Текст книги "Невеста Короля Воронов (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Она перевела строгий взгляд на Бьянку, чуть ухмыльнулась, разглядывая нарядную заплаканную красавицу.
– Ваш вклад не нужен, – отчеканила Анна. – Это – обязанность Королевы, а Королева тут я.
Если б Бьянка не поклонилась ниже, чем того требует дворцовый этикет, то Анна заметила бы на ее лице недовольный оскал, так напоминающий кривую ухмылку Барбароха.
* * *
Отданы были последние распоряжения, придворные покинули зал и казначеи ушли готовить королевские подвалы, Влад с трудом перевел дух и наконец-то осмелился глянуть на свою Королеву.
Она сидела ровно, словно статуя, на своем месте, даже ее руки лежали на подлокотниках кресла неподвижно.
– Отчего я узнаю обо всем последняя, – наконец, произнесла она.
Голос ее был безжизненным, и Влад поморщился, глянув на ее лицо, на котором не было написано ни единой эмоции. Анна научилась натягивать бесстрастную личину Изабель, когда ей это было нужно, и под красивой маской не было видно ни искры раздражения, гнева и боли. Ничего.
– Может, оттого, что последняя появилась при дворе? – заметил Влад, поднимаясь со своего места. – Извини, что не сказал этого раньше и прости, что сказал это теперь, когда ты… но я не мог и не хотел лгать. Понимаешь?
Он подошел к ней вплотную, склонился, заглядывая в ее лицо и опираясь руками и подлокотники ее кресла, рядом с ее неподвижными, словно неживыми, руками.
– Да, я понимаю, – ответила Анна безжизненным голосом, и Влад понял – ей страшно. Ей дико, до одурения страшно, что все, на что намекала Бьянка, все, что мелькнуло в мыслях, окажется правдой.
Седьмая Дочь, идеальное хранилище, Пустой Сосуд… артефакт, ради которого ее отец пришел сразиться с Королем – неужто ухаживания Короля, его внимательность только ради этого?! Старый Ворон говорил много о прочности и лживости Короля, это Анна впитывала с молоком матери – Король бессовестен и хитер, – и потому Анна знала, понимала, готова была принять то, что стоит ей только отдать ему свое могущество, скопленное в ее теле, как он позабудет ее, легко покинет и снова вернется к своим привычным развлечениям, к той же Бьянке, например.
Анна боялась этого; теперь – боялась. Поверив однажды в его любовь, попробовав ее, она боялась потерять даже ее зыбкую тень. Боялась, что все станет неправдой, все обратится в ложь, стоит только ей отдать Королю то, что ему нужно – всю магию, что она набрала.
– Так что? – отчасти зло произнес Король, глядя в ее неподвижное лицо.
– Я исполню свой долг Королевы, – шепнула Анна, закрывая глаза.
Так замирают жертвы, ступающие на эшафот. Так молчат обреченные, смирившиеся со своей судьбой.
Ее узкая ладонь разжалась, выпуская длинную золотую цепочку, и ослепительно-красная бусинка качнулась, кроваво блеснув в свете огня. Недрогнувшей рукой Королева вложила ее в протянутую руку Короля, и на лице ее не отразилось ничего, хотя Влад слышал каждый удар ее сердца.
– Все твое, – тихо произнесла Анна.
Король ни слова не произнес.
Его руки ухватили Королеву, вцепились в ее одежду, он вздернул ее в воздух, и она громко ахнула, услышав, как магическая алая бусина заскакала по каменному полу с веселыми щелчками.
– Не смей думать обо мне так! – зашипел Король, встряхивая Анну, причиняя ей боль и всматриваясь в ее темные глаза, в притворном спокойствии которых он видел глубоко упрятанный страх. – Не смей думать обо мне плохо! Почему ты не веришь мне?! Почему?! Ты такая храбрая, ты смерти не боишься, не боишься боли, так почему ты боишься верить?!
– Потому что неправда ранит больнее всего, – шепнула Анна, – и убивает вернее смертоносных заклятий.
– Я знаю, черт тебя возьми! – рыкнул Король. – Но я же верю тебе! Почему же я тебе верю безоговорочно?!
– Потому что вы смелее меня? – пролепетала Анна. – Или лжете…
Король с рычанием содрал с Королевы покрывало, растрепал ее короткие волосы, зарылся в них пальцами, привлекая Анну к себе, впиваясь в ее рот поцелуем, в который вложил всю свою болезненную страсть.
– Что мне сделать, чтобы ты поверила мне? Что мне сделать, чтобы ты не искала в каждом моем слове подвох?
– Стать кем-то другим? – всхлипнула Анна. Его руки торопливо и нетерпеливо расшнуровывали ее корсаж, дергая и разрывая шнурки, и Анна не сопротивлялась его желанию.
– Да черт тебя дери, я не стану никем другим! – зарычал Король, сдирая с ее плеч платье и прижимаясь губами к ее обнаженной груди. – Тебе придется верить мне!
С огромного зеркала, шумно вздыхая и хлопая складками, слетело драгоценное покрывало, и Король, ухватив полуодетую Анну за руку, подтащил ее к стеклянной поверхности вплотную.
– Скажи мне, что ты видишь, – велел он властно, растерзывая ее корсаж, стаскивая ее платье и оставляя ее в одной лишь тонкой рубашке. Его руки легли на ее грудь, поглаживая и лаская, и Анна, вспыхнув от смущения, попыталась отвести взгляд, но Король больно укусил ее за мочку уха и ухватил за самый низ живота, заставив громко ахнуть и поддаться вперед. Анна уперлась ягодицами в его пах и ощутила, что Король сильно возбужден – впрочем, ее разум подсказывал, что это возможно и от общего возбуждения, от злости, какую Король испытывал о недоверия к ней.
– Что ты видишь, – настойчиво повторил он, поглаживая ее. Его рука касалась ее животика в самом низу, его ласка была слишком интимна, слишком сладка, чтобы Анна могла сопротивляться ей, и девушка невольно задержала дыхание, глядя в зеркало, как пальцы Короля коварно пробираются меж ее ног и поглаживают там, сквозь сорочку.
– Что ты видишь?
– Вы ласкаете меня, Ваше Величество, – шепнула Анна. Накатывающее наслаждение заставило ее на миг прикрыть глаза, девушка вздрогнула, когда Король взял ее руку и положил ее пальцы на свой возбужденный член, и она смогла ощутить его напряжение сквозь одежду.
– Что еще видишь? – спросил Король, осторожно распуская завязки ее сорочки и высвобождая одну грудь из глубокого разреза. Он поглаживал ее, щекотал сосок; в его вкрадчивых движениях было столько бессовестного желания, что Анна почувствовала, как возбуждается от этого откровенного зрелища больше, чем от самого действия.
– Так что ты видишь? – шепнул Король, покрывая ее шею поцелуями. Его рука скользнула меж ее ног еще коварнее, он прижал девушку к себе крепче, наслаждаясь ее телом все откровеннее, и Анне показалось, что это очень неудобно, неприлично – стоять так, в одной рубашке, перед зеркалом, и наблюдать, как Король спускает с ее плеч последнее, что на ней осталось – белую сорочку.
– Я вижу себя, – пискнула Анна, стараясь прикрыться, когда белоснежная ткань скользнула по ее коже и упала к ее ногам.
– А мое желание, – вкрадчиво произнес Король, поглаживая теперь ее обнаженное тело, проникая меж ее ног так глубоко, как позволяли ему ее сжатые бедра, – ты не видишь? Любимую и желанную женщину ты не видишь? Мое наслаждение твоим желанием ты не видишь? Совсем? Смотри-ка внимательней!
Анна не ответила; она откинулась на плечо Королю, крепко зажмурив глаза, позволяя развести свои ноги как можно шире и поглаживать там, в стремительно намокающем местечке. Король ухватил ее поперек туловища, без труда поднял и сделал несколько шагов назад, но лишь затем, чтобы усесться с нею поудобнее, и принудить ее поставить ноги на подлокотники кресла, на которых несколько минут назад покоились ее руки.
– Раскрой-ка глаза и смотри! – велел Анне голос Короля, и та, распахнув глаза, в тот же миг снова зажмурилась, потому что в зеркале отражались и ее расставленные ноги, и палец Короля, неспешно и сладко поглаживающий ее лоно. – Раскрой, я сказал, и смотри внимательней. Я так хочу. О да, так. За твоим лицом наблюдать интереснее, вот сейчас оно не лжет. Так ты думаешь, что я обманываю тебя?
– В эту игру мы уже играли! – пропыхтела Анна сквозь стиснутые зубы, изо всех сил упираясь ногами в подлокотники и впиваясь руками в королевскую одежду. – Может, достаточно?
– Извини, я не придумал другой, – ответил Король, самым кончиком пальца касаясь ее клитора и поглаживая его так, что на лице Анны выписалось выражение сосредоточенного и напряженного блаженства. Девушка замирала и даже дышать переставала, следуя взглядом за его пальцем, щеки ее расцветали ярким румянцем. – К тому же, мне она нравится, и я хотел бы напомнить тебе, о чем мы говорили в прошлый раз. Я хочу, чтоб ты верила мне. Просто верила. Помнишь?
– Ох, – ответила Анна, извиваясь.
– Я ответа не слышу, – заметил Король, чувствуя, как ее бедра трясутся от его ласки.
– Да, помню, – простонала Анна. Король невозмутимо приподнял ее, давая небольшую передышку, а потом снова опустил, и она вскрикнула, чувствуя – и видя, – как в ее лоно погружается его член.
– Я хочу, – так же невозмутимо продолжил он, словно все происходящее было обыденным, словно его пальцы не поглаживали Анну в чувствительном местечке, а сама она не извивалась, толкаясь ногами и насаживаясь на его член со сдавленными стонами, – чтобы ты смотрела хорошенько и увидела, наконец, мое желание. Мою страсть. И любимую женщину – тоже. Женщину, которой я хочу обладать. Женщину, чьей ответной любви я хочу добиться. Женщину, которую я трахаю, черт тебя дери, в то время как треть всей королевской магии закатилась под трон, и, вероятно, там и потеряется. Ты должна понять, – шептал он ей на ухо, заглушая ее вой, удерживая ее изгибающееся тело, – что я могу отнять у тебя все, что пожелаю. Я достаточно силен. Мне не нужно для этого врать, притворяться и изворачиваться. Я могу просто взять – и все. Но я предпочитаю договариваться с тобой и объясняться – как ты думаешь, почему?
Обе его руки поглаживали Анну между ног, и она, извивающаяся и стонущая, смотрела в зеркало почти с ужасом, наблюдая за тем, как изощренно и сладкое терзают ее его пальцы.
– Почему? – выдохнул он настойчиво в ее влажные волосы, прижимаясь лицом к ее затылку. – Как ты думаешь?
– Потому что вы любите меня! – выкрикнула Анна, отчаянно жмурясь и в изнеможении откидываясь на его плечо. – Потому что любите!
После, укачивая голенькую Анну на коленях, прижимая ее к себе, поглаживая ее чуть подрагивающее бедро, Влад целовал ее растрепанные волосы, и выпускать друг друга из объятий не хотелось никому.
– Давай поступим так, – тихо произнес Король. Словно по волшебству, алая бусина на золотой цепочке оказалась в его руке, и он вложил ее в ладонь Анны, крепко сжал ее руку. – Это ты оставишь у себя. На всякий случай.
– Зачем? – спросила Анна. Больше всего ей сейчас хотелось уткнуться носом в его одежду и уснуть, нырнуть в легкую уютную дремоту, а не обсуждать то, с чего все началось. Но Король, несмотря на поцелуи, несмотря на все, что сейчас произошло, был напряжен, и Анна поняла: время. Он собирался уйти прямо сейчас отдавать свое благословение, и свидание их длилось последние минуты. Внезапно девушке стало стыдно – нет, не оттого, что она голышом лежит в его объятьях, чуть прикрытая полой его плаща, отороченного черным блестящим мехом, – а оттого, что так легко поддалась на чужие слова, на провокацию. В очередной раз. А Король, у которого есть дела поважнее, намного поважнее и во сто раз опаснее, возится с ней…
Анна порывисто обняла его за шею, прижалась к его груди и поцеловала сама, не дожидаясь, пока он склонится над ней. Ее горячность, ее такой искренний порыв вызвали у него улыбку, но он смолчал, боясь вспугнуть, потревожить миг доверия и понимания, которое возникло между ними.
– Ну-у, – протянул Король неопределенно, – хотя бы затем, чтобы ты поверила мне. В очередной раз поверила.
Он поднял к себе ее личико, снова чуть коснулся губами ее губ.
– Я раздам всю магию в виде Королевского благословения, – очень серьезно продолжил он. – Это будет известно всем. И если что-то случится… если кто-то задумает недоброе… словом, только ты сможешь спасти меня. Я практически вручаю свою жизнь в твои руки. Веришь мне теперь?
Его глаза почти умоляли ее, и Анна снова уткнулась лицом в его одежду, смущаясь и обмирая от волнения.
– Разве можно так?! – произнесла Анна с упреком. – А если я не смогу?..
Влад крепче прижал ее к себе, погладил нежную кожу, все так же укачивая расслабленную девушку на коленях.
– Тогда никто не сможет, – ответил он. – Никто. Ты сама еще не знаешь, какая сила сокрыта в тебе. Тебе нужно учиться ею пользоваться… и уже привыкнуть к тому, что ты не беспомощная девчонка, которая живет в глуши. Ты не готова… не готова была стать Королевой. Это видно невооруженным взглядом, – в его зеленых глазах разгорелись насмешливые искры, но Король почти тотчас же сделался серьезным. – Ты должна быть не только любящей женой, но еще и верным помощником мне. Верным и сильным.
– Я буду! – горячо пообещала Анна, прижимаясь к Королю крепче, не желая с ним расставаться. – Клянусь, я постараюсь повзрослеть, я постараюсь понять двор и научиться быть сильной!
– Ты достаточно сильна, – ответил Король. – Тебе просто нужно научиться… не верить всему, что слышишь, а верить только себе. И не лгать мне. Даже в мелочах.
Его зеленые глаза стали снова холодными, пугающими, и Анна с болью в сердце поняла, какой вопрос он сейчас задаст. И не ошиблась.
– Кто, – тихо произнес Король, глядя ей в лицо, – кто этот мужчина, с которым ты встречалась в саду?
«Не говорить Королю о том, что я ранен…»
«Не лгать мне даже в мелочах..»
– Влад, – простонала Анна, утыкаясь лицом в его грудь, – ну ты же знаешь, что я чиста перед тобой! Зачем же ты спрашиваешь?! Неужто ты думаешь, что я не сказала б тебе, если бы могла?!
– А если тебя снова водят за нос? Если тобой манипулируют? Если незнание это может повредить мне? – строго произнес Король.
– А если тебе повредит знание? – всхлипнула Анна, обнимая его еще крепче. – Именно этого я и боюсь.
– Ну, ну! Король я или нет? Самый сильный я Ворон в этом королевстве или нет? Неужто есть такая беда, с которой я не могу справиться?
– Есть, – шепнула Анна, покоряясь ему. – Хорошо, я скажу… я признаюсь, но если это погубит тебя, я никогда не прощу себе!.. Влад, это был Бражник. Ночью он напал на Двуглавого, и тот сумел его ранить. Поутру я нашла Бражника на дорожке и помогла лечить его коня. Вот о чем говорила Лукреция. Вот какую тайну я хранила. И теперь раскаиваюсь, что сказала тебе.
Король, все так же укачивая девушку, нахмурился.
– Бражник ранен, – глухо повторил он. – Белый Доорн немощен… плохо. Это очень плохо, особенно сейчас, когда мне нужны его услуги. И Двуглавый очень силен, раз смог поразить его – значит, он обладает чьей-то незаурядной, очень сильной магией… И Лукреция об этом знает… Знала. Плохо. Да, пожалуй, ты права, мне не стоило этого знать… теперь мне придется делать вид, что ничего не произошло, а это сложно.
Он улыбнулся, снова глянул в ее темные, немного напуганные глаза.
– Будем хранить эту тайну вместе, – произнес он, смягчившись. – В конце концов, сложнее всех будет именно Бражнику – скрывая свои раны ото всех, он вынужден будет творить свою магию.
– Что он должен будет сделать? – предчувствуя недоброе, спросила Анна.
– Он должен будет раскрыть для меня Тайные Ворота и держать их открытыми, пока я не раздам все благословение и не вернусь, – ответил Король серьезно. – И если он не удержит их… если ему помешают, нападут, убьют – тогда я останусь там навсегда. Вот поэтому никто не должен знать, что Бражник ранен. И я – тоже… чтобы не было сомнений и страха, когда я вступлю на порог Врат.
От страха у Анны сердечко зашлось.
– Но об этом знает слишком много людей! – произнесла она. – Мы с тобою, и Лукреция тоже знала… и, конечно, Двуглавый! Он, конечно, попытается напасть на Бражника, когда ты… пойдешь туда.
– Двуглавый… ах, как не вовремя он появился! Поэтому ты должна сохранить Бражника, – очень серьезно произнес Король. – Ты должна помочь ему. Оградить от нападений. Понимаешь теперь, что жизнь моя всецело в твоих руках? И не только моя жизнь – судьба всего королевства. В моих руках сосредоточена большая часть магии, и если я останусь там, за чертой – все будет кончено.
– Но можно же как-то иначе, – простонала Анна. – Неужто нельзя без Врат?!
– Нельзя, – серьезно ответил Король. – Я просто не успею. Коршуны сомнут нас, уничтожат, если я вздумаю медлить, а Врата… они доставляют в любое место, в какое пожелаешь, в единый миг. Но кроме этого, мне надо облететь все наши позиции. И я не могу в такой час думать только о своей личной безопасности. Это рискованно, разумеется, но это дает нашим войскам шанс. И это мой долг, наконец. Долг Короля.
– Хорошо, – ответила Анна, хотя ей отчаянно хотелось плакать. – Если ты готов выполнить свой долг Короля, то я выполню долг Королевы. Обещаю, что сберегу Бражника, и Врата останутся открытыми, чтобы ты мог вернуться ко мне в любой момент…
Она вдохнула запах духов, хранящийся в складках одежды Короля, рассмеялась сквозь слезы, вспоминая его поучительный тон, так не вяжущийся с тем, что вытворяли с ее телом его руки, и шепнула, млея от собственной смелости:
– Я люблю тебя, мой Король…
– И я люблю тебя, моя Королева, – эхом отозвался Влад. – Поднимайся; тебе нужно одеться. Пойдем, проводишь меня.
* * *
Король никому, кроме Бражника, не позволял присутствовать при моменте, когда он уходил за Тайные Врата, но на сей раз, для Анны, он сделал исключение.
Да еще белой тенью пробралась вослед за ними Бьянка – точнее, Барбарох, аж трясущийся от возбуждения. Двуглавый так спешил, что позабыл надеть плащ, и осенний холод жег оголенные нежные плечи белокожей красавицы-Бьянки, сухие листья умершего плюща шелестели под ее торопливыми шагами.
К самим Воротам Барбарох, конечно, не посмел сунуться; его чутье подсказало ему, что за листвой, все еще покрывающей ветви деревьев, затаился Бражник в ожидании приказов от Короля, который торопился к своим войскам – но так не хотел покидать Королеву.
Холодный ветер ерошил их волосы – ее, коротко остриженные и прижатые королевским венцом, и его – блестящие, как вороново крыло, гладкие, как шелк, – сошедшиеся на светящемся жемчужно-серым светом небе луны тонкими серебряными серпами отражались в глазах Короля и Королевы, на их губах застыли невысказанные слова нежности.
– Все будет хорошо, – уверенно сказал Король, поглаживая подрагивающие плечи Анны. – Я, конечно, вернусь, и очень скоро. Ты остаешься вместо меня; в твоих маленьких руках остается вся власть, – Король снял с себя тяжелую золотую цепь из тонких пластинок, украшенных драгоценными камнями, вспыхивающими черными и синими каплями, и вложил ее в руки Анны. – Будь тверда, моя Королева; не слушай чужих клятв и слез, доверяй только себе – и Бражнику. Ему верить можно. В нашем мире это самая чистая душа, такая же чистая, как твоя, – Король коснулся груди Анны, словно хотел запомнить звук ее бьющегося сердца. – Храните друг друга. Для меня.
– Да, мой Король, – ответила Анна твердо, хотя хрустальные слезы уже сверкали в ее глазах. – Больше всего на свете я жалею о том, что так мало времени у нас было…
– У нас его было достаточно, – рассмеялся Король. – Просто мы потратили его на не нужные никому игры и ссоры. А нужно было просто любить.
Барбарох, притаившийся за вечнозеленой туей, нетерпеливо вытягивал шею, пытаясь уловить все слова, что скажут Король и Королева друг другу во время этого горько-сладкого прощания. Вдруг что-то важное!? Но те, казалось, были заняты только друг другом, и мира вокруг них будто не существовало.
– О-о-о, – сварливо пробормотал Барбарох, начавший замерзать, – начали лизаться, как телята! Что вообще за нужда – целоваться без конца?! Мало ты трогал ее грудь?! Ничего с прошлого раза там не изменилось! Неужто на это стоит тратить время?! Неужто это самое главное, что нужно знать?! Неужто ей нужно знать, что он будет мечтать о ней? Нет! Ей нужен ключ от подвалов с золотом! Ну же, болван, скажи ей, где этот ключ можно взять! А ему, разве нужны ее вой, слезы и уверения в вечной любви?! Нет! Ему нужно определиться, куда он отправится и когда вернется обратно!
Барбарох ругался так долго и так громко, что не заметил, как проснулась замерзшая Бьянка, немного освежившаяся сном. Оглядевшись, она с содроганием увидела знакомое место – убежище Бражника, – и Короля, отращивающего черные могучие вороньи крылья, чтобы через минуты-другую скрыться за Воротами.
– Что ты тут делаешь?! – выкрикнула она так громко и резко, что Барбарох в ужасе зажал ее рот руками, не позволяя ей произнести ни слова.
Порыв ветра унес ее слова в сторону, Король с Королевой не услышали их, но не Бражник. Его обостренный слух уловил вскрик, которого не должно было звучать в этом потаенном, далеком уголке сада, особенно в такой момент. Словно вздох прошелестел по увядающей листве, будто прогуливающийся по дорожкам сада дух коснулся их свой ладонью. Король дал знак, и Врата начли раскрываться, Бражник применил свою магию, но это не мешало ему оставаться незамеченным и подбираться ближе к месту, где таился Двуглавый. Его светлые глаза мелькали меж темных сухих листьев словно звезды; он вслушивался в злобные слова, произнесенные Двуглавым, чтобы точнее нанести удар и защитить своего Короля от самого страшного зла, что могло произойти с одним из подданных королевства.
– Ты с ума сошла – так орать здесь! – рычал меж тем Барбарох, заставляя Бьянку спешно покинуть свое укрытие и бежать прочь, подальше от жилья Бражника. Со стороны это выглядело так, словно упирающуюся изо всех сил девушку волокли под руки – или же что в детстве ее разбил паралич, и с тех пор она с трудом научилась ходить, переступая неуклюжими ногами. – Услышит Бражник, и нам обоим придет конец!
– Бойся, бойся Бражника, нечисть! Пусть услышит и убьет тебя! – строптиво выкрикивала Бьянка, и ее звонкий голос снова сменялся противным шипением Барбароха.
– Он твою грудь пронзит, – язвительно напоминал Барбарох. – Твое сердце пробьет его острое копье! Твой живот вспорет!
– Но и из тебя, гадина, – зло отвечала Бьянка, – он дух вышибет!
Ветви шелестели совсем рядом с ковыляющей, как паралитик, Бьянкой, словно невидимый человеческому глазу ветерок догонял ее. Острое копье, чье лезвие было отточено тоньше лунного луча, блеснуло на сером шелке неба, когда Бражник перехватывал его удобнее, изготавливаясь нанести удар, испить крови из девичьего сердца.
– Больно ты строптива, – зло прошипел Барбарох. – Мне надоело твое упрямство! Пожалуй, я сменю тело, утащу кого попроще, но посговорчивее… того же начальника охраны. От него больше проку будет. А тебя отдам Королеве, пусть велит повесить тебя на дворцовой площади!
– Черта с два! – расхохоталась Бьянка, осеняя себя защитным знаком, отчего Барбарох взвыл, как побитая собака, ощутив себя запертым. – Ты никуда не пойдешь, пока я тебя не выпущу! Что, кто теперь из нас хозяин положения? Черта с два я буду творить твое зло своими руками, и черта с два ты выскользнешь из моего разума, если меня схватят и потащат на костер! Или ты откажешься от зла, которое задумал, или на костер мы взойдем вместе! Я уже начала привыкать к твоей попугайной болтовне; так что можешь кривляться и ругаться сколько угодно! Этим ты меня не напугаешь.
Острие копья смотрело прямо в сердце ковыляющей и хромающей Бьянке, но прислушивающийся к разговору Двуглавого Бражник отчего-то медлил, не наносил удара.
– Что-то ты слишком быстро решилась на смерть! – шептал Барбарох. – Я не верю тебе, ты блефуешь! Никто из живущих не думает о костре с таким легкомыслием, как ты!
– Самое омерзительное ты уже сделал со мной! – рыкнула Бьянка злобно. – Ты испачкал собой меня, ты уже забрал у меня жизнь, изломал ее! И я дала себе слово, что отомщу тебе, утянув с собой в могилу, если хоть капля крови прольется моей рукой по твоей воле! Попробуй, тронь хоть кого-то – и ты узнаешь, как может быть твердо слово Белой из Рода Воронов!
– Если ты будешь мне сопротивляться, твоя жизнь никогда не будет принадлежать тебе и никогда не станет прежней! Я никогда не отпущу тебя! Ты прослывешь юродивой при дворе! – злобно шипел Барбарох. – Я сделаю… ты сама знаешь, что я сделаю с тобой при всех!
На этот гнусный шантаж Бьянка лишь расхохоталась, едва не упав на дорожку, засыпанную листьями.
– Лучше прослыть юродивой, ненормальной, чем стать убийцей! – с ноткой горечи в бесшабашном голосе выкрикнула она. – Тебе не сломать меня, чертов уродец!
– Я причиню тебе такую боль…
– Ты не выдержишь ее первый! А ты только тронь кого, попробуй! Тогда я явлюсь к Бражнику сама, и ты уж ничего не сможешь сделать!
Барбарох выл и рычал от злобы, пока Бьянка, издеваясь над ним, хохотала во все горло, и сияющий конец копья, нерешительно дрогнув, скрылся в листве. Бражник, чуть отведя листья, невидящими глазами всматривался в нелепо ковыляющую по дорожке фигурку девушки.
– Куда же ты полез, ничтожество, – зловеще клекотала Бьянка, – спорить с Высшими Воронами? Кем ты был? Королевским Мучителем? Вот и оставался бы им, не лез бы туда, что тебе не по плечу и не по разуму, жирный, неповоротливый тюфяк! Не ввязывался бы в игры Благородных!
– Еще слово, – зарычал разозленный Барбарох, – и я кину тебя… во Врата. Туда, где может выжить лишь Король. Твой разум потеряется там, и мы посмотрим, кто из нас ничтожество.
Бьянка расхохоталась еще звонче, так беззаботно, словно она на балу, и очередной поклонник нашептал ей на ушко какую-то глупость. Всплеснув белоснежными крыльями, Бьянка сорвалась с места и белой сумасшедшей птицей метнулась туда, к раскрывающимся перед Королем Вратам.
Сверкнуло в тусклых лучах острое копье, но его лезвие лишь срезало пару перьев на белом хвосте. Бьянка увернулась из-под разящего выпада Бражника и рассмеялась и ему в лицо тоже, ликуя и кувыркаясь в небе, словно породистый голубь. В умении летать ей не было равных, и от виражей, что выписывало ее птичье тело в небе, голова кружилась даже у Барбароха. Он оглушительно орал, порываясь закрыть голову руками, но в теле птицы Бьянка была его сильнее, и ор его тонул в ее хохоте.
– Целься точнее, Бражник! – прокричала Бьянка и снова покатилась со смеху, забавляясь тем, что тот уже дважды не сладил с нею.
Врата все шире раскрывались перед Королем, нетерпеливо взмахивающим черными, словно бездонный Космос, крыльями; страшный слепящий свет бил оттуда, растворяя все предметы вокруг – увитые мертвым плющом створки ворот, замершую на садовой дорожке Королеву, и безумную белую птицу, бесшабашно мчащуюся навстречу губительному сиянию.
– Безумная! – прошептал Бражник, проводив невидящим взглядом Бьянку и услышав волшебный всплеск света. – Высшая из Рода Воронов…
Вслед за ней во Вратах исчез, растворился Король, и сияние погасло, створки со скрипом закрылись, совсем как обычные ворота, потревоженные ветром, и все стихло.
