Текст книги "Остров соблазна"
Автор книги: Конни Мейсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Глава 30
Николас смотрел в подзорную трубу, изучая темный горизонт. Далеко-далеко, почти за пределами его поля зрения, над серебристыми коронами волн показались белые паруса.
– Это наверняка «Леди Кэтрин» из Виргинии и «Чарльстон и Саванна Пакет» из Южной Каролины, – проговорил стоящий рядом Сент.
А между ними, «на коротком поводке», шла «Сьюзен Белл» Ника, доверху забитая обещанными продуктами. Корабли крейсировали за линией оцепления губернаторских поисковых судов. Стоит патрульному кораблю ими заинтересоваться, они тут же переполошатся.
– Если что-то пойдет не так, американцы подожмут хвост и пустятся наутек, – угрюмо сказал Ник.
– Все пройдет как надо. – Сент похлопал его по плечу. – И мы не пустимся наутек. Историю пишут победители, Ник. Когда все это закончится и Америка станет независимой от короны, мы не забудем, что ты сделал этой ночью.
– Что это за «мы»? – сердито спросил Ник. – Ты родился на Бермудах, Сент.
– Но выбрал своей родиной Америку, – тихо произнес он. – Я знаю, тебе трудно это принять. Мне тоже было нелегко.
Ник фыркнул.
– А по-моему, легко до безобразия.
– Поднять оружие против своего монарха – серьезный шаг, – заметил Сент. – Но свобода стоит жизни, даже чести. Когда твердо решаешь бороться за нее, обратной дороги нет.
– Есть, но в конце ее тебя ждет петля, – сказал Ник, снова поднося к глазу окуляр подзорной трубы. – А вот и китобои! Я вижу полдюжины.
Он передал подзорную трубу Сенту. Американские корабли спустили на воду шлюпки, чтобы пробраться в мелководный залив. Флотилия только что миновала первое кольцо рифов.
Ник посмотрел на своих людей, которые ждали его сигнала. Кроме Хиггса он взял с собой тех матросов, которые вернулись с Гранд-Теркс на Бермуды на новой шхуне, поскольку основная часть его команды по-прежнему находилась на борту «Сьюзен Белл». Сент тоже привел несколько человек, среди которых, как ни удивительно, был и его отец, полковник Генри Такер.
По хмурому виду старшего Такера Ник заподозрил, что участие старика вызвано скорее его стремлением не потерять право торговать на море, а не сочувствием бунтарям.
И если сегодня ночью их ожидает провал, Ник фактически подпишет каждому из этих людей смертный приговор.
– Пора начинать.
Николас повел отряд к вершине невысокого холма; здесь, в пустынной части острова, находился склад боеприпасов. Всего несколько дней назад было полнолуние, и света луны вполне хватало, чтобы определить: возле склада нет ни одного охранника.
– Хвала Господу за бездарных губернаторов! – пробормотал Ник. – Татем, Данскомб, вы будете нас подстраховывать. Если кого-нибудь увидите, свистните, как чирок. Остальные – за мной!
Здание склада было сложено из известняковых блоков толщиной в несколько футов, а дверь невозможно было взломать снаружи.
– Подсадите меня на крышу, капитан, – предложил Хиггс. – Мы вытащим пару черепиц, и вы сможете опустить меня вниз.
Ник сцепил руки, и Хиггс поставил на них ногу. Крякнув, Николас подтолкнул его вверх. Перегрин схватился за край крыши и влез на нее, дико размахивая своими длинными ногами. Ник махнул Сенту, чтобы тот подсадил его.
Очутившись на крыше, Ник и Перегрин расшатали несколько черепиц, вытащили их и заглянули в черноту склада. Запах серы ударил им в нос.
– Пожелайте мне удачи, – проговорил Хиггс, свесив ноги в дыру.
– Не спеши, парень. – Ник остановил его, схватив за плечо. – Если я не верну тебя в целости и сохранности, мисс Смайт никогда мне этого не простит. Внутрь полезу я. А ты слезь с крыши и отведи людей на безопасное расстояние.
Одной искры было достаточно, чтобы склад взлетел на воздух, точно римская свеча.
– Я могу вам понадобиться, – с улыбкой сказал Перегрин и исчез в дыре.
Ник прильнул к отверстию, пытаясь что-нибудь разглядеть.
– Проклятье, Хиггс! Сейчас не время нарушать приказы.
– Потом можете приказать, чтобы меня выпороли, – последовал непочтительный ответ.
– Думаю, ты в главном помещении. Поднимай ноги. Искры нам не нужны, – прошипел Ник, а потом повернулся к остальным: – Все назад! Мы дадим знать, когда откроем дверь.
После этого Ник опустился в черноту. До каменного пола пришлось лететь несколько футов, и грохот ботинок, ударившихся о плиты, был неестественно громким. Николас замер на мгновение, позволяя глазам привыкнуть к темноте. Свет луны, проникавший в помещение, наводнял его серыми тенями. Ник различил бочки, расставленные по кругу. Высотой они были выше его плеч.
– Дверь там, – прошептал Хиггс, указывая в темноту.
– Скорее всего, это только внутренняя дверь, – сказал Ник. – Нам нужно больше света.
Внутренняя дверь открылась, когда удалось нащупать щеколду. Ник первым переступил порог и оказался в узком коридоре, который опоясывал пороховой тайник. Здесь не было даже намека на лунный свет, и они погрузились в кромешную тьму.
Склад был построен так, что напоминал коробок внутри коробка, причем стены обоих были толщиной в несколько футов. Ник стал ощупывать внутреннюю стенку в поисках ниши для светильника. Обнаружив ее, он достал кремень и трут.
– Будем надеяться, что люди губернатора лучше заботятся о взрывозащите, чем охраняют склад, – проговорил Ник, на ощупь подрезая фитиль и разжигая лампу.
Желтый свет заполнил узкую выбеленную нишу. С тыльной стороны нишу закрывал лист тонкого пергамента. Это позволяло осветить внутренний зал, не подвергая его опасностям открытого огня.
– Я зажгу остальные лампы, – сказал Ник. – Займись внешней дверью, Пери.
– Есть, капитан.
Хиггс пошел по коридору, насвистывая себе под нос. Похоже, его не слишком беспокоило то, что от одного неосторожного движения они оба могли взлететь на воздух.
«Будь я проклят, если этот бездельник сейчас не получает удовольствие!»Флирт с Пенелопой Смайт сделал из степенного и благоразумного Хиггса сорвиголову.
«Давно пора»,– с улыбкой подумал Ник.
К тому времени, как Николас зажег все лампы, Хиггс взломал дверь, и первые бочки с порохом уже осторожно катили по склону холма к заливу Тобакко-Бей. Ник прогнал Хиггса и занял его место в пороховом помещении, подавая бочки в подставленные руки. Не было нужды рисковать двоим, оставаясь в этом взрывоопасном месте.
За работой не разговаривали; тишину нарушал только скрип башмаков. Время от времени слышались глухие удары деревянных бочек о камень или выступающий из земли корень. И наконец, вечное дыхание моря, принимающего их в свои объятия.
Ник мысленно считал бочки, начиная заново вести счет каждый раз, когда передавал сотую бочку.
«Возможно, это сработает».
Тихий предупреждающий свист чирка заставил Ника застыть на месте – часовые подали условный сигнал.
– Уходим отсюда, – сказал Ник, выкатив за порог бочку и толкнув ее в руки Сенту. Он закрыл за собой дверь склада.
– Но осталось еще полдюжины бочек! – возмутился Сент.
– Если колонистам мало того, что они уже загрузили на свои китобои, я с удовольствием приму порох обратно, – сказал Ник, нащупывая заряженный пистолет, который перед выходом сунул за пояс.
– Нет, нет! – пошел на попятную Сент. – Этого хватит.
– Хорошо. Хиггс, иди с ними и верни «Сьюзен Белл» домой. Остальные свободны.
Команда Ника разлетелась, как листья перед грозой.
Николас вытащил пистолет и вприпрыжку побежал к часовым. Он согнулся пополам, чтобы губернаторским охранникам, если те ждали впереди, было сложнее попасть в него из мушкетов.
Добежав до часовых, Ник обнаружил, что Татем и Данскомб стоят над чем-то и толкают друг друга, готовые вот-вот сцепиться в драке.
– Ты мог просто стукнуть его по башке, – яростным шепотом говорил Татем.
– Это же чертов лягушатник! – рычал Данскомб. – Тебе-то что?
– Докладывайте, мистер Татем, – тихо проговорил Ник. У ног Данскомба лежал труп. На мертвеце была форма французского офицера.
– Этот парень околачивался поблизости, капитан, – начал Татем.
– И мне не понравился этот чертов проныра. Дьявольски не понравился, – перебил его Данскомб.
– Поэтому вы его убили. – Ник поддел тело ногой и перевернул на спину.
У француза было перерезано горло. Кровь залила белый платок, элегантно повязанный на шее. Эполеты на плечах говорили о высоком чине.
– Так точно, капитан! Я решил, что нам ни к чему, чтобы этот тип стал болтать о нашем деле.
Данскомб скрестил на груди огромные мясистые руки.
– Этот француз – офицер. Вероятно, освобожденный под честное слово, – сказал Николас.
Британский флот часто оставлял пленных на Бермудах. Если солдат или матрос давал слово, что больше не будет принимать участие в военных действиях против Англии, ему позволяли свободно жить на острове.
– Его наверняка будут искать. Позаботьтесь о том, чтобы никто не нашел тела. Если повезет, власти решат, что он нарушил слово и уплыл на каком-нибудь корабле.
– Есть, капитан! – отозвался Данскомб, оскалив в улыбке кривые зубы. – Я знаю, куда его пристроить.
– Мистер Татем, помогите ему.
– Ну что я говорил? – Данскомб взял убитого за ноги и кивнул Татему, чтобы тот подхватил его под мышки. – Подумаешь, раздавил лягушку – невелика потеря!
Ник схватил Данскомба за засаленный воротник. Ноги француза безжизненно стукнулись о землю.
– Мистер Данскомб, сегодня ночью вы убили человека, а не лягушку раздавили. Да еще и напали со спины, насколько я вижу. – Ник хорошенько встряхнул Данскомба. – Надо думать головой, болван! Этот француз вряд ли донес бы о краже пороха. Он скорее покатил бы бочки к пляжу вместе с нами, желая хоть так навредить короне.
Очевидно, отпущенный под честное слово офицер выискивал слабые места для возможного налета французов на неохраняемый склад.
«Будь проклята бездарность губернатора!»Слабость – молитва дьяволу. Она всегда провоцирует нападение. Если бы порох охраняли как следует, американцам вообще не пришло бы в голову шантажировать Бермуды.
Николас со злостью посмотрел на мертвеца. «И ты тоже будь проклят за то, что полез куда не следовало».
– Когда закончите с этим, приходи за жалованием, Данскомб. Ты больше не член моей команды.
Ник зашагал прочь, пытаясь стряхнуть с рук черный порох. Он предал своего монарха и обокрал армию. Вдобавок ко всему, из-за его решения поставить благополучие острова выше интересов короны погиб человек.
Николас не думал, что можно чувствовать себя более грязным.
Глава 31
Ева встала, чтобы долить в большой чайник воды. Его прерывистый свист не давал ей провалиться в сон. Когда Николас вернется домой, ему нужно будет принять ванну.
И Ева будет ждать его с горячей водой наготове.
Ник в опасности, и она не успокоится, пока не будет знать, что с ним все в порядке. Она, незамужняя женщина, ждет мужчину в его спальне и готовит ему ванну. Никакими увертками не скрыть того, кем это ее делает. Но теперь Еве было все равно, какой ярлык навесит на нее общество.
Главное, чтобы Ник вернулся домой целым и невредимым. Все остальное неважно.
Заслышав его шаги в коридоре, Ева вскочила на ноги и бросилась открывать дверь. Ник стоял, опустив голову, ссутулившись, перед дверью ее спальни. Одной рукой он опирался о дверной косяк, и, похоже, только это позволяло ему держаться на ногах.
– Николас!
Ева побежала к нему по коридору.
Она собиралась крепко обнять Ника, но он выставил вперед руку.
– Держись от меня подальше, Ева. Я просто хотел тебе сообщить, что вернулся. – Его голос разрезал тишину, как зазубренное лезвие. Он перешел на шепот: – Я весь в порохе. Ты испачкаешься.
– Тогда пойдем тебя отмывать, – шепнула Ева в ответ. Она поймала руку Николаса. Ладонь была черной от пороха, но Ева не обращала на это внимания. Ник позволил отвести себя в спальню, где его ждала сидячая ванна.
Он стоял не шевелясь, пока Ева торопливо снимала с него одежду, но его темные глаза следили за каждым ее движением.
– Такое черта с два отстираешь! – пробормотала она, поглядывая на вещи.
– Сожги их.
Ева кивнула. Это было разумно. Она думала, что сумеет спасти штаны и рубашку Ника, но когда о краже узнают, следы пороха на камзоле выдадут его с головой. Надо проследить, чтобы камзол сожгли рано утром.
– Все прошло хорошо? – спросила Ева, оглядывая Ника в поисках возможных ранений. Он, похоже, был невредим.
– Человека убили.
Ева ахнула.
– Кого?
– Ты его не знаешь.
Николас сел в ванну, хотя вода была холодной. Ева обернула ручку чайника прихваткой и подняла чайник обеими руками.
– Разведи колени, – сказала она.
Когда Николас подчинился, Ева осторожно, чтобы не ошпарить его, влила в лохань горячую воду. Мысль о том, что Ник мог убить кого-то этой ночью, не давала ей покоя. Впрочем, она не видела крови ни на его теле, ни на одежде.
– Это был кто-то из колонистов? – тихо спросила она.
– Я не хочу об этом говорить.
Возможно, ей лучше не знать. Ева поджала губы и опустилась перед ванной на колени. Довольно и того, что Ник в безопасности. Он расскажет больше, когда почувствует необходимость выговориться.
Ева взяла банку с мылом и тряпку и начала отмывать руку Николаса, тщательно оттирая малейший черный след. Когда его кожа засияла чистотой, она принялась за другую руку.
Ник изумленно наблюдал за Евой. Она имела полное право обидеться на него. Чудом было уже то, что она все еще находилась в его доме, не говоря уже о спальне. Почему же он не может дать ей то, чего она хочет?
Любовь, которой она так страстно желала, горела в его сердце, однако он не мог говорить об этом. Но это же так просто!
«Я люблю тебя, Ева Апшелл».
Эта фраза уже не раз вертелась у него на языке, а сейчас она готова была слететь с него. Но Николас все же не произнес ее, и он знал почему.
Он не достоинпроизносить таких слов.
– Нагнись вперед, я помою тебе спину, – деловито сказала Ева, как будто не первый раз делала это. Обязанность жены.
Когда ее руки заскользили по его коже, напряжение отпустило Ника. Ева зачерпнула ковшом воды и вылила ее Нику на голову, предусмотрительно прикрыв ему глаза второй рукой. Потом она намылила ему волосы, массируя кожу головы.
Любовь Евы обволакивала его с каждым ее прикосновением. Прощение. Покой.
Искушение принять их было слишком сильным. Когда Ева опустилась перед лоханью на колени, чтобы потереть Нику грудь, он заметил, что ее платье стало мокрым. Груди настолько четко прорисовывались сквозь тонкую ткань, что казалось, будто на девушке вообще нет одежды. Соски выпирали из-под муслина. Николас протянул руку и обвел один из них подушечкой большого пальца.
Ее губы приоткрылись, она задержала дыхание. Ева встретила его взгляд, и он увидел свое лицо, отраженное в ее светлых глазах. Он сжал сосок, и ее взгляд стал томным, а потом она прикрыла веки.
– Ева…
– Вода остывает.
Она резко поднялась и подошла к огню. Силуэт ее длинных ног под платьем заставил его пах мучительно сжаться.
Ник быстро намылился и встал. По его телу стекали пенные ручейки.
– Мне больше не нужна горячая вода.
Ева повернулась и замерла, держа чайник обеими руками. Ее взгляд скользнул по Нику, задержавшись на члене.
А Николас думал, что затвердеть еще больше он просто не может.
Ник выбрался из ванны и подошел к Еве.
– Поставь чайник, девочка, пока ты никого не ошпарила.
– Конечно.
Она встрепенулась и сделала, как он сказал. Ее брови сошлись над переносицей, а подбородок задрожал.
– Что случилось?
– Просто… я так боялась за тебя!
Ева обхватила его за шею и поцеловала. Ник был все еще мокрым, но почувствовал на коже ее горячие слезы.
– Я предал корону, Ева. – Он обхватил ладонями ее лицо. – Я не достоин женских слез.
– Возможно. – Она заставила дрожащие губы растянуться в улыбке. – Но от моих тебе никуда не деться.
Николас поцеловал ее в щеку, ощутив солоноватый привкус, потом в губы.
– Я больше никогда не доведу тебя до слез, Ева. Обещаю.
Он упал перед ней на колени и прижался губами к животу.
– Если бы женщины получали двухпенсовик каждый раз, когда мужчина дает такое обещание, Банк Англии был бы наш.
Теперь ее голос звучал задорнее, и она взъерошила влажные волосы Ника кончиками пальцев.
Он рассмеялся и скользнул ладонями по ее ногам, поднимая подол платья. Ева замерла, когда его руки остановились у треугольника волос между ее ногами. Ник подался вперед и поцеловал ее там. Дыхание шумно вырвалось из ее приоткрытого рта.
Она оказала ему услугу как жена. Он окажет ей услугу как любовник.
Ник обхватил Еву за ягодицы и привлек к себе.
– Разведи ноги.
Он прижался лицом к кудрявым волоскам, вдыхая ее женский запах, и снова поцеловал Еву, но на этот раз орудовал языком между мягкими складками и почувствовал ее мускусную сладость. Ощущение ее вкуса и аромата заставило яички сжаться в тугую связку.
Николас приказал телу расслабиться. Это для Евы.
Он медленно ласкал ее языком, найдя между нежными розовыми губами маленькую жемчужину, которая доставит ей самое острое наслаждение. Он сосал. Он водил вокруг нее кончиком языка.
Ева хватала ртом воздух. Она вся дрожала.
Он развел эти нижние губы пальцами обеих рук и принялся интенсивно вылизывать. Его член болел от возбуждения.
Ева бормотала что-то бессвязное. В ее шепоте между бранными словами Ник снова и снова слышал собственное имя.
Ее колени подгибались, но он поддерживал ее, не давая осесть на пол. Он ее не отпустит. Пока она не будет изнемогать от наслаждения.
Он проник в лоно Евы двумя пальцами, продолжая терзать ее ртом.
– О Ник!
Он почувствовал, как она напряглась. Она была близка к вершине. Ник легонько прикусил бутон, чтобы подтолкнуть ее туда.
Все ее тело затряслось, а внутренние стенки сжали его пальцы и стали пульсировать вокруг них. Когда сокращения прекратились, она без памяти рухнула на его подставленные руки. Николас нежно прижал ее к груди и накрыл рукой ее трепещущее лоно.
Когда Ева немного пришла в себя, Ник принялся раскачивать ее, шепча на ухо ласковые слова. Он нежно мял ее промежность.
– Нет, хватит! – взмолилась Ева, когда он кончиком пальца легко коснулся ее чувствительной точки. – Я не выдержу.
– Я сам решу, когда хватит, любимая, – прошептал он и понес Еву в постель.
Глава 32
Кража пороха
Спаси остров от разорения и праведного гнева милостивого монарха. Порох, украденный прошлой ночью со склада, не могли увезти далеко, ибо сейчас преимущественно слабый ветер.
Щедрая награда
будет предложена любому, кто сообщит в городской магистрат достоверные сведения.
Арчибальд Сникеринг, эсквайр,
помощник достопочтенного
Джорджа Джеймса Брюре, губернатора
Дигори Бок не умел читать, но отлично знал, что написано в воззвании властей. Содержание губернаторской листовки обсуждали и высмеивали по всему острову, но никто не являлся в магистрат, чтобы получить «щедрую награду». У островитян были подозрения, кому могло хватить наглости отобрать у армии его величества порох. И подозрения эти лишь окрепли, когда ближе к вечеру «Сьюзен Белл» подошла к пристани, глубоко осев в воду. Ее тянули вниз продукты из Америки.
Опасаясь последствий эмбарго, кое-кто уже начал тайно делать запасы, но, по всей видимости, с американцами договорились. Лорд Ник всегда постоит за островитян. Ходили слухи о пропавшем французе, но никого особенно не беспокоило, что могло с ним приключиться. На Бермудах кладовая в каждом доме будет полной, когда придут зимние шторма. Островитяне были благодарны своему спасителю.
Ни один человек, будучи в здравом уме, не пошел бы в магистрат.
– Даже я, – пробубнил в высокую кружку Дигори. – Я, кому не за что любить капитана Скотта.
– Прошу прощения, сэр, но мне послышалось, что вы упомянули Николаса Скотта?
Щеголь, сидевший рядом с Дигори, подался к нему.
– А кто спрашивает?
– Фортескью Рэтбан, лейтенант в отставке.
Он согнулся в женоподобном поклоне и поправил напудренный парик.
Дигори смачно плюнул на пол таверны.
– И, что более важно, – проговорил Рэтбан, постукивая монетой по барной стойке, – я человек, который заплатит за вашу выпивку.
Дигори кивком предложил ему сесть. За бесплатную выпивку он мог терпеть компанию любого, даже такого надушенного хлыща, как этот. Рэтбан подал знак, чтобы принесли еще кружку пива.
– А теперь скажите, – продолжил лейтенант, – что вы имеете против капитана Скотта?
Дигори сдул пену с темного пива. Разве этот тип не в курсе, что долго сидеть на одном месте – не к добру?
– Итак?
– Он выбросил меня из своей команды, вот что. И почему, я вас спрашиваю? Просто потому что я люблю пиво. – Дигори еще раз приложился к кружке. – Меня, кто в жизни ему ничего дурного не сделал! И даже теперь я ничего не стал бы ему делать.
Незнакомец хохотнул. И звук этот был не из приятных. Дигори показалось, что над ним смеются.
– Да разве может такой, как вы, навредить «лорду Нику»?
– Очень даже могу. Мы все можем.
– Вы разожгли мое любопытство, честное слово! – проговорил Рэтбан, доверительно склоняясь над стойкой. – Учитывая, какую власть здесь имеет капитан Скотт, я нахожу ваши притязания весьма сомнительными.
– А ну полегче с моими «тязаниями»! – гаркнул Дигори. Он подозревал, что «тязание» было тем, чем могли интересоваться «петушки», и не хотел принимать никакого участия в возможных противоестественных его применениях. – Но я могу, если только захочу, покончить с капитаном, и в придачу набить свои карманы.
Дигори посмотрел на листовку, которую не умел прочесть, и многозначительно поднял мохнатую бровь. Лейтенант проследил за его взглядом и уставился на воззвание властей.
– Гм-м.
Дигори решил, что ему удалось произвести впечатление. Возможно, этот лейтенант раскошелится еще на одну пинту пива.
Рэтбан понизил голос до шепота:
– Вы уверены, что за кражей пороха стоит капитан Скотт?
– Чтоб я сдох!
– В таком случае, если у вас есть улики, доказывающие, что Николас Скотт совершил это преступление, что мешает вам сдать его и получить награду?
– А, в том-то и загвоздка!
У него на самом деле не было реальных улик, доказывающих виновность капитана, кроме горькой пилюли, которую тот заставил его проглотить. И потом, Дигори не пользовался большим авторитетом у блюстителей закона. Судья до сих пор не мог успокоиться после разбирательства, в котором фигурировали Дигори и свинья из подсобного хозяйства магистрата.
«Вкусная была свинка, а доказать ничего не смогли – улик,видишь ли, не было», – рассказывал он потом товарищам по команде.
Если разбирательство сведется к его слову против слова лорда Ника, не было никакого сомнения в том, чье ухо прибьют к позорному столбу.
Щеголь беспокойно заерзал на стуле. Если разговор покажется ему неинтересным, он, наверное, перестанет угощать выпивкой. Дигори жадно вылакал остатки пива и вытер рот тыльной стороной кисти.
– Я мог бы пойти в магистрат, но на острове любят капитана. Бог его знает, за что! Так вот, если бы я явился к властям… – Дигори с надеждой протянул пустую кружку, и лейтенант кивнул трактирщику. Дигори подождал, пока новая пинта окажется у него в руках, и только потом продолжил: – В общем, я бы не успел потратить свою «щедрую награду», верно? Народ не потерпит, чтобы кто-то выступил против человека, который привез им говядину на зиму.
– О да! Ваш капитан Скотт – истинный мессия, – сухо сказал лейтенант.
– Какой еще месье? – возмутился Дигори, отметив, что этот щеголь явно не блещет умом. – Придумали тоже – капитана в лягушатники записывать!
Тот закатил глаза, соскользнул с табурета и сердито затопал к выходу из трактира.
Дигори поднял кружку, салютуя листовке:
– За вас, капитан! Хоть вы и выкинули меня из своей команды, зато сегодня наградили двумя пинтами, которые не стоили мне ни пенса. – Дигори жадно отхлебнул горькой темной жидкости и громко рыгнул. – Храни вас Господь, Николас Скотт!
Рэтбан торопливо шагал по мостовой. На его туфлях уже не было серебряных пряжек. Он продал их неделю назад.
Каждый день, проведенный на этом треклятом острове, стоил денег, которых у него не было.
Ни для кого не было секретом, что Николас Скотт украл порох его величества, но лейтенанту не удавалось найти ни одного человека, кто согласился бы дать против него показания. Рэтбан побежал в магистрат сразу же, как только слух о краже достиг его ушей, но без веских доказательств никто не собирался давать ему даже малой доли обещанной «щедрой награды».
Следовало вернуться к первоначальному плану.
А тот был весьма прост. Рэтбану требовалось всего лишь доставить трех «истинных английских леди» некой мадам в Чарльстоне, и его финансовые затруднения немедленно разрешились бы. Мисс Марабель согласилась сделать его совладельцем своего борделя в качестве платы за доставку упомянутых англичанок.
По словам хозяйки «Красной леди», у нее был богатый, ведущий уединенный образ жизни клиент с особыми пристрастиями. Он был ярым приверженцем учений маркиза де Сада и планировал осуществить все самые жестокие фантазии француза, воспользовавшись плотью трех англичанок, которых никто не хватится.
Его требования были понятны.
Девушки должны быть высокого происхождения и непременно девственницами. Они должны быть англичанками. И он сможет без проблем от них избавиться, когда придет время.
Таинственный джентльмен предлагал весьма щедрую плату за удовлетворение своих страстей.
До Салли Монро, которая выскочила замуж за этого жеманного бюрократа Арчибальда Сникеринга, Рэтбану не добраться, но если он упрячет в тюрьму Николаса Скотта, Ева Апшелл и Пенелопа Смайт останутся без защиты. Две английские леди лучше, чем ни одной. Им придется продолжить с ним путь в Каролину.
Конечно, женщин очень нелегко принудить что-то сделать, с ними вообще трудно сладить. Когда Рэтбан подманивал их перспективой выйти замуж за богатых плантаторов, они были сговорчивы. Теперь, разнежившись под защитой Николаса Скотта, они не прельстятся таким пряником. Идея воспользоваться кнутом не раз приходила в голову лейтенанту, но капитан Восток пригрозил, что откажется от сделки, если женщин доставят на борт против их воли.
Нужно каким-то образом убедить Еву Апшелл и Пенелопу Смайт, что они хотятплыть вместе с ним. Рэтбан присел на скамейку в тени мимозы в маленьком парке, расположенном рядом с оживленной Уотер-стрит, чтобы обдумать эту проблему.
На другой стороне улицы с грохотом остановился экипаж, и две женщины, о которых размышлял лейтенант, вышли из него. В это самое мгновение в голове Рэтбана созрела блистательная и вполне осуществимая идея.
– Вот, Реджи, – донеслись до него слова мисс Апшелл, обращающейся к юному вознице и одновременно выискивающей в сумочке монету. – Купи себе каких-нибудь сладостей и приезжай за нами к вечернему чаю.
«К вечернему чаю, говорите?»
Никто не хватится их еще несколько часов!
Когда лейтенант Рэтбан остановил их на улице, Ева почувствовала легкое раздражение, не более того. Теперь ее сердце бешено колотилось в груди. Рэтбан знал, что Ник организовал налет на склад, и утверждал, будто может это доказать.
– Как видите, будучи верноподданным короны, я просто обязан предъявить магистрату свидетельства, которые собрал, – сказал он.
– Какие свидетельства?
Рэтбан приложил палец к губам.
– Об этом я расскажу на суде, но не вам. Уж мне-то известно, что не все на этом острове у лорда Ника в кармане.
У меня есть три заслуживающих доверия человека, которые видели, как он воровал порох, и они могут в этом поклясться.
Три!Всего двух оказалось достаточно, чтобы Еву приговорили к порке. Она подняла подбородок.
– Никто не станет давать показаний против капитана Скотта, – заявила она, всем сердцем желая, чтобы так оно и было.
– Должен признать, что они боялись говорить. – Рэтбан сделал паузу, чтобы поправить парик. – Но я пообещал им свою защиту, и теперь они согласны дать показания.
– Все уважают капитана Скотта, – заметила Пенни. – Никто не поверит вашим свидетелям.
В сердце Евы вспыхнула надежда.
– У таких, как Скотт, врагов не меньше, чем друзей. Это дерзкое преступление подрывает авторитет губернатора, – сказал лейтенант. – Власти поверят моим свидетелям, потому что это в их интересах. Губернатору Брюре нужно безотлагательно наказать кого-нибудь за этот акт предательства, чтобы это для всех стало уроком.
Английский суд легко поверил свидетелям, выступавшим против Евы, а ведь она была невиновна. Ник виновен. Надежда в ее сердце затрепетала, как пламя свечи на ветру, и окончательно погасла.
– Вы ведь знаете, какое наказание предусмотрено за государственную измену, не так ли, леди? Мне неприятно говорить о таких жутких вещах, но я не сомневаюсь, что Сент-Джордж будет наводнен зеваками в тот день, когда Николаса Скотта и всю его гнусную команду повесят, выпотрошат и четвертуют.
– Его команду? – Пенелопа сделалась бледной, как пергамент.
У Евы потемнело в глазах, но она заставила себя сделать глубокий вдох. Рэтбан кивнул.
– Неужели вы думаете, что Скотт совершил это злодеяние в одиночку? Нет, все его презренные матросы увидят свои собственные кишки.
Пенни пошатнулась, и Ева схватила ее за руку.
– Этого не произойдет. Островитяне не допустят, – с каменным выражением лица проговорила Ева.
– Хм-м! Как вы доверчивы, милая. Сейчас жители Бермуд обожают Николаса Скотта, но, осознав, что гнев нашего короля обрушится на остров, они потребуют его крови, – сказал Рэтбан. – Кто-нибудь вступился за вас, когда вас пороли?
Ева покачала головой, не надеясь на свой голос.
– И здесь никто не остановит руку правосудия. А знаете почему?
– Нет, но я знаю, как прекратить этот разговор. – Ева попыталась протиснуться мимо лейтенанта, но тот схватил ее за руку. – Дайте мне пройти!
– Не дам, пока вы не дослушаете меня до конца, – ответил Рэтбан. – Островитяне позволят казнить капитана, потому что людям нужны зрелища. Повешение, потрошение и четвертование целой команды – это событие, которое они будут обсуждать годами. Вслух они, разумеется, станут сокрушаться, но не в силах будут отвести глаз. Они будут с упоением вслушиваться в каждый вопль. Завороженные жуткой картиной, они будут таращить глаза, когда кишки начнут наматывать на катушку. Люди любят чужие страдания. Кому, как не вам, об этом знать.
Ева подавила рвотный позыв.
– Мы на городской улице. Уберите руку, или я закричу.
– Если вы закричите, то подпишете Скотту смертный приговор, – пообещал Рэтбан. – Но если вы обе сейчас же и без лишнего шума отправитесь со мной в Каролину, я не поведу в суд своих свидетелей.
– Нет, мы с вами не поплывем.
Ева понимала: нужно найти Реджи и экипаж. Они должны как можно скорее вернуться в «Шепчущий холм». Ник что-нибудь придумает.
– Как угодно, хотя я сомневаюсь, что вам пойдет черный цвет, – крикнул им вслед лейтенант. – Ах, что же это я! Вы ему не жена, так что не сможете даже публично оплакивать его. Впрочем, носить траур по изменнику – не лучшая идея.
Ева продолжала идти вперед. Рэтбан не отставал.
– Я знаю, о чем вы думаете. Собираетесь предупредить его. – Голос Рэтбана, доносившийся из-за спины, казался Еве зловеще бесплотным. – Не сомневайтесь, магистрат пошлет войска, и Скотта арестуют задолго до того, как он сможет собрать команду и поставить паруса на своем корабле. Ему некуда бежать. Негде спрятаться. Ни ему, ни его команде.
