Текст книги "Князь Алтайский (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 32

1

Выпрямившись, я отряхнул одежду. Скорее, символический жест, чем она реально была грязной. Да, у меня снова была одежда!

Я снова человек!

Обратно превращение прошло гораздо мягче, чем превращение в волка. Ни тебе боли, ни ощущения, что тебе зверски оттягивают копчик, тем более что, с учетом исчезновения хвоста, копчик мне сейчас должны были затолкать внутрь. Нет, вот я жую грушу волчьими зубами – и вот я уже поднимаюсь с четверенек, полноценным человеком. Даже высокая горлатная шапка, что была на мне – и та осталась. Интересно, я сутки шарахался по лесу, наверняка насобирал на себя всяких колючек и веточек – куда они дели после того, как шерсть стала одеждой? И о какой ерунде я сейчас думаю⁈

Пасечник Никола – как выяснилось, не только пасечник, не совсем пасечник, а может даже и совсем не пасечник – подмигнул мне, и, развернувшись, вышел в дверь, тихо закрыв ее за собой. После этого все в помещении, до этого как бы замершие, задвигались и зашевелились.

– Викешенька!!!– с кровати прямо мне на шею прыгнула Аглешка. Да, она у меня акробатка, то есть, скоморошка. После чего акробатка-скоморошка обхватила меня руками и ногами – а в сарафане это тот еще трюк – и крепко поцеловала в губы. Я бы даже назвал это «засосала».

Все остальные окружили меня, нечленораздельно выражая свою радость и пытаясь дотронуться, чему сильно мешал нагрудник в облике Аглашки. На своем месте стался только отец Савватий, ошарашено глядящий на меня и крестящийся без остановки.

– Что вы, батюшка, неужели не рады? – весело спросил.

– Р-рад… – кивнул тот, не отрывая от меня взгляда и продолжая креститься, – А ты понял, кто этот Никол…а?

Нет, честно говоря, не понял. Что он там про службу упоминал, про то, что я его от кнута спас… Не помню такого. Под кнуты людей подводил, во время службы в Приказе приходилось, но чтоб спасать…

– Помнишь, – отец Савватий перевел взгляд на закрывшуюся дверь, – Викентий Георгиевич, ты мне икону подарил, под Уфой?

Икону, икону, что за икона? Ах да, ту, что я у мужика забрал, который ее…

Кнутом…

Бил…

А я забрал…

– У нее след от кнута… – заморожено продолжил священник, – Как раз там, где у Николы шрам был…

Все, и без того притихшие, и вовсе замерли. Всем одновременно пришла в голову одна и та же мысль, насчет личности Николы, и все одновременно боялись ее озвучить.

Я кашлянул. Я тут главный, значит, мне придется…

– Так это что ж, получается… святой Николай был?

По моей спине пробежала кавалькада мурашек в ледяных тапочках. Нет, я тут, конечно, и с бесами сталкивался и с оборотнями и сам волком побыл – но святой? Как-то это, знаете ли, крутовато для меня. Даже Аглашка сползла с меня и смотрела огромными глазами, осторожно трогая за рукав.

Священник медленно кивнул головой:

– Он…

Как там Никола – или все же Николай – сказал? Третий раз отслужу? Слышал я такие рассказы, наполовину сказки, наполовину байки, то есть никогда и никем официально не подтвержденные. Мол, случается такое, что святые по Руси ходят. И тем, кто им приглянется или поможет каким-то образом – могут помочь. Мне вот, например, три раза Никола помог… а какие первые два были?

Сами собой вспомнились два необъяснимых случая. Как раз тоже с волками-оборотнями. Когда они пытались меня убить – и таинственным образом умирали. Получается – Никола и тогда мне помог? А сейчас? Нет, в смысле – сейчас он мне тоже помог, но дальше? У меня больше не будет проблем с оборотнями и он посчитал, что его задача исчерпана? Или же – сколько можно помогать, дальше своими силами справляйся?

Стоп! Прокоп же! Он же ж на свободе!

– Посох мне и Нафаню!

2

Дверь резко распахнулась и… нет, это не посох внесли, и не Нафаня примчался.

В помещение ворвалась девочка Ав-Ав… тьфу ты, Авдошка ее зовут, придумал ребенку собачью кличку… таща за собой за руку…

Соломинку. Приемную дочку гребаного колдуна-плотника. Уф, девчонка все же жива.

– Викентирович! – закричала обычно тихая и спокойная Авдошка, – Марфушенька хочет рассказать!

– Что? – перевел я взгляд на Соломинку, но та стояла, вытянувшись как тростинка, хлопала ресницами своих огромных глаз и молчала, как каменная. Вместо нее затараторила Авдошка.

– Викентирович, Викентирович! Марфушенька говорит, что ее отчим – злой колдун, он тебя в волка превратил! Ой…

Девчонка осеклась, осознав, что рассказывает мне о том, что меня же в волка превратили.

– Не врет он, – кивнул я, – Только меня уже обратно расколдовали. А ты мне лучше скажи, Марфушка…

Блин, как сформулировать-то? «Почему ты тут стоишь живая и здоровая, когда твой фальшивый отец собирался тебе горло перерезать?» Как-то жестковато, не находите?

– Я расскажу, я расскажу! Она мне рассказала, а я тебе расскажу, Викентий Ге-ор-гиевич! – справилась Авдошка, наконец, с моим отчеством.

В помещение вбежал кто-то из слуг, с посохом в руках, дубовым, резным, еще не использованным ни разу. Эх, где ж мой костяной посох-то… Я сел в кресло, махнул рукой остальным, чтобы тоже прислушались.

3

В общем, рассказывала только Авдошка. Соломинка-Марфушенька стояла молчком, только кивала в особо важных местах.

В общем, колдун Прокоп прокололся на обычном детском любопытстве. Девчонке стало интересно, о чем та ее названный отец будет с самим боярином разговаривать. И она спряталась, осторожно выглядывая из-за угла и подслушивая. Правда, услышала она немного, про свою будущую судьбу и вовсе не разобрала, но моего торжественного превращения в волка было достаточно, чтобы она поняла, что оказался ее отец не отцом, а… кем-то менее добрым и приятным в общении. Злым колдуном, короче говоря. В общем, не тем, с кем хотелось бы остаться наедине в пустом доме.

Соломинка сбежала от того закоулка, только пятки засверкали, забилась в какую-то щель между домами-сараями-заборами и боялась всю ночь. И все утро. И приличную часть дня. А потом все же выбралась и, оглядываясь, чтоб не встретиться с фальшивым отцом, побежала искать свою подружку, чтобы ей обо всем поведать. А та уже схватила ее за руку и рванула ко мне. Да, нелогично, конечно, но в целом сработало.

– Колдуна надо брать! – я ударил посохом о пол и встал.

– За что? – хихикнула Аглашка.

– Ни за что его брать не надо, – тут же переобулся я, – Убивать сразу!

Да, кому-то из двадцать первого века это может показаться жестоким. Ах, ох, как же так, как можно решать судьбу человека, без суда, без следствия, без адвокатов и присяжных. А вот так. У нас тут – семнадцатый век, век магии и колдунов, и я понятия не имею, сможем ли мы вообще схватить колдуна, а если и схватим – удержим ли. Да и с другой стороны – на кой мне его удерживать? Исследования над ним проводить?

– Викентий Георгиевич! – вбежал Нафаня, судя по порыву, попытавшийся был обнять меня – явно тоже человек переживал – но вместо этого коротко мне поклонившийся.

– Нафаня, собирай отряд и к дому плотника Прокопа. Плотник колдуном оказался, срочно нужно его убить.

– Колдуна-то просто так не убьешь… – задумчиво произнесла за моей спиной Настя. Ей, как природной ведьме, конечно, виднее.

– Настя, пока собираем людей – быстро вспоминай, как убивать колдунов. Отец Савватий, ваша помощь тоже нужна будет. Нафаня, вперед.

Я быстрым шагом выскочил из помещения, чуть не стоптав девушку-служанку, судя по лицу – из местных, алтайцев – и весь мой пока что небольшой инквизиционный отряд двинулся к выходу из терема.

На верху короткой лестницы, спускавшейся к пространству сеней, я замер, оглядывая внутренние пространства терема. У входной двери стояли два стрельца с алебардами. Тут и там крутились слуги и служанки, шмыгая туда-сюда, кто-то в двери входил, кто-то выходил. Обычная деловая суета.

Но в ней что-то было не так.

Я повернулся к Аглашке:

– А мы давно начали набирать в слуги местных?

Большая часть людей, которых я сейчас видел, выглядели алтайцами.

– Вообще не набирали, – удивленно ответила моя скоморошка.

И тут все завертелось.

4

Девушки-служанки, и часть слуг, как-то незаметно и исподволь рассредоточившиеся по сеням и оказавшиеся возле моих стрельцов, и тех, что стояли у входа и тех, что сопровождали меня – бросились на них, в прыжке превращаясь в огромных волков.

Коротко вскрикнул Филька-Веселуха и тут же упал с разорванным горлом, стрельцы у входа вскинули было алебарды… Одного загрызли тут же, второй успел проткнуть лезвие прыгнувшую волчицу – но тут же упал, сбитый с ног двумя другими.

Помочь им я никак не успевал – на меня самого летел волк, в глаза которого горели нескрываемая злость и ярость, как будто я у него волчицу отбил.

Ревнивого волка я принял на свой посох, как на копье, сбил ему прыжок, повалил на пол и коротким ударом железного острия пробил ему глотку. Волк заверещал, заизвивался и затих, превращаясь в человека, молодого мужчину, судя по лицу – опять-таки алтайца.

Из-за моей спины пролетел и ударил в стену огненный шар. То ли Клава, то ли Настя вступили в бой. Кто-то завизжал и покатился по полу, сбивая пламя, то ли с одежды, то ли с шерсти. Еще один волк клацнул зубами почти у моего горла, я успел его оттолкнуть, но волк тут же превратился в девушку, взмахнувшую коротким широким ножом. Я схватил ее за руку – и она тут же превратилась в волчью лапу, вывернулась из моего захвата – и рухнула на пол, зарубленная саблей одного из стрельцов, что отбивались рядом со мной.

Алтайцы. В моей голове наконец-то обработалась эта информация. Алтайцы и оборотни.

К нам в гости пожаловали детишки Эрлика.

Оно и понятно, мог бы и раньше сообразить. Превращение меня в волка – не законченная акция, а лишь самое начало операции по захвату города. Нейтрализовать главу, обезглавить обороняющихся – и напасть, пока никто не успел организоваться.

– Нафаня! – крикнул я, не оборачиваясь, – Отходи тайным ходом и срочно беги к стрельцам, зови к оружию.

Это логично. Это логично. Устранить меня, ударить по остальной верхушке, значит, следующая цель нападения – те, кто вооружен и может сопротивляться. Стрельцы. Стальных горожан додавят поодиночке.

– Понял… – прохрипел Нафаня. Рукав кафтана разодран, темная ткань почернела от крови, – А вы…?

– Мы справимся. Бегом!

Есть у меня одно секретное оружие.

– Голос! Убей их!

– Кого именно? – произнесла неслышимая больше ни для кого Голос.

Я чуть было не выкрикнул «Всех!», но вовремя прикусил язык. С Голос, с ее маньяческими наклонностями, сталось бы убить реально ВСЕХ. Всех, кто был в тереме.

– Голос, не время сейчас! Врагов!

– Кто враги?

Да блин! Вот самое время блондинку включать!

– Тех, кто в волков превращается!

– А я не запомнила, кто из них превращался… – судя по интонации, Голос реально не издевалась, а растерялась.

Двойная ять!!! Вот тебе и секретное оружие!

Входные двери распахнулись и внутрь терема хлынул серый поток волков.

Глава 33

1

В моей голове что-то, наконец, щелкнуло.

– Голос, вали волков!

К счастью, в этот раз Голос не стала изображать блондинку, да и слово «ввали» поняла правильно, а не принялась уточнять, что это означает и вообще. Серые твари покатились по полу сеней, чтобы застыть там и сям неподвижными безжизненными кучками.

Не все, к сожалению.

То ли реакция у них на удивление, то ли у оборотней просто тактика такая – постоянно превращаться в волка и обратно в человека, но значительная часть ворвавшихся уже успела стать людьми и под удар Голос не попала. И явно правильно поняли судьбу своих товарищей – двинулись на нас в человеческом обличье, скаля зубы вполне по-волчьи. В толпе я заметил и вполне русские лица, видимо, те, что шли по моим следам от самой Москвы.

Кто-то из моих выстрелил, судя по звуку – из пистолета, один из оборотней рухнул наземь, но остальные продолжали медленно надвигаться на нас…

Стоп. Я вообще боярин, или так, накладено?

Повеление!

– Стоять! – взмахнул я рукой.

Оборотни замерли.

2

Нет, я был бы рад сказать вам, что все сработало просто замечательно и я, повелевая оборотнями, собрал их в одну огромную толпу и, аки Гаммельнский крысолов, отправил их топиться в Оби.

Ага, щас.

Оборотни замерли буквально на мгновенье, не от моего Повеления, а от неожиданности. А потом бросились вперед. То ли Повеление на оборотней в принципе не действует, успел подумать я…

– Отступаем!!!

…то ли, что вероятнее, на них мог наложить Повеление с запретом слушаться меня какой-нибудь обротневый боярин. А Повеление на Повеление – не Повеление, как известно…

Я размахивал посохом, как вертолет пропеллером… ну, в смысле, крутил им… да, блин, на меня оборотни нападают, мне не до точных метафор!!! По обе стороны сверкали сабли стрельцов, иногда над головами пролетал огненный шар, судя по высоте пролета Клава или Настя, чтобы его запустить, подпрыгивали…

Оборотни все равно нас теснили.

Нет, можно было, конечно, упереться и лечь костьми, но я не видел причин, чтобы ложиться ими прямо тут и прямо сейчас. Терем можно и сдать, временно же, даже если волки и попортят тут чего – потом отстроим. А вот людей новых найти будет гораздо сложнее…

Мы не просто медленно отходили назад – мы двигались в сторону ближайшего тайного прохода. Не самый удачный вариант, но что уж там.

– Клава, огонь!

В толпу скалящихся оборотней ударил огненный шар, следом – второй, ты на секунду отхлынули – и мы успели ввалиться в раскрывшуюся дверь. Как настоящий капитан, я ушел под землю последним… да не до метафор мне!!! Хлопнул ладонь по стене – и между нами и оборотнями рухнула каменная плита, закупоривая проход. Из-под плиты торчала, скребя кривыми черными когтями по полу, волосатая рука.

На стенах вспыхнули факелы.

Я развернулся, быстро оглядев своих… своих… Просто – своих. Все, кажется, на месте, кроме тех, кто погиб в первые минуты нападения. Тяжело дышит Аглашенька, сдувая прядь волос, упавшую на лоб из-под кокошника. Клава бледна, как мел, удары огненными шарами дались ей ой как нелегко. Отец Савватий аккуратно вытирает кровь с наперсного креста, цепь от которого намотана на руку, как кистень. Злобно скалится Дита…

– А где девочки?

– Они с Нафаней убежали.

Уф. Показалось, мы Авдошку с Соломинкой забыли. В смысле – Авдошку и Марфушку. Или Ав-Ав и Соломинку… Кажется, меня накрывает…

– Уходим к стрельцам!

Надо что-то делать, а то меня может и накрыть по полной.

4

Этот тайный проход был не очень удачным в том смысле, что уходил не сразу за пределы терема, а сначала спускался во «второй подвал». Смотрели Саус Парк? Помните ту серию, где оказывается, что евреи носят на шее два мешочка с золотом. Один из них, поменьше – чтобы отдать тому, кто знает про мешочек с золотом. Вот и я решил завести себе такой обманный подвал, чтобы те, кто ворвется в терем, нашли его и решили, что именно этот – настоящий и именно здесь хранятся мои сокровища. Но я не планировал воспользоваться им так быстро! Подвал еще не оборудован и просто группа пустых коридоров! При этом я уверен, что каменная плита оборотней не остановит, у них может найтись кто-нибудь, знающий Каменное Слово. Или просто бочонок пороха. Так что отсюда надо быстрее валить, чтобы не устраивать прятки в коридорах, где даже ловушек нет. Правда, если честно, ловушки в нем я устраивать и не собирался. Из этого подвала уходят несколько путей бегства, а бегство – это такая вещь, когда тебе некогда вспоминать, на какие камни нужно наступить, где наклониться, а где сплясать веселый танец.

– Туда! – указал я рукой на один из коридоров. Он выходит в ту часть города, где поселились стрельцы.

Кажется.

5

Да нет, точно, я не ошибся. И суда по звукам, которые доносятся из-за угла бревенчатой стены, возле которой мы вышли из подземного хода – я не ошибся и в другом.

Оборотни ударили по двум направлениям.

– Что там? – спросил я стрельца, выглядывающего из-за угла.

– Волки, – сообщил Стрелец Очевидность.

А я-то думал – бурые медведи!

– Только они какие-то странные… – добавил стрелец, тут же повышенный в звании до Стрельца-Молодца, – Они друг с другом дерутся.

Я не выдержал и выглянул тоже. Внизу подо мной пролезла посмотреть любопытная Аглашка. Да, волки действительно были… странные… Даже несмотря на то, что волки-оборотни – это уже не очень-то обычное явление.

Волки наседала на здание, в котором, судя по выстрелам и выбрасываемым из узких окон клубов дыма, оборонялись стрельцы. Часть из них тоже была поймана врасплох, на земле тут и там лежали тела в черно-зеленых кафтанах.

Но были и другие волки. Они почему-то, вместо того, чтобы помогать своим сообщникам, увлеченно грызлись между собой. Хотя… если как следует присмотреться, то грызущиеся хищники делились на две четко различимые группы – одни были серыми, а вторые бурыми. Да, не медведями, а волками. Но бурыми!

Ладно, пока эти волчары заняты внутренними разборками, нужно помочь ребятам. Ударим оборотням в спину.

– Клава, ты как?

– Все х-хорошо… – ответила сестренка и тут же, опровергая ее, из носа Клавы потекла вниз темная струйка крови.

Понятно…

– Настя?

– Прости, Викешенька…

Артиллерии мы лишились.

– … не больше двух раз смогу, – добавила Настя и почему-то покраснела. Наверное, от переживания, что может меня подвести.

Уже лучше. Так. Минутка стратегического планирования… Я закрыл глаза и обратился к Источнику.

Интерактивная карта, которая показывала бы мне, где наши, где чужие, у меня перед глазами не появилась. Зато появилось понимание, где хотя бы мои, те, кто принес мне присягу на верность. Хорошо быть боярином!

Так, а вот это уже не хорошо… Это отлично!

Насколько я мог судить, часть моих стрельцов находилась в осажденном доме, а вот другая часть, меньшая, компактной группой двигалась за домами, явно собираясь провернуть тот же трюк, что запланировал я – ударить оборотням в спину. И пусть говорят, что бить в спину – это нечестно и вообще. Здесь у нас не спортивные соревнования, а война на выживание. Кто выжил – тот и был честным. По крайней мере, так напишут историки.

Так, чуть откорректируем планы…

– Настя, будь готова…

Сейчас мои подкрадутся поближе – и тут мы по оборотням файерболами и шарахнем. Все же бить в спину дезорганизованного врага проще, чем только ничего не подозревающего. Или лучше проредить дерущихся? Это сейчас они там что-то делят, а увидев, что их товарищей щемят – могут быстренько пожать друг другу лапы и вдарить в спины уже нам. А когда в спину бьют тебе – это уже нечестно. Да и откуда у оборотней историки…

– Викешенька… – моя любимая скоморошка протиснулась поближе и прижалась ко мне. Я даже на секунду забыл, что у нас тут бой и вообще… А, нет, она не просто так прильнула, она хочет что-то показать.

– Викешенька, видишь, – она указала на дерущихся волков, – Одни серые, а другие – бурые?

– Вижу.

– Ты, когда волком был, тоже бурым был.

– Да?

Я другим взглядом посмотрел на грызню. А ведь верно – серые иногда нет-нет, да и перекинутся в человека, а бурые – нет, чисто в волчьем обличье. Похоже, колдун каких-то людей, вроде меня, прекратил в волков. Может, думал, что они за него будут, но что-то пошло не так. Это сейчас непринципиально, важно, что объединяться и ударять нам в спину они не будут.

– Итак…

– Погоди, Викентий Георгиевич, – схватил меня за руку Макар-Волокита. Блин, нет, все же надо вводить какое-то короткое звание для себя!

– Что «погоди»? – спросил я, быстро задавив вспыхнувшее было боярское раздражение. Макар – стрелец знающий, не станет просто так меня останавливать.

– Смотри.

Ах ты ж, блин блином через блин! Вот сейчас бы выскочили и выпрыгнули!

Диспозиция была такая – справа от нас шла перестрелка, слева – грызлись две стаи волков… А еще левее, на крыльце одного из домов, плохо заметный в тени, стоял колдун Прокоп!

Колдун матерился страшным матом, судя по выражению лица, с таким лицом заклинания не читают, разве что очень страшные. Похоже, у него явно что-то пошло не так…

А вот это уже плохая новость…

На земле у крыльца лежало еще одно тело в черно-зеленом кафтане. И чтоб мне провалиться вот прямо сейчас – это Нафаня. То ли он попытался в одиночку на колдуна напасть, то ли случайно на него наткнулся – а только погиб мой командир стрельцов… эх…

Я скинул с головы дурацкую шапку размером с печную трубу, шваркнул ее оземь, сдвинул на лоб плоскую скуфейку, и дернул пуговицы шубы. Боярин я или кто вообще⁈

– Викешенька! – на мне с двух сторон повисли Аглашка и Клава. Повисли и рухнули на землю, вместе с моей шубой, в рукава которой они вцепились.

– Он тебя убьет, – мрачно проворчала Дита, загадочно водя рукой в воздухе. Кажется, моя бесовка забылась и попыталась меня перекрестить.

– Это я его убью, – буркнул я и взмахнул рукой, подзывая одного из стрельцов, того, у которого я заметил два пистолета за кушаком, – Заряжены?

– Не успел, Ви…

– Заряжай, – я протянул ему две медные пуговицы.

Нас в Разбойном Приказе учили многим вещам. В том числе и тому, как убить колдуна. Понятно, что мы не судные дьяки, но ведь убийцы и разбойники тоже могут обратиться за Грань, вспомнить хотя бы Соловья…

Колдуна можно убить медной пуговицей. Ну еще его можно убить осиновым поленом, но я как-то не готов устраивать рукопашную с тем, кто в любой момент может превратить тебя в волка, а то и в какую-нибудь менее приятную тварь.

Подхватив оба пистолета, я скользнул между домами, подкрадываясь к тому, на крыльце которого бесновался колдун.

6

– Ой… – пискнул кто-то.

Я, и без того напряженный, чуть не выпалил в заросли лопухов. Хорошо, что все же не выпалил – из широченных листьев, разросшихся за сараями, выглядывали две перепуганные девчоночьи мордашки.

– Вы что здесь делаете⁈

– Мы с дядей Нафаней ушли, – зашептала Ав-ав. Ее подружка по своему обыкновению молчала, только дрожала крупной дрожью, – А потом на него этот колдун выскочил и… и кажется он дядю Нафаню убиииил…

Девчонка всхлипнула.

– А потом волки прибежали, и стрелять начали, и мы испугались…

Только стреляющих волков мне и не хватало. Я невольно усмехнулся и неожиданно почувствовал себя увереннее.

– Ждите здесь, пока все закончится.

Я выглянул из-за поленницы. Вот оно, крыльцо. И колдун Прокоп на нем, уже успокоившийся и всматривающийся во что-то, мне незаметное. Надеюсь, там не началась операция «Удар в спину», а то я могу и не успеть.

Я положил ствол пистолета на поленницу и прицелился. Пуговица – не пуля, тут и с такого расстояния можно промахнуться… Иначе я бы тут в диверсантов не играл, отдал бы тому, кто получше стреляет, пусть бы колдуна из мушкета вальнули.

Бах!

Твою мать!!!

Почти одновременно со мной мои доблестные ребята не выдержали и решили мне помочь, выстрелив по нему издалека. Наверное, хотели его отвлечь. А получилось – все испортили.

Колдун шарахнулся, взмахнув рукой и мушкетные пули, взвизгнув, как будто отразились от невидимого щита и ушли в небо. А моя пуля прошла мимо!

Прокоп резко развернулся, его лицо исказилось:

– Боярин⁈ Ты еще жив⁈

Я прыгнул вперед, вскинул пистолет – и не успел. Колдун чуть ли не мгновенно оказался рядом со мной, Пьетро Максимофф, блин и ударил меня в грудь. Кулаком, а как будто кувалдой. Я, между прочим – высокий и мускулистый боярин, отлетел от него, как худенький мальчишка, врезавшись спиной в раскатившуюся поленницу. А пистолет упал куда-то в траву.

Я, лежа посреди дров, заворочался, пытаясь встать, и нащупал под рукой полено. Осиновое. Сойдет.

Колдун шагнул ко мне, начал было ухмыляться – и получил поленом поперек физиономии. Заорал окровавленным ртом, вскинул руку…

– Не смей обижать боярина!

Откуда-то сбоку мелькнул маленький смелый человечек в сарафанчике. Соломинка вцепилась в руку колдуна, тот оскалился, собираясь стряхнуть ее…

Но девочка успела произнести Сухое Слово.

Прокоп, мгновенно высохший до состояния египетской мумии пятитысячелетней выдержки, со стуком упал на траву.