Текст книги "Убийство Принца Оборотня (ЛП)"

Автор книги: Клэр Сагер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 20

– Маленькая птичка? – Его голос доносился издалека, откуда-то из-за белизны. – Питомец?

Что-то жгучее коснулось моей талии, и я захныкала, но не смогла отстраниться.

Раздался хруст падающего в хрустящий снег предмета.

– Черт. Ты замерзаешь.

Я попыталась поднять голову и сказать ему, чтобы он отвалил, но из моих уст вырвалось только невнятное бормотание.

Затем я уже не лежала на земле, но это ощущение жжения опалило весь мой правый бок, ноги и спину. Я не могла закричать, так как боль прерывала мое поверхностное дыхание. Но по какой-то причине я свернулась калачиком у этого жестокого огня – это лучше, чем лед, в который я была заключена.

Это причиняло боль, и все же я жаждала этого.

Я пыталась загнать его боль в забвение. Это казалось хорошим спасением, а я так устала.

Но что-то толкнуло меня и нежно – так нежно – погладило по щеке.

– Зита? Зита!

Мои веки затрепетали, давая мне обрывки изображения, которое не имело смысла. Лицо принца заполнило поле моего зрения. Между его бровями так глубоко пролегла морщина, что казалось, кто-то нарисовал ее толстым черным углем. Пламя окружало это милое личико. Это объясняло ожоги.

Нет. Не пламя, просто его невероятно рыжие волосы, ниспадающие занавесом, короны нет. Понимание прокралось в мой вялый разум: его лицо было над моим, когда он обнимал меня.

Жар, к которому я прильнула, был от него, от его тела. Его руки обнимали меня. Он куда-то понес меня, напряжение пробивалось сквозь его мышцы, в которых он так крепко меня держал. Он даже завернул меня в свою легкую куртку, немного защищая от холодного воздуха.

Когда я подняла на него глаза, уголок его рта дрогнул.

– Ну вот, – выдохнул он с чем-то похожим на облегчение. Но даже с этой угрожающей улыбкой его брови сдвинулись еще сильнее. – Не умирай, маленький питомец. – Ощущение движения усилилось.

Я погрузилась в яркость и темноту, корчась от боли от его тепла.

– Я приказал тебе не умирать. – Его голос прогрохотал во мне, оттаскивая меня назад. – Не спи.

Злонамеренное подчинение, напомнила я себе.

Это заставило меня открыть глаза, и я сосредоточила свое внимание на рассыпавшихся рыжих волосах и струях мягкого кремово-белого цвета, бегущих по ним. Как кровь и снег. Или кровь и кость. Красиво. Такая красивая. Холодный, снежный свет поблескивал по всей длине.

Я хотела нарисовать это. Раскрасить. Хотя я даже никогда не покупала красок. Мне нужны были только мои наброски – они были просто для того, чтобы сохранить воспоминания. Чтобы сосредоточиться. Чтобы напомнить себе о лице Зиннии. И о нем самом.

Почему я хотела сохранить это? Почему это было так…?

Ход мыслей ускользнул со страницы.

– Зита, – прорычал он, и я моргнула, просыпаясь. – Клянусь богами, если ты умрешь, я отправлюсь в Подземный Мир и вытащу тебя оттуда за шиворот. Ты поняла?

Но я не могла кивнуть или ответить. Лучшее, что мне удалось, это издать тихий сдавленный звук.

Освещение изменилось, и над головой появился потолок.

– Сефер?

– Что происходит? – Мужские голоса. Некоторые из многочисленных прихлебателей.

– Вы…?

Его руки вокруг меня стали крепче.

– С дороги. – Стены задрожали.

– Стало слишком холодно, – прошептал кто-то.

– Выглядит полумертвой, – пробормотал другой.

– Сефер, ты не должен беспокоиться об этом существе. Позволь мне забрать ее и избавить от страданий.

Рычание разорвало воздух. Хватка принца сместилась, и одна рука взметнулась вверх. Я не видела, что он сделал, но на мою кожу брызнуло что-то теплое – невыносимо теплое – и красное забрызгало мое платье. Что-то с глухим стуком упало на пол, и рука, снова обхватившая меня за талию, была скользкой.

– Любой другой, кто только подумает о том, чтобы прикоснуться к ней, присоединится к нему.

Они замолчали, и ощущение других людей вокруг нас исчезло.

– Приведи целителя, – бросил он через плечо, прежде чем повернуться ко мне. – Почти пришли, Зита. – Мурлыкающие, рычащие нотки его голоса зацепили за З в моем имени, заставляя его звучать во мне. – Мы собираемся согреть тебя.

Я не могла ответить, только потерялась в рыжести его волос и в том, как они по-другому блестели в более теплом свете фейри в помещении. Это превратило рыжий в каштановый, а более светлые полосы – в бледно-золотистый.

Я больше ни о чем не осознавала, пока ощущение движения не прекратилось, и он не уложил меня на что-то мягкое. У меня вырвался всхлип, когда это ужасное, прекрасное тепло покинуло мой бок.

– Минутку. – Его голос успокаивал меня сквозь шелест ткани. Затем кровать рядом со мной прогнулась под тяжестью, и это великолепное пламя вернулось, на этот раз еще жарче.

Я издала звук, который был наполовину вздохом, наполовину стоном, когда он поглотил меня, пылающая плоть обвилась вокруг моих плеч и бедер.

– Твои ноги как лед.

Я даже не почувствовала, как он к ним прикоснулся. Все еще в оцепенении, и мир становился все более и более туманным, чем дольше я лежала на этом пушистом облаке, а над головой скользило рассветное небо.

– Ты все еще здесь, Зита? – Пальцы наклонили мою голову, прошлись по подбородку, прикосновение было таким нежным, что у меня перехватило дыхание.

Лучшее, что я смогла сделать, это медленно моргнуть, глядя на великолепное лицо, смотревшее на меня в ответ.

Его золотые глаза были похожи на край пламени. Или на диск солнца, когда оно появляется из-за горизонта, превращая ночь в день, сжигая тьму.

– Было бы проще, если бы я мог обернуться вокруг тебя. – Он убрал волосы с моего лица. – Свернись калачиком, острая.

Острая. Не сладкая. Как будто он знал меня.

Он помогал мне подчиняться, сгибая мои затекшие конечности, пока я не превратилась в маленький ледяной комочек посреди его огромной кровати.

Это смутно запомнилось. Я была в его постели. Не просто на одеяле в ногах.

Я, должно быть, брежу или вижу сны.

Не только из-за этого, но и потому, что, когда я открыла глаза после очередного медленного моргания, меня встретила стена меха. Насыщенно-каштановые полосы переходили в кремово-белые.

И мягкий. О, боги, такой мягкий!

Оно обвилось вокруг меня, огромное существо с лапами размером с обеденные тарелки. Никаких признаков когтей.

Какой странный сон.

Мурлыканье раздавалось из огромной груди за моей спиной, вибрируя во мне, успокаивая боль от подкрадывающегося тепла, погружая меня в более глубокий сон.

Я позволила своим глазам закрыться, и мир погрузился во тьму.

ГЛАВА 21

Странные сновидения сопровождали мой мучительный сон. Огромные существа. Ледяные твари. И что-то из темно-рыжего пламени, которое разрывало их на части и защищало меня.

Я проснулась, окоченевшая и согревшаяся, закутанная в меха, и почувствовала сухой, пыльный аромат, который показался мне смутно знакомым. Его перекрывала свежесть улицы, а под ним чувствовалась более глубокая мускусная нота.

И, честное слово, шевелить пальцами ног еще никогда не было так приятно. С легким вздохом я поглубже зарылась в меха.

Они замурлыкали и придвинулись ближе.

Подождите. Что?

У меня вырвался вздох, когда я попыталась сесть, но то, что я приняла за тяжелое одеяло, накинутое на меня, оказалось огромной ногой.

Огромная, полосатая, покрытая шерстью нога. Передняя лапа саблезубого кота.

Я уставилась на него. Я моргнула. Я прикусила губу, отчего стало больно.

Значит, это был не очередной сон.

И эти полосы… Я знала эти полосы.

Точно так же, как когда я подняла глаза, я узнала желтые глаза, которые смотрели в ответ.

Сефер. Принц. На этот раз он был не зверочеловеком, а саблезубым котом с длинными клыками, которые загибались ниже подбородка и дали виду название.

Его ребра сжались, когда он глубоко вздохнул. Закрыв глаза, он боднул меня головой – жест, который я видела, как саблезубые коты делают со своими наездниками, но никогда не испытывала непосредственно. Это могло бы раздавить меня – он был длиннее меня, высокий и мускулистый. Но он контролировал свою силу, и удар получился твердым, как шлепок по спине.

Ты проснулась. Голос в моей голове принадлежал ему, и в нем звучало облегчение. Целители сказали, что ты рано или поздно очнешься, но я начал сомневаться. Он наклонил голову. Ленивое создание. Тем не менее, его передняя лапа притянула меня ближе, и его мурлыканье переросло в оглушительный рокот.

Я уставилась на него, все еще заикаясь от того факта, что вокруг меня обвился огромный гребаный саблезубый кот.

Я знала, что он может превращаться в животное. И я решила, что это, скорее всего, саблезубый кот. Но я ожидала чего-то более чудовищного и пугающего, вроде облика зверочеловека, который он принял в лесу. Не чего-то столь прекрасного. Не этого.

Хищный и в то же время нежный.

Отвратительный и в то же время царственный.

Чудовищно, и все же я не испугалась.

Когда мой мозг собрал кусочки воедино и перестал быть настолько занят тем фактом, кем он был, я обратилась к своему собственному состоянию.

Тепло. Это было хорошее начало. Я могла двигать всем, насколько позволяла закинутая на меня нога. Это тоже было хорошо. И помимо «какого хрена» в облике принца, мой мозг, казалось, был способен следовать за ходом мыслей и формировать его во что-то связное.

Я проверила свои пальцы – все на месте – и подняла ноги, ухитрившись мельком увидеть их за ногой принца. Все пальцы на месте.

Ты чуть не умерла. В его тоне было что-то обвиняющее. Но я согрел тебя, и целители смогли спасти твои конечности.

Тогда я была так близка к этому. Мое сердце тяжело, размеренно забилось, словно подтверждая, что я все еще жива. Но я провела руками по рукам и груди, просто чтобы убедиться. Именно тогда я поняла, что я голая.

– Где моя одежда?

Целители сняли их с тебя. Они хотели осмотреть тебя как следует, проверить, нет ли еще обморожений. Ты должна была сказать мне, что тебе так холодно. Его нога сжалась вокруг меня, и его когти обнажились, просто задев мой живот.

Я усмехнулась, отчего мой живот вдавился в эти когти. Недостаточно, чтобы разорвать кожу, но это предупредило меня. Контролируя дыхание, я посмотрела на него снизу вверх.

– Значит, ты чуть не убил меня по моей вине?

Откуда я должен знать, что люди умирают, когда становится немного прохладнее?

– На земле лежал снег, и все озеро замерзло. Что из этого говорит о том, что здесь просто «немного прохладнее»?

Его плечи дернулись в том, что могло быть пожатием плеч. К счастью, он убрал когти. Я действительно не чувствую холода.

– Понятно, – фыркнула я. – Ты можешь измениться? Я не могу воспринимать тебя настолько серьезно, чтобы спорить с тобой, когда ты кошка.

Ты имеешь в виду, что воспринимаешь меня всерьез, когда я фейри? Он оскалил зубы, глаза сверкнули злорадством.

Затем кости и мышцы вокруг меня сдвинулись. Мех отступил, оставив полосатую кожу. Длинные саблевидные зубы втянулись в удлиненные клыки. И он превратился из огромного саблезубого кота в мужчину-гиганта.

Не человек. Нет, вы никогда не спутаете его с человеком. Но не настолько чудовищный.

Но все еще очень обнаженный. И все еще свернувшийся вокруг меня, его горячая плоть на моей спине, его рука вокруг моей талии, что-то выпирающее у меня на заднице.

Я прочистила горло и отстранилась.

– Ну, более серьезно. Ты все еще смешон, но все относительно.

Он усмехнулся, садясь, звук был веселым, выражение его лица открытым и расслабленным, а не замкнутым и жестоким.

– Возможно, это самая приятная вещь, которую ты мне когда-либо говорила. – Его улыбка была прихорашивающей, когда он поднялся с кровати. Его хвост образовал дугу позади него, для разнообразия не размахивая от возбуждения.

Я старалась не подниматься к его обнаженному заду. Мне это не совсем удалось.

– Я говорила тебе, что ты красивый, не так ли?

– Да, но ты не это имела в виду. – Он бросил взгляд через плечо, останавливаясь у бокового столика. – Или, по крайней мере, ты не хотела это иметь в виду. – Еще одна самодовольная улыбка.

Натягивая одеяло на себя, я отказалась отвечать. Высокомерная задница.

Он вернулся в постель с тарелкой фруктов и выпечки.

– Тебе нужно поесть.

Мои конечности действительно отяжелели, а желудок заныл от пустоты. Меня грызла нехватка энергии, как в те дни, когда я так усердно тренировалась с обручем и шелками, что забывала поесть.

Я взяла яблоко и печенье с корицей и приняла чашку дымящегося чая со специями, когда он предложил мне это.

Что-то в этом покалывало у меня в затылке. Что-то… не то. Но я не могла точно определить, что это было, и изнеможение размыло края моих мыслей, как пролитая вода размывает чернила.

Он поймал мою чашку, прежде чем она расплескалась, и я вздрогнула от долгого моргания. Должно быть, я отключилась.

– Думаю, с этим покончено. – Он взмахом хвоста убрал чашку и тарелку, и фейри-огни погасли. – Ложись.

Я слишком устала, чтобы спорить.

Мгновение спустя пылающий жар его тела – его тела фейри, а не саблезубого кота – обвился вокруг меня, грудь прижалась к моей спине, ноги обвились вокруг моих.

– А теперь спи. – Его голос с грохотом проникал в меня и щекотал затылок, посылая дрожь по позвоночнику. Он издал тихий звук и обнял меня за талию, прижимая ближе.

Я хотела спать.

И все же я лежала там, слишком чувствуя его горячую кожу, думая о том, как хорошо его большое тело поглощает меня. Совершенно другой вид тепла собрался у меня между ног.

Что, черт возьми, со мной было не так?

Я чуть не умерла, и теперь я лежала обнаженная с фейри, который убил мою сестру, чувствуя что-то в его теле и то, как оно сочетается с моим.

Дикая гребаная охота, я была больна. Извращенец. По-королевски трахнутый.

За исключением…

Меня не трахали. Уже давно. В этом и заключалась проблема. С момента приезда сюда у меня не было возможности выпустить пар. Эрик, возможно, и предал меня, но на что-то он был годен.

Все, что мне было нужно, – это немного времени для себя, чтобы удовлетворить потребности своего тела. Это остановило бы эти тревожные чувства.

ГЛАВА 22

Когда я проснулась, было еще темно. И рука Сефера больше не обнимала меня, его грудь больше не прижималась к моей спине. Мои мысли перед сном, должно быть, навеяли мне сны, потому что тупая пульсация отозвалась в моем центре. Мне не нужно было щупать между ног, чтобы понять, что я влажная.

Я затаила дыхание и прислушалась к нему.

Долго и медленно. Глубоко спит.

Сглотнув, я подвинулась на огромном матрасе, освобождая немного пространства между нами.

Время наедине.

С улыбкой я закрыла глаза и позволила рукам пробежаться по своему телу. Легкие, плавные ласки зажгли мои нервы, когда я обхватила груди и пощипала соски. Жар пронзил меня до глубины души, как маяк, призывающий мои руки следовать за ним.

Пока нет. Пока нет. Не нужно спешить.

Если бы я подразнила себя, это сделало бы прикосновение, когда оно в конце концов наступило, намного слаще.

Я старалась дышать глубоко и спокойно, пока доводила себя до оргазма. Мои поглаживания скользили все ниже и ниже по моему животу, как у любовника, который угрожал доставить удовольствие, но в последнюю минуту отворачивался.

Я думала об Эрике, представляя его темные волосы и глаза и то, как они смотрели на меня, когда он прокладывал поцелуями дорожку вниз по моему телу.

Но когда я встретилась с его воображаемым взглядом, предательство пронзило меня насквозь, горькое и кислое – совсем не тот вкус, который я искала.

Когда я зажмурилась, на меня смотрело другое лицо. Жестокое и высокомерное, красивое и порочное, жаждущее моего унижения.

Предательство сменилось гневом, горячим и ярким, обжигающим мои вены. Но мой гнев на него был сладким. Это подогрело мое желание, а не испортило его, и я наконец позволила своим пальцам спуститься к моей ожидающей влажности.

Мне пришлось прикусить губу, чтобы не издать ни звука, и моя воображаемая версия принца ухмыльнулась этому факту. Мы с ним скользили по краям моих складочек, все еще дразня, все еще угрожая, не совсем позволяя то, чего я хотела.

Это трепетало у меня на нервах, как птичка у решетки.

Я сильнее прикусила губу, пытаясь контролировать свое учащенное дыхание.

Сефер был прав. Я была извращенцем.

Но пока это ненадолго избавляло меня от необходимости, это не имело значения. Никто не должен был знать, кроме меня.

С этой мыслью я позволяю своим ищущим пальцам скользить вдоль моего центра, от клитора к щели и обратно, прежде чем погрузиться внутрь. Мои пальцы на ногах вытянулись, каждый мускул напрягся, когда я представила, что это прикосновение было долгим касанием его языка, когда я лежала на обеденном столе. Он сказал мне, что я восхитительна, точно так же, как сказал о моей крови и моем страхе, затем наклонил голову, чтобы попробовать еще раз.

– Прекрати. – Его глубокий голос прогрохотал сквозь матрас.

Я замерла. Мое задержанное дыхание обожгло. Я сглотнула и медленно выдохнула.

– Прекратить что?

– Я знаю, что ты делаешь, питомец. Трогаешь себя. Получаешь удовольствие.

Я убрала руку, как будто это сделало бы мое отрицание более правдоподобным.

– Если ты заслужишь удовольствия, я доставлю его тебе.

Моя киска напряглась от обещания в его тоне. Чертовски извращенная часть моей анатомии.

С его стороны кровати что-то шевельнулось, и я замерла, ожидая его прикосновения, ожидая, что он выполнит это обещание. Мурашки побежали по моей коже, несмотря на тепло одеял.

– И поскольку ты чуть не погибла из-за собственного упрямства, ты не заслуживаешь никаких наград. Их дают только за хорошее поведение.

Я разочарованно выдохнула и осмелилась взглянуть в его сторону. В темноте его глаза блеснули, когда он лежал на боку, лицом ко мне. Скудный свет собрался в этих глазах, отражаясь в их глубине, как у дикого животного на ночной дороге.

– А теперь иди спать.

– Отлично, – фыркнула я. Я повернулась к нему спиной и замерла. Несколько минут спустя я посмотрела через плечо. Отражение его глаз исчезло.

В полной тишине я вернула руку на место и обвела клитор двумя кончиками пальцев. Мое приостановленное удовольствие с ревом вернулось к жизни, яркое и восхитительное, и, возможно, немного подпитанное обещанием принца.

Если ты заслужишь удовольствия, я доставлю его тебе.

Он хотел меня. Вопреки себе, он хотел меня, своего врага, женщину, которая пыталась его убить. Маленького человечка, который был близок к тому, чтобы справиться с этим.

– Я тебя слышу.

Я замерла и прикусила губу. Какого хрена? Как?

– Твое учащенное сердцебиение. Учащенное дыхание, которое, как тебе кажется, ты сохраняешь в тайне. – Проблеск веселья проскользнул в его тихих словах. – Эти скользкие тихие звуки, когда ты такая мокрая.

Я стиснула зубы, сдерживая стон. Услышав, как он сказал это, я почувствовала еще один импульс желания, и хотя моя рука замерла, я не могла не надавить пальцами немного сильнее. Это немного большее давление на мой клитор было восхитительным поддразниванием, настолько близким к освобождению, что мое тело напряглось ближе к нему, еще ближе.

– Скажи мне, Зита, пока ты трахаешь себя пальцами, ты представляешь, как я овладеваю тобой на обеденном столе?

Мое имя. Боже милостивый, мое имя у него на губах, то, как он мурлыкал через звук З. Если бы он позволил мне погладить его еще раз, я бы разорвалась на части от этого звука. Но я замерла и сглотнула, отказываясь признать, что он угадал правильно.

– Я задала вам вопрос.

– Нет, – выдавила я.

– Лгунья, – усмехнулся он. – Теперь убери руки от промежности, пока я их не связал.

Я напряглась от разочарования, когда подчинилась. Мой гнев выиграл битву с моим желанием и зажег мою кожу другим огнем. Стиснув зубы, я скрестила руки на груди. В другой раз, когда я была далеко от него.

– И не думай, что ты сможешь делать это и в душе. Я почувствую запах твоего возбуждения, и когда почувствую, приду и помогу тебе с этим. – Я могла слышать ухмылку в его тоне. – Я знаю, что маленькая больная часть тебя хочет этого, но я также знаю, что ты слишком упряма, чтобы уступить этому.

Он усмехнулся, и я крепко зажмурилась, ненавидя – презирая его за то, что он прав.

– А теперь спи.

ГЛАВА 23

На следующий день Сефер отнес меня в комнаты Селестины, ворча по поводу необходимости идти на встречу с представителем своего отца.

– Я бы предпочел, чтобы ты была рядом, но, по крайней мере, с Селестиной ты можешь спать, когда тебе это нужно. – Тем не менее, он нахмурился и сжал меня, когда она позвала нас войти.

Он одел меня в другое великолепное платье, на этот раз в более прочные туфли и плащ с меховой подкладкой. Казалось, что, хотя мы были в помещении, он не хотел рисковать.

Я сказала ему, что могу ходить просто отлично, но, очевидно, он и с этим не хотел рисковать.

– С ней все в порядке? – Селестин сразу же подбежала, ее тонкая рука убрала волосы с моего лица. – Как ты себя чувствуешь, Зита?

От ее прикосновения руки Сефер сжались вокруг меня.

– Я в порядке. – Я улыбнулась Селестине и попыталась высвободиться из объятий принца.

Он не опускал меня на землю.

– Ей нужно восстановить силы. Убедись, что ты хорошо накормила ее сегодня. Фрукты и овощи, орехи и немного мяса тоже. И много воды.

Он говорил как врач. Я рассмеялась.

Он этого не сделал.

Не разжимая губ, он подвел меня к дивану и опустил так нежно, что у меня снова возникло странное ощущение в затылке. Он опустился на колени рядом со мной, сведя брови.

– Веди себя прилично. – Кончики пальцев и когти прошлись по краю моей щеки. – Береги себя – а еще лучше, позволь Селестине позаботиться о тебе. Не выходи на улицу. Оставайся у огня. – Он взял меня за подбородок, золотистые глаза блуждали по моему лицу, опускаясь к губам.

Он собирался меня поцеловать?

Я бы не отстранилась – не отступала, – но все же.

Твердо кивнув, он ушел.

И я понятия не имела, что с этим делать… что бы это ни было.

Селестин, задумчиво прищурившись, некоторое время наблюдала за мной, затем оглянулась на дверь, которую он закрыл за собой.

– Ну. – Пожав плечами, она повернулась и принялась хлопотать надо мной, принося одеяла и тарелки с едой, стакан воды и чашку дымящегося кофе.

Я ела, пила и болтала с ней, но все это время это странное ощущение ползло у меня по затылку.

Неправильность. Вот что это было.

Непреодолимое чувство неправильности.

Сефер. Принц. Его королевская колючесть заключалась в том, что он был добр ко мне. И я имела в виду хороший. Это было не просто желание, заставляющее его прижимать меня к себе, ласкать и делать то, что может быть ошибочно истолковано как приятное. Это было…

Странно.

– Почему ты хмуришься? – Спросила Селестин, разливая по чашкам из кофейника. Бледно-голубая глазурь соответствовала мягкому оттенку ее глаз. – Ты выглядишь озабоченной этим утром.

Я прикусила губу. Спросить было бы проявлением слабости? Спросить его, конечно, но, возможно, я была в безопасности, спросив ее.

– Это он. – Я кивнула в сторону двери, за которой он исчез час назад. – Он… милый.

Ее пристальное внимание оставалось прикованным ко мне на мгновение дольше, затем она выпрямилась, глаза расширились.

– О, это все? Я думала, ты собираешься сказать что-то еще. – Она усмехнулась, нахмурив брови. – Я не уверена, что понимаю твое замешательство. Сефер может быть милым. При случае.

– Но для меня? – Я зачерпнула свою чашку, вздыхая от того, что ее тепло впиталось в мои пальцы. – Нет, это ненормально. После всего, почему он вдруг стал добр ко мне?

Она наклонила голову, в ее глазах промелькнуло напряжение, когда она наблюдала за мной.

– У него есть свои причины.

– Которое, я полагаю, ты знаешь. Расскажи мне.

Она опустила глаза, наливая сливки в свой кофе.

– Я не собираюсь говорить за Сефера. Как бы ты мне ни нравилась, я лояльна к нему.

– Лояльность? К нему? – Я фыркнула. – Ты же видела, как он обращается с людьми, верно?

Она изогнула изящную бровь.

– «Люди» или только ты?

– Он ранил одного из своих людей, когда приносил меня с холода. Думаю, сильно.

– Вообще-то, убил его. – Она пожала плечами и сделала глоток. – Но я слышала, что этот мужчина угрожал тебе, так что… – Она сделала жест, как бы говоря, что это все оправдывает.

Он убил просто за то, что тот заговорил. Не просто человека – члена его двора.

Столь долгое стремление к мести превратило меня в нечто чудовищное, потому что мысль об этом не ужасала меня так сильно, как должна была бы. Да, у меня внутри все сжалось от шока из-за того, что он так небрежно отнял жизнь.

Но этот изгиб сжался в крепкий кулак, который собрал всю мощь реакции Сефера и удержал ее. Тот факт, что он убил ради меня, женщины, которая пыталась убить его и все еще собиралась это сделать.

Я провела десятилетие, одержимая им, и теперь эта одержимость отразилась на мне.

Опьянение от этого потекло по моим венам, теплое и восхитительное.

Однако одержимость не требовала вежливости. Он мог бы оставить меня в изножье кровати. Он мог бы приказать мне ползти сюда. Ему не нужно было так нежно гладить меня по щеке или оставлять такие подробные указания по уходу за мной.

Я сжала челюсти и встретиласт взглядом с Селестиной.

– Значит, он убил мужчину из-за нескольких слов. – Я сморщила нос, как будто этот факт вызвал у меня отвращение, как и должно было быть. – Он злобный монстр.

Она рассмеялась, но веселье на ее лице было холодным, покрытым инеем, как мои ботинки.

– Сефер – мой брат во всем, кроме крови. Плохо отзываться о нем – значит плохо отзываться о моем суждении и о ком-то, кого я люблю. – Ее чашка звякнула о блюдце, когда она ставила ее на стол. – Тебе не мешало бы это запомнить.

Несмотря на ее хрупкость, в сердце Селестины была сталь.

Я удерживала ее взгляд так долго, как только могла, ища какой-нибудь признак того, что ее запугали или обманом заставили защищать его.

Но нет. Нет. И раньше я не видела никакого намека на это.

Каким-то образом Сефер внушил Селестине искреннюю преданность. Остальных я могла понять – многие из здешнего народа пришли сюда, потому что им не рады были в других местах Эльфхейма, из-за их нечеловеческой внешности. Они остались, чтобы хорошо провести время, живя под крышей принца.

Но Селестин?

Ее бы приветствовали в столице. Ее не заставляли жить здесь. И она казалась уравновешенной. Умной. Доброй… хотя и со странным взглядом фейри на то, что представляет собой доброту.

И все же она была так же предана Сеферу, как и он ей… как я была предана своей сестре. Когда он сказал, что она ему сестра, это не было односторонним.

Я отхлебнула чаю, потрясенная глубиной чувств, которые услышала в ее голосе… и ответной глубиной чувств в моем собственном сердце.

Сефер весь день отсиживался на своем собрании, а я спала в комнатах Селестины. Я говорю «спала» – это был легкий, прерывистый сон, пронизанный постоянным ожиданием приезда принца, который заберет меня обратно в свои апартаменты.

Он так и не пришел.

Утром она разрешила мне принять душ и одолжила платье из своего гардероба. Оно застегивалось на завязки, так что не имело значения, что у нас были разные размеры. Ну, во всяком случае, по ширине – его подол обхватил мои ноги, комично длинный.

И все же я изо всех сил старалась не рассмеяться над этим фактом.

Пока мы завтракали, я продолжала разглаживать легкий шелк и поглядывать на дверь. Понравится ли ему это платье? Бледно-голубое, переходящее в розовое по подолу с блестящими золотыми крапинками. Это было похоже на то, как восходящее солнце поглощает летящую пыль или пыльцу.

Стук в дверь заставил меня резко выпрямиться, сердце екнуло.

Когда вошел Сефер, он был без короны и с тенями под глазами. Но они сразу уставились на меня, когда он направился к столу для завтрака.

– Ты хорошо выглядишь, питомец. – Он взял с блюда пирожное и одарил Селестину улыбкой, прежде чем отправить его в рот целиком. Я не была уверена, прожевал ли он вообще, прежде чем проглотить и стряхнул крошку с губы. – Спасибо, что присмотрела за ней. – Он сжал ее плечо. – Хотя я не уверен насчет платья. – Он коснулся носком подола и выгнул бровь.

Критика подскочила во мне, особенно после того, как она оказала ему (и мне) услугу. Я нахмурилась на него и позвякнула кофейной чашкой о блюдце. – Ну, ты ведь не оставил мне ничего другого из одежды, не так ли?

Вместо того, чтобы нахмуриться в ответ или ухмыльнуться, он поднял брови и усмехнулся.

Я не была уверена, что хуже – разгневанный Сефер или веселый.

Нет. Я решила. Забавный. Определенно.

Я привыкла к сердитому принцу, жестокому принцу. Я знала, как с ним обращаться. Он поддерживал меня. Его раздражение помогало мне выдержать любой вызов, который он мне бросал.

Но это?

– Сейчас, сейчас. – Он похлопал меня по плечу, как будто покровительствовал маленькому ребенку. – Это мило, что ты встаешь на защиту Селестины, но давай не будем сегодня злиться друг на друга, а? – Он наклонил голову, рука осталась на моем плече, большой палец поглаживал мой затылок.

Волосы там встали дыбом.

– Особенно когда у меня для тебя приготовлено маленькое угощение. Пойдем. – С самодовольной улыбкой он взъерошил волосы Селестины и стащил еще одно пирожное, прежде чем удалиться.

Мы с Селестиной обменялись взглядами, молча спрашивая, понимает ли она, что происходит.

Покачав головой, она пожала плечами.

Его голос донесся из-за дверей.

– Давай, питомец.

Я поспешила следом, но тревожный вопрос не давал мне покоя.

Что Принц Чудовищ счел бы «маленьким угощением»?