Текст книги "Последний проблеск света (ЛП)"
Автор книги: Клэр Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
– Выглядишь странно.
Он качает головой, будто прогоняет туман.
– Нет. Я в норме. Просто удивлен. Почему ты не пошла с ними?
– Не захотела.
– Нет, ты хотела. Я видел твое лицо. Отчасти тебе хотелось этого.
– Но остальной части меня этого не хотелось. Я останусь с тобой.
– Почему? – это слово произнесено с тем же хриплым изумлением, которое прозвучало в его голосе, когда он спросил, зачем я хотела заняться с ним сексом.
Я пожимаю плечами, внезапно засмущавшись.
– Не знаю. Мы продержались до сих пор, так что кажется неправильным бросать тебя сейчас.
– Она права. С ними тебе было бы безопаснее.
– Мне плевать. С тобой мне достаточно безопасно. Я хочу добраться до Форт-Нокса. Я хочу найти остальных жителей Мидоуза. Они в опасности. Таков наш план, и я хочу его придерживаться. Почему я не должна этого делать? – внезапно мне приходит в голову мысль, от которой сжимается все нутро. – Ты хотел, чтобы я пошла с ними?
– Что? С чего бы мне этого хотеть?
– Не знаю. Потому что тогда тебе бы не пришлось… иметь дело со мной. Ты бы избавился от бремени.
Он свирепо хмурится.
– Ты не бремя. Говорил же. Я бы не протянул так долго без тебя.
– О.
Мы смотрим друг на друга.
– То есть, ты не хотел, чтобы я ушла с ними?
– Нет. Не хотел.
– Ладно. Отлично. Я тоже не хотела уходить. То есть, между нами все хорошо.
Он ничего не говорит. Просто тяжело дышит.
– Все же хорошо, так?
Он отрывисто кивает.
– Да. Между нами все хорошо.
Я не уверена, почему в моем животе трепещут бабочки, пока мы идем к джипу.
Мария и женщины могли забрать машину. Обчистить ее.
Они этого не сделали. Они оставили все нам. Это странно ободряет меня – понимание, что они такие, какие они есть в этом мире. Даже если я не присоединилась к ним, я знаю, что они есть где-то там.
Но даже это ободрение не унимает трепет.
Этот трепет только из-за Трэвиса.
***
Мы едем по дороге до следующего города, но потом останавливаемся и изучаем карту, чтобы найти лучший маршрут вне дорог.
У нас нет оснований не верить совету Марии, что не надо ехать по дорогам. Пока нам повезло не сталкиваться со стадами или другими не менее опасными группами поменьше.
Отчасти это потому, что мы были осторожны. Худшие группировки склонны держаться поближе к городам, где намного больше еды, топлива и припасов. Но нам также везло, и мы оба не видим смысла испытывать удачу.
Если мы будем ехать не по дорогам, путь займет дольше времени, но так безопаснее, и поэтому оно того стоит.
Остаток дня мы планируем маршрут. Этот регион имеет горный ландшафт, и мы все еще в зоне, пострадавшей от серьезных землетрясений. Мы решаем держаться поближе к лесистой местности, чтобы нас не так просто было увидеть издалека.
Я понятия не имею, где мы проведем ночь.
На нашем маршруте нет хоть сколько-нибудь близких поселений.
Мы можем разбить лагерь. Это не станет концом света.
Но это означает, что мы не сможем снова заняться сексом.
Я уверена, что Трэвис никогда не ослабит бдительность настолько, чтобы заняться сексом, если он не уверен в нашей безопасности.
Я напоминаю себе, что секс не может быть нашим приоритетом. Я не настолько забыла о нашем положении.
Мы не можем провести ночь в городе, если это опасно.
Нам просто придется повременить с сексом.
Как только мы съезжаем с дороги, остаток дня проходит без каких-либо событий.
Уже поздно и темнеет, когда Трэвис говорит:
– Наверное, сегодня придется разбить лагерь.
– Ничего страшного. Может удастся найти ручей и восполнить запасы воды.
– Смотри по сторонам. Мы можем проехать чуть дальше до наступления темноты.
Он едет по старой земляной дороге, которую мы нашли – она ведет в нужном направлении и позволяет нам оставаться под прикрытием леса. Я всматриваюсь сквозь деревья, но последние проблески солнца заслоняются холмами и лесом, так что я не могу видеть далеко.
Примерно через пятнадцать минут я дотрагиваюсь до руки Трэвиса.
– Смотри. Вон там. Это подъездная дорожка? Может, там хижина или типа того.
Невозможно знать, ведет ли она к чему-то, но там определенно есть поворот от дороги.
Трэвис медленно подъезжает, затем пожимает плечами и поворачивает.
– Можно и проверить.
Земляная дорожка ведет к хижине, как я и надеялась. Хижина крохотная и разваливающаяся, а также очевидно пустует.
– Что думаешь? – спрашиваю я.
– Не знаю. Можно посмотреть. Не очень безопасно, но лучше, чем спать под открытым небом.
Внутри хижина такая же потрепанная, как и снаружи. Тут никогда не было туалета или какого-то водопровода. Даже электричества не было. Но бревенчатые стены выглядят крепкими, и тут имеется старый сундук, который Трэвис может пододвинуть, чтобы забаррикадировать дверь.
Он начинает расслабляться только тогда, когда видит, что тут есть самодельные деревянные ставни, которые можно закрыть изнутри и запереть два маленьких окна.
– Должно быть, кто-то жил здесь какое-то время после того, как дело приняло дерьмовый оборот. Иначе зачем делать эти ставни? – он закрывает одно окно и одобрительно кивает. – Это сгодится. Не так надежно, как спать на втором этаже, но сгодится.
– Ладно, хорошо. Ну, не запирай нас здесь, пока не поедим и не сходим в туалет.
Мы заносим внутрь самые важные наши припасы (просто на тот случай, если ночью кто-то будет проходить мимо и угонит джип), затем тихо ужинаем консервированной кукурузой, стручковой фасолью и тунцом. Все это холодное, поскольку Трэвис не хочет рисковать и разводить костер, но мы смешиваем все вместе с солью, перцем и острым соусом, так что получается неплохо.
Затем мы идем в туалет, чистим зубы и немного моемся из бочки снаружи хижины, в которую собирается дождевая вода.
– Когда я забаррикадирую нас, будет абсолютно темно, – Трэвис занимается вторыми ставнями. – Лучше зажги парочку свечей.
Я так и делаю, пока он баррикадирует дверь.
Когда та оказывается заперта, тут становится странно. Темно. Изолировано. Вокруг только стены и трепещущие свечи.
На двуспальной кровати лежит голый матрас, так что я расстилаю наш спальный мешок поверх него. Пару дней назад мы взяли из одного дома запасное одеяло, так что можно накрыться им.
Я стою в центре комнаты.
Трэвис подходит и встает передо мной. Его запах довольно ощутим, поскольку нам не удавалось помыться со вчерашнего дня. Его лицо окутано тенями, черты кажутся более резкими и сильными.
– Ты в порядке? – мягко спрашивает он.
Я дотрагиваюсь до его груди поверх футболки.
– Лейн.
Я не уверена, что он имеет в виду, произнося мое имя вот так. Может, это вопрос. Может, предупреждение. Может, хрип облегчения.
– Мы в безопасности? – спрашиваю я.
Он колеблется лишь на мгновение.
– Думаю, вполне в безопасности.
– Достаточно безопасно, чтобы…
– Ты хочешь? – его дыхание учащается. Я очень отчетливо это слышу.
Я поднимаю руку к его подбородку, чувствуя ладонью грубую щетину. Это ощущение провоцирует нечто глубинное и первобытное.
– Да. Хочу.
Я думала, может, он будет действовать медленнее, поскольку узнал, что вчера был мой первый раз. Я думала, может, он будет осторожничать.
Это не так.
Он протягивает руки и подхватывает меня, так что мне приходится ухватиться за его шею. Мои ноги обхватывают его талию, пока он несет меня к старой кровати.
Матрас тонкий и не очень хорошо пахнет.
Мне абсолютно наплевать.
Трэвис кладет меня на кровать и стягивает с меня джинсы, одновременно снимая мои трусики и обувь. Я тем временем снимаю майку и бросаю ее на пол.
Он в мгновение ока избавляется от своей одежды, а потом забирается на меня, прокладывая дорожку поцелуев от горла к грудям. Я ерзаю, пока он ласкает то один сосок, то другой, и закидываю ногу на его талию, прижимая пятку к его голой заднице.
Я уже делаюсь горячей, пульсирующей и изнывающей по нему, хотя мы едва начали.
Я не очень хорошо вижу его в пульсирующем свете свечей, но откуда-то знаю, что он испытывает то же самое. Его руки и губы действуют жадно, неуклюже. Его эрекция то и дело прижимается к внутренней стороне моего бедра.
Я царапаю его спину, задницу, бедра. Любую его часть, до которой могу дотянуться.
Трэвис с минуту дразнит мои груди, но теряет терпение. Затем изменяет позу, чтобы ввести в меня два пальца. Я уже влажная, и мои внутренние мышцы нетерпеливо сжимаются от проникновения.
– Ох бл*ть, Лейн, – его голос приглушается моим горлом. Он сосет, оставляя засос на коже. – Ты горячее всех на свете.
Все мое тело пульсирует удовольствием от его комплимента. Я выгибаюсь, мяукаю и пытаюсь насаживаться на его пальцы.
Он начинает двигать ими. Трахает меня рукой. Быстро и грубо. Затем опускает голову и тянет мой сосок зубами.
Я рыдаю от удовольствия и продолжаю рыдать, когда удовольствие не отступает.
Трэвис бурчит ворчливые слова похвалы, пока я переживаю оргазм.
– Вот так. Очень хорошо. Кончи для меня.
Наконец начиная расслабляться, я хватаю воздух ртом. Он убирает пальцы из моего тела, и я хнычу, видя в приглушенном освещении, как он кладет их в рот и облизывает дочиста.
Трэвис видит, как я наблюдаю, и слегка улыбается.
– Тебе было хорошо?
Я хихикаю.
– Уверена, ты и сам все видел.
– Так и думал. Просто проверяю. Не думал, что сумею заставить тебя кончить так сильно.
Моя улыбка слегка меркнет.
– Почему нет? Ты не думал, что я могу быть сексуальной?
– Не в этом дело. Я имел в виду, я не думал, что ты захочешь, чтобы я заставлял тебя так кончать. Просто считал, что ты предпочитаешь других мужчин.
Я не знаю, что на это ответить.
Правда в том, что он абсолютно прав.
Даже в самых диких фантазиях я не представляла, что меня будет привлекать мужчина вроде Трэвиса. И уж тем более, что я позволю ему трогать меня, трахать, заставлять кончать так, как это было только что.
Я вижу, что он ждет ответа, так что отвечаю.
– Ну, я не знаю насчет этого. Я знаю лишь то, что сейчас очень хочу тебя.
– Сгодится, – он встает на колени, и я думаю, что он поднимет мои бедра и трахнет меня, как вчера. Но потом он говорит: – Почему бы тебе не встать на четвереньки? Попробуем кое-что новенькое.
Я дрожу и подчиняюсь, чувствуя себя обнаженной и уязвимой в такой позе. Я оборачиваюсь через плечо. Он пристраивается сзади.
Трэвис видит, что я наблюдаю, и делает паузу.
– Просто скажи мне, если не понравится.
– Я дам тебе знать.
Уголок его губ приподнимается.
– Готов поспорить, тебе понравится.
– Не будь слишком самоуверенным.
Он усмехается. Это не его обычное хрюканье-фырканье, а настоящий смех. И он продолжает улыбаться, пока разводит мои ягодицы и нащупывает вход пальцами.
Затем берет свою эрекцию и приставляет ее к нужному месту.
После он проникает в меня, и это ощущается так же полно, тесно и жестко, как вчера.
Только еще сильнее в такой позе.
Я издаю жалобный скулящий звук и отчаянно вцепляюсь в спальный мешок под нами.
Трэвис пару раз выходит и снова входит, пока не погружается полностью. Мы оба шумно дышим, оставаясь в этой позе.
– Как тебе? – хрипит он наконец.
– Х-хорошо. Очень хорошо. Ты ощущаешься очень…
– Каким?
– Большим.
– Да? – и снова я слышу в его голосе то приятное удивление.
Я фыркаю от сдерживаемого веселья.
– Тебе нравится, когда я так говорю, да?
– Конечно, нравится. И насколько я большой?
– Очень большой, – я виляю попкой, заставляя нас обоих застонать. – Очень, очень большой, – затем добавляю уже другим тоном. – Совсем как твое эго.
Трэвис подавляет резкий взрыв смеха, и это усилие заставляет его бедра качнуться. Он охает, несколько раз ударяясь о мою попку, и я скулю от полученных ощущений.
Кажется, это срывает его контроль. Он начинает двигаться, работая бедрами и шлепая пахом по моей заднице.
Это ощущается так хорошо, по-другому в сравнении с вчерашним… и я не могу контролировать свои реакции. Я издаю всяческие постыдные звуки, пока ощущения нарастают и усиливаются.
Трэвис, похоже, не в силах так сдерживать себя, как вчера. Его ритм уже быстрый и жесткий.
Но мне это нравится.
Очень нравится.
Мои локти подкашиваются, и верхняя часть туловища падает, отчего лицо утыкается в спальник, пока я не поворачиваю голову боком. Трэвис меняет позу, наклоняясь вперед, упирается в кровать одной рукой, а другой держит мои растрепавшиеся косы и трахает меня.
Кровать скрипит и постанывает от наших активных движений. На мгновение я пугаюсь, что мы можем ее сломать.
Мой клитор пульсирует от подступающего оргазма, но в такой позе я никак не могу до него дотянуться.
Удовольствие томительное, почти мучительное. Я вся вспотела. Мои груди раскачиваются и подпрыгивают от толчков Трэвиса.
Я буквально рыдаю в спальник, пока меня наконец не накрывает оргазмом.
Я кончаю сильно и несдержанно, трясусь, кричу и невнятно лепечу, и при обычных обстоятельствах это было бы даже стыдно.
Трэвис задыхается, громко вскрикивая, когда я сжимаю его внутренними мышцами. Он совершает несколько отрывистых толчков, затем выдергивает член со звуком агонии. Он сжимает себя и шлепает эрекцией по моей пояснице, пока не кончает на мою кожу.
Я уже упала на живот, не в силах удерживать себя. Трэвис остается на коленях, пыхтя так же беспомощно, как и я.
Наконец, он со стоном поднимается и берет полотенце, чтобы вытереть сперму с моей спины. Затем падает на кровать рядом.
Долгое время мы оба ничего не говорим.
– То есть, тебе понравилось? – спрашивает он в итоге.
Я хрюкаю.
– Эм, ну да. Можно сказать и так.
– Судя по звукам, очень даже понравилось.
– Эм, ты и сам издавал немало звуков вот только что.
– Знаю, – он слегка улыбается в подрагивающем свете свечей. – Мне тоже очень понравилось.
– Вот и хорошо.
Это хорошо. Мне важно, что Трэвис получает от этого партнерства не меньше, чем я.
Он уже дважды говорил мне, что не протянул бы так долго без меня.
Надеюсь, он говорит серьезно.
Прямо сейчас, в темноте душной хижины, на вонючем матрасе, в окружении его запаха и тепла тела, мне кажется, что я отдаю не меньше, чем получаю.
Он кажется мне насытившимся и удовлетворенным. Будто он вот-вот заснет.
Я хочу этого.
Я хочу дать ему то, что ему нужно.
Не только в сексе, но и в других аспектах.
Даже после конца света важно заботиться о ком-нибудь.
Я почти забыла, что во мне есть такая способность.
Глава 7
Следующим утром я просыпаюсь с неприятными ноющими ощущениями.
На самом деле, я чувствую себя ужасно.
Никогда не думала, что секс может так вымотать человека.
Правда в том, что я не хочу выбираться из постели.
Не то чтобы постель настолько комфортная. Матрас толщиной около пяти сантиметров, а спальный мешок подо мной кажется липким на ощупь. Но на вставание требуется столько усилий, что я продолжаю лежать даже после того, как Трэвис встает и отодвигает сундук от двери.
Он надевает одежду, выходит наружу на несколько минут, затем возвращается, чтобы открыть ставни на окнах и упаковать те вещи, которыми мы пользовались прошлой ночью.
Я все еще лежу под одеялом, свернувшись калачиком на боку.
Он знает, что я проснулась, хотя пока ничего мне не сказал. Он несколько раз косился на меня, пока занимался своими делами. Наконец, он встает рядом с кроватью и протягивает мне руку.
Я со стоном принимаю ее и позволяю ему поднять меня на ноги.
– Ты плохо себя чувствуешь? – спрашивает он, всматриваясь в мое лицо.
– Нормально. Просто устала и… не знаю.
Я спала в футболке и трусиках, и выражение его лица меняется, когда его взгляд скользит ниже по моему телу.
Меняется не в смысле желания. Скорее, окрашивается некой спешкой.
Он опускает руку, чтобы приподнять низ моей футболки, все еще глядя на нижнюю часть моего тела.
– Лейн?
– Что? – я понятия не имею, что его так отвлекло.
Он срывает одеяло с постели и смотрит на помятый спальник, на котором мы спали.
На сей раз я вижу, что заставило его так напрячься.
Кровь.
На спальнике кровь. Я смотрю на себя и вижу, что между моих бедер тоже размазалась кровь.
– У тебя шла кровь! – он хватает меня за плечи. – Прошлой ночью я переборщил? Я тебе навредил?
– Нет! Само собой, ты мне не навредил, – я наконец-то перевариваю то, что вижу. И почему этим утром мне так плохо.
Прошли месяцы.
Многие месяцы.
Я почти забыла.
– Проклятье! – взрываюсь я, закрывая глаза и испытывая раздражение. – У меня начались месячные!
Трэвис ничего не говорит, но я открываю глаза вовремя, чтобы заметить, как его лицо смягчается от облегчения и понимания.
– Проклятье, – повторяю я уже тише.
– Ничего страшного, ведь так? – он выглядит искренне любопытствующим. – Или тебе в это время очень плохо? Шэрил испытывала ужасные боли.
– Обычно мне не бывает плохо. Просто спазмы в первый-второй день. Но все равно. Я столько месяцев жила без них, и теперь они решают вернуться? Пока мы находимся в бесконечной поездке? Нельзя было повременить еще пару недель?
Трэвис бросает на меня странный взгляд, но его тон остается кротким, пока он говорит:
– Ну, хотя бы у тебя есть то, что мы нашли в аптеке.
Я слегка оживляюсь, вспоминая, что в сумке у меня есть упаковка тампонов, и понимая, насколько хуже все могло быть.
– Это верно. И у нас полно ибупрофена, так что это должно помочь со спазмами. Хорошо, что мы подумали заранее. И, видимо, теперь мы знаем, что я не беременна.
Трэвис тихонько фыркает.
Я кошусь на спальный мешок.
– Кошмар. Прости за это. Мне надо было раньше сообразить, что происходит.
– Ты спала, – он стаскивает спальник с матраса. – Отстирается.
***
Мы придерживаемся той же земляной дороги большую часть дня. Она тянется через лес, и горы временами весьма крутые, но это лучше, чем подвергаться опасности на трассе.
Мы говорим еще меньше обычного. Трэвис, похоже, в настроении для размышлений, а я чувствую себя совсем не лучшим образом. Мои спазмы сильнее обычного, может, потому что у меня так давно не было месячных. В обед я не очень голодна, но Трэвис заставляет меня съесть половину протеинового батончика. Вторую половину он съедает сам вместе с вяленым мясом.
После обеда земляная дорога, по которой мы ехали, выходит прямиком к реке.
Это настоящая река. Не родник и не ручей.
– Наверное, река Кентукки, – говорит Трэвис, паркуя джип, и мы оба смотрим на широкий поток текущей воды. – Я идиот. Не знаю, как я не сообразил, что она все равно будет здесь, и придется как-то ее пересекать.
– Я тоже не подумала. Мы смотрели на карту дорог, и потому сосредоточились на дорогах, – я смотрю на реку в обе стороны. – Мы никак не сумеем пересечь ее здесь.
– Да. Надо найти мост.
– А мост означает дорогу.
– Знаю, – он выглядит мрачным, и я испытываю то же самое.
Я не тешу иллюзий, будто мы волшебным образом найдем местечко, чтобы пересечь реку. Может, и есть места, пригодные для переправы, но нет никаких гарантий, чтобы они где-то поблизости.
Мы с Трэвисом родом из гор, весьма похожих на эти. Мы знаем, что требуется реке, чтобы за миллионы лет проложить себе русло среди скал. У этой реки нет деликатных берегов. Она с обеих сторон окружена почти отвесными утесами. Даже если мы сумеем перейти воду вброд, наша машина никак не одолеет эти склоны.
– Направо или налево? – спрашивает Трэвис, глянув на меня.
Я пожимаю плечами.
– Направо? Кажется, тропа направляется туда. Но мне-то откуда знать, черт возьми?
– Я знаю не больше, чем ты, – он сворачивает направо и едет параллельно реке. Тут и тропы толком нет. Просто утрамбованная земля и кое-какая свобода от нависающих полумертвых деревьев.
Мы едем примерно минут тридцать, и я начинаю отчаиваться – вдруг мы не увидим ничего, кроме деревьев неба и мутной воды реки.
Затем я замечаю вдалеке какие-то очертания.
– Смотри! – я показываю. – Это старый мост?
– Не знаю. Но что-то там есть.
Трэвис прибавляет скорости, пока мы не различаем, что это действительно старый мост.
Мы также видим, что сейчас он вообще не пригоден для переправы.
– Этой штуке лет сто, – бормочет Трэвис, и его лицо отражает мое разочарование. – Должно быть, тут в какой-то момент пролегала дорога, но теперь все заросло.
Он показывает назад, и я вижу землю и гравий, о которых он говорит. Тут была дорога.
Давно. Слишком давно, чтобы принести нам пользу.
Пока я смотрю на старую дорогу, Трэвис изучает мост и реку.
– Хорошее место для моста выбрали.
Я вижу, что он имеет в виду. Берега реки по обе стороны далеко не такие отвесные. И они также состоят не из голых скал – смесь гравия, почвы и сорняков.
– Как думаешь, мы сумеем переправиться здесь? – спрашиваю я, оживившись впервые за день.
– Не знаю. Будет непросто. Река здесь выглядит не слишком глубокой. И думаю, эта старушка справится с данными берегами. Но…
Я жду, когда он договорит, но он молчит.
– Если ты не уверен, мы можем ехать дальше, пока не найдем настоящий мост. На дороге.
– Даааа.
– Тебе не нравится эта идея?
– Не особенно. Мария сказала сторониться дорог. Я ей верю. И на мостах будет опасно. Нечистые на руку типы используют их как стратегические пункты для перехвата.
Я о таком даже не думала, и эта мысль вызывает у меня дрожь.
– Так что, по твоему мнению, будет менее опасным? Переправиться здесь или попытать удачи на мосту?
Трэвис впервые смотрит на меня с тех пор, как мы остановились.
– Не знаю, Лейн. Правда не знаю. Везде есть свои риски. Что предпочитаешь ты?
– Если честно, я бы попыталась переправиться здесь. Но ты более опытен в туризме и выживании, чем я, так что ты знаешь лучше. Если ты правда думаешь, что это слишком опасно, то я тебе доверяю.
На его лице что-то промелькивает.
– Да?
– Конечно, – я хмуро смотрю на него. – Конечно, я тебе доверяю. Так что нам стоит сделать, по-твоему?
Он долго сидит, и я вижу, что он думает, пытаясь принять решение. Кажется, будто он разрывается на части. Наконец, он бормочет:
– Я просто хочу защитить тебя.
Я нежно дотрагиваюсь до его руки.
– Ты и защищал меня, Трэвис. Ты защищаешь меня сейчас. Нигде нет гарантий. Выбирай лучшее из возможного.
– У тебя хорошие инстинкты, и ты хочешь переправиться здесь. Я вроде как тоже хочу переправиться здесь, – он кивает, и его лицо проясняется от принятого решения. – Так что давай попробуем.
– Ладно. Тогда давай. Я готова.
***
Я не готова.
Я никогда не буду готова.
Я больше никогда в жизни хочу иметь дело с подобными переправами.
Даже спуск в воду оказывается сложным. Склон не такой уж крутой, но камни свободно рассыпаются, поэтому колеса несколько раз утрачивают сцепление и соскальзывают. Я цепляюсь за поручень в джипе и кусаю губу, чтобы не издать ни звука.
Трэвис сжимает руль до побеления костяшек и стискивает зубы так крепко, что я почти слышу их скрежет.
В итоге нам удается спуститься, но потом надо въезжать в воду.
В последний год было мало дождей, так что уровень воды в реке очень низкий. Это единственный плюс. Несмотря на мутность воды, я мельком вижу дно.
Похоже, переехать вброд будет не так сложно.
Но все оказывается вовсе не так.
Вода поднимается до более высокого уровня относительно машины, чем я ожидала, и сильно напирает на нас. В некоторые моменты я пугаюсь, что нас смоет. И на дне реки лежат камни. Несколько раз мы застреваем, и Трэвису приходится несколько раз сдавать назад и снова вперед, чтобы сдвинуться с мертвой точки.
Мы оба насквозь промокли от брызг воды и пота к тому моменту, когда добираемся до дальнего берега.
Я испытываю облегчение.
Я думаю, что худшее позади.
Я ничего не знаю.
Но Трэвис знает. Он не расслаблен. Более того, его тело напряглось еще сильнее, пока он пытается вывести джип на противоположный берег.
Мы выбираемся на сухую землю, но потом берег становится намного круче. При первой попытке колеса беспомощно елозят по рыхлой почве и гравию, так что Трэвис сдает назад и снова газует для повторного заезда.
Камни летят во все стороны с болезненным скрежещущим звукам. Машине просто не хватает сцепления с дорогой.
– Черт возьми! – голос Трэвиса эхом отдается от каменистых склонов.
Я ничего не говорю. Я сижу абсолютно неподвижно и цепляюсь за поручень.
Он пробует в третий раз и снова терпит неудачу. Затем ставит джип на парковочный тормоз.
– Перебирайся сюда, Лейн. Я пойду толкать.
– Что? Ты будешь толкать?
– Ага. Иначе мы эту штуку не вытащим наверх. И я правда не хочу бросать машину без крайней необходимости.
Я с трудом сглатываю и подчиняюсь, когда Трэвис выходит на мокрую землю. Но я уже ненавижу эту идею. Само собой, для Трэвиса небезопасно стоять позади машины, пока она пытается заехать вверх на берег. Он поранится из-за разлетающихся камней. И я совсем не уверена, что джип не покатится назад – прямо на него – когда мы начнем заезжать на самую крутую часть склона.
Я не спорю. Просто занимаю свое место и жду.
– Ладно, – говорит Трэвис, встав сзади и широко расставив руки на кузове. – Медленно трогай вперед и прибавь газу, когда я тебе скажу.
– Ладно.
Я опускаю ногу на педаль газа. Беспомощно дрожу, когда машина подается вперед.
Трэвис двигается вместе со мной. Как раз когда мы добираемся до крутой части, он орет:
– Сейчас!
Я давлю ногой, и джип рывком устремляется вперед. Я чувствую, как колеса начинают вращаться, но Трэвис позади, толкает и кряхтит как животное. Грязь и камни летят во все стороны, и я ужасно боюсь за него. Но я чувствую, как мы рывком преодолеваем этот склон, а потом шины джипа снова находят сцепление.
Машина едет нормально.
Я громко ликую, и Трэвис тоже победоносно кричит позади меня. Я не настолько глупа и не останавливаюсь, пока не доезжаю до более-менее ровной земли. Затем паркуюсь и выпрыгиваю, чтобы побежать назад и найти Трэвиса.
Он все еще стоит на прежнем месте, согнувшись.
– О Господи, Трэвис, ты в порядке? – мой экстаз сменяется страхом.
– Нормально, – он морщится и выпрямляется. – Потянул пару мышц.
– У тебя кровь идет!
Он дотрагивается до лба, с которого капает кровь.
– О. Это ерунда. Наверное, осколком камня зацепило.
– Ну, поднимайся сюда, чтобы я тебя подлечила.
Он криво улыбается, начиная карабкаться по берегу в мою сторону.
– Меня не нужно подлечивать от… – его дразнящий тон обрывается громким вскриком, и он падает на участке рассыпающихся камней.
– Трэвис!
– Не смей спускаться сюда за мной, – он уже поднимается рывком. Хмурится так, как я не замечала за ним прежде. – Не хватало еще, чтобы ты тоже растянула лодыжку.
– Тоже? – я тревожно обнимаю себя руками, наблюдая, как он продолжает двигаться в мою сторону. Теперь уже прихрамывая. – Ты растянул лодыжку?
– Подвернул.
Его лицо бледное, он весь мокрый от пота. Он передвигается не лучшим образом.
Я подавляю рвущиеся из меня лихорадочные восклицания, потому что знаю – это расстроит его еще сильнее. Мне удается подождать, пока он доберется до меня.
– Давай, – я обнимаю его рукой за талию. – Обопрись на меня.
– Мне не надо на тебя опираться. Я же сказал, что в порядке.
Он не в порядке, и мы оба это знаем. Должно быть, его лодыжка ужасно болит, если судить по бледноте коже и искаженной гримасе на лице. И он действительно переносит на меня часть веса, пока мы ковыляем к джипу.
Он поворачивает к водительской стороне, но я направляю его в другую сторону.
– Я сама. Ты повредил правую ногу, так как ты будешь вести машину?
Он не отвечает. Ему и не нужно отвечать.
Он садится, хрипло дыша и вытирая лицо футболкой.
Затем ударяет обеими руками по поверхности автомобиля перед ним.
– Бл*ть!
Я не виню его за эту вспышку. Ему наверняка больно, и он ненавидит чувствовать себя беспомощным.
Трэвис с растянутой лодыжкой – это последнее, что нам нужно.
Я иду к кузову, чтобы достать нашу аптечку, нахожу там бинты и антисептическую мазь для его пореза, а также компрессионную повязку, которую мы взяли из аптеки.
– Давай, – я приседаю на корточки у пассажирского сиденья, чтобы иметь доступ к его лодыжке. – Дай мне хотя бы перевязать. Это поможет немного уменьшить опухоль.
Он ворчит, но позволяет мне снять его ботинок и носок, а затем перевязать лодыжку.
Это уже выглядит ужасно. Его нога ужасно опухнет.
– Жаль, у нас нет льда, – говорю я. Один из тех дурацких, тщетных комментариев, которые все отпускают время от времени.
Вспоминая времена, когда все было лучше. Легче.
– Все будет хорошо, – теперь Трэвис уже не злится. Но он безвольно обмяк, и от этого мне становится еще хуже.
Я стираю кровь с его лба и приклеиваю пластырь на ранку. Порез не слишком глубокий. Просто сильно кровоточит.
– Давай я дам тебе ибупрофен. Хотя бы поможет от боли.
Я беру один из наших пузырьков и достаю несколько таблеток. Я передаю их Трэвису с бутылкой воды. Затем достаю пару таблеток для себя и беру у него воду, чтобы запить.
– Все еще спазмы? – спрашивает он, не сводя глаз с моего лица.
– Да. Но не такие сильные. Вся эта драма отвлекла меня.
Он тихонько фыркает, так что я чувствую себя получше.
– Уже поздно, – говорит Трэвис, когда я закрываю кузов и подхожу к водительскому сиденью. – Нам надо поискать место, чтобы разбить лагерь на ночь.
– Наверное, нам не повезет настолько, чтобы снова найти хижину для ночлега.
– Сомневаюсь. Мы тут в глуши. Но так даже лучше. В глуши хоть безопаснее.
– Знаю.
Я молюсь, трогаясь в путь.
Я не молилась уже давно. Годами. Но по какой-то причине молюсь теперь.
И я молюсь о мелочи. Не особенно важной в общей картине.
Но Трэвис возле меня ощущается странно поверженным, и это меня расстраивает.
Нам очень нужно безопасное место, чтобы провести ночь.
***
Мы едем минут пятнадцать, и я резко торможу.
Трэвис охает и хватается за поручень.
– Что такое?
– Смотри, – я показываю вправо.
– И на что я смотрю?
– Там еще одна тропа.
– И что?
– И то, что она, похоже, куда-то ведет.
Трэвис хмурится, до сих пор потеет и выглядит особенно ворчливым.
– Нельзя знать наверняка.
– Тогда зачем туда сворачивать? Там дорога поднимается выше по холму. Она должна куда-то вести. Может, там хижина вроде той, что мы нашли вчера.
– А может, ничего. Живописное местечко или типа того. Едва ли мы тут найдем уютный домик.
Я раздражена, и мое лицо это отражает.
– Ну, попробовать-то стоит, не так ли?
– Пустая трата времени.
Я прибавляю газа и поворачиваю на новую тропу.
– Я же сказал, пустая трата времени, – ворчит Трэвис.
– Мне все равно, что ты сказал. Я за рулем, и я думаю, что эта тропа куда-то ведет. Я думаю, что стоит попробовать. Так что заткнись и прекрати ныть. Если будешь вести себя как придурок просто из-за того, что получил травму, можешь сидеть с закрытым ртом.
Трэвис не отвечает, и минуту спустя я кошусь на него. Его лицо остается непроницаемым.
– Я не хотела срываться на тебя, – говорю я мягким тоном.
Он тихонько фыркает.
– Я это заслужил. Вел себя как засранец. Прости.
Я улыбаюсь ему, после чего приходится сосредоточиться на управлении джипом, чтобы не съехать с тропы. Она узкая и крутая с большим количеством изгибов, и тут много упавших веток. Я не уверена, смогли бы мы проехать здесь на другом автомобиле.
