Текст книги "Остров соблазна"
Автор книги: Конни Мейсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Глава 26
Мускулы Ника словно окаменели. Он стоял по пояс в воде с гарпуном наготове. Слабые волны, набегающие на берег, щекотали ему ребра. Крупный морской окунь плыл ему навстречу. Подгребая боковыми плавниками, рыба стала тыкаться носом в обнаженный пласт кораллов слева от Ника. Она не обращала внимания на человека, как и морские коньки, цепляющиеся за красные роговые кораллы, или маленькая стайка рыб-клоунов, снующих туда-сюда между актиниями.
Морской окунь искал убежище, где он мог бы спрятаться. Там он притаится, готовый рвануться вперед и схватить добычу, если мимо проплывет что-нибудь, что он хотел бы съесть.
Ник усмехнулся. Он делал то же самое. Только, стоя неподвижно, он спрятался прямо на глазах у жертвы.
Он опустил конец гарпуна в воду, и стержень как будто разломился. Ник прикусил кончик языка и сосредоточился. Ловить на гарпун, не погрузившись полностью в воду, не так-то просто из-за преломления света. Но если бы он плавал под водой, то уже вспугнул бы морского окуня, и тот бы скрылся в синей глубине за барьерным рифом.
Возможно, на свою проблему с Евой он тоже смотрит под неправильным углом. Вместо того чтобы при каждом удобном случае пытаться запрыгнуть к ней в постель, он дал ей предостаточно времени на то, чтобы она побыла наедине с собой. Но она ни на шаг не приблизилась к нему, пока он не поманил ее возможностью побывать на суше.
Майя считает, что ему следует позвать Еву замуж, но какой человек в здравом уме захочет второй раз откусить от ядовитого плода?
Она не приняла его карт-бланш, такой близкий к предложению выйти замуж. Что же остается? Признание в любви?
Что, если он и в самом деле любит Еву? Однако же если он скажет ей об этом, разве она не получит над ним еще большую власть? Николас никогда не говорил о любви Ханне, но она должна была знать о его чувствах по поступкам, которые он ради нее совершал.
Если он признается в любви, то обнаружит слабость перед тем человеком, который может нанести ему самый болезненный удар.
Ева очень грубо обошлась с его телом. Так почему он должен надеяться, что она трепетно отнесется к его сердцу?
Николас послал острие гарпуна в морского окуня. И промазал. Рыба исчезла, быстро махнув хвостом и подняв облачко песка со дна.
Ник смачно выругался.
– А должно было произойти что-то другое? – вдруг раздался голос Евы.
Он обернулся и увидел ее сидящей на пляже сразу за границей мокрого песка, рядом с ворохом его вещей, которые она аккуратно складывала. Раздеваясь, Ник разбросал одежду как попало. Почему женщине всегда нужно ходить за мужчиной и переделывать его на свой вкус?
– Я пытался поймать тебе ужин, – угрюмо ответил Николас.
– У Майи уже есть тот восхитительно пахнущий суп из моллюсков. – Ева оперлась на локти и подставила лицо солнцу. – Сомневаюсь, что ей нужен твой вклад.
– Но что, если я хочу… – Ник оборвал себя, не желая, чтобы Ева втянула его в очередной бесконечный спор. Что-что, а это она умела. – Я не могу больше говорить. Распугаю рыбу.
Ева была необыкновенно привлекательна в красном саронге, но Николас заставил себя вернуться к как будто колышущемуся под водой рифу.
Прошло несколько минут, а Ева все молчала. Обиделась и ушла в дом? Николас украдкой бросил взгляд на пляж.
Ева по-прежнему сидела там, положив предплечья на согнутые колени, и наблюдала за ним.
Он игнорировал ее, а она тем не менее казалась искренне заинтересованной. Может быть, притворное равнодушие и есть ключ к женскому сердцу?
«Нет, мне не нужно ее сердце»,– сказал себе Ник. Ему нужен ее острый ум в гостиной и тело в постели. Он хочет осыпать ее дорогими побрякушками и удовлетворять свою страсть, когда вздумается. Он хочет заключить с ней незамысловатую сделку, выгодную им обоим.
Ева Апшелл умная женщина, так почему же она не хочет принять это весьма разумное предложение?
Ник больше не мог сосредоточиться на рыбалке.
Возможно, если они спокойно обсудят то, что его мучит, ей станет понятен ход его мыслей. Да, это как раз то, что надо. В прошлый раз он заговорил об этом в неподходящий момент, когда они оба еще не пришли в себя после самого волшебного соития, какое у него когда-либо было. Тогда он слишком много на себя взял. Теперь он не повторит ошибку.
Николас положил гарпун на плечо и пошел к берегу.
«Он великолепен!»– подумала Ева, когда Николас повернулся к ней лицом. Обласканная солнцем кожа блестела, темные волосы развевались на ветру. Он был как морской бог, восстающий из волн. Еве до боли хотелось выложить поцелуями дорожку от коричневых сосков Ника до тонкого шлейфа темных волосков, который начинался у пупка и разрастался книзу. Ева наблюдала за Николасом, и только когда из воды показался член, она опустила взгляд.
«Да, замечательнейший конец».
Ева стала смотреть на невысокие кустики, росшие на дальнем краю пляжа, но вслушивалась в то, как шлепают по мокрому затвердевшему песку босые ноги Ника. Когда ее накрыла тень, она поняла, что Николас уже рядом.
– В тех кустах есть что-то интересное? – спросил он. Ева услышала, что он стряхивает с одежды песок, и попыталась угадать, какую из вещей он наденет первой.
– Раз уж ты спросил, – заговорила она, – объясню: я просто пытаюсь одолжить тебе хоть немного скромности, поскольку очевидно, что у тебя ее нет ни капли.
– Полностью с тобой согласен. – Он рассмеялся. – Странно, но мы, похоже, дополняем друг друга. Замечу, что для женщины, которую осудили за публичный разврат, ты чересчур скромна.
Ева резко обернулась, уже не думая о том, что может увидеть Николаса голым.
– Кто тебе это сказал?
Ник, который уже почти натянул штаны, проклял свой длинный язык и застегнул пуговицы на ширинке.
– Дьявол, я не хотел этого говорить!
– Кто?
Он помотал головой.
– Не важно. Я знаю, что ты была невиновна, но это правда? Тебя пороли за это?
Ева смотрела на пенные волны, набегающие на песок.
– Да, это правда.
Ник устроился рядом, вытянув длинные ноги и опершись на локоть.
– Расскажи мне.
Ева покачала головой.
– Это долгая история.
– Я никуда не спешу. Я все время задаюсь вопросом: где девушка, у отца которой была приставка «сэр» перед именем, научилась так здорово ругаться? Так что не забудь и по поводу этого обронить словцо.
Ева закатила глаза и вздохнула.
– Ладно. Мои родители умерли в то лето, когда мне шел восьмой год, с разницей всего в пару месяцев. К сожалению, отец оставил после себя немалые долги. Поместье продали, чтобы погасить их, а у меня из родни остался только мамин брат.
– И он тебе не помог?
– Его не удалось вовремя найти, – ответила Ева. – Он в Виргинии, насколько я знаю.
Николас кивнул.
– И из-за огромного расстояния ты не дождалась ответа. Продолжай.
– Поэтому меня забрали в лондонский приют. – Еве не хотелось ворошить воспоминания о том убогом месте. Всего за две недели Ева превратилась из папиной принцессы в очередного безликого подкидыша. То были горькие дни. – Но я была здорова, хорошо выглядела, и в скором времени меня забрали к себе Татлы.
– Взяли на воспитание?
– Да, им нужна была еще хотя бы одна пара рук, чтобы управляться в трактире, а я была достаточно крепкой и расторопной, так что вполне могла им пригодиться. – Она тяжело трудилась с рассвета и до полуночи, семь дней в неделю: носила воду и уголь, драила полы и подавала посетителям кружки с пивом. – Свой… уникальный словарный запас я составила, наслушавшись речей завсегдатаев таверны.
– А еще ты у них переняла умение постоять за себя, – добавил Ник, уважительно глядя на нее.
– Да, пришлось и этому научиться, – сказала Ева. – Первое время миссис Татл относилась ко мне по-доброму, когда улучала минутку. Бедная женщина трудилась с рассвета до заката, потому что ее муж был человеком с ленцой, и кому-то приходилось заботиться, чтобы на столе был не только хлеб. Но чем старше я становилась, тем острее делался ее язык. Пока я была ребенком, мистер Татл не обращал на меня внимания, а когда я подросла, он начал слишком рьяно мной интересоваться.
– Понятно.
– Однажды он поймал меня в подсобке и попытался поцеловать. Прежде чем я смогла вырваться, вошла миссис Татл. – Ева шумно сглотнула, перебарывая отвращение к этой парочке. Воспоминания о родной матери со временем поблекли, а вот образ женщины, которая ее воспитала, был отчетливым и уродливым, как вчерашний синяк. – Она-то меня и обвинила.
Николас взял Еву за руку, но ничего не сказал.
– Она сказала судьям, что я оголяла грудь перед ее мужем и некоторыми постоянными клиентами трактира. Должно быть, она пообещала им бесплатную выпивку, потому что двое этих неотесанных мужланов явились в суд, чтобы подтвердить ее слова.
– А за тебя никто не вступился, – тихо сказал Ник, проведя большим пальцем по костяшкам ее кисти. – Жаль, что меня там не было.
Ева тоже об этом сожалела.
– Ты знаешь, что было потом.
– Да, – отозвался Ник, продолжая играть с тыльной стороной ее кисти, разглаживая и услаждая кожу ленивой лаской. – Но что же мы будем делать дальше?
– Дальше?
– С той частью твоей жизни, которая еще впереди. Я не могу поверить, что ты хочешь сделаться женой какого-то неизвестного тебе плантатора из Каролины, – сказал Ник.
– Да, я никогда этого не хотела. – Ева вздохнула. Потом подняла другую руку и, прикрыв глаза от яркого солнца, вгляделась в нежную синеву моря. Ах, если бы ответ на вопрос о ее будущем был бы так же ясен, как простиравшаяся перед нею даль! – Я планировала отделаться от лейтенанта Рэтбана сразу по прибытии в порт и попытаться разыскать дядю. – Ее взгляд метнулся к Нику, чтобы оценить его реакцию. – Ты, наверное, считаешь меня ужасной, поскольку я собиралась так отплатить человеку за доброту?
Ник покачал головой.
– Лейтенант Рэтбан не кажется мне особенно добрым. Кроме того, я очень сомневаюсь, что он вез тебя и твоих подруг к богатым плантаторам. По-моему, попытаться найти дядю – отличный план.
У Евы сжалось сердце. Ник, похоже, поддерживал ее в этом, и как раз тогда, когда она почти отказалась от этого плана.
– Но никогда не лишне рассмотреть другие варианты, – вкрадчиво проговорил Николас.
– Например?
– Останься со мной, Ева.
Она встретила взгляд его темных глаз.
– В качестве кого?
Ник нахмурился.
– Ты все чересчур усложняешь. Мы будем вместе. Вот что важно. Я хочу тебя. Ты же не будешь отрицать, что тоже меня хочешь?
– Это не имеет значения, – сказала Ева, убирая руку. – Я не стану твоей содержанкой.
– Ты вкладываешь в это слово какой-то гадкий смысл. – Ник вгляделся в ее лицо, явно надеясь, что она смягчится. – Если бы ты была со мной, я мог бы тебя защищать. Клянусь, пока я дышу, никто больше не сделает тебе больно.
«Кроме тебя».И все-таки она устала чувствовать себя бесконечно одинокой, лишенной возможности кому-то доверять. Искушение положиться на сильного и надежного Николаса было велико, но бережно сотканная репутация – единственное, что Ева имела. Кроме того, защита физическая – отнюдь не то, что защита имени.
– Я не смогу смотреть людям в глаза.
– Чепуха, – сказал Ник. – Сент-Джордж – не Лондон. Никто не посмеет на тебя косо посмотреть, иначе он будет иметь дело со мной.
– Вероятно, надо мной не будут насмехаться открыто, но за спиной наверняка станут шептаться, осуждая и злословя.
Ник сжал челюсти.
– Почему для тебя так важно, что говорят другие?
– Тебя никогда несправедливо не обвиняли и не осуждали на основании того, что сказали другие, иначе ты бы не спрашивал.
Ева старалась подавить пламя ярости, разгоравшееся у нее в груди. У мужчин другие представления о жизни. Если она станет содержанкой Николаса, на его статусе это никак не отразится. Разве он подумал о том, что ей придется сносить язвительные насмешки каждый раз, когда она будет заходить в церковь или в магазин? Если бы он имел хоть малейшее представление о том, как трудно ей будет, то, конечно, не стал бы предлагать ей роль своей домашней игрушки.
Николас приложил ладонь к ее щеке.
– Ева, я… ты мне небезразлична.
Это не было признанием в любви, но это было хоть что-то. Глаза Евы наполнились слезами.
– Тогда докажи это и больше не проси меня стать чем-то меньшим, чем я есть.
Он фыркнул.
– Разве от тебя убудет, если я стану заботиться о тебе и обеспечивать тебя? Со мной ты будешь жить, как королева. Я очень щедрый. Спроси любого.
– Магдалену Фрит, например?
– Это другое.
Ева печально кивнула.
– О нет, то же самое. – «Он щедро раздаривает все, кроме своего сердца, но любовь – единственная плата, которую я приму».– Почему ты не хочешь говорить о браке?
– Потому что для меня он ни черта не значит. – Ник отвернулся, но Ева успела заметить, как похолодел его взгляд. – Если мужчина и женщина нравятся друг другу, брак не усилит их чувств. А если не нравятся, то несколько слов, сказанных священником, ничего не изменят.
Еве пришла в голову страшная мысль.
– Ты… уже женат, Николас?
Он какое-то время молчал, и у нее внутри все сжалось. Ник провел ладонью по лицу.
– Нет, но был. Когда-то.
Он устремил взгляд на пенные буруны и бесцветным голосом стал рассказывать свою историю – о неудавшемся браке, неверной жене и ее безвременной кончине.
Ева всем сердцем сопереживала Нику, понимая, какой трагедией для него стала смерть Ханны. Так вот в чем причина глубокой печали, которую она ощущала в нем. Она носила шрамы на спине, а Николас – в душе. Если бы он мог выбирать, то, наверное, предпочел бы порку. Ева несмело положила ладонь на его руку. Ник тут же накрыл ее другой своей рукой и ласково сжал Евины пальцы.
– Я тебе сочувствую, – прошептала она.
– Не делай из меня мученика, Ева. В этой печальной истории нет безвинной стороны. – Ник бросил на нее мимолетный взгляд, как будто пытался оценить реакцию на свои слова. – Я совсем негодный муж.
– Но ты уверен в себе как в любовнике, – не подумав, брякнула Ева. Воспоминания об их близости накатили на нее, как седьмая волна.
Ник поднял бровь.
– Ты могла убедиться в моих способностях, Ева. Вот ты мне и скажи: я подарил тебе удовольствие?
Больше, чем она могла вместить. Ева отвела взгляд, но от мыслей о его умелых руках и языке, о том, как соединялись их тела, ее бросило в жар.
– Похоже, мы зашли в тупик, – проговорил наконец Николас. – А выворачивание души – весьма утомительное занятие. Сегодня дьявольски жарко. Раз уж мы здесь, не хочешь поплавать?
Ева собрала волосы и подняла их на макушку.
– Нет, пока ты здесь и можешь увидеть, как я раздеваюсь и иду к воде.
– Как будто я не видел тебя без единой ниточки на теле! – заметил Ник.
Ева метнула в него колючий взгляд.
– Напоминать о моих прошлых ошибках – это не лучший способ расположить меня к себе.
– Что, если я не буду смотреть? Я мог бы отвести взгляд, как делала ты, когда я выходил из воды.
– Это вряд ли.
Ева не хотела признаваться, что дождалась момента, когда уже можно было полюбоваться его внушительным достоинством, и только потом отвела глаза.
– Что, если я пообещаю? – не унимался Ник. Ева искоса на него посмотрела.
– Было такое, что я давал тебе обещание и не исполнял его?
Ник склонил голову набок.
– Нет, – признала Ева.
– Тогда решено. – Он сел спиной к ней. – Я не сведу глаз с большого пальца на своей ноге, пока не досчитаю до двадцати. За это время ты вполне успеешь добраться до воды.
– Но…
– Раз… два…
Горячая капля пота скатилась по ее позвоночнику. Море обещало райское наслаждение. Когда Ник сказал «три», Ева подскочила на ноги и стянула свое простое одеяние через голову. Она быстро сложила его и к тому времени, как Николас досчитал до десяти, уже неслась к воде, как кролик, убегающий от хищника.
Сухой песок точно огнем пек подошвы, но влажная полоса у кромки воды остудила ее ноги. Ева не остановилась, когда налетела на первую волну, подняв вокруг себя тучу брызг. Оказавшись по бедра в воде, Ева жадно глотнула воздух и нырнула. Море приняло ее в свои освежающие объятия.
Она плавала голой под улыбающимся солнцем. Судья, который признал ее виновной в публичном разврате, нисколько бы этому не удивился.
Но Ева не ощущала себя развратной. Она ощущала себя свободной. И такой беззастенчиво счастливой, какой еще ни разу за всю жизнь не чувствовала себя с тех пор, как потеряла родителей. Она всплыла на поверхность, схватила ртом побольше воздуха и снова ушла под воду.
От соленой воды пекло глаза, но в безмолвном подводном мире она нашла такое невероятное буйство красок, что на него нельзя было не смотреть. На дне океана танцевал солнечный свет. Рыбы всех вообразимых оттенков разлетались с ее пути по пестрым клумбам разнообразных кораллов. Все это было таким неоправданно прекрасным, что Ева благодарила Бога за то, что она могла все это видеть.
Потом мимо нее с шумом пронеслось большое тело, оставляя за собой шлейф пузырьков.
Николас!Ева быстро заработала руками, прорываясь к поверхности.
Ник вынырнул на расстоянии вытянутой руки от нее.
– Что ты здесь делаешь? – сердито спросила она. – Ты же обещал!
– Я обещал не смотреть, как ты раздеваешься и идешь к воде, и я не смотрел, – широко улыбаясь, ответил он. – Я не давал никаких обещаний по поводу того, что будет происходить потом.
Ева окатила его водопадом брызг и поплыла к берегу. Николас догнал ее и обхватил рукой за талию. Они кружились в бурунах, как пара выдр. Потом Ник коснулся ногами дна и встал, прижимая Еву к себе. Его сердце стучало ей в грудь.
– Ева, почему тебе так трудно признать, что ты хочешь быть со мной?
Он наклонил голову и прильнул к ее губам в соленом поцелуе. Его губы манили, соблазняя ее губы смягчиться. Как это было не похоже на тот первый, дерзкий и быстрый поцелуй, когда Ник намеревался, защищая ее, сразиться с акулой, хотя даже не знал тогда ее имени.
Буруны один за другим пробегали мимо них. Ника раскачивало на волнах, но он продолжал заниматься любовью с ее ртом. Ева приоткрыла губы, и он скользнул языком внутрь. Одной рукой Николас нежно обхватил ее за ягодицы и прижал к себе.
Между ногами снова запульсировала знакомая тупая боль.
Ник завершил поцелуй и прижался лбом к ее лбу.
– Проблема не в том, что я не хочу быть с тобой, – начала она, но замолчала, когда Николас приложил палец к ее губам.
– Не надо об этом, – сказал он. – Мы на острове. Если мы не принесем проблему с собой, ее здесь не будет. Давай договоримся ничего сюда не приносить. Разве нельзя хотя бы раз сделать вид, что нет ни прошлого, ни будущего? Есть только здесь и сейчас.
Ева подняла голову и провалилась в его темные глаза. Грусть Ника немного развеялась, но ей до боли хотелось отогнать ее совсем. Все ее тело трепетало от желания, дыхание стало прерывистым. Тело Ника сливалось с ее телом, как будто они уже стали одним целым. Ева обвила руками его шею, а ногами талию.
– Ты прав, – прошептала она. – Есть только здесь и сейчас.
Глава 27
– Да, пока мы на этом острове, есть только здесь и сейчас, – сказала Ева, когда оторвалась от губ Ника, и судорожно вдохнула. – Покинув его, мы опять вернемся в реальный мир. А это только пока.
Ник медленно кивнул.
– Я надеялся на большее, но приму и это.
Ева подставила лицо для поцелуя и раскрыла губы, а с ее телом играли руки Николаса и океан. Ее затвердевшие и болезненно возбужденные соски прижимались к его широкой груди. Ева прошлась поцелуями по шее Ника, упиваясь солоноватой сладостью его кожи. Он застонал, когда она зажала его мочку в губах и начала ее посасывать.
Зов его желания еще больше разжег страсть Евы. От пустоты между ногами билось в ознобе все тело. Будучи леди, Ева должна была бы воспротивиться, когда рука Ника скользнула в ее промежность и принялась дразнить маленькие складочки. Но, будучи женщиной, она не могла этого сделать.
Гранд-Терк был островом фантазий, и никакие правила здесь не действовали.
Когда пальцы Ника добрались до сладостных секретов Евы, они легко скользнули по обильной смазке. Она была влажной и горячей от желания. Ник приподнял ее и переместил к центру своего тела. Его кончик вошел в нее, и она попыталась сдвинуться ниже, чтобы принять его в себя, но вода слишком сильно выталкивала ее к поверхности. Ева чуть не зарычала от разочарования.
– Леди в затруднительном положении?
– Да, черт возьми! – выпалила она бездумно. Николас рассмеялся, и морщинки печали на его лбу разгладились.
– В таком случае позвольте прийти вам на помощь.
Ева тоже хотела прийти ему на помощь. Она хотела стереть с его лица все до последнего следы скорби.
Бесконечно медленно он погрузил в нее член по самое основание. И замер, проникая горящим взглядом в глубины ее глаз. Все вокруг померкло. Ласкавший их океан показался вдруг далеким. Важен был только этот мужчина, это соитие и его сердце, стучащее прямо ей в грудь.
Николас поцеловал кончик ее носа.
– Я всегда приду тебе на помощь.
– Я знаю.
Ева целовала его шею, его массивную челюсть. Он обещал не только удовлетворять нужды ее тела, как теперь, когда она наслаждалась твердой плотью, до краев заполнявшей ее пустоту. Он обещал ей защиту своего божественного тела.
Но не защиту своего имени.
Ева отмахнулась от этой мысли. Пока они на острове, она не будет ни о чем тревожиться.
– Иди ко мне!
Ева притянула к себе голову Ника для долгого глубокого поцелуя.
«Маленькая бестия!»Глаза Ника закатились, прежде чем он успел их закрыть. Ева раскачивалась на нем, оседлав его член, как будто он был ее жеребцом. Она была такой плотной. Ее влажный бархат стягивался вокруг него с каждым толчком. Мышцы ее бедер сокращались и расслаблялись. Она скрестила ноги за его спиной и уперлась пяткой над впадиной между ягодицами, массируя позвоночник.
Нику не надо было ее поддерживать. Это делала вода и сплетенные вокруг него ноги Евы. А значит, его руки были свободными и могли касаться каждого дюйма ее восхитительного тела. При этой мысли глаза Ника мигом распахнулись.
– Отклонись назад, – предложил он и осторожно убрал Евины руки со своей шеи. – Я хочу на тебя посмотреть.
Ева не сопротивлялась, когда он широко развел ей руки. Она откинулась на воду верхней половиной тела, оказавшись в объятиях океана. Ник положил руку ей под спину, чтобы она не потеряла равновесия и не сбилась с ритма, в котором они двигались. Ева закрыла глаза и позволила волнам раскачивать себя. Ее темно-розовые соски смотрели в небо, ее груди и длинные волосы двигались при наплыве волны, как будто она была частью красочного рифа.
Его собственная русалка. Ее брови сошлись над переносицей, а рот безвольно раскрылся. Нику было знакомо это выражение мучительного экстаза. Она уже близко. Он рванулся глубже и, найдя рукой ее маленький бутончик наслаждения, принялся ласкать его.
Ева вскрикнула и забилась в его объятиях, а его член ощутил ее первые сладостные конвульсии. Ник закусил внутреннюю часть щеки, чтобы не излиться в Еву. Он знал, что должен выйти из нее, но ему хотелось испить ее радость, насладиться тем, как она полностью ему отдается.
Ее кульминация продолжалась, подстегивая эрекцию Ника бешеными спазмами. Они толкали его все ближе к вершине. Его яички собрались в тугой комок, а ему все еще казалось невыносимым отпустить Еву. Нику мучительно хотелось не оставаться в конце одному, но он знал, что должен отстраниться.
«Еще немного»,– пообещал себе Николас, приподняв Еву и крепко прижав к себе, чтобы чувствовать, как все ее тело содрогается на пике блаженства.
Она встретила его взгляд и качнула тазом, врезаясь в него.
– Кончи со мной! – взмолилась она. – О, прошу тебя!
Хриплый крик вырвался из горла Ника. Он не мог остановиться, не мог больше сдерживаться ни секунды. Его семя хлынуло в Еву горячим пульсирующим потоком, а он выгнул спину, чтобы войти как можно глубже. Она задвигалась ему навстречу, продлевая его кульминацию.
Ник взревел от удовольствия, когда узкий туннель Евы начал сжиматься спазмами. Потом его охватило чувство вины, хотя он не в силах был себя остановить. После Ханны он никогда не позволял себе войти в женщину без защиты «французского письма» [23]23
Просторечное название презерватива в Британии.
[Закрыть]. Если у него не было одного из этих средств из мочевого пузыря овцы, он всегда отстранялся, разлучаясь с партнершей в момент самой глубокой близости. И неизменно ощущал горечь одиночества.
Николас посмотрел Еве в глаза, отдавая ей последние капли себя. Она не была расстроена. Она улыбалась ему, и в ее прекрасных глазах цвета морской волны отражалась щедрость ее сердца. Она принимала его. Всего целиком.
Но что, если она понесет? Жуткий образ умирающей в родах Ханны раскаленным железом вонзился в сознание. Боже правый, из-за его беспечности Еве теперь грозит смертельная опасность!
– Мне жаль…
– Мне – нет, – сказала она, приложив палец к его губам. Потом она снова его поцеловала, и даже намек на одиночество испарился.
Ева потеряла счет дням. Они с Ником при каждом удобном случае любили друг друга, как дикие кошки, в своем маленьком гостевом доме. Они исследовали каждый дюйм тела друг друга, осыпая возлюбленную плоть ласками рук, губ и языков. Однажды ночью Ник взял одеяло, подхватил на руки Еву и понес ее на уединенный пляж. Они нежно занимались любовью под шум волн и сияние звезд над головой.
И вот настал день, когда трюм «Сьюзен Белл» наполнился белыми брикетами соли. Ник пригласил Хиггса в дом его делового партнера. Ева принесла им местные напитки, приготовленные из дистиллята, получаемого при изготовлении рома, и повернулась, чтобы оставить их одних.
– Останься, Ева, – сказал Ник. – Наши планы касаются и тебя.
Ева устроилась в комнатном гамаке и стала слушать их разговор.
– Ты намерен отказаться от обязанностей моего первого помощника, и я уважаю твой выбор. Я уверен, что ты готов самостоятельно управлять кораблем, и уже какое-то время вынашивал эту мысль, – сказал Ник Перегрину. – Я хочу, чтобы ты вел «Сьюзен Би» в Чарльстон.
– Вы доверите мне свой корабль? – Недоуменная улыбка озарила лицо Хиггса, но потухла так же быстро, как и вспыхнула. – Но, капитан, а как же вы и мисс Апшелл?
Ева отметила про себя, что мистер Хиггс, находясь на суше, не заикался. Что за перемены?
– Когда мы были здесь в прошлый раз, я приказал построить шлюп поменьше, надеясь, что ты возьмешься управлять им. Хотел, видишь ли, сделать сюрприз. Но теперь мы воспользуемся им, чтобы вернуться на Бермуды, – сказал Ник. – Мне сказали, что корабль будет готов через неделю. Оставь мне пять-шесть матросов и мальчишку Реджи, и мы прекрасно справимся.
– Что вы скажете на это, мисс Апшелл? – с каменным лицом спросил мистер Хиггс. – Не предпочтете ли вы отправиться на «Сьюзен Белл» в Чарльстон? Он был вашим первоначальным пунктом назначения.
Ева так давно серьезно не думала о поисках дяди в колониях, что предложение Хиггса показалось ей диким. Она понимала: Ник ищет предлог задержаться с ней на Гранд-Теркс. В последнее время в их ласках ощущалась жадность, как бывает, когда люди знают, что их время на исходе.
– Я не возражаю против того, чтобы побыть на острове чуть дольше, – проговорила Ева, подавив особую улыбку, которую берегла только для Николаса. – Кроме того, если я высажусь в порту Чарльстона без компаньонки, мою репутацию уже ничто не спасет.
На Гранд-Теркс о таких вещах не задумывались, и Еву уже начало удивлять, почему вообще им где-то придают такое огромное значение.
– Поэтому я устроил так, что ты вернешься в Сент-Джордж уже в сопровождении камеристки, – с улыбкой сказал Ник.
«Так вот почему он хотел, чтобы я присутствовала при его разговоре с Перегрином!»– поняла Ева. Он сумел продлить их идиллическую интерлюдию и позаботился о том, чтобы после этого не была подпорчена ее репутация. Ах, если бы он только предложил ей выйти замуж, им вообще не нужно было бы расставаться!
Впрочем, мужчине, который намерен жениться на девушке, небезразлично ее доброе имя. Возможно, эта служанка и внимательность Ника – прелюдия к предложению.
– Множество людей видели, как ты нес меня на борт «Сьюзен Белл», – заметила Ева.
– У людей на такие вещи короткая память, – сказал Ник. – Их больше заинтересует то, что мы пережили шторм и вернулись на новом судне. Если ты сойдешь с корабля в сопровождении служанки, все решат, что садилась ты на него тоже вместе с ней.
Хиггс медленно кивнул.
– Так оно и есть.
– Ты так же хорошо, как и я, знаком с агентом, через которого мы ведем дела в Чарльстоне, – обратился к своему первому помощнику Ник. – Заключи сделку на обычных условиях, а когда вернешься в Сент-Джордж, новая шхуна будет готова перейти под твое командование. – Ник пристально взглянул на Хиггса. – Если ты по-прежнему готов плавать под моим флагом.
Хиггс задумался на мгновение, а потом протянул руку.
– Да, Николас. Договорились.
Ева впервые услышала, что мистер Хиггс ответил капитану как равному. И это не резало слух.
– Хорошо, – сказал Ник, когда они скрепили рукопожатием свою договоренность. – Насколько я понимаю, ты сегодня же отплываешь с отливом, после обеда.
– Так точно, «Сьюзен Белл» готова продолжить путь. Не волнуйтесь, я о ней позабочусь.
Хиггс галантно поклонился Еве и удалился. Ник забрался к Еве в гамак, прильнув к ней всем телом и небрежно закинув ногу поверх ее коленей.
– Умный ход, – сказала она.
– Рад, что ты одобряешь. – Он провел двумя пальцами по вершинам ее грудей и принялся дразнить один из сосков. – Поскольку мы вернемся в Сент-Джордж на новом корабле, мы еще побудем вместе.
Ева накрыла руку Николаса, чтобы утихомирить ее: сейчас реакция собственного тела на ласки Ника будет только отвлекать.
– Есть другой способ этого добиться. Чувственная улыбка Ника сделалась пресной.
– Ева, ты знаешь, что ты мне дорога. Дороже, чем я хотел бы.
– Но ты не хочешь на мне жениться.
– Я уже убедился, что муж из меня паршивый, – сказал он. – Я не изменил своего мнения относительно брака.
– А я не изменила своего мнения относительно твоего предложения стать твоей содержанкой, – выпалила Ева, и Ник почувствовал, что она напряглась.
Он с волшебной легкостью коснулся губами ее скулы и проложил нежными поцелуями тропинку к уху.
– Возможно, ты не заметила, но ты уже моя содержанка.
Ева вскочила с гамака, резко сместив центр тяжести, отчего Николас тут же вывалился на пол.
– Нет, я твоя любовница. Но мы оба знаем, что такое положение вещей можно изменить, причем прямо сейчас.
Ни разу не оглянувшись, она вылетела из комнаты.
Той ночью Ева заперла дверь на засов – и к лучшему. У нее началось «женское проклятье», и она все равно не смогла бы пустить Ника в постель. Это произошло с задержкой, и Ева уже решила, что беременна. Убедившись, что не зачала, Ева почувствовала одновременно разочарование и облегчение.
Ей больше всего на свете хотелось забеременеть от Ника. Но если он отказывается жениться на ней сейчас, нехорошо, если он пойдет на это из-за ребенка, а не ради нее самой.