Текст книги "Последний проблеск света (ЛП)"
Автор книги: Клэр Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Затем мы отправляемся в дорогу.
***
День проходит без каких-либо событий. Мы не наталкиваемся на населенные города, но также не добиваемся большого прогресса, потому что дорога сильно повреждена землетрясениями. Нам постоянно приходится съезжать с нее и пробираться через канавы и обломки.
Время клонится к вечеру, когда Трэвис говорит, что нам стоит высматривать бензин. Вскоре мы натыкаемся на старый фермерский дом с гаражом на две машины, который не выглядит слишком поврежденным.
В гараже два автомобиля – старый пикап и седан. Мы пополняем запасы топлива, а я захожу во двор, чтобы пописать за деревом.
Я уже застегиваю ширинку, когда замечаю что-то внизу двора.
– Эй, Трэвис!
Я слышу хмыканье и понимаю, что он меня слушает.
– Там ручей. Надо проверить, вдруг вода достаточно чистая, чтобы вскипятить ее и наполнить бутылки.
Он присоединяется ко мне с пакетом, в котором лежат наши пустые бутылки, и мы спускаемся к ручью, наклоняясь, чтобы опустить руки в воду и проверить ее чистоту.
– Неплохо, – Трэвис набирает воду пригоршнями и умывает лицо. Мы наполняем пустые бутылки. Потом мы вскипятим эту воду, когда будет время развести огонь. Затем Трэвис запускает руку за плечо, хватает ткань футболки (это одна из новых, черная с вырезом под горло) и стягивает ее через голову.
Я наблюдаю, как он встает на колени и брызжет водой себе на лицо, руки и грудь, особенно уделяя внимание подмышкам и предплечьям.
– Хорошая идея, – мне приходится силой оторвать взгляд от воды, стекающей по его голой груди. – Я могу принести мыло и полотенце, помоемся по-настоящему… если ты считаешь, что у нас есть время.
Трэвис выпрямляется, наблюдая за мной своим мокрым и задумчивым лицом. Он смотрит на небо, затем обратно на меня.
– С таким же успехом можно остановиться. Остаться тут на ночь.
Я стараюсь скрыть радость от его слов.
– Правда? Так рано? Мы могли бы ехать еще час до наступления темноты.
Он пожимает плечами.
– Да, но это хороший дом. Возможно, позже не удастся найти другой. И тут есть ручей. Мы можем помыться и развести костер. Вскипятить воду для бутылок, хорошо поужинать и провести ночь внутри.
Я практически обнимаю себя.
– Звучит здорово. Я пойду, подгоню машину, чтобы не тащить все в руках…
– Я могу…
– Ты весь мокрый, – я уже бегу вверх по холму к дому, где мы припарковали джип. – Я сама.
– Достань пистолет! – кричит Трэвис мне вслед. Напоминание кажется машинальным, привычным, нежели вызванным спешкой. Он снова плещется в воде.
Я притормаживаю и делаю, как он говорит. Машина припаркована перед домом, ее совершенно не видно от ручья. Мы несколько часов не видели ни единой живой души, но нет причин вести себя глупо.
Я глупа.
Я улыбаюсь и напеваю себе под нос, добравшись до джипа. Я думаю о мытье, о вечере у костра и ужине с Трэвисом. Может, мы наконец-то сделаем макароны с сыром.
Теперь у меня есть шампунь. Я могу нормально помыть волосы.
Я сажусь за руль, положив пистолет на пассажирское сиденье.
Затем я замечаю, что ранее мы оставили заднее отделение открытым, так что выхожу, чтобы закрыть его.
– Ты глянь. Я ж сказал, что слышал девчонку, – голос раздается позади меня. Мужской. Грубый. Незнакомый.
Я разворачиваюсь и вижу, что приближаются два грязных бородатых мужчины.
Понятия не имею, откуда они взялись. Раньше их тут не было. Но теперь они здесь. В считанных метрах от меня.
Я инстинктивно тянусь к кобуре, но она пустая, так что я хватаюсь за нож.
– Не подходите, – хриплю я, мое горло сжимается от паники.
Я привыкла иметь дело с враждебными мужчинами, но эти двое застали меня врасплох. Я не готова ментально. Я так потрясена и напугана, что едва могу дышать.
Тот, что заговорил ранее, хохочет. Это хриплый, уродливый звук.
– А она бойкая. Люблю девочек с характером.
– Я тут не одна, – выдавливаю я, пятясь назад от их приближения. – И я вас убью, если тронете меня хоть пальцем.
Мужчина снова хохочет.
– Сдается мне, ты одна. Я составлю тебе компанию. Я уже несколько недель не видел хорошенькой киски. Что скажешь, Хэнк?
Хэнк – второй мужчина, и пока я не слышала, чтобы он говорил. Он с сомнением смотрит на своего друга.
– Не знаю. Если она не хочет…
– Ты разве не слышал? Весь мир скатился в жопу. Уже неважно, хочет сучка или нет.
Теперь они приперли меня к джипу, подходя с двух сторон. Трэвис недалеко. Я знаю, что он мне поможет. Я пытаюсь закричать, чтобы дать ему знать – он мне нужен.
Мое горло так сдавило, что получается издать лишь писк.
От этого первый мужчина гогочет.
Я пытаюсь снова, но так же безуспешно. Это ужасно. Кошмарно. Я не могу издать ни звука.
Мне надо что-то предпринять. Немедленно. Раз кричать не получается, я бросаюсь на Хэнка и рассекаю его руку ножом.
Он воет и отшатывается, и я бросаюсь к пассажирскому сиденью, где оставила пистолет.
Я почти добираюсь туда, но первый мужчина настигает меня и хватает сзади.
– А ты норовистая, да? – его ужасное дыхание обдает меня через плечо.
– Брось, чувак. Отпусти ее. Она этого не хочет, и у меня вообще-то кровь идет.
– Она получит это, хочет она того или нет, – одна из его рук возится с низом моей футболки.
Ком в горле уходит, и наконец-то удается закричать.
Дальше все происходит так быстро, что я едва могу отследить отдельные движения. Я отчаянно извиваюсь в его руках. Он изменяет их положение, чтобы лучше меня контролировать, и подносит одну руку к моей шее.
Теперь его предплечье достаточно близко.
Я впиваюсь в него зубами как можно сильнее и бешено извиваюсь в его хватке.
Я кусаю до крови.
Он разъяренно ревет и отпускает меня, но прежде чем я успеваю отпрянуть, он замахивается кулаком. Если бы удар пришелся в полную силу, я бы потеряла сознание, но он лишь вскользь задевает мою щеку. Все равно больно. И я теряю равновесие и падаю.
Даже в этот момент я тянусь к оружию.
Затем раздается другой звук. Я вообще его не узнаю.
Это похоже на рычание. На дикое животное.
Но это не так.
Это Трэвис.
Он бежит со всех ног и набрасывается на нападавшего мужчину, повалив его с такой силой, что тот отлетает на пару метров.
Драка быстрая и неприглядная. Я едва могу ее отследить. Трэвис оказывается сверху другого мужчины. Поначалу он бьет только руками, но потом противник вытаскивает нож и атакует им. Трэвис каким-то образом отбирает оружие.
А потом проливается кровь.
Много крови.
Трэвис вонзил охотничий нож в шею мужчины сбоку.
Тот умирает за считанные секунды.
Трэвис встает, поднимает свой дробовик и упирает приклад в плечо, прицелившись в Хэнка.
Хэнк наблюдал за всем словно в опешившем трансе, но теперь поднимает руки и делает шаг назад.
– Это не я. Это был не я!
– Не он, – каркаю я с земли. – Это был не он. Он говорил другому парню остановиться.
Трэвис выстреливает над головой мужчины. Выстрел оглушительно гремит в послеобеденной тиши.
– Беги. Беги немедленно.
Хэнк стремительно разворачивается, не обращая внимания на кровь от оставленной мною раны, и бежит. Он не останавливается и не оборачивается.
Трэвис ждет, пока он не скрывается из виду. Затем опускает оружие и подходит ко мне. Он опускается на колени и пытается нежно заставить меня выпрямиться.
– Черт. О черт, Лейн. Ты в порядке?
Я пытаюсь сказать, что все нормально, но выходит лишь какой-то скулеж.
Он издает невнятный гортанный звук, и его лицо на мгновение искажается.
Моя голова раскалывается, я оглушена ударом, но понимаю, что серьезного урона нет. Я пытаюсь заставить свое горло нормально работать.
– Я в порядке. В порядке.
Он осматривает то место, куда мужчина ударил меня.
– Кровь идет?
Трэвис прикусывает губу.
– Совсем немножко.
– Я хочу помыться. Его пот… его пот повсюду на мне…
Трэвис что-то бормочет и встает, помогая мне подняться. Когда мои колени подкашиваются, он подхватывает меня на руки и несет к пассажирскому сиденью джипа. Я опускаю руку, чтобы убрать свой пистолет (зачем, черт возьми, я оставила его там?), и Трэвис нежно садит меня на сиденье.
Он заводит машину и едет к ручью, после чего выносит меня на берег.
Я могу ходить. Я знаю, что могу.
Просто сейчас у меня нет силы воли спорить с ним.
Трэвис роется в наших вещах в поисках мыла и полотенца, затем опускается на землю рядом со мной. Я уже наклонилась и плещу водой себе в лицо.
Я уже неспособна чего-либо стесняться. Я просто хочу смыть с себя запах и пот этого ужасного мужчины. Я стягиваю футболку, бросаю на землю и брызгаю водой на свою грудь и руки.
Я беру предложенное Трэвисом мыло, намыливаюсь и ополаскиваюсь, тру свою кожу, пока запах мужчины не исчезает. Я утыкаюсь лицом в сырое полотенце и с минуту трясусь, наконец-то избавляясь от напряжения.
Трэвис встает, и я не знаю, зачем, но потом он возвращается с другим полотенцем. Он макает один конец в воду, затем протирает им мою спину. Я дрожу, пока он намыливает то место, а затем еще раз протирает полотенцем.
Его руки такие осторожные. Такие мягкие.
– Тебе нужно… – его голос срывается, будто он забыл, как им пользоваться.
Я опускаю полотенце и вижу, что он жестом показывает на мои джинсы.
– Нет. Там он меня не трогал.
Я вижу, как это отражается на его лице.
Трэвис протягивает руку, убирает часть волос, выбившихся из моих кос, затем опускает руку обратно на колени.
– Можно мне… можно мне обработать… место, где он тебя ударил?
Я без слов киваю и наблюдаю, как он встает и возвращается с антисептической мазью и пластырями.
Он аккуратно стирает кровь, затем приклеивает один большой пластырь.
– Ранка не очень большая, – бормочет он. – В основном будет синяк.
Мне все еще больно в том месте, куда ударил кулак мужчины. Все могло быть намного хуже.
Я не могу перестать дрожать. Мое нутро скручивает тошнотой.
– Спасибо, – хриплю я.
Его лицо снова искажается.
– За это. И за то, что пришел на помощь.
– Я должен был прийти раньше. Прости. Я понимал, что ты задерживаешься. Я должен был… – его акцент усиливается, когда он расстроен.
– Ты пришел вовремя. Спасибо. Это я дура. Я не сохраняла бдительность. Я…
– Ты не дура. Ты не сделала ничего плохого. Это он. Это все он, – его голос снова становится хриплым и почти свирепым, но он все равно нежно убирает мои волосы с лица.
– Я вела себя как дура. Я же знаю, что не надо ослаблять бдительность. Я положила пистолет. Я… расслабилась и наслаждалась жизнью. И я положила пистолет.
– Это не твоя вина. Ты имеешь право наслаждаться жизнью. Это все он.
Я обхватываю руками живот в попытках перестать трястись.
– Я вспомнила, чему ты меня учил. Я очень сильно его укусила. Я вырвалась из его хватки.
– Ты справилась хорошо. Очень хорошо.
– Спасибо, что помог мне, – по моему лицу скатывается слеза. Я чувствую, как она капает вниз.
Трэвис издает беспомощный звук. Он протягивает ладонь, но роняет ее, так и не дотронувшись. Я знаю, он хочет что-то сделать, но не делает.
Я все еще сгорбилась у ручья. Без рубашки. Держа влажное полотенце перед грудью.
– Можешь принести другую футболку из моей сумки? Синюю?
Он тут же встает и приносит ее мне. Когда я надела ее, Трэвис стоит и смотрит на меня.
– Тебе нужна вода или еще что-то?
Я качаю головой.
– Не сейчас. Ты… ты не против, если мы найдем другое место для ночлега? Я не хочу тут оставаться.
Тело того мужчины все еще лежит на окровавленной земле у дома. Возможно, у него есть друзья. Что, если Хэнк расскажет им, что случилось?
– Конечно, – Трэвис помогает мне встать, собирает вещи и увозит нас прочь от ручья и фермерского дома.
Мы находим небольшое скопление заброшенных домов примерно в двадцати минутах езды оттуда. Большинство обрушилось при землетрясении, но один остался невредимым. Там два этажа, так что это подходит для наших нужд.
Мы не разговариваем, пока берем вещи и идем на второй этаж. Я без раздумий захожу в хозяйскую спальню, и Трэвис следует за мной.
– Ты голодна? – мягко спрашивает он.
Я качаю головой и забираюсь в постель. На ней лежит красивое лоскутное покрывало. Слегка затхлое, но не в плохом смысле слова.
Я забираюсь под покрывало и сворачиваюсь на боку.
Трэвис с минуту стоит и наблюдает за мной, и его лицо искажается в той манере, которая говорит, что он пытается контролировать эмоции.
Он съедает протеиновый батончик, пока чистит оружие. Затем баррикадирует дверь шкафом и забирается в постель рядом со мной.
Я поворачиваюсь к нему лицом.
Его глаза такие пытливые и нежные.
– Я могу что-нибудь сделать?
– Я в порядке.
– Разве?
– Я буду в порядке.
– Знаю, – он прочищает горло. – Ты хочешь, чтобы я… чтобы я…
– Чтобы ты что?
– Обнял тебя. Или типа того.
Мне и в голову не приходило, но именно в этом я нуждаюсь. Я безмолвно киваю.
Трэвис подвигается ближе, а я переворачиваюсь на другой бок, чтобы он мог обнять меня сзади. Его рука легонько обхватывает меня, и я вжимаюсь в его силу, в его тепло.
Я снова начинаю дрожать.
Он утыкается носом в мои волосы, в мое плечо.
– Мне надо было прийти быстрее, – бормочет он. – Мне так жаль, Лейн.
– Ты пришел достаточно быстро. И это не твоя вина, – я вспоминаю слова, которые Трэвис сказал мне ранее, и повторяю их. – Это он. Это все он.
Мои волосы, выбившиеся из кос, слегка шевелятся от дыхания Трэвиса. Его ладонь мягко обхватывает мое предплечье. Вся длина его тела прижимается к моему, и я окружена его запахом.
Так я чувствую себя в безопасности.
Мне становится лучше.
Я перестаю дрожать.
Я знаю, то, что он делает сейчас для меня – это не личное. Он мужчина, который заботится о других людях, и я единственная, кто у него есть.
Это все равно кое-что значит для меня.
Маленькое местечко, где мне не надо быть всегда сильной.
После гибели родителей я узнала, что жизнь – тяжелая штука, а за последние четыре года я узнала, что все намного хуже. Жизнь жестока. Безжалостна. Она забирает все и редко дает что-то взамен. Так что я никогда не ожидала найти это.
Утешение после конца света.
Я закрываю глаза и засыпаю, окруженная Трэвисом.
Глава 5
Я просыпаюсь следующим утром, и в комнате светло. Это нетипично… обычно мы встаем, когда еще темно.
Я моргаю и переворачиваюсь, запутавшись во времени. Трэвис рядом. Я ощущаю его запах. Я привстаю и обнаруживаю, что он сидит в кресле у окна.
Он читает мою книгу стихотворений, но опускает ее, осознав, что я проснулась.
– Как ты себя чувствуешь?
– Ты чего меня не разбудил? Мы давно должно были отправиться в дорогу.
Он пожимает плечами и встает.
– Неважно. Подумал, тебе не помешает отдохнуть.
Я подвигаюсь, свешивая ноги с края кровати, затем похлопываю по покрывалу рядом с собой.
Он подходит и садится, наблюдая за мной с тихой пытливостью, которая слегка нервирует.
– Как ты себя чувствуешь? – повторяет он, но уже мягче.
– Нормально. Синяк немного побаливает, но ничего страшного. Я правда в порядке. Ты правда думаешь, что мужчины не пытались провернуть со мной подобное?
– Знаю, что пытались. Но он тебя везде лапал. Ударил. Я видел, как он сшиб тебя с ног. Он мог… – его лицо безупречно собранное, но акцент делается таким сильным, что мой желудок скручивает спазмом. Трэвис до сих пор очень расстроен.
– Он этого не сделал. Меня сбили, но теперь я снова на ногах. И даже если мне потребовалось больше времени, чтобы снова подняться, я не хочу, чтобы ты обращался со мной как со сломанной куклой или типа того.
Я вижу на его лице признание моих слов. Его челюсти разжимаются.
– Ладно.
– Так что мне не нужно проспать весь день, или что ты там себе придумал. Я хочу снова отправиться в дорогу. Нам нужно добраться до Форт-Нокса раньше, чем стадо.
– Сначала тебе надо поесть. Что-нибудь с протеином. Ты вчера пропустила ужин. Мы все равно выедем поздно, так что давай разведем костер снаружи и разогреем что-нибудь.
Я колеблюсь. Я очень проголодалась, но мы опаздываем.
– Я тоже умираю с голоду, – добавляет Трэвис.
– Ладно. Но прежде чем мы что-то сделаем, мне надо спуститься вниз. Я вот-вот описаюсь, – я направляюсь к двери, но медлю, понимая, что Трэвис идет за мной.
– Ты не пойдешь одна, – говорит он. – Никуда. Больше ни за что. Раньше я пытался дать тебе уединение. Быть… вежливым. Не слишком лезть к тебе. Но теперь этому пришел конец. Я не выпущу тебя из поля зрения.
Я выдыхаю и слегка улыбаюсь.
– Ладно. Но ты повернешься спиной, пока я делаю свои дела. Тут я провожу черту.
– По рукам.
***
День выходит неплохим. Мне уже лучше после вчерашнего, и осторожность Трэвиса помогает, потому что это дает мне нечто, чему можно противиться и давать отпор.
Не то чтобы я собираюсь бороться с его попытками защитить меня. Мы слишком расслабились, и оба это понимаем. Но необходимость дать Трэвису понять, что я не травмированная и не слабая, дает мне нужный запал, чтобы быть сильной.
По ходу дня ко мне возвращается уверенность. Слишком много всего случилось, чтобы зацикливаться на одном плохом моменте.
К вечеру я почти чувствую себя нормально.
Мы преодолели не очень большое расстояние из-за позднего выезда и урона от землетрясений, отчего приходится маневрировать и постоянно искать бензин. Когда начинает темнеть, мы проехали всего около пятидесяти километров.
Нам снова пришлось полностью съехать с разрушенной дороги, так что мы находим местечко в лесу, чтобы разбить лагерь на ночь. Трэвис показывает мне приемы самообороны и учит пользоваться его дробовиком, и от этого мне еще лучше. Он позволяет мне поспать первой после того, как я заставляю его пообещать разбудить меня для моей «смены».
Он правда меня будит. И если я подозреваю, что он бодрствовал больше половины ночи, то у меня нет доказательств. У меня нет никаких часов.
Я сижу спиной к дереву, держа оружие наготове, пока Трэвис спит у моих ног. В какой-то момент он протягивает руку и держится за мою лодыжку, как и несколько ночей назад.
Я не отстраняюсь.
Следующим утром воздух кажется более прохладным. Более свежим. Более близким к тому, что я помню по временам своего детства. Я глубоко дышу, пока мы делим меж собой банку консервированных персиков. После я напеваю себе под нос, сворачивая спальный мешок.
Я это не осознаю. Я делаю это машинально.
Но все же замечаю, когда вижу, что Трэвис уставился на меня.
– Что? – спрашиваю я.
– Ничего. Просто… ты что-то с чем-то.
Я не уверена, что он имеет в виду, но по его лицу понимаю, что это комплимент.
Я улыбаюсь ему, и он почти улыбается в ответ.
День проходит почти так же, как и предыдущий. Медленное продвижение вперед. Никаких встреч, кроме безвредных пеших путешественников.
После обеда мы видим весьма крупный ручей, и я спрашиваю, можем ли мы на время остановиться, чтобы наполнить бутылки и помыться.
Трэвис какое-то время изучает окрестности, пока не находит хорошее уединенное место, с двух сторон огражденное скалистыми выступами. Затем мы берем пустые бутылки, полотенца, мыло, маленькие бутылочки шампуня и идем к ручью.
Сначала мы наполняем бутылки, проверив качество воды (потом можно будет вскипятить для гарантии). Затем я снимаю рубашку, решая помыться в майке и трусиках, как в тот день ранее. Вода в ручье глубиной больше 30 см. Должно получиться.
Когда Трэвис встает рядом с дробовиком, лениво прислоненным к плечу, я спрашиваю:
– Ты же тоже помоешься, разве нет?
– Конечно. Но не одновременно. Тут очень тихо, но я не буду рисковать.
Я соглашаюсь без споров и расстегиваю джинсы.
– Я собираюсь зайти внутрь. У меня до сих пор не было возможности помыть волосы, а очень хочется.
– Нет проблем.
Трэвис не поворачивается спиной, пока я раздеваюсь и захожу в ручей, но и не смотрит на меня. Он осматривает окрестности, его поза выдает напряжение.
Я моюсь и ополаскиваюсь. Затем распускаю косы, опускаю голову под воду и намыливаюсь. Это так приятно, что я стону от удовольствия, пока вымываю шампунь из волос.
Трэвис наблюдает за мной, пока я промываю глаза водой, и я улыбаюсь ему.
– Я никогда не понимала, какая это роскошь – мытье головы.
Он лишь хмыкает.
Я не хочу испытывать терпение Трэвиса, задерживаясь надолго, так что выхожу на берег и вытираюсь. Я заворачиваюсь в полотенце, подтыкая его под мышкой, чтобы удержать, затем тянусь к пистолету.
– Мне надо обсохнуть перед тем, как надевать одежду, так что почему бы тебе не пойти мыться сейчас?
Он не спорит. Он кладет дробовик и подходит к краю ручья. Я стою на страже, совсем как он ранее, пока он раздевается до серых боксеров, которые я нашла для него. Он моется мылом и шампунем намного быстрее, чем я. Я знаю, что ему не нравится быть уязвимым на открытом воздухе.
Я стараюсь стоять на страже и не пялиться на него все время, но сложно отвести глаза. Когда он намокает, хлопок его трусов льнет к телу. Я вижу каждое очертание его фигуры. Сильные бедра. Крепкая округлая задница. Жесткие очертания рук и плеч.
Его тело не просто привлекательное. Оно сильное. Живое.
Что-то во мне тянется к нему так, как тянет к воде во время жажды.
Трэвис оказывается на берегу и вытирается прежде, чем я успеваю переварить свои чувства.
– У нас есть время, чтобы я расчесала волосы? – спрашиваю я у него.
Он на мгновение колеблется.
– Конечно, – он оборачивает полотенце вокруг талии и поднимает дробовик.
Я нахожу камень, на который можно сесть, и принимаюсь распутывать свои мокрые волосы. Трэвис напряженно ждет, выглядя до невозможности сексуально в одном полотенце и с дробовиком.
Я действую быстро и почти распутала волосы, но вдруг замечаю кое-что, когда Трэвис поворачивается.
– Ты ранен! – я встаю, и от движения мое полотенце соскальзывает.
Он удивленно моргает.
– Что?
– Ты ранен. Тот мужчина зацепил тебя ножом. Почему ты мне не сказал?
Он смотрит на свой бок, на порез, который опять начал кровоточить – наверное, от того, что он помылся.
– О. Это ерунда. Я почти и не заметил.
– Я не осознавала, что он тебя ранил. Ты даже не обработал порез.
– Я же сказал, ерунда, – он выглядит весьма раздраженным. Это почти вызывает облегчение. Значит, он оправился и стал самим собой.
– Ну, если мы не обработаем рану, может начаться заражение. Нельзя же так глупить! – мое полотенце продолжает сползать, так что я бросаю его и тянусь к джинсам. Мои трусики все равно почти высохли.
Трэвис скользит взглядом по моему телу, после чего резко отворачивается.
Надев джинсы, я подхожу к джипу и достаю нашу аптечку.
Трэвис мрачнеет.
– Я же сказал…
– Знаю, знаю. Это ерунда, – я сердито смотрю на него. – Ну, я все равно обработаю рану, хоть ерунда это, хоть нет.
Он больше не возражает, но его тело напряжено, пока я аккуратно очищаю порез, наношу мазь-антисептик и наклеиваю два пластыря. Его полотенце мне мешает, так что я сдергиваю ткань с его талии. Он свободно придерживает полотенце рукой. На нем все равно есть трусы, так что он не голый.
Прижимая пластыри к его коже, я внезапно осознаю, как близко стою. Я чувствую его тепло. Чувствую его чистый запах. Его тело крепкое, напряженное. Но оно реальное, мужское и такое близкое ко мне.
Я провожу пальцами вверх от пластырей по его боку и слышу, как он резко втягивает вдох.
Я смотрю ему в лицо и вижу, как его глаза блуждают от моего лица к груди. Мои волосы распущены. Моя майка до сих пор слегка влажная.
Я чувствую себя желанной в такой манере, которой обычно не испытываю. Его серо-голубые глаза пылают чем-то сродни голоду.
Я опускаю взгляд на его тело. Ткань его боксеров вздыбилась.
Он затвердел.
Между моих ног зарождается пульсация.
Мы оба молчим, не считая нашего учащенного дыхания. Его взгляд задерживается на моих грудях. Их ничто не прикрывает под влажной льнущей майкой. Я опускаю глаза и вижу, что соски заметно напряглись.
Я как будто чувствую их. Свои соски. Напрягшиеся под тканью.
Они реагируют на Трэвиса, как и остальное мое тело.
Затем он внезапно издает сдавленный звук и драматично отворачивается, густо покраснев.
– Прости, – бормочет он. – Прости.
Я делаю несколько глубоких вдохов и смотрю на его пах. Его эрекция отчетливо видна под влажным хлопком. Это заставляет меня вспомнить, как он мастурбировал в ванной того дома пару дней назад. Те тихие ритмичные шлепки. И как он под конец застонал.
Мне так хочется прикоснуться к нему, что меня почти трясет.
– Все в порядке, – выдавливаю я.
– Я не хотел.
– Знаю. Тебе не нужно извиняться.
Я жду, затаив дыхание. Мои пальцы дрожат, так что я сжимаю ладони в кулаки.
– Нам пора отправляться, – Трэвис неловко отстраняется от меня. – До темноты есть еще час или два.
Я выдыхаю.
– Ладно. Я готова.
***
Два часа спустя мы находим дом для ночлега.
Он большой, окружен несколькими акрами земли. Там имеется веранда с прекрасной декоративной плиткой, летней кухней под открытым небом и встроенной ямой для костра. Кое-что пострадало от землетрясения, но не слишком сильно. И дом расположен на холме, что дает хороший обзор на окрестности, и я знаю, что от этого Трэвису спокойнее за нашу безопасность.
Костровище просто идеально. Мы разводим небольшой огонь, кипятим воду, чтобы сделать макароны с сыром быстрого приготовления. Конечно, у нас нет молока или масла, но и с водой прекрасно. Мы едим их с банкой ростбифа в подливе. Так написано на банке: ростбиф в подливе. Я не уверена, настоящее ли это мясо, но оно вкусное и знакомое. Как и макароны с сыром.
Мы чистим зубы и идем пописать, после чего направляемся в спальню на втором этаже.
Я переодеваюсь в леггинсы, не снимая майку, пока Трэвис загораживает дверь комодом.
После этого он расслабляется. Я вижу это по его позе, выражению лица.
К тому моменту, когда он переодевается в чистую футболку и спортивные штаны, я принимаю решение.
Я сижу в изножье кровати, и он медлит, заметив, что я смотрю на него.
– Что не так?
– Ничего.
– Нормально себя чувствуешь?
– Да, все хорошо.
Он хмурит брови и садится рядом, от чего матрас проседает.
– Ты не устала?
– Не слишком.
Он колеблется, всматриваясь в мое лицо в поисках объяснения моему настроению.
– Я могу что-то для тебя сделать?
– Да.
– Что?
Я открываю рот, но слова застревают в горле. Я хочу сделать это, но это кажется таким странным, таким рискованным.
– Что такое, Лейн? Я сделаю все, что тебе от меня нужно, – его лицо выражает искренность. Похоже, он говорит всерьез.
– Я устала чувствовать себя напуганной и беспомощной.
– Хочешь, чтобы я поучил тебя другим приемам?
– Да, но не сейчас. Я не это имею в виду. Я устала всегда чувствовать себя так. Это длится уже годами. Будто я ничего не контролирую. Я хочу что-нибудь сделать с этим. Я хочу что-нибудь сделать, чтобы изменить это.
Он явно до сих пор понятия не имеет, о чем я говорю.
– Что ты хочешь сделать?
Я с трудом сглатываю.
– Я хочу почувствовать что-нибудь другое. Я хочу почувствовать что-нибудь… приятное.
Он замирает совершенно неподвижно. Даже его ресницы не шевелятся.
Теперь я уже по уши в этом… дороги назад нет. Возможно, это самый дурацкий мой поступок, но я не собираюсь останавливаться.
– Я не хочу, чтобы ты делал то, чего не хочешь, Трэвис. Я бы никогда даже не попросила. Но кажется… уже дважды… кажется, будто ты… будто ты хотел. Со мной. Так что я подумала…
– Ты хочешь… – его голос такой тихий и гортанный.
– Заняться сексом. С тобой. Да. Хочу, – я смотрю на свои руки на коленях. – Если ты хочешь.
– Зачем?
Я вскидываю голову от надломленного изумления, прозвучавшего в этом одном слове.
– Я же сказала. Я хочу почувствовать… что-то другое. Что-то хорошее. Я хочу почувствовать… что контролирую происходящее.
– Я помогу вернуть тебе чувство контроля и без…
– Но я хочу это сделать. Почему я не должна этого делать? Почему мы не должны?
Его широко раскрытые глаза все еще изучают мое лицо.
– Со мной?
– Да. С тобой. Ты мне нравишься. Мне нравится, как ты выглядишь. И я хочу это сделать, – я втягиваю протяжный прерывистый вдох. – Ты… тебе нравится, как я выгляжу?
Он так напряжен, что тоже почти дрожит.
– Ты же знаешь, что нравится.
– И мне показалось… уже дважды… что ты хотел…
– Не дважды, это случалось чаще, – он опускает глаза, как и я ранее.
Меня накрывает воспоминанием о том разе, когда я подслушивала, как он дрочил в ванной того дома. Как я запустила руку под свои трусики. Все мое тело переполняется жаром, который собирается между ног.
Сумев заставить горло работать, я говорю:
– Ладно. Итак. Мы оба хотим. Так почему мы не должны этого делать? Почему мы всегда должны… должны работать, страдать, терпеть боль и бороться? Почему мы… почему мы не можем испытать что-то хорошее?
Теперь он уставился на меня, и я вижу напряжение на его лице. Он испытывает соблазн. Он решает. Он хочет этого, как и я.
Это дает мне храбрости встать.
– Пожалуйста, Трэвис. Я хочу. Ты не воспользуешься мной. Я хочу сама принимать решения, и это мой выбор. Итак… итак, ты хочешь?
Вопрос повисает в воздухе на несколько долгих секунд.
Затем что-то мелькает на его лице, когда он бормочет:
– Да.
Я вдыхаю и выдыхаю. Я поворачиваюсь к нему лицом, пока он сидит в изножье кровати.
– Сейчас тебя устроит?
– Д-да. Сейчас хорошо, – его щеки слегка раскраснелись, спина напряжена. Глаза не отрываются от меня, когда я делаю шаг к нему.
Я не совсем знаю, что делать, но его твердый взгляд делает что-то с моими внутренностями. Я наклоняюсь, аккуратно снимаю леггинсы и теперь стою перед ним только в майке и белых хлопковых трусиках.
Его взгляд быстро пробегается по мне и потом возвращается к груди. Затем к моему паху. Я вижу жар, вспыхивающий в его глазах, и это меня ободряет.
Он правда хочет этого. Он просто осторожен. Беспокоиться переступить границы дозволенного.
Но он правда хочет этого.
И я тоже.
Я делаю шаг еще ближе, пока его колени не задевают мои ноги. Его голова на уровне моей шеи.
Трэвис протягивает руки и нежно прикасается к моим бокам. Я чувствую его ладони через ткань майки. Он медленно поднимает их, пока не задевает мои груди снизу. Мы оба смотрим на его руки, пока его пальцы деликатно скользят по соскам, проступившим через поношенный хлопок.
Я ахаю от этих ощущений.
Его взгляд взлетает к моему лицу.
– Ты уверена насчет этого?
– Да. Я уверена. Пожалуйста. Прикоснись ко мне. Я хочу ощутить что-то… хорошее.
Он обеими руками берется за низ моей майки и стягивает ее через голову. Мои груди подпрыгивают от этого движения, и Трэвис издает странный гортанный звук, глядя на них.
Он снова тянется к моим грудям, и на сей раз между его мозолистой кожей и моим телом ничего нет.
Я переступаю с ноги на ногу, и тот завиток жара между ног усиливается.
Он долго изучает мое тело вот так. Трогает меня мягко, аккуратно. Мои груди. Мой живот. Мои руки. Когда его ладони наконец-то возвращаются к груди, он перекатывает мои соски под большими пальцами, и я выгибаюсь навстречу, ахнув.
Мои колени подкашиваются. Я держусь за его плечи для опоры.
Он накрывает мою задницу поверх трусиков и пододвигает меня ближе к себе, устраивая между своих ног. Затем берет мой сосок в рот, посасывая и дразня его языком.
