Текст книги "Убийство Принца Оборотня (ЛП)"

Автор книги: Клэр Сагер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 45

Как бы то ни было, на следующий день оба исчезли как в тумане. Я жила в странном, возбужденном состоянии, неспособная усидеть на месте, пока не обнаружила, что одета для выступления и жду за кулисами.

Рорк. Лой. Селестин. Мэйри. Кадан. Тавин. Турл…

На сцене стоял овальный стол, и один за другим фейри рассаживались вокруг него.

Я потерла горло. Сегодня без ошейника. Мы решили, что его яркий цвет рискует выбить убийцу из их памяти о Зиннии. Сефер снял его и сунул в карман, и теперь я чувствовала себя обнаженной без его знакомого давления на мое горло.

Даже в тусклом свете за кулисами мое платье мерцало, когда я двигалась. Я уже размялась и репетировала этим утром. Все, что мне оставалось делать, это ждать. Тем не менее, я не могла удержаться, чтобы не переминуться с ноги на ногу и не поправить бант, которым была завязана моя юбка с запахом.

Наконец все расселись, Сефер на дальнем конце стола, брешь оставалась ближе всех ко мне. Они налили себе выпить и замолчали в ожидании. Мой пульс ускорился, затрепетав в каждой клеточке моего тела, как будто я сдерживала целую стаю птиц, желающих вырваться на свободу.

Когда заиграла музыка и приглушили свет, я выбежала. Моя юбка развевалась позади меня, как пара сверкающих крыльев. Она закружилась, когда я кувыркнулась на столе, и я была вознаграждена коллективным вздохом моей аудитории.

Улыбаясь, я обошла их кругом и медленно развязала юбку. Они наблюдали, никто не могла отвести взгляд или даже моргнуть, очки были забыты на столе.

Взгляд Сефера был как острие когтя на моей коже. Когда я сняла юбку, она упала ему на колени, жест, который другие могли бы расценить как подтверждение того, что я принадлежу ему. Но для меня это означало доверие. Я сглотнула, когда мои глаза встретились с его, потому что это был один из драгоценных и ограниченных моментов, которые нам оставались.

Их золото сверкало для меня, расплавленное и теплое. Его расширенные зрачки поглощали меня, добавляя мою сущность в их глубины, которые уже были полны решимости, желания, гордости и, самое главное, любви.

Он любил меня.

Возможно, я даже заслуживала этой любви.

Это давило мне на глаза, но время поддаваться этому прошло с рассветом.

Я склонила голову, и его магия прошелестела по моей коже, когда я раскинула руки. Музыка смягчилась до чего-то благоговейного, и сверху появилось сверкающее кольцо.

Это было похоже на то, что я вызвала само солнце.

Хор тихих звуков донесся из моей аудитории – моих подозреваемых, как я напомнила себе. Волнение от выступления охватило меня там, где раньше я не чувствовала его в полной мере. Но это было не просто шоу, это было шоу, и я должна была превзойти саму себя – даже Зиннию.

В такт я схватилась рукой за обруч и позволила ему поднять меня. Мой вес вызвал теплое гудение в мышцах, приятное растяжение, как будто я лежала в постели с Сефером после занятий любовью.

Чем выше я поднималась, тем быстрее становился ритм музыки, медленное построение, вибрирующее от предвкушения. Я замерла, напряженная под светящимся обручем.

Я чувствовала, как они затаили дыхание подо мной, и заключенную в них энергию. Я питалась ею, ожидая, ожидая, ожидая, пока…

Одиночный оглушительный удар барабана, затем тишина.

Все светильники отключены, за исключением моего обруча.

Музыка ворвалась в жизнь, и я тоже.

Я влетела в обруч, бросая вызов силе тяжести. Стойка на одной руке внутри круга, выдержанный обжигающий ритм, затем я перемахнула через него.

Ноги расставлены, руки на ширине плеч, держась пальцами, локтями, коленями, балансирую на пояснице, обхватывая свою талию, я даю волю каждой трепещущей частичке внутри меня.

Я парила, я растягивалась, я ломалась и сгибалась. Я вращалась вместе с музыкой и против нее, как будто мы сражались за контроль над моим телом, точно так же, как мы с Сефером сражались за контроль над тем, кем и чем мы были.

Мы оба проиграли ту битву.

И, при этом, выиграли.

Каждую улыбку, которая пронзала меня от чистого и восхитительного удовольствия от этого танца, я дарила ему. Я позволила ему увидеть во мне другую свирепость, ту, которая сказала то, от чего отказывался мой язык прошлой ночью.

Я танцевала для Зиннии, но сегодня вечером я также танцевала для него.

Музыка взлетела, и я закружилась с обручем. Ступая по нижнему изгибу, я двигалась быстрее, быстрее, быстрее, мир казался прекрасным размытым пятном из тьмы и света, пока не обрушился на ревущий финал.

Как только магия Сефера остановила обруч, я соскользнула с пальцев ног и позволила себе упасть.

К музыке присоединились вздохи.

На мгновение у меня перехватило дыхание, и я упала.

Затем, с последней гулкой нотой, я приземлилась. Спина выгнута над изгибом обруча, руки раскинуты, носки заострены, я выглядела так, словно меня красиво сломали о его нижний край.

В театре воцарилась гробовая тишина.

Я выдержала позу и пристальный взгляд Сефера. Его грудь вздымалась, как будто это он только что устроил лучшее представление в своей жизни. Его когти впились в подлокотник кресла. На самую короткую секунду его губы задрожали.

Выгнув шею чуть сильнее, я обнажила перед ним горло. Его взгляд метнулся туда, и я надеялась, что он понял, что это означало.

Я лежала здесь, свисая со своего обруча, неподвижная и распростертая, сдавшаяся ему, точно так же, как он сдался мне.

Его темные брови сошлись на переносице.

Он знал.

Аплодисменты прервали момент.

Я забыла, что ожидала этого. Я забыла о своей аудитории. О своей цели на вечер.

Я принадлежала ему, и была недолгое, но блестящее время.

Веки затрепетали, я сделала глубокий вдох и очнулась от заклинания.

Месть. Я обещала Зиннии.

Я соскользнула с обруча назад и, резко опустив ноги, легко приземлилась на стол спиной к Сеферу. Мне нужно было вспомнить себя и то, чему была посвящена эта ночь, и это было бы легче, когда я не смотрела на него.

Поклонившись, я впитала аплодисменты и оглядела своих подозреваемых. Селестин с энтузиазмом кивнула, глаза ее сияли. Она не выглядела одержимой, просто как подруга, которая наслаждалась моим выступлением и гордилась мной.

Взгляд Рорка скользнул по мне, наслаждаясь изгибом моей спины, когда я выпрямилась, и тем, как выпятились мои сиськи и задница. Может быть? Ему действительно нравилось смотреть на меня.

Но потом, большинство других фейри наблюдали за мной точно так же, когда я поворачивалась и рассматривала каждого из них, кланяясь снова и снова.

Кадан. Когда я подошла к нему, он просто уставился, округлив глаза и приоткрыв рот, как будто увидел привидение. Призрак моей сестры? Или я просто ему понравилась, и именно поэтому он пытался быть добрым с мазью?

Однако я не могла зацикливаться на нем, не выглядя подозрительно.

Итак, улыбаясь, я повернулась, чтобы поклониться в последний раз.

И он предназначался моему принцу. Он добился это. Он заслужил это. За каждое неповиновение, за каждое мгновение злонамеренной уступчивости. За каждый раз, когда он разрывал меня на части. За каждую жестокость и грубое слово. За попытку убить его и за то, что проклинала его. За все, что он дал мне, хорошее и плохое, и за все, что я отказалась дать ему.

Это было идеальное прощание.

Он вздернул подбородок, как будто тоже это почувствовал, и его ноздри раздулись, когда он втянул воздух, как будто мог вдохнуть меня в последний раз. Легкая морщинка пересекла его лоб, и он посмотрел в сторону, как будто ожидал увидеть там кого-то еще. Но, слегка покачав головой, он вернул мне всю тяжесть своего внимания.

Он с трудом поднялся.

– Это было настоящее представление, птичка. – Он улыбнулся, и внешне это выглядело широко и дерзко, но под этим хрупким слоем скрывалось что-то мягкое и трепетное. – Мы должны дать тебе немного времени, чтобы прийти в себя. Пойдемте, – он указал на своих друзей, но его взгляд оставался прикованным ко мне, – Давайте оставим ее и посмотрим, сможем ли мы найти что-нибудь покрепче, чтобы выпить. И, возможно, для некоторых из вас есть кто-то, кого интересно трахнуть.

Взрыв смеха сопровождал их на выходе из театра, когда они болтали о моем выступлении.

Пока я завязывала юбку на талии, Сефер остановился в дверях, заняв большую часть пространства своей крупной фигурой. Я запечатлела это в своем воображении – ширину его плеч, узость его бедер, гриву его волос и толщину его бедер.

Мне не нужно было запечатлевать в памяти блеск его глаз в тусклом свете, то, как они удерживали меня на короткий миг, который казался ближе к вечности.

Они уже были вырезаны в моей душе.

ГЛАВА 46

Когда я была одна, я опустилась в кресло Сефера. Оно было еще теплым, и я впитала его, заглядывая под стол. Кинжал и астролябия были на потайном выступе, где я их оставила, готовые к тому, что убийца соблазнится возможностью увидеть меня наедине.

Я делала один глубокий вдох за другим, мышцы дрожали и были напряжены, несмотря на то, как усердно я их тренировал. Сработает ли это? Что, если они не придут?

Задумавшись, напрягая слух, я налила себе выпить в бокал Сефера и стала ждать.

И ждала.

И ждала.

Я допила напиток и собирала осколки, которые он оставил в подлокотниках кресла, когда у меня покалывало затылок. Глаза устремлены на меня.

Я сделал еще один успокаивающий вдох и налила еще виски с медом, прежде чем бросить взгляд через плечо, как будто это был случайный жест.

Блеск серебристых волос, светлый в полумраке театра. Такой похожий на человека, но высокий и красивый, он приблизился. Он наблюдал за мной, широко раскрыв глаза и не мигая, как будто я была призраком.

– Кадан. – Я дружелюбно улыбнулась ему, но мой голос дрогнул, когда я произнесла его имя.

Имя убийцы моей сестры.

Я встала и взяла пустой бокал с его места за столом, наклоняя его в знак предложения. В моей левой руке железный кинжал был успокаивающей тяжестью, спрятанный в складках моей юбки. Если бы он попытался схватить меня и убить, как убил мою сестру, он бы не нашел меня такой беспомощной.

Кадан наклонил голову, слегка нахмурив брови.

– Как долго ты проработала в Позолоченных Солнцах?

Я усмехнулась, как будто это был странный вопрос. Он не мог знать, что это ловушка, что я ожидала его и точно знала, кто он такой и что сделал. Не мог, пока не оказался слишком близко к побегу.

И какая-то часть меня пискнула, пока я не узнала наверняка, что он убийца. Однажды я уже ошиблась.

При этой мысли меня пробрала дрожь. Если бы я добилась успеха в ту первую ночь, Сефер был бы мертв. Я бы оборвала его жизнь, прежде чем получила шанс познакомиться с ним. Я бы никогда не почувствовала всего того, что он открыл мне. Я бы ушла в могилу, в то время как настоящий убийца разгуливал на свободе.

Нет. Мне нужно было убедиться.

Наливая Кадану напиток, хотя он и не ответил, я пожал плечами.

– Я была с ними долгое время.

– Ты знала…? – Он покачал головой и хрипло рассмеялся. – Но, конечно, знала. Ты очень похожа на нее. Даже имена… Зинния… Зита. Ты ее сестра, не так ли?

Ярость захлестнула меня, когда он произнес ее имя. Как, черт возьми, он смеет?

Я повернулась и предложила ему виски. Его золотистая поверхность покрылась рябью в моей дрожащей руке.

Он это сделал.

То, что он сказал до сих пор, было достаточным доказательством.

У ублюдка даже хватило наглости выглядеть опечаленным по этому поводу. В его чертовых глазах блестели слезы.

Мой дар бурлил в моих венах, умоляя указать на него и проклясть. Но он все еще был слишком далеко. Если я сейчас раскрою руку, он сбежит. И «проклятый» был не так хорош, как «мертвый».

Терпение, маленькая ведьма. Терпение. Воспоминание о голосе Сефера успокоило меня.

Низкий, медленный вдох.

– Это твое, не так ли? – Я показала астролябию.

Его глаза расширились от узнавания.

Обтянутая кожей рукоять кинжала скрипнула в моей руке.

– Где ты это нашла? – Его брови сошлись на переносице, когда он покачал головой.

Когда я не ответила, он посмотрел на меня, и я склонила голову набок, чтобы напомнить ему, что мой вопрос был первым.

– Это не мое, нет. Я отдал его Зиннии в ту ночь, когда она… – Он сглотнул. – Когда я попросил ее остаться со мной, попробовать наладить настоящие отношения, а не видеться всего несколько ночей в году.

Кусочки складывались вместе в моем сознании, как осколки вазы, которую я пыталась восстановить. Она всегда исчезала после концертов, пока мы были в Эльфхейме. Я предположила, что это было для частных выступлений. Любовное письмо, которое было с ее вещами, могло быть от него.

Я вздернула подбородок, мышцы напряглись в готовности.

– И она сказала «нет», поэтому ты убил ее.

Его глаза расширились, он перевел взгляд с астролябии на меня.

– Что? Нет, я… Она сказала… – Он подошел на полшага ближе, заставив мои нервы напрячься. Он залпом допил виски и оскалил зубы, как будто это задело его собственные нервы. – Нет. Она сказала, что ей нужно подумать и поговорить об этом со своей сестрой, потому что это было не ее единоличное решение. Признаюсь, я, возможно, немного напугал ее своим резким предложением – не думаю, что она ожидала, что я спрошу. Она поспешила выйти, и я хотел…

Он зажмурился, странный жест для человека, который собирался совершить убийство, но, возможно, таким образом он планировал усыпить мою бдительность. Я сменила позу, готовый броситься на него или откатиться на стол.

– Солнце и Звезды, я жалею, что отпустил ее. Если бы я просто оставил ее при себе… – Он опустил голову. – Но я этого не сделал. Я хотел дать ей пространство, в котором она нуждалась. Затем, на следующее утро, я услышал… – Его голос стал хриплым от горя, как и мой, когда я разговаривала с Сефером. – Я не убивал Зиннию. Я… я любил ее.

ГЛАВА 47

Его слова пронзили меня, как когти, зубы или меч Сефера у моей шеи.

Мир сузился до образа его склоненной головы, ниспадающих светлых волос, печальной красоты его горя.

Я не убивал Зиннию.

Я не могла…

Я не могла ничего. Это было невозможно.

Лжец, ярость во мне зашипела.

Но… точно так же, как Сефер не мог солгать о том, что не убивал ее, Кадан тоже не мог.

Там, где раньше напрягались мои мышцы, теперь эта энергия шипела и искрилась, заставляя меня дрожать.

– Убирайся, – прошептала я.

Его взгляд метнулся ко мне, затем к кинжалу в моей руке.

– Убирайся!

Широко раскрыв глаза, он отступил на несколько шагов, затем повернулся и побежал.

Мои легкие обжигало с каждым ужасным вдохом. Каждый вдох, который продолжался, и продолжался, и продолжался, так как я не была мертва, потому что я не поймала убийцу моей сестры, я не отомстила, я не…

Я снова потерпела неудачу.

Астролябия принадлежала даже не убийце – она принадлежала ей. Ненадолго. Только на ту ночь. Но принадлежала ей.

Если Кадан не был тем самым, то кто же, блядь, был? Кто?

Я прислонилась к столу, зрение затуманилось от глупых слез разочарования.

– Зита? – Голос Сефера.

– Это был не…

– Я знаю. Я все это слышал. Это единственная причина, по которой я позволил ему уйти. – Его руки сомкнулись на моих плечах. – Я… Мне очень жаль.

Я нахмурилась, глядя на него.

– Я думала, ты не извинишься.

– Это… – Он вздохнул, сдвинув брови, как будто моя боль была его болью. – Это и ты – исключение. Для многих вещей. – Уголок его рта дернулся, но все в выражении его лица было пропитано грустью и разочарованием.

– Вся эта ночь… все эти планы… впустую. – Края астролябии впивались мне в пальцы.

Он убрал волосы с моего лица кончиками своих когтей.

– Мы разработаем новый план. Я передам их приглашение. Или мы напрямую спросим каждого из них по очереди. К черту хитрость. Я заставлю их рассказать нам. Они не смогут солгать.

Такой терпеливый. Такой рациональный. Но я была не в рациональном месте. Я тонула в разочаровании, обиде и гневе, и мое затянувшееся горе было отдаленной приближающейся приливной волной, готовой завершить начатое.

Несмотря на то, что я приняла смерть как неизбежный результат моей мести, я не была готова позволить чему-либо увлечь меня за собой, пока не заберу того, кто забрал ее.

Покачав головой, я отвернулась.

– Мне нужно… – Я бросила астролябию на стол, но мои пальцы не отпускали кинжал. – Мне нужно немного времени.

Он отступил назад, уперев руки в бока.

– Мы можем вернуться к нашим…

– Время в одиночестве. – Получилось намного жестче, чем я намеревалась, но он не дрогнул.

После всего, что мы сделали друг другу, конечно, он этого не сделал.

– Зинния и я…, – я смягчила голос, – мы поднимались на подиумы, чтобы поболтать. В театральной труппе трудно уединиться, но мы нашли это место. Это то место, где я лучше всего размышляю.

Мгновение он стоял неподвижно и хмурился. Наконец он выдохнул.

– Хорошо. Но оставь это при себе. – Он кивнул на кинжал. – Я хочу, чтобы ты была вооружена. На всякий случай.

Я приподняла бровь.

– Ты не вооружил меня, когда оставил, чтобы вернуться в нашу комнату из столовой, ты кончил мне на живот. – Я не могла позволить, чтобы это сошло ему с рук.

– Ты действительно думаешь, что я оставил тебя разгуливать по коридорам в изодранной одежде, провонявшей сексом? – Он покачал головой, морщина на его лбу стала глубже. – Я следовал за тобой на расстоянии. Я наблюдал за тобой всю обратную дорогу.

Сквозь пелену разочарования меня осенило. Даже среди боли была забота. После того, как я чуть не погибла в снегу, его наказания сместились на вещи, которые на самом деле не представляли для меня опасности. Больше не было охот, на которых его друзья могли бы меня поймать. Не было гончих. После этого все было по-другому.

Я потерла голову, не в состоянии переварить это вместе с откровением Кадана о Зиннии.

– Мы поговорим утром, – пробормотал Сефер, – найдем способ, при котором тебе не придется убивать их всех. – Сардонический изгиб его рта зажег во мне крошечный огонек счастья.

Я кивнула и направилась за кулисы. Прежде чем нырнуть за занавес к крутой лестнице, ведущей на подиумы, я остановилась и посмотрела, как он удаляется по проходу театра. Его расправленные плечи выдавали его напряжение. То, что я оттолкнула его, причинило ему боль, но он все равно дал мне пространство.

И все же причинение ему боли причинило мне боль.

– Сефер. – Я произнесла это тихо, но еще до того, как он остановился и обернулся, я знала, что его слух оборотня уловит это. – Это Мэриголд.

Слегка нахмурившись, он вопросительно склонил голову набок.

– Мое имя. Мэриголд.

Он не засмеялся. Он не издевался и не дразнил меня по поводу того, какое это милое имя. Он просто долго стоял там, прежде чем мягко улыбнуться и кивнуть, как будто это имело смысл.

Затем он исчез.

Я поднялась на беспорядочно разбросанные подиумы старого театра и обошел их до центрального прохода. Отсюда я могла видеть всю сцену. Астролябию. Пустые стаканы. Выброшенные стулья. Это было все равно что увидеть весь стол в покере вместе с каждой раздачей.

Но прямо сейчас я знала только то, что было у Сефера и Кадана. И игра подходила к концу.

Мои глаза снова затуманились от несправедливости всего этого. Зинния заслуживала лучшего. Я так усердно работала и была так уверена, что это выманит убийцу на свободу. Этого было достаточно, чтобы привести Кадана ко мне, не так ли? Почему бы и нет…?

Шорох ботинка по дереву отвлек меня от размышлений.

В конце дорожки, вырисовываясь силуэтом на фоне тусклого света, стояла фигура.

ГЛАВА 48

Мужчина. Не такой большой, как Сефер. Без рогов, как у Рорка. Это был Кадан? Он вернулся, чтобы поговорить о Зиннии? Он каким-то образом скрыл ложь и действительно был ее убийцей?

Вопросы застревали у меня в горле, когда фигура приблизилась, его походка была легкой и уверенной на узкой дорожке. Конечно, он был знаком. Я знала всех фейри, которые жили здесь сейчас, и я потратила месяц на изучение подозреваемых.

Здесь, наверху, я была в опасном положении – он перекрыл единственный путь с этого подиума. Один из других переходов, возможно, находится достаточно близко, чтобы на него можно было перепрыгнуть, но не все они были отремонтированы в ходе реконструкции Сефера. Некоторые гремели и сотрясались под тяжестью одной ступени.

Я встала, натягивая на лицо улыбку и пряча кинжал в складках юбки.

– Привет?

Он не ответил, просто продолжил свой хорошо сбалансированный шаг ближе.

Подождите. Я знала эту походку, гибкие мышцы его рук и плеч. Я знала их очень, очень давно.

– Эрик?

Блестя темными волосами, он вышел на свет с улыбкой, которой я не могла не улыбнуться в ответ.

– Я наблюдал за твоим выступлением отсюда. – Он покачал головой. – Ты была невероятна. Лучшее, что я когда-либо видел.

– Какого черта ты здесь делаешь? – Смех недоверия прозвучал в ответ на мои слова.

Его брови нахмурились, когда он сделал еще один шаг ближе, почти на расстоянии вытянутой руки. Но что-то остановило меня от того, чтобы подойти и обнять его.

– Фейри не отдали бы тебя обратно, поэтому я пришел забрать тебя.

Нравится его письмо.

– Что, если я не хочу уезжать?

Морщины на его лбу углубились, когда он подошел ближе и фыркнул.

– Что? Какого черта ты хочешь остаться здесь с ним?

Моя челюсть сжалась сильнее от его предположения, и мой мозг подкинул мне картинку того последнего раза, когда я видела его.

– И какого черта я должна хотеть уйти с тобой, когда ты предал меня?

Он втянул в себя воздух, брови взлетели вверх, прежде чем они сошлись вместе. Он наклонился, нависая надо мной.

– Я признаю, что это было поспешно. Я сдал тебя, потому что… из-за твоей реакции… или не. Я говорил тебе, что люблю тебя, Зита, а ты… ты… – Он покачал головой, окидывая меня пристальным взглядом. – Ты такая же, как она. Пустая. – Он обнажил зубы, маленькие клыки были неправильными. – С тобой что-то не так.

Что-то в его тоне заставило меня отступить, когда он приблизился, но мой разум уловил, как странно выглядели его зубы по сравнению с зубами фейри, к которым я привыкла.

– Вы обе были сломленными, бесчувственными негодяями.

– Обе? – Я схватилась за поручень, не для равновесия, а чтобы нащупать одну из вертикальных опор. Это предупредило бы меня, что я дохожу до конца подиума. Я не осмеливалась отвести взгляд от странной напряженности в его глазах.

– Я пытался, Зита. Я пытался заставить тебя почувствовать, заставить тебя почувствовать меня. Но… – Его грудь вздымалась. – Ты отреагировала точно так же, как и она. Ее тоже не волновало, что я ее люблю.

Я пропустила шаг. Он приблизился, когда я выдохнула ее имя.

– Зинния.

– Конечно, гребаная Зинния. – Его улыбка была натянутой, когда слова вырвались из него вместе со слюной. – Я подумал, что передать тебя ему было бы приятно. И если бы было какое-то затянувшееся чувство вины, деньги смягчили бы его, верно?

На секунду мне показалось, что музыка заиграла снова, но это был стук моего пульса в ушах. Мое дыхание участилось, стало неглубоким. Мои ноги сами собой двинулись назад – они поняли то, чего еще не понимала остальная часть меня.

– Но, – продолжил он, – это было не так приятно, как моя рука на ее горле. Это было не так приятно, как знать, что я был последним мужчиной, которого она видела, последним голосом, который она слышала, последним мужчиной, который обладал ею.

Нет. Нет.

Он был… он был зол и пытался напугать меня, чтобы я пошла с ним. Это не было…

Он поднес что-то к свету – кольцо, которое он всегда носил, соверен с выгравированным на плоской поверхности цветком. Оно блеснуло золотом, когда он повернул его. За самостоятельным рисунком, спрятанным сзади, где он был бы спрятан на его коже, когда его носил…

Ритм в моих ушах нарастал – громче, быстрее, как будто представление приближается к своему крещендо.

Тщательно заплетенная прядь каштановых волос.

Мир закружился. Я вцепилась в поручень, потому что без него я бы упала.

Когда я встретилась с его темным взглядом, в нем не было отрицания.

– Ты… – Я покачала головой, мозг колебался из-за невозможности этого. Это предательство.

Я плакала в его объятиях той ночью и много раз после. Я отдала ему свою девственность, думая, что это может меня успокоить, думая, что он хочет меня, думая, что это, по крайней мере, плата за его доброту. Я поделилась с ним своими планами мести по мере того, как они строились и воплощались год за годом. Я не любила его – не могла в своем оцепенелом состоянии, – но это было самое близкое, на что я была способна, и я называла его своим другом.

Но он был… это он стоял за всем этим. Он забрал мою сестру. Он лишил меня девственности – незнакомец в моей постели, в моем нижнем белье. Он выслушал мое горе, и гнев, и обиду, и мои планы, и он забрал их все.

Неудивительно, что ему никогда не нравилось слушать о моих жестоких фантазиях о том, что бы я сделала с убийцей. Неудивительно, что он съежился от моего праведного гнева.

Это должно было быть нацелено на него.

Хорошо. Теперь это было.

Я рванулась вперед, пульс участился, кинжал сверкнул.

Каким бы ловким он ни был на трапеции, он уклонился, уклоняясь от меня даже на этом узком мостике. Его хватка сомкнулась на моем запястье, как у Сефера.

Не в этот раз.

Я изогнулась, одновременно нанося удар ногой. Он не смог увернуться и удержать меня. Я высвободилась.

Несмотря на нашу физическую форму, мы оба задыхались в течение нескольких секунд. Я делала выпады и наносила удары, но он всегда был вне досягаемости. Моей жгучей потребности было недостаточно, чтобы одержать немедленную победу.

Он ударил меня поперек живота, когда раскачивался на перекладине, которую я не заметила. У меня перехватило дыхание, и я упала на подиум. Единственное, что я увидела, это как он описал дугу в воздухе ногами вперед, целясь мне в голову.

Нет времени на раздумья, я позволяю инстинкту сбросить меня с подиума.

В какой-то момент у меня свело живот, и я упала.

Но моя хватка сомкнулась на одной из вертикальных опор, и мое падение превратилось в качание вниз и по кругу, в результате чего я оказалась на дорожке прямо за ним.

Едва поднявшись на ноги, я ударила его по обнаженной спине. Должно быть, какой-то инстинкт предупредил его, потому что он откатился за пределы досягаемости.

Для стороннего наблюдателя наш бой мог бы показаться красивым. Мы развернулись и свесились со строительных лесов подиума. Я увернулась от его удара, так что он лишь задел мою щеку. Он прыгнул в другой проход, и я последовала за ним, зажав кинжал в зубах. Я не могла колдовать, когда железное лезвие касалось моей кожи, но мне и не нужна была магия, чтобы перерезать его гребаное горло.

Тем не менее, от этого прикосновения у меня внутри все перевернулось, и я тяжело приземлилась.

Это был тот шанс, в котором он нуждался.

Как в тумане, я ударилась о бревно, на меня навалился какой-то вес. Удар сотряс мои кости, исторгнув стон из моего горла.

Кинжал упал.

Каким-то гребаным образом моя рука взметнулась и поймала его за лезвие, прежде чем оно упало на сцену тридцатью футами ниже.

Оскалив зубы, Эрик взобрался на меня.

– Твоя сестра тоже была вероломной гребаной сукой.

– Заткни свой недостойный рот. – Я повозилась с кинжалом, поправляя хватку так, чтобы он лежал на рукояти. – Ты не имеешь права говорить о ней.

Когда он поднялся надо мной, я нанесла удар.

Чья-то хватка сомкнулась на моем запястье.

Нет. Больше никогда.

Ужасный холод поражения нахлынул на меня, как вода, заливающая тонущий корабль.

Я дернулась, но его хватка усилилась. Он тоже прижал мое тело.

Но не другой моей рукой.

Я уронила кинжал.

Однако Эрик не бездействовал. С ворчанием он отодвинул нас в сторону.

Как только я поймала нож в правой руке, край узкого прохода впился мне в спину. Он скользнул по позвоночнику, по заднице, а затем я снова начала падать.