Текст книги "Калейдоскоп моего сердца (ЛП)"

Автор книги: Клэр Контрерас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Да? – сказал я, допив пиво.

– Он… другой. Он милый. Старше.

– На сколько старше?

Она подняла голову, чтобы посмотреть на меня, оказавшись друг к другу нос к носу. Энергия пробежала сквозь меня, и я прислонился ближе. Потому что я ублюдок. Потому что я эгоист. Потому что хотел, чтобы эти губы были моими, и эти глаза были моими, и этот голос был слышен только мной, даже если это было только на одну ночь.

 – Старше меня, – прошептала она, прижимая нос к моему. – Старше тебя.

Я поднялся, быстро оглянувшись, адреналин пробежал по моим венам. Я ругал себя на мгновение за мимолетный момент, когда я потерялся в ее глазах.

 – Тебе нравятся парни постарше? – прошептал ей в губы.

Ее глаза вспыхнули.

 – Мне нравятся некоторые.

 – Да? –  спросил я, прикусывая ее нижнюю губу зубами.

 – Да, – задыхаясь, сказала она.

 – Ты думаешь, он единственный? – шепотом спросил я, оставляя поцелуй на краю ее губ.

– Нет, – сказала она, повторяя мои движения и оставляя поцелуй на краю моего.

– Ты когда-нибудь была влюблена, Эстель? – тихо спросил я, слегка отступив, осматривая ее глазами.

– А ты? – она прошептала, уставившись на меня, ожидая моего ответа.

– Я… – я не знал, что мне ответить, и прежде, чем я успел что-то сказать, позади нас раздались шумные голоса, и мы быстро встали. Мы повернулись, чтобы увидеть, как парни аплодируют другому, когда тот пил свое пиво. Толпа приветствовала и кричала, но потом быстро стихла, и мы снова посмотрели друг на друга.

– Я очень хочу, чтобы ты поцеловал меня, – сказала она, переводя взгляд на меня. Мое сердце быстрее забилось в груди. Я опустил голову, пока мы не столкнулись носами. – Я действительно хочу поцеловать тебя снова. Я хочу, чтобы на этот раз ты сделал больше, чем просто поцеловал.

Я задержал дыхание.

– Эстель…

– Пожалуйста.

 Я закрыл глаза на ее просьбу. Я взял момент, чтобы заглушить в своей голове громкую музыку вечеринки и сосредоточиться на том, почему этого не могло произойти. ''Виктор – твой лучший друг, и ты обещал заботиться о ней, а не причинять ей боль. Он убьет тебя. Он же твой брат. Что бы ты чувствовал, если бы он сделал это с Софи?'' Но потом я почувствовал, что Эстель стала еще ближе ко мне. Я почувствовал ее мягкое дыхание над моим ухом, и когда ее рука опустилась между нами и осела прямо на моем члене, я не мог дышать, не говоря уже о мыслях.

– Я хочу тебя, Оливер, – прошептала она. Мои глаза открылись в мгновение ока, и когда я посмотрел на нее, знал, что не смогу оттолкнуть ее, даже если бы захотел. Даже если бы должен. Она встала, схватив меня за руку, и начала идти в сторону коттеджа. Я посмотрел через плечо, чтобы убедиться, что нас никто не видел. Мои глаза сканировали вечеринку и искали Вика, но я так и не нашел его. Тогда я почувствовал себя мудаком за это. Собирался исчезнуть в комнате с его младшей сестрой и хотел убедиться, что он нас не увидит. Я должен был защитить ее от большого плохого волка, но я был здесь, чувствуя себя этим волком. Но ничего не мог поделать. Я не видел красных огней, когда дело дошло до Элли, видел только зеленый и чувствовал вещи, которые заставляли меня хотеть быть лучшим человеком для нее, хотя знал, что не могу.

Дверь открылась и закрылась за нами. Как только мы столкнулись, она прыгнула на меня, обернув ноги вокруг моей талии и обняв руками за шею, и впилась в мои губы. Я держал ее, хватая за задницу, погружая свой язык в ее рот. Я не мог не стонать, когда она слегка, всасывая, укусила его. Я поставил ее на ноги, только чтобы позволить ей снять мою рубашку. Ее глаза пылали, когда она осматривала меня: от лица до моего торса. Ее маленькие пальцы касались каждой линии, что у меня была, оставляя след огня на каждом месте, к которому она прикасалась.

 – Ты боишься щекотки, – сказала она, глядя на меня с удивлением. Я не боялся, но, когда она касалась меня вот так, мои мышцы сокращались, поэтому я пожал плечами и позволил ей думать, что будто бы боялся. Мне не хотелось торопить ее, поэтому позволил ей полностью раздеть меня. Позволил ей взять на себя инициативу и решить, что будет дальше.

– Ты красивый, – вздохнула она, когда я стоял перед ней голый. Ее рука потянулась и схватила мой член, и он подпрыгнул в ее руках. Я застонал, кусая губу и откидывая голову назад, прося всех богов, пожалуйста, дать мне достаточно терпения, чтобы не кончить в ее руки, когда она поглаживала меня вот так. Моему контролю пришел конец, и я шагнул вперед, потянувшись за подолом ее рубашки. Я наблюдал за ней и ждал ее согласия, на что она одобрительно кивнула. Сняв рубашку, я уставился на ее голую грудь. Я представлял миллион раз, как она выглядела, и ни один из них не совпадал с реальностью. Она была просто…идеальной. Я расстегнул ее юбку и позволил ей плавно упасть возле каблуков, которые были на ней. Затем я опустил голову и поцеловал ее медленным и неторопливым поцелуем, постепенно углубляясь по мере того, как мои руки касались ее тела. Мои губы оставили ее и спустились к шее, ключице, ложбинке между грудей… затем я втянул каждый сосок в рот. Она схватилась за мои волосы с глубоким стоном одобрения, поэтому я продолжал оставлять поцелуи по ее телу и над трусиками, которые я стянул зубами, а потом снял каждую туфлю.

 Я все еще был на коленях, поднимаясь выше, когда всплеск желания ударил меня, как десятифутовая волна. Я остановился и посмотрел ей в глаза, дотянувшись до ее бедер, чтобы раздвинуть их. Она пристально смотрела на меня, как будто я был загадкой, которую ей нужно было разгадать.

 – Кровать? – спросил я, когда мои руки поглаживали ее бедра. Она кивнула, губы раскрылись. Я встал и отнес ее на кровать, как невесту. Никто из нас не говорил, когда я снова двигался по ее телу, мой рот целовал, дразнил, сообщал, как сильно я хотел ее. Тело Элли сотрясалось против моих влажных губ, и она тянула меня за волосы, произнося мое имя снова и снова. ''«Оливер, о, Оливер»''. Я никогда не слышал такой красивой мелодии.

 Мои пальцы заменили мой рот, когда я вернулся к ее груди, щипая ее соски и слегка сжимая их.

– Так хорошо, – захныкала она, и я улыбнулась. Мне хотелось, чтобы она чувствовала себя хорошо. Встав между ее ног, я сделал паузу. Никогда мне не приходилось останавливаться. Я всегда находил презерватив, надевал его и продолжал. Я никогда не останавливался и не думал, что смогу войти без презерватива. Я никогда не останавливался и не хотел, чтобы между нами не было барьера. Но это была Элли. Моя Элли.

Ее руки двинулись вниз по моей груди и к моему члену, который она снова сжала.

– Я на таблетках, – тихо сказала она.

– Ты делаешь это часто? Без презерватива? – спросил я, соответствуя ее тону. Мое сердце разрывалось в ожидании. Почему я задал этот вопрос? Это имело значение? С каких пор меня волнует, что мои любовницы делают с другими партнерами?

Она покачала головой.

 – Никогда.

 Я вздохнул с облегчением, почувствовав кайф. Никогда. Я мог бы дать ей то, чего у нее никогда не было. Я не был тем, кто лишил ее девственности. Я не единственный, кто получил ее первый поцелуй, но это я ей мог дать. Наклонившись к ней, я подразнил ее складки своим членом.

– Пожалуйста, Оливер, – сказала она, двигаясь подо мной. – Пожалуйста.

Я опустил голову и поцеловал ее снова, позволяя ей попробовать себя на моих губах, простонав, когда она потянула меня за волосы, чтобы приблизить меня к себе.

– Мы начнем медленно, – прошептал я ей.

– Нет. Я не хочу медленно, – сказала она, широко раскрыв глаза. Она подняла бедра вверх.

Я ухмыльнулся.

– Я хочу медленно, – сказал я, заполняя ее одним глубоким толчком. Ее тело вжалось в кровать с визгом. Я вышел, и она вздохнула, опять вошел, она снова завизжала. – Ты все еще хочешь быстро? – спросил со стоном, когда она сжималась вокруг меня.

– Я все еще хочу быстро, – задыхалась она, насаживаясь на мои толчки. Я полностью вышел, затем медленно вошел и улыбнулся, когда она зарычала на меня. Мои толчки были длинными и тяжелыми. Я наслаждался тем, как она чувствовалась, пытался поглотить ее тепло, ее влагу – все, что мог – поэтому я не торопился. Пока она не протянула руку вниз по своему плоскому животу к месту, где наши тела были соединены, и начала поглаживать клитор, а затем я потерялся. Я поднял ее ноги и начал двигаться, действительно двигаться. Она закричала мое имя, а я застонал ее. Она царапала меня, и это заставляло двигаться быстрее. Затем она начала хныкать ''«Оливер, Оливер, я не могу, я не могу»'', когда ее голова качалась из стороны в сторону. Я вышел из нее, она ахнула и выглядела так, будто собиралась убить меня, поэтому я откинулся назад, сел, подняв ее и расположив на моих бедрах. Мы никогда не теряли зрительный контакт, и когда она взяла меня и начала двигаться, у меня снесло крышу.

То, как ее глаза искали мои, говоря: ''«Ты чувствуешь это? Ты тоже это чувствуешь? Я выдумываю?»'' Слова никогда не были озвучены. Они говорили нашими языками. ''«Ты все еще ищешь? Ты все еще веришь, что кто-то другой лучше для тебя?»'' Мы держали лица друг друга, пока не достигли оргазма. Я упал прямо за ней. Сначала это было медленно, затем всепоглощающим и мощным. Мы смотрели друг на друга, переводя дыхание, продолжая поиски вопросов… размышляя о вещах, которые мы не осмеливались спросить.

Глава 23

Настоящее…

– Это новое платье? – спрашивает Вик, сидя передо мной за столом.

– Я купила его вчера с мамой. С мамой и Беттиной.

Вик стонет.

– Боже, какая пара. И им удалось подобрать придурка для твоего свидания, пока вы ходили по магазинам.

Я смеюсь, потому что он не совсем ошибается. Зак приходил вчера вечером укрепить мое убеждение, что свиданий у него сейчас намного меньше, чем говорится. Он красивый, обаятельный и говорит о себе девяносто процентов времени. Он использовал остальные десять процентов, чтобы сказать мне, сколько он может получить от моих калейдоскопических сердец. К тому времени, как Виктор добрался, я была готова заснуть, но я осталась, потому что он был так взволнован. По дороге в дом наших родителей у него спустило колесо, и Оливер забрал его, потому что он уже использовал свое запасное. Это привело к тому, что смущенный Оливер стоял в столовой, переводя недоумевающий взгляд с Зака на меня. Я не была уверена: ревновал он или его просто поразило то, как много говорил Зак. Во всяком случае, он ушел довольно рано, и как только он ушел, я пошла наверх.

 – Все, что он делал, это говорил о себе, – говорю я, качая головой.

– Как настоящий художник, – говорит Виктор и улыбается, когда я хлопаю его по плечу. – Тебе повезло со свиданием, да?

– Ты встречался с ним больше, чем я. Я пошла спать, – говорю я, поднимая брови.

– Все равно. Ты с ним не встречаешься. Он бабник и мошенник, и я уверен, что он замешан в каком-то странном дерьме.

– Ты говоришь так обо всех. «Я почти уверен, что он вовлечен в какое-то странное дерьмо», – я имитирую его, закатывая глаза.

 Он пожимает плечами.

– Обычно я прав.

– Ты хуже, чем папа. Ты никогда не одобришь того, с кем я встречаюсь.

– Это неправда, – говорит он, нахмурив брови. Он смотрит на закрывающуюся за мной дверь и, прежде чем я обернусь, смотрит мне в глаза. – Пока он хороший парень, а не игрок, участвующий в странном дерьме, я одобряю.

– Одобряешь что? – спрашивает Оливер, голос которого заставляет меня дрожать. Я встаю и направляюсь на кухню, оглядываясь назад и приветствуя его улыбкой.

– Вик говорит мне: с кем я могу и не могу встречаться. Не волнуйся, пока тебя нет в списке претендентов.

Вик громко смеется и бормочет что-то о том, что «еще не день». В то время как Оливер просто смотрит на меня, как будто он не может поверить, что я только что сказала это. Вместо этого я переключаю свое внимание на кладовку и сортирую хлопья. Я не знаю, из-за чего я так злюсь, но кажется, что каждый раз, когда мое сердце откликается на Оливера, все внутри меня сходит с ума. Я и так уже схожу с ума. Мое и без того сомнительное суждение исчезает. И, наконец, собственническая фишка, о которой я никогда не подозревала, – на поверхности. Единственное, что я помню, это то, что Бобби упомянул «ночь Грейс» и этого достаточно, чтобы я захотела бросить что-то в человека, который даже не мой.

– У мамы здесь только здоровые зерновые, – кричу я. – Какого черта! – кричу я, когда дверь кладовой захлопывается передо мной, и я вижу, что Оливер смотрит на меня. Я хмурюсь. – Что?

– Кто в списке? – он спрашивает, и мне нужно пару секунд, чтобы понять, о каком списке идет речь. Я смеюсь.

– Какое это имеет значение?

– Имеет, – настаивает он.

Я поднимаю бровь.

– Как «ночь Грейс»?

Глаза Оливера расширяются от шока.

– Что?

Я снова открываю кладовую, фактически заставляя его уйти с моего пути.

 – Нет никакой ночи Грейс, – громко шепчет он. Я чувствую, как его глаза прожигают меня, когда он смотрит на меня через дверь кладовки. – Есть только ночь Мэй, ночь Дэнни, ночь Патрика, ночь Джастина…ты хочешь, чтобы я продолжил? Потому что я провожу большую часть своих ночей в больнице, если только мне не повезет, а потом ночь Эстель. – Его слова оживляют мое сердце, но я отказываюсь смотреть на него. – Теперь скажи мне, кто в списке претендентов?

– Ты действительно хочешь знать? – тихим голосом спрашиваю я, закрывая кладовку. Он скрестил руки на груди. Он не в своем халате, но в футболке, обтягивающей его руки, и в идеально сидящих джинсах. Его волосы мокрые и зачесаны назад, а лицо выбрито. Он выглядит, как чертова модель, и я ненавижу это. Глупый мальчик. Глупый милый мальчик.

– Я спрашиваю.

– Иди спроси моего брата, – говорю я, кивая в том направлении.

– Я спрашиваю у тебя.

Я скрестила руки на груди и встала перед ним.

– И я говорю тебе пойти спросить его, потому что я не знаю, кто находится в утвержденном списке. Есть причина, по которой ты закрываешь кладовку у меня перед носом, или ты здесь, чтобы раздражать, Бин?

Он открывает рот и закрывает его, затем снова открывает.

– Мне нужен твой список. Мне плевать на список Виктора. Я знаю, что никогда не доберусь до него. Мне нужен тобой утвержденный список.

Я не могу придумать ответ, поэтому рада, когда мой отец приходит и прочищает горло. Отрываю глаза от настойчивого взгляда Оливера. Папины карие глаза метались между нами, а его приподнятые брови выражали сомнение.

– Не помешал?

 – Нет, – сказали мы одновременно с Оливером.

– Я слышал, что это твоя последняя неделя в больнице, – говорит мой отец, используя свой восторженный голос, когда он заходит за угол и раскрывает руки, чтобы обнять Оливера. – Поздравляю, мой мальчик. Я знал, что у тебя получится, несмотря на поздние ночи.

Я стону и пытаюсь быть бесшумной. Люди в этом доме не могут перестать говорить о прошлом этого парня? Иисус.

 – Спасибо, – смеясь, говорит Оливер. – Пришло время для реального мира.

– Ты знаешь, где будешь работать? – спрашивает мой папа, открывая холодильник.

Оливер отвечает, поворачивая лицо в мою сторону.

– Я получил несколько звонков, но я держусь за один, – говорит он. Я смеюсь, как грубая школьница, и оборачиваюсь.

 – Папа, что случилось с Лаки Чармс?

– Твоя мама больше не покупает их.

– Что? Почему? – спрашиваю я, открывая морозильник. – Нам, ребята, нечего есть!

Смех моей мамы раздается по всему дому.

– У нас нет того, чтобы вы хотели съесть, но у нас есть много другого. Присядь, я приготовлю тебе яйца.

– Я ненавижу яйца, – бормочу я. Когда стою спиной к стойке, пальцы Оливера хватают мои, и я чувствую толчок, который заставляет мои глаза посмотреть на него.

 – Ты любишь яйца, – говорит он.

Я качаю головой.

– Нет.

 – С козьим сыром? – спрашивает он, а его пальцы переплетаются с моими.

– Я люблю их немного, если есть козий сыр, – шепчу я, пытаясь вытащить свою руку из его, но он делает это невозможным. – Что ты делаешь?

– Я хочу быть в этом списке, – тихо говорит он, чтобы только я могла услышать, но мои глаза автоматически сканируют комнату, убедившись в том, что никто не обращает внимания.

– Тогда займись этим.

– Твой список или его? – спрашивает он, кивнув в направлении, где находится Виктор.

– Какой для тебя важнее.

Я протягиваю руку, чтобы убрать его волосы с лица, от чего его глаза закрываются, и мое сердце бешено колотится от нашей близости. Мой отец снова прочищает горло, и я отталкиваюсь от Оливера, давая нам достаточное расстояние, чтобы выглядеть так, будто ничего не происходит. Потому что ничего не происходит. Вообще.

– Ты хочешь кофе, Оливер? – спрашивает мой папа.

– Да, пожалуйста.

Когда я прохожу мимо, папа улыбается.

 – Твой брат убьет его. Ты ведь знаешь это, правда?

Я хватаюсь за край прилавка.

– У него нет причин.

Он смеется.

 –  Ты уверена насчет этого?

Я иду к столу и сажусь перед своим братом. Оливер сидит рядом со мной, как обычно, и мои мама с папой – также на своих местах. Мама раскладывает посреди стола омлет, яйца-пашот, тосты, желе и масло. Я тянусь за тостом. Оливер берет на себя смелость подать мне омлет с козьим сыром и беконом. Я благодарю его и ем одной рукой, а другой ерзаю с салфеткой на коленях. Мой отец смотрит на нас так, будто мы собираемся объявить о моей беременности, от чего весь завтрак я чувствую себя неловко.

– Мне нравится это платье на тебе, – шепчет Оливер, и мое лицо начинает гореть.

– Оливер, Том говорит, что ты скоро закончишь ординатуру. Ты будешь придерживаться педиатрии? – спрашивает моя мама.

– Определенно. Я люблю работать с детьми, поэтому пытаюсь найти небольшую практику, чтобы с чего-то начать.

– Ты, должно быть, так много видишь в больнице, – грустно говорит моя мама.

 – Это нелегко, – говорит Оливер, протягивая руку к моей под столом. – Это действительно заставляет задуматься о том, что у тебя есть и как нам повезло быть здоровыми.

– Так и есть. Я уверен, что это проливает другой свет на твою жизнь, – комментирует мой отец.

– Да, – отвечает Оливер, сжимая мою руку. Я чувствую, как он сжимает мое сердце. – Это заставило меня ясно посмотреть на многие вещи.

– Я думаю, что этот год открыл нам глаза на многие вещи, – начинает моя мама, пока Виктор не прерывает.

– Я не слышал о том, что это праздничный завтрак?

Я кусаю губу, стараясь не засмеяться, и смотрю на Оливера, который, по-видимому, делает то же самое. Наши руки крепче сжимаются.

– Это не должен быть День Благодарения, чтобы быть благодарными, – говорит моя мама.

– Вик просто расстроен, потому что та девушка, с которой он встречался, не появлялась пару дней, – говорю я, высовывая язык, когда он корчит лицо.

 – Все равно. По крайней мере, я не нуждаюсь в маме-свахе.

 – Я тоже не нуждаюсь! – говорю я, бросая взгляд на маму.

 – Докажи это, – говорит Вик. – Докажи это. Сходи сегодня вечером на свидание.

Я смеюсь.

– Судя по всему, ты имеешь в виду клуб, и это последнее место, где я хочу провести свидание. Кроме того, с каких пор ты хочешь, чтобы я встречалась?

– С тех пор, как ты начала указывать на мою жизнь, когда у тебя ее нет.

 Я закатываю глаза.

– Я счастлива одна, большое спасибо.

– Я просто говорю, что у меня нет проблем с поиском женщин, желающих встречаться со мной.

– У меня нет проблем с поиском парней, желающих встречаться со мной.

Он приподнимает бровь, но больше не комментирует.

– Я серьезно, Виктор.

 Он поднимает руки вверх.

– Прекращай это, Элли. Мы все еще собираемся отпраздновать мое закрытие этого дела?

– Полагаю, что да? – говорю я, пожимая плечами.

– Может быть, ты договоришься там о свидании.

– Ты так бесишь.

– Никогда не знаешь наверняка. Может быть, ты найдешь любовь в безнадежном месте, – говорит он, посмеиваясь.

– Мам, ты ничего не собираешься сказать своему идиоту сыну?

– Эстель!

– Что Эстель? Он придурок!

– Я думаю, твой брат просто хочет, чтобы ты продолжила жить своей жизнью, – заключает мой отец. – У него просто странный способ показывать свои чувства. Кроме того, кто сказал, что она не двигается с кем-то прямо у нас под носом?

Виктор насмехается.

– Во-первых, мы бы заметили. Во-вторых, мы не знаем никого, с кем бы она могла встречаться.

– Этого не происходит, – говорю я, закрываясь руками, в то время как Оливер смеется рядом со мной.

Виктор звонит Дженсену, который, кажется, приезжает в город каждые выходные, чтобы присоединиться к нам. Его приглашенные в конечном итоге: Миа, Дженсен, Виктор, Оливер, Бобби и я. О, интересно, кого Оливер и Дженсен приведут с собой, потому что Бог знает, что они не ходят на вечеринки одни, если только сами не найдут кого-нибудь там.

***

– Какого черта он захотел пойти в клуб? – спрашивает Миа, когда мы перебираем ее шкаф.

– Потому что очевидно, что у Виктора нет жизни за пределами его рабочего места, которое, позвольте напомнить, состоит из разведенных, пытающихся надуть друг друга.

– Тьфу. Почему Дженсен снова здесь? Это начинает раздражать. Мне больше нравится, когда он остается на восточном побережье, – говорит она, вдруг перестает смотреть на одежду и садится на свою кровать. Я смотрю на нее и сталкиваюсь с грустным взглядом, появляющийся на ее лице при упоминании Дженсена.

– Тебе не обязательно идти, – говорю я. – Оставайся.

Миа пристально смотрит на меня.

– Ты уверена, что с тобой все будет хорошо?

– Со мной все будет в порядке. У меня будет три телохранителя, и я не могу винить тебя за то, что ты не хочешь видеть Дженсена.

Она вздыхает.

– Я просто не готова к этому.

Я сажусь рядом с ней и держу ее руки в своих.

– Я знаю.

Я не упоминаю, как Дженсен кажется расстроенным каждый раз, когда звучит имя Мии, потому что в этом нет смысла.

– Я ненавижу, что он делает тебя такой грустной.

Миа улыбается.

– Я тоже, но это жизнь.

Разговор переходит к моей одежде и волосам, когда я начинаю готовиться, и на некоторое время мы обе отпускаем призраков нашего прошлого.

Глава 24

Когда я добралась до клуба, меня проводили в VIP-зону, где Виктор, Бобби, Дженсен и Оливер разговаривали с девушками за их столом. Громкая музыка и тусклый свет не дают мне понять, о чем они говорят. Тот факт, что никто из них достаточно долго не замечает меня, говорит о том, что они увлечены разговором. Оливер от смеха запрокидывает голову, клянусь, что чувствую, как вибрация доходит до моей груди. Или, может быть, это я близко прислонилась к динамику. В любом случае с меня хватит, поэтому я иду в противоположном направлении, прямо в бар. Я вернусь к ним после того, как наберусь храбрости, чтобы сидеть рядом с ними… рядом с ним.

Как только моя задница касается стула, я прошу выпивку и начинаю оглядывать клуб, наблюдая за движениями тел и женщинами, вышагивающими по танцполу в поисках следующей жертвы. После двух напитков я встаю и иду обратно в VIP-зону, помахав девушке, которая проводила меня до этого. Она улыбается и провожает меня обратно к Вику, а я встаю прямо перед ними, чтобы они услышали меня сквозь музыку.

– Привет.

Виктор отворачивается от женщины, практически сидящей у него на коленях, но кажется, что все женщины сидят на мужских коленях прямо сейчас. Я стараюсь не впадать в истерику, не сводя глаз с Оливера.

– Наконец-то! Ты сделала это, – говорит мой брат и выглядит действительно счастливым, когда встает обнять меня. – Это моя сестра Эстель. Она может поручиться за нас и сказать, что мы все одиноки.

Я, должно быть, корчу лицо от громкого смеха той девицы, цепляющейся за него.

– Привет, Эстель. Я Мари.

Тогда все четыре женщины представляются мне.

– Так они все одиноки, – говорит брюнетка. Она выглядит немного пьяной, с ее слишком широкой улыбкой и развязными руками на коленях Оливера. Тем не менее, мне удается улыбаться, хоть и натянуто.

– Конечно. Некоторые из них имеют больше багажа, чем другие. Выбирай сама, – я стреляю в Дженсена резким взглядом, и он с недоверием качает головой. Думаю, это было стервозно говорить. Я стону. – Я просто шучу. Увидимся позже, ребята.

Я машу им рукой и улыбаюсь, прежде чем отправиться в тот же бар, в котором была раньше. Чувствую, как кто-то садится рядом со мной, но не показываю этого. Я продолжаю потягивать свой напиток и постукивать ногтями по стойке бара, рассуждая, должна ли я остаться еще немного или позвонить Мии, чтобы мы могли куда-то сходить.

 – Что такая красивая женщина как ты делает здесь одна? – спрашивает он своим самым сексуальным британским акцентом из всех, что я когда-либо слышала. Я поворачиваюсь на сиденье и нахожу симпатичного мужчину старше меня. Он похож на бизнесмена, о чем говорит его деловой костюм.

– Не одна. Мне просто нужно было немного пространства от моей компании.

Его губы дергаются.

– Так плохо?

Мои глаза следуют за его чертами и замечают тонкие губы, темные глаза, короткие светлые кудри на голове и отсутствие бороды. Интересно, на ощупь она такая же гладкая, как кажется? Его улыбка расширяется, как и моя.

– Я здесь со своим братом и его друзьями. Празднуют какое-то дело. Это довольно скучно.

 – В таком случае, хочешь еще? – спрашивает он, глядя на мой, теперь почти-пустой, стакан водки с тоником.

 – Конечно, – говорю я, улыбаясь. – Ты здесь один?

– С коллегами по работе, – он указывает на стол, рядом с которым сидят Вик и ребята. – Ты сидишь в VIP и проделал весь этот путь, чтобы наполнить свой бокал?

Он наклоняется вперед так, что его губы оказываются рядом с моим лицом.

– Я увидел тебя и подумал, что должен представиться, прежде чем у кого-то появится шанс.

Я улыбаюсь и фокусирую свое внимание на напитке, который бармен ставит передо мной.

– Майлз, – говорит он, протягивая свою руку.

 – Эстель.

– Красивое имя. Как ты развлекаешься, Эстель? Кроме избегания торжеств своего брата.

Мои глаза находят его, и я улыбаюсь ему.

 – Я танцую.

 Он поднимает бровь.

– Покажи мне.

Я встаю, глотая напиток не в женственной манере, и хватаю его за руку, потянув на танцпол вместе со мной. Я заглядываю через плечо туда, где сидят парни, и вижу, что они все еще разговаривают, за исключением Виктора, который сейчас танцует с одной из девушек. Единственный, кто обращает на меня внимание, это Оливер, и его взгляда достаточно, чтобы зажечь огонек внутри меня. Майлз хватает меня за бедра, и мы начинаем качаться под музыку. Наконец, я закрываю глаза и игнорирую взгляд Оливера, как и все остальное. Я позволила музыке пройти через мое тело и взять надо мной верх так, что забыла, где я и с кем я.

– Ты действительно хороша в этом, – прошептал Майлз мне на ухо. – В чем еще ты хороша?

Я не могу сдержать улыбки, но все еще продолжаю танцевать и игнорирую его вопрос. Мы остаемся на танцполе, поскольку песни перешли к более провокационным, мои движения и руки Майлза на моем теле стали активнее: от талии они спустились к моей заднице. Я поворачиваюсь в его объятиях, возвращаю его руки обратно к моей талии и вижу высокую фигуру, идущую к нам. Обычно это не было бы странно, так как мы находимся в центре переполненного клуба. Мое сердце покалывает немного, когда мой взгляд находит Оливера. Я смотрю мимо него и замечаю, что Вик и Бобби увлечены дамами. Они и не заметят отсутствия Оливера. Он не успокоится, пока не доберется до меня.

 – Мне нужно поговорить с тобой, – говорит он, наклоняясь между мной и партнером по танцам.

 – Мы танцуем, – говорит Майлз, нахмурившись, но он перестает двигаться, поэтому мы втроем стоим.

– А теперь нет, – говорит Оливер голосом, от которого мои волосы встали дыбом. Майлз воспринимает это как вызов и поднимает бровь, говоря: «Ты веришь этому парню?» И, честно говоря, нет, я не могу в это поверить.

– Оливер, чего ты хочешь? – спрашиваю я. Он даже не смотрит на меня, весь его взор обращен на Майлза.

 – Я бы хотел оставить свои драки в средней школе, поэтому, просто сделай мне одолжение, убери руки с ее задницы и уйди, тогда все будет в порядке, – говорит Оливер. Гнев кипит во мне. Единственное, о чем я могу думать, это «ночь Грейс».

Слова повторяются в моей голове. «Ночь Грейс», за которыми следует забавный смешок Бобби, и вдруг я в ярости. Я сделала шаг назад и выстрелила в него убийственным взглядом.

 – В чем твоя проблема?

 – Я так понимаю, вы знаете друг друга, – говорит Майлз, качая головой. Он смотрит на меня в последний раз. – Когда вы закончите вести игру, которую он хочет, то можешь присоединиться за наш столик.

 Затем он поворачивается и исчезает в толпе, оставляя меня, смотреть на пустое место, где он только что стоял.

– Элли, – говорит Оливер, но я поднимаю руку, чтобы остановить его, разворачиваюсь и иду к задней части клуба. Женский туалет как обычно забит, поэтому я думаю, что делать дальше. Когда вижу фигуру, идущую позади меня, то бегу к ближайшему выходу, дрожа от холодного воздуха, который бьет меня.

– Эстель! – кричит он, когда дверь закрывается позади него, шум клуба исчезает вместе с ним.

– Чего ты хочешь? – говорю я. Чего он хочет? Я держу руки вместе, когда остатки алкоголя проходят через мое тело, согревая меня от наружного воздуха. Внезапно я так расстроена всем. Это должен был быть выходной. Может быть, даже ночь, когда я смогу показать Вику, что могу найти парня сама, без помощи мамы, без школы, без искусства, только я. И это глупо. Это глупо, потому что я в танцевальном клубе пытаюсь доказать то, чего не понимала. Что я вообще собиралась делать? Еще одна ночь со случайным человеком? Найти реальный шанс начать все сначала в месте, где разговор совершенно необязателен, а сухой секс является нормой? Смех ускользает от моих глупых, идиотских мыслей. И еще один следует, когда я понимаю, кто стоит за мной – единственный парень, которого я хочу, но не должна. Тот, которого я не хочу хотеть. Я боюсь хотеть.

Когда Оливер не отвечает, я поворачиваюсь к нему лицом. У него закрыты глаза, когда он протягивает руку к своим волосам, расчесывая их, будто в рекламе Пантин. Он выглядит измотанным, как человек, у которого была восьмидесятичасовая рабочая неделя, и сумевшего все же выйти сегодня вечером, чтобы помочь своему лучшему другу отпраздновать победу. Когда он открывает глаза и смотрит на меня, как будто получает второе дыхание.

– Я знаю, что облажался, Элли. Или сделал это в прошлом, – говорит он с коротким смешком, делает шаг вперед, а я стою на месте. Не хочу прерывать то, что он скажет мне, пока смотрит на меня такими глазами. – У тебя нет причин раскрываться передо мной. Я знаю, что не могу быть с тобой, Элли. Я знаю, что не должен быть с тобой. Предложение по работе, которое я получил в Сан-Франциско, а это значит, что я скоро уеду…снова. Твой брат никогда бы этого не одобрил…нас…то, что я с тобой, – говорит он, вздыхая. Он снова протягивает руки к волосам, когда встает передо мной. Мы так близко, что единственное, что между нами – это мои скрещенные руки. Он опускает лоб мне на голову и издает длинный вдох. – Так почему я так сильно хочу тебя?