Текст книги "Князь Алтайский (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 19

1

Запомните, детишки, кхе-кхе… Вот примерно так я обращусь к своим внучатам, когда стану винтажным газогенератором и буду сидеть в кресле-качалке, накрытый пледом и плести байки о том, каким лихим парнем я был в юности. Для этого я даже найду себе в Руси семнадцатого века качалку и плед.

Так вот, скажу я внучатам, запомните, детишки – если какой-то совершенно незнакомый человек ни с того ни с сего хочет вас облагодетельствовать, подарить вам что-то совершено бесплатно или же совершенно бескорыстно помочь – беги от него сразу же, не оглядываясь. Ибо, бескорыстные помощники, конечно, в нашей жизни встречаются, но гораздо, гораздо реже, чем пройдошливые мошенники. Поэтому, если ты получаешь что-то бесплатно, значит, купили тебя. Или, как говаривал мой двоюродный дядя, начинавший свой бизнес в лихие девяностые: «Если ты не понимаешь, кто в схеме лох, значит, лох здесь – ты».

Разумеется, я ни на грош не поверил внезапно объявившемуся «отшельнику». До Руси – тысяча верст на хромых собаках, здесь туда-сюда бродят телеуты, джунгары и детишки Эрлика, мать их вместе с папой – а тут преспокойно обитает старик-отшельник, решивший всенепременно помочь одному заблудшему боярину обрести огромную вотчину, аж больше государства. Ни за что, просто так, по доброте душевной. Да еще вот прямо сейчас, потому что иначе не успеем, поэтому бежим, боярин Викентий, быстрее, а то все пропадет. Это, кстати, еще один признак мошенника – если тебя дергают, кричат «Быстрее, быстрее», не давая ни подумать спокойно, ни с родственниками-друзьями пообщаться – значит, тебя разводят.

Ну и помимо прочего – я, в конце концов, подьячий Разбойного приказа. А нас там учили и учили как следует. В частности – наблюдать и делать выводы из наблюдаемого.

Старик-отшельник? Почему в красном углу, том, что напротив печи – ни одной иконы? Да и вообще в избе икон нет.

Возле избы – ни сараюшки, никаких построек. Откуда в печи – тушеная баранина, где он ее взял?

«Отшельник» представился «отцом Русланом». Хорошее имя, замечательное имя… только его нет в святцах и священник или монах носить такое имя не может.

Ну и самое главное доказательство – выражение лица «отца Руслана».

2

На лице «отшельника» красовалось характерное выражение.смесь непонимания, обиды и досады, в общем – выражение лица мошенника, который неожиданно понял, что трюк не удался.

– А… Викентий… Ты же не обратился к Источнику…

Я улыбнулся:

– Верно, не обратился. Вопрос – откуда это знаешь ТЫ?

К Источнику я действительно не обращался. По нескольким важным причинам.

Во-первых – чтобы обратиться к Источнику, нужно, что он был в активном состоянии. А мой в настоящий момент свернут и спрятан в тайнике. Потому что подходящего места для его хранения я еще не оборудовал. Мой чародейный холоп еще роет землю как крот.

Во-вторых – я читал записки прадедушки Северьяна, те самые, которые открываются только кровью наследника рода Осетровских. И там подробно рассказывалось, как боярин получает вотчину. В принципе, точно так же, как и рассказал мне «отец Руслан» – встать в центре своих будущих владений, обратиться к Источнику, объявить окружающие земли своей вотчиной… Все верно, да. Только говорят, что дьявол прячется в мелочах. В момент обретения вотчины боярин пропускает через себя всю силу своего Источника. И если он пожадничает, захочет отхватить себе земельки побольше и не наткнется в своем желании на ограничивающие пределы других вотчин, то… Умрет. Вот как я умер бы, послушайся я совета доброго старца.

И в-третьих…

Я ведь учился в школе. И на уроке литературы мы читали рассказ Льва Толстого «Много ли человеку земли нужно». В котором описывалась как раз такая ситуация – человеку предлагают земли «сколько хочешь», но при условии, что он успеет оббежать свои будущие земли за день. И человек тратит на этот безумный бег все силы и, в конце концов – умирает. Похоже, да? Вот именно эта история мне и вспомнилась, как только «старец» заговорил о земле. Мелькнула у него в речи характерная такая фразочка «…в вечное владение…». В вечное владение, как известно, можно только вполне определенную площадь земли получить. Два квадратных метра, чтобы на могилку хватило.

А еще я хорошо помнил, КТО в тот рассказе предлагал землю.

Тот, кто вполне мог притвориться кем угодно.

Тот, в чьем жилище совершенно точно не могло оказаться ни одной иконы.

Тот, кого перекосило от одного упоминания Бога.

«Отец Руслан» попытался было что-то сказать, но я не дал ему такого шанса. Перебросил посох в левую руку, а правой размашисто перекрестил «старика-отшельника» и выкрикнул:

– Сгинь, рассыпься!

И старик…

Рассыпался.

3

Крохотные искорки, все, что осталось от «старца», пролетели облачко по ветру – и растаяли. Я посторонился, чтобы случайно их не коснуться и сплюнул на то место, где только что стояли ноги…

Беса, разумеется.

Мелкого, конечно, более сильный, я думаю, не палился бы на мелочах, вроде тушеной баранины или постоянной путаницы, как же ко мне обращаться. Сильного беса я, подозреваю, не смог бы и вычислить, ну, до момента, пока он не всплыл бы со своим супер-выгодным предложением…

Я поднял голову к небу, посмотрел на летящие по весенней лазури клочки облачков – и взвыл. Так, что от деревьев отделились и рванулись ко мне напуганные стрельцы.

Мало мне того, что за мной охотились оборотни. Мало мне того, что нужно договариваться с телеутским князем. Мало мне того, что тут как у себя дома бродят джунгарские отряды. Мало мне того, что здесь завелись неизвестные дети Эрлика, разогнавшие всех людей…

Тут еще и бесы завелись!

Стоп.

А эти самые бесы – не есть ли те самые дети Эрлика? Может, это они всех и разогнали?

3

– Навряд ли, – задумчиво погладил бороду мой священник, – мелкие бесы настолько сильно напугать людей не смогли бы. В конце концов, телеуты, пусть и не истинной веры, но как бороться с нечистью – знают. Я думаю, Викентий Георгиевич, здесь все наоборот – бесы не прогнали людей, а пришли туда, откуда ушли люди…

Я посмотрел на Диту, тоже присутствовавшую при нашем кратком совещании на тему «Что за пиндец здесь творится⁈». Моя бесовка еле заметно кивнула. Ну да, я и сам вспомнил, и из ее рассказов и вообще – бесы по каким-то своим бесовским причинам предпочитают для заселения не просто любое место, а именно – брошенное людьми. Как сказал не помню кто: «Где человек не живет – немудрено кому другому поселиться…». Опустевшая деревня, брошенный дом – мы потом проехали мимо дома «отшельника», там были только полусгнившие развалины -да даже оставленная церковь. А тут – целая брошенная земля, огромная территория, заселяйся – не хочу…

Я испытал острое желание снова взвыть. Нашел, называется, тихий и спокойный уголок, подальше от царя и боярских интриг… Верните меня взад!

– Что делать, чтобы такого больше не повторилось? – хлопнул я ладонью по столу, подытоживая сказанное. Да, у меня уже завелся стол для совещаний, представляете? Более того – есть даже помещение, в котором этот стол стоит. И то, что у этого помещения еще нет крыши, и по стропилам над нашими головами скачут плотники – право такая мелочь. Если б вы знали, как мне надоело спать в повозке и мыться в снежной бане…

Глаза священника сверкнули фанатичным блеском:

– Церковь! Надо строить церковь! А потом, по всем границам вашей вотчины – пройти с иконами! Ни один бес не прошмыгнет!

Не поспоришь. Это в моем прежнем мире постройка церкви – повод для возмущения, а облет самолета с иконой вокруг то ли Москвы, то ли Ленинграда, остановивший наступление немцев – глупая легенда. Здесь же, где нечисть – ЕСТЬ, церковь нужна не менее, чем установки противовоздушной обороны там, куда прилетают вражеские бомбардировщики. То есть – можно и без нее, но проблемы за ваш счет.

Но первым делом – нужно все же определить границы вотчины, иначе что священнику обходить с иконами? Я, с трудом удержав серьезное выражение, внутренне усмехнулся. Купись я предложение беса и сумей отхватив себе действительно большой кусок – батюшка задолбался бы обходить мои владения по периметру. Во всем нужна умеренность.

Итак – объявление вотчины, вот самое главное, что я должен сделать. Но для этого мне нужно развернуть Источник, а для этого – оборудовать надежное укрытие для него.

Где там мой крот?

Глава 20

1

С высоты местность вокруг моего фамильного – в будущем – особняка, место будущего города до крайности напоминало муравейник. Знаете, как в лесу: длинный пологий склон – значит, южная сторона, хех, не зря природоведение учил в школе – из него торчит пень, в данном случае – выступ, на котором красуется золотом свежего дерева мой терем, и по всему склону – муравьи, муравьи, муравьи! Бегают, суетятся, тащат туда-сюда сосновые хвоинки. Вот точно такую же картину я и наблюдаю. В роли муравьев – мои переселенцы, в роли сосновых хвоинок – сосновые бревна.

Мои «мураши» чуть ли не подчистую выбрили лес на приличной площади, готовя стройматериалы. «Зеленые» меня бы прокляли, окажись они здесь. Они же считают, что дома растут сами по себе, АЭС нужны для того, чтобы загрязнять природу, электричество получают из розетки, а литиевые аккумуляторы для экологичных электромобилей приносят розовые феечки из волшебной страны.

В любом случае – место под город надо расчищать. Вот моя строительная бригада и пашет, как пчелки… ах, простите, как муравьи. Меня поначалу смущало то, что дома вообще и мой терем в частности планируется строить из свежеспиленного леса, я что-то слышал краем уха про усушку и усадку, да и запах сырого дерева – это не то, чем т хочешь наслаждаться целыми днями, в ожидании, пока твой дом просохнет. Оказывается – я зря нервничал. Каждый плотник – ну, почти каждый – владеет Сухим Словом, которое позволяет вмиг высушить бревно до нужной кондиции. Вернее, сначала снять с него кору – свежая кора снимается с бревна влет, а отскоблить сухую тот еще геморрой – обработать по месту, а потом уже сушить. Вон, например, плотник, которого мы подобрали в Омске, тот, что с дочкой. Я еще думал, зачем он дочку-то с собой потащил. Оказывается, именно она у него Сухим Словом владеет. Подходит эта тонкая тростиночка к бревну, прикладывает руку к торцу – и только «чпуньк» раздается, после чего на этом бревне можно играть, как на ксилофоне, оно аж звенит.

Первым делом моя бригада построила… нет, не терем. Церковь. Встреча с бесом мне категорически не понравилась, так что пришлось строить башню противобесовской защиты, так сказать. После чего мой батюшка насел на меня, как медведь на грибника, требуя, чтобы я уже определился с границами вотчины. Молебном он по ним, видите ли, хочет пройти. А для того, чтобы с ними определиться – нужно сначала мой Источник развернуть. А чтобы его развернуть – нужно оборудовать для него надежное укрытие. А чтобы это самое укрытие оборудовать – нужно… в общем, пока никак.

Я еще раз бросил взгляд на кипящую стройку. Вторым делом мне отгрохали терем. Потому что боярин я или хрен собачий? Сколько можно в походных условиях спать, поход давно закончился! Терем получился, честно говоря, не такой солидный, как у Сисеевых, сразу видно, что на скорую руку делался, но мне неожиданно понравился. Высокий, тянущийся вверх острыми крышами, и даже парой башенок. Не то, чтобы в них была категорическая нужда, скорее, это был мой эстетический каприз… короче, боярин я или кто вообще? На остром конусе кровли самой высокой башни даже оставили место под флагшток… вернее, под чупрунный шест. Да, я сам охренел, когда узнал, как сейчас на Руси флагштоки называются. Чупрунные шесты, блин. Видимо, именно поэтому флаги на Руси и не привились. А я вот лелею надежду все же однажды поднять свой собственный флаг… нет, блин, не Веселый Роджер! А какой – я еще сам не придумал. Хочется ж, чтобы прям – ух! У меня и так герб – крокодил без лап, пусть хоть флаг нормальным будет…

Да что там флаг, это так, мой каприз – кстати, не слишком ли я раскапризничался? – тут даже название городу не придумано еще. В честь рода – Осетровск? Глупо как-то. Да и не уверен я, что в Оби осетры водятся, тем более глупо будет. В честь себя любимого – Викентьевск? Совсем глупо, даже Петр Первый в свою честь город не стал называть, в честь святого покровителя назвал. Санкт-Викенсбург? Господи, что я плету… В честь горы – Сереброгорск? И сразу транспарант «У нас водятся деньжата – приходите грабить!». В честь реки – Обск? Фиг выговоришь. Орск? Тогда уж сразу – Оркск. Или, учитывая мои планы – Гномск. Дворфск. Одна гласная на семь согласных, Почти «влк прхл сквз тврз» («волк пробежал через крепость» по-чешски)…

За такими размышлениями я спустился с башни, с которой наблюдал за постройкой будущего Осетровска-Дварфска, прошел коридорами и спустился по лестнице в подвал, еще пустой, не заполненный припасами и пленниками, как было в Мангазее. В одном из помещений, с виду ничем не отличавшимся от остальных, за исключением того, что сюда уже натащили бочонков с чем попало, я обнаружил…

Боярыню Морозову.

2

Марфа Васильевна скучала, меряя шагами помещение, и оживилась, только увидав меня:

– Викентий…

Ее взгляд цепко обшарил меня с ног до головы, явно пытаясь рассмотреть, куда ж я спрятал Источник. Хе-хе, кто ж из бояр так просто тебе это покажет? Мало мне того, что пришлось допустить Морозову в святая святых каждого боярского рода – тайные подземелья, так еще и покажи, где Источник. Это даже не ключ от квартиры, где деньги лежат, это сразу ключи с дарственной на эту самую квартиру, с пробелом на месте фамилии-имени.

Деятельная натура Марфы не позволила ей слишком долго скучать без дела. По слухам, это частая проблема людей, уходящих на пенсию – им внезапно становится нечего делать. И тогда они либо находят себе замещающее занятие, либо тупо потухают, как будто та самая работа, избавиться от которой они мечтали, и придавала им силы жить. Вот и боярыне надоело сидеть в четырех стенах – сначала в повозке, потом в тереме – и она начала искать себе занятие.

Попыталась было набиться в помощницы к моей названной сестренке, Клаве. Но где села – там и слезла. Клава, может, с виду наивная пухленькая девочка с ясными голубыми глазками, но она – дочь князя и прекрасно понимает, куда не стоит подпускать посторонних. А подпускать их не стоит к тому, чем она занимается. А занимается моя милая сестренка тем, что лет через триста назовут – контрразведка. И пусть опыта в таких делах у Клавы не очень много и Морозова могла бы многому ее научить, но тут случай, который описывается фразой «пустили козу в огород». Подпусти Морозову к секретам рода – а они у меня есть, пусть немного, но есть – и очень скоро выяснится, что не контрразведка работает на род Осетровских, а род – на контрразведку. Очень уж любит Морозова тянуть одеяло на себя. Рядом с ней одеяло нужно держать двумя руками, а для верности – еще и гвоздями прибить.

Так что я нашел ей занятие попроще. Побезопаснее.

Подземелья.

Помните, в Омске я подобрал спивающегося чародейного холопа Морозовых? Того, что владел мощным Земляным Словом и с его помощью построил дорогу до Омска. После чего запил, потому что узнал о казни рода своих хозяев, а без них у чародейных холопов теряется смысл жизни. Подобрал я его тогда больше из жалости, а он мне очень даже пригодился. Его Земляным Словом можно не только дороги мостить, но и прокладывать подземные ходы. Вот теперь мой личный крот строит под моим теремом целое подземное бомбоубежище. Под чутким руководством своей бывшей хозяйки. Да, бывшей – как только я осознал, что холоп, которого я уже привык считать своим, продолжает считать своей хозяйкой Марфу, я тут же приказал ей холопа-то того… передать в мой род. Потому что подземелья рода – это не та вещь, о которой должны знать посторонние. Тут два варианта – или его строит МОЙ холоп, или же чужой, но тогда после постройки он будет закопан на месте работы.

Ну, или так я сказал Морозовой.

Так-то я еще не до такой степени боярин, чтобы приказывать убить человека только потому, что он МОЖЕТ рассказать кому-то мои секреты. Ну и к тому же – есть и третий вариант, у бояр непопулярный и поэтому Марфе он, когда я надавил, чтобы она холопа передавала, в голову не сразу пришедший. Приказать ему забыть о том, что он строил. Боярин я или у меня Повеление кто-то отнял, а?

– Викентий…

А, ну да, что-то я призадумался.

– Да, Марфуша?

Морозова даже глазом не повела, а ведь могу поспорить – ей не по нутру, чтобы какой-то юнец обращался к ней, как к низшей по положению.

– Викеша…

Вот сучка.

– Викеша, подземелья готовы, жду тебя, чтобы… чтобы показать тебе… показать тебе все, что внизу скрыто…

Я с сомнением посмотрел на нее. Чего это она так тяжело дышит? Как будто сама лично лопатой копала.

– Ну пойдем. Показывай, что там у тебя, внизу.

3

Мой «крот» полностью оправдал свое прозвище – пусть об этом прозвище никто, кроме меня не знает – выкопав столько коридоров, помещений и отнорков, сколько даже у самого старого барсука в норе не бывает. Я мысленно хмыкнул, подумав о том, что, возможно, никто от меня таких подземных тайников не ожидает. Будь я Барсуковским – всем сразу же в голову приходило бы, что у меня тут нора на норе, а Осетровский… Кто и когда видел осетра, ползающего под землей?

Ползать мне, разумеется, не приходилось – коридоры, проложенные чародейным холопом, были вполне себе высокими и широкими, хоть конем гуляй… только голову пригибай, когда верхом поедешь. Земляное Слово раздвинуло земляную толщу, уплотнив стены, свод и пол до почти гранитной твердости… ай, блин!

– Осторожно, тут порожек, – заботливо предупредила меня боярыня, семенившая позади.

Откуда бы взяться порогу посреди коридора? А все потому, что мои подземелья состоят из трех ярусов и каждый из них на плане выглядит как тележное колесо – круглое центральное помещение, от которого отходят спицы-коридоры и всех их охватывает широкое внешнее кольцо. Вот по этому кольцу мы сейчас и идем. И именно с него начал холоп, проходя под землей огромным кругом. И, как он не чувствовал землю, расстояние и глубину – все-таки не смог состыковать это огромное кольцо точно, на соединении получился перепад высоты, на вершок, не больше. Ну, с другой стороны – могло быть и хуже, как в том анекдоте «в крайнем случае – будут два туннеля».

В стене коридора темнели отверстия – будущие помещения. Полноценными кладовыми, закромами и тому подобным они станут потом, когда я смогу запустить сюда плотников, чтобы они повесили двери, поставили полки и сусеки, принесли сундуки и тому подобную мебель. Но это – потом, когда я смогу, наконец, спрятать свой Источник в одном из этих помещений и полноценно использовать свою боярскую силу, свое Повеление. Потому что, как вы помните, закапывать людей на месте их работы мне не очень хочется.

Я сделал бодрый круг по внешнему коридору, только пламя настенных светильников трепетало, да боярыня Морозова еле успевала за мной. Прошел мимо темнеющего в стене спуска на второй ярус, на котором будут находиться более серьезные помещения, вроде сокровищницы, архива, арсенала… Пыточной. Да, мой личный палач Христофор просил оборудовать ему рабочее место. И даже лично нарисовал, какой формы помещение ему потребно.

Но на второй ярус – и тем более на третий – я спускаться не стал, вышел вновь в центральный зал, посмотрел на поднимающиеся вверх ступени лестницы, по которой мы сюда и спустились, подошел к одному из ближайших помещений. В котором еще не было ни дверей, ничего, зато уже стоял огромный сундук.

Посмотрел на сундук – пустой, конечно – повернулся… И наткнулся на Марфу, тут же посмотревшую на меня снизу вверх.

– Викеша… – прошептала она, – тебе же понравилось?

– Конечно, Марфуша, мне все понравилось, из того, что я увидел.

– А хочешь еще кое на что посмотреть?

Я не успел отреагировать на это неожиданное предложение, как тонкие пальчики развязали на мне завязки шубы – та с шорохом упала на пол – и принялись за застежки кафтана.

– Что это ты такое делаешь? – спокойно спросил я. Ну, а правда – как мне на такое реагировать? Кричать «Помогите! Насилуют!». А меня явно собирались… изнасиловать…

Марфа уронила на пол свой сарафан, оставшись в одной тонкой рубашке, медленно сняла кокошник – волосы, не тронутые сединой, несмотря на возраст, рассыпались по плечам. Горячие ладошки скользнули по моей груди:

– Крепкий… Сильный…

Она с неожиданной силой толкнула меня на сундук.

– Здесь неудобно… – только и успел сказать я.

Морозова хихикнула:

– Ты даже не представляешь, в каких неудобных местах я в молодости веселилась!

– В каких? – с интересом произнесли у нее за спиной.

В проходе стояла Аглаша, уставив руки в боки. Из-за ее плеч выглядывали Дита и Клава. Бесовка, как ей и полагается – из-за левого.