Текст книги "Остров соблазна"
Автор книги: Конни Мейсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
– Буду ждать с нетерпением, – с натянутой улыбкой парировал Ник.
Будь они двумя охотничьими псами, шерсть на их холках стояла бы дыбом. Восток развернулся и зашагал в благоухающую ночь.
Скрипач последним замысловатым росчерком завершил веселый рил, и пары танцующих замерли за спиной Николаса. Потом зазвучала новая мелодия, размеренный менуэт. Благодаря его замедленному ритму гости получали желанную передышку.
Телу Ника отказали в драке, и оно продолжало требовать какого-нибудь действия. Налившаяся плоть в паху повела его в новом направлении.
«А ведь движения менуэта требуют поцелуя!»– вспомнил Николас.
Он схватил Еву за руку и повел на паркет.
– Пойдемте, мисс Апшелл. Это наш танец.
– Уверена, вы ошибаетесь, капитан, – сказала она, натянуто улыбаясь и силясь незаметно освободиться от хватки Николаса. – В моей бальной карточке, несомненно, записан другой партнер для этого менуэта.
– Хозяин бала может выбрать один танец на свое усмотрение, поэтому я переписываю вашу бальную карточку, – заявил Ник, улыбаясь, кивая гостям и продолжая вести Еву к начальной позиции.
Николас на миг прижал мисс Апшелл к своему бедру и только после этого позволил ей неуверенно присесть в реверансе. Если повезет, он перепишет весь ее вечер.
Глава 12
Сердце Евы гулко билось о корсет из китового уса.
В глазах Ника не было такой враждебности, даже когда он сражался с акулой. Ева чувствовала, что кипучий гнев капитана по какой-то причине направлен на Адама Востока, а не на нее, но все равно ее кровь быстрее пульсировала в жилах.
– Осторожнее, капитан! – тихо предупредила Ева, исполняя, ведомая Ником, замысловатые па менуэта. На его скуле дергалась мышца, а на лбу вздулась вена. – У вас случится апоплексический удар, если вы не успокоитесь.
Николас рассмеялся, как будто партнерша порадовала его отменной остротой, и гости вокруг них заулыбались. Похоже, только Ева не уловила в смехе капитана даже намека на веселье.
– Моя дорогая мисс Апшелл, я нахожу вашу заботу о моем здоровье восхитительно ироничной. – Его губы двигались почти незаметно, а бархатный голос продолжал литься: – Особенно если учесть, что во всех неудачах, которые в последнее время омрачают мою жизнь, виноваты главным образом вы.
– Неужели?
– Перечислить их, чтобы вы могли позлорадствовать?
– Странно слышать, что мое появление все же что-то для вас изменило. Неужели вы готовы признать, что человек, за которым не стоит сила хотя бы штормового ветра, способен сбить вас с намеченного курса?
Танец требовал, чтобы они подняли соединенные руки и шагнули навстречу друг другу. Николас заступил дальше положенного, чтобы их тела на миг соприкоснулись. На его лбу уже не было вздувшейся вены. Даже через несколько слоев шелка Ева почувствовала, как затвердела его плоть, и у нее мгновенно перехватило дух. Очевидно, капитан направил жажду крови в русло звериных желаний другого рода.
Еве показалось, что температура ее тела внезапно подскочила на несколько градусов. Кровь в ее жилах запела горячий обольстительный мотив под нежные переливы скрипки.
– Если мое присутствие для вас хоть что-то значит, я признаюсь, что поражена до глубины души, – проговорила Ева, стараясь, чтобы капитан не почувствовал, как отзывается на его призыв ее тело.
– Давайте разбираться. – Ник с мужественной грацией выполнил поворот и поднял руку, встречая ладонь партнерши. – С тех пор как я встретил вас, много чего случилось: я упустил шанс забрать себе трофейное судно, прогнал любовницу, потратил целое состояние на модисток и портних – причем нелишне заметить, что эти инвестиции не принесли мне никаких дивидендов, – и фактически перестал быть хозяином в собственном доме. Это, по-вашему, ничего не значит?
– В таком случае вы должны приложить все силы, чтобы от меня избавиться, а не чинить препятствия моему отъезду, – заметила Ева, медленно поворачиваясь под рукой Ника.
Капитан поднял бровь, признавая ее правоту.
– Пожалуй. Тем не менее, я не спешу от вас избавляться, ибо вижу, что вы способны с лихвой окупить все затраты.
Когда Ник склонился к Еве, чтобы запечатлеть на ее губах предписываемый танцем поцелуй, она отвернулась и немедленно об этом пожалела. Теплое, с привкусом виски дыхание капитана пощекотало ей ухо.
– Для начала можете позволить мне еще раз понаблюдать, как вы принимаете ванну, – шепнул он.
Она ощутила тепло его дыхания на шее.
– Я мог бы потереть вам спинку, – одними губами произнес капитан, когда танец свел их достаточно близко для очередной реплики. – Или грудь. На ваш выбор.
Щеки Евы вспыхнули, но не от стыда. Она почувствовала какое-то странное удовольствие. Капитану нравилось видеть ее обнаженной.
Всю до последнего дюйма.
Ева никогда не думала, что найдется мужчина, которого не оттолкнет ее изуродованная спина. Даже если она когда-нибудь выйдет замуж, то, наверное, будет скрывать от супруга свои шрамы. Эта задача не казалась Еве слишком уж трудной, поскольку благородная дама никогда полностью не обнажается перед мужчиной, даже будучи связанной с ним брачными отношениями.
Живот Евы одобрил непристойные предложения капитана парой медленных кульбитов. Но правила, принятые в обществе, напомнили о себе и пошли в наступление на слабое тело.
– У меня большие планы на жизнь, и в них не входит стать удобным объектом для вашей похоти.
Ева исполнила изящный пируэт.
– Почему-то мне кажется, что мистер Пенниуистл из Каролины тоже в них не входит.
«Чтоб он провалился! Неужели он читает мои мысли?»
– Но вернемся к вам как к объекту моей похоти. Найдутся люди, которые уверят вас, что это высокое призвание, дающее множество преимуществ. – Он склонился над рукой Евы и легко коснулся губами костяшек ее пальцев, не преступая границ приличия. – Я, например, уверен, что смогу удовлетворить вашупохоть гораздо лучше, чем эти восхитительные пальчики.
Внезапное желание сжать эти самые пальчики в кулак и стукнуть капитана в нос было настолько сильным, что Ева еле сдержалась. Нет, за ними следит слишком много глаз, да и танец уже заканчивается. Она наверняка продержится еще несколько тактов, но только если не станет больше разговаривать с капитаном и даже смотреть на него чаще, чем необходимо. Один только вид его порочно красивого лица приводил Еву в бешенство.
– Стать моей любовницей – далеко не худший для вас вариант, – сказал Николас, когда танец позволил ему оказаться достаточно близко к ней.
– Осмелюсь в этом усомниться. Скорее, худшего варианта мне не найти даже при всем желании.
– Улыбнитесь, Ева, – проговорил капитан, заставив кончики своих губ подняться вверх. – Люди подумают, что вам неприятно мое общество.
– И будут правы.
– Лгунья!
Ева недобро сощурила глаза и присела в завершающем реверансе менуэта. Затихли последние ноты мелодии.
– Прошу прощения, капитан. Мне нужно подышать свежим воздухом.
– В таком случае вам потребуется эскорт.
Ник протянул руку.
Не удостоив его вниманием, Ева зашагала к выходу. Капитан в мгновение ока очутился рядом, положил ее руку себе на предплечье и накрыл ее ладонью, чтобы она не смогла вырваться, не устроив при этом сцены.
– Капитан, я не желаю выходить на воздух с вами.
– Возьмите себя в руки, мисс Апшелл. Вам нельзя выходить одной. – Николас продолжал вести Еву к дверям, улыбаясь и кивая, как будто они приятно беседовали. – Здесь, на островах, мы можем наряжаться цивилизованными людьми, но это всего лишь маскарад. Большинство холостых мужчин в этом зале и половина женатых с удовольствием поймали бы вас в каком-нибудь тихом уголке и быстренько сыграли в увлекательную и старую как мир игру, не заботясь о том, хотите вы принимать в ней участие или нет.
– А себя вы не относите к их числу?
– Разумеется отношу. – Капитан посмотрел на Еву, как будто она сказала редкую глупость. – Но я вряд ли начну играть, пока вы не будете к этому готовы. И потом, вам нужен именно я.
– Самодовольная свинья! – процедила Ева сквозь зубы.
– Тут вы совершенно правы, – любезно согласился капитан. – Покажите мне мужчину, который не считает себя центром мироздания, и я скажу, что это человек без стержня и не способен ничего довести до ума.
Они прошли парадные двери и окунулись в благоуханную ночь. Едва очутившись на улице, Ева выдернула руку и ускорила шаг.
– Напротив, – бросила она через плечо, надеясь отгородиться от капитана приличной дистанцией, но тот, проявляя ловкость, держался рядом, – не все мужчины думают, что солнце всходит и заходит, двигаясь вокруг их… стержня.
Николас рассмеялся и сорвал с ближайшего куста цветок гибискуса.
– Вот чем вы мне нравитесь, Ева. Да постойте смирно хоть полсекунды! – Он воткнул бутон в волосы над ухом Евы, а потом поймал обе ее руки. – Вы очень убедительно разыгрываете леди, я никогда еще не видел таких блистательных актрис. Но иногда настоящая Ева показывается наружу – и все, игра проиграна.
– Зачем вы меня оскорбляете?
Ева вырвалась из рук капитана и быстро зашагала по мощеной площади вдоль пустых стапелей к причалу.
– Разве это оскорбление, если вы нравитесь мне такой, какая вы есть на самом деле?
Это заставило Еву резко остановиться. Капитана не отпугнули ее шрамы. Его забавляло, когда она, срываясь, переходила на площадную брань. Он так легко прощал ее недостатки, что ей хотелось довериться ему. Если только его всепрощение не является прелюдией к соблазнению. Для незамужней женщины без хорошего приданого девственность была единственным и подлинным богатством. В Ньюгейте Ева сражалась, как тигрица, чтобы сохранить ее. И сдаться сейчас, просто потому что капитану так захотелось, было бы самой настоящей глупостью. Ева опять пошла вперед.
– А вам никогда не хотелось быть чем-то большим? – спросила она.
– Да, но я довольно быстро этим переболел. – Николас поймал Еву за руку и заставил остановиться. – Постойте, Ева! Зачем гнаться за ночью? Свежий воздух сам к вам придет.
Ева сделала глубокий вдох, до краев наполнив легкие ночным благоуханием нарциссов, смесью рыбного душка и запаха дегтя, которой тянуло с причала, и острым свежим ароматом моря. Ветерок шептал в ближних пальмах, заставляя их листья подрагивать с тихим шорохом.
– Остров нашептывает свои тайны, – пробормотала Ева, вспомнив побасенки маленького Реджи Тенскру.
– О чем он говорит вам?
Николас принялся гладить большим пальцем запястье Евы, посылая короткие волны наслаждения вверх по ее руке.
– Он говорит, что вам опасно доверять, капитан Скотт.
– Значит, остров лжет. Если я даю слово, то умею его держать. – Ник приблизился на шаг, и Еве пришлось немного запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. – Ради вас я победил акулу, Ева. Вам не кажется, что вы могли бы называть меня Николасом?
Она попробовала имя на вкус:
– Николас.
Капитан улыбнулся Еве, и впервые улыбка играла не только на его губах, но и в глазах.
– Я как раз думал о том, как бы доказать вам, что я достоин доверия.
Ева подняла бровь.
– У меня в комнате есть песочные часы, – сказал капитан. – Они отмеряют час с точностью до секунды.
– Вам несказанно повезло.
– Можно я закончу?
Она поджала губы и кивнула.
– Я предлагаю вам прийти в мою комнату и позволить мне прикасаться к вам как угодно в течение одного часа…
– Но…
Николас приложил палец к ее губам.
– Вы разрешили мне закончить.
– А вы обещали рассказать, как я смогу убедиться, что вам стоит доверять. Пока что я не услышала ничего, что подвело бы меня к подобному заключению.
– Тогда слушайте. Если по прошествии часа вы не захотите остаться со мной на всю ночь, я отведу вас обратно в вашу спальню и никогда больше не побеспокою.
– И вы будете только прикасаться ко мне?
– В течение одного часа. – Капитан поднес к губам руку Евы и поцеловал ямку между костяшками указательного и среднего пальца. – Войдя в мою спальню девственницей, вы все еще будете ею, когда упадет последняя крупинка песка.
– Хорошо, – тихо проговорила Ева.
– Вы согласны?
Ник хотел прижать Еву к себе, но та выбросила вперед руку.
– Да. Я приду к вам в спальню на закате того дня, когда вы покажетесь в церкви.
Ева самодовольно улыбнулась капитану.
В этой сделке не было ни капли риска. В первое воскресенье пребывания женщин на острове мистер Хиггс сопроводил всех трех на службу один. Салли без особого труда выудила из Перегрина признание, что капитан скорее начнет глотать гвозди, чем переступит порог церкви.
До Евы и Николаса донеслись звуки новой мелодии.
– А теперь, будьте любезны, отведите меня обратно в зал. Кому-то я пообещала гавот, – сказала Ева, улыбаясь и заглядывая в бальную книжечку, висевшую у нее на запястье. – И это не вы.
Глава 13
К широким дверям церкви Святого Петра вели двадцать шесть ступеней. Ник знал это наверняка, потому что сам пересчитывал их, когда последний раз приходил на службу в этот маленький англиканский храм.
Экипаж, за которым он следовал, остановился у подножья лестницы. Ник спешился и привязал лошадь к задку коляски, потом подскочил к дверце, чтобы помочь дамам выйти.
Только двум.
– Вот так, мисс Монро, – проговорил Ник, подавая руку Салли. Перегрин уже вытянулся по стойке смирно, готовый вести ее по крутым ступенькам.
Когда из экипажа вынырнула мисс Смайт, ее нежные черты были омрачены, на лбу собрались морщинки тревоги.
– Это совсем не похоже на Еву. Даже когда мы пересекали океан, ей ни на минуту не делалось дурно. Наверное, мне следовало остаться с ней.
– Не волнуйтесь, – сказал Ник. Когда сегодня утром он объявил о намерении сопроводить женщин в церковь, Еву ни с того ни с сего одолела страшная головная боль. Ник назвал ее симулянткой, и она даже не стала отпираться. На людях Николасу оставалось только выражать сочувствие и надежду, что к вечеру мисс Апшелл станет лучше. – Дайа позаботится о ней. Уверен, в конце концов окажется, что все это пустяки. Мистер Хиггс, сопроводите, пожалуйста, и мисс Смайт. Я скоро к вам присоединюсь.
Хиггс замер, где стоял, – примерно на десятой ступеньке. Кивнув мисс Монро, он покинул ее и поспешил вниз, чтобы забрать мисс Смайт. Перегрину нечасто приходилось сопровождать даже одну молодую леди. Теперь же, когда он вел под руку сразу двух, его долговязое тело как будто еще вытянулось.
Ник постучал по стенке экипажа, и возница погнал лошадей вперед, оставив капитана одного у подножия лестницы. Николас обвел взглядом выбеленное здание, протыкавшее хмурое небо колокольней. Перегрин с дамами вошел в церковь.
Вдали рокотал гром. Будет вполне справедливо, если Николаса сейчас поразит молния: еще никто и никогда не приходил в церковь Святого Петра с такими нечестивыми целями.
– Ладно, Господи, – проговорил Ник, делая глубокий вдох и окидывая взглядом тяжелые тучи. – Посмотрим, есть ли у Тебя чувство юмора.
Он поднялся по ступенькам, перешагивая через две сразу.
И достиг вершины невредимым. Всемогущий либо не заметил, что Николас Скотт заглянул в гости, либо ему было все равно.
Ник снял треуголку и вошел в святую обитель, как раз когда орган хрипло заиграл прелюдию. Казалось, что ножная педаль застряла и без устали выдавливала из труб один и тот же низкий звук, над которым блуждала основная мелодия. Никто не побеспокоился починить эту педаль с тех пор, как хоронили Ханну.
А может, никто и не замечал поломки. Нескончаемый глухой рокот выводил Ника из себя.
Он шел по проходу, оставляя за собой шлейф оживленного шепота – добрых прихожан, безусловно, удивило появление капитана Скотта. Насколько он мог судить, в церкви Святого Петра ничего не изменилось с тех пор, как он был здесь в последний раз. Те же семьи ютились на тех же скамьях. Хоры полнились теми же черными лицами – лицами верных слуг Господа, которых ожидали видеть на церковных службах, но которым не позволялось сидеть вместе с белыми прихожанами.
Николас никогда не понимал подобных разделений. В его команде черные были такими же матросами, как и белые, и получали плату по способностям, а не в соответствии с цветом кожи. Господь Бог вряд ли разделял свою паству по оттенкам, которыми Он ее наделил.
Ник нашел свою персональную скамью. Когда умерла Ханна, он щедро одарил церковь. Для домашних капитана Скотта оставляли места, хотя увидеть в храме его самого было редчайшей удачей. Хиггс и леди уже уселись.
На подушках, которые Ханна с любовью вышила и пожертвовала церкви, перед тем как их с Ником здесь обвенчали.
Неужели это действительно было всего пять лет назад?
Николас сел рядом с Хиггсом, предпочитая не смотреть на алтарь. Он повесил треуголку на деревянный гвоздик, который они вбили по настоянию Ханны. Ему почудилось или свойственный ей легкий аромат лаванды до сих пор витает здесь?
Нет, это невозможно!
Орган смолк. Священник начал произносить нараспев слова литургии, но Ник почти не слышал его.
На кедровой скамье между мисс Монро и мисс Смайт был вырезан замысловатый узел. Ник метался взглядом по линиям этого маленького деревянного лабиринта, точно так же, как во время нескончаемых похорон Ханны. Подобно морской змее, узел закручивался сам в себя и вился тугими кольцами. Николасу никогда не удавалось найти выход из лабиринта.
Ник думал, что похоронил воспоминания вместе с Ханной, но теперь они ожили и принялись выкарабкиваться к поверхности его сознания.
Он вдруг понял, почему Господь не стал разить его на ступенях церкви. Воспоминания о том, как он потерял Ханну, карали гораздо больнее, чем удар молнии.
Через два беспощадных часа последние аккорды завершающей мелодии наконец смолкли. Застрявшая педаль продолжала вздыхать еще пару мгновений, но потом и она затихла.
Верующие молча покидали храм, но Николас продолжал сидеть. У него не было желания развлекать разговорами любопытных кумушек у парадного крыльца. Все и так будут оживленно обсуждать предполагаемое возвращение блудного сына в лоно церкви. Ник решил не подливать масла в огонь их сплетен.
– Капитан?
Голос Хиггса вывел Ника из задумчивости.
– Езжай, парень, – проговорил Николас. – Позаботься о том, чтобы леди благополучно добрались до дома. Я тут немного задержусь.
Через несколько минут после их ухода Ник поднялся и вышел через боковую дверь, за которой начинался небольшой погост.
Толщина почвы почти везде была недостаточной для захоронений – истонченная кожа земли едва прикрывала каменные кости острова. По обе стороны узкой аллеи выстроились каменные склепы. Вдоль тропинки буйно разрослись фиалки. Ник пригнулся, чтобы пройти под низко нависшей веткой мимозы, и продолжил путь вокруг здания. Его неумолимо тянуло к могиле Ханны.
Ник повернул за угол и – остановился как вкопанный.
Он увидел Адама Востока.
«Чертов подлец!»Неужели ему мало было украсть ее при жизни? Он думает, что может оспаривать у него Ханну даже после смерти?
Ник всадил кулак в раскрытую ладонь. Дождь, который собирался с самого утра, наконец пошел. Поначалу он моросил несмело, напоминая легкий туман, но потом застучал по спине Ника с беспощадностью тысячи крошечных молоточков. Николас продолжал наблюдать, а Восток тем временем снял шляпу и сунул ее под мышку. Он сутулился и нетвердо стоял на ногах. Потом он упал на одно колено.
«Пьяный, наверное».Адам Восток мог бы выворачивать нутро в другом месте.
– Эй ты! – Николас одним прыжком оказался у могилы. – Что ты здесь делаешь?
Восток неуклюже поднялся на ноги, вытирая покрасневшие глаза.
«Он плакал, – с удивлением понял Ник, – а не просто смахивал дождевую воду».
– Пришел закончить нашу ссору, Ник? – спросил Восток. Его голос звучал слабее обычного, однако из-за напыщенного тона это было почти незаметно.
– Если ты рвешься в бой, то выбрал неудачное место, – сказал Николас. – Это святая земля.
Адам нахлобучил треуголку, моргая под струями дождя.
– Никогда не держал тебя за любителя помолиться, Скотт.
– Верно. Но это могила моей жены. – Николас произнес «моей жены» громче, чем собирался. Он по-прежнему безумно злился на Ханну, но дань уважения она все-таки заслужила. – А значит, это святое место.
– Жены и ребенка, – презрительно ухмыльнувшись, проговорил Адам. – Не будем забывать, что ее убило твое отродье.
Ник опустил взгляд на маленькую урну, прижавшуюся к склепу Ханны. Он крепко сжал губы. Если существует место для правды, то это кладбище.
– Ребенок твой, – сказал Ник. Его голос прозвучал безжизненно, как запавшая нота органа. – Она призналась в этом, когда умирала.
– Ты лжешь!
Восток схватил Ника за воротник. Тот был начеку и встретил противника мощным ударом. Восток пригнулся и сумел в ответ выбросить кулак, угодивший Нику прямо в живот.
Ник согнулся пополам, резко выдохнув, но быстро собрался и кинулся на Адама.
Николас поднял противника над землей, но тут же потерял равновесие из-за скользкого мха, устлавшего землю. Они с Адамом покатились по мокрой траве и грязи недавно вскопанной клумбы.
В челюсть Николаса угодил страшный удар, из глаз посыпались искры, но он тоже несколько раз хорошенько врезал Адаму. В конце концов Ник уселся Адаму на грудь, стискивая ему горло.
Восток взбрыкивал под Ником, но сбросить его не мог. Адам попытался перекатиться на бок, но Николас продолжал выдавливать из него жизнь. Водянистые глаза Востока вылезали из орбит, он уперся одной ладонью в подбородок Ника. Тот отвернул голову и впился в горло врага еще сильнее. Адам принялся размахивать руками, а потом попытался пальцами ослабить хватку Ника. Ник не разжимал рук, как один из аллигаторов, которых он однажды видел на болоте в Каролине, челюсти. Восток закатил глаза.
Он умирал.
– Проклятье! – выругался Ник и отпустил его. Он стоял над врагом, пока тот хрипел, глотая воздух и держась рукой за горло. – Я обещал Ханне, что не убью тебя.
Лицо Востока выражало муку. Белый как мел, он неуверенно поднялся на ноги.
– Она… взяла с меня… такое же проклятое обещание.
– Женщины… – просто сказал Ник. Восток кивнул.
– Ханна говорила мне, что носит твоего ребенка, – сказал Восток, плюхаясь на пень, оставшийся от огромного кедра. Дождь припустил сильнее, и его мерная дробь заглушала все звуки. Казалось, мужчины этого не замечали. – Я думал, что она порвала со мной из-за малыша. Я хотел забрать ее к себе, но она не пошла. Сказала, что не разлучит тебя с твоим наследником.
– Возможно, она сама точно не знала, который из нас отец, – процедил сквозь зубы Ник. Ханна обманывала его, но в конце концов решила остаться с ним. Это должно было чего-то стоить.
Но не стоило.
– Если бы я считал, что ребенок мой, то увел бы ее от тебя, хотела бы она того или нет, – признался Восток. – Нужно было все же ее увести.
На миг Николасу захотелось, чтобы он так и сделал. Тогда кошмарные воспоминания о родах роились бы в голове у Востока.
Крики часами раздавались в комнате, но когда они прекратились, Ник понял, что тишина еще хуже. Повитуха много раз прогоняла его, не позволяя смотреть на родовые муки, но в конце концов он протиснулся в комнату.
Боже, сколько было крови! Целые лужи на смятых простынях. Кровь непрерывно капала на сосновый пол. Николас никогда не думал, что живое существо может потерять так много крови и при этом оставаться живым. Ханна была бледной, как муслиновые простыни, на которых она лежала, но в ее глазах горел страх.
– Я отправляюсь к Господу, – прошептала она. – Я должна облегчить душу.
Слабым, срывающимся голосом, то и дело замолкая, чтобы судорожно глотнуть воздуха, она все ему рассказала: как она нашла приют в постели Адама, пока Ник совершал последнее плавание по треугольнику: с островов Теркс в Каролину и оттуда домой. Потом Ханна взмолилась о прощении, но Ник был слишком ошеломлен ее откровением, чтобы произнести слова, которые она хотела услышать. Когда мертвый ребенок наконец выскользнул из тела Ханны, она тут же испустила дух.
И забрала с собой последний шанс когда-нибудь все исправить.
– Это был мальчик или девочка? – спросил Восток.
На маленькой урне значилось только « СКОТТ». Ни к чему было позорить мертвую. На людях Ник признал ребенка своим, но думать о нем больше, чем необходимо, не хотел. Он поверил Ханне на слово, что ребенок не его. Но теперь засомневался, правильно ли поступил, не дав ему имени.
– Мальчик.
Сын. Наследник. Частичка его самого, которая, как надеется каждый мужчина, станет продолжением его жизни. Этот кроха мог быть его плотью и кровью.
А он не удостоил ребенка даже христианского имени.
Восток подошел к склепу Ханны и положил на него ладонь.
– Покойся с Богом, любовь моя.
Любовьмоя. Почему Николас никогда не мог произнести этого слова? Если бы он так называл Ханну, может быть, она бы не… Ник отмахнулся от этой мысли. Прошлого не вернешь. Что сделано, то сделано.
– Похоже, мы не будем убивать друг друга сегодня, – сказал Ник, остановившись по другую сторону склепа. Ему не хотелось прикасаться к холодному известняку ни большой, ни маленькой усыпальницы, но Восток склонился, чтобы быстро провести ладонью по урне с прахом ребенка.
– Нет, не сегодня. – Адам пошел прочь, потом остановился и с угрюмой улыбкой повернулся к Нику. – Но не унывай. Всегда есть завтра.
Ник смотрел вслед Адаму, удивляясь, что и сам подумал примерно о том же. Возможно, у них с Востоком больше схожестей, чем различий. Может быть, поэтому Ханна ушла к подонку…
Он никогда этого не узнает. Ник сел на кедровый пень и стал молча смотреть на усыпальницы, пока дождь не прекратился и жаркое бермудское солнце не начало превращать лужи в пар.
Ева вздрогнула, когда в дверь ее комнаты постучали. Все, кроме Николаса, давным-давно вернулись из церкви. Пенни принесла ей легкого бульона и вознамерилась посидеть рядом, пока у подруги не пройдет головная боль, но Ева прогнала ее. Ей не хотелось врать Пенни. С головой все было в порядке.
А вот с сердцем – нет.
Оно бешено забилось, когда Ева поднялась с кресла, стоявшего у камина, и пошла открывать дверь. Она была уверена, что по другую сторону ждет Ник.
Пришел позлорадствовать. Пришел получить награду, положенную победителю.
Обычно Ева рассчитывала, что острый язык отведет от нее беду. На этот раз он обрек ее на погибель. Капитан явился в церковь. А она фактически подстрекала его, объявив, что придет к нему в спальню в тот день, когда он это сделает.
Как, ради всего святого, эта мысль вообще пришла ей в голову и, тем более, была озвучена?
Отрывистый стук сменился требовательными тяжелыми ударами.
Ева отодвинула засов и приоткрыла дверь.
Капитан Скотт уперся в косяк обеими руками. Его взгляд был прикован к полу.
– Николас, что с вами случилось?
Ева широко распахнула дверь. Волосы капитана выбились из аккуратной косички, влажные пряди падали на лоб. Его красивый костюм промок до нитки и был покрыт грязью. Белые чулки ни за что не отстираются, даже если Дайа будет тереть их всю неделю. Туфли с серебряными пряжками тоже были безнадежно испорчены.
– Мисс Апшелл, – проговорил капитан, двигая челюстью взад-вперед, как будто проверял, возвращается ли она на место. На его скуле багровел свежий синяк. – Я пришел обсудить…
– Не думаю, что коридор – подходящее место для обсуждения непристойного соглашения, на которое вы меня вынудили уловками, – сердито прошептала Ева и помахала рукой, чтобы капитан входил, но тот не сдвинулся с места.
– Подходящее, поскольку я его отменяю.
Ева дернулась, как будто Николас дал ей пощечину. Капитан расправил плечи и теперь смотрел на нее с высоты своего внушительного роста.
– Поскольку сегодня утром я посетил службу, вы, должно быть, считаете себя обязанной совершить некие действия этим вечером. Не нужно, прошу вас. Я освобождаю вас от всех обязательств.
Ник повернулся, чтобы уйти, но Ева остановила его, схватив за мокрый рукав.
– Это что, новая уловка? – спросила она.
Что с ним случилось? Он не похож на человека, вдруг ставшего религиозным. А отвратительное состояние его одежды говорит о том, что он посвятил день попойкам и дракам.
– Никаких уловок. – Капитан накрыл руки Евы грязной ладонью. – Я просто кое-что понял.
– Что именно?
– Принуждение – худшая из прелюдий к наслаждению двоих. Если одна сторона твердо решила не быть с другой, никакая сила не заставит их кончить. – Он отстранился и зашаркал по коридору. – Или начать.
