Текст книги "Убийство Принца Оборотня (ЛП)"

Автор книги: Клэр Сагер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Я бы снова назвала его лжецом. Но между его словами никак не могла проскользнуть другая версия реальности. Ни за что на свете.

Это была правда.

– Скажи что-нибудь.

Очнувшись от ступора, я покачала головой.

– Я не знаю… Я не могу… Я не могу сказать это в ответ.

– Я знаю. – Он с улыбкой пожал плечами. Не дерзкий и не жестокий, а наш личный. – Я и не ожидал от тебя этого. Но после всего, что я сделал, мне нужно было отдать это тебе. Отдаться тебе. – Он коснулся своей груди, глядя на меня с такой искренностью, что у меня перехватило дыхание. – Ты принимаешь?

Я не была уверена, что означало принять. Честно говоря, я не хотела слишком глубоко вникать в это. Если это было извинение за всю его жестокость, то я приняла это. Я кивнула.

Его руки обхватили мои бедра, притягивая меня к себе. Закрыв глаза, он прижался щекой к моему животу и сделал долгий выдох.

– Хорошо. Хорошо.

Я поймала себя на том, что глажу его волосы и кончики ушей, заставляя его вздрагивать, потому что они были такими чувствительными.

В конце концов, он посмотрел на меня с кривой усмешкой.

– Как думаешь, ты могла бы намазать немного этой мази мне на задницу?

Я рассмеялась, напряжение спало вместе со звуком. Я наклонилась и поцеловала его в лоб, ощутив соленый привкус его пота.

– Я сделаю это для тебя.

– Спасибо тебе, любимая.

ГЛАВА 43

На следующий день он ушел, как и остальные, но между нами возникла новая мягкость. Его, потому что он был безумен и влюблен в меня. В меня, из-за давнего чувства вины за то, что я с ним сделала.

Даже если бы можно было утверждать, что он поступил хуже, очевидно, что, несмотря на мою любовь к победам, в этом деле я не вела счет.

Я тренировалась. Репетировала. Ела обед у него на коленях с нашими гостями, позволяя ему кормить меня, как будто я все еще была его питомцем. То, как он смотрел на меня – как я могла не видеть, что он чувствовал? Теперь это казалось таким болезненно очевидным, что у меня скрутило живот.

Я провела день и вечер, пытаясь не думать об этом, обдумывая наши планы. Запершись в наших комнатах, пока он ужинал с остальными, я снова нарисовала план сцены и мысленно обошла его. Когда я больше не могла заставить себя этим заниматься, я снова и снова вписывала их имена в свой альбом для рисования. В шепоте карандаша по бумаге было что-то медитативное.

Рорк. Лой. Селестин.

Я все еще не думала, что это может быть Селестин, но такая возможность занозой вонзилась в мое сердце.

Мэйри. Кадан. Тавин. Турл…

Хотя я старалась не думать о признании Сефера, у моего карандаша были другие идеи. Я обнаружила, что рисую его глаза на полях страницы – то, как они смотрели на меня, когда он опустился на колени у моих ног. Боль в них.

Любовь в них.

Как будто я позвала его, дверь открылась, и он вошел с самодовольной ухмылкой.

– Должен сказать, я не могу поверить, что ты на самом деле остаешься здесь, а не пытаешься попасть в театр, чтобы попрактиковаться.

Я искоса взглянула на него.

– Это называется злонамеренным подчинением.

Он усмехнулся и неторопливо подошел, высоко подняв хвост.

– Я тут подумал…

Я застонала и закрыла свой альбом для рисования, прежде чем он смог увидеть его содержимое.

– Разве я не предупреждала тебя об этом?

– Как я уже говорил на днях – сын-бунтарь. – Он поднял руки, как будто не в силах что-то изменить. – Кроме того, это то, что пойдет тебе на пользу. Я разговаривал с Селестиной, и, похоже, один из целителей Луминиса мог бы отрастить тебе зубы. Не гарантировано, но если они придут и посмотрят, то смогут сказать нам, возможно ли это.

Хорошая идея, но… Я пожала плечами, листая свой альбом для рисования. Еще раз взглянул на макет сцены – проверить, что я ничего не пропустила.

– Или… ты не хочешь их вернуть? Я подумал, тебе понравится идея встретиться с моим видом лицом к лицу с твоими собственными острыми зубами.

– Я просто не вижу в этом смысла.

Он прищурился, выдавив осторожную улыбку.

– Это был намеренный каламбур?

– Нет. Я просто… – Вздохнув, я снова закрыла альбом. – Ты что, не понимаешь?

– Нет, пока ты не объяснишь. – Он опустился в кресло напротив и скрестил руки на груди.

Я не собиралась избавляться от него, пока не дам объяснений. Хорошо.

– Я знаю, что ты будешь рядом, и ты думаешь, что сможешь обеспечить мою безопасность, но я потратила десять лет…

– Да, да, я знаю. Ты потратила десятилетие, планируя свою идеальную месть, и я все испортил, потому что не был тем, кто этого заслуживал. Ты говорила это сто раз, Зита.

– Тогда, Сефер, ты уже должен был знать, что я никогда не ожидала, что выживу, одолевая тебя. И я не ожидаю, что переживу это. – Я прижала альбом к груди. – Я чувствую это всеми костями.

– Хм. – Он склонил голову набок. – А я-то думал, ты все это время думала о мести и все еще не понял, что за это приходится платить.

– Платить? Твои доводы против меня этого не сделали.

– Моя задница могла бы отличаться. – Он поморщился, ерзая на своем стуле, и я попыталась проигнорировать укол вины. – Но нет, – он покачал головой, – Я не отомстил ведьме, которая проклинала меня. Я отказался от этого.

Внезапный приступ совести?

Это было не то, чего я ожидала от мужчины, которого любила.

Нет. Это не так. Я не сделала – не могла. Да, он позволил мне сбежать из мертвящей клетки, в которой я жила так долго. Но это было не потому, что я любила его.… скорее… возможно, я что-то чувствовала к нему, потому что он освободил меня.

Но это все равно было не то… это было не то, над чем я работала так долго. Это было не то, чем я была обязана Зиннии – то, что я ей обещала.

И теперь он пытался заставить меня отказаться от этого, потому что хотел, чтобы я принадлежала только ему.

Края альбома впились мне в пальцы.

– Ты такой же, как Эрик.

Он вздрогнул так, как не вздрагивал, когда я хлестала его ремнем. Он вздрогнул так, словно я разорвала его на части и провела когтями по самой его душе.

У меня перехватило горло, но я не позволила этому остановить меня.

– Ты не хочешь, чтобы у меня было то, что мне нужно. Здесь ты пытаешься встать между мной и моей местью, точно так же, как это сделал он. Я предупреждаю тебя, Сефер, держись подальше от меня. Я никому не позволю остановить меня. Даже тебе. Не важно, насколько сильно я… – Я проглотила слова, прежде чем они могли вырваться наружу. Я их не почувствовала. Я даже не знала, почему у меня на языке так и вертелись эти слова.

– Насколько сильно что? – Он произнес это тихо, чуть громче вздоха.

Я проглотила то, что мой язык пытался подставить мне подножку, и сформулировала нечто более безопасное.

– Неважно, что я чувствую к тебе. Неважно, насколько у нас хорошие партнерские отношения. – Акробат и принц фейри. Кто бы мог подумать?

Но я не могла купаться в этом тепле. Мне нужно было знать.

– Ты будешь стоять у меня на пути? Скажи мне сейчас.

Он выдохнул, откидываясь на спинку стула и еще больше нахмурившись.

– Нет. Я не буду стоять на пути нашего плана, если это то, что ты действительно хочешь сделать, даже зная, что за это придется заплатить. Я хочу увидеть, как ее убийца истекает кровью.

– Хорошо. – Я сказала это окончательно. Это был конец всей этой чепухи о том, что я не выполнила свой план.

Вставая, он слегка улыбнулся мне.

– А теперь иди спать, или ты слишком устанешь для завтрашнего выступления.

Я бросила альбом на стул и потянулась.

– Я собиралась пойти и провести последнюю репетицию.

Он неторопливо подошел и запустил пальцы в мои волосы. Его кончики пальцев прошлись по моей голове, заставив меня тихо выдохнуть.

– Ты можешь сделать это утром. Я запер дверь. Не для того, чтобы остановить твою месть, а потому, что для этого тебе нужно хорошенько выспаться.

Массаж снял напряжение, которое копилось в моей голове весь день и вечер, пока я так усердно сосредотачивалась. Я застонала, отдаваясь его прикосновениям, позволяя себе ощутить его мускусный аромат снаружи.

– У тебя хорошо получается.

– Конечно, я такой. – Мои глаза были закрыты, но я слышала самодовольную улыбку в его голосе. – Я хорош во всем.

Я проворчала, но была вынуждена признать, что не нашла ничего такого, в чем он был плох. По крайней мере, пока.

– Если ты хочешь, чтобы я уснула, тебе придется трахать меня, пока я не устану.

– Я собирался сделать это, чтобы отвлечь тебя, но это тоже работает. – Он подхватил меня на руки и понес в ванную, расшнуровывая на спине мое платье.

Я нахмурилась, глядя на дверь спальни.

– Здесь?

– Я хочу тебя в душе. – Он потянул вниз мой лиф, заставив меня ахнуть, когда прохладный воздух достиг моих сосков, напрягая их. Его низкий звук одобрения донесся до меня, и он наклонился и провел языком по одному ноющему пику. – Я хочу, чтобы все твое тело было мокрым, точно так же, как твоя киска становится мокрой для меня. – Он широко и порочно улыбнулся, щелкнув когтями по рубинам на моем ошейнике. – Ты возражаешь, питомец?

Я уже стаскивала с него рубашку, когда ответила:

– Нет, мой принц.

– Хорошая девочка.

После он отнес меня в постель, и я утонула в его объятиях, восхитительно насытившаяся и уставшая, несмотря на все, что принесет завтрашний день. Помимо нашего предыдущего спора, это может быть самое близкое к идеальной последней ночи на земле. Я бы взяла это.

Долгое время он чертил круги у меня на спине.

– У меня есть кое-что для тебя, – сказал он наконец, потянувшись к своему прикроватному столику. В ящике блеснул металл.

Но это был не красивый браслет или другая диадема.

Сначала рукоятью, он протянул мне клинок.

Мой Принц Чудовищ, мужчина, которого я пыталась убить, сидел здесь голый и давал мне оружие.

Я, нахмурившись, перевела взгляд с этого на него.

– Что это?

– Кинжал? Я ожидал, что ты уже знакома с концепцией, поскольку при нашей первой встрече ты держала его в руках.

Я нахмурилась, глядя на него.

Он ухмыльнулся в ответ, обнажив клыки во всю длину.

– Я переделал твой железный клинок так, чтобы он тебе больше подходил. Эта старая штука была такой уродливой. После всей нашей тяжелой работы, направленной на то, чтобы завтра все выглядело идеально, я не мог допустить, чтобы это испортило тебе момент.

Его внимание затрепетало в моей груди, яркое и окрыленное, на секунду лишив меня дыхания.

Конечно же, бледно-золотая рукоять кинжала и светло-голубой камень соответствовали браслетам, которые он мне подарил.

Я покрутила запястьем, проверяя его вес. Он тоже был улучшен, сбалансирован, поэтому, когда он рассекал воздух, он пел.

Наконец-то у меня было оружие, которое могло убить его. Но…

Я поверила ему. Он не убивал мою сестру и не вступал в сговор с кем-либо еще. И я больше не хотела, чтобы он умер у моих ног.

Он отдался мне прошлой ночью. Он любил меня. Дурак. Милый, порочный дурак.

Тем не менее, немного поиграть с ним не помешало. Я перевела взгляд с темного железа клинка, перекованного для моего принца.

– И ты отдаешь это мне сейчас, когда ты такой уязвимый. Ты не боишься, что я отрежу тебе член?

– Мой член? Хa! Нет, тебе он слишком нравится. – Он задрал подбородок, прихорашиваясь и надменно.

С другой стороны, я не была уверена, что это считается высокомерием, когда оно было настолько заслуженным.

Он дал мне ножны и наблюдал, как я вкладываю кинжал внутрь, его веселье исчезло.

– Что, если наш план не сработает? Что ты будешь делать?

Я сглотнула и убрала кинжал, не торопясь. Вся тяжесть моей лжи обрушилась на меня. Он жил в его иллюзии, думая, что освободится от своей чудовищной внешности, сможет свободно общаться с другими фейри в Луминисе. И он должен был действительно верить, что я выживу, если бы он не просил меня снять проклятие перед выступлением.

– Ты имеешь в виду, сниму ли я твое проклятие?

– Ах, это? Нет. Я имею в виду… Это хороший план, но что, если он не привлечет убийцу? Что ты будешь делать?

Моя челюсть сжалась до боли, когда я уставилась на кинжал в ножнах на моей тумбочке.

– Я достану его… или ее. Даже если мне придется убить их всех.

Когда я подняла глаза, то обнаружила, что он смотрит на меня широко раскрытыми глазами и с открытым ртом.

– О, не осуждай меня, – огрызнулась я, ненавидя то, как этот взгляд пронзил меня. – Ты убил мужчину за то, что он сказал, что избавит меня от страданий.

Он покачал головой, сдвинув брови.

– Я не осуждаю тебя, маленькая птичка. Это… – Его горло медленно поднялось и опустилось. – Я не могу защитить тебя от них всех. Их слишком много. Они убьют тебя, если ты попытаешься сразиться с ними всеми. И я не могу… – Мускул на его челюсти дрогнул.

– Значит, так тому и быть. Если повезет, я уложу убийцу прежде, чем они доберутся до меня.

– Но я хочу… Я хочу, чтобы ты была здесь. Со мной. После всего этого. – Его руки скомкали простыни.

Я пыталась дышать ровно, но взгляд, которым он одарил меня, обжег мои легкие, как морозный воздух зимним днем.

Он хотел большего, чем у меня осталось.

– Сефер… – Его имя было сладким на моих губах, но горечь коснулась моего языка. – У этого, что между нами, нет будущего. Потому что у меня нет будущего. Только месть.

Он поджал губы.

– Но ты могла бы. Почему бы не попробовать? У тебя могли быть еще годы. Мы могли бы…

– Я же говорила тебе. Это убьет меня. Я знаю это. И мне все равно, даже если это убьет.

У него перехватило дыхание.

И я поняла, что это не совсем правда. Не так, как это было в ту ночь, когда я впервые выступала для него. Тогда мне действительно было все равно. Я почти приветствовала смерть. Часть меня все еще хотела. Но другая часть меня сожалела о том, что сегодняшняя ночь была моей последней. За последние несколько месяцев я чувствовала себя более живой, чем за последние годы.

– Ты не это имеешь в виду. – Он покачал головой, как будто это могло меня убедить.

– Я хочу. – Мои глаза горели. Мое дыхание прерывалось от слишком сильных чувств, чтобы сдерживаться. Я ненавидела его за то, что он пробудил их во мне. Потому что это было хуже, чем быть заглушенной. Это чувство, терзающее мои нервы и горло, было хуже, чем чувство вины из-за того, что я испортила его прекрасное тело. Это было хуже, чем моя ненависть, хуже, чем желание к мужчине, которого я не должна хотеть, хуже, чем что угодно.

Это было то, что вытеснило из меня чувства.

Правда слишком ужасна, чтобы позволить себе зацикливаться на ней, поэтому я всегда придерживалась ее, обвиняя кого-то другого.

Но именно по этой причине я заслужил умереть рядом с убийцей моей сестры.

Я была настолько поглощена, сначала ненавистью к нему, затем планированием этого, что мне удалось уклониться от этого. Но теперь это пришло ко мне, всепоглощающее и неровное.

Его ноздри раздулись, выражение лица стало жестче.

– Почему?

– Я проклятие, Сефер. – Я подтянула колени ближе, и мне не нужно было видеть мимолетную хмурость на его лице, чтобы знать, что он не понял.

Я должна была заставить его понять, даже если это означало показать ему самое худшее во мне.

ГЛАВА 44

– Они пришли за мной в ночь, когда проснулась моя магия. Ни вил, ни факелов, но они ходили с фонарями по улицам в поисках ведьмы. – По моей коже побежали мурашки, как и в ту ночь. – Не имело значения, что я была маленькой девочкой, потому что я… – Я проглотила соль в горле, так как она угрожала удушить меня. – Я прокляла маленькую девочку.

Мне было невыносимо смотреть на него, но я чувствовала, как его взгляд покалывает меня, пока он молча слушал.

Я покачала головой.

– Не представляла, что могу проклинать кого-либо, но я это сделал. Она посмеялась надо мной из-за моей рваной одежды и толкнула меня, когда узнала, что у меня нет родителей. Поэтому я указала на нее и сказал: «Пусть у тебя появятся фурункулы⁸». И они появились. Так много. Очень, очень много. Они высыпали на ее лицо, покрыли веки, очертили рот. Когда они высыпали на ее глазные яблоки, я закричала. И тогда все обернулись и увидели, что я сделала. – Ее образ запечатлелся в моем сознании. Я никогда не рисовала его, потому что мне не нужно было.

Я обняла себя крепче, как могла бы обнять маленькую девочку, которую проклинала.

– Ты знаешь, что если у тебя в горле появляется фурункул, ты не можешь дышать и умираешь?

Побледнев, Сефер покачал головой.

– Я тоже. – Я опустилась на колени, отводя взгляд. – Вот что случилось тем вечером. Мне было десять. Ей было одиннадцать, и она умерла благодаря моему «дару». – Я рассмеялась над иронией этого названия магии. – Итак, конечно, они пришли, чтобы найти ведьму, и они принесли железо. Вот почему мы сбежали. Вот почему Зинния подпилила мне зубы, чтобы скрыть, кем я была. Вот как мы оказались в Позолоченных Солнцах.

На периферии моего зрения он пошевелился, возможно, подходя ближе, но я отстранилась.

– Какое это имеет отношение к твоему желанию умереть?

– Ты что, не понимаешь? – Мой голос повысился, хрипя в горле, когда пальцы впились в ноги. – Если бы мы не присоединились к ним… Если бы мы не отправились с ними в Эльфхейм.… Если бы она не дала это частное представление…

Сотня если, которые мучили меня изо дня в день, но главным среди них было одно.

– Если бы я не выпустила это проклятие на волю, ее бы никогда не убили в том переулке.

Все это время я искала мести и никогда не ожидала, что переживу ее.

Потому что в глубине души я знала, что они были одним и тем же. Я не заслуживала того, чтобы пережить ее, потому что это была такая же моя вина, как и того, кто убил ее.

Так оно и было.

Мысль, от которой я бежала все эти годы.

Я убежала в альбомы для рисования и планы, в воздух во время выступления, в свою одержимость им. Я использовала свое тщеславие, чтобы залечить рану, которая вонзилась в мое тело, как осколок стекла. Но процедуры для волос и лосьоны для кожи не могли залатать эту рану.

Ничего не могло быть.

Потому что это была моя вина.

Я была единственной, кто действительно заслуживал страданий, чтобы воздать моей сестре справедливость.

– Ты винишь себя, – пробормотал он в тишине, которая воцарилась после моего рассказа.

Он сидел очень неподвижно, но это была неподвижность охотника, находящегося в равновесии, а не какое-либо состояние расслабленности. Это была та тишина, которая заставила меня насторожиться пару месяцев назад – та, которая могла вызвать раздражение.

При следующем вдохе у меня вырвался смешок.

Я наказывала себя в течение десяти лет. Неудивительно, что часть меня жаждала его наказания.

О, я нашла себе идеального партнера, не так ли?

– Иди сюда. – Его хвост похлопал по месту между ног.

Я нахмурилась, глядя на него, потому что… он не выглядел испуганным. Или испытывающим отвращение. Он не смотрел на меня так, словно считал каким-то ужасным существом, убившим другого ребенка.

Возможно, его красивое лицо было ловушкой. Я не в первый раз так подумала. Я не в первый раз попалась на это.

На этот раз я сделала это добровольно и поползла к нему по матрасу.

Еще до того, как он прикоснулся ко мне, его обжигающий жар достиг моей кожи, избавляя от мурашек по коже. Его уличный аромат струился по моему горлу, густой и пьянящий, успокаивающий и знакомый. Я любила эти вещи. Мне понравилось, как они напоминали мне о том, как мы лежали на солнце с Зиннией в самый жаркий день в году. Как мы терпели это так долго, как только могли, прежде чем побежать по берегу к реке.

И мне понравилось, как он обвился вокруг меня руками, ногами и хвостом, хотя я этого и не заслуживал.

Он уткнулся носом в мою шею.

– Миллион причин привели твою сестру в этот переулок, Зита, – пробормотал он мне в кожу. – Но даже если бы она была только одна, даже если бы ты была единственной причиной, по которой она оказалась там, это все равно не было бы твоей виной.

Я дернулась назад, но он держал крепко.

– Но я…

– Не говори, когда твой принц объясняет, любимая. Особенно когда это то, что тебе нужно услышать. – Он отстранился ровно настолько, чтобы прижаться своим лбом к моему, наши носы соприкоснулись. – Твоя сестра способствовала тому, что она оказалась там той ночью. Ты винишь ее в том, что произошло?

С таким же успехом он мог схватить меня за горло. Я попыталась вздохнуть, но не смогла. Казалось, мои легкие забыли, как работать.

– Была ли это ее вина? Заслужила ли она это?

Однако мое сердце ничего не забыло. Оно билось о мою грудную клетку, не заботясь о том, что с каждым ударом она разбивается все сильнее.

– Получила ли она по заслугам? Просила ли она об этом?

– Нет. – Слово вырвалось у меня, осколком сверкающей боли, от которой на глаза навернулись слезы. – Нет.

Я почувствовала, как он нахмурился, когда его глаза потемнели. Я попыталась отстраниться от этого, потому что у меня было ужасное предчувствие, к чему это приведет. И я не была уверена, что даже после всех этих лет это было то, чему я была готова следовать.

Он схватил меня за волосы, удерживая на месте.

– Если ты не винила ее, взрослую, то какого черта ты винила себя, когда была ребенком – гребаным ребенком, Зита?

Я открыла рот, чтобы ответить.

Но я не смогла.

Обвинять Зиннию в том, что с ней сделали, было чудовищно. Немыслимо.

Обвинять маленькую девочку, которую я прокляла, в том, что я с ней сделала, было столь же непостижимо.

Но обвинять маленькую девочку, которой я когда-то была, в несчастном случае – ужасном, ужасном несчастном случае…

Она посмотрела на меня снизу вверх. Каштановые волосы тусклые и спутанные. Маленькая для своего возраста и тощая, в изодранной одежде. Она жила ради тех редких дней, когда мы могли поиграть – например, на берегу реки. Остальное время она проводила, выпрашивая или отправляя сообщения о крошечных медных монетках.

Она никогда не хотела проклинать эту маленькую девочку. Она не знала, что способна на такое, не говоря уже о том, что это приведет ее и Зиннию по тропинке, которая закончится в одном из темных переулков Эльфхейма.

Как она могла?

Он поймал мои слезы большими пальцами.

– Теперь ты понимаешь? Ты видишь, насколько монументально неправдива история, которую ты рассказывала себе все эти годы? Ты видишь в этом ложь?

Я видела. Боже милостивый, я видела.

Он не мог сдерживать мои слезы. Они покрывали мои щеки и подбородок. Они капали ему на грудь. Они жгли мне глаза и были солеными на языке.

Но в соли и огне было что-то очищающее.

Когда мне удалось кивнуть, он притянул меня ближе и сжал так крепко, как будто мог сделать нас одним целым одной силой воли.

– В том, что произошло той ночью, виноват только один человек. И завтра ты найдешь его и убьешь.

Это было самое утешительное, что он мог сказать. Я погрузилась в это, позволяя его рукам овладеть мной, позволяя ему удерживать правду вокруг моего тела, пока я боролась, чтобы поверить в это.

Спустя долгое время, когда огни фейри потускнели до одного, я покачала головой.

– Я не знаю, зачем я тебе все это рассказала.

Его зубы сверкнули в темноте.

– Я верю. – И он выглядел ужасно самодовольным по этому поводу.

Я подумала, что, возможно, я тоже. Зачем еще мне рассказывать кому-то историю, о которой я никогда не говорила ни с одной живой душой – признавать важность, которую я никогда не осмеливалась произнести вслух?

Пока я не могла заставить свой язык произнести нужные слова.

Вместо этого я нахмурилась на него и сказала следующую лучшую вещь.

– Я ненавижу тебя.

Он улыбнулся, веселый и довольный, и обвил хвостом мою ногу.

– Я знаю. Я тоже тебя ненавижу.

И это сделало меня намного счастливее, чем когда-либо были слова Эрика о том, что он любит меня.