Текст книги "Невеста Короля Воронов (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
– Я устою! – прокричала Бьянка, ухватившись изо всех сил за ветви дерева и чувствуя, как Барбарох в ужасе пытается завладеть ее телом и убежать. – Скорее же, Бражник! Скорее!
– Ты что, дура?! – проорал Барбарох, стараясь разжать руки, но Бьянка впилась в дерево намертво. – Ты с ума сошла?! Он же убьет сейчас тебя! Вспорет своим копьем тебе живот! Спасайся, ненормальная! Беги-и-и!
Но Бьянка не отвечала; упрямо сцепив зубы, она накрепко зажмурилась, чтобы не видеть, как Бражник пришпорил своего коня, как направил на нее свое сверкающее копье.
– Беги-и-и! – выл и бился Барбарох, и от его страха сердце в груди Бьянки едва не остановилось. – Беги-и-и!
Но она и не думала бежать; и Барбарох, позабыв обо всем, о предосторожности, о магии, рванул прочь из ее тела, вопя и голося.
Темным бесплотным духом он оторвался от Бьянки, спешно разрывая все связывающие их нити, растягивающиеся в ночи подобно разноцветной липкой тягучей массе, чтобы ни капля боли не коснулась его. Он отбивался от девушки так яростно, словно Бьянка была нелюбимой женщиной, цепляющейся за его одежду и умоляющей остаться с ней. С каждым мигом грозный Бражник был все ближе, а магические связи рвались, и Барбарох все больше освобождался от союза с упрямой Бьянкой.
– Сдохни, дура! – торжествуя, выкрикнул он, когда последнее звено, связующее их, лопнуло с громким звоном – этот звон не могло заглушить даже грозное бряцание сбруи коня Бражника, даже истошный визг перепуганной Бьянки, почувствовавшей обжигающее дыхание белого коня, и даже тяжкие шаги по дорожке, по гравию, заскрипевшему под толстыми ногами Барбароха, убегающего прочь.
Обрадованный, что спасся от неминуемой смерти, Барбарох сделал порядка десятка шагов, прежде чем до него дошло, что он больше не невидимый дух, который может летать быстро и легко. Его вес и преклонный возраст поубавили его прыти, а когда он обернулся, чтобы увидеть, как погибнет Бьянка, кровь в его жилах превратилась в колючий лед, в толченое стекло, и резанула его изнутри.
Бьянка все еще держалась за дерево – единственное, что не давало ей упасть, – но ее тело уже не дергалось, словно у бесноватой; девушка в бессознательном состоянии медленно опускалась на землю, ноги не держали ее, и она тихо плакала от пережитого страха.
А Бражник – гнусный обманщик! – грозный и яростный, наставив копье, гнался теперь именно за Барбарохом! Белый Доорн нашел способ, как выманить настоящего Двуглавого; своим незрячим взором он рассмотрел истинное зло, и точно рассчитал, куда помчится тот, кого угроза смерти выгонит из тела Бьянки. Белый конь промчался мимо испуганной девушки, даже не задев ее развевающейся гривой, тонкий луч копья пролетел, даже не дрогнув, и Бьянка только и успела увидеть, как впереди над тропинкой взлетел, нанизанный на острие, толстый человек, истошно вопя и дрыгая ногами.
Конь под Бражником храпел и бил копытами, выбивая странное заклятье, ведомое только одному ему; от удара, проколовшего его насквозь, Барбароха подкинуло вверх, но Бражник стряхнул его брезгливо со своего оружия, и Барбарох, хрипя, упал на землю, закрываясь от разящего копья руками.
Боли он не ощутил, страх приглушил все его чувства, и даже когда Бражник нанес еще один точный удар, и Барбарох не смог поднять пронзенную руку, до него не дошло, что происходит, отчего вокруг него так шумно и опасно бьют копыта и отчего рука не слушается его.
При всей серьезности ранения, Барбарох попытался защищаться. Черная кровь лилась из его ран, но он, отплевываясь, все же сумел прочесть заклятье, громом налетевшее на Бражника. Оно должно было разорвать Белого Доорна в клочья, но тот поймал обрушившуюся на его голову грозу на кончик своего блестящего копья и брезгливо стряхнул его на Барбароха, жирное неповоротливое тело которого оплели голубые змеи-молнии. Барбарох взвыл, и следующий удар копья Бражника разбил его вторую руку.
– Ты отправишься в ад, чудовище, – прокричал Бражник, и Барбарох понял, что тот делает.
Трусливое сердце замерло в жирной груди бывшего палача, когда тот огляделся кругом. Конь Бражника копытами выбил круг вокруг распростертого тела, а сам Белый Доорн нанес три раны Барбароху и изготавливался нанести последнюю, смертельную. Он раскрывал врата в Ад и подзывал демонов, чтобы те забрали Барбароха. Так делали со всеми Двуглавыми – возвращали чертям их шпионов, проникших в этот мир.
– Но я не демон, я не демон! – тонко завизжала Барбарох, когда копье Бражника уткнулось ему в лоб. – Я простой человек, такой же, как и все!
Однако кровь его уже пролилась на исчерченную тайными символами землю и вспыхнула ослепительным алым светом, как реки остывающей лавы.
– Это ничего, – ответил Бражник насмешливо. – Зато тебя ждет горячий прием!
И он одним движением вышиб из Барбароха мозги и жизнь.
* * *
Когда Бражник отыскал Бьянку, упавшую на садовую дорожку, и поднял ее на руки, она была холодна как лед. Жизнь еле теплилась в ней; по всей видимости, только магическая связь с Барбарохом ее и поддерживала, но теперь, лишившись этой поддержки, девушка умирала, таяла с каждым вздохом.
– Все кончилось, Белая, – прошептал Бражник, кутая измученную Бьянку в свой плащ. – Враг твой побежден, ты свободна!
– Спасибо, Бражник, – прошептала Бьянка так тихо, что ее слова можно было принять за вздох. – Спасибо, что избавил меня от него… спасибо, что я ухожу чистой…
– Ты не уйдешь, Белая, – твердо ответил Бражник. – Не раньше, чем мы с тобою познакомимся как следует и проживем долгую жизнь!
Словно призванные Бражником, на бессильное тело девушки, лежащей в его руках, начали слетаться пестрые ночные мотыльки. Трепеща крылышками, они карабкались по одежде Бьянки, щекотали ее кожу своими мохнатыми брюшками и усиками, покрыв ее живым пестрым покрывалом. Каждый из них будто бы зажимал в своих мохнатых лапках частицу ее болезни и отдавал немного своего тепла, совсем чуть-чуть, но всех их было достаточно, чтобы отогреть замерзшее тело девушки, и когда они вспорхнули, улетев все разом, Бьянка шумно вздохнула, приходя в себя.
– Зря ты не дал мне уйти, упрямый Бражник, – с упреком произнесла она. На глаза Бьянки навернулись слезы, и даже сладкий поцелуй Бражника не скрасил ее горечи. – Ты вернул мне силы, а кто заберет мерзкие грязные воспоминания? Кто склеит раненное сердце?
– Все поправимо, – ответил Бражник, целуя ее прохладный лоб. – Неужто ты, Белая, не умеющая отступать в битвах, могла подумать, что отступлю я? В сегодняшней битве за тебя я не остановлюсь, пока не выиграю.
Он решительно пронес ее к Вратам, и створки их, чуть поскрипывая, отворились, приветствуя Белого Доорна.
– Исцелись, – велел Бражник и подставил запрокинутое лицо девушки под ослепительный свет, льющийся из Врат.
Белое сияние заботливо пригладило волосы Бьянки, выплетая косы из белых прядей. Оно, словно ласковая рука, стерла грязь и синяки с ее измученного лица, и страдание исчезло из ее черт. Белым потоком свет лился по телу Бьянки, и ее точеные прекрасные руки снова становились алебастрово-белыми, а тело – живым и теплым.
– Бражник, – прошептала Бьянка, млея от наслаждения, – какое у тебя доброе волшебство! Как мне хорошо, как легко! Ты оживил меня, Бражник! Ты оживил меня…
Когда он вынул девушку из потоков слепящего света, это была прежняя Бьянка – изнеженная придворная красавица. Только, может быть, в ее глазах было чуточку больше нежности и мудрости, чем прежде.
– Ты оживил меня, Бражник, – повторила Бьянка кокетливо своим красивым музыкальным голосом. – Проси любую награду, мой храбрый рыцарь.
Ее тонкий пальчик чуть поглаживал его губы, Бьянка игриво закусывала губки и болтала ногами, и Бражник вдруг смутился и покраснел от ее любопытного взгляда. Он не умел ухаживать за девушками и не понял, понравился ли он Бьянке или нет, и что значат ее смешки, с которыми она разглаживала его волосы и обводила контуры его лица, чуть касаясь нежными пальчиками; может, он был слишком молод, а может, его служба не давала ему такой возможности. Да только в его жизни не было иных поцелуев кроме тех, что он получил от Бьянки. Но тогда он жалел ее и хотел высказать ту нежность, что не мог выразить словами.
Сейчас же девушка не вызывала жалости; напротив – своей лукавой улыбкой она смущала его и будила в Бражнике что-то горячее, дикое, такое, чему он противиться не мог, и что пугало его. Сердце его билось быстрее, и ему очень хотелось сжать Бьянку в своих объятьях, зацеловать, хмелея от запаха ее тела, затискать, добраться до ее голой груди и нацеловать светлые соски…
– Вели своим мотылькам вернуться и спрятать нас от чужих глаз, – шепнула Бьянка, словно угадав его мысли, игриво покусывая Бражника за ухо, – а то мне холодно.
– Я накрою тебя своим плащом, – неуклюже ответил Бражник, и Бьянка рассмеялась – звонко и весело.
– А если я захочу тебя поцеловать, – коварно спросила она, осторожно потершись носиком о его нос, – ты тоже накроешь нас плащом? Но это неудобно; а так я стесняюсь.
Разумеется, Бьянка лукавила; Бражник послушно призвал мотыльков, но они не успели даже скрыть головы Бьянки, когда она потянулась к губам Бражника и сама поцеловала его, осторожно нежно, стараясь не вспугнуть своего рыцаря-мотылька, обвив его шею руками.
– Ты попался в мои сети, Бражник, – прошептала она, влюбленно заглядывая в его растерянные голубые глаза, полные абсолютного обожания. – Белая из Рода Воронов для тебя опаснее, чем Двуглавый. Теперь ты мой, Бражник, мой прекрасный смелый рыцарь, и даже Король не спасет тебя из моих коварных рук.
Глава 27. Король и Коршун
Бражник не лгал, когда говорил, что уже слышит поступь Короля за Вратами. Король был близок к тому, чтобы, выполнив свой долг, вернуться домой, к Анне.
Он соскучился по ней. Облетая позиции своих войск и раздавая королевское благословение, он провел много времени в одиночестве и раздумьях. И в воспоминаниях. В воспоминаниях о едва-едва начавшемся счастье. О том неведомом ему ранее наслаждении, которое он вкусил впервые – о любви.
Анна, крохотная, но такая сильная женщина! Упрямая девочка, которая только учится быть грозной Королевой…
Владу нестерпимо хотелось прижаться к ее юному телу, почувствовать ее тепло, ее доверчивую податливость, отыскать под пахнущим свежестью шуршащим бельем ее тонкую талию и притянуть к себе поближе, прижаться к ее животу и почувствовать нет, угадать ее желание, услышать глубокое частое дыхание…
Все это ожидало его там, за Вратами; наверное, никто в целом мире не знал, где находится вход в них там, за пределами королевского сада. Тщательно скрывая эту тайну, Влад каждый раз возвращался к ним пешком, в образе простого странника, одевшись в неприметные поношенные серые одежды и надвинув на лоб капюшон. Не на быстрых крыльях Короля Ворона, со сверкающей короной на голове, но как простой человек. Мало ли людей странствует по свету?.. Кто станет следить за бедными странниками?
Этот раз не был исключением.
Влад хорошо знал эти места; он уже узнавал знакомый редкий лесок, остатки храма, разрушенного много лет назад, и пьедестал, с которого когда-то варвары низвергли статую богини. Каждый раз, проходя ближе к выщербленному временем и пламенем войны камню, Влад мысленно просил благословения и напряженно прислушивался к лесной тишине. В мерном поскрипывании сосен на ветру и редких трелях птиц ему чудился женский голос, вплетающийся тонкой лентой в симфонию звуков, и Влад с облегчением думал, что благословение она ему дала.
В этот раз во время нехитрого ритуала ему почудилось, что ветер, налетевший с реки, принес ему обрывок песенки, пропетой прекрасным звонким голоском, и Влад насторожился. Эти места были пустынны, необитаемы; кому тут петь? Или это его тоска по Анне играет с ним злую шутку?
Однако Влад мысленно поблагодарил богиню – мало ли, может, она о чем-то предупреждает его? – и осторожно, с оглядкой ступил под сень леса.
Не успел он сделать и нескольких шагов, как путь ему преградил неизвестный; длинный черный плащ обтягивал широкие плечи незнакомца, тень от широких полей изрядно потрепанной шляпы скрывала его лицо, но Влад безошибочно угадал, кто перед ним.
– Коршун, – выдохнул он, разглядывая, как трепещу пушинки на белоснежном пере на шляпе заклятого врага. – Зачем ты тут?
– Неужели сам не знаешь? – усмехнувшись, произнес Коршун, поднимая лицо. Вечерний свет блеснул тревожным розовым отсветом в его темных маленьких глазах, подчеркнул все шрамы, все уродство на его лице, и Коршун оскалил зубы, разглядывая Влада. – А ты сейчас не похож на Короля. Ни дать, ни взять – оборванец.
– Сейчас я не Король, – ответил Влад, небрежно заложив руки за пояс. Обманчивое движение; Коршун еще раз усмехнулся, глазами отыскивая оружие Короля. – Сейчас я солдат, один из тех, кто защищает королевство Воронов. Так что ты зря встал на моем пути, Коршун. Мы с тобой мирно не разойдемся.
Маленькие злые глазки Коршуна ярко сверкнули, он нарочито медленно, лениво вытащил из ножен узкий длинный меч и преспокойно, словно занимаясь чем-то безобидным, обыденным и мирным, оглядел клинок, пару раз махнул им, рассекая со свистом воздух.
– Я и не собирался, – голосом, полным яда, ответил Коршун, – расходиться с тобой мирно, Король Воронов. Я так долго тебя искал; подкарауливал, следил, чтобы поймать пустого и свободного от магии. Так неужто ты думаешь, что я упущу свой шанс убить тебя?
Влад рассмеялся, показав белые крепкие зубы, чуть качнул головой и откинул капюшон своего поношенного плаща.
– Ах, вон оно что, – протянул Король, – ты рассчитываешь, что я ни капли магии не оставил себе? Ты рассчитываешь на то, что я ослаб?
– Разве нет? – тихо и вкрадчиво произнес Коршун. – Разве нет? Я чую, я знаю точно – ты не сможешь докричаться до своих Доорнов, магический голос твой чуть слышен! И тебе придется биться со мной один на один, как одному из твоих солдат. Самому. Мечом, но не магией. И я убью тебя, Король Воронов. Я сильнее. Я.
– А меня, – Влад недобро прищурил свои льдисто-зеленые глаза, – меня самого, ты, значит, совсем ни во что не ставишь и сбрасываешь со счетов?
– В точку! – со страстью ответил Коршун, весь дрожа от объявшего его нетерпения. – В точку. Изнеженный слабый мальчишка…
Его кровожадный меч пропел, рассекая воздух, обрушившись на Короля; в этот коварный, быстрый, как полет стрелы, удар Коршун вложил всю жажду победы, что жгла его сердце. Но его черный меч не достиг своей цели; меч Короля, до того металлическим поясом обвивающий его талию, пропел высоким голосом, разворачиваясь, составляясь из отдельных пластин, и со звоном сшибся с оружием озверевшего от жажды крови Коршуна.
– Хитрый, демон, – с ненавистью выплюнул сквозь изломанные зубы Коршун. – Но тебе не победить меня твоими изнеженными руками!
– Проверим, – выдохнул Влад.
Коршун не зря уповал на свою силу и на бессилье и усталость Короля; фехтовальщиком он был искусным и сильным, его удары заставляли Влада отступать, шагать по каменистой дорожке вглубь леса, отбиваясь от хищного узкого черного клинка, и на искалеченном жутком лице Коршуна все уверенней и злее расцветала страшная улыбка.
– Твой последний миг пришел! – прокричал он. Слова его были сильно похожи на клекот кровожадной птицы.
– Скажи, – выкрикнул Влад, рубясь яростно и отчаянно, – скажи, на что ты рассчитываешь?! Вороны не покорятся тебе! Не признают королем! И Бражник нападет на тебя при любом удобном случае!
– Не нападет! – выдохнул Коршун.
Черной грязной тенью метался он над землей, его длинные ноги танцевали страшный танец смерти, и казалось, что ослабевший Король вынужден отступать все дальше и дальше под его яростным натиском.
– Он не выпустит тебя из Врат, – выдохнул Влад, ловко увернувшись от очередной атаки Коршуна. Черный узкий клинок, промахнувшись, яростно полоснул по стволу сосны, оставляя белую рану, сочащуюся прозрачной смолой. Коршун взревел, вырвал меч из дерева и снова обрушил яростный удар на Короля Воронов, который, казалось, был окончательно измотан и обессилел.
– Анна, – продолжил Король, пятясь против ветра, и его черные волосы ерошились, длинные пряди хлестали по щекам, падали на глаза. – Моя милая Королева Анна, она не уступит тебе трон. Она прирежет тебя, как свинью, заколет кинжалом, вынув его из рукава свое сорочки, когда ты, пьяный, будешь праздновать свою победу.
– Не заколет! – с хохотом выкрикнул Коршун, мечом рассекая со свистом воздух.
Его цель, его победа, которая была так близка, опьянила его. Его глаза сделались почти бессмысленны, словно Коршун ничего не видел кроме ускользающей от него фигуры Короля. Он бил и бил, нападал и нападал, атаковал, рубил, стараясь догнать уворачивающегося от его ударов Влада, и, казалось, что никакая сила в мире не способна остановить его. Но все его атаки приходились в пустоту, и редкий выпад достигал хотя бы клинка Короля Воронов; тот отбивал бешеную атаку ловко и быстро и ускользал, как язык пламени, заставляя Коршуна заваливаться вперед, хватать пустоту скрюченными пальцами.
– Неужто, – выкрикнул Король, в очередной раз увернувшись от обезумевшего клинка, – у тебя есть секрет, о котором я не знаю?!
Опьяненному жаждой крови Коршуну почудилось, что он слышит отчаяние в голосе уставшего долгим путешествием Короля, и он расхохотался, потешаясь над незадачливым испуганным монархом.
– Вы все забыли, высокомерные ублюдки, – прорычал он, скрежеща зубами. – Но мы – нет!
– Скажи, на что ты рассчитываешь! – выкрикнул Влад почти с мольбой, отбиваясь. – Умоляю, скажи!
Коршуну все ж удалось выгнать Ворона с тропинки на ровную площадку, к пьедесталу поверженной богини, и соперники наконец сшиблись, яростно и страшно. Шутки кончились, оружие грозно звенело, быстро мелькая кровавыми вспышками в лучах заходящего солнца, и Коршун снова расхохотался, издеваясь.
– Ты уйдешь в неведении, глупый Король! – проскрежетал он, потрясая кулаками. – Я ничего, ничего не скажу тебе, я…
Он не успел докричать свою хулу, не успел изрыгнуть всех грязных ругательств, чтобы хоть немного очистить свою грязную душу. Изловчившись, кулаком с зажатой в нем рукоятью меча Влад коротко и сильно ударил зазевавшемуся Коршуну в лицо, разбивая в кровь его нос; из рукава его второй руки в ладонь, затянутую в грубую коричневую перчатку, вероятно, одолженную у кого-то из солдат, коварно и послушно скользнул стилет, и Влад одним точным и безжалостным ударом вогнал его в бок Коршуна, заставив того захлебнуться болью и осесть на землю.
– Вот и все. Игры кончились, – выдохнул Влад, отпихивая брезгливо раненного противника. С лица Короля Воронов исчезло просящее выражение, глаза вновь стали жестоки, а рот – циничен. – Неужто ты, глупец, ни разу не видел, как дразнятся Вороны, заманивая жертву прежде, чем обобрать и обмануть ее? Самонадеянный высокомерный болван, где уж тебе тягаться со мной… За свои недолгие пятьдесят лет ты нахватал ран больше, чем я за свои двести. И ты еще мнишь себя удачливым воином?!
Коршун неуклюже ворочался на земле, постанывая от боли, но Влад все равно вышиб пинком из его обессилевшей руки меч, и вторую руку Коршуна, запоздало потянувшуюся к поясу, тоже откинул.
– Я же просил, – произнес Влад с досадой, – сказать мне твой секрет. Если б ты сделал это, то был бы уже мертв, и душа твоя, ликуя, летела б к создателю. А так ты не оставляешь мне выбора; знаешь, я не люблю мучить пленных. Но если мне надо будет, я вырежу твою тайну из тебя. Ну?
– Проклятый обманщик, – шипел Коршун, пуская ртом кровавые пузыри и зажимая кровоточащую рану на боку. – Пижон! Красующийся мальчишка…
– Ну?! – уже злее повторил Влад, взвешивая на ладони свой меч. – Не заставляй меня делать то, чего я не хочу. Говори. На что ты рассчитывал?
– Ты обманул меня, – стонал Коршун, суетливо двигая ногами. Видимо, рана была очень болезненна, у него сделались судороги, и Коршун вновь кашлянул, обдав грудь брызгами крови. – Причинить мне большей боли, чем мой позор, ты уже не можешь… катись к чертям, проклятый Ворон, я не скажу тебе ни слова.
Влад картинно закатил глаза и притворно вздохнул.
– Да брось, – протянул Король капризно. – Не будем о высоких материях. Честь, ложь, уязвленное самолюбие… все это не болит так сильно, как отрубленный палец, не так ли? И мы оба это знаем.
Стилет в его руке изящно крутанулся и словно по волшебству скользнул вниз, к поверженному Коршуну, вонзившись в его руку, чуть ниже локтевого сгиба. От боли тот взревел, а Король отпрянул от врага, отскочив совершенно по-птичьи и все еще крутя в руке стилет, управляться с которым он, как оказалось, был мастак.
– Больно! – проревел Коршун, страдая.
– Там проходит нерв, – угодливо подсказал Король, все так же поигрывая кинжалом. – Рука больше не будет тебя слушаться. Ну, так что там с поруганной честью? Болит так же, или слабее? И что за секрет ты от меня скрываешь? Говори. У меня много времени. Я могу провести с тобою пару суток. Не заставляй меня быть жестоким!
– Мерзавец, – выдохнул Коршун, с ненавистью сверля взглядом Короля.
– Давай я помогу тебя, – предложил Влад. – Итак, ты рассчитывал как-то обмануть всех. Убедить Бражника не убивать тебя, и Анну – уступить тебе трон. Каким образом?
– А сам не догадываешься, дурак? – грубо ответил Коршун – и тотчас взревел и зарыдал, как дитя, потому что королевский стилет безжалостно и быстро кольнул его чуть выше ключицы, пробив тело насквозь.
– Не смей оскорблять своего победителя, – Влад погрозил ему пальцем, паясничая, словно не терзал его плоть сталью, а всего лишь ткнул в бок по-дружески. – Мне не нужны догадки. Я хочу получить четкий ответ. И запомни; если ты продолжишь тянуть время и говорить не то, что мне нужно, я буду отрезать тебе по очереди пальцы. Ах, да – срежу скальп в подарок моей любимой Королеве. Она очень расстраивалась, что потеряла свои волосы. Месть ее немного утешит.
Коршун, привалившись к разрушенному пьедесталу спиной, сидел, горько усмехаясь.
– Королева! – с горечью повторил он. – Король! Когда вы сюда явились, вы были всего лишь грязными шумными птицами, хоть и велели себя именовать Высшими.
– О-о, – протянул Влад насмешливо, – кажется, настало время воспоминаний! Я обязательно должен это слушать, или мне подбодрить тебя?
– Вы и тогда были садистами, – мстительно заметил Коршун, но Влад только пожал плечами, игнорируя очередное оскорбление.
– А вы были грязными варварами, – ответил он. – Вы даже читать не умели и не желали. Вы разрушали то, что мы строили.
– Это были наши земли! – яростно выдохнул Коршун, захлебываясь кровью. – Наши!..
– Вас никто не гнал.
– Мы хотели строить здесь свои храмы и свои дома!..
– Это мы научили вас строить, – прогремел Влад. – Мы могли жить мирно, бок о бок, но ваша зависть и желчь не позволили сделать этого!
– Это все наше! – упрямо повторил Коршун, и Влад, зло ухватив его за волосы, не глядя, полоснул по его голове, вырезая кусок кожи.
– Моей Королеве в подарок, – холодно произнес он, перекрывая вопли раненного Коршуна. – Как видишь, я держу свое слово. Ну, так что, продолжим разговор?
Кровь залила лицо Коршуна; холодная неумолимость и последовательность Влада сломили его сопротивление, и он, перетерпев первую, самую острую боль, наконец-то выдохнул, отплевываясь от собственной крови:
– Врата. Я хотел войти в них вместо тебя.
– И что же? – невозмутимо произнес Влад.
– Как – что? – усмехнулся Коршун. – Войти в них может кто угодно, но выйти – только Король. Я убил бы тебя и занял бы твое место. Бражник поклонился бы мне, и твоя жена, – Коршун издевательски заклекотал, – приняла бы меня как мужа. Всего-то и надо было, что найти эти Врата и избавиться от тебя, чтобы ты не вернулся и не оспорил у меня трон…
– Хотел нацепить мое лицо на свою разбитую рожу? – насмешливо произнес Влад. Коршун не ответил. – В этом весь ты, завистливый и подлый. Завладеть чужим. Обмануть. Притвориться. Не добиться и не достичь – украсть. Как гнусно…
– Избавь меня от своих нравоучений, – буркнул Коршун. – Вы, Вороны, ничем не лучше. Эти Врата когда-то создали мы. Мы выбирали так своего Короля!
– Интересно, – насмешливо произнес Влад, – каким же образом самым достойным среди Коршунов оказался Ворон?
– Наверное, у него, как и у тебя, был стилет в рукаве, – язвительно заметил Коршун.
Влад согласно кивнул.
– Наверное, – эхом повторил он вслед за Коршуном, и стилет его холодной иглой кольнул сердце Коршуна. – Прощай, старый враг. Ты снова проиграл.
Коршун, изумленно уставившись широко раскрытыми глазами в темное небо, тяжело осел на землю, и Влад, отерев оружие о его одежду, переступил через мертвое тело.
Врата раскрывались прямо здесь, на площадке, где они дрались. Коршун, сам того не ведая, умер прямо у их створок, которые стало видно от тайного слова Вада. Белый свет резанул глаза Короля Воронов, и тот, прикрыв их ладонью, ступил в отвоеванные Врата, произнеся одно только слово:
– Анна…
