Текст книги "Жестокий ангел"
Автор книги: Кларита де Арейя
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
Руй одобрил хитроумие своей дочери, немедленно позвонил верной Доре и дал ей необходимые распоряжения. После этого они пили с Паулой шампанское, празднуя близкую и счастливую развязку.
Одной Терезе не понравилось, что ее дочь побывала в доме Медейрусов под видом официантки. Ей виделось в этом поступке что-то низкопробное, недостойное, авантюрное, но в ее собственном доме с ее мнением не считались.
На следующее утро в офисе, к большому удивлению Паулы, Родригу сам начал разговор о колье.
– Ниси мне все рассказала. Я нахожу недостойной ту выходку, которую ты себе позволила. Поблагодари мою жену, что она избавила тебя от публичного позора. Ты опозорила себя той личиной, которую надела на себя. Авантюризм никогда не поощрялся в порядочном обществе.
– Ты решил прочитать мне мораль? Мне? – с возмущением пошла в атаку Паула.
– Да, тебе, – прервал ее Родригу. – Ты явилась в мой дом, чтобы опорочить Ниси в глазах моей семьи. Для низкой цели ты избрала и низкие средства!
– Ты ошибаешься, Родригу! Все, что я делала, я делала ради нашего с тобой ребенка! – взволнованно заговорила Паула. – Я хочу, чтобы у него был отец. Да, я хотела опорочить Ниси, но только потому, что порок течет в ее жилах, она впитала его с молоком матери! Не может быть твоей женой воровка и убийца! Она убила твоего отца, подстроив все так, чтобы он застал меня и Рикарду. Сеньор Эдуарду увидел нас, и сердце его не выдержало. А теперь, теперь она убила твоего ребенка! Вчера она устроила мне такое,
что у меня началось кровотечение, и я... я... – Паула побледнела, стала сползать со стула, и Дора тут же побежала к телефону.
Родригу вопросительно смотрел на Рикарду.
– Наш отец умер из-за этого? – спросил он.
– Он умер из-за своей болезни, – нехотя ответил Рикарду. – Но я думаю, что мы все приложили руку к его смерти.
– Нет, ты отвечай на вопрос! – сжав зубы, требовал бледный, как полотно Родригу. – Ниси, ты и Паула имели отношение к удару, который послужил причиной его смерти?
– Так вышло, но это была чистая случайность, – так же нехотя проговорил Рикарду. – Никто из нас не хотел попасться ему на глаза, ты сам понимаешь. И Ниси это тоже близко не надо было. Если она чего-то и хотела, то только довести до твоего сведения наши отношения с Паулой, вот и все.
Паула едва слышно застонала.
– Черт возьми! Да где же медицинская помощь? – нервно воскликнул Родригу.
– Здесь, – откликнулся, входя, дюжий молодец в белом халате. Он попросил очистить помещение. Родригу и Рикарду вышли. На этот раз все обошлось без истерик, испуганная Паула, казалось, была счастлива, что ее забирают в больницу.
Мрачно глядя на суетящуюся Дору, на врача, на Паулу, Рикарду сказал:
– Поверь моему слову, брат, это очередная инсценировка! Паула не ждет никакого ребенка, она просто копает под Ниси.
– Я не верю, больше я никому не верю, – вдруг истерически закричал Родригу, – все убийцы! Одни убийцы! Каждый норовит убить другого! Сначала вы втроем убили отца, а теперь стараетесь добить и меня! Но я вам не дамся! – Речь у Родригу стала сбивчивой, глаза лихорадочно горели, он что-то бормотал себе под нос. Похоже, что и ему тоже был нужен врач.
Рикарду с сожалением и сочувствием смотрел на брата.
А тот вдруг, наступая на него, с ненавистью выговорил:
– Я не хочу иметь дело ни с кем из вас, убийц! Ни одного из вас я не пущу на порог! Не являйся домой, слышишь? Я никого из вас не пущу!
Родригу торопливо выбежал из приемной, и внизу за ним хлопнула дверь.
«Что ж, надо дать ему успокоиться, – решил Рикарду. – Да и себе заодно».
И он тоже вышел, решив пропустить в баре пару рюмочек спиртного: сейчас оно ему было просто необходимо.
Родригу поехал домой и заявил ничего не подозревавшей Ниси:
– Уезжай, уезжай сейчас же! Я не знаю, плохая ты или хорошая, права или не права, убийца или не убийца, но я больше не могу жить в этом аду! – И он опять повторил ту же фразу, что сказал Рикарду: – Вы убили отца и теперь добиваете меня! Но я вам не дамся! Никого из вас я не пущу на порог! Убирайся! Немедленно убирайся.
Ниси поняла, что у Родригу нервный срыв, интриги Паулы довели его до крайности. Она подошла к нему, желая обнять, успокоить, но он истерически замахал на нее руками:
– Не смей! Не приближайся ко мне! Не подходи! Вы все хотите довести меня до сумасшедшего дома! Собирай немедленно вещи и уезжай. Вместе нам не жить! Я больше не выдержу этого кошмара!
Ниси ощутила почти физически, что, если она попробует сейчас возражать, объяснять или на чем-то настаивать, Родригу сделает что-то непоправимое: выбросится из окна, накинется на нее с кулаками. Нервный стресс, в котором он находился, явно требовал медицинского вмешательства.
Ничего больше не пытаясь сделать, Ниси молча принялась собирать вещи. Паула все-таки добилась своего, она одержала победу, но пиррову, разрушительную.
– Надеюсь, что, когда я вернусь, я тебя не застану, – с этими словами Родригу вышел. Ему хотелось одного – напиться до бесчувствия, и он собирался это сделать немедленно.
Родригу ушел, и Ниси заплакала. Нервы у нее были на пределе. Столько времени она боролась за свое счастье. Казалось бы, преодолела все. Добилась, принц ее мечты женился на ней. Добилась его нежности, его внимания. Ее одобрили его родственники. Он захотел от нее ребенка. Но, видно, оттого, что она постоянно навязывала ему свою волю, преследовала его, вынуждала любить себя, ее счастье оказалось непрочным. Принц не выдержал. Больше она не собиралась бороться.
Ниси напугало состояние Родригу, ей захотелось помочь ему.
Она пошла к Эстеле и рассказала ей обо всем.
– Помоги ему, – просила Ниси, – он в таком ужасном состоянии. Может, ему стоит обратиться к психотерапевту? Боюсь, что он сам не справится.
– Ну, если так, поживи пока у родителей, – ответила обеспокоенная Эстела, – я уверена, все уладится, у Родригу стресс, срыв, но очень скоро вы помиритесь, я чувствую, ты нужна ему, так что наберись терпения, мы будем помогать друг другу.
Ниси молча кивала. Хотя ни на что уже не надеялась. У нее просто не было сил. Надеяться опять и опять? В Париже она уже попрощалась с Родригу. Потом оказалась на вершине блаженства и теперь хотела только покоя, а безнадежность – это самый глубокий покой.
Когда Ниси с вещами появилась в родительском доме, Алзира всплеснула руками.
– Ну вот! А я что тебе говорила! – Как все родители, она стремилась всегда, быть правой и знать все наперед. – Ничего хорошего нечего было и ждать. Не живут кошки с собаками, бедные с богатыми, – повторила она свое любимое присловье.
Аугусту молча обнял Ниси, и она заплакала, уткнувшись ему в плечо.
Алзира подошла к ним и обняла обоих. Так они и стояли втроем, обнявшись. Близкие люди, которых не разлучить никаким бедам.
Когда Вивиана пришла в офис, Рикарду был уже изрядно пьян.
– Сегодня тут вряд ли можно будет работать, – с пьяной усмешкой сказал он. – Тут, знаешь ли, кипят страсти, сегодня тут не до работы ...
Вивиана вопросительно посмотрела на него. Рикарду стал рассказывать и про свой роман с Паулой, и про Ниси, и про скандал, который полыхал сегодня, и про Родригу, который кричал им: «Убийцы!»
Он говорил, и ему становилось легче, слишком долго носил он в себе эту тяжесть. Он был рад, что все рассказал Вивиане, потому что не хотел таиться перед ней, притворяться. Он хотел, чтобы она его полюбила его, и полюбила таким, каким он был. Наверное, и она не была ангелом, тоже переживала тяжелые времена, тоже видела в жизни разное, значит, не должна только судить его, наверное, она знает, как важно, чтобы человека простили...
Рассказав все, он потянулся к ней словно собака к хозяину, чтобы его погладили и приласкали. Но Вивиана, именно потому что немало натерпелась в жизни от людской непорядочности, бессовестности, безответственности, вовсе не была склонна умиляться дурным поступкам только из-за того, что в них покаялись
– Прискорбная история, – сухо сказала она, отодвигаясь. – Причем ты и Паула выглядите в ней крайне неприглядно, а Ниси, скорее, просто жертва.
– Что же, ты разделяешь мнение Родригу? Считаешь, что я убийца? – обиженно спросил Рикарду.
– Нет, я считаю, что ты пьяница, а с пьяницами всегда опасно иметь дело, – резко ответила Вивиана, отталкивая Рикарду, который пытался ее обнять.
– Вот не думал, что полюблю черную девушку, – бормотал Рикарду, уже теряя контроль над собой, чувствуя, что волна желания несет его и он хочет, чтобы чудесная, любимая, восхитительная Вивиана ответила на его желание и ощутила, как сладко, как замечательно им будет вместе.
Уже не слушая и не слыша ее слов и криков, не чувствуя ее кулачков, ее ногтей, он впивался со стоном в желанную нежную плоть, добирался до нее сквозь мешающую одежду...
На вопли Вивианы прибежал охранник и с трудом отодрал от нее пьяного Рикарду, который бессмысленно уставился на него, не в силах преодолеть гипноз собственной грезы.
– Грязное животное! – передернувшись, бросила Вивиана, приводя свое платье в порядок. – Имей в виду, что я этого так не оставлю! У меня есть свидетель. И я подам в полицию заявление о попытке изнасилования.
Рикарду, наконец, пришел в себя, но уразуметь, что все-таки произошло, он так и не смог – ведь он так любил Вивиану и хотел и для нее, и для себя только хорошего...
Наутро в семействе Медейрусов настало горькое похмелье. Родригу проснулся один в своей спальне. Ему было плохо, тоскливо, неуютно. Голова болела, на душе было тягостно. Но о Ниси он и подумать не мог, потому что вместе с ней в его жизнь вновь ворвалась бы Паула и старые бури опять бы обрушились на него. При одной только мысли о череде скандалов он заскрежетал зубами. Так он и лежал, спрятав голову под подушку, и вдруг перед его мысленным взором возникла Лижия – спокойная, рассудительная, уравновешенная
Лижия. Она возникала словно манящий оазис среди взбаламученной самумом, и Родригу потянулся к телефону.
Похмелье Рикарду было горше. Когда он пришел на фирму, Сиру сообщил ему, что он уволен, что Вивиана подала заявление о попытке изнасилования и что ему придется отвечать по закону.
Сиру не сказал, что он разрешил охраннику дать подать показания в пользу Вивианы, согласовав это решение с их таинственным покровителем, благодаря которому их фирма держалась на плаву. Они решили, что Рикарду необходимо как следует проучить. В последнее время он сделался совершенно безответственным человеком. И если он не одумается, то в его руки крайне опасно будет отдавать дела фирмы – он загубит их, как загубил уже свою долю акций, отдав ее Рую Новаэсу.
Но для Рикарду главным ударом было не увольнение, а отношение к нему Вивианы. Он не мог пережить, что останется в ее глазах белым хозяином-насильником.
Глава 26
Паула лежала в реанимации. На этот раз Руй позаботился, чтобы ни у кого не возникло сомнений относительно происходящей трагедии. Но, похоже, что именно эта трагедия мало кого волновала.
Лежа в небольшом боксе стерильной белизны, Паула раздумывала о том, что она немногого достигла из того, к чему стремилась. Ей удалось уничтожить Ниси, но вернуть Родригу она так и не смогла. Он даже не посмотрел в ее сторону, когда она изображала приступ. Ни разу не появился в больнице, не осведомился о здоровье по телефону, не прислал цветов. Вдобавок она теперь потеряла как бы и то главное, что должно было так или иначе связывать их, – воображаемого ребенка. Так что ей было о чем подумать. Она
хотела понять, как же ей действовать дальше.
Отец всегда ей советовал одно: «Стратегия должна быть лисья – злость и хитрость». Злости ей было не занимать, но Родригу злостью не привлечешь. Сейчас ей в первую очередь нужна была информация, где Ниси и чем занят Родригу.
Единственный человек, который мог сообщить ей это, была ее мамаша. Паула позвонила Терезе. Но никто не поднял трубку.
Для Терезы настали трудные дни. Ей грозил судебный процесс, хотя всем вокруг, в том числе и ее обвинителям, было ясно, что она не имеет никакого отношения ни к финансовым, ни ко всем прочим махинациям. Однако юридическим лицом была она, бумаги подписывала тоже она и, значит, должна была отвечать. Тереза нервничала, советовалась с мужем, но он отсылал ее к их семейному адвокату, а тому приказывал искать всевозможные зацепки и отговорки и тянуть, как можно дольше тянуть все процедуры.
Нервы Терезы не выдерживали. Она чувствовала себя жалкой уткой в силках, билась в них и не могла высвободиться. Наконец она решила обратиться к Бруну, сын был единственным, кто понимал ее и мог помочь. Ему одному она доверяла полностью, все остальные только так или иначе использовали ее.
Но советы Бруну не порадовали Терезу – сын пытался убедить ее, что ей пришло время расстаться с Руем Новаэсом. Он недоумевал, как она может считать своим мужем человека, который не только столкнул ее в яму, но и не хочет подать руку помощи, вынуждая расплачиваться за совершенные им самим грехи.
Бруну считал, что уж коль скоро Руй перевел на имя Терезы немалую часть своего состояния, она и должна стать настоящей владелицей, найти себе хорошего юриста, надежного управляющего и вести дела самостоятельно, перестав быть жалким придатком. Из несчастной марионетки она должна была наконец превратиться в человека. А первым шагом на этом пути должно было стать признание матери. Недостойно жить, стыдясь той, кто произвел тебя на свет.
Таково было понимание ситуации Бруну, и он готов был всячески помогать Терезе. Честность и достоинство – таким был его девиз. Собственно, именно этому и учила его Тереза, и на словах она была согласна с сыном, а вот на деле… Руй так запугал ее, что у нее недоставало мужества не только на самостоятельное управление делами, но даже на разговор с ним об этом.
–Я возьму это на себя, пойдем к отцу вместе, – пообещал сын.
И на следующий день Бруну с Терезой появились в банке Новаэса.
Увидев перед собой сына, Руй удивленно вскинулся: этому-то что здесь нужно?
– Я хочу знать, какие компании записаны на имя, – решительно начала разговор Тереза.
– Это еще зачем? – издевательски протянул Руй.
– Мама хочет забрать то, что ей принадлежит по закону, – спокойно пояснил Бруну.
– Сбрендила, что ли, Тереза? А ну говори, кто тебя с этим подослал? Твой бывший любовник Фреду? Ты что, не знаешь, что ты без меня пустое место? – орал разъяренный банкир.
– Мама прекрасно справится со всеми делами, – холодно заявил Бруну. – Но если ты будешь продолжать разговор в таком тоне, то мы пришлем к тебе адвоката. С согласия мамы отныне ее дела веду я, и ты обязан считаться с нами. Когда я тебе понадоблюсь, ты найдешь меня у бабушки, сеньоры Апаресиды.
– Апаресиды? У старухи негритянки? – переспросил Руй. – Ты хочешь сказать, что она твоя мать, Тереза?
– Да, она моя мать, – ответила Тереза, набравшись мужества.
– Ах ты, сука! Я тебя вытащил из нищеты! Сделал своей женой! А ты всю свою жизнь мне врала? – орал Новаэс. – Значит, выходит, ты дочь негритянки? А этот щенок разевает пасть на чужое добро! А ну убирайтесь отсюда, черное отродье! Чтобы ноги вашей не было в моем доме!
– В дальнейшем мы будем общаться через адвоката, – спокойно сказал Бруну, – терпеть твои оскорбления мы не намерены.
Жена с сыном вышли, а Новаэс некоторое время еще в ярости по кабинету.
Теперь, по-моему, тебе имеет смысл подать на развод, – сказал Бруну матери, когда они сидели за столом на кухне Апаресиды. – После чего ты вступишь во владение имуществом, адвокат посоветует тебе, как ликвидировать дело с детским питанием, и ты почувствуешь себя человеком.
– Наверное, ты прав, сынок, – отвечала Тереза подавленно, – но мне так трудно дается каждый шаг, хоть я и понимаю, что ведет он к свободе. Но я боюсь свободы, сынок. И мне страшно, что будет с Паулой.
Она сидела сгорбившись, словно ожидала удара.
– Нашла чего бояться! – рассмеялся Бруну. – Я, например, счастлив, что у меня такая любящая бабушка.
– Ты снова прав, сынок, – согласилась Тереза, но голос ее звучал печально. – Поживем вместе, посмотрим, что нас ждет впереди.
Они собирались пообедать, когда прибежала Алзира и сказала, что Ниси только что говорила с Эстелой и у Медейрусов все ужасно: Рикарду творит неведомо что!
Под предлогом, что он хочет повидаться с больной Паулой, он прошел к ней в палату и едва не задушил ее. Если бы не охранники, неизвестно, чем бы все кончилось. Мало того, он ничуть не сожалел о своем поступке и заявил, что сделал то, что хотел бы сделать любой член их семьи.
Тереза хоть и знала, что дочь у нее не сахар, но это ее дочь – родная кровиночка. Она страшно перепугалась за Паулу и тут же стала звонить в больницу. И вздохнула с облегчением, узнав, что дочка себя прекрасно чувствует, но хочет узнать все, что можно, о Родригу.
После работы Родригу отправился в магазин Америку, чтобы повидаться с Лижией. Лижия была на месте. Увидев ее чистое спокойное лицо, Родригу искренне обрадовался: с ней он был гарантирован от любых скандалов.
Ясные глаза, чистый лоб – лицо Лижии дышало приветливостью и добротой. Как же он мог пренебречь ее спокойной и чистой привязанностью? Кажется, он даже обидел ее, пригласив подружкой Ниси на их венчание?
Теперь Родригу сожалел и об этом, и о многом другом. Он видел, что глаза Лижии радостно заискрились ему навстречу, но свет их мгновенно потух. Непросто налаживать то, что однажды уже было оборвано...
Родригу церемонно поздоровался с девушкой и спросил:
– Ты сегодня вечером занята?
И Лижия, которая собиралась встретиться, как обычно, с Луисом-Карлусом и хотела сказать об этом Родригу, причинившему ей столько обид и боли, вдруг, сама не ведая почему, ответила:
– Нет, сегодня я не занята.
Америку с удивлением взглянул на внучку. Ему нравился Луис-Карлус, хороший, надежный парень, не чета этому безответственному типу. Он совсем не хотел, чтобы девочка снова мучилась, когда Родригу вновь начнет выкидывать свои фокусы. А что он начнет их выкидывать, Америку не сомневался – он был уже немолод, немало повидал на своем веку и разбирался в людях.
Поэтому и хотел как-то оберечь внучку и образумить ее.
– По-моему, ты все же собиралась куда-то сегодня вечером, – попытался он осторожно напомнить ей о встрече. – Или, может, собиралась позвонить.
– Конечно, позвоню, спасибо, дедушка. – Лижия улыбнулась своей очаровательной открытой улыбкой. – Прости, Родригу. – И она ушла в заднюю комнату к телефону.
Америку некоторое время занимал Родригу разговорами, вглядевшись в него получше, лишний раз убедился в своей правоте: парень явно пил, вон какие круги под глазами! Нет, его внучке нужен другой, попроще и ненадежнее.
Лижия вернулась и, сказав деду, чтобы к ужину ее не ждали, ушла с Родригу. Америку, недовольно покачивая головой, смотрел им вслед.
Родригу пригласил Лижию поужинать в небольшой ресторан по соседству и там за бокалом вина стал просить у нее прощения:
– Я был так несправедлив к тебе. Поверил тогда недоразумению на гонках. Луис-Карлус потом мне все объяснил. Ты единственная из женщин, которая не врет и не лукавит. Мне очень жаль, если я обидел тебя.
Лижия молча слушала. То, что Луис-Карлус сказал Родригу правду, растрогало ее. Она всегда знала, что он честный и порядочный человек, и сейчас лишний раз убедилась в этом. А что касается Родригу, то он по старой памяти еще имел власть над ее таким своенравным и послушным сердцем, но, начав извиняться, словно перебрал и вновь оживил все обиды, напомнил о стольких ее бессонных ночах, что невольно вооружил против себя, укрепил, утвердил ее в принятом решении.
– Хочешь, будем встречаться с тобой? У нас все будет по-новому, – говорил Родригу.
– Это невозможно, – не без грусти ответила Лижия. – Я встречаюсь с Луисом-Карлусом, хотя не люблю его. А ты готов сейчас встречаться с кем угодно. Я бы тебе посоветовала встречаться с психотерапевтом.
Родригу не ожидал от кроткой Лижии такой решительности. Да, видно, обиды глубоко ранят сердце, давая желание ранить в ответ. Он не мог не признать и правоту Лижии – он действительно искал у нее исцеления от ран, которые нанесли ему две другие женщины, и, возможно, не смел просить ее об этом...
Ужинали невесело. Прощаясь, Родригу попросил о новой встрече, но Лижия ответила неопределенно. Дома Родригу узнал о досадном случае с Рикарду и вдруг почувствовал нестерпимую жалость к Пауле – такой хрупкой, такой маленькой среди белизны больницы, настрадавшейся, едва избежавшей смерти...
Он поднял трубку и позвонил Новаэсу.
– Мне бы хотелось принести извинения от всей нашей семьи за случившееся. Действия моего брата отнюдь не отражают наши чувства. Мы все потрясены тем, что он допустил...
– Я тоже потрясен, молодой человек, – произнес Новаэс разбитым голосом, – сегодня я потерял внука... Что касается ваших чувств, юноша, то вы можете завтра же передать их сами Пауле. Моя дочь в очень тяжелом состоянии, но вы способны совершить чудо!..
Слушая разбитый, почти что старческий голос всегда бодрого и напористого Новаэса, Родригу поверил в то, что Паула и он потеряли сына, что во всем виновата Ниси, что Паула может умереть и он даже не сможет проститься с ней, и ему стало нестерпимо жалко и ее, и себя, и особенно своего нерожденного, погибшего ребенка.
Когда он повесил трубку, в груди его клокотало глухое рыдание.
После того как Руй так безобразно наорал на Терезу, он еще и запер двери своего дома, причем запер вполне реально, сменив замки. Тереза убедилась в этом, когда пришла за какими-то своими вещами и поняла, что ни один из ключей не действует. И вот только тогда Тереза поняла, что разрыв ее с мужем произошел, и произошел окончательно. Она никогда не была самостоятельной, самодостаточной женщиной, и открывшаяся перед ней перспектива одиночества крайне угнетала ее. Невольно она винила сына за максимализм,
считала, что не надо было уж так торопиться с признаниями.
– Ты не торопилась с ними лет двадцать с лишним и добилась только одного: возможности остаток дней провести за решеткой. Отец и пальцем не шевельнул, чтобы спасти тебя, – жестко сказал Бруну, уставший оправдываться перед матерью.
Тереза заплакала. Но мало-помалу, вглядываясь в свое такое для нее безнадежное и безрадостное положение, она стала приходить к выводу, что сын прав. Что единственный для нее способ выжить – это узнать, чем она владеет, и стать настоящей владелицей этого имущества. Она знала, что Руй не отдаст ей так легко то, переписал на нее, чтобы скрыть свои махинации. Но другого выхода у нее не было. И лучше было хорошенько подготовиться к бракоразводному процессу, чем позволить себе плыть по течению и дождаться,
что ее обвинят в мошеннических операциях по части сбыта детского питания.
Все обдумав, Тереза сказала сыну, что постарается забрать из сейфа те бумаги, которые подписывала. Сказала, что если не может проникнуть к себе домой, то в офис Руя пройдет беспрепятственно, так как ее прекрасно знает охрана. Код сейфа ей тоже известен, так как иногда сама клала туда подписанные документы. Теперь она сожалела, что никогда не интересовалась их содержанием. Впрочем, Руй и не позволял ей читать их. Он подключил жену к своим делам, полагаясь на ее полную покорность. Бруну не только одобрил
ее решение, он почувствовал гордость за свою мать, которая наконец-то готова была сбросить унизительную рабскую покорность.
Тереза решила, что ей лучше поторопиться: на днях возвращалась из больницы Паула. Ее маневр, похоже, все-таки удался, так как Родригу, по слухам, потеплел к ней. Терезе хотелось, чтобы дочь взглянула на нее наконец, другими глазами – не как на выгнанную за провинность служанку, перед которой заперли дверь, а как на полноправного члена семьи, который имеет право и на иную жизнь, и на собственное мнение. Ей хотелось, чтобы Паула поняла, что инициатива разрыва с мужем принадлежит ей.
Торопился выяснить отношения с банкиром Новаэсом и Рикарду. Он, любимчик семьи, богатый наследник, баловень женщин, оказался вдруг нищим безработным, которому грозила тюрьма. Отсутствие средств не давало возможности нанять себе даже адвоката. Его загнали в угол и не дали возможности защищаться.
При этом Рикарду нисколько не злился на Вивиану. Наоборот, он высоко оценил присущее ей чувство собственного достоинства. Встретился с ней и попросил прощения. Ему было нестерпимо думать, что он, который относится к ней с таким теплом, навсегда останется в ее глазах врагом и обидчиком.
– Заявления я назад не заберу, – отчужденно заявила Вивиана.
– Я не прошу тебя забирать заявление, – смиренно проговорил Рикарду, – а прошу простить меня. По-человечески простить. Мне очень стыдно, что я так поступил. Поверь, это все потому, что я очень люблю, очень хочу тебя. А в пьяном виде все тормоза летят к черту! Мне казалось, что, как только ты ощутишь пыл моей любви, ты ответишь мне. Я был не прав, прости меня. Поверь, что мой поступок совсем не отсутствие уважения к тебе или цинизм. Мне казалось, что мы станем ближе. Мне бы хотелось быть возле тебя
и заботиться о тебе.
Слушая Рикарду, Вивиана верила ему, она имела случай убедиться в его искренности. Тем более что она знала его и по работе в обществе помощи бедным. Но потрясение было так велико, так велик был пережитый ею страх, что ей не хотелось ничего понимать, хотелось только поставить преграду между собой и этим слишком уж импульсивным молодым человеком. В своей жизни она перенесла много обид и никому спускать больше не собиралась.
Она сказала Рикарду, что прощает его, но выразилась так отчужденно и холодно, что никакого облегчения ему не принесло.
Однако главным его врагом оставался Руй, и с ним он и собирался выяснить отношения. Когда акции Рикарду перешли к Новаэсу, он был еще влюблен в Паулу и подспудно надеялся, что рано или поздно женится на ней. Он и тогда не считал нормальным, что его доля перешла в руки Новаэса, но скандалить не хотел. Теперь, лучше узнав и Руя, и Паулу, он испытывал страшное возмущение из-за того, что позволил себя обобрать.
Паула обеспечила себе квартиру, а его будущее – нищета и тюрьма. С него содрали чудовищные проценты, даже не предупредив, не поставив в известность.
Конечно, Руй, как всегда, смошенничал. Но тогда Рикарду ему спустил, теперь он собирался потребовать вернуть ему хотя бы часть присвоенного. Но для того, чтобы разговаривать с Руем на равных, ему нужны были хоть какие-то доказательства его недобросовестности, и он собирался добыть их. Семь бед – один ответ.
Лихой Рикарду решил отправиться в безопасное время в офис Новаэса и обследовать его кабинет. Он не сомневался, что найдет хоть что-то компрометирующее банкира, а уж тогда он сумеет получить назад хоть какую-то часть своих денег. Положение Руя сейчас шатко, он не будет заинтересован в дополнительном скандале.
Рикарду был не из тех, кто откладывает свои решения в долгий ящик, да и время его поджимало. Он сел в машину и отправился в офис Новаэса, зная, что примерно в это время может рассчитывать на отсутствие хозяина. Охране он был хорошо известен как компаньон, и его пустили беспрепятственно.
Охранники даже перемигнулись между собой: видно, хозяин собирает негласное совещание – заинтересованные лица прибывают одно за другим: сначала сеньора Тереза, теперь сеньор Рикарду. Вскоре прибыл и сам хозяин.
Уже в приемной перед кабинетом Руй почувствовал что-то неладное. В кабинете явно кто-то находился, и не из его доверенных лиц. Он мигом взял из тайничка пистолет и вошел уже с оружием в руках. В кабинете по-хозяйски орудовал Рикарду, перебирая на его столе стопки бумаг.
Рикарду присвистнул, увидев перед собой хозяина кабинета, но нисколько не оробел. Руй сразу заметил несколько отложенных в сторону документов. «Теперь и этот щенок собирает на меня досье», – подумал он.
– А ты знаешь, что я могу тебя сейчас убить? – спросил он.
– По-моему, ты уже попытался сделать это, но теперь я задумал воскреснуть, – с шутливой дерзостью ответил Рикарду, и рука его потянулась к отложенным бумагам.
– Не смей! – рявкнул Руй и инстинктивно нажал на спуск, Рикарду так же инстинктивно отдернул руку.
Пуля пробила занавеску, которой были задернуты сейчас в кабинете, и оттуда раздался душераздирающий женский крик.
Оба мужчины бросились туда. На полу лежала Тереза, и у нее на платье, расширяясь на глазах, черное пятно.
– Ты убил свою жену! – с ужасом проговорил Рикарду.
– Это ты убил ее, Рикарду Медейрус, – мгновенно с дьявольской усмешкой поправил его Руй и нажал на кнопку, вызывая охрану.
– Ты что, смеешься? – еще попытался как-то отодвинуть обрушившийся на него кошмар Рикарду.
В коридоре уже слышался торопливый топот ног, Руй звонил по телефону, вызывая «скорую помощь». У Рикарду сдали нервы, и он бросился бежать. И попал прямо в объятия охранников. Удерживая вырывающегося у них на рук юношу, они вопросительно поглядывали на хозяина, а тот торопливо говорил в трубку:
– Немедленно! Истекает кровью! Пулевое ранение!
Повесив трубку, он распорядился:
– Вызывайте полицию! Немедленно! Не выпускайте из рук убийцу.
«Скорая помощь» приехала первой и увезла Терезу в реанимацию. Врач не ручался за ее жизнь.
В дом приехала полиция. Рикарду увезли в полицейский участок, часть полицейских остались снимать показания с хозяина кабинета, делать замеры и составлять протокол.
В кабинете комиссара полиции Рикарду потребовал, чтобы о произошедшем немедленно сообщили членам его семьи.
– Я требую, чтобы мне дали адвоката, – тяжело проговорил он. – Стрелял Руй Новаэс, стрелял в меня, попал в Терезу Новаэс случайно. Ни я, ни он не знали, что она там находится.
– Это мы выясним, не спешите никого обвинять, молодой человек, – успокаивал его комиссар. – Пока на вас два обвинения – в попытке изнасилования и убийстве. Если ваша жертва не выживет, остаток жизни вам придется провести в тюрьме.
Рикарду заскрипел зубами. Несчастья валились на него как из рога изобилия. Одно другого несправедливее.
– Отведите его в камеру, – распорядился комиссар. – До выяснения всех обстоятельств этого молодого человека опасно держать на свободе, он слишком агрессивен. Родных, вернее, Эстелу, которая была дома, известили о том, что ее брат Рикарду подозревается в убийстве Терезы Новаэс. В ужасе Эстела позвонила Ниси. Ниси не поверила, что Рикарду способен на убийство. Она слишком хорошо его знала: импульсивный, взрывной, он мог полезть в драку, но кого-то убивать? А тем более Терезу? Да у него и пистолета
никогда не было. Он любил женщин, а не оружие. Как могла, она успокоила Эстелу и пообещала узнать все, что возможно.
Для начала Ниси поехала в больницу, куда отвезли Терезу. Там ей сказали, что положение раненой крайне серьезно, ей только что сделали операцию и до тех пор, пока известен ее исход, врачи не могут сказать ничего определенного. Вполне возможно, потребуется и еще одна операция. Врачи борются за ее жизнь, но она в опасности. После этого Ниси поехала к Пауле. Та по-прежнему лежала в своем белоснежном боксе в окружении и, на взгляд Ниси, выглядела более чем прекрасно. Ниси не удержалась и отвесила ей оплеуху:
