Текст книги "Остров соблазна"
Автор книги: Конни Мейсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
– Как бы то ни было, лейтенант Рэтбан обучил нас благородным манерам, какие должна демонстрировать леди. Он сделал нам столько добра, почти столько же, сколько и вы, капитан! – Мисс Смайт терзала зубами нижнюю губу. – Вы, конечно же, плохо о нас думаете из-за того, что мы обманывали вас все это время, но мы не знали, как иначе поступить. В нашем мире женщине тяжело без мужской защиты. – Она вздохнула. – Полагаю, теперь вы захотите, чтобы мы уплыли в Каролину с лейтенантом Рэтбаном.
– Только через мой труп! – Куда бы Рэтбан ни планировал их отвезти, Ник готов был поспорить на «Сьюзен Белл», что трио достойных женихов было чистейшей выдумкой. Ник поднес к губам руку Пенелопы Смайт и поцеловал костяшки ее пальцев с таким почтением, как будто она была герцогиней. – На чудесном Востоке, если человек спасает кому-то жизнь, он отвечает за эту жизнь до конца своих дней. Вы и ваши подруги будете находиться под моей защитой столько, сколько потребуется. Теперь ваша тайна стала моей, а ваша ложь – моим грехом. Так что больше не беспокойтесь из-за этого.
Маленькое лицо Пенелопы сморщилось, и в глазах блеснули слезы.
– Только не плачьте. Я запрещаю, – с шутливой суровостью проговорил Ник.
Мисс Смайт застенчиво улыбнулась ему.
– Капитан! Капитан Скотт! – Мисс Монро вбежала в столовую, стуча «очаровательными малютками» по широким доскам пола. Ее миловидное личико исказила тревога.
Николас резко поднялся на ноги.
– Что случилось?
– Ева.
– Она серьезно больна?
Ник пронесся мимо Салли, направляясь в то крыло, где располагались спальни.
– Нет, нет, другое, – выпалила мисс Монро, выбегая следом за капитаном в коридор. – Она исчезла.
Глава 16
Ева шагала по грязной дороге быстро, но не настолько, чтобы привлекать ненужное внимание островитян, которые направлялись на рынок Сент-Джорджа. Если дождь усилится, дорога раскиснет и идти по ней станет еще опаснее. Верхом она добралась бы до места назначения гораздо быстрее, но если бы она взяла лошадь Николаса, он мог заявить, что она ее украла.
Ей нельзя было так рисковать.
За то время, что Ева была на Бермудах, она видела у здания суда несколько несчастных в колодках. В Англии такое наказание иногда приводило к смерти или потере глаза, если рассвирепевшая толпа начинала бросать камни. В лучшем случае жертве надирали уши.
Но островитяне бросались в осужденных только оскорблениями и гнилыми фруктами. По-видимому, позора было достаточно, чтобы провинившимся не захотелось повторять свои ошибки.
Тем не менее она сделает все возможное, чтобы больше не попадать в руки представителей закона. Нужно было бежать, когда ее впервые обвинили в Лондоне, но она была так уверена, что ее невиновность будет доказана! Но этого не произошло.
Камешек попал Еве в туфлю, и ей стало больно ступать. Она остановилась, чтобы вытряхнуть его, но внезапная боль уже разворошила воспоминания, к которым ей не хотелось возвращаться.
Позор был страшным наказанием. Ева думала, что умрет, когда ее раздели до пояса и полунагой протащили сквозь толпу. Мерзкая вонючая чернь кидалась на нее, хватала за руки и выкрикивала ругательства, пока ее, связанную, вели к столбу.
Потом, с первым взмахом плети, стыд сгорел в жгучей боли. С каждым ударом Ева теряла частичку себя. Она стискивала зубы и старалась держаться, но в результате она накричалась до хрипоты. Ее мышцы сжимались в мучительных спазмах. Она была бесправной марионеткой, хозяин которой с удовольствием наблюдал за ее жутким танцем. Она сделала бы все что угодно, лишь бы это прекратилось.
Абсолютно все.
Когда, наконец, экзекуция закончилась, ее дух был так же растоптан, как и плоть. Ева пять дней в большой грязной общей камере в Ньюгейте сгорала от жара и еще три – от холодной ярости.
Но молодость взяла свое, и спина начала заживать.
С новыми шрамами к Еве пришла решимость никогда больше не терять контроля над собственным телом.
Вот почему Николас Скотт был для нее так опасен. Даже не применяя оков, он вызывал в ней желание сдаться. Его орудием была не плеть, а наслаждение, и Ева уже была готова покориться ему. Нельзя полностью отдаваться другому человеку!
Ева сомневалась в том, что ее дух выдержит еще один такой удар.
Она достигла окраины Сент-Джорджа и поспешила по узкой тропинке вниз, к причалу. Ева не знала, стоит ли еще в порту корабль капитана Востока, но на тот случай, если его там нет, она бросила в свою сумочку пару серебряных ложек. Они наверняка стоили согласия кого-нибудь из местных рыбаков доставить ее к острову, где обычно стоит на якоре «Морской волк».
Она надеялась, что Ник не хватится этих ложек.
Ветер трепал ее юбки, и Ева пыталась их удержать, когда за спиной послышался стук копыт. Ева повернулась и увидела, что к ней во весь опор мчится на своем черном жеребце Николас Скотт. Ева бросилась бежать, но напрасно. Капитан наклонился и одной рукой втащил ее на коня.
– Нет! Пусти-и-те!
Ева шлепнулась на живот поперек спины лошади, прямо перед Ником. Ее выпирающие ягодицы подпрыгивали в такт движению. Воздух со свистом вылетел из легких Евы, а когда капитан, пришпорив жеребца, погнал его галопом по мощеной дороге, дышать стало еще труднее.
«Николас не тратил времени на то, чтобы оседлать коня», – поняла Ева, когда попыталась нащупать какую-нибудь опору. В конце концов ей пришлось схватиться за сапог Ника, поскольку упасть с лошади на такой скорости означало бы наверняка сломать себе что-нибудь.
Когда они достигли причала, капитан так резко натянул поводья, что жеребец чуть не встал на дыбы. Ник соскользнул на землю, бросив «портовому крысенку» поводья вместе с отрывистыми указаниями, как позаботиться о лошади.
– Что это вы вздумали… – начала Ева.
Капитан не дал ей договорить – он стащил ее со спины жеребца и перебросил через собственное плечо.
– Немедленно поставьте меня на землю!
Ник не ответил ей, но учтиво приподнимал шляпу и заговаривал со всеми, кто встречался им на пути к трапу «Сьюзен Белл».
Мольбы о помощи, с которыми Ева обращалась к островитянам, встречали смехом и многозначительными ухмылками. А когда она забарабанила кулаками по спине Ника, народ просто взревел.
Капитан только бровью повел.
– Я это заслужил.
Хохот сделался еще громче. Просто-таки «Панч и Джуди» [18]18
Уличное представление с участием традиционных персонажей английского кукольного театра: горбуна Панча и его жены Джуди.
[Закрыть]без ниток. Все вокруг думали, что ярость женщины – всего лишь часть представления.
Лорд Ник веселится, только и всего.
Обходительность капитана испарилась, как только он почувствовал под ногами палубу корабля.
– Бейте в корабельный колокол, мистер Хиггс. Команда на борту?
– Все, кроме Дигори Бока. Кажется, он опять хватил лишку, сэр.
– В это время? Вычеркните его из списка. Мне в команде не нужны пьяницы. Приготовьтесь отплывать через час.
– Но в такую погоду, капи…
– Что, по-твоему, я должен делать с чертовой погодой, Хиггс? – прорычал Ник. – Я не всемогущий Господь, верно?
– Похоже, он им себя считает, – сказала Ева, которая все еще висела у Ника на плече, но уже выбилась из сил и больше не могла колотить его по спине. – Не правда ли, мистер Хиггс?
Ник шлепнул ее по заду, который, впрочем, надежно защищал кринолин и ярды ткани.
– О! Настоящие джентльмены именно так и поступают, лорд Ник,– с сарказмом сказала она.
– А настоящие леди молчат, – парировал он.
– Но сэр, гроза… – начал Хиггс.
– Хиггс, ты причитаешь, как старуха. Мы обогнем шторм, надо только побыстрее выйти из канала. Ветер нам поможет, – объяснил он, направляясь к сходному трапу, ведущему к его каюте. – Мы тысячу раз так делали.
– Да, сэр, но никогда не шли на такой большой риск. Ник повернулся, чтобы осадить первого помощника.
– Ваши соображения учтены, мистер Хиггс. Если вы чувствуете, что не справитесь со своими обязанностями, мне придется освободить вас от них.
Ева извернулась, чтобы посмотреть на Хиггса через плечо. Губы первого помощника дергались от обиды. Он расправил плечи и сказал, глядя в глаза капитану:
– Нет, сэр. Я готов исполнять свои обязанности.
– Тогда поговори с плотником, чтобы тот приладил засов на моей двери снаружи, и пусть сделает это побыстрее. Можете идти, мистер Хиггс.
Сам Ник пошел к сходному трапу.
У Евы мелькнула мысль ухватиться за дверной косяк и попробовать помешать капитану перенести ее через порог, но «Сьюзен Белл» была кораблем Ника. Точно так же, как Сент-Джордж был его городом.
С таким же успехом можно воевать с ветром.
Поэтому, когда они спускались к каюте, Ева пригнула голову и решила возобновить борьбу, как только у нее появится шанс победить.
Николас распахнул ногой дверь каюты и бросил Еву на узкую койку.
– Сидите здесь.
– Я вам не гончая, чтобы сидеть или бежать по вашей команде! – Ева вскочила на ноги. – И не матрос вашего корабля, чтобы вы мной распоряжались.
Ник прижал Еву к себе и закрыл ей рот крепким поцелуем. Он зажал ее руки между их телами и насиловал ее рот, требуя открыться ему. Когда губы Евы слегка приоткрылись, он тут же ворвался внутрь. Ева не могла ему сопротивляться. Он был слишком сильным.
А собственное тело с радостью переходило на его сторону. Часть ее встречала победителя с нездоровым пылом. Он грубо занимался любовью с ее ртом, пробуждая в ней низменные желания. Ева тонула, как пловец, угодивший в водоворот.
Говорят, что тонуть даже приятно, когда перестаешь сопротивляться.
Наконец капитан отпустил ее, и она судорожно втянула воздух. С ним вернулась решимость отстоять свою независимость.
– Мне нужно дать указания команде, но я скоро вернусь, – пообещал он. – Прошлой ночью мы с вами кое-что не завершили.
– Завершили, – сказала Ева. – Вам просто не понравился такой конец.
Он повернул голову на осторожный стук в дверь и пошел к двери.
– Должно быть, это Хиггс с засовом. Я запираю вас ради вашей же безопасности.
– А не ради своего удобства?
Николас криво усмехнулся:
– И это тоже. На полке есть хлеб и сыр. Бросьте что-нибудь в желудок. Прогулка будет не из приятных.
Паника сдавила Еве горло. Последний шторм, который она пережила в море, вымотал ее до изнеможения. Казалось, он длился целую вечность.
– Возможно, мистер Хиггс прав. Нельзя ли переждать грозу и отчалить позже? – спросила Ева, стыдясь дрожи в голосе. Из кормового окна было видно багровое небо с неприятным желтоватым оттенком недельного синяка. – Не нужно этого делать, чтобы поразить меня искусством мореплавателя.
– Нет, похоже, мне придется это сделать, чтобы вы никуда не сбежали, пока мы с вами не найдем общий язык. – Капитан всмотрелся в лицо Евы, и на миг его взгляд смягчился, но он тут же вернулся к прежнему тону: – А засов не позволит вам наделать глупостей. Не забывайте, за вами уже числится прыжок за борт вполне годного для плавания судна.
Ник закрыл за собой дверь. Ева услышала несколько резких ударов молотком, а потом финальным аккордом в петли скользнул засов.
Мистер Хиггс отлично управлял командой, но увидев капитана за штурвалом, моряки начали еще ловчее справляться с работой.
Ник множество раз проводил «Сьюзен Белл» сквозь опасные шторма.
– Ветер – ее любовник, – приговаривал он, – и бывает, что крошке хочется почувствовать его силу.
Он намеревался обогнуть надвигавшуюся грозу. Приподнятое настроение команды и тот факт, что ворчал только повар – он досадовал на то, что Ник заказал холодный ужин, лишь бы не разжигать на камбузе огонь, – говорили о том, как верят в капитана его люди.
Как только судно вышло из гавани, Николас приказал поставить все паруса, и «Сьюзен Би» запрыгала по волнам, как лиса, за которой гонятся собаки.
Когда они прошли кольцо рифов и мелей, Ник повернул ее нос на юго-юго-запад. Она чуть не взлетела над поверхностью воды и стрелой понеслась вперед.
– Мистер Татем, вы прихватили на борт свою старую скрипучую гармонику?
– Так точно, капитан.
– Несите ее сюда, да поживее. Под музыку мы еще быстрее полетим. – Ник посмотрел на такелаж, где все паруса были полны ветра. – Такими темпами, ребята, мы проскочим на острова за рекордное время.
Матросы танцевали хорнпайп [19]19
Английский матросский танец.
[Закрыть]под грот-мачтой, смеясь и хрипло подпевая.
Через четверть часа Ник скомандовал приспустить паруса – они бы не выдержали растущей силы ветра. Еще через пятнадцать минут он приказал убрать их совсем, оставив мачты голыми. Море вздымалось вокруг них, и паруса дали бы шторму больше власти над «Сьюзен Би».
Когда колокол прозвонил в следующий раз, Нику пришлось признать суровую истину: мистер Хиггс был прав.
Ева пыталась оставаться на койке, но один из бешеных взлетов корабля швырнул ее на пол. Она прижалась щекой к гладкому тику, решив, что так ей будет лучше. Ее не укачивало на «Молли Харпер», но тут она уже вырвала хлеб и сыр в ночной горшок капитана, стоявший в углу каюты.
Волны с неистовой силой хлестали по кормовым окнам, и Ева боялась, что вода вот-вот хлынет внутрь. Иногда «Сьюзен Белл» буквально становилась на дыбы, точно дельфин, танцующий на хвосте. Корабль раскачивался на каждом гребне. Потом нырял носом, и его снова безудержно несло вверх.
Ева закрыла на окнах крепкие внутренние ставни. Она понимала, что дерево не защитит ее от моря, если это не удастся толстому стеклу, но, по крайней мере, она не будет видеть беснующиеся волны. Следующий крен заставил Еву снова упасть на пол.
В дверь отрывисто постучали, отодвинули засов и приоткрыли створку.
– Мисс Апшелл? – Это был Перегрин Хиггс. – Капитан попросил проведать вас.
– Я здесь, – слабо проговорила Ева, когда мистер Хиггс вошел в каюту.
Вода потоками стекала с его штормовки. Он задул масляную лампу, которая раскачивалась под низкой балкой. Они оказались почти в полной темноте, только сквозь ставни пробивался тошнотворно-зеленый фосфоресцирующий свет.
– Капитан приказал погасить все лампы, без которых можно обойтись, – объяснил Хиггс, опускаясь перед Евой на колени. Он стянул с койки одеяло и укрыл им женщину. – Очень мудро с вашей стороны. На полу безопаснее.
«Значит, нам грозит опасность?»– подумала Ева. Корабль стенал, как женщина при родах.
– О таком крепком корабле, как «Сьюзен Белл», мечтает любой моряк. А насосы качают воду из трюма гораздо быстрее, чем она пребывает, – сказал он ровным, успокаивающим тоном.
Ева подивилась его спокойствию и тому, что он не заикается перед лицом катастрофы. Когда села на риф «Молли Харпер», матросы ругались и кричали от страха. Если опасность давала человеку возможность проявить свою истинную натуру, то мистер Хиггс, похоже, был отлит из чистого золота.
– Ужина, боюсь, не будет, – сказал он. – Повара укачало, как зеленого салагу.
– В ужине нет нужды.
При мысли о еде у Евы опять скрутило живот.
– Нужно только дождаться, когда шторм себя исчерпает.
– Так с командой все в порядке?
«Молли Харпер» потеряла одного моряка – его смыло за борт еще до того, как судно напоролось на риф.
– Да – капитан приказал, чтобы все спустились под палубу и наглухо задраили люки.
– Но где тогда Николас? – спросила Ева, забывая, что не должна называть капитана по имени в присутствии его первого помощника.
Перегрин помолчал несколько секунд.
– Он привязал себя к штурвалу.
Глава 17
Ева не разговаривала с Богом с тех пор, как пережила порку. Ах да, она наскоро пробормотала молитву, когда увидела акулу, но все произошло так быстро, что это не стоило брать в расчет. Она посещала церковные службы, когда требовалось, потому что «так принято». До того страшного дня, когда ее унизили и заклеймили, Ева всегда полагалась на себя, а не уповала на божественное вмешательство. Она считала слабостью ждать помощи свыше, если вполне могла сама себе помочь.
А после того как ее признали виновной, ей было нечего сказать Богу, который допустил, чтобы невинную молодую женщину подвергли боли и унижению.
Теперь у нее было множество тем для разговора с Богом.
После того как мистер Хиггс оставил Еву в темноте и запер снаружи, ей не оставалось ничего другого, кроме как сесть на корточки и молиться.
Ева молилась за людей, которые качали воду из трюма. Каждый раз, когда корабль вздымался на волнах, она молилась, чтобы «Сьюзен Белл» не стала килем вверх. Она молилась за собственную душу, признавая, что та не настолько невинна, как ей хотелось бы.
Но жарче всего она молилась за человека, привязанного к штурвалу.
Сидя в темноте, Ева умоляла Бога сохранить Нику жизнь. Да, из-за его ослиного упрямства они оказались в этой ужасной ситуации, но его же сила и отвага могли всех их спасти.
Ева изливала свои страхи. Она просила смилостивиться над Николасом, надеясь, что Господь слышит ее. Ева не представляла, как он вообще может заметить ее, если она сама с трудом различает свой голос в шуме моря, реве ветра и страшном скрипе корабельного шпангоута [20]20
Поперечный кривой брус в корпусе судна, служащий основой для обшивки.
[Закрыть].
Она боялась, что «Сьюзен Белл» в любой момент разлетится на щепки.
Когда волны омывали закрытые ставнями окна, Ева задерживала дыхание, думая, не делает ли того же Николас. Или его тело безжизненно свисает со штурвала?
Перед невидящим взором Евы мелькали дюжины образов Николаса Скотта – задумчивого, вожделеющего, смеющегося, охваченного гневом, учтивого, опасного, смелого до безрассудства. Во всех случаях он потешался над ней и советовал испробовать его восхитительный сорт безумия.
А теперь он из последних сил старался спасти жизнь ей и членам команды.
– Пощади его, Господи! – бормотала Ева, слабея с каждой минутой. Она скрутилась в клубочек, прижав колени к груди. Время растягивалось и сжималось, и вот она уже мерила его только новым ударом волны, новым вздохом, новым глухо отдающимся в ушах ударом сердца. – Спаси ему жизнь! – шептала она хриплым от бесконечной мольбы голосом. – Спаси Николаса Скотта… потому что… потому что… я люблю его.
Потом как будто кто-то закрыл ей веки, и Ева провалилась в черноту изнеможения, точно камешек в глубокий колодец.
Кто-то кричал. Этот звук хлестал Еву по ушам, но она не могла разобрать слов. Она попыталась открыть глаза, но они слиплись. Ева рывком села и смахнула с век присохшую соляную корочку.
«Сьюзен Белл» мягко покачивалась на волнах. Лучи солнца пробились в щели ставень, засыпая каюту осколками света.
В коридоре за дверью послышались тяжелые шаги. Кто-то отодвинул засов и открыл дверь ногой.
– Не спешите, парни, – сказал Хиггс нескольким матросам, которые пытались одновременно протиснуться в каюту и внести свою тяжелую ношу. – Осторожнее с головой.
«Николас!»Ева вскочила на ноги.
– Что произошло, мистер Хиггс?
– Мы благополучно пережили шторм, – устало сказал он.
– Благодаря капитану, – вставил Татем.
– Да, всю ночь и большую часть дня он удерживал корабль на плаву, не давая ему перевернуться на бок, – нахмурившись, сказал Хиггс. – Но когда мы смогли оставить насосы и сменить капитана у руля, оказалось, что его, по-видимому, хорошо стукнуло по голове. Мы старались все надежно закрепить, перед тем как спуститься в трюм, но, должно быть, я что-то упустил.
– Шторм много чего поднимает с глубины, – сказал Татем. – Капитана могла и русалка шлепнуть хвостом по маковке.
– Что за глупости! Вы насмерть перепугаете наших суеверных матросов, – остановил его Хиггс. – Готов побиться об заклад, что это был оторвавшийся кусок планширя. В любом случае, капитан Скотт погас, как свеча на ветру.
– Вот так, – сказала Ева, постелив одеяло на койку, чтобы моряки могли положить на него Николаса. Глаза у него были закрыты, а кожа приобрела нездоровый цвет заветренного нутряного сала. У Евы замерло сердце. Сделать вдох казалось невозможным. – Он еще жив?
– Да, мисс, – сказал Татем. – Хотя мне пришлось дважды проверять, чтобы удостовериться в этом.
Сердце у Евы снова екнуло.
– Таких, как капитан Скотт, вмятина в башке не свалит. – Голос Татема звучал резче обычного. – Но ему крепко досталось. Из такой леди, как вы, наверное, не получится хорошей сиделки?
– Вы меня недооцениваете, мистер Татем, – сказала Ева, надеясь, что ее голос звучит достаточно уверенно. Эти люди весь шторм трудились как проклятые, чтобы не отдать ее морю, и даже теперь их работа еще не закончена. Ева подозревала, что «Сьюзен Белл» получила серьезные повреждения и, чтобы привести ее в порядок, понадобятся усилия всей команды. Самое меньшее, что могла сделать Ева, – это позаботиться об их капитане. – Принесите мне кувшин горячей воды и тряпки. Чистые тряпки, пожалуйста.
– Пойдемте, ребята. Вы слышали, что она сказала? – Татем потянул себя за чуб, едва ли не отдавая мисс Апшелл честь, и стал выталкивать матросов из каюты. – У нас много работы. Думаю, леди Ник справится сама.
– Леди Ник? – переспросила Ева.
Хиггс раскрыл ставни, и каюта наполнилась светом.
– Вы должны извинить их, мисс, – проговорил Хиггс, медленно моргая. Темные круги залегли под его красными от недосыпания глазами, словно большие синяки. – Они всего лишь простые моряки. Лорд Ник выбрал вас, поэтому в их представлении вы, по всей видимости, его леди. Леди Ник.
– Хм-м. – Ева была уверена, что это не самая худшая доля. – Что ж, помогите мне освободить его от этих мокрых вещей.
– Да-да, – сказал Хиггс, стягивая с Ника сапоги. – Подержите одеяло, пока я сниму с него штаны и кальсоны.
Ева улыбнулась и без лишних слов сделала, как он сказал, отведя глаза. Она была благодарна Перегрину за излучаемое им спокойствие и уверенность. Она уже видела обнаженного Николаса, но Хиггсу, конечно же, хотелось, чтобы все было пристойно. Капитану же было совершенно все равно. Его бы даже позабавило, если бы его взялась раздевать Ева.
Когда Хиггс укрыл капитана простыней до пояса, Ева опустила одеяло и помогла усадить Ника, чтобы Перегрин снял с него рубашку.
– Ох! – Ева зажала рот рукой. На подушке появилось немного крови.
Лицо Хиггса сделалось пепельно-серым. Раздвинув волосы Ника, он обнаружил глубокую рану и шишку размером с гусиное яйцо у основания черепа.
– Я не видел этого раньше. Что я могу для него сделать?
В Ньюгейтской тюрьме Ева видела двух мужчин с похожими ранами. Один спустя какое-то время сам пришел в чувство и сразу стал жаловаться на то, что у него пусто в желудке и адски болит голова.
Второй так и не очнулся.
– Я могу промыть рану и обтереть его, – сказала Ева, заметив песчинки в темных волосах на груди и руках Николаса. – А потом, мистер Хиггс, нам остается только ждать и надеяться.
Хиггс прочистил горло.
– Однажды я видел, как врач делал трепанацию джентльмену с похожей раной. Он говорил, что это необходимо для снижения давления и исцеления. Без его вмешательства у пострадавшего не было надежды. У нас на борту нет хирурга, но, думаю, что с вашей помощью я мог бы…
– Нет, нет и еще раз нет! – в ужасе вскричала Ева. – Никто не раскроит ему череп!
Татем пришел с кувшином воды и тряпками и тут же удалился, чтобы вернуться к своим обязанностям. Ева налила горячей воды в миску и намочила тряпки.
– Дальше я справлюсь сама, мистер Хиггс, – мягче сказала она. – Вам нужно отдохнуть.
– Да, мисс, – сказал Перегрин. – Пожалуй, вы правы. – Его лицо сделалось суровым, он расправил плечи и вытянулся. Казалось, за то короткое время, что его знала Ева, он вырос на несколько дюймов. – Поскольку капитан болен, кораблем теперь командую я. Такого рода ранение нельзя запускать, иначе будет слишком поздно. Мы дадим ему время до восьми склянок завтрашнего утра, а потом я сделаю трепанацию. С вашей помощью или сам.
Хиггс повернулся и вышел из каюты.
Ева посмотрела на Ника, грудь которого едва заметно вздымалась и опускалась.
– Ты настолько хорошо обучил этого молодого человека, что он начинает действовать в твоем стиле – с ослиным упрямством, безграничной самоуверенностью и видя все со своей колокольни, – тихо проговорила она. – Если не хочешь, чтобы он сделал нечто такое, о чем мы все горько пожалеем, просыпайся завтра до восьми склянок.
Ева взяла влажную тряпку и обтерла Нику лицо. Состояние глубокого расслабления неестественного сна освободило его лоб от всех морщин тревоги и озабоченности. Николас теперь выглядел гораздо моложе. Только колючая щетина, отросшая за несколько дней на щеках и подбородке, портила картину. Ева решила было побрить его, но потом передумала. Она не хотела держать лезвие у горла капитана на случай, если он внезапно очнется.
Ева вымыла Николасу руки и грудь. Его ладони вспухли и были утыканы занозами, а на плече красовался большой синяк. Еве доводилось видеть толстые кожаные ремни, которыми в дрянную погоду пристегивались рулевые, чтобы штурвал не вырвало у них из рук и он не стал вращаться бесконтрольно. Ремни оставили глубокие борозды на теле капитана.
На одной из полок Ева нашла нитки и иголки и воспользовалась иголкой, чтобы вытащить занозы из пальцев и ладоней Николаса. Когда она промывала раны содержимым его серебряной фляги, он даже не вздрогнул – верный признак полной потери чувств.
Ева отвернула край простыни и вымыла ему ноги. Когда она снова накрыла Ника одеялом, его лицо по-прежнему было мертвенно-бледным.
Она приоткрыла кормовые окна, чтобы впустить в каюту воздух. Вместе со свежим соленым бризом в комнату ворвался стук молотков и скрежет пил.
– Вся команда трудится, а ты валяешься здесь без дела, как лентяй.
Ева надеялась, что ее упрек заставит Ника пошевелиться. Но у него даже веко не дернулось.
Она взяла чистую тряпку и повернула голову Николаса лицом к переборке, чтобы промыть глубокую рану у него на затылке. Его волосы слиплись от крови, но Ева смыла ее. Ник никак не прореагировал, когда она промокнула рану виски. Радовало только то, что шишка прямо под раной не налилась еще больше.
За ухом Ника, на границе волос, обнаружилось небольшое коричневое родимое пятно. Ева склонилась и нежно поцеловала этот маленький изъян. Потом она перевернула капитана на бок, чтобы смыть с его широкой спины и задней части бедер морскую соль. Закончив, она вернула Ника в мягкие объятия пуховой перины.
Только одна часть его тела осталась невымытой.
– Сейчас не время для чопорности, – сказала себе Ева. Нет, она, конечно, видела весь джентльменский набор Ника, но, откинув простыню и взглянув на это место, увидела нечто иное.
На расслабленных холмиках яичек лежал его член. Недвижимый. Мягкий. Уязвимый. Еву залила волна нежности.
«Я все равно люблю этого мужчину!»– подумала она с удивлением. Она накрыла его пах обеими руками.
И его член возродился к жизни под ее ладонью.
– Слава Богу! – Ева хихикнула, смывая с этой части тела Ника опасную для мужчин морскую соль. От ее прикосновений плоть Николаса налилась и выросла до внушительных размеров. – Похоже, эта твоя часть определенно не собирается умирать, Николас Скотт.
Ева посмотрела в лицо Нику, надеясь увидеть, что он подглядывает за ней из-под темных ресниц, но не заметила ни малейшего движения мышц. Ни усмешки. Ни многозначительно поднятой брови.
Улыбка сползла с лица Евы. Она насухо вытерла Ника и укрыла простыней до подбородка.
Пришла пора еще раз серьезно поговорить с Богом.
Но Ева очень сомневалась, что с Небесным Владыкой можно торговаться, держа в руке член Ника.
