Текст книги "Остров соблазна"
Автор книги: Конни Мейсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Глава 14
Ева отшвырнула простыни и прокляла луну. Серебристый свет пробивался сквозь ставни-жалюзи и падал на ее кровать. Он не давал ей уснуть. Ева свесила ноги с кровати и нырнула в тапочки. Потом раздвинула занавески, скрывавшие дверь в маленький укромный садик. «Может быть, мне просто нужно немного свежего воздуха».
Ее беспокоила не только луна.
За этой дверью что-то цвело. Что-то дикое, запретное и неописуемое сладкое. Аромат окружал Еву, повелевая выйти наружу, сдаться, раствориться в экзотическом благоухании.
«Меня манит не только соблазнительный запах какого-то цветка с непроизносимым названием», – со вздохом поняла Ева. Ее зовет что-то, чего нельзя уловить обонянием.
Мужчина. Мужчина, чья спальня находится всего в нескольких шагах от нее.
Николас Скотт не дает ей уснуть.
Ева целый день пыталась себя урезонить, убедить в том, что боится платить по счетам в сделке с черноглазым демоном. Говорила себе, что если сдержит слово – а леди не пристало разбрасываться пустыми обещаниями, – то сделает это исключительно по велению долга. Она стиснет зубы и будет покорно переносить прикосновения капитана, пока в часах не упадет последняя песчинка.
А потом рассмеется ему в лицо и вернется в свою комнату. Ее честь останется непопранной, а правота будет доказана.
Капитану придется доставить ее в Чарльстон, когда он увидит, что охотиться за ее девственностью бесполезно.
Ах, если бы только добраться до Ричмонда, где живет мамин брат! Выйдет ли она, в конце концов, замуж или будет доживать свои дни старой девой у дядиного очага, она сделает все необходимое, чтобы прожить безупречную жизнь. Она никогда не окажется во власти чужих людей. Ее семья позаботится об этом.
Никто никогда больше не будет ее пороть.
И если для этого нужно позволить Николасу Скотту наслаждаться, да будет так. Она выдержит все и уйдет невредимой.
В Ньюгейтской тюрьме у Евы прорезался настоящий талант лгуньи. Но теперь даже она сама не могла проглотить собственную наглую ложь.
Да, Еве было любопытно, что с ней сделает Николас, и она хотела, чтобы к ней прикасались с нежностью, а не со злобой.
И, черт возьми, ей хотелось, чтобы к ней прикасался именно Николас Скотт! Только прикасался. Он обещал.
Но почему же он не хочет этого теперь?
Ева не знала. Она накинула поверх хлопковой сорочки халат и вышла за дверь, пока не успела себя отговорить.
Ей показалось, что щеколда звякнула неестественно громко. Но когда она замерла в коридоре, выискивая в ночной тишине признаки чьего-либо присутствия, то не услышала ничего. Пока отвага не успела ее покинуть, Ева осторожно зашагала по коридору к спальне Николаса.
Она занесла руку, чтобы постучать, но одернула себя. А если ее услышит кто-нибудь еще, кроме капитана?
Ева попробовала повернуть ручку. Та поддалась под ее ладонью. Ева толкнула дверь и проскользнула внутрь.
На большой кровати, возвышавшейся в центре этой мужской территории, не было никого. Но простыни были смяты и разбросаны не меньше, чем на ее постели.
– Если вы пришли за серебром, то ошиблись комнатой.
Голос капитана заставил Еву подскочить на месте. И тут она увидела его. Широкие плечи Николаса вырисовывались в раме высокого окна. Лунный свет заливал его спереди, но Ева различила, что на нем нет одежды. Этого следовало ожидать.
Как же еще может спать владыка острова Дьявола?
Каждая мышца была очерчена в резком контрасте тьмы и света; его тело покрывала серебряными поцелуями луна. Он упирался обеими руками в подоконник, по-прежнему глядя на море. У Евы пересохло во рту.
– Но ведь вы пришли не за серебром, не так ли, Ева?
– Как… – ее голос сорвался, и она шумно сглотнула. Капитан даже не повернул головы. – Как вы поняли, что это я?
– Я знаю звук ваших шагов, – проговорил Николас, медленно поворачиваясь к ней лицом. – Я знаю запах вашей кожи. Что еще вы хотите для меня открыть?
Она хотела открыть ему каждый дюйм своего тела и даже изуродованные места. Но произнести это вслух у нее не поворачивался язык.
– Я хочу открыть вам, что умею держать слово.
Николас медленно пошел к ней. Было слишком темно, чтобы все хорошо разглядеть, но картина, которая складывалась из мимолетных, подаренных лунным светом фрагментов, была изумительна. Однажды в детстве Ева побывала в зверинце и видела настоящего живого льва из Африки. Развевающаяся на ветру буйная грива, пульсирующая сила в каждом движении, необузданная мужественность, сочащаяся из всех пор, – лев в расцвете сил не шел ни в какое сравнение с этим мужчиной. Ева не могла оторвать от него взгляда.
– Я простил вам тот каприз. Вы мне ничем не обязаны.
Его голос прозвучал утробно, как раскатистое урчание. Ей все равно, пусть даже он съест ее живьем.
– Я обязана вам жизнью.
– И вы меня поблагодарили. – Его белые зубы ярко блеснули в темноте. – Или вы пришли поблагодарить меня еще раз, Ева?
– Я пришла, потому что… потому что у вас есть песочные часы и… потому что ни вам ни мне, похоже, не удается уснуть.
Он остановился на расстоянии вытянутой руки. В большой общей камере Ньюгейта Еве приходилось быть невольной свидетельницей разнообразных совокуплений, но она никогда не видела мужчины великолепнее того, что стоял перед ней сейчас, устремляясь к ней налившейся плотью.
– Чего вы хотите? – спросил он.
Какое страшное напряжение ощущалось в его голосе! Ева готова была поклясться, что этот звук может натянуть тетиву и что стрела долетит до самого Бристоля.
– Вы обещали, что… будете только прикасаться ко мне.
– И вы хотите, чтобы я к вам прикасался?
Он приблизился на шаг.
Ева кивнула, не доверяя своему голосу. Он подошел вплотную. Ева положила ладонь на его голую грудь. Сердце капитана бешено колотилось.
– Песочные часы, – прошептала Ева.
– Вы так хотите?
Она кивнула, начиная снимать халат.
– Не надо, – приказал он. – Я сделаю это сам.
Николас пересек спальню и перевернул песочные часы, стоявшие на ночном столике. Потом он медленно пошел к Еве.
– Помните, вы здесь, потому что хотите этого. Вы попросили меня об этом.
В его тоне прорезался зазубренный край чего-то темного и опасного.
– Если я захочу уйти…
– Не захотите. – Его голос понизился до шепота. – Но если все-таки захотите, я не стану вас удерживать. Клянусь всем, что для меня свято.
Капитан замер. Он был абсолютно неподвижен. Еве даже показалось, что он не дышит. Потом, хотя губы Николаса почти не двигались, Ева услышала единственное произнесенное им слово:
– Останьтесь.
Оно провалилось на самое дно сознания, пустив по поверхности мощную рябь. Это одно-единственное слово несло в себе такую острую муку, что Ева резко вдохнула. Долю секунды она как будто чувствовала то, что чувствовал капитан.
Его терзала боль.
Он стоял на краю пропасти и с большим трудом удерживал равновесие.
– Что мне нужно делать?
Напряжение постепенно отпускало его.
– Ничего. Просто будьте здесь. Я все сделаю сам.
Николас не шевелился, но мускулы на его обнаженных предплечьях перекатывались под кожей. Он не отрываясь смотрел в глаза Еве, как будто боялся отвести взгляд.
Кончики его губ приподнялись в короткой улыбке. Он поднял руки к лицу Евы, нежно надавив большими пальцами сначала на лоб, потом на виски. Ее веки закрылись, когда ладони Николаса скользнули над ними и легли на щеки. Он мягко провел большим пальцем по ее полуоткрытым губам.
Капитан выкупался, прежде чем ложиться в постель. Его руки пахли мылом и им самим. Ева вдохнула этот запах. Его руки двинулись ниже. Ева открыла глаза и посмотрела Нику в лицо. Его сильные пальцы сомкнулись вокруг ее горла.
Она целиком была в его власти и знала это. Он мог свернуть ей шею и швырнуть тело с утеса за домом. Волны унесут ее далеко, и никто ничего не узнает. Паника сдавила ей грудь.
Ева клялась, что никогда больше не отдастся на милость другого человека. Но лицо Николаса выражало невероятную нежность, и это заставило Еву поверить, что он не собирается причинять ей боль.
Руки Ника скользнули ниже, к локтям и предплечьям Евы, стаскивая с ее плеч халат. Ее кожа ликовала под его прикосновениями. Халат соскользнул и упал к ногам Евы.
Когда она протянула руки, Ник схватил одну и удержал в своих, очерчивая указательным пальцем ее кисть. Он был целиком поглощен этой частью ее тела, как будто заучивал ее наизусть.
Когда правая рука была всесторонне изучена, а каждый палец и ладонь искупались в неторопливой, тщательной ласке, Николас положил ее себе на плечо и на миг встретился с Евой взглядом, как будто проверяя, согласна ли она с таким перемещением. Вопреки своим благочестивым намерениям Ева улыбнулась и легонько сжала его плечо.
Николас улыбнулся в ответ, и лунный свет заплясал вокруг него, будто отсветы возрастающего наслаждения.
Капитан уделил второй руке Евы такое же неспешное внимание. Закончив, он поднес ее к губам и нежно поцеловал в раскрытую ладонь. Потом Ник взял два пальчика в рот и начал их сосать.
У Евы все внутри сжалось. Если Ник поднял мятеж в ее теле, овладев одними лишь ее руками, то береги ее Господь, когда он доберется до более чувствительных мест.
Уверенно положив ее левую руку на свое плечо, Ник снова посмотрел Еве прямо в глаза. Его пальцы нашли шнурок на воротнике сорочки и развязали узел. Ник раздвинул пошире края хлопковой ткани. Груди Евы теперь были обнажены.
Потом взгляд капитана опустился ниже. Ева затаила дыхание, ощущая себя будто под гипнозом.
– Вы так прекрасны!
У Евы еще быстрее забилось сердце.
Ник легонько задел сосок костяшками пальцев, и тот буквально скрутился в тугой узел. Грудь метнула в лоно раскаленную добела стрелу. Ева закрыла глаза и почувствовала жар Ника, когда тот принялся водить кончиками пальцев по ложбинке между ее грудями. Потом он приподнял груди на ладонях и медленно провел большими пальцами по тугим соскам. Ева закусила губу, сдерживая себя, чтобы не выгнуться ему навстречу.
Когда она открыла глаза, Николас все еще смотрел на ее груди. Голод, написанный на его лице, заставил Еву содрогнуться от болезненного томления. Она резко вдохнула.
– Поднимите руки, – велел ей капитан.
Ева подняла их – извечный жест побежденных. Ник собрал ее сорочку в кулаки и стянул через голову.
Он упал на одно колено и легко коснулся губами ребер Евы. Покружив немного рядом с пупком, кончик пальца Ника опустился в мягкую впадинку. Потом Ник погладил ладонями ее бедра. Его теплое дыхание защекотало живот, заставляя тонкие волоски паха шевелиться с каждым его выдохом.
– Раздвиньте ноги, – срывающимся голосом произнес он. Стиснув зубы, Ева повиновалась, и палец Николаса мягко вошел в нее, раздразнивая ее самую интимную расселину. Он нежно изучал ее, не пропуская ни малейшей складочки, и с мучительной неторопливостью подбирался к самой чувствительной точке. Ее тело отвечало ему свежей горячей росой и глухим биением крови в жилах. Ева чуть не вскрикнула, когда пальцы Ника заскользили вниз по бедрам.
«Это безумие!»– сказала себе Ева. Нельзя было ставить на карту девичью честь просто потому, что лунный свет мешал уснуть. Однако капитан держал слово и только прикасался к ней. Когда он провел ладонями по ее голеням и лодыжкам, Ева уловила запах собственного возбуждения, мускусный и сладкий.
Желание становилось все острее. Николас касался не только ее кожи, он доставал до того места, где таилась ее душа, где сердце всячески оберегали правила приличия и «чувство долга». Капитан прорвал ее оборону и заставил вожделеть, вызвав в ней глубокую пульсирующую боль томления.
Если она ощутила запах своего возбуждения, то капитан – и подавно. Ева стыдливо поджала губы.
– Не волнуйтесь, Ева, – тихо проговорил Ник. – На мой взгляд, вы чудесно пахнете.
– Как вы узнали, о чем я думаю?
– Я не могу прочесть ваши мысли, – ответил капитан, поднимаясь на ноги и глядя на Еву сверху вниз. – Но все мое внимание отдано вам. Я улавливаю ваши чувства в каждом вздохе, в каждом трепетном движении мышц. Я должен знать, что вы чувствуете, чтобы понимать, как я должен к вам прикасаться. И я могу хорошо угадывать мысли.
В таком случае она, поистине, целиком и полностью в его власти.
Ник прильнул к Еве. Кончик его члена задел ее живот, и это было будто поцелуй. Ник выпрямился.
– Повернитесь спиной, – требовательно произнес он. Это прозвучало грубее, чем раньше.
Ева поняла, что он держит себя в узде, и это дается ему нелегко. Возможно, она тоже могла угадывать его мысли, и с такой же точностью.
Ева вздрогнула, когда Николас коснулся ее спины. Его руки заскользили по лопаткам и позвоночнику. Ева начала расслабляться. Легким как перышко прикосновением Ник прошелся по каждому рубцу. Здоровая кожа между погубленными бороздами расцветала под его руками.
– Чувствуете?
Ева покачала головой, понимая, что он проводит пальцем по шрамам. Часть ее спины омертвела. Ник прильнул губами к ее плечу.
А в этом месте ощущалось ликование жизни.
Николас начал прокладывать поцелуями путь по ее спине. К каждой полоске, которую высекли ее мучители, он много раз прикладывался губами. К тому времени, как он достиг талии, по щекам Евы текли слезы.
Плечи Евы вздрогнули, и, должно быть, Ник заметил, что ее дыхание сбилось, когда она попыталась подавить всхлипывания.
Капитан поднялся на ноги и обнял Еву, прижавшись к ее спине своей твердой грудью, а к ягодицам – еще более твердым пахом.
– Между нами не должно быть слез. Только наслаждение. Разрешено только блаженство, – пророкотал он над ухом Евы, а его рука потянулась, чтобы поиграть с ее соском. – Прошлому нет места. Не думайте и о будущем. Есть только этот миг.
Он был горячим, почти как в лихорадке. Ева из последних сил боролась с желанием раствориться в нем.
– Я хочу, чтобы вы отдались чувствам. – Его руки скользнули вниз и обхватили ее ягодицы. Он мял ее плоть и разглаживал, дразнил чувствительную ложбинку.
Еве казалось, что она вот-вот вспыхнет пламенем.
– Знаете ли вы, как вы хороши? – шепнул Николас, опускаясь на колени, чтобы провести ладонями по тыльной стороне бедер Евы и задержаться в чувствительных к щекотке впадинах под коленями.
Она знала только, как ей хорошо в его руках.
Ник водил ладонями по бедрам, то поднимаясь к ягодицам, то снова опускаясь. От его рук расходилась рябь наслаждения.
– Такая гладкая! – проговорил он. – Такая свежая!
Ева почти ощущала свою кожу егокончиками пальцев. И удовольствие, которое он испытывал.
Ева вздрогнула. Она готова отдать ему себя целиком. Не было ли какого-нибудь дурмана в аромате цветка, который распустился под ее дверью? Нельзя покоряться настолько, чтобы не ощущать грани, где кончается она сама, а где начинается он.
Ник скользнул рукой между ног Евы, чтобы снова поиграть с ее пуговкой наслаждения. По ее паху разлился жар.
Если капитан развернет ее и снова прильнет к ее потаенному месту губами, как было в ее спальне, она погибла.
– Остановитесь! – взмолилась она. Николас убрал руку и замер у нее за спиной.
– Песок еще не весь просыпался.
Ева бросила взгляд на часы. Нижняя половинка наполнилась на две трети. Она совершенно потеряла чувство времени, пока капитан исцелял поцелуями ее раны и щедро осыпал ее кожу бережной лаской рук и губ. Продержаться бы еще чуть-чуть, и тогда она смогла бы уйти, сохранив самоуважение. Она бы доказала, что по-прежнему целиком и полностью владеет собой.
– Вы боитесь меня, Ева?
Капитан взял прядь ее волос и поднес ко рту для поцелуя. Он глубоко вдохнул запах, а потом потянул зубами за ленточку, которая стягивала волосы. Узел разошелся.
– Нет, – ответила Ева. – Я вас не боюсь.
«Я боюсь себя».Если бы капитан попытался взять ее, как те дикари в Ньюгейте, лапая и заламывая руки, она бы сражалась до последнего. Ни один не отважился повторить попытку, особенно после того как Ева заточила свою ложку и чуть не кастрировала этим смертельным оружием одного из горе-насильников.
Но от неожиданной и беспощадной нежности Ника у нее не было защиты.
– Вы дрожите. – Николас принялся массировать Еве голову. Потом распустил косу и разложил волосы по ее плечам. – Вы леди, и я обращаюсь с вами как подобает. Вам не на что жаловаться, не так ли?
– Нет. – И тут простое любопытство заставило Еву спросить: – Не будь я леди, что бы вы сделали?
Из груди капитана вырвалось подобие глухого стона. Он прильнул губами к уху Евы.
– Не будь вы леди, я бы сделал что-нибудь вроде этого.
Николас обхватил Еву за талию и внезапно согнул ее пополам. Ее тонкие пальцы широко раскрылись и уперлись в пол, чтобы она могла удержать равновесие. Капитан всей ладонью покрыл ее лобок и скользнул пальцем внутрь, остановившись у непрочного щита ее невинности. Ее волосы рассыпались по полу. Только собственная рука, закрывающая промежность Евы, мешала Николасу всадить в нее свой большой член.
– Вот чего не хватает леди, – хрипло сказал капитан. – Хорошего животного соития.
– Вы клялись… только прикасаться ко мне.
– Да, и я только прикасаюсь, – прорычал Ник. – А мой член коснется вас там, куда не достают мои пальцы.
– Пожалуйста, не надо!
– Не обманывайте себя. Вы этого хотите. Нельзя обмануть мужчину, который держит в руке вашу маленькую влажную киску. В моем распоряжении еще четверть часа. Предостаточно времени, чтобы заездить тебя до беспамятства, девочка.
Капитан крепче обхватил Еву за талию, и та почувствовала, что он дрожит. Ее тело продолжало кричать о своих желаниях. Ева с трудом выдерживала мучительное томление.
– Только не так! – всхлипнула Ева. Николас испустил утробный рев и убрал руку.
У Евы подогнулись колени, и она упала на четвереньки. Потом плюхнулась ягодицами на пол и повернулась лицом к Нику.
Он стоял на том же месте, раздувая ноздри и судорожно втягивая воздух. Он посмотрел на Еву, и это был взгляд дикого жеребца, потерявшего рассудок во время гона и готового наскочить на любую кобылу, которая окажется рядом.
По спине у Евы побежал холодок ужаса.
– Николас?
– Вон отсюда! – сказал он, почти не двигая губами. – Ради бога, если вы не намерены оставаться, уходите сейчас.
Еве не нужно было повторять дважды. Она схватила сорочку и халат и бросилась к двери. Позабыв о своей наготе, она распахнула дверь и опрометью кинулась по коридору к своей спальне.
Ева остановилась только тогда, когда закрыла и заперла за собой дверь. На всякий случай она пододвинула стул и подперла им ручку. Потом она рухнула на прохладный паркет и закрыла лицо руками.
Себя не обманешь. От ее чести не осталось ни единого лоскутка. Она дразнила Николаса Скотта. Она толкнула его почти за грань выдержки и спаслась исключительно благодаря его доброй воле, а не своим моральным устоям или способности сохранять холодный рассудок.
Она может выдавать себя за благородную даму, но на самом деле никакая она не леди.
И теперь они оба это знают.
Глава 15
Как только Ева захлопнула за собой дверь, Николас зашагал в уборную. Он был не в силах остановить то, чему предстояло случиться. Его ум затмился и тело взяло над ним верх.
Ник остановился перед ночным горшком и взял в руки воспаленный, болезненно реагирующий на прикосновения член. Крепко зажав его в ладони, он повел руку вниз. Раз. Два.
Его семя горячей пульсирующей струей хлынуло в фарфоровую посудину. Все его тело сотрясал оргазм. Ник уперся рукой в стену, чтобы не упасть, пока последние капли спермы брызгали в горшок.
«Играть в чертовы кошки-мышки с девственницей после недель воздержания! Чего ты ждал?»
Ник судорожно втянул в легкие воздух. Это никак нельзя было назвать удовлетворением, но безумие, по крайней мере, перетекло в пустую боль. Николас налил воды из бадьи в кувшин и плеснул горстью себе в лицо. Разгоряченная кровь бежала по жилам, отдаваясь глухим стуком в висках. Ник опрокинул кувшин над головой и позволил воде сбежать по телу.
Этого не хватило, чтобы его остудить.
Он никогда не хотел женщину так, как хотел Еву Апшелл. Он хотел ее нежно. Он хотел ее яростно. Он хотел, чтобы она умоляла его, беспомощная в сетях желания. В его воображении мелькала дюжина изобретательных способов соединения их тел. Она была здесь, в этой комнате. Он держал ее в руках.
И отпустил.
Довольно с него женщин, которые не хотят остаться!
Нику никогда в жизни не было так одиноко. Даже когда умерла Ханна.
Тогда его чувства просто отключились. Видеть, как смерть забирает у него женщину, и в тот же миг узнать, что ее уже забрал у него другой мужчина, – это слишком много, чтобы можно было пережить на одном дыхании. Николас затолкал это потрясение в дальний уголок сознания.
Иногда он вытаскивал на свет эти воспоминания и бередил старую рану – так собака отрывает и грызет старую кость. Но все это было бесполезно. Он никогда не узнает, почему Ханна предала его.
Любовь – злая и ветреная шутница. Стоит человеку подумать, что он надежно поймал ее в сети, чертовка удирает сквозь какую-нибудь дыру или выпутывается из силков. Возможно, то, что мы понимаем под любовью, – просто яркая вспышка, после которой остается только дым и пепел.
Может быть, иметь любовницу – это лучшее, на что может надеяться мужчина. По крайней мере, нет никакой путаницы. Он получает то, что нужно его телу, а девица берет свое. Все чинно, гладко и по-деловому.
Но в какую бухгалтерскую статью вписать мучительную нежность, которую он чувствовал, когда прижимал губы к истерзанной спине Евы? Или красноватый туман, застлавший ему глаза, когда он почувствовал, что она от него отстраняется? Или откровенную похоть, которая заставила его согнуть Еву пополам и ближе, чем когда-либо в жизни, подойти к тому, чтобы овладеть женщиной против ее воли? У Николаса не было названия тому, что он переживал. Он просто знал, что чувствует это к Еве.
Ко всей целиком.
Ник не знал, чего хочет от этой женщины, но, что бы это ни было, он понимал, что не может взять это силой.
Его член возродился к жизни, стоило только подумать о Еве. Ник уронил голову на грудь и вновь повернулся к ночному горшку.
«Похоже, я тут надолго».
На следующее утро солнце не пожелало показывать людям свое лицо. Над островом висели тяжелые тучи, сыпавшие на землю изморось и грозившие породить шторм на восточном горизонте.
Ник сразу заметил, что Ева не вышла из комнаты к завтраку.
Однако мисс Монро и мисс Смайт сидели за столом, свежие, как маргаритки, и, черт побери, такие же радостные.
– Право же, я перетанцевала, наверное, со всеми холостяками острова, – сказала мисс Монро. – По крайней мере, так полагают мои ноги. Начать с того, что мои туфли были слишком тесными, но я просто не устояла перед такими очаровательными малютками. Еще раз спасибо, капитан.
Николас промычал в свою тарелку с кашей что-то неопределенное.
– Кто-нибудь понравился тебе больше остальных? – спросила мисс Смайт. Она уже несколько раз помешала содержимое тарелки, но так и не поднесла ложку ко рту.
– Как можно выбрать из всех звезд на небе одну? Один камешек из гальки всего побережья? – энергично жестикулируя, проговорила мисс Монро, а потом подалась вперед и добавила: – Но вот что я тебе скажу: есть немало таких, с которыми я была бы не против потанцевать еще раз.
Хиггс откинулся на спинку стула. Ник знал, что тому ни разу не удалось покружить мисс Монро в танце.
– Нам пора на острова Теркс, – сказал Перегрин. – Отплываем сегодня, сэр?
– Посмотрим, что принесет день. Мне не слишком нравится, как выглядит горизонт, но в любом случае загрузите на «Сьюзен Белл» все необходимое, – распорядился Ник. Ему ужасно не хотелось уезжать, не примирившись с Евой. А как это сделать, он пока не имел понятия. Тем не менее нужно было отправляться в рейс. – Соль не поплывет в колонии сама, верно?
– Тогда с вашего позволения, сэр, я приступлю к выполнению своих обязанностей.
– Разумеется, мистер Хиггс.
Николас бросил пристальный взгляд в окно, выходившее на восток. На небе клубились тучи. Когда он в последний раз проверял барометр, ртутный столбик стремительно падал.
Женщины еще несколько минут болтали о событиях прошлого вечера, а Ник тем временем доедал кашу. Наконец он отложил ложку и спросил:
– Кто-нибудь из вас говорил с мисс Апшелл сегодня утром?
– Я, – отозвалась мисс Смайт. – Ева попросила, чтобы завтрак принесли ей в комнату. Она все еще нездорова. Должно быть, перемена погоды плохо на нее влияет.
– Однако же вы говорили, что она не склонна к недомоганиям. – Ник отхлебнул одним глотком добрых полчашки, хотя чай был достаточно горячим, чтобы ошпарить ему язык. Маленькими глоточками пьют только щеголи. – Насколько я понимаю, вы давно друг друга знаете. Вы из одной местности?
– Да, – сказала мисс Монро.
– Нет, – сказала мисс Смайт. Одновременно.
– Так нет или да?
Женщины обменялись виноватыми взглядами.
– Ах, мне послышалось, вы сказали «конфессии», – выкрутилась мисс Монро. – Конечно же, мы все христианки. Ведь мы английские леди, не так ли? Но мы не из одной местности, нет. Я из Суррея, а Пенелопа выросла в Саффолке.
– А мисс Апшелл?
– В Лондоне, – сказала мисс Смайт. – Думаю, в Лондоне.
– Но вы не уверены. Где вы все познакомились?
– В… пансионе… благородных девиц миссис Торрингтон, – проговорила мисс Монро, глядя вверх и вправо.
– Салли, помолчи. Это неправда.
– Пенни!
– Прости, дорогая, но я больше не могу врать капитану, – сказала мисс Смайт. – Нельзя платить такой монетой за его доброту. – Она повернулась, чтобы встретить взгляд Николаса, но все же опустила глаза. – Хотя я не стану его винить, если теперь он изменит свое отношение к нам.
– Сомневаюсь, что вам это угрожает, – сказал капитан.
– Выслушайте меня, прежде чем связывать себя обещаниями, – сказала мисс Смайт. – Понимаете, строго говоря, мы не совсем леди.
– Только не говорите, что я приютил трех безукоризненно вежливых проституток, – со смехом сказал Николас.
Глаза у мисс Смайт сделались круглыми, как блюдца, и Ник пожалел, что поддразнил ее. Только от Пенелопы он мог узнать правду о Еве.
– Конечно же, нет, – вмешалась мисс Монро. – Нас ни в чем таком не обвиняли.
– Но вас обвиняли в чем-то другом? – Ник всегда чувствовал, что Евины объяснения, зачем они втроем отправились в Каролину, были какими-то неубедительными. Люди, как правило, предпочитают оседлую жизнь, если ничто не прогоняет их с насиженного места. – Всех троих?
– Честно говоря, да, – печально кивнула мисс Смайт. – И притом справедливо, но, прошу вас, не думайте, что мы женщины легкого поведения. Я всего лишь украла буханку хлеба, потому что мой маленький братик голодал, а родители болели.
– Ты часом не святая? – бросила на нее сердитый взгляд мисс Монро. Потом она посмотрела Нику прямо в глаза. – Я украла кусочек ленты, потому что мне ее захотелось, а платить было нечем. Эта безделица не стоила и пары пенсов, но этого все равно хватило, чтобы упечь меня на корабль, который плыл в Австралию.
– А Ева? – спросил капитан, забыв, что должен называть ее «мисс Апшелл».
– Вам придется спросить у нее самой, – сказала мисс Смайт. – Я обещала не говорить. Но из нас троих только она действительно из хорошей семьи. Это я могу сказать наверняка.
– Все остальное ты уже разболтала, верно? И все испортила. Можешь попрощаться с новыми платьями. – Лицо мисс Монро приобрело цвет сваренного на медленном огне лосося. – К вашему сведению, капитан Скотт, Еву осудили за публичный разврат. Вот так-то.
Публичный разврат!Но ведь она девственница. Он проверил это собственной рукой. Если бы прошлой ночью его палец не уперся в тонкую пленку, он бы не остановился и Ева не смогла бы сбежать от него.
Мисс Монро показала подруге язык, встала и бросилась вон из столовой. Ник тоже поднялся и снова уселся на стул только после того, как она покинула комнату.
Мисс Смайт разрыдалась.
– Господи, избавь меня от плачущих женщин! – Ник выудил из кармана платок и дал его Пенелопе. – Я забуду обо всем, что здесь прозвучало, если вы окажете мне две маленькие услуги.
– Какие? – взвыла в его платок мисс Смайт.
– Первое: перестаньте плакать.
Пенелопа несколько раз моргнула, громко высморкалась в платок и шмыгнула носом.
– А второе?
– Расскажите, как вы втроем очутились на борту «Молли Харпер» вместе с этим мерзавцем Рэтбаном. – Мисс Смайт протянула ему платок, но Ник отмахнулся. – Оставьте себе.
– Лейтенант Рэтбан не мерзавец, – возразила Пенелопа. – Он спас нас.
– Как?
– Прежде чем корабль, конечным пунктом назначения которого был Новый Южный Уэльс [17]17
Штат на юго-востоке Австралии, самая старая и густонаселенная административно-территориальная единица страны. Здесь в 1788 году была основана первая британская колония, которая долгое время была исключительно каторжной.
[Закрыть], отчалил от пристани, лейтенант Рэтбан кое о чем договорился с капитаном. Видите ли, он мыслит прогрессивно. Он не верит в действенность наказания и отдает предпочтение перевоспитанию.
– Хм-м!
По мнению Ника, перевоспитание имело такой же эффект, как для мертвого припарки, но он махнул рукой, чтобы мисс Смайт продолжала.
– Как бы то ни было, капитан согласился отдать на попечение лейтенанта Рэтбана любых женщин, которые удовлетворят его требованиям.
Ник подозревал, что кроме возвышенных побуждений на решение капитана повлияла звонкая монета.
– И что это были за требования?
Мисс Смайт сделалась такой же красной, как азалия у его парадной двери.
– Лейтенант Рэтбан искал женщин довольно миловидных и… чистых. Он привел с собой акушерку, чтобы… удостовериться.
– Он полагал, что перевоспитание применимо только к миловидным девственницам? – с мрачной ухмылкой спросил Николас.
– Он говорил, что это награда за добродетель. – Пенелопа озадаченно нахмурила лоб, и Ник понял, что она еще не рассматривала ситуацию с этой точки зрения. – В любом случае, только нас троих спасли с тюремного корабля.
– Спасли? – повторил Ник. – Послушать вас, так Рэтбан просто какой-то избавитель.
– Если бы вы видели, откуда он нас вытащил, то согласились бы со мной. – Мисс Смайт сложила руки на коленях, чтобы унять дрожь. – После этого лейтенант Рэтбан снова повел себя как порядочный человек. Он сказал, что мы станем невестами благородных джентльменов из колоний. Нам подарили по два платья и посадили в удобную отдельную каюту на «Молли Харпер».
– Вы не сомневались в его порядочности?
– Он избавил нас от ужасной доли. И я не думаю, что Ева пережила бы путешествие на том тюремном корабле, учитывая, какие у нее были…
Мисс Смайт поджала губы. Она уже сказала намного больше, чем Ник слышал от нее за все то время, что она жила под крышей его дома. Очевидно, она хранила и еще кое-какие тайны.
– Раны? – договорил за нее Ник. Когда мисс Смайт удивленно уставилась на него, он кивнул. – Да, я знаю о порке. Не важно, как мне стало известно. Она рассказывала вам об этом, не так ли?
– Нет, Ева очень скрытная, – сказала мисс Смайт. – Но вы не должны забывать, что мы делили с ней маленькую каюту. А такие раны долго заживают.
«Что уж говорить о ее израненной душе!» – угрюмо подумал Ник. Он по-прежнему с удовольствием использовал бы любую возможность, чтобы прикончить ублюдка, который исполосовал Евину спину бичем.
