Текст книги "Калейдоскоп моего сердца (ЛП)"

Автор книги: Клэр Контрерас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Сколько раз мы будем проходить через это? – шепчу я. Сколько раз я позволю тебе разбить мое сердце?

– Просто дай мне одно свидание, – говорит он так же тихо, поворачивая лицо так, чтобы наши носы соприкоснулись.

 – Всего одно свидание, и что потом? Ты уедешь на следующий день? – говорю я, отходя от него.

 – Дай мне время, чтобы понять это, – говорит он, умоляя мои глаза.

Я качаю головой.

– Я не могу.

– Почему нет?

– Потому что в последний раз, когда мы это делали, ты бросил меня! – говорю я намного громче, чем намеревалась. Он вздрагивает. – У нас была та ночь, и ты, черт возьми, бросил меня! Я проснулась на следующий день, а тебя не было. Все твое дерьмо пропало! Ты даже не оставил записку, просто «Бин уехал сегодня в Беркли, сказал, что встретится с тобой в следующий раз» от Виктора, который думал, что мы даже не видели друг друга на вечеринке. Ты знаешь, как это больно?

Он отводит взгляд.

 – Я думал, мы установили то, что я облажался.

– Да, что ж, тогда прекрати трахать нас всех вместе с собой!

Его глаза вспыхивают в моих.

 – Ты обручилась год спустя!

– О, я должна была ждать тебя? Я пропустила записку, где ты сказал мне, что вернешься, и у нас действительно может быть шанс на что-то? Мне так жаль, Король Оливер. Я, должно быть, пропустила это, вместе с извинениями за то, что ты оставил меня, а затем сделал меня несчастной в моем собственном…

 Его губы врезаются в мои, прежде чем я могу закончить предложение, и я толкаю его в стену позади него. Он стонет, когда я прижимаюсь своим телом к нему и проникаю своим языком в его рот. Моя голова затуманивается от его запаха, его вкуса, и намека на железо во рту, образовавшееся от наших покусывающих зубов. Мы целуемся, как изголодавшиеся друг по другу. Сквозь туман в своей голове я слышу, как кричат наши имена, но не обращаю внимания, пока не слышу, как голос становится громче, ближе, и наши телефоны начинают вибрировать.

 – Элли?

 – Бин?

Голос Дженсена пронзает нас, Оливер отрывается от моего рта и отдаляется или даже отталкивает меня. Это примерно тоже самое. Вибрация наших телефонов становится бешеной. Я смотрю вниз, вынимаю его и вижу имя Вика на экране. Мои глаза обращены на Оливера, который говорит, что ему звонит Дженсен. Мы киваем друг другу и одновременно отвечаем на звонки.

– Да, она со мной. Мы снаружи, – говорит Оливер в свой телефон.

 – Я снаружи, – говорю я Вику.

– О. Дженсен с тобой? Он вышел покурить.

 – Нет. Я никого не видела.

– Ты возвращаешься с нами? Мне не удалось потусоваться с тобой внутри.

 – Вы были немного заняты внутри, – говорю я и открываю рот, чтобы согласиться.

 – Хорошо, хорошо, мы увидимся дома. Скажи Бину, что девочки, с которыми мы разговаривали, придут, – говорит Виктор, и мой желудок скручивается. – Конечно. Скажу ему, – говорю я, глядя на Оливера, который пристально следит за мной.

Как только я вешаю трубку и кладу телефон обратно в сумочку, Оливер тянется ко мне, но я поднимаю руки, чтобы остановить его.

 – Не беспокойся. Виктор сказал, что у тебя сегодня компания. Он хочет, чтобы ты знал, что девочки придут, – говорю я, неторопливо выходя из переулка и направляясь к входу в клуб. Я вижу Дженсена, смотрящего на нас с открытым ртом. Меня даже не волнует, что он видел нас прямо сейчас. Завтра, я уверена, еще подумаю об этом, но прямо сейчас, чувствую, что мне нужно выбраться отсюда.

– Я возьму такси, – говорю я, когда добираюсь до машины и открываю дверь. Смотрю через плечо и ловлю раздосадованный взгляд на лице Оливера, прежде чем сесть в машину и закрыть дверь, а затем направляюсь в единственное место, которое я смогла бы назвать домом за последние два года. К счастью, у меня все еще есть ключ.

Глава 25

Оливер

Прошлое…

Крах амбиций позволяет жизни пройти мимо вас, и осознание этого уже приходит после. Люди меняются, как времена года, их жизнь меняется, и вдруг вы застряли между осенью и зимой, не зная, куда следует вам двигаться вперед или назад. Я не приезжал домой на каникулы в первые два года учебы, потому что мама и Софи сами приезжали ко мне в Беркли. Потом в один год приехали ребята на весенние каникулы, а на следующий год мы поехали в Вегас. Возвращение домой было странным, как будто все осталось прежним, кроме меня. Так я думал, пока однажды утром не встретился с нервным Виком в «Старбаксе».

– Если ты не перестанешь дергать ногой, я тебя ударю, – говорю я, поднимая глаза от учебника, который держал в руке. Мы должны были готовиться – он к вступительному тесту, а я к экзамену по генетике.

– Я просто…извини. Я просто сейчас разбираюсь с кучей дерьма.

Я положил книгу и откинулся в кресле.

– Говори.

Он закрыл глаза и выдохнул через нос, длинно и тяжело. Я не знал, чего ожидать от него. Может, он провалил тест. Может, от него забеременела девушка. Может, он завел себе хомяка. У Вика могло произойти что угодно.

– Она помолвлена, – сказал он наконец.

– Окей? – я медленно вытянулся, ожидая, когда он продолжит.

– Эстель, – сказал он, поднимая брови. – Она обручилась.

Сразу произошло несколько вещей: у меня раскрылся рот, воздух покинул мое тело, и бариста уронила кофе, который она делала, вызвав переполох в кофейне.

– Она что? – сказал я. Он кивнул, подняв брови, как будто мы на одной волне. Пока его была низкая, на своей территории, моя поднималась в горы. Я чувствовал, как огромные когти сжимаются вокруг моей шеи. Эстель помолвлена. Моя Эстель.

– Кто? Я даже не знал, что у нее есть парень, – сказал я, пытаясь сохранить свой голос спокойным, стараясь не расстраиваться, потому что тогда мои уши покраснеют, и он узнает, что что-то не так. Где, черт возьми, я был? Где, бл*дь, я был…почему мне никто ничего не сказал?

– Она уже встречалась с этим художником, Уайтом, некоторое время.

– Да, и это оказалось серьезно? – я сумасшедший? Я слышал, что это несерьезно. Или, может быть, я просто так думал.

Вик пожал плечами.

– Ну, теперь это чертовски серьезно. Они съезжаются, помолвлены…это просто… она моя младшая сестра, понимаешь? Одно дело, чтобы Джуниор пошел и обручился, но, когда Элли это делает, это похоже…я не знаю. Я чувствую, что переживаю кризис среднего возраста.

Я не мог смеяться или шутить о том, что он сказал. Я слишком зациклился на том, что Эстель помолвлена. Она переезжает к кому-то, кто не я. Кто-то, кто имеет голову на плечах и был достаточно умен, чтобы не потерять это прекрасное в своей жизни.

– Они же постоянно расстаются, нет? – я добавил еще.

– Думаю, он хочет, чтобы они этого не делали, – сказал он, кусая кончик карандаша. – Он тот еще напыщенный придурок. Думает, что лучше всех.

– Серьезно? И Эстель переезжает к нему? – я посмотрел вниз на затертый деревянный стол.

– Она говорит, что любит его, – моя грудь сжалась, но я кивнул, показывая, что слушаю. – Она говорит, что счастлива с ним, и что он научил ее многому. Я думаю, ей просто комфортно с ним. Имею в виду, он старше, он успешный, и они открывают галерею вместе.

– Они открывают галерею вместе? – спрашиваю я. Хуже и быть не может.

– Чувак. Я не показывал тебе фотографии? – спрашивает Вик, доставая свой телефон и прокручивая фотографии. Та, на которой он остановился, оказалась с их помолвки. Эстель, положив руку на грудь парня, широко улыбалась на камеру. У него были длинные светлые волосы, как у меня… борода, как у меня…и девушка, которая должна была быть моей. Темные волосы Эстель были распущены, волнистые локоны обрамляли ее лицо, а карие глаза были такими же широкими и улыбающимися, как и ее красивый рот. Я посмотрел на камень на ее пальце и быстро отвернулся. Мне показалось, что на ключицу упал камень. Я не мог дышать. Я положил телефон и посмотрел в другую сторону.

– Полагаю, она счастлива, – комментирую я, поднимая свою книгу. Чувствовал, как Вик пялится на меня, ожидал, что он спросит, почему я себя так странно веду. На этот случай у меня подготовлена небольшая речь о том, как давно я люблю его сестру и знаю, что он не одобрит, но мне все равно. Я сказал, что сделаю это. Скажи мне, молю, но он этого не сделал, только вздохнул и откинулся на сиденье.

– Я чувствую себя стариком. Моя сестра выходит замуж…

– Помолвлена, – поправил я. – У многих людей и не доходит до женитьбы.

Был бы я мудаком за то, что хочу этого? Был бы я ужасен, надеясь, что помолвка провалится? Почему меня это так беспокоило? Меня не было там. Я ушел. Я ушел. Мне некого винить, кроме себя.

– Ты хочешь прийти на вечеринку по случаю помолвки сегодня вечером?

С таким же успехом он мог бы спросить, не хочу ли я надеть розовое трико на футбольный матч.

– Что?

– Ты можешь составить мне компанию, – сказал он, смеясь над выражением моего лица. Мне нужно было увидеть ее, несмотря на обстоятельства, я согласился. Конечно, я согласился. Я бы пошел и попросил ее не выходить замуж за этого тупого художника. Или, может быть, мне просто нужно было увидеть ее, чтобы убедиться, что она действительно счастлива. Чтобы убедиться, что никакой искры между нами больше не было. Может, все, что у нас было в прошлом, исчезло теперь, когда у нее было что-то настоящее. Может, я слишком долго ждал. Конечно, ждал слишком долго. Каждая секунда, потраченная на подготовку, чтобы пойти в дом Вика, стала отсчетом времени до гибели. Я переодевался пять раз. Пять. Чувствовал себя Софи. На этой ноте позвонил своей сестре. Я никогда не рассказывал ей об Элли, потому что знал, что она не одобрит, но мне нужно было рассказать кому-нибудь, кому угодно. Мне нужно было выложить все, чтобы Вселенная услышала меня, и, возможно, сказав все Софи, это станет реальным и, может быть, Эстель разорвет помолвку…отменит свадьбу... я не знаю.

– Если ты звонишь не для того, чтобы сказать мне, что приедешь кормить Сандера, то твой голос сейчас нежеланен, – сказала она, звуча полностью уничтоженной.

– Соф, я облажался.

Она долго молчит.

– Ты…ладно, я не могу придумать, в чем бы ты мог облажаться, так что просвети меня. О, идеальный, что ты сделал?

– Ты ведь помнишь Эстель?

– Угу.

– Ну, мы вроде как перепихнулись в прошлом. Несколько раз…больше нескольких раз, – признаюсь я спокойно.

– О боже не говори мне, что она забеременела.

– Нет! Боже. Нет, – сказал я, пораженным голосом. Это худшая новость? Чтобы она забеременела от меня? Обычно я бы согласился, но сегодня это не так.

– Хорошо, и? Виктор поймал тебя и поставил тебе синяк под глазом? –  снова предположила она.

– Нет! – сказал я со стоном. – Она помолвлена!

Тишина. Единственное, что говорит мне о том, что она на линии, это агуканье Сандера.

– И ты расстроен из-за того, что больше не можешь с ней трахаться? – спросила она.

– Расстроен, потому что влюблен в нее, – сказал я тихим голосом. Я даже не признался в этом себе. – Имею в виду, я не знаю наверняка, но думаю, – добавил я. Софи рассмеялась.

– Что ж, это…– она вздохнула. – Это что-то…

– Софи!

– Бин, ты звонишь мне в середине кормления, чтобы сказать, что ты, возможно, но не знаешь наверняка, влюблен в младшую сестру твоего лучшего друга с третьего класса, и что она помолвлена с кем-то другим. Я имею в виду…У меня нет слов. Когда это началось? Когда ты это понял?

– Это началось много лет назад, но это никогда не было чем-то реальным, понимаешь?

– Достаточно реально, чтобы ты взбесился, когда услышал, что она помолвлена?

Я закатил глаза.

– Как ты можешь быть не уверен в том, что влюблен в нее? Вы поддерживаете связь?

– Нет. Нет. Мы не говорили…с тех пор. С тех пор, как я вернулся домой в прошлый раз…и даже тогда, это было быстрое неловкое привет – пока, потому что я выходил из ресторана с парой, а Эстель собиралась с ней как раз встретиться.

– А сейчас?

– А сейчас…она помолвлена на каком-то придурке.

Софи снова засмеялась.

– А ты прекрасный принц.

– Я не знаю, что мне делать. Я иду на ее помолвку, и я не знаю, что делать.

– Ты идешь на вечеринку по случаю помолвки? – спрашивает она. – Ты сошел с ума? Как думаешь, что она скажет?

– Я не знаю. Я надеюсь, она снимет кольцо и бросит его парню в лицо.

– Оли…

Я застонал. Моя сестра только подтвердила то, что я не хотел слышать.

– Может, тебе стоит отпустить ее. Может, она не была той единственной.

– Она была! Она! – сказал я, шагая по своей комнате.

– Если ты так считаешь, почему не попытался раньше? – она спросила со вздохом.

– Ты помнишь, каково было, когда папа ушел?

– Папа не уходил. Родители развелись. Есть разница.

– Неважно. Ты помнишь, когда это случилось? Что он говорил? Как он чувствовал себя, что не был готов и не мог обеспечить маму ничем?

– О, Боже мой. Ты на самом деле слушал пьяный бред отца?

– Конечно! Я был ребенком! Он был моим отцом! И все мои друзья были такими…я не знаю. У меня было видение того, кем я хочу быть, когда вырасту. Я хотел быть успешным, чтобы моей жене не приходилось работать, если только она этого хотела.

– Итак, ты планировал всю эту реальность 1950-х годов для себя и твоей будущей жены, не принимая во внимание, что жизнь на самом деле продолжается с тобой или без? – сказала она после долгой паузы.

Я выпустил резкий вдох.

–  Черт. Черт. Черт. – зарычал я, пиная стену возле шкафа.

– Ну, это моя реплика, – сказала она, когда Сандер начал плакать. – Удачи сегодня вечером. И Бин?

– Да?

– Иногда мы позволяем первым уйти, но это учит нас лелеять вторых гораздо больше.

Я пробормотал да, спасибо, и пообещал ей, что приеду завтра. Я не мог смириться с идеей позволить Элли уйти. Это плохо, что я хочу удержать ее? Я всё-таки собрался и вышел из дома. Вместо того, чтобы взять машину, я пошел к Вику. Мне нужно было подумать о том, что я собираюсь сделать, как только доберусь туда. Размышления не помогли. Когда я наконец добрался туда, я не знал, что делать. Обычно я заходил через заднюю дверь, но сегодня я был здесь не как друг Виктора, а как друг Эстель… поэтому я использовал главную дверь.

Томас, отец Виктора, открыл мне дверь с потрясённым выражением лица.

– Я не думаю, что ты когда-либо входил через эту дверь, – сказал он, нахмурившись.

– Я подумал, что должен, раз уж прошло столько времени.

– Ты все еще наш мальчик независимо от того, сколько тебе лет, и сколько жизней ты спасаешь, Доктор.

Он засмеялся тем же смехом, что и Виктор, плечи его дрожали, а ровные зубы блестели.

– Итак, большой день, – сказал я.

– Большой день…– согласился он, оглядываясь вокруг. Там было всего несколько человек, но я подумал, что это только начало.

– Вик в игровой комнате с братом Мии, а Эстель на кухне. Ее жених… где-то здесь.

Я не собирался с ним встречаться, но как только слова вышли из уст Томаса, жених с фотографии появился перед нами. Я быстро его осмотрел. Он был определенно старше меня, худее меня, немного ниже меня, но у него была улыбка, которая требовала внимания. Я знал эту улыбку, потому что видел ее на своем лице, когда смотрел в зеркало. Очевидно, у Элли был определённый типаж. Если бы он не надел ей кольцо на палец, я бы тоже улыбался.

– Уайт! Это Оливер, один из близких друзей Виктора, – сказал Томас, поворачиваясь в мою сторону. Уайт посмотрел на меня серьезным взглядом. Сначала он нахмурился, потом, словно его что-то осенило, улыбнулся.

– Конечно. Оливер! Я много слышал о тебе. Хорошо, наконец, сопоставить лицо с именем, – сказал он, предлагая мне свою руку, которую я взял и сжал немного сильнее, чем обычно.

– Интересно. Я услышал о тебе только сегодня и думаю, на этой ноте скажу, что ты счастливый ублюдок, – ответил я, заработав от него поднятую бровь. Я, наверное, должен был смягчить веселье в моем голосе особенно из-за того, что отец Элли стоял рядом, но фильтр в моей речи был невозможен.

– Знаешь, что говорят о ранних пташках, – сказал он, подмигнув, и ушел. Я хотел ударить его.

– Что она нашла в этом парне? – пробормотал я себе под нос, достаточно тихо как думал, но Томас услышал и издал смешок. Он хлопнул рукой по моей спине и проводил меня к игровой комнате. Я наблюдал, как Роберт и Виктор играли в какую-то глупую видеоигру.

– Я собираюсь выпить пива. Хочешь чего-нибудь? – спросил я, вставая.

– Ты уверен, что не хочешь поиграть? – спросил Вик, хотя он знал, что я буду играть только на приставке. Когда я не ответил, он прокричал, чтобы я принес ему пиво.

Я пошел на кухню и поприветствовал людей, которых знал. Миа спорила с кем-то по телефону, закатив глаза, и подала мне сигнал, типа можешь поверить в это дерьмо? Я увидел ее маму и маму Элли, быстро обнял их и поговорил с ними о Беркли. Я заметил Уайта через окно. Он был снаружи со своим мобильным телефоном и курил сигарету. Я остановился. Элли выходила замуж за курильщика?

Каждый намек, который я улавливал в ее жизни, казался противоположным тому, что я предполагал. Я представлял, как она рисует, делает красивые скульптуры, ест мюсли, которые она так любила, и пьёт латте. Я не представлял ее… с этим парнем. Может, с ним все в порядке. Может быть, я просто искал оправдание, чтобы ненавидеть его, но мне не понравилось, как он поприветствовал меня, как будто знал меня. Как будто слышал каждую глупую ошибку, которую я сделал, когда дело дошло до Элли, и он исправил все мои ошибки.

Когда я обошел кухню, то увидел ее и остановился у входа. Она определенно была одной из тех женщин, которые со временем становятся лучше, как хороший скотч. На ней было платье цвета слоновой кости, доходившее до колен и облегавшее тело, как перчатка. Ее туфли были золотые с шипами на пятке, а волосы спадали на спину естественными волнами, но передняя часть была короче, и каждый раз, когда она наклонялась, ей приходилось сдувать их с глаз. Я ждал, пока она встанет, прежде чем я ворвусь, потому что когда дело доходило до нас, это то, что мы делали. Мы не стучали и не просили разрешения. Мы только вторгались.

– Привет, – сказал я ей. Она ахнула и застыла, помедлив минутку, прежде чем обернуться, чтобы взглянуть на меня.

Это казалось вечностью, когда она просто смотрела на меня с широко раскрытыми глазами, явно задаваясь вопросом, какого черта я тут делаю.

– Привет, – сказала она, наконец, хриплым голосом, прежде чем прочистить горло.

– Я слышал ты… – я даже не мог сказать слов. Мой взгляд упал на ее палец. Кольцо бросалось мне в глаза. Кричало.

– Да, – сказала она. Наши глаза снова встретились. Я не знал, что сказать. Я не мог поздравить ее с тем, что мне не нравилось.

– Ты счастлива? – спросил я, приближаясь к ней. Она сделала шаг назад, ударившись о стойку позади.

– Не надо, – сказала она, поднимая руки в обороне. – Я…да…

– Значит, это он единственный? – спросил я, мой голос ровный, мое сердце ноет, мои глаза умоляют.

Она оторвала свой взгляд от моего.

– Он делает меня счастливой, если это то, что ты хочешь услышать.

Я подошел поближе.

– Этого хватает, чтобы быть единственным?

Ее глаза вспыхнули в моих, и я клянусь, в тот момент я потерял все сомнения, которые у меня остались. Прямо там, в этих глазах, в бурном море, которое она создала одним взглядом.

– Что нужно, показывает. Не уходит каждый раз, когда происходит что-то значимое. Он принимает это…Господи, Оливер, я даже не знаю, что ты хочешь от меня услышать! – она кричала на меня шепотом.

– Скажи мне, что он единственный. Скажи мне, что он заставляет тебя чувствовать то, что ты чувствуешь, когда ты со мной, – убеждал я, приближаясь к ее лицу.

Она немного посмеялась.

– Я не видела тебя сколько? Более одного года? И ты приходишь сюда, смотришь на меня вот так и говоришь о том, что я чувствую, когда я с тобой. Что я должна с этим делать, Оливер?

Я схватил ее за локти и держал, чтобы мы дышали друг другу в лицо. Запах печенья и вина проникал в мой нос, и я мог только закрыть глаза и представить, каков этот вкус на моем языке.

– Отпусти меня, – сказала она тихим голосом. – Ты не собираешься меня поцеловать. Ты не можешь поцеловать меня. Не сегодня.

– Возможно, это последний шанс поцеловать тебя, – мягко сказал я, опуская губы на ее щеку. – Возможно, это последний раз, когда я тебя обнимаю.

– Оливер, пожалуйста, – сказала она между шепотом и мольбой.

– Он заставляет твое сердце биться, как я? – прошептал я в уголок ее рта. – Он заставляет тебя чувствовать, что ты не можешь дышать?

– Мне нравится дышать, большое спасибо, – прошептала она, упав в мои прикосновения.

– Как часто ты думаешь обо мне, Элли?

– Я не отвечу на это, – сказала она, закрыв глаза, когда мои губы коснулись ее.

– Ты не мешаешь мне поцеловать тебя, – сказал я, предупреждая.

– Я должна. Если он придет сюда, он будет расстроен.

– Он не должен был оставлять тебя.

Она прижалась ко мне, слегка отталкиваясь назад. Звук каблуков, звенящих по полу, поразил меня, и я убрал руки с ее локтей, сделав шаг назад.

– Печенье готово, дорогая? Мне больше нечего давать людям, – сказала ее мама, появившись рядом с нами.

– Да, здесь. Я делаю еще одну партию и все, – ответила она.

Ханна остановилась рядом со мной с подносом в одной руке и взяла мой подбородок.

– Разве он не становится красивее каждый раз, когда приходит домой? – сказала она, ущипнув меня за щуку, и ушла.

Эстель посмотрела на спину матери, когда я слегка улыбнулся.

– Кажется, он много знает обо мне, – сказал я, когда мы снова остались наедине. Ее лицо затуманилось.

– Он знает достаточно.

– Достаточно, чтобы знать, что он должен беспокоиться о том, что мы с тобой останемся наедине?

– Достаточно, чтобы знать, что ты проблема. Смертоносная. Опасная для моего здоровья.

Я вздохнул, протягивая руку к ее волосам. Все шло не так, как планировалось.

– Так ты это делаешь? Ты собираешься выйти за него замуж? – сказал, наконец, понимая, что это проигранная битва.

– Мы обручены, Оливер. Мы будем жить вместе. Мы открываем галерею. Это все равно, что иметь ребенка, – сказала она, ее слова заставляют меня вздрогнуть. Ребенок с ним.

– Это так тяжело для меня, – прошептал я, снова становясь перед ней.

– Что у нас было…это прошло, – сказала она, уставившись в пол.

– Ты действительно в это веришь? – спросил я, приподнимая ее подбородок, чтобы она могла смотреть на меня.

– Ты должен остановиться, – прошептала она, на ее глазах выступали слезы. Я ненавидел быть их причиной. Интересно, за скольких из них я нес ответственность все эти годы? И тут меня осенило: я по-королевски облажался. Это было нелегко исправить. Это не позволило мне прийти завтра и починить тренировочное колесо, которое я случайно сломал. Или заменить холст, в который я бросил футбольный мяч. Это жизнь. Вот, что происходит, когда вы перестаете жить моментом. Они меняются, они двигаются дальше, и вы обнаруживаете, что жалеете, что не посмотрели вовремя, чтобы пойти с ними.

– Ты права, – сказал я, отступая и опуская руку. – Ты права. Извини. Если ты счастлива, то и я счастлив за тебя, Моя прекрасная Элли.

Я наклонился, поцеловал ее в щеку, в последний раз вдохнул ее запах и ушел.

Глава 26

Настоящее…

Мой телефон разрядился через пару минут после того, как я пришла домой прошлой ночью и была благодарна за тишину. Я спала на диване, риелтор настаивал, чтобы я оставила немного мебели в гостиной. Проснувшись сегодня утром, я поднялась наверх и села посреди своей пустой комнаты, думая о том, когда я делала это в последний раз. Это было, когда Уайт настоял на новой кровати при моем переезде. Он купил дом с бывшей девушкой задолго до нашей встречи. Это не беспокоило меня, пока я не поняла, что буду спать в кровати, которую они купили вместе. Именно тогда, когда он выбросил старый матрас и сказал мне поехать в Уэст-Эльм, чтобы выбрать новую кровать, что я и сделала. Комната такая скучная, хотя и свободная, без кровати по середине. Кровать, которую я отдала его матери. Я больше не могла в ней спать. Я проспала в ней целый год после его смерти, и с этим покончено. Двигаться дальше означало отказаться от даже самого маленького чувства комфорта, которым я делилась с ним.

 И все же я была здесь, там, где начала. Дело не в том, что у меня нет личности без Уайта или нашей совместной жизни, но мне понравился простой акт возвращения домой и знания того, что я найду здесь. По какой-то причине, зная, что это место больше не будет моим, я почувствовала себя немного потерянной. Куда мне теперь идти? Конечно, я бы купила новый дом. Конечно, я бы украсила его по своему вкусу, но будет ли это чувствоваться как дом? Я беру себя в руки, спускаюсь и заглядываю в каждые комнаты. И когда я открываю входную дверь, чтобы уйти, Оливер сидит снаружи на ступеньках спиной ко мне.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.

Он вздыхает, но не поворачивается ко мне лицом. Его рука пробегает по его волосам. Они снова становятся длиннее. Я удивлена, что у него уже нет маленького пучка.

 – У меня была запланирована речь, и теперь, когда ты наконец вышла, я даже не могу думать, – говорит он.

– Как долго ты здесь пробыл? –  спрашиваю я, присаживаясь рядом с ним на ступеньку. Он пожимает плечами, все еще не глядя на меня.

 – Это не имеет значения.

– Какую речь ты планировал произнести?

Он опускает голову между ног, положив ее в руки.

– Это проблема, Элли. Все, что я планировал сказать, заставляет меня чувствовать себя полным мудаком, когда я повторяю это в своей голове. Всю свою жизнь я готовился к вещам и планировал их, и когда дело доходит до тебя…Я полностью теряюсь, когда дело доходит до тебя, – говорит он, наклоняя лицо, чтобы посмотреть на меня.

– Не я сбиваю с толку. Я простая, – говорю я тихо, положив руки за колени, чтобы противостоять желанию прикоснуться к его волосам…бороде…его полным губам.

 – Твоя простота сводит с ума. Все в тебе сводит меня с ума. То, как ты улыбаешься мне, то, как ты смотришь на меня, то, как ты разговариваешь с этими детьми в больнице, как будто они взрослые, как будто они важны…Знаешь, не так много людей так делают. Даже я. Когда я работаю в сумасшедшие часы, то я захожу в их комнаты и обращаюсь только к их родителям. Я видел, как ты учила их рисовать, учила их делать что-то своими руками, своим временем, и как ты смотрела на них…– он останавливается, вздыхает и смотрит на меня своими вечнозелеными глазами, как будто я его мир. – Знаешь, о чем это заставило меня подумать? Я хочу иметь детей с этой девочкой, потому что каждый ребенок заслуживает того, чтобы на него смотрели так. Каждый заслуживает того, чтобы чувствовать себя важным.

Мое сердце сжимается от его слов. Я открываю рот, чтобы заговорить, но слова не идут, поэтому я подхожу ближе и кладу голову ему на плечо. Он целует меня в макушку и обхватывает рукой.

– Ты думаешь, я сумасшедший? – спрашивает он.

– Абсолютно, – говорю я, улыбаясь, поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.  – Твои осложнения сводят с ума. Все в тебе сводит меня с ума.

Он усмехается, качая головой.

– Это звучало лучше в моей голове.

Я наклоняюсь к нему и прижимаюсь носом к его холодной щеке.

 – Я думаю это звучит довольно хорошо.

 – Ты не злишься, что я пришел сюда? – спрашивает он, протягивая мне руку.

– Как ты вообще меня нашел?

– Я позвонил Мии. Имею в виду…через некоторое время у меня было чувство, что ты не вернешься в дом Вика, а потом я позвонил Мии. Когда она сказала, что тебя там нет, я попросил у нее этот адрес.

– Эта девушка…

– Я должен ей недельный кофе.

 Я смеюсь.

– Ты собираешься потратить свою зарплату в ординатуре на ее зависимость?

 Он улыбается.

– Может быть, она не заметит, если я сам его сварю.

– Сомнительно, – говорю я. Мы оба смеемся и снова смотрим друг на друга, у меня перехватывает дыхание от эмоций в его глазах. Он мягко проводит рукой по моей щеке.

– Одно свидание, красавица Элли, – говорит он шепотом, от которого у меня сводит живот. Я делаю глубокий вдох и одновременно выдыхаю. Я хочу этого. Я верю в это.

– Одно свидание, – соглашаюсь я, улыбаясь ему.

Я оглядываюсь через плечо на дом, который делила с любимым человеком, и вздыхаю. Я не чувствую себя так плохо, как думала, соглашаясь на это свидание. Может быть, на этот раз звезды сойдутся для нас.

Глава 27

Я предпочитаю не рассказывать брату о свидании с Оливером, потому что у меня кишка тонка. Я знаю, что он попытается остановить меня. Я не хочу слышать от него, что Оливер большой игрок и не достоин меня. Кроме того, это всего лишь одно свидание. Скорее всего, оно не будет таким, как наше дружеское свидание. В глубине души я кричу: ''"Не привязывайся пока!"'' Но дело в том, что это Бин.

Я всегда буду привязана к нему, что бы ни случилось. Я подъезжаю к дому Мии и паркую свою машину, затем поднимаюсь наверх и жду.

 – Я слышал, что у тебя свидание с Оливером, и судя по всему, вы встречаетесь. Ты потеешь, как шлюха в церкви! – говорит Роб, как только видит меня. Я бью его по плечу.

– Нет, это не так! О, Боже, это так? – направляюсь в ванную, смотрю на себя и понимаю, что он преувеличивает. Но, черт. Я нервничаю.

– Почему я так волнуюсь? И где Миа?

– Она в душе, а ты нервничаешь, потому что это твое первое свидание. В смысле настоящее свидание. Махинации не считаются, – он поднимает белокурую бровь и смеется, когда я смотрю на него.

– Мне нужно выпить, – объявляю я, направляясь на кухню.

– Нет, ты этого не сделаешь. Тебе нужно сесть, расслабиться и быть спокойной. У меня будет сердечный приступ!

– Перестань быть занудой, – бормочу я, плюхаясь на диван.

– Хорошо, но на свидании не садись так. Нет ничего более грубого, чем небрежная няня в платье.

Мои глаза расширяются, и я скрещиваю ноги, садясь вертикально.

– Будь ты проклят. Может, мне стоило надеть джинсы.

Роберт смеется, откидывая голову назад. Он так похож на Мию, когда делает это.

– Я пошутил! Боже, ты действительно нервничаешь.

– Кто нервничает? – спрашивает Миа, подходя к нам.

– Паникерша ведет себя как девственница, идущая на выпускной, – говорит Роб, от чего мы с Мией заливаемся смехом.

– Разложил все по полочкам, – говорю я.

– Она выглядит хорошо, – говорит Миа, подходя ко мне. – Это просто Бин.

– Именно. Это просто Бин…я хорошо выгляжу?

Миа показывает большой палец и кивает.

 – Ты выглядишь прекрасно, как и каждый раз, когда красишься, причесываешься и одеваешься.

– Разве это не каждый день?

– Ну, ты должна хранить красоту для особых случаев, Цыпленок.

– Сучка, – говорю я, смеясь, и прекращаю, когда слышу стук в дверь.

– О, вот он и пришел, – Роб начинает петь, как поет людоед, и мне хочется заползти в нору и умереть. Миа распахивает дверь и громко свистит.

– Похоже, кто-то хочет потрахаться сегодня вечером, – объявляет она.

И на этот раз, по-настоящему, я хочу заползти в яму и умереть. Чувствую, как горит мое лицо, когда иду к двери и говорю Мии и Роберту заткнуться. Оливер одет в темные джинсы, черные туфли, серую рубашку на пуговицах и фетровую шляпу на голове. Это просто и горячо, и подходит к моему серому платью.