Текст книги "Князь Алтайский (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 13

1

После всей этой катавасии с оборотнями, не пойми с чего на меня ополчившимися, я на слово «волки» реагировал нервно. Поэтому дернулся и переспросил:

– Каких волков?

Даже не обратив внимания, что слово произнесено Марфой как-то не так. Боярыня посмотрела на меня как на ненормального, и в ее глазах явственно промелькнуло сомнение – а тому ли человеку она доверилась?

– Волков, – повторила она, – Это человек. Племянник моего мужа. Волков Кирилл Прокопьевич.

– Не помню такого боярского рода…

– Да не бояре Волковы. Из архангельских дворян.

Очень странно. И с какой же стати боярыня, пусть и лишенная доступа к Источнику, боится какого-то дворянина, у которого своего Источника нет по определению? Или…

– А этот самый Волков какое-нибудь отношение к волкам имеет?

Уж больно у него фамилия характерная.

Марфа, похоже, окончательно уверилась в том, что у меня поехала крыша на теме волков.

– Никакого, – твердо сказала она, – Ну, кроме как охотился он на них. Наверное. Точно не знаю, но наверняка охотился. А тебе, Викеша…

Тут она вспомнила о слухах, ходивших по Омску – это тоже четко читалось в ее глазах – и окончательно запуталась:

– Так то, что о тебе говорили – мол, на тебя волки-оборотни напали, это, что – правда?

– Нет, – буркнул я, – Не напали, а нападают. Не первый случай уже.

Вывод из этого Марфа сделала совершенно для меня неожиданный. Нет, как бы я ее в трусости и до этого не подозревал, все же заговор против царя организовывать, зная, что отсечение головы – это самое легкое наказание, которое тебя ждет – занятие не для трусов. Но и такой реакции я не ожидал:

– Нам вместе нужно держаться, Викеша! Я оборотней не боюсь, а ты меня от Волкова защитишь.

Да блин! Что там за Волков такой, что он для боярыни страшнее оборотней⁈ Собственно, этот вопрос я и задал. И получил таковой ответ.

Оборотней Морозова не боится, потому что в них как бы… не очень верит. Вернее – не верит в какое-то особенное могущество оборотней, не считая их опаснее обычных убийц. Мол, волки – это волки, люди – это люди. И те и другие ей не страшны, так что и люди-волки ей не страшны тоже, ибо один плюс один всегда дает два. В общем, Марфа слыхом не слыхивала про такое умное слово, как «синергия». А я – человек образованный, одиннадцать классов и один курс почти целый, я слышал. Правда, не очень помню, что это такое, но целом – это когда один плюс один получается три.

Оборотней Марфа не боится, а вот своего племянника крайне опасается. Потому что Волков твердо намерен ее убить, а вот его возможности для нее смутны и непонятны и Марфа просто-напросто не знает, откуда прилетит в очередной раз. Потому что фантазией гражданин Волков не обделен и, в отличие от «моих» оборотней, которые тупо прут с ножами раз за разом – не повторяется. Последняя попытка покушения, например – это выстрел из лука во время налета башкирских разбойников…

Стоять!!!

– Как выглядел стрелявший?

К сожалению, тут свидетель из Морозовой получился никакой, потому что стрелявшего она не видела: стояла в сторонке, за спинами стрельцов экспедиции, отгонявших всадников выстрелами. Всадники стреляли в ответ, и тут вдруг свистнуло – и в Марфу ударила стрела. Если бы не амулет, оставшийся у нее – так бы и осталась лежать, как бабочка на булавке. У нас в школе такие в кабинете биологии были. А так амулет рассыпался, не выдержав, но стрелу остановил.

Ничего не напоминает? Один в один – нападение разбойников на нас. Налет на заведомо вооруженный и более сильный отряд – чек. Стрельба из огнестрела, затем неожиданный выстрел из лука – чек. Ну и, наконец – не просто выстрел из лука, а прицельный выстрел по конкретной цели. Чек. Это что же получается – за мной охоту тот же Волков объявил? А накой я ему? С другой стороны – а Марфа ему накой? Доступа к Источнику у нее нет, секретов каких-то особых – тоже нет, все, что было, в Приказе тайных дел выпотрошили, да и ее, как и меня, не похитить пытаются, с целью выпытать тайны и секреты, а просто и без затей убить.

Недолго думая, я боярыню спросил, с чего бы ее дорогому племянничку желать ее смерти и с чего она вообще взяла, что это он, а не какие-нибудь Романовы, Милославские или вовсе Новосельцевы. Не сообщал же ей Волков каждый раз, мол, дорогая тетушка, иду на вы, готовь чистую рубашку, чтобы было в чем тебя того… в смысле похоронить.

Вы не поверите… Сообщал! Из описания боярыни вырисовывался образ какого-то маньяка, который чисто получает удовольствие от того, что его боятся. Он реально поручил первому убийце сообщить Марфе перед смертью, кто, мл, его послал и за что. Правда, получилось так, что сообщил убийца это перед своей смертью – боярыня разнервничалась и спалила его Огненным Словом. Чуть баню по бревнышкам не разнесла. Насчет бани я не очень понял, попросил пояснить, и смутившаяся Марфа рассказала, что, после столкновения со мной, на нее, видимо, легло какое-то проклятье, потому что как я ее вечно заставал без одежды, так и этот убивец вторгся к ней не где-нибудь, а в бане, застав совершенно голенькой. Что ему, кстати, нисколько не помогло.

В общем, убийца, прежде чем стать россыпью углерода – в Слово Марфа вложила всю силу, так что осталось от него немного – передал ей слова Волкова. Мол, смерть свою преждевременную ты, тетушка Марфа, заслужила тем, что из-за тебя весь план с восшествием на престол Морозова пошел по бороде, а он, Волков, очень даже рассчитывал получить от своего дядюшки, когда он царем станет, боярское звание. Мол, у царя государя полным-полно незадействованных Источников и один-то можно любимому племяннику отжалеть. В общем, я мстю и мстя моя страшна.

Марфа с надеждой посмотрела на меня снизу вверх… надо же, а я и впрямь вырос. Морозова теперь по сравнению с мной – совсем крошка… Так, не о том ты думаешь, боярин Осетровский… нет, и в бане ее тоже не надо представлять! О нестыковках думай! Их, если все сложить, в истории Марфы и тебя – полным-полно.

Нестыковочка первая – страшная месть. Нет, в дурака, который решил одновременно отомстить тетке и мне – я верю. Дураков на Руси припасено много-о-о… Сейчас семнадцатый век, а к двадцать первому они так и не перевелись – значит, много. И объекты мести тоже вполне логичны – Марфа, как не оправдавшая надежд, и я, как те самые надежды разломавший, как медведь кусты в малиннике. Но почему ей эту месть непременно надо озвучить, а меня просто пытаются убить без пафосных заявлений? А то, что за покушениями и на нее и на меня торчат одни и те же уши – можно считать достоверным фактом. Не бывает таких совпадений.

Нестыковочка вторая – волки. На меня нападают оборотни, а Марфа уверяет, что ее племянник, несмотря на фамилии, с оборотнями не связан.

Нестыковочка номер три… блин, была еще какая-то, вот только что в голове крутилась, но куда-то укрутилась. Ладно, потом вспомню.

Итак, подведем итоги разговора:

– на меня охотятся одновременно волки-оборотни и племянник Морозовых, с подозрительной фамилией Волков;

– все это как-то связано с неудачной попыткой Морозовых спихнуть царя-батюшку с престола;

– Марфа, похоже, знает об этой истории чуть больше, чем я, и чуть больше, чем рассказала.

Это были итоги. А теперь – выводы:

– цель остается неизменной – Алтай. Прятаться от волков в лесу – мысль, конечно, звучащая по-идиотски, но оборотни – все же волки только наполовину, им все же надо и в людском облике жить. А на Алтае каждый посторонний человек, внезапно откуда-то появившийся, будет бросаться в глаза, это вам не Омск;

– Марфу надо брать с собой. Как источник информации о Волкове, как знатока различных полезных Слов. Да и… жалко мне ее как-то…

Я снова посмотрел на Морозову. Сидит, потухшая, съежившаяся в уголке сиденья, смотрит на меня снизу вверх… Ну как ее такую бросить? Все равно, что котенка на мороз выкинуть. С другой стороны – не спутать бы замерзшего котенка с замерзшей гадюкой…

Марфа уловила мелькнувшее у меня на лице сомнение.

– Викешенька! – она схватила меня за руку, – Не бросай меня! Возьми в свой род!

– Да как же я тебя возьму…?

Невеста у меня есть, сестра названная есть, тетушка есть…

– Как хочешь возьми! Как хочешь! Только не прогоняй!

И слезы такие, градом по щекам и за руку меня схватила…

Ну и что с ней прикажете делать?

2

– Викешенька… – спросила меня Аглаша, когда мы с ней лежали в баньке.

Баня, она, как известно, на Руси всему голова… или это про хлеб так говорят? Ну, в общем, если хлеб – голова, то баня – вторая голова. Герб-то у Руси какой? Двуглавый орел. Вот, одна голова – это хлеб, а другая – баня…

Что-то я запутался…

Я осторожно убрал руку моей любимой скоморошки, которая мешала мне сосредоточиться и сосредоточился.

В общем, баня это важно. Особенно когда ты в пути уже несколько месяцев, а вокруг тебя – то степь, то лес. Тут без бани – никуда, иначе зарастешь грязью так, что лесные кабаны за своего начнут принимать. В общем, наш обоз, растянувшийся, на несколько километров и извивавшийся по замерзшим рекам, как гигантская сороконожка, периодически останавливался на банный день. Бань в лесу для нас, естественно, никто не строил… нет, мои мастера-плотники непременно построили бы, но времени бы это заняло неприлично много. В итоге использовались бани одноразовые.

Из снега.

Делали в детстве снежные крепости? Вот принцип тот же, тем более, погода уже к весне и оттепели радуют все чащи и чаще. Строится из снежных комьев что-то вроде иглу, внутри разжигается костер, час – и баня готова, извольте мыться.

Обычные люди бани складывают сами, отчего они у них небольшие, еле-еле одному помыться, но для своего боярина расстарались – практически настоящую баню отгрохали, со стенами, что в полный рост встать можно, с лежанками, застеленными шкурами, с котлом горячей воды… даже с вениками! Правда, можжевеловыми, отчего я отнесся к ним с подозрением.

– Викешенька…

Я опять убрал шаловливую ручку и повернулся к Аглашеньке:

– Что?

– А ты зачем это боярыню Морозову с собой взял?

– Не с собой, она не со мной едет.

– Ты меня понял.

– Ну, мне ее жалко стало…

– Может, – она прищурилась, – я тебе надоела? На стареньких потянуло?

– Не такая уж она и старенькая.

– Ах, ты ее уже защищаешь?

– Нисколько! Ай! За ухо-то зачем⁈

– Будешь на нее засматриваться – еще и не за то укушу!

– Точно укусишь? – я повернулся поудобнее…

– Точно, уку… уку… у…ку… да что же ты делаешь… ук… у… У… У… У! У! У! УУУУУ!!!

Опять плечо обкусала.

Глава 14

1

К тому моменту, когда наш караван добрался до реки Обь, уже давно и прочно наступил март. Крестьяне уже вслух прикидывали, как они, наконец, осядут на земле и начнут ее пахать. Самое интересное – никто и не думал роптать, мол, а чего это мы так долго едем и что там за шерстяной волчара с мощными лапищами нас ведет.

Вообще, если сравнить людей двадцать первого века и людей семнадцатого, то выяснится, что последние гораздо легче на подъем, чем первые. Нет, конечно, были и такие люди, которые поколениями рождались, жили и умирали, не выходя за пределы околицы родной деревни. Но, будем честными – такие и в двадцать первом веке попадаются. И перекати-поле в стиле «сидели в компании, он встал, вышел из комнаты и уехал из страны» – тоже не в двадцать первом веке появились. Но вот если взять в среднем по больнице – то при необходимости человек семнадцатого века соберется в дорогу быстрее и проще, чем наш современник. И ему будет пофиг, что путешествие растянется на недели и месяцы, да что там – и годы, вспомним хоть Магеллана, или, если брать все ж такие именно семнадцатый век – Уильяма Дампира, путешественника, пирата и ученого, так тот годами из путешествий не вылезал, три круга вокруг Земли намотал. Так то – Дампир, а любой здешний купец? Отправляясь за товаром он не всегда точно знает, сколько продлится его поездка, когда он вернется и вернется ли вообще. Сказки о Синдбаде-Мореходе – он, если кто читал, как раз купцом был, а не путешественником-авантюристом – наверняка его коллегами-купцами читались не как сказки, а как среднестатистические отчеты о поездке.

И такие лягушки-путешественницы здесь буквально в любом народе есть. Далеко ходить не надо за примером – пока мы катили по льду Оби, нам что ни день попадались навстречу переселенцы, навьюченные вещами, тащащие с собой детей и жен.

Вот так и получилось, что единственный человек, которого это странствие достало до самых печенок – это я сам. Я – из двадцать первого века! Я не привык к поездкам, которые продолжаются больше пары суток! Для меня поезд «Москва-Владивосток», который идет неделю – это ад и апокалипсис! А тут – три, мать его, месяца!

Признаюсь честно – несколько раз меня посещали малодушные мысли плюнуть, остановиться и сказать, что вот именно сюда мы и ехали. Все равно почти никто не знает, куда именно я собрался. Останавливало меня только то, что мне нужно не просто место, земля, точка на карте, а вполне конкретное – место, где в горах есть золото и серебро. Из ближайшего такого я знаю только Алтай. Иначе мне никакого смысла нет разбивать город посреди тайги. С чего я жить буду? Чем торговать, за какие шиши закупаться? Мне нужны деньги. А для них – золото и серебро. Вот к ним мы и едем.

Нет, в одном месте я прям задумался. Когда мы проезжали озеро Чаны. Блин, не озеро, а натуральное море! Даже соленое! И размерами тоже с море величиной – точно, конечно, не скажу, но, пока мы ехали вдоль его берегов, то, по моим прикидкам, не меньше ста километров намотали. Какая-нибудь знаменитая южноамериканская Титикака размерами ненамного больше, а вот поди ж ты – ее знают во всем мире, а об озере Чаны и в России-то не все слышали. Правда, будем честными – Титикака все же озеро глубокое и судоходное, на нем даже держат военные флотилии перуацы с боливийцами (я уже рассказывал про свою четверку по географии?), а здесь же глубина… Ну, что больше человеческого роста. Откуда я это знаю? Померили, блин…

Озеро Чаны, как я уже сказал – соленое. Но это не означает, что он вот прям везде одинаковой солености. Где-то практически пресное, а где-то соль прям на берегах выступает. Что это означает? Что в одних местах лед вполне прочный и крепкий, а в других – нифига не прочный и не крепкий. И если какой-нибудь неосторожный крестьянин-переселенец за каким-то никому неизвестным вопросом, в такое место вбурится… В общем, лошадей мы спасли, поклажу тоже постепенно на лед вытащили, хоть и пришлось понырять, а вот сани так на дне и остались. Благо хоть не погиб никто.

Как вы уже поняли – путешествие без приключений не обходилось.

2

Вообще, уже в процессе странствия, я понял, насколько, мягко говоря, наивным я был. Нет, я конечно, предполагал, что на Алтае меня не ждет пустое место, мол, приходи и живи. Какие-то люди там наверняка обитали. Но я почему-то считал, что это будет что-то вроде… ну… наверное, что-то вроде индейцев времен… хм… нынешних времен, семнадцатого века. Которые живут отдельными племенами и вполне легко и просто можно договориться с ними и получить приличный участок земли. Как с Манхеттеном – за пучок бус и бутылку виски (я, наверное, уже достал вас со своей четверкой по географии, да?). Не буквально по такой дешевке, конечно, как минимум – честную сумму, но все же примерно так покупку земли под вотчину я и представлял.

А вот вам фигу.

Почти сразу за Омском, буквально на том берегу реки, начинались земли Телеутского княжества. И пусть кому-то княжество кочевых племен покажется смешной толпой дикарей – нет, государство у телеутов было самое что ни на есть настоящее, с правителем, аристократами, армией, налогами, законами и государственными символами. Разве что монету свою не печатали, пользовались джунгарскими пулами и русскими копейками. Ну, с одной стороны – сложно чеканить монету, когда все твое хозяйство должно помещаться в повозке. С другой – кузни таскать с собой телеутам это не мешало.

Нет, это уже не четверка по географии, это общение с местными жителями, прохожими и проезжающими. Путешествия сейчас, как я уже сказал, дело долгое, монотонное, скучное и практически единственное доступное развлечение – это разговоры. Нет, можно еще петь, но… В общем, я начал понимать что шутки про «что вижу – то пою» проистекают от непонимания того, что в более или менее длительной поездке репертуар быстро закончится. А гонять одну и ту же песню по кругу, и не рехнуться, могут только таксисты. Вот и приходится кочевым народам во время поездки сочинять песни буквально на ходу…

Так вот – я ожидал, что, пусть и не сразу после того, как мы отъедем от Омска, но через день-два к нашему каравану подъедут суровые ребята в кольчугах и шлемах и, хмуро помахивая саблями и мушкетами, поинтересуются, кто мы такие и какого… ну, я не знаю, что там вместо блинов у телеутов пекут… какого лаваша нам надо. И, честно говоря, дальнейший мой план целиком и полностью описывался фразой «Главное, ввязаться в драку, там разберемся». Нет, не в буквальном смысле, драться я не собирался, собирался договариваться мирно. Но вот как объяснить телеутскому князю Мандраку, что я хочу поселиться на его коронных землях, но при этом переходить в его подданство не собираюсь – этого я пока не придумал. Надеялся только на то, что это будут действительно переговоры, а не сразу начнутся боевые действия. По крайней мере, надеялся, что горячие телеутские головы несколько остудит факт наличия у меня сотни стрельцов с огнестрелом. У самого князя, по слухам, с мушкетами не очень, сами телеуты их делать не умеют, ввозят издалека и втридорога и в наличие у них – от силы десяток. С другой стороны – факт существования Слов несколько нивелирует возможности огнестрела… И пусть Слова местных князей слабее, чем у русских бояр… нет, это не шовинизм, а законы здешней магии – чем дальше от Источника, тем слабее сила. А таскать постоянно с собой Источник кочевые князья не могут, он у них где-то закопан в тайном месте. В общем, пусть Слова и слабее – если телеуты решат все же напасть, то не факт, что мы сможем отбиться без потерь.

В общем, я был несколько на взводе.

И, вот – мы въехали в Телеутское княжество, едем по нему, значит, едем… Едем… Едем… Едем… А – где? Где вышеупомянутые одоспешненные ребята? Где хотя бы неодоспешненные, но вооруженные? Да блин – где хоть кто-нибудь⁈ Почему на нас вообще никак не реагируют⁈ Разве что иногда нам попадаются на пути, неподалеку от реки, поселения местных, но те на нас реагируют в стиле «Дождик прошел, русские проехали, опять дождик…». Нет, не то, чтобы от нас скрывали какую-то информацию, просто… Мои люди происходящим не интересовались, мол, если что – боярину Викентию Георгиевичу виднее. А сам я расспрашивать местных несколько опасался – во-первых, не по чину, во-вторых – не хотелось показывать свою неинформированность.

К счастью, во время одной из стоянок, когда мы съехали со льда Оби на берег, неподалеку обнаружилось поселение телеутов, в котором обитал старик-мурза Мара. Вот он уже был равным мне по положению, так что я мог принять его приглашение на чашечку чаю, фигурально выражаясь, и в неспешной беседе, в которой он осторожно выяснял, откуда тут вдруг взялись русские, я, не менее осторожно, разузнал, что происходит.

Когда-то, давным-давно, несколько месяцев назад – боже, кажется, что уже несколько лет прошло… – я услышал об Алтае. И в той ненароком подслушанной беседе упоминались «джунгары», которые «ушли с Алтая». Так вот – эти самые джунгары с Алтая, конечно, ушли. Только это не означает, что они ушли вообще! В настоящее время на юге идет война между теленгитами и джунгарами, все наличное войско князя находится там, и встречать меня просто-напросто некому. Тем более что у Теленгитского княжества и Русского царства заключен пакт о ненападении и со стороны Руси вторжения Мандрак не ожидает.

3

Короче говоря, именно поэтому все наши приключения связаны не с телеутами и даже не с оборотнями, которые куда-то пропали – что не означало, что мои стрельцы не прочесывали лес по обе стороны от нашего каравана в поисках следов – а… Блин, мои люди приключения находили себе сами.

От упомянутой уже утонувших саней – за каким псом ему понадобилось лезть в тот затон⁈ – до, к примеру, боярыни Морозовой.

Марфа тихонько притаилась в одном из моих возков, на люди выходила редко, со мной практически не общалась, и вообще – у меня закралось сильное подозрение, что она не надеется на мою могучую защиту, а просто-напросто прячется в нашей толпе, в надежде, что в этом вавилонском столпотворении ее не обнаружат. Не обнаружат те, кто хочет видеть ее в таре, вырезанной из дубового бревна, и цвет тапочек им непринципиален. И что она выкинула?

Боярыне показалось, что она, видите ли, седеет. Ну, как бы, в принципе, и да, годы уже подходят. Но какая женщина согласится считать себя именно в том возрасте, в каком она находится? Боярыня пошла по пути миллионов женщин до нее и миллионов – после. Она решила покрасить волосы. Но, блин, просто найти краску – это не наш путь, это нам неинтересно, мы же цельная боярыня, нам положено пользоваться волшебством, сиречь Словами… Боярыня порылась в своей богатой памяти и вспомнила, как она была девочкой, и одна подружка научила ее Цветному Слову, которое меняет цвет волос. Ну, Марфа, недолго думая, это Слово и прочитала. Мда. Подружка забыла уточнить две вещи: то, что обратно цвет не меняется и то, что Слово это – вообще-то шуточное.

Волосы у боярыни приобрели стойкий, красивый и яркий… ЗЕЛЕНЫЙ цвет! Альтушка, блин. И, самое главное – это не краска, то есть подождать, пока отрастут и срезать – не получится, они отрастают сразу зелеными. Вам смешно, а мне пришлось сначала успокаивать боярыню, которая прибежала ко мне в слезах и истерике – видимо, жизнь в постоянном напряге ей давалась тяжело и волосы стали последней каплей – а потом успокаивать Аглашку, которая обнаружила у меня в объятьях всхлипывающую боярыню.

В общем, вот так мы и развлекаемся – сами находим трудности и героически их преодолеваем.

4

Мурза Мара, неспешно попивая чай из фарфоровой чашки – настоящая, китайская, впрочем, до Китая тут рукой подать – выслушал мой рассказ о том, куда я двигаюсь, чего хочу и вообще:

– Знаю я то место, куда вы идете, – произнес он, наконец. Кстати, интересный факт – все, кого бы я не встречал по дороге сюда, вне зависимости от национальности, сначала крайне удивлялись тому, что я свободно разговариваю на их языке, а потом относились с явным уважением. Даже как-то и неловко – уважение явно проистекало от мысли, что я заморочился с изучением языка, а мне-то это знание на халяву досталось.

– Нет там сейчас никого, свободная земля, ничейный улус. Дети Эрлика там живут.

Эрлик, Эрлик, что за Эрлик? Князь какой-то местный или мурза?

– А с ними, с этими детьми можно договориться? Ну, насчет поселения.

– Можно, – степенно кивнул мурза, – Они никому поселяться не запрещают.

Отлично.

– А как с ними встретиться?

– Они сами вас найдут.

Совсем отлично.

Мы пообщались с мурзой еще немного, потом я откланялся и вышел из его домика. В отличие от боярских теремов, телеутские мурзы жили в небольших – относительно – избах, желтевших стенами из бревен и белевших крышами из бересты. Основное богатство – понты для боярина это все и неважно, что боярин называется «мурза» – прятались внутри: ковры, нисколько не удивлюсь, если и персидские, шелковые ткани, роскошные шкуры, дорогая посуда…

Я двинулся к месту стоянки своего каравана, мимо остальных домиков поселения, боле скромных, на некоторые даже Деревянного Слова не хватило и они серели потемневшими бревнами. Часть телеутов и вовсе жила в конических типа вигвамах, не знаю, от чего это зависело.

Шел я, значит, мимо домиков, мимо вигвамов, мимо пасущихся коней, что-то копытящих из-под снега, мимо трактира, мимо прибрежных зарослей…

Стоп. Трактира⁈

Я обернулся. Ну да – самый натуральный трактир. Со стенами, крышей, окнами и дверями. И даже вывеской из еловой лапы. С веселыми возгласами изнутри, веселыми песнопениями и дразнящим запахом жареного мяса. Ну а то, что все это сооружение сделано из снежных комьев – малозначащая подробность.

Ну и кто? Кто это архитектор?

Я отодвинул ткань, закрывающую дверной проем и зашел внутрь. Ну да, кто бы сомневался…

– Викентий Георгиевич! – вскочил с накрытого овчиной снежного кома мой доблестный поручик.

– Ржевский, – констатировал я очевидное.

– Это я, Викентий Георгиевич!

Я обвел взглядом помещение. Ну, не ресторан, конечно, где-то три на четыре метра, отчего в нем поместились только один стол, две лавки и жаровня с мясом. Ну и бочонок чего-то хмельного, конечно. Это я еще не посчитал Ржевского и пару моих стрельцов.

– Что это за…? – я обвел руками помещение снежного «трактира», не зная, как ЭТО назвать.

– Мне выпить захотелось, Викентий Георгиевич, – с интонациями «это же все объясняет!» отрапортовал Ржевский.

– Так – а вот это вот все зачем⁈

– Мне стало скучно пить просто так. Захотелось в трактир. А здесь их нет! Ну и… вот.

Ох-хо-хо… Боюсь даже представить, что б он делал, если бы ему женщину захотелось…

Я присел на шкуру – блин, заморочились же, даже снег под сиденья утрамбовали – и взял стоявшую на «столе» чарку. Отпил глоток тут же налитой медовухи…

И, видимо, именно она позволила мне тут же поймать мне одну давным-давно не дававшую покоя мысль.

Сколько мы не едем к горам Алтая – мы видели много переселенцев, которые ехали нам навстречу. И ни одного – в ту же сторону.

Отчего оттуда, куда мы едем, бегут люди?