Текст книги "Калейдоскоп моего сердца (ЛП)"

Автор книги: Клэр Контрерас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

 – О чем ты думаешь? – шепчу я. Он прижимает мое лицо к груди, а затем целует мою голову.

– Я думаю, что это лучшее свидание, на котором я когда-либо был.

Я улыбаюсь.

– Правда?

– Да, правда.

– Ты понимаешь, что обманул меня? Одно свидание означает одно свидание, а ты планировал два свидания.

Он посмеивается надо мной.

– Я говорил тебе, что не очень хорошо разбираюсь в правилах.

– Слава Богу, – говорю я, зевая.

Я засыпаю в его объятиях, хотя с нетерпением жду нашего завтрашнего свидания, часть меня боится покинуть эту комнату и столкнуться с реальностью.

Глава 29

Я просыпаюсь от того, что мне слишком жарко от одеяла, накрывающего меня. Когда я открываю глаза, я понимаю, что одеяло – это Оливер. Наши тела переплетены таким образом, что я уверена, если бы был зритель этой картины, то ему не было бы понятно, где чьи конечности. Мой взгляд поднимается от его груди к растрепанным волосам, наслаждаясь каждой частичкой его тела, я удовлетворенно вздыхаю. Глаза Оливера распахиваются, и когда его сонные зеленые глаза находят мои, я восхищаюсь захватывающей дух улыбкой, которая заставляет волшебных существ загораться глубоко в моем животе.

– Привет, – шепчет он сексуальным шепотом, который усиливает мое желание.

Я улыбаюсь, чувствуя себя немного застенчивой.

– Привет.

Он поднимает руку с моей талии и пропускает свои пальцы через мои волосы, убирая длинную челку с моего лица. Он медленно наклоняется и прижимается мягкими губами к моим. Нежные маленькие укусы заставляют мои веки трепетать и закрываться. Стон срывается, когда его язык обхватывает мой, мягко кружась вокруг него и формируя начало соблазнительного танца, который заставляет мое дыхание учащаться. Оливер прерывает поцелуй теми же нежными укусами, с которых начал, и проводит губами по моей шее, груди, животу ...

Мои руки зарываются в его волосы, сжимая их в кулаках, когда он достигает моего клитора и начинает слегка сосать. Он резко проводит по нему языком, вчерашнее свидание становится свежим в нашем сознании. Моя хватка усиливается и, когда моя голова падает на бок, я задыхаюсь от ощущения его пальцев внутри меня, затем смотрю на часы.

– Мы опаздываем, – говорю я, снова задыхаясь, когда его руки поднимаются и ласкают мою грудь, щипая мои соски.

– Поверь, это будет стоить того, – бормочет он, начиная сосать сильнее.

Мои глаза закатываются.

– Оливер, – говорю я, и его имя звучит гортанным стоном.

– Эстель, – отвечает он, дуя на влажные соски, когда его пальцы продолжают двигаться внутри меня.

– Боже.

– Ммм, – стонет он, ускоряя свой язык.

Моя спина выгибается от волны тепла, которая проходит через меня. Он прокладывает себе путь наверх влажными поцелуями и вставляет головку член у моего входа. Я открываю глаза, он смотрит на меня, его глаза затуманены желанием. Он медленно облизывает нижнюю губу и кусает ее, когда входит в меня одним толчком.

 – Вот как должно начинаться наше утро, – ворчит он, полностью войдя в меня. Мои глаза закатываются. Он начинает двигаться, и я чувствую, что падаю с каждым толчком, с каждым мгновением его зеленые глаза остаются на моих, и с каждой складкой, которая образуется между его бровями, когда он заставляет меня чувствовать себя самой красивой женщиной в мире. Да, вот так должно начинаться наше утро, думаю я про себя. Так могло быть и раньше, но я не думаю, что смогла бы пережить это, когда он ушел.

***

– Как он сделал тебе предложение? – Оливер спрашивает позже, когда мы выпили достаточное количество вина, чтобы наполнить две бутылки. Мы задавали вопросы друг другу весь день. Все началось как игра – человек, который не хотел отвечать, должен был выпить бокал вина, мы настаивали на ответе, поэтому мы бросили игру и оставили вопросы.

Я делаю большой глоток вина. На этот раз он не смеется, потому что этот конкретный вопрос также неудобен для него, как и для меня.

– Это был день, когда мы получили место для галереи. Мы праздновали дома с парой наших друзей. Даллас и Мика были там, – говорю я, делая паузу. Когда он кивает, узнавая имена, я продолжаю. – Итак, мы были дома, пили…парни шутили, девушки смеялись…и вдруг он встает на одно колено передо мной и просто делает предложение. – Пожимаю плечами, вспоминая это, и грустно улыбаюсь. Помню, как была взволнована. Я не плакала от счастья. Не была потрясена, но была так счастлива.

Оливер берет мой пустой бокал и ставит его рядом со своим, забирая наш маленький поднос с виноградом и сыром, когда мы продолжаем идти вдоль виноградника.

– Это все, чего ты хотела? – Спрашивает он. Я поднимаю глаза и вглядываюсь в его лицо. Он не кажется злым или ревнивым, просто любопытным.

– Я никогда не думала об этом до той ночи, – говорю я, пожимая плечами. – Наши отношения были своего рода…я не знаю. Я просто никогда не думала, что мы обручимся или поженимся. Мы жили вместе и все такое, можно подумать, что это будет следующий шаг, но я никогда не…– Я никогда этого не ожидала. Мне это никогда не было нужно. Я никогда не хотела этого до того дня, пока он не спросил, и потом я вдруг захотела всего. Я так не говорю, потому что не хочу поднимать все это.

 – Ты счастлива, что сделала это? Что вы обручились и съехались?

На этот раз мы останавливаемся. Я наклоняю голову, чтобы видеть его, даже когда он смотрит вдаль. Каждый раз, когда я смотрю на него, даже сейчас, мне кажется, что мое сердце разрывается. Я должна напомнить себе, что это тот человек, которого всегда хотела, действительно здесь со мной.

– Да, – говорю я, потому что это правда. Я любила его и не жалею ни минуты, что провела с Уайтом. Оливер кивает и бросает виноград в рот. Когда он не смотрит на меня, я протягиваю ему руку, засунув ее под бицепс, мне нужно прикоснуться к нему и убедиться, что все в порядке. Его взгляд пронзает мой, и уголок его рта приподнимается в несколько сожалеющей улыбке.

– Прости. Я не хочу быть убийцей настроения. Это намного сложнее принять, чем я думала.

Я протягиваю руку и провожу ею по его густым волосам. Он закрывает глаза и наклоняется ко мне, его ноздри слегка раздуваются, когда он делает глубокий вдох.

– Почему вы не поженились? Это была долгая помолвка, – говорит он, закрывая глаза. Моя рука замирает в его волосах. Я убираю ее и отступаю. Он открывает глаза, когда я это делаю, и мы смотрим друг на друга, пока я не отвечаю.

– Мы никогда не говорили об этом, – говорю я шепотом. Отвожу взгляд от его. Я должна. Единственный человек, с которым я говорила об этом, – это Миа, и хотя она держала меня за руку и целовала мою голову, я видела осуждение и сочувствие в ее глазах. Я знаю, что она думала о том же, о чем и я, но мы обе боялись произнести это вслух. Дело в том, что мы были счастливы, Уайт и я. Мы спорили, как и любая другая пара, но мы были счастливы. С ним было комфортно, и я никогда не хотела подвергать сомнению вещи из-за страха, что это будет конец наших отношений. Я думала, когда мы доберемся до этих моментов в нашей совместной жизни, то столкнемся с любыми проблемами в реальном времени.

– Никогда? – Оливер спрашивает, и я слышу хмурые нотки в его голосе.

Я отрицательно качаю головой.

– Расскажи мне что-нибудь еще, – говорит он, и то, как он делает, заставляет меня хотеть рассказать ему все, потому что в его голосе есть понимание и печаль, которые могут быть сформированы только через истинное понимание.

– Он не хотел детей, – говорю я, все еще шепча, как будто это большой секрет, который я скрываю от Вселенной. – Или, по крайней мере, он не хотел детей со мной. Я не могу быть уверена.

Рука Оливера находит мою, и я наконец поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. Как только я это делаю, сразу жалею, потому что выражение его лица заставляет меня плакать.

– Не хотеть с тобой детей – это безумие. Наверное, он просто не хотел. Некоторые люди этого не хотят.

Когда я молчу, он сжимает мою руку.

– Однажды ты станешь потрясающей матерью, Элли.

Он наклоняется и нежно целует меня в губы. Это не долгий, затяжной поцелуй, но его достаточно, чтобы согреть меня.

– В любом случае, – говорю я, вздохнув, беру сыр и кидаю его в рот. – Твоя очередь…Как долго ты обычно встречаешься с женщиной, прежде чем расстаться с ней?

 Его рот дергается, и я могу сказать, что он пытается не смеяться.

– Это зависит от обстоятельств.

– От женщины?

– Да, и ситуации тоже.

– Как долго? Я не уверена, стоит ли мне говорить, какие самые долгие отношения у тебя были, потому что знаю, ты их так не называешь, – говорю я, чувствуя румянец. Это более неловко, чем когда он спрашивал меня о Уайте.

Оливер смеется.

– Самое долгое…– Мои глаза сужаются, когда он громко вздыхает. – Наверное, два месяца, плюс-минус.

– И это все?

Он улыбается, проводя пальцем по моим бровям, чтобы убрать мою хмурость.

– У меня был роман с моей работой. Ты знаешь, что это всегда было моим главным приоритетом.

Я вздыхаю и обхватываю руками его торс, уткнувшись лицом в его твердую грудь.

– Спасибо тебе. Это свидание было всем. Я серьезно.

Я чувствую, как его живот сжимается, и слышу, как он глубоко дышит.

– Спасибо, что позволила похитить тебя.

Я улыбаюсь, откидывая голову назад, чтобы положить подбородок ему на грудь, когда он смотрит на меня сверху вниз.

– Ты можешь похитить меня, когда захочешь.

Все его лицо светится, когда он улыбается мне, его ямочки подмигивают, а глаза мерцают. Такое чувство, что мой День Рождения и Рождество все обернуты в одно красивое лицо.

– Я могу, – говорит он с обещанием.

Глава 30

Я вытираю руки кухонным полотенцем и хватаю телефон, чтобы прочитать входящее сообщение от Оливера.

Выйди на улицу.

Я нахмурилась и посмотрела через плечо на открытую заднюю дверь, где стоял мой брат. Не могу сказать, чем он был занят, но почти уверена, что доской для серфинга. Я иду к входной двери и смотрю в глазок, улыбаясь при виде Оливера с руками в передних карманах его джинсов. Он одет в серую клетчатую рубашку и похожую шапочку, опущенную так низко, что его песочные волосы касаются воротника рубашки. Открываю дверь и опираюсь на нее, держа ручку, когда он бегло осматривает меня. Как всегда, его глаза оставляют след тепла, когда они путешествуют по моему телу.

– Ты выглядишь мило, – говорю я и смеюсь, когда он поднимает бровь.

– Мило?

– Мило – это комплимент.

– Для четырехлетки, может быть, – говорит он, делая шаг вперед.

Я улыбаюсь.

– Не-а. Это слово имеет пожизненный смысл. Ты можешь быть милым, даже если тебе восемьдесят.

Уголок его рта медленно поднимается, когда он наклоняется ко мне, вытягивая руки надо мной, положив на верхнюю часть дверной рамы, а его грудь приподнимается. Я мельком замечаю загорелый живот, выглядывающий из-под рубашки, и протягиваю руку, чтобы прикоснуться к нему. Он прячет свое лицо в моей шее, целует меня там и стонет, когда я крепче сжимаю его.

– Я покажу тебе, какой я милый, – говорит он низким и хриплым голосом. Я улыбаюсь и откидываю голову назад. – Где твой брат? – Спрашивает Оливер, пока его губы движутся от моего горла к плечу.

– На заднем дворе, – шепчу я, закрыв глаза и прижимаясь к нему.

– Пойдем куда-нибудь.

Я прикусываю губу, чтобы заглушить стон, когда его язык пробегается по моей ключице.

– Куда же?

– Куда угодно. Пляж, пирс, суши…куда ты хочешь.

Он целует меня вдоль подбородка и вверх по щеке.

– Ты ненавидишь суши, – говорю я, открывая глаза, чтобы посмотреть на него. Он опускает руки и выпрямляется, поглаживая мое лицо тыльной стороной ладони.

– Я могу взять темпуру.

– Окей. Я скажу Вику, что ухожу.

Оливер отходит и пропускает меня вперед.

– Что он вообще делает? – Спрашивает он, когда мы подходим к задней двери.

– Не совсем уверена. Думаю, что он чистил свои доски для серфинга.

– Воском, – поправляет Виктор, пугая меня. – Почему ты такая нервная в последнее время?

– Я не нервная, – говорю я, сглатывая, чтобы сдержать учащенное сердцебиение.

– Нервная.

Он поднимает бровь и проводит рукой по волосам.

– Что случилось, чувак? – Говорит он Оливеру.

– Ничего. Выходной.

– Я удивлен, что ты не отсыпаешься, – говорит Виктор, возвращаясь к доске для серфинга.

– Нет. Не хочу терять день. Мы с Эстель идем в ресторан японской кухни. Хочешь пойти?

Руки Виктора останавливаются на доске, и он смотрит вверх, его глаза сужаются, когда он переводит взгляд от меня на Оливера и обратно.

– Нет, спасибо, – говорит он, снова глядя на доску, а затем снова на нас. Уверена, что он слышит стук моего сердца с того места, где сидит. Я готовлюсь к неизбежному вопросу, когда он открывает рот. – Ты никогда не найдешь себе парня, если будешь продолжать тусоваться с Оливером. Ты ведь понимаешь это?

– Сколько раз ты собираешься натирать воском одно и то же место? – Спрашиваю я, поворачиваясь к нему спиной и возвращаясь в дом, чтобы скрыть свое раздражение.

– Это другая доска, – кричит он.

– Нет, это не так. Я никогда не видела, чтобы кто-то натирал доску столько раз, сколько это делаешь ты, – отвечаю я.

Слышу, как Оливер прощается перед тем, как вернуться в дом, и вскоре чувствую его позади себя.

– Некоторые люди просто не знают, как натирать воском доски, – бормочет он, его дыхание щекочет мой затылок.

– Неужели? – Спрашиваю я, сверкая улыбкой через плечо.

Он наклоняется и быстро целует меня, сильно чмокнув в губы.

– Как насчет того, чтобы показать тебе? – Говорит он мне на ухо.

– Что ты имеешь в виду? – Спрашиваю я, когда мы выходим и идем к его машине.

– Давай возьмем суши и устроим пикник на пляже.

– Мне нравится этот план.

– Я люблю этот план, – говорит он, оставляя поцелуй на моей щеке, прежде чем опускает руки и открывает мне дверь.

Когда он заказывает нам еду, то каждый раз останавливается и глядит в мою сторону, чтобы узнать, какие именно роллы мне могут понравиться. Как только он вешает трубку, мы молчим долгое время, пока Оливер снова не начинает разговор.

– Я думаю, мы должны сказать ему, – говорит он, переплетая свои пальцы с моими. Мое сердце собирается выпрыгнуть из груди от его предложения.

– Что мы ему скажем? – Тихо спрашиваю я, глядя вперед.

– Что мы вместе.

– А мы вместе? – Шепчу я, улыбаясь этой мысли.

Оливер усмехается и опускает мою руку, касаясь ладонью моего подбородка.

– Разве нет?

 Моя улыбка становится шире.

– Я не знаю, Доктор. Так ли это?

Его рука пробирается к моему затылку. Он притягивает мое лицо ближе к своему, пока кончики наших носов не соприкасаются.

– Я думаю, можно с уверенностью сказать, что это так.

– Как думаешь, какая будет реакция Вика, когда мы ему расскажем? – Спрашиваю я, дыша ему в губы.

– Он будет зол. – Останавливается Оливер, смотря мне в глаза. – На меня, а не на тебя.

– Ты не боишься, что это разрушит вашу дружбу? – Шепчу я.

Дыхание, которое он выпускает, обдувает мои губы. Он пахнет мятой – мятными леденцами, которые постоянно сосет.

– Как ты думаешь, почему я так долго держал это в себе, Элли? – Говорит он тихим голосом, оставляя поцелуй на одной стороне моего рта, а затем на другой.

 Закрываю глаза, наслаждаясь ощущением его мягких губ на мне.

– Думаю, мы должны подождать еще немного, – говорю я наконец.

Оливер отступает и смотрит на меня, ожидая объяснений. После нескольких ударов я открываю рот, чтобы высказать свое мнение, но снова закрываю, когда его телефон вибрирует. Он отвечает, говорит ресторану, что скоро будет.

– Придержи эту мысль, – говорит он, постукивая по кончику моего носа, прежде чем выйти. Я откинулась на сиденье и сделала глубокий вдох. Как мне объяснить все, что я чувствую? Не уверена, что смогу выразить это словами. Помню только то, что все говорили, когда мы с Уайтом начали встречаться. Их неодобрительный шепот становится криком в моей голове, когда я сижу тут, задаваясь вопросом, ожидает ли нас с Оливером такая же судьба. Уайт был просто случайным для всех. Оливер – наша семья. Я не сомневаюсь, что Виктор будет считать наши отношения кровосмесительными, хотя у нас нет никаких связей. Смотрю, как Оливер возвращается к машине с сумкой в одной руке и телефоном в другой. У него тревожный взгляд на лице.

– Все в порядке? – Спрашиваю я, когда он садится и закрывает дверь.

– Да, мне пришлось позвонить в больницу и проверить пациента, – отвечает он, поджав губы.

– Кто-то, кого я знаю? – Задаю ему очередной вопрос, затаив дыхание, когда он не сразу отвечает. Не знаю, что бы сделала, если бы что-то случилось с одним из детей, которых я так люблю.

– Нет. Это один из моих малышей.

– Я не знаю, как ты это делаешь, – шепчу я.

– Иногда и я тоже, – тихо говорит он, вздыхая. Оливер громко хлопает в ладоши, заставляя меня подпрыгнуть на своем месте и посмотреть на него. Он усмехается, глядя на мое лицо.

– В последнее время тебя действительно легко напугать.

Пытаюсь скрыть свою улыбку, отводя взгляд в сторону, когда он начинает ехать.

– Ты так и не ответила, почему хочешь подождать, – говорит он, как только мы выезжаем на дорогу.

Я вздыхаю.

– Просто хочу оставить это немного при себе.

– Ты хочешь, чтобы я был твоим грязным маленьким секретом, – говорит он с волчьей усмешкой.

– Я этого не говорила.

 Он пожимает плечами.

– Я не против этого. Мне нравится быть грязным маленьким секретом.

Каждый раз, когда он говорит грязный маленький секрет, что-то внутри меня шевелится. Каким-то образом Оливеру удается сделать так, чтобы все звучало сексуально.

– Я не говорю, что не хочу, чтобы кто-то знал, потому что мне стыдно или еще что-то, – говорю я, чувствуя необходимость прояснить это.

Он заезжает на парковку пляжа 1000 шагов и улыбается, когда выходит из машины, чтобы открыть мне дверь. Как только я выхожу, он открывает багажник и берет пару пляжных полотенец.

– И часто у тебя такие пикники? – Спрашиваю я, поднимая бровь и протягивая руку за полотенцами.

Оливер смеется, качает головой и обнимает меня.

– Только с женщинами по имени Эстель.

– Я могу думать о нескольких Эстель, – говорю я, слегка отталкивая его от себя и изображая гнев.

Он кивает головой, все еще улыбаясь.

– Я могу думать только об одной, с которой бы прибегнул к японской еде и взял на пляж, не требуя, чтобы она оделась в бикини.

Поджимаю губы и иду к лестнице.

– Это значит, что тебе не нравится видеть меня в бикини?

Мы идем вперед, пропуская людей, уходящих с пляжа, и Оливер наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо.

– Ты прекрасно выглядишь в бикини, но лучше выглядишь голой, на моей кровати и с раздвинутыми для меня ногами.

Я внезапно останавливаюсь, держась за стены рядом со мной. Рука Оливера обхватывает мою талию, чтобы мы не скатились вниз по девятьсот ступеням, которые нам еще предстоит преодолеть. Поворачиваюсь в его руке и поднимаю голову, чтобы посмотреть на него.

– Ты должен держать такие комментарии на публике при себе, – говорю я.

Он прикусывает нижнюю губу, пытаясь сдержать улыбку.

– Почему? Потому что тебя это возбуждает и беспокоит? – Спрашивает он, опуская лицо, когда я киваю. Он проводит кончиком носа от моей челюсти к уху в медленной ласке, вдыхая меня при этом.

– Что, если я скажу тебе, что хочу тебя таким образом?

– Почему ты хочешь сделать это со мной, когда мы собираемся поесть на общественном пляже? – Шепотом спрашиваю я, уткнувшись ему в шею.

 Он смеется.

– Может быть, мне нравится знать, что я получу тебя.

– Ты и так получаешь меня, – говорю я, наклоняясь, чтобы получше рассмотреть его лицо.

Его зеленые глаза мерцают.

– Может быть, я хочу, чтобы ты умоляла меня отвезти тебя в мой дом, – говорит он низким голосом, пробегая рукой под моей рубашкой. Я делаю глубокий вдох, мои глаза расширяются, когда смотрю на людей, идущих мимо нас, вверх и вниз по лестнице.

 – Оливер, – предупреждаю я.

– Эстель, – говорит он, подражая моему голосу, когда его рука поднимается к моей грудной клетке и останавливается там, прямо под моей левой грудью.

– Ты хочешь вернуться домой? – Спрашиваю его прерывисто.

Губы Оливера слегка раздвигаются, когда он медленно качает головой. Когда он смотрит на меня так, как смотрит сейчас – как будто это первый раз, когда он видит меня, как будто я самая очаровательная женщина, на которую он когда-либо смотрел – я таю в его руках.

 – Я хочу сделать то, что обещал, и взять мою девушку на пикник, – тихо говорит он, прежде чем наклониться ближе и обрушить свои губы на мои. Его рот прижимается к моему, двигаясь медленно. Его язык танцует с моим в медленном соблазнении – полная противоположность быстрому огню, бегущему внутри меня. При звуке свиста одного из прохожих мы отрываемся и с коротким смешком смотрим друг другу в глаза. Он проводит кончиками пальцев по моей нижней губе и улыбается.

– Давай поедим, пока суши не испортились, и мы не оказались в скорой, – говорит он, разворачивая меня и продолжая идти.

После еды мы сидим с вытянутыми ногами и наблюдаем за пляжем, полным бегунов, серферов, загорающих и туристов.

– Думаю, что я был здесь всего несколько раз, – говорит он через некоторое время.

– Да?

– Наши родители привозили нас сюда, когда мы были еще детьми. Каждый раз, когда мы приезжали, Софи закапывала меня в песок, пока однажды она не положила на меня столько песка, что я чуть не утонул в нем, – говорит он, посмеиваясь над воспоминаниями. – Мой отец был так зол на нее сначала, потому что ему пришлось быстрее меня раскапывать, но потом я был в порядке, и мы все смеялись, пока у нас не появились слезы на глазах. – Он делает паузу и вызывает у меня грустную улыбку. – Я думаю, что это был единственный раз, когда мои родители плакали от счастья. В любом случае, когда я видел.

Я придвигаюсь ближе к нему и наклоняю голову ему на плечо. Он прижимается своей головой к моей и берет меня за руку.

– Это хорошие воспоминания, – комментирую я.

– Лучшие, – отвечает он, сжимая мою руку.

На следующей неделе мы с Оливером встречаемся также. Не на пляже. Мы разговариваем, смеемся, целуемся, занимаемся любовью и шутим. Не хочу говорить, что с ним я чувствую себя цельной, но это так – с ним я чувствую себя лучшей версией себя. И думаю, что именно это всегда привлекало меня в Оливере. Я рада, что с ним мне не нужно меняться или притворяться кем-то другим. Я – это просто я, и быть мной никогда не было лучше.

Глава 31

В следующее воскресенье я отказалась идти на ужин в дом родителей Уайта. И даже не скрываю ничего от Фелисии.

– Я ходила на свидание на прошлой неделе, – говорю я ей

Я не упоминаю, что оно превратилась в недельное безостановочное свидание. Даже когда мы не виделись, мы говорили по телефону или писали сообщения.

– И? Как все прошло?

– Все прошло хорошо, – говорю я, задерживая дыхание. – Я… все прошло очень хорошо.

– Отлично! Я рада. Мы счастливы за тебя, Элли. Ты ведь знаешь это, правда? Мы будем рады, если ты будешь двигаться дальше. Ты молода, ты прекрасна… ты этого заслуживаешь. Уайт хотел бы этого.

Я не говорю ей, что я в этом сомневаюсь, потому что я не могу представить, чтобы он хотел, чтобы я двигалась дальше, но я все равно это делаю. Хуже всего то, что я даже не чувствую себя виноватой. Только поздно ночью, когда я одна и думаю о том, какой счастливой меня делает Оливер, что-то просачивается во мне. Как будто мое сердце уже решило, что делать, но мой разум продолжает ломаться от вины. Когда я вешаю трубку, иду вниз, чтобы сделать себе бутерброд, потому что я голодная. Кажется, если я не приготовлю что-то на день, здесь никто не ест.

– Элли, ты можешь заказать пиццу? – Виктор кричит из гостиной, после следует множество проклятий направленных на телевидение. Думаю, что Сорок-девятые проигрывают.

– Да! – я кричу в ответ.

Я заказываю пиццу, делаю свой сэндвич и кусаю его, когда иду к нему.

– Что, черт возьми, ты делал, когда я не жила здесь? – я спрашиваю, открыв рот, чтобы еще раз откусить и останавливаюсь, когда вижу, что мы не одни. Оливер протягивает мне пиво и Дженсен стреляет странным взглядом между нами. Я знаю, что это все связано с тем, что он видел, или думает, что видел, возле клуба пару недель назад. Виктор просто смотрит игру и машет рукой.

– Очевидно, я выжил, – говорит он.

Обычно Оливер похлопал бы по сиденью рядом с собой, но не сегодня. Я присаживаюсь рядом с Виктором и поднимаю ногу на журнальный столик, когда я еще раз кусаю свой бутерброд.

– Что в нем? – Дженсен спрашивает, глядя на мой бутерброд, как будто он собирается вырвать его их моих рук.

– Индейка с сыром, – отвечаю я и протягиваю ему, чтобы он взял его, потому что если скажешь сделай себе сам это приведет к спору, который я не хочу начинать, особенно с его большим ртом.

– Спасибо, – говорит он, забирая его у меня с широкой ухмылкой.

 Он подмигивает мне и издает стон, когда кусает бутерброд. Я закатываю глаза и откидываюсь на диване. Я вроде как смотрю игру, пока не привезут пиццу, а затем засыпаю, прислонившись к мускулистой руке Дженсена. Я просыпаюсь от криков Вика, и это меня пугает. Тогда я понимаю, что полностью завернута в руку Дженсена. Он прижимает меня ближе, когда я пытаюсь отодвинуться. Мои глаза находят Оливера, который расслаблен и смотрит игру, но я продолжаю смотреть, пока его взгляд не обращается ко мне. Я ловлю дискомфорт в его глазах, когда они прыгают от меня к Дженсену. Он ворчит, выдыхает и отводит взгляд. Я не знаю, чего я от него жду, но тот факт, что он ничего не делает, заставляет меня взвыть. Я не хочу, чтобы он ревновал из-за этого, было бы смешно, если бы он угрожал Дженсену, но все же. Я ругаю себя, так как я была той, кто настаивал, чтобы пока хранить все в тайне. Я попросила дать мне время, но я бы хотела, чтобы он просто сказал Виктору, несмотря на то, что я сказала. Хотела бы я, чтобы он хоть раз меня не послушал. Я вздыхаю и сильно сжимаю внутреннюю часть руки Дженсена. Он визжит и отпускает меня.

– Ты напрашивался, – говорит Виктор с хихиканьем.

– Ты сожалеешь о переезде в большое яблоко? – спрашиваю Дженсена, когда складываю ноги под собой.

– Нет. Большую часть времени мне там нравится, но я скучаю по дому… и у меня есть вещи, о которых мне нужно позаботиться здесь.

Я откидываюсь на диване и думаю об этом сценарии, задаваясь вопросом, было бы так, если бы мы с Оливером действительно встречались. Мы могли бы тусоваться с моим братом и их друзьями? Будет ли это неловко? Будем ли мы сидеть напротив друг друга, потому что он слишком боится своего лучшего друга и что он скажет о наших отношениях? Мои плечи опускаются при этих мыслях. Я смотрю вверх, когда чувствую, что Оливер смотрит на меня, и улыбаюсь, когда он постукивает рядом с ним на диване. Наконец, вопреки моему здравому смыслу, или, может быть, из-за этого, я встаю и сажусь рядом с ним.

– Я скучал по тебе сегодня, – шепчет он, как только моя задница касается дивана. Я пытаюсь скрыть свою улыбку, но терплю неудачу, когда он снова говорит громче. – Мы двигаемся? Здесь чертовски холодно.

– Конечно.

– Не холодно, – говорит Дженсен, поднимая брови на нас.

– Мы сидим прямо под кондиционером, – говорит Оливер, кивая. Я поднимаю колени так, чтобы они касались его ноги, и он приближается ко мне и тянет мои ноги, чтобы они полностью были на его коленях. Он оставляет свою руку, пробегая ладонью по моим бедрам, заставляя меня дрожать от прикосновения. Наши глаза встречаются, и мой живот делает сальто, потому что я знаю этот взгляд. Я знаю, что его взгляд упадет с моих глаз на мои губы, и тогда он оближет медленно губы, в то время как мое сердце начнет грохотать в моих ушах. Момент прерывает игра, и крики Виктора и Дженсена. Для меня не имеет это значения, потому что единственная игра, в которую я хочу играть, включает в себя длинные пальцы, которые сжимают мое бедро, и губы, которые рядом с моими. Громкий кашель возвращает нас в реальность, и мы практически отпрыгиваем друг от друга, смотря на Дженсена, который стреляет в нас взглядом, что, черт возьми, вы делаете.

– Ты в порядке? —Виктор спрашивает, отрывая глаза от телевизора и смотрит на него.

– Да, конечно. Пиво попало не в то горло.

Вик качает головой и открывает новую банку.

– Эй, Бин, что у тебя с работой?

– Я иду на собеседование в конце недели, – отвечает он.

– Сан-Фран? – спрашивает Дженсен.

–Да.

– Черт. Разве ты снова не будешь скучать по дому?

 Я очень стараюсь не смотреть на него, когда он отвечает. Я стараюсь не фокусировать свое периферийное зрение на том, как он пожимает плечами, или как его руки двигаются, когда он говорит, что будет в порядке. Я стараюсь не позволить этому пробить дыру в моем сердце, но это все равно происходит. Все это. Мы говорили о его работе и о том факте, что в его области сейчас не так много вакансий. Это не уменьшает удар, что он смотрит места далеко отсюда, когда у нас наконец наладились отношения. До тех пор, пока не упомянут о его работе, и его амбиции не возьмут верх, раздавив все это. Как обычно.

– Дом – это место, которое ты сам можешь сделать, – говорит он.

Я закрываю глаза и встаю, обхожу диван, чтобы выйти из комнаты.

– Я собираюсь сделать… – мой голос пропадает, и я просто продолжаю идти, когда не могу придумать оправдания. Я захожу на кухню, чтобы взять бутылку воды, и когда я закрываю холодильник, входит Оливер.

– Ты злишься, – шепчет он.

Я вздыхаю.

– Да, я злюсь, гений!

Он смотрит на меня так, будто ответ написан на моем лице, и тогда я понимаю, что он действительно не понимает. Он действительно не понимает, как возможность работы в Сан-Франциско повлияет на меня.

– Почему ты не рассказывал мне о собеседованиях? –  кричу я шепотом. Когда он не отвечает, я качаю головой. – Я не могу делать это прямо сейчас. Я обещала маме помочь ей кое с чем. Я должна идти.

– Ты не можешь уйти на середине разговора, – говорит он, поворачивая меня к нему лицом и смотрит мне в глаза. —Я еще даже не проходил собеседование, Элли. Я не устроился на работу.

– Но ты сделаешь это.

– Могу и нет, детка, – говорит он, его голос шепчет у моего уха.

– Ты сделаешь, – говорю я, чувствуя, как подступают слезы. – Ты сделаешь, потому что ты умный, и ты трудолюбивый, и ты закончил учебу с чертовски высоким средним балом, и любая работа будет счастлива взять тебя. Ты сказал мне, что не можешь конкурировать с призраком. Ну, а я не могу конкурировать с твоей работой.

Я отдаляюсь от него.

– Это не так, – говорит Оливер, как только Виктор заходит на кухню и натыкается на меня.

– Что случилось? – спрашивает он. – Что происходит?

– Ничего, – говорю я.

– Просто говорили о жизни, – отвечает Оливер.

– Я ухожу. И не вернусь сегодня ночью, – отвечаю я, направляясь к двери.

Виктор свистит.

– Черт, три ночи подряд? Я могу встретиться с этим ублюдком в ближайшее время? Ты сказала ему, что твой брат – адвокат, у него есть пистолет, и он знает много людей в правоохранительных органах?