Текст книги "Я стройнее тебя!"

Автор книги: Кит Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Молиться, чтобы стать стройнее.

Это наводит ее на здравые размышления: мама такая умная, но хотя она столько молилась, ей не удалось сбросить ни унции, так что же, она плохо молилась или обращалась не к тому, к кому следовало? Мама, понимает она вдруг, прожила долгую и печальную жизнь, стараясь стать красивой, но всякому с первого взгляда понятно, что ей это не удалось. Она не кажется красивой даже на тех фотографиях, где она намного стройнее и лет ей чуть больше, чем Бетц. А на что теперь надеяться маме, когда жизнь ее прошла, ведь ей уже за сорок, то есть ее можно официально считать старой? Так что же с тобой, мама, неужели мало быть просто умной, ведь это твоя самая сильная сторона? Почему ты заставляешь себя втягивать живот каждый раз при моем появлении, вскидываешь голову, как десятиклассница, и улыбаешься искусственной улыбкой, потому что кто-то тебе сказал, что это помогает скрыть морщины на лице? Интересные мысли начинают лезть в голову, когда едешь по крутому склону горы, а по краям узкой дороги нет никаких защитных ограждений, и смерть так и ждет, когда же ты полетишь с обрыва. «Сколько времени я потратила на уход за кожей? – думает она. – За кожей, черт возьми, и за волосами, а Энни, – от этой мысли ее охватывает зависть, ведь хотя Бетц и стройная, у Энни так великолепно выступают кости таза, что как бы ни морила себя голодом Бетц, ей и за миллион лет не добиться такой ленивой, легкой походки, как у Энни, – посмотрите, что она с собой сделала, решив, что то, как ты выглядишь, начиная с сегодняшнего дня и до конца всей этой игры, имеет важное значение.

Слышно, как надрывается двигатель «сатурна», но Бетц приходит в себя только после того, как до нее доносится голос Дэйва:

– Проклятье!

Боже, Боже мой. Как только она решает, что машина перевернется, если подъем станет еще круче, «сатурн» так резко задирает нос, что гравитационная сила вдавливает их в сиденья, как космонавтов при взлете. «О Господи», – думает она, но на самом деле это не молитва. Просто именно эти слова приходят в голову, когда тебе очень страшно.

Дэнни тоже не молится по-настоящему, но кричит:

– Дава-а-а-ай, «сатурн».

– Заткнись, – Дэйв сжал зубы плотнее медвежьего капкана. На подъеме он так напрягается, как будто толкает свой «сатурн» к вершине одной только силой воли.

Когда машина преодолевает последний участок подъема, Бетц плачет от облегчения.

Спускаться вниз еще труднее. На самых страшных поворотах она видит всю дорогу целиком, до самого подножия горы. Машина двигается быстрее, чем стоило бы разгоняться по такой дороге. Дэйв резко отклоняется назад и мрачно спускает машину на тормозах. Где-то, совсем недалеко от Бетц, плавится резина, и от нее идут вонючие пары. Ей хочется умереть, она боится, что умрет, ей кажется, что сейчас лучше быть мертвой, но только совсем ненадолго. Конечно, она любит свою сестру, но… Ей никогда не приходилось бывать на такой высоте. Когда Бетц на мгновение разжимает веки и бросает взгляд через слипшиеся ресницы, она понимает, что они едут по краю ужасного обрыва.

Они поднялись так высоко, что стало трудно дышать. Сейчас Дэйв замолчал, но до этого он говорил так, как будто только что надышался гелия, а охрипший голос Дэнни, тонкий, как ниточка, тянет и тянет один слог: «Ву-у-у-у-у».

Когда они наконец оказываются в долине (Если называть это долиной! Они находятся на высоте десять тысяч футов!), «сатурн» тоже тяжело дышит. Под капотом происходит что-то ужасное, и машина со скрежетом останавливается. Нельзя сказать, что они куда-то добрались. Они оказались на дороге, соединяющей Индепенденс-Пасс и Аспен, и кругом ничего не видно. Они одни в лесу, где скалы, будто живые существа, обнимают землю, а неугомонные листья тополей, похожие на сердечки, не переставая поворачиваются в ярких лучах солнца, хотя ветра совсем нет. «Если бы мы были большими любителями природы, – рассуждает Бетц, – нам бы здесь понравилось», – но она не особенно восхищается всем этим, и ей не хочется питаться кореньями, ходить в одежде из оленьих шкур и в обуви на подошве из древесной коры, а ведь именно это им и предстоит, если не случится чего-нибудь хорошего. «Ну что ж, по крайней мере, – думает она, – я здесь вместе с Дэйвом». Только что толку, если не произошла еще сцена, в которой он увидит ее вместе с Энни и поймет, что любит Бетц, а не ее сестру.

Дэйв наклонился над двигателем «сатурна», пытаясь выяснить, что происходит внутри, а Дэнни в это время набирает номера на своем сотовом телефоне. Бетц вздрагивает, видя, как он швыряет трубку в кусты, и дает ему свою. Он пробует набрать несколько номеров, но связи нет, и он начинает трясти трубку, как обезьяна, пытающаяся достать из коробочки леденец. Они застряли в таком месте, где не работают сотовые телефоны, впрочем, даже если бы какой-нибудь телефон и нашел сеть, то кому бы они стали звонить?

Дэйв говорит:

– Попробуй завести мотор.

Дэнни пытается, но безрезультатно.

– Что будем делать?

Когда ты влюблена, тебе кажется, что твой любимый способен сделать все что угодно. Бетц отвечает:

– Не волнуйся, Дэйв его отремонтирует.

Дэйв качает головой.

– Я не понимаю, черт возьми, что тут стряслось.

– Ну так что же мы будем делать?

Дэйв говорит то, что и так понятно.

– Будем ждать.

Когда у тебя проблемы с машиной, а по дороге в твою сторону кто-то едет, тебе плевать, как он выглядит. Тебя радует даже незнакомец с дредами в потрепанной одежде, который едет на велосипеде, особенно если к багажнику его велосипеда прикреплен набор инструментов. Ну и что с того, что скрученные змейками светлые волосы не мыты так давно, что кажутся промасленными, ну и что, что он так широко открывает глаза, когда пялится на тебя, что вокруг зрачка, и сверху, и снизу, виден белок глаза? Может быть, такие манеры приняты среди лыжников-любителей из Аспена. А когда он оглядывает всю вашу компанию и автомобиль и улыбается странной понимающей улыбкой, ты просто счастлив, что кто-то придет на помощь, и улыбаешься ему в ответ как можно любезнее:

– Как же мы рады вас видеть!

Неопрятный незнакомец обращается к Дэйву, поскольку очевидно, что водитель здесь он:

– Проблемы с машиной?

– Еще какие.

– Черт, на Индепенденс-Пасс всегда вот такое происходит.

– Что именно?

– У вас проблемы с двигателем, верно?

– Да, кажется.

– Понятно. Можно посмотреть?

– Буду только рад.

Старый хиппи склоняется над капотом «сатурна» и заглядывает машине в горло. Он не особенно долго осматривает «пациента». С точно такой же улыбкой он выпрямляется.

– Я могу это починить.

– Как?

– Инструменты у меня есть.

– Вы действительно думаете, что можете это сделать?

– Вам придется за это со мной рассчитаться.

– Денег у нас нет, – разводит руками Дэйв.

– Денег мне не надо, – отвечает он, – я бы хотел, чтобы меня подвезли.

– Подвезти, значит. – Дэйв прищуривается, обдумывая возможную сделку. Он взвешивает все «за» и «против». Он не соглашается сразу, а осторожно говорит: – Меня зовут Дэйв Берман, это мой друг Дэнни, а ее зовут Бетц, – и делает паузу, в которой скрыт вопрос: «А вы кто?»

– Это круто.

– Дэнни Аберкромби. А вас?..

Глаза незнакомца становятся шире, а потом он резко прищуривается.

– Зовите меня Бо. – Он бы еще на лбу у себя написал: «Это мое ненастоящее имя».

– Откуда вы?

Он пожимает плечами. Ответ дает неопределенный.

– Я с востока. А куда вы едете, ребята?

– Мы точно не знаем.

Бетц толкает Дэнни локтем, чтобы он замолчал, и говорит:

– Сноумасс.

– Да-да, мы просто едем в Сноумасс.

Дэйв подхватывает:

– Ага. Мы дальше не едем.

– Это меня устроит, – говорит Бо с хитрой улыбочкой. – Пока что устроит. – Он тоже оценивает предстоящую сделку. – Если вы не против взять в машину пассажира.

– Мы-то? Думаю, не против.

– Ну, если хотите, чтобы вам починили машину.

– Само собой, – соглашается Дэйв.

Бо ожидает приглашения, будто вампир, которому нужно, чтобы его позвали в дом, и тогда он сможет переступить порог и полакомиться всем, что найдет внутри.

– Вас это точно устроит?

Дэйву приходится на него немного нажать, чтобы поскорее договориться.

– Полностью устроит.

Бетц постаралась улыбнуться.

– Абсолютно.

– Не сомневайтесь.

– Тогда ладно, сделаем дело и поедем.

Не спрашивайте, что именно он сделал. Только опытный автомеханик умеет починить машину так, чтобы она поехала и больше не ломалась. Этот долговязый незнакомец долго ходит туда-сюда от машины к помятому металлическому ящику на заднем багажнике велосипеда, а Дэйв и двойняшки в это время сидят молча, и мысли их витают где-то далеко, там, куда ты улетаешь, когда оказываешься непонятно где, и делать тебе совершенно нечего.

Через некоторое время Бо говорит:

– Готово.

He важно, что он сделал, но когда он говорит Дэйву: «Заводи мотор», двигатель «сатурна» мгновенно слушается.

– Потрясающе!

– Произвел я на вас впечатление, или как?

Бетц с трудом заставляет себя ответить:

– Вы просто супер.

– Ну что, теперь вы меня подвезете.

Дэйв разглядывает велосипед.

– Надо придумать, что с ним делать. Может, привязать к багажнику, или вы снимете с него колесо?

Бо уже открыл дверцу.

– Да ну его на фиг, поехали.

– Но как же ваш велосипед?

– Да он мне не понадобится, – отвечает он с заднего сиденья. – Теперь я еду с вами. – Он хлопает по сиденью рядом с собой. – Давай, девочка. Садись.

Бетц и Дэнни обмениваются взглядами. В конце концов, они близнецы, и поэтому понимают друг друга без слов.

– Спасибо, – Дэнни пристраивается рядом с ним, не давая времени на возражения. – Моя сестра всегда едет рядом с водителем.

От Бо воняет не так сильно, как они думали, хотя по его виду не скажешь, что он когда-нибудь моется. Он доволен тем, что его везут, и не настаивает, чтобы с ним беседовали, что тоже говорит в его пользу. Но все-таки он в машине лишний. Он может оказаться кем угодно и сделать все что угодно. Первые несколько миль он сидит тихонько и чуть слышно что-то мурлычет, и это вполне приемлемо. Но через какое-то время его мурлыканье превращается в громкое гудение, в непрерывное «м-м-м-м-м-м-м-м», а потом эта гудящая нота приобретает некоторую вибрацию, и он начинает раскачиваться на месте. Когда долго едешь, в замкнутом пространстве такие вещи действуют на нервы. Для того чтобы прекратить это гудение хотя бы на какое-то время, Бетц оборачивается и пытается завести разговор.

– Куда вы едете?

От этого вопроса Бо почему-то гудит еще громче. Ноги у него приплясывают так, как будто не имеют к нему никакого отношения, а руки словно играют на клавишных, – он постукивает пальцами по своим голым коленкам, торчащим из дыр в старых, потертых джинсах. Дэнни глядит в окно и упорно делает вид, что ничего особенного не происходит.

Чтобы привлечь внимание Бо, Бетц громко кричит:

– Я спросила, куда вы едете?

Бо вздрагивает от звука ее голоса и вскидывает руки. Отвечает он слишком громко:

– Я еду в Аризону, убить Преподобного Эрла.

Дэнни поворачивается к нему.

– Преподобный Эрл в Аризоне?

– Он повсюду.

– Вы собираетесь… убить его? – Бетц смотрит Бо прямо в глаза, рассчитывая обнаружить какие-то симптомы. Теперь им важно понять, сумасшедший он или нет.

– Вот именно, черт возьми.

– Почему? – спрашивает Дэйв.

– Он забрал мою сестру.

– Она стала одним из его «ангелов»?

Бо не вдается в подробности:

– Не совсем.

Мама всю жизнь только и мечтала стать похожей на ангелов Преподобного Эрла, а ведь мама – доктор наук. Люди готовы платить деньги, чтобы удостоиться такой чести. Бетц говорит:

– Это, кажется, не так плохо.

Гудение становится громче. М-м-м-М-М-М-М-М-М…

Теперь она уже развернулась на своем месте на все сто восемьдесят градусов. Когда один из двойняшек о чем-то думает, второй это чувствует, и Дэнни отвечает ей кивком головы. Бо погружен в собственные проблемы и не замечает, как Дэнни беззвучно шевелит губами: «Подождем». Бетц, тоже не произнося ни слова, соглашается отвлечь пассажира, чтобы дать брату и Дэйву время придумать, как поступить.

– Как это – «не совсем», что вы имеете в виду?

– Все на самом деле не так, как нам кажется.

– Вы хотите сказать, что она не «ангел», но кем именно она стала, вы не знаете? – Уголком глаза она замечает, что Дэнни поймал в зеркале заднего вида взгляд Дэйва. Они подают друг другу сигналы. «Отлично, – думает она, – они уже что-то решили, значит, все в порядке».

– Ничто не является на самом деле таким, каким мы это представляем. – И тут этот загадочный Бо, может, сумасшедший, а может, и нет, заставляет Бетц Аберкромби похолодеть, направляет ее мысли на темную и извилистую тропинку. – Например, знаете ли вы, где ваша сестра?

Бетц подпрыгивает. «Откуда он знает, что у меня есть сестра?»

– Не совсем. – Господи, как все сложно.

– Вот и я об этом. Вот поэтому я должен убить его, – говорит Бо.

Ну что же, он и правда сумасшедший, так что ей придется поддерживать с ним разговор, пока Дэйв и Дэнни не начнут действовать. Она терпеливо повторяет:

– Вы должны убить его, потому что он забрал вашу сестру?

– За это и еще кое за что. За его хренов состав. – Он свирепеет все больше.

– Какой еще состав?

– Только не спрашивайте меня «какой состав», – сердито отвечает он. – Вы же знаете. Какой-то сбор трав, стоит кучу денег, и считается, что от него худеют.

– Так вы про особый состав от Преподобного Эрла? – На подоконнике в кухне у них стоит упаковка. Мама добавляет этот сбор в свой утренний чай.

Он ударяет кулаком воздух.

– То самое дерьмо, именно дерьмо!

– Наша мама постоянно его принимает.

– Думаешь, ей это идет на пользу?

– Откуда мне знать?

– Ну а как ты думаешь?

Господи, он, кажется, разозлился. Она мягким голосом отвечает:

– Мама считает, что ей от этого лучше.

– И я о том же. М-М-м-м-м-м-м-м-м-м… – Радужная оболочка в глазах Бо вот-вот завертится вокруг своей оси. – Он хочет захватить мир.

– Как это он сможет захватить мир, со своей-то дурацкой религией?

– В эту религию, если так ее можно назвать, вкладываются многие миллиарды. Зачем, по-твоему, он всем этим занимается? Есть у тебя какие-нибудь мысли по этому поводу?

– Никаких.

Бо говорит такие интересные вещи, и Бетц становится жаль, что он сумасшедший. Она бы рада была доехать с ним до самой Аризоны и узнать, что у него на душе, но сейчас Дэнни и Дэйв прекратили посылать друг другу сигналы через зеркало заднего вида, значит, они уже решили, каким образом от него избавиться.

– А вы думаете, что он хочет управлять всем миром?

– Я не говорил «управлять», – отвечает Бо. – М-М-м-м-м-м-м-м-м. – Колени у него пляшут уже так быстро, что пальцы не всегда попадают по голым коленям. – Я сказал «захватить». Это не одно и то же.

– Вы пытаетесь мне рассказать что-то, чего я не знаю?

– Ты знаешь, где твоя сестра?

Он попал в точку. Бетц глотает ртом воздух.

– Конечно знаю.

– Она ведь сейчас не дома, правда?

Бетц молчит.

– Скажем так, есть ли у нее проблемы с весом?

– Не совсем, – неосторожно проговаривается Бетц. – Она очень-очень худая.

– А это что, какая-то другая проблема?

– Она добилась именно того, чего хотела!

– Но ваши предки так не считают.

– Точно.

– Значит, я прав. Преданные Сестры. Понимаешь, о чем я? Они тесно связаны с Преподобным. – Бо не дожидается ответа, он просто рассказывает: – Вы когда-нибудь видели сертификаты о регистрации таких заведений, как «Мощный трицепс» или «Бонанзарама», «Вихляющие туши» или клиника «Пришло время»?

Она с достоинством отвечает:

– В нашем возрасте такие бумаги не смотрят.

– Вы в последнее время не обращали внимания на этикетки на ваших футболках или на новых компакт-дисках? А на обуви?

Едва Бетц положила голень на бедро другой ноги, чтобы рассмотреть логотип фирмы-производителя на своих сандалиях, Дэйв убрал ногу с педали газа. Впереди виднеется площадка для остановки транспорта. Она хватает Дэйва за запястье и шепчет:

– Дэйв, подожди!

Когда она прикасается к нему, ее как будто слегка ударяет током.

Поглощенный задуманным планом, Дэйв сбрасывает ее руку.

Бо, кажется, не замечает, что машина сбрасывает скорость.

– Знакомая эмблема, так?

Господи, ведь там действительно тот же самый логотип!

– Ребята… – говорит она, но уже поздно.

– Поговорим об этом потом. – Дэнни тянется через колени Бо и открывает дверцу.

Бо бормочет:

– Вам это не кажется странным?

– Дэнни, не надо!

– Вам не кажется…

Поздно. Дэйв резко жмет на тормоза, а Дэнни выпихивает Бо из машины на дорогу.

Бетц высовывается из окна, чтобы посмотреть назад. Стоя на дороге, Бо машет руками как бешеный. Когда Дэйв жмет на газ, Бо свирепо открывает рот. Он орет так громко, что слова доносятся и до машины:

– Я ЗНАЛ, ЧТО ВСЕ ТАК ВЫЙДЕТ.

В Аспене Дэнни запросто выигрывает турнир по поеданию острого перца халапенос, так как кругом одни туристы, до которых еще не дошли вести о его подвигах. После соревнований они уносят с собой блинчики и перец чили, запеченный с сыром и яйцом, а также столько пирога, сколько смогут съесть, и денежный приз, который на этот раз составил сто долларов. Им показалось вполне разумным потратить немного на самое лучшее мороженое, которое продают в Скалистых горах, что они и делают, а потом бродят по главной улице городка, потому что есть трубочки в машине Дэйв не разрешает. Интересно посмотреть, что происходит с горнолыжным курортом летом. По улицам, старательно выдержанным в стиле ретро, ходят загорелые Кены и Барби, которых вы и ожидаете там увидеть, но впечатление портят бледные тучные бизнесмены в шортах огромного размера и темных рубашках-поло, прогуливающиеся за руку со своими пышными женами. Откуда только такие берутся в этом славном местечке, где все столь красивы и в отличной форме?

Бетц толкает локтем Дэнни.

– Как они только могут расхаживать в таком виде, когда все обязаны… – Ей никак не подобрать нужные слова.

Дэнни отвечает:

– Черт возьми, просто ума не приложу.

– Им это сходит с рук, потому что у них есть деньги, – говорит кто-то.

Это симпатичный парень, похожий на ковбоя, который решил пристроиться к ним, потому что в городке типа Аспена мальчишки сразу пытаются познакомиться с такой девочкой, как Бетц Аберкромби.

– Что-что?

– Здесь у нас находится Аспенский институт, – объясняет он. – Раньше это был мозговой центр для интеллектуалов. А теперь – центр для желающих похудеть, как будто так важно, как все эти люди будут выглядеть. Так что, – обращается он к Бетц, – ты сегодня вечером свободна?

– Она едет в Сноумасс. – Дэйв впивается в плечо Бетц своими электрическими пальцами и разворачивает ее в нужном направлении.

Симпатичный парень идет вслед за ними.

– Я знаю одно местечко, где танцуют всю ночь.

– Да брось ты, сейчас уже поздно, мы не успеем до ночи добраться в Сноумасс. – Бетц вырывается, но Дэйв не собирается ее отпускать. Когда она делает вид, что хочет убежать, Дэнни отрезает ей путь.

Дэйв тащит Бетц за собой, и ей приходится идти за ним, а на местного ковбоя он смотрит в упор до тех пор, пока тот не убирается восвояси.

– Об этом мы поговорим в машине.

– Да хватит, Дэйв, пусти! – Она втайне трепещет от восторга, но обязательно нужно возмутиться. – Ты просто устал, вот и злишься.

Он весь день провел за рулем; голос его раздраженно дребезжит.

– Не надо мне рассказывать, кто из нас устал.

Уже поздно, а позволить себе остановиться в мотеле они не могут, потому что тогда не хватит денег на бензин, но вполне можно купить на распродаже спальные мешки. Когда Бетц заводит об этом разговор, Дэйв качает головой, не отрывая глаз от дороги. Они выезжают из города. Дэйв как будто превратился в фигуру изо льда и приклеился к рулю, руки его окаменели, челюсти плотно сжаты, спина прямая. С того момента, как «сатурн» начал подъем на Скалистые горы, он не соглашается уступить водительское место. Если их ледяной водитель проведет за рулем всю ночь, он просто растает, и что же тогда будет? Бетц переживает за него, но сегодня вечером с Дэйвом поговорить не получится, уж очень он не в духе.

А ведь судя по тому, как он держал ее за руку тогда, в городе, она может предположить, что в голове у него не одна только Энни. Она решает попробовать.

– Сноумасс до завтра никуда не денется, и то заведение тоже.

– Завтра может быть слишком поздно.

– Тебе лучше выспаться. Туда стоит идти, набравшись сил, а сейчас у тебя даже не хватит голоса как следует крикнуть.

– Я не отступлюсь. Ведь мы уже так близко.

– Так вот, насчет того места в Сноумассе, – продолжает она. – А как мы его найдем в темноте?

– Если она там, то найдем, – отвечает Дэйв таким жестким тоном, что Бетц тихонько всхлипывает, радуясь тому, что в машине темно и он не видит ее лица.

– А что, если ее там нет?

– Давай не будем об этом, – просит Дэйв. Неожиданно он берет Бетц за руку и долго не отпускает. – Ладно?

– Ладно, – соглашается она, и тут ей все представляется совершенно по-новому. Дэнни спит на заднем сиденье, переваривает перец халапенос, который жжет так, что не спасет никакое мороженое. Они почти одни. Именно в такой уединенной атмосфере обычно ведут долгие серьезные разговоры и доверяют друг другу секреты. Пока они доберутся отсюда до Сноумасса, может произойти что угодно. Что-нибудь обязательно случится. Она больше не хочет ему противоречить. – Ладно, Дэйв. Как скажешь.

Она ждала этого с самого начала путешествия. Да, атмосфера как раз располагает к замечательной беседе, но Дэйв разговаривать не собирается. После мимолетной вспышки нежности он переключился на автопилот, и теперь сосредоточен только на неожиданных крутых подъемах, спусках и поворотах. Подкупив Бетц лаской, он, похоже, совершенно забыл о ней.

– Дэйв.

– М-м.

Едут они, кажется, уже несколько часов.

– А как мы узнаем этот монастырь, когда приедем?

– Он теперь принадлежит Преданным.

– На шоссе будет стоять большой указатель? – Она рассчитывает, что он скажет «Не знаю», и тут-то она и предложит остановиться на ночь.

– Я посмотрел в Паутине. Там, кажется, торчит шпиль. И должен быть указатель.

– А ты заметишь его в темноте?

Он отвечает тоном отважного безумца:

– Я нашел бы это место, даже если бы был слеп.

Бетц охватывает досада, и ей становится трудно дышать.

– Как меня это достало, Дэйв! Что за ерунда!

– Не волнуйся, Бетци, все ведь нормально, да? – Он ничего не объясняет, просто говорит чуть помягче, как будто понимает, что должен ее успокоить, потому что ворчит она из-за него. – Мы повернем там, где стоит знак, и поедем по дороге к дортуару, или что уж там у них есть, а потом мы разбудим Преданных Сестер и заставим их привести к нам Энни.

– Думаешь, у них там дортуар?

– Ну, монастырь. Не важно. Судя по всему, там у них много небольших строений. Капелла, еще одно здание, где раньше ели монахи. В лесу стоят домишки. Монастырь совсем маленький. Может быть, мы просто подойдем к окну кельи, где держат Энни, и увезем ее.

Ему так не терпится сделать это, что она отвечает:

– Может, и так. А может, и нет…

– Приехали! – Дэйв с силой жмет на тормоза, и машина со скрежетом останавливается. Фары выхватывают из темноты вывеску. – Боже мой.

– Это еще неизвестно, – отвечает Бетц. Вырезанные на камне готические буквы, сообщавшие когда-то, что здесь находится монастырь Святого Бенедикта, закрашены из баллончика. Теперь здесь висит эмблема Преданных Сестер, и Бетц (благодаря Бо) замечает, что это просто несколько более сложный вариант логотипа с этикетки на ее обуви. – Но это то самое место.

– Энни! – кричит, как безумный, Дэйв. – Выходи, Энни, мы здесь.

Они приехали, вот только куда теперь двигаться? Из-за деревьев не видно зданий, и тем более не разглядеть, где держат Энни, а кругом непроглядная тьма.

Дэйв снова заводит «сатурн», и они едут по территории, принадлежащей Преданным Сестрам. Сейчас здесь все совсем не так, как во времена, когда это место было бенедиктинским монастырем. Может, когда-то в лесу вокруг капеллы и скрывались домишки с кельями, но сейчас их снесли, как и приют для странников и трапезную, которую рассчитывал обнаружить Дэйв. Нигде не видно ни одного монаха, никаких признаков их присутствия, будто и не было их здесь никогда. Единственное, что напоминает об их пребывании, – это полустертый крест, все еще заметный над дверью, прямо под эмблемой Преданных Сестер. В основании глухой стены здания из белого кирпича они видят единственную кованую дверь, похожую на трещину в монолитном камне.

Глава 14

– Это я, – шепчет Келли. Снова настала ночь, и Келли просто материализовалась в палате Энни, хотя и в коридоре, и над кроватью установлены камеры наблюдения. Как такой крупной девушке удается бесшумно передвигаться? В комнате становится темно, – дверь за Келли закрылась, все так же тихо.

– Нас застукают!

– Не-а, только не таких классных, как мы.

– Домнита следит за мной по третьей камере.

– Уже нет.

– Как это?

– Сама увидишь. Пошли, давай двигайся.

Энни сидит на кровати в позе лотоса, и ей трудно сдвинуться с места. Конечно, думает она, можно расплести ноги и встать, но зачем?

– Как ты сюда попала?

– А как я, по-твоему, попала сюда в прошлый раз? И сейчас точно так же. Ну что, ты идешь?

– Куда?

– Подальше отсюда.

– Мы не сможем выйти. На нас же ошейники. – В первый день своего пребывания здесь Энни попробовала сбежать, но от удара током у нее чуть уши не поджарились.

В темноте толстушка нащупывает руку Энни и что-то в нее кладет.

– Надень это на шею.

Она застегивает этот предмет.

– И оно действительно работает?

– Я об этом позаботилась.

Сегодня от Келли пахнет слабительным, да и на самом ли деле это Келли? От новых препаратов, которые ей ввели через капельницу, Энни трудно сохранять равновесие. Еле-еле удается ей удержать на месте свою кровать, которая начала уже раскачиваться.

– Ну и как же?

– Нейтрализует.

– А все камеры ты, типа, тоже нейтрализовала?

Келли вздыхает.

– Я, кажется, только что сказала, что позаботилась об этом?

– То есть как?

– Как обычно. Ну, знаешь, как в кино. Преданная Домнита сейчас сидит там и следит за всем этим коридором, а на самом деле смотрит закольцованную пленку.

– Ты умеешь делать такие вещи?

– Я много чего умею, – говорит Келли.

– Например, настроить по-своему все местные камеры наблюдения?

– Запросто.

– А как ты…

– Я смотрю много фильмов, – отвечает Келли.

– Но ведь для этого нужно та-а-ак разбираться в технике.

Келли хихикает.

– Лучшие спецы по технике обычно выглядят совсем как я.

– Ты хочешь сказать, хм…

– Да. Они толстые. Когда у тебя такие габариты, ты много сидишь на одном месте, и есть время на размышления. Типа, заняться больше нечем, и начинаешь много думать. Почему, по-твоему, свиньи такие умные?

– Ты же не свинья.

– Ты меня не видела.

Энни смущается:

– Ну, в тот раз.

– А, тогда-то. Это была не я.

– Что ты хочешь сказать?

Раздается смех, он кажется просто очаровательным.

– Это было только то, что ты увидела. Давай, крошка, у нас мало времени. Ты идешь, или как?

Энни хочет уйти отсюда и одновременно боится. Если в больнице или еще где-нибудь обращаются с человеком, как с инвалидом, он и становится настоящим инвалидом. Стоит продержать девочку в постели достаточно долгое время, и можно оставить ее на постельном режиме на всю жизнь. Энни целых два года добивалась того, чтобы получить власть над своим телом, но здесь ее запросто сломали. И теперь Преданные Сестры поселились у нее в голове и всем распоряжаются, и пусть они еще не полностью управляют ее телом, но в мысли уже вторглись. Взять, например, случай с Келли. Настоящая ли Келли сидит сейчас у нее в палате, или Преданные Сестры пошли на такую хитрость, чтобы, поймав ее на доверчивости, никогда уже не выпустить из своих лап? Не подослали ли к ней новенькую Сестру с голосом, как у Келли, чтобы подтолкнуть ее к глупости и получить право вставить ей в живот питательную трубку?

– Ну так что?

– Что?

– Ты со мной?

Она не может решить. Если здесь, в темной палате, действительно сидит Келли, которая уже начинает на нее злиться, то хватит ли у нее, Энни, сил добраться до выхода, который нашла Келли? В тоненьком больничном халате она кажется себе почти голой, а чувствует она себя слабенькой и слегка опьяневшей от новых внутривенных препаратов. Несмотря на бег на месте, ноги у нее ослабли и дрожат, и стоит она так нетвердо, что, наверно, попробуй она уйти отсюда, ноги начнут разъезжаться, как у тех, кто первый раз встал на коньки. А если какая-нибудь Преданная схватит ее и придется звать на помощь, не будет ли ее голос тоненьким и дрожащим, как у какой-нибудь жалкой старушки? Вот задница-то, ее голос стал похож на голос бабушки с материнской стороны в тот день, когда ту все перестало интересовать и она умерла.

– Не знаю, что и делать.

– Послушай, – Келли со вздохом садится на край кровати. Край, на котором сидит Энни, поднимается точно так же, как в прошлый раз, так что, скорей всего, это и правда Келли. – Давай-ка я тебе кое-что расскажу. Во-первых, ты попала сюда не по своей воле, верно? – На самом деле это не вопрос, а утверждение.

– Разумеется нет. А ты?

Келли считает, что ответ очевиден.

– Никто не приходит сюда сам. И тебе здесь совершенно не нравится.

– Конечно. Меня сюда отправили родители.

– Меня тоже.

– Ты имеешь в виду, что сама не хотела… – Энни глотает воздух, думая, как бы это сказать повежливее. Когда видишь существо такого размера, как Келли, то начинаешь строить определенные предположения. – Так ты не хотела…

– Ну, что ты собиралась сказать? Похудеть? Почему это все считают, что единственное на свете, о чем мечтает девочка моих габаритов, – это стройная фигура? Вот тебе, например, все говорят, что ты бедная-несчастная больная девочка, а что слышу я? Мне говорят, что на меня противно смотреть. Ну так что же, я послушала их и решила похудеть? И да, и нет, понимаешь?

– Не совсем.

– Ну ладно, я объясню. – Красивый голос Келли звучит уже совершенно безрадостно. – Конечно, я хотела быть стройной и красивой, такой, какой, как нам все говорят, должна быть нормальная девочка. Черт возьми, все мечтают быть стройными и красивыми, но если докопаться до правды, до самой настоящей правды, то что окажется? Чего же я на самом деле хотела? Только одного: чтобы они, на фиг, оставили меня в покое.

– И я тоже.

– Этого хотят все, но ведь кругом реклама и прочая дрянь, так что от нас ни за что не отстанут! Послушай. Мама записала меня в «Уэйт Уотчерз», когда мне еще не исполнилось шести лет.

Энни задумчиво говорит:

– Моя мама – последовательница Преподобного Эрла.

– Это другое… Что там такое? – От грохота, доносящегося из коридора, Келли так сильно вздрагивает, что раскачивается кровать.

– Ах, это? Ничего особенного.

Чаще всего, слыша по ночам этот металлический лязг, Энни пытается зарыться в матрас, исчезнуть, стать совсем плоской и так пролежать до тех пор, пока тележка не проедет мимо ее двери и не покатится дальше. Келли этот звук слышит впервые, она испугалась его и дрожит. «Да, это катят тележку, – думает Энни, – но что на ней сейчас везут и куда?»