велел Влад, сталкивая Бьянку с колен.

Когда за возмущенной Бьянкой двери закрылись и Король с Королевой остались вдвоем, Анна, наконец, перевела дух. Только ей одной было известно, сколько сил понадобилось для того, чтобы сохранить видимость покоя. От одного только вида белоснежной Бьянки, лежащей на коленях Короля и постанывающей под его рукой, оглаживающей ее груди, Анна едва не расплакалась. Она не думала, что будет так больно увидеть в его объятьях другую женщину – а ведь Анна была убеждена, что готова к этому, и даже ничуть не удивилась, когда вошла в зал и увидела их – любовниц Влада, с интересом и нахальством взирающих на юную королеву. Видно было, что они считают Короля своим по тому, с какой уверенностью они касались его, с тем, как ревниво они сжимали его руки, которые он милостиво разрешал им гладить и целовать. И своего места – даже на низенькой скамеечке у своих ног, – они уступать Анне не собирались.

Они словно раздевали ее глазами, оценивая каждый изгиб ее тела, каждый пальчик, каждый ноготок. Они отыскивали в ней изъян, и казалось, найди они хоть крошечное черное пятнышко на ее коже, их усилиями оно разрослось бы в воображении Короля до огромного зловонного болота.

Но больнее всего Анне было видеть то, как он отвечает на любовь этих двоих женщин. Пусть снисходительно и покровительственно, но с удовольствием. Анна вспомнила, как палец Короля скользил по белоснежной, точно фарфоровой щечке девушки, и едва не расплакалась, когда Белая из Рода Воронов прильнула к ласкающей ее руке и чуть коснулась ладони губами – с благоговением и обожанием.

– Разве можно так, – произнес Влад неодобрительно, глядя на Анну исподлобья. – Собаки… сравнение это унижает девиц благородного рода.

– Так пусть не ведут себя подобно псам, – ласково произнесла Анна, хотя внутри у нее все кипело от обиды и боли. Она коснулась губами ложки, но вкуса яства не почувствовала.

– А как они вели себя? – голос его звучал сладко, вкрадчиво. Казалось, Владу даже нравилось ее возмущение – или нравилось дразнить Анну, задевая чувствительные местечки ее души.

– Я не хочу с вами обсуждать ваших женщин, – немного резко ответила Анна. – Вам они нравятся – это дело вашего вкуса. Мне – нет. Мне они не нравятся. И если я однажды брошу каждой из них кость под стол, пусть не обижаются… или не присутствуют за столом, когда я ем. Я – ваша Королева. Возможно, им разрешено не уважать меня, но они обязаны уважать корону. Разве нет?

– Вы моя Королева? В самом деле? Вы можете в том поклясться? Пока что я видел лишь строптивую девчонку, а не Королеву.

– Я могу поклясться в том, что готова служить вам во благо государства.