Текст книги "Князь Алтайский (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

1

Да, оборотни на Руси водились в количествах – даже я одного из них видел – как не пытались с этим безобразием бороться судные дьяки Чародейного Приказа.

Собственно, русские оборотни делились на три категории.

Первые – природные оборотни. В отличие от природных ведьм, таких, например, как моя Настенька, отстоящих далеко от общения с тварями из-за Грани, природные оборотни рождались уже связанные с бесами из-Грани, отчего созданиями были в общении неприятными, пробавлявшимися человечиной и к людям относившие как к скоту. И нет, дело не в воспитании – они такими, рождались. Жили природные оборотни семьями – папа-оборотень, мама оборотень и детки-оборотни все как один – в деревнях, чтоб поближе к лесу, семьями, свою двойственную натуру скрывали, отчего чаще всего имели репутацию нелюдимых бирюков. Хотя и необязательно. Чтобы превратиться в волка, им достаточно было перекувыркнуться через голову, ну, и в человека, соответственно, так же. Отличить же оборотня от человека… нет, так-то был верный способ – у каждого оборотня кожа была двойной – содной стороны волчья шкура, а с другой – человеческая кожа. Когда он превращается в волка – как бы выворачивает свою кожу наизнанку, волчий мех оказывается снаружи, кожа с одеждой – внутри, под шкурой. Так же обратно, мех прячется, а кожа с одеждой возвращаются на место, отчего проблем голливудских оборотней, с порванной в клочья одеждой и необходимостью добираться до дома голышом, русские оборотни не имеют. Так что достаточно распороть кожу на оборотне в человеческом обличье и обнаружишь мех. Вот как мы сделали. Но не станешь же заживо свежевать каждого заподозренного, верно? Что и позволяет оборотням притворяться людьми. Нет, есть и другие приметы: обильная волосатость, монобровь, пальцы одинаковой длины, но они, во-первых, никогда не совпадают одновременно у одного и того же оборотня, а во-вторых – и у людей встречаются. Тем более что монобровь на Руси одно время считалась красивой. Помните, в комедии про Ивана Васильевича, который меняет конфессию… тьфу, профессию: «Червлена губами, бровьми союзна»? Это ж царь комплименты делает. А что означает «союзная бровь»? То и означает – соединенная посередине, со-юзная. Монобровь, в общем.

Помимо природных оборотней есть оборотни-колдуны. Вернее, они изначально колдуны, то бишь обычные люди, связавшиеся с бесами и получающие силу из-за Грани, а потом уже оборотни. Принцип оборачивания тот же, выворачиванием шкуры, но сам ритуал превращения посложнее. Колдун должен пойти в лес, воткнуть нож в пенек – или несколько ножей, отдельные детали ритуала могут отличаться – перекувырнуться через них, и только тогда станет волком. Сами видите, тут определенные проблемы есть – и геморройнее, просто так, на ровном месте не превратишься, и есть риск встрять, если кто-нибудь, специально или по незнанию, на тот самый пенек наткнется и нож из него вынет. Так и будешь в волчьей шкуре бегать, пока не пристрелят. Но есть и плюсы – отличительных примет у тебя нет. Ну, кроме того, что ты в принципе колдун.

И третьей разновидностью идут оборотни вынужденные. Не те, кого покусали другие оборотни, но тоже несчастные жертвы. Иногда колдун, по какому-то своему пакостному желанию, может превратить человека в волка. Чаще всего это происходит на свадьбах, на которые этого гада забыли пригласить. Особенно сильный колдун может прямо всю свадьбу волками пустить – прошепчет Волчье Слово, сдунет с ладони какой-то порошок, и все, побежала из-за стола стая волков. И будет бегать до самой смерти. Превратить обращенного обратно в человека может либо сам колдун, а это обычно скотина мерзкая и злопамятная, с такой вещью, как жалость, знакомая исключительно теоретически, либо знающий человек, а поди еще такого найди. А если и найдешь – попробуй среди лесных волков отыскать того самого, который превращенный. Бывали, говорят, случаи, когда охотник застрелил волка, начинает снимать с него шкуру, а под ней кафтан или сарафан свадебный… бррр, мерзко даже и представить.

А, ну да – еще бывают оборотни, которые при виде полного волка превращаются в луну… тьфу, при виде полной луны в волка, или каждое полнолуние испытывают непреодолимое желание обрасти шерстью и порвать на себе одежду свежеотросшими когтями. Но такие водятся не на Руси, а в Голливуде. И то не сейчас, а через триста лет. Русским оборотням и в голову не придет биться с вампирами за сердце бревна в облике Кристен Стюарт.

2

Кстати, вампиры на Руси тоже не живут. Не то, что голливудские, которые сгорают на солнце и боятся чеснока – на Руси, со здешней любовью к чесноку, они просто не прижились бы – а вообще никакие. Здесь встречаются мертвецы, встающие из могил и сосущие кровь, но называют их упырями, и становятся ими не каждый, кого упырь задел клыком, а люди, и при жизни-то мерзкие, типа тех же колдунов, так еще и похороненные неправильно. Отсюда вывод – аристократы среди упырей, всякие графы дракулы, встречаются крайне редко, кто ж позволит любимому дедушке, пусть и противному при жизни, быть закопанному на перекрестке или вообще – не в освященной земле, без должных ритуалов. Упыри обычно бывшие крестьяне. Что не делает их тупыми и менее опасными среди крестьян тоже встречаются… разные.

Вообще, конечно, где-то там, в других странах, упырей вампирами называют, так что, насчет того, что их на Руси нет, я несколько приврал. А вот кого точно не было – так это вурдалаков. Вернее, сами вурдалаки, которые те же упыри-вампиры – те были. А вот слова такого, «вурдалак» – не было. Не знал такого слова никто. Я, когда это узнал, слегка удивился. Я ж со школы помню стих Пушкина про трусоватого и бедного Ваню и краснозубого вурдалака. Нам тогда задали выучить любое стихотворение нашего всего на выбор, ну я по приколу и выбрал. Сам стих я по нынешнему. времени уже не помнил… но сюжет, в принципе, представлял. Когда я с удивлением узнал про отсутствие вурдалаков, то обратился за разъяснениями к моему эксперту в области всякой нечисти. Нет, не Дите, та больше в бесах и чертях разбирается… кстати, что-то я ее давно не видел…А пропавшая из поля зрения Дита, это как ребенок, чем-то увлеченно занимающийся в комнате: чем дольше не видишь, тем страшнее заходить.

В общем, Настенька, тот самый эксперт по нечисти, выслушала от меня рассказ про вурдалака на кладбище и сказала, что, по ее экспертному мнению, тот, кто эту историю мне рассказал – прости меня, Александр Сергеевич, за то, что примазался к твоим знакомым – тот немного перепутал. Он, то бишь рассказчик, явно услышал эту историю на юге, где оборотней называют волколаками, и речь в ней шла как раз про оборотня. Ну, хотя бы потому, что упырю-вампиру грызть какие-то там кости на кладбище совершенно незачем. Но рассказчик неправильно расслышал слово «волколак» и передал его как 'вурдалак", да к тому же решил, что речь идет про упыря, видимо, сбитый с толку локацией события, то бишь кладбищем. Оборотни, они больше с лесами ассоциируются, а с кладбищами – как раз упыри.

В общем, напутали Александр Сергеевич, напутали…

3

В итоге, с вурдалаками мы разобрались, имеется в виду – филологически, разобрались также и с оборотнями уже вполне физическими. Все непонятности нашли свое объяснение. Например, почему Голос не отреагировала на проникновение в дом постороннего человека. Потому что человек и не проникал, проникал оборотень в облике волка. А Голос, эта горожанка, приняла его за собаку, сама сказала. Собаке в помещениях терема тоже, конечно, делать нечего, но Голос, со своей логикой, посчитала, что ей про запрет на собак никто ничего не говорил. Теперь-то я настрожил ее и приказал следить за тем, чтоб в терем и муха не пролетела, без пропуска и документов. Сам видел, как какая-то сонная мушина, вздумавшая проникнуть в мои покои, разлетелась на части с хлопком – Голос теперь бдела.

Понятно и почему оборотней никто в Омске не знал ну, по крайней мере, не всех. Потому что в острог они и не прибывали в человеческом облике, шастали по окрестным лесам в серой шкуре.

Остались непонятными только два момента: отчего оборотни дохли и…

И КАКОГО ВАСАБИ ОНИ КО МНЕ ПРИЦЕПИЛИСЬ⁈

Что еще за васаби, откуда оно мне в голову попало… А, ну да – васаби это ж японский тертый хрен. Какими извилистыми путями моя логика перемещается…

В общем, понятно все, кроме целей оборотней. Я с ними никогда не связывался, я их видел-то один-единственный раз в жизни, на рынке в Архангельске, когда судные дьяки оборотня крутили. Не мог же он мельком меня увидеть и проникнуться лютой ненавистью. А если предположить, что оборотни решили напасть на меня в рассуждении пропитания – так это и вовсе глупо. Лезть в терем, разыскивать боярина, которого наверняка охраняют, рисковать… зачем, если вокруг полно домов с гораздо менее охраняемыми людьми, не говоря уж о путешественниках на дороге. В том, что я обладаю какими-то особыми деликатесными свойствами, типа монаха из китайского сериала «Путешествие на Запад» – я тем более не верю. И вообще я не на запад, я на восток путешествую.

Настораживают меня амулетные ножи. Русские оборотни, конечно, оружием не брезгуют, это вам не голливудские вампиры, у которых одни зубы – иначе я не понимаю, почему они в драке все время норовят ими в шею вцепиться. Возьми дубинку, шарахни, по голове и пей кровь в комфортных условиях, а не в спешке.

Что-то меня опять не туда понесло…

Я допил чарку медовухи и потянулся налить еще одну.

О чем это я? Ах, да – амулетные ножи. Оборотни от оружия не отказываются, но такие ножи для них несколько нехарактерны. Дороговаты, если говорить проще. Значит, что? Значит, кто-то их этими самыми ножами снадбил… снабдил…

Значит… Значит, оборотни не по собственному желанию на меня нападают.

Их на меня – НАТРАВИЛИ.

Вот только… КТО?

С этой мыслью я и заснул.

4

Дохлые оборотни мне все же ухитрились подсуропить. На всякий случай, чтобы не получить оборотня-упыря, мы их тела сожгли. Естественно, ночью, естественно, в обстановке строжайшей секретности. И естественно, уже назавтра об этом знала половина Омска.

Как это часто случается, подробностей никто не знал, что не останавливало от желания поделиться новостью. То ли на меня оборотни напали, то ли я на оборотней напал, в общем пока меня в остроге не было, ни о каких оборотнях ни слуху, ни духу, а как только появился – то вот тебе и пожалуйста. Нет, простые жители Омска мне, естественно, ничего такого не говорили – не по чину им боярину предъявлять, будь он там хоть оборотнем, хоть кем. А вот омский воевода через пару дней вызвал меня к себе… то есть пригласил, и, за чаепитием, долго мялся, всячески намекая, что не пора бы мне пора из Омска в любом удобном для меня направлении. Если я выберу неудобное направление – он тоже не расстроится. Я мялся, делая вид, что намеков не понимаю, пока, наконец, не услышал скрип двери за спиной и легкие шаги.

– Будь здоров, боярин Викентий.

– И ты будь здоров…

– Иона Парфенович, царский сокольник.

– … будь здоров, сокольник Иона.

Очень интересно. Царские соколы, конечно, летают, где хотят, но, как подсказывает моя интуиция, этот Иона прилетел по мою душу.

– Царское слово у меня для тебя, боярин Викентий.

Надо же, обращается как к равному… Сокольник, что с них взять – выше них только глава Приказа Тайных дел, а это сейчас царский сын. Поневоле проникнешься собственной значимостью.

– Слушаю.

– Сказано тебе царем государем, боярин Викентий, чтобы ты долго в Омском остроге не задерживался, а ехал… туда, куда и собирался.

Во мне невольно всколыхнулось недовольство – Мне? Боярину? Указывать⁈ – но я его быстро задавал. Слово мне передано не чье-нибудь, а царское, и хотя это пожелание, а не распоряжение – у царей эти две вещи не очень отличаются.

– Почему? – довольно глупо спросил я.

Сокольник Иона серьезно посмотрел на меня, чуть качнулся на каблуках своих щегольских сапог– ярко-зеленых, с бисерной вышивкой, и не мерзнут же ноги зимой – и коротко ответил:

– Так надо.

5

Наш, обоз тянулся длинной темной змеей, по льду замерзшей реки – опять забыл ее название…тьфу ты, Омь же – медленно ползли сани с крестьянами, плотниками, кузнецами, гончарами, лекарями, пекарами, мельниками, кожевниками, сапожниками, пасечниками, портными, всеми тем, без кого на Алтае жить можно, но плохо и скучно. Не по-боярски.

Ехали возки с членами моей семьи, и пусть этими членами могут считаться только Клава, Аглаша, да тетя Анфия – для меня все мои люди, как одна семья. Даже поганец Ржевский, который перед самым отбытием ухитрился где-то нарезаться так, что в сани его пришлось грузить, как куль.

Впрочем, я своему поручику и слова не сказал: он смог выполнить мое поручение, а потому имел право расслабиться. Что за поручение, спросите вы? А я отвечу.

Ржевский обошел, выспросил, вынюхал, разузнал обо всех тех, кто хочет отправиться из Омска в ближайшие дни. Цифра этих «всех» невелика – ровно ноль. Но не потому, что никто не хотел двинуться на восток – тем, кто хотел, Ржевский заплатил за то, чтобы они переждали пару дней. Не по собственному желанию, конечно по моему приказу. Зачем мне это понадобилось, спросите вы? А я отвечу.

Никто точно не знает, куда мы направимся из Омска. Просто потому, что этого никто не знает из путешествующих в обозе, кроме узкого круга лиц. Значит, что? Значит, если мы сейчас выберемся из острога и отойдем достаточно далеко – преследователи наш след потеряют. Какие преследователи спросите вы? А я отве…

Что-то меня заклинило.

В общем: если оборотней на меня натравили – а сто процентов так оно и есть, или я плохой подьячий Разбойного приказа – то этот кто-то должен знать, куда я направляюсь. И не должен рисковать тем, что след потеряется посреди тайги. И не надо говорить о том, что след тысячного обоза будет заметен еще месяц – тут иногда такие метели и бураны, что не то, что след – сам обоз заметет так, что лишь к весне откопают. Не станет мой таинственный недоброжелатель рисковать, двинется следом. А, раз практически стопроцентно известно, что за нами из Омска никто не поедет, то тот, кто все же поедет, тот и есть недоброжелатель.

Вот он в нашу засаду и попадется.

В какую? В ту самую, в которой мы с моими стрельцами засели по обоим берегам реки.

Вообще, у меня было подозрение, что Недоброжелатель просто-напросто пустит по моему следу оборотней. Но мои стрельцы – а они всю жизнь в тайге прожили, они знают, о чем говорят – заверили, что никаких волчьих следов по пути моего обоза они не наблюдали. Ни спереди, ни сзади, ни по бокам. Либо оборотни тоже решили, что след после метелей легко потерять и проще идти на моем хвосте, либо – хотя надежды на это и мало – оборотни просто кончились. Не стоголовая же стая за мной охотится!

– Едет, – поднял руку Нафаня

Я замер.

Все замерли.

Из-за речного поворота, по чистому белому снегу – недавно только метель поутихла – катил запряженный тройкой белых лошадей возок.

Один

Кем, интересно, нужно быть, чтобы отправиться в тайгу в одиночестве? Не в полном, конечно, как минимум там вон, кучер сидит, но все же.

– Из зеркала говорят – больше никого нет. И волков в округе тоже нет.

Все страньше и страньше…

– Нафаня, скажи стрельцам, пусть будут настороже. Это может быть ловушка.

Да, мы сами ловушка, но не факт, далеко не факт, что не может быть ловушки на ловушку. Может, пока мы окружаем возок, стая оборотней окружает НАС Увидев приближающихся к нему всадников, кучер натянул поводья, и возок послушно замер. Мои стрельцы окружили его, я подъехал ближе…

Дверца возка приоткрылась, но никто не вышел. Как будто приглашают заглянуть… Ага, заглянешь а тебе в лицо – заряд из мушкета. Или Огненное Слово, что тоже неприятно.

– Нафаня.

Я не трусливый – я осторожный. Меня слишком часто хотят убить, чтобы иметь возможность быть храбрецом.

Нафаня спрыгнул с коня, подошел к возку, открыл дверцу стволом мушкета и заглянул внутрь. Недоуменно оглянулся на меня

Да что там такое?

Теперь уже и я соскочил на снег и подошел к распахнутой дверце. Все, что угодно ожидал, но…

– ТЫ?!!

Глава 12

1

Я не скажу, что я прям смелый человек. На этом свете есть вещи, которые меня пугают. Их немного, но они есть. И ожившие мертвецы в списке этих вещей стоят на первом месте. Был один случай, когда я только-только стал подьячим… Но сейчас не об этом.

Изнутри возка на меня смотрела мертвая боярыня Морозова.

Нет, так-то она была вполне себе живая на вид и шевелилась – причем шевелилась, как живая – но, блин-блин-блин! Я же сам, своими собственными глазами видел, как ей отрубили голову!

– На что это ты смотришь, боярин Викентий? – бледно улыбнулась Морозова.

Дважды блин. Я – и, соответственно, она тоже – поймал себя на том, что смотрю на ее шею, пытаясь высмотреть стежки, которыми голова боярыни пришита к телу.

– Нет, я живая. Можешь меня даже потрогать.

– У меня невеста есть, – буркнул я.

– А кто это? – послышался за моей спиной шепот кого-то из моих стрельцов. А затем – звук подзатыльника.

– Залезай ко мне внутрь, – приглашающее кивнула боярыня Марфа, чуть сдвигаясь на сиденье, – Не стоит твоим людям слышать то, что я хочу тебе рассказать.

– Я своим людям доверяю.

– А я-то – нет. Садись. Или ты боишься несчастную, лишившуюся всего старуху?

Как я уже говорил – есть вещи, которых я боюсь. На первом месте – живые мертвецы, а на втором – боярыня Морозова. Хотя, нет – на третьем. На втором – огорчение моей любимой скоморошки.

– Я оживших мертвецов боюсь, – пробормотал я, залезая в возок и прикрывая дверцу.

Боярыня рассмеялась, но как-то невесело:

– Неужели ж ты так и не понял, как я осталась в живых после казни?

И тут в моей голове шестеренки наконец провернулись и я все понял.

2

Помните, вора Заморского, того, что утащил ларец с Изумрудным Венцом? Его ж – вора, не Венец, разумеется – тоже казнили при большом стечении народа. Что не помешало ему впоследствии оказаться живехоньким-здоровехоньким и бодро красть различные ценные предметы из купеческих сокровищниц. Как оказалось – казнь была фальшивой. В том смысле, что боярин Морозов, своим боярским Повелением внушил всем присутствующим, что Заморского казнили. И любой из них мог бы поклясться, что сам, своими глазами видел, как воровская голова покатилась по помосту с плахи. Правда, я подозреваю, если бы свидетелей опросили – всплыли бы нестыковки. Типа того, как именно голова упала, с каким стуком, да в какую сторону покатилась.

Да, я сам, своими глазами видел, как казнили боярыню Марфу. Но, спроси я всех остальных – совпали бы наши показания? Так-то сейчас я даже вспоминаю сомнительные моменты этой «казни». Уж больно заторможено вела себя боярыня, я уж было решил, что ее чем-то опоили. А, спрашивается, зачем ее поить, если она – самая хладнокровная змея из всех змей, что обитают севернее Южного полюса? И почему ее голова даже не побледнела, когда ее отрубили? А это, между прочим – невозможно, отрубленная голова бледнее ВСЕГДА, кровь-то в буквальном смысле слова отливает. И чьи это глаза так очень характерно сверкнули перед казнью? Уж не батюшки ли царя, а?

Ситуация ясна – не стал царь государь казнить боярыню, внушил всем своим Царским Повелением, что она казнена, да и… А правда – нафига он это сделал? Выпытать какие-то морозовские тайны? Так для этого ее можно сначала запытать, а потом, когда расскажет, все равно казнить. С другой стороны – наш царь человек хозяйственный, ему каждая веревочка сгодится… Что вы смотрите? Да, цитата из «Ревизора». У меня по литературе четверка была, между прочим.

Хотя, знаете… Что-то в последнее время школа – и вообще прошлая жизнь – мне вспоминается все реже и реже…

И все же – зачем Марфа царю понадобилась? Сил она лишилась, ибо царь наверняка от Источника ее отлучил – точно я не знаю, но наверняка отлучил, потому что глупыми поступками наш царь государь известнее так же, как своими кротостью и милосердием.

Так зачем?

Подождите-ка…

3

– О чем задумался, боярин Викентий? Неужели все еще не смог понять, как я жива оказалась?

– Да нет, – посмотрел я прямо в ее глаза, – думаю, что ты, боярыня Марфа, наверняка Золотым Словом владеешь, иначе зачем бы царь-батюшка тебя в поход на Иртяш-гору отправил.

Крутились у меня в голове, шестеренки, крутились! Не вся смазка еще вымерзла, да вытекла. И накрутилось мне, что видел, видел я боярыню уже после ее смерти! Помощница думного дьяка, что при виде меня вечно в одежду закутывалась, так, что и лица не увидать! Это и была она, Марфа! Не зря мне после этого и начали сны сниться эротические, с участием покойной боярыни. Это подсознание мне ночью намекало на то, что днем мимо разума проходило. Лица-то я не видел, но в Разбойной Приказе нас учили, и хорошо учили, опознавать людей и по фигуре, походке, манере двигаться, вот мой глаз быстрее моей головы боярыню и опознал. Только не той голове сигнал подал…

Ну а дальше – цепочка проста. Зачем пихать опальную боярыню в экспедицию, которая отправилась золото искать? Золото и искать – значит, владеет боярыня Словом, навроде того, которому моя девочка Ав-Ав обучена.

– Умный ты, Викентий, – в этот раз Марфа не улыбалась, – Не зря смог из наших подвалов выбраться, а это не каждому дано. Говорила я мужу, сыну говорила, эх… Умнее всех себя считали, не хотели глупую бабу слушать, вот и поплатились, собственными головами расплатились.

Она посмотрела мне в глаза:

– Знаешь, Викентий, я ведь, наверное, должна тебя ненавидеть. Один-единственный мальчик, а испортил всё. Все испортил, из-за тебя мой муж и сыновья казнены, я сама силы лишена, а сейчас и вовсе в опале царской оказалась. Должна тебя ненавидеть, должна! Да вот не ненавидится мне… Нет в мне к тебе злобы, нету…

Она опять поникла головой. Вовсе не та гордая и жестокая боярыня, что была раньше. Сейчас передо мной, сгорбившись сидела… нет, не старуха, это она все же кокетничает по исконной женской привычке, но – женщина в возрасте, усталая, осунувшаяся, потускневшая.

– Как же царь государь опальной-то доверил золото искать? А ну как ты, узнав где оно, всех, кто в походе был, под Повеление загнала, на то золото наемников скупила, да и мстить прибыла бы на Москву?

– Эх, Викеша… Опала на мне не за то, что я против царя пошла, за то я жизнями семьи расплатилась. Опала на мне за то, что я от Иртяш-горы сбежала, Царское Повеление нарушив.

О как. Мог бы, кстати, и подумать, что царь наш доверием не отличается и Марфу от себя отпустил бы не раньше, чем опутав ее Повелениями не хуже, чем цепями.

– Как же ты смогла его нарушить?

– И не хотела бы, да так уж вышло. Была в Царском Повелении лазейка – должна была я его исполнять, до тех пор, пока царь мне жизнь мою обещает хранить.

– И?

– Думал царь наш Василий, что вдалеке от Москвы, да с таким отрядом вокруг – ничто мне не угрожает, вот и согласился на такое условие. А меня, не успели вы от нас далеко отъехать – убить пытались. Не помог и отряд, сама отбилась, чем смогла, всю Силу до донышка вычерпала. Вот и вышло, что не хранит царь мою жизнь, не действует больше его Повеление на меня. Собралась я темной ноченькой, вон, Игнашку-кучера уговорила, да и сбежала. Только не станет царь мои оправдания слушать. Окажусь я второй раз на плахе, только в этот раз по настоящему…

– Кто там тебя убить хотел?

– А башкирский разбойник один. Налетели, пошумели, а потом один из них из лука прицелился – да и пустил стрелу мне, прямо в сердце… И не думай, что я тут тебе былину вспоминаю. Есть на мне амулет один, был, вернее, от удара в сердце защищает. Рассыпался на кусочки, но стрелу ту отвел. Вот и поняла я, что именно меня убить хотели. А так как башкирским разбойникам я и в постель не нужна – значит, нанял их…

Она замолчала.

– Кто нанял, Марфа?

– Боясь я. Никогда никого не боялась, а тут – боюсь.

– Кого? Кто тебя пугает? Кого ты боишься?

Боярыня Морозова подняла взгляд:

– Волков.