Текст книги "Кики Страйк и гробница императрицы"

Автор книги: Кирстен Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава восьмая

* * * * * * *

ГОЛОДНЫЙ ПРИЗРАК

Люди в большинстве своем, желая узнать собеседника получше, полагаются на один и тот же набор скучнейших вопросов. «А кем ты работаешь?» – спросят они. «А в какой школе ты учишься?» «А что ты делала пятого августа в 9.45?» Да, ответы на эти вопросы способны пролить свет на финансовый статус данной персоны, ее академические успехи или криминальные наклонности, но чем она живет, вы не узнаете. Так что всякий раз, как я впервые с кем-то знакомлюсь, я обычно выжидаю удобного момента и спрашиваю, а верит ли она в привидения. Странноватый подход, согласна; но этот один-единственный простенький вопрос избавляет меня от многих часов отупляющей светской болтовни. Если моя новая знакомая лишь похихикает над подобной глупостью или снисходительно покачает головой, я постараюсь как можно скорее сбежать под каким-нибудь благовидным предлогом. А вот если она ответит «да» – значит, мне повезло. И не важно, какая она – тихая «мышка», или угрюмая брюзга, или слегка не в себе. У человека, который верит в призраков, в запасе найдется хотя бы одна занимательная история.

В тот вечер я глянула через стол на Уну Вонг и сразу поняла: Уна в призраков верит. Она и не подумала смеяться над отцовским заявлением. По примеру всех нас она просто-напросто отложила ложку и приготовилась слушать. Лестер Лю отодвинул суп в сторону и наклонился вперед, оказавшись в ореоле света свечей. Его обворожительная улыбка исчезла, словно ее и не было. Лицо его было серьезно – в нем отражались ужас, и горе, и страх. Он вдруг показался много старше своих лет.

– Должно быть, Сеселия Уорни не одобряет чужое присутствие,– небрежно обронила Кики, как если бы привидение в доме было делом столь же обычным, как протекающий кран в дешевой гостинице.

Лестер Лю медленно покачал головой.

– Миссис Уорни покоится в мире. В особняке не было никаких привидений. Боюсь, призрак преследует меня, и только меня. Вот поэтому я и пригласил вас на ужин нынче вечером. Я очень надеюсь, что Уна согласится мне помочь.

Но Уна словно онемела. Тогда на помощь ей пришла Кики.

– А зачем вам Уна? Вам вообще-то экзорцист нужен.

Пропустив совет мимо ушей, Лестер Лю снова обратился к дочери.

– Дорогая моя,– тихо проговорил он, словно исподволь подготавливая девочку к неприятной новости.– Ты когда-нибудь слышала про голодных призраков?

Глаза Уны расширились, губы приоткрылись, она тихо охнула. Похоже, она уже поняла, о чем пойдет речь. Даже Кики временно прикусила язычок.

– А что такое голодный призрак? – спросила я, заранее страшась услышать ответ.

По лицу Лестера Лю скользнула тень.

– В Китае есть такое поверье,– начал он.– Если человек умирает в гневе, то душа его остается на земле, во власти жажды мести. И чем более разгневана душа, тем большей силой обладает призрак. Разумеется, дело обстоит еще хуже, если покойного не обеспечили всем необходимым для загробной жизни. При таких условиях душа становится голодным призраком.

Из-за кухонной двери снова донесся приглушенный грохот и стук.

– Я видел своего призрака бессчетное число раз. Лицо ее по-прежнему прекрасно, но все остальное – это лишь скелет, кожа и волосы. За годы могущество ее несказанно возросло; теперь она следует за мною повсюду, как тень. Вот почему я так редко покидаю дом. Вот почему слуги отказываются здесь оставаться. Похоже, теперь у меня нет выбора, кроме как дать призраку то, что он требует.

Лицо Уны побелело от ужаса. Даже на Кики, похоже, рассказ произвел впечатление. Я же не знала, что и думать.

– А на что она злится? Что ты сделал?

– Я бросил ее дитя, отдал его в чужие руки, потому что ребенок оказался девочкой, а не столь желанным мне мальчиком. Я был плохим мужем и отцом, мисс Фишер. Да и человеком был не из лучших. Но теперь все изменится. Пора мне загладить свою вину перед теми, кому я причинил вред. Вот что пытается внушить мне мать Уны.

Из кухни появился дворецкий с серебряным подносом в руках и направился прямиком к Лестеру Лю. Его пиджак сзади был весь перепачкан какой-то липкой слизью, как если бы на бедолагу напал гигантский червяк. Дворецкий прошептал что-то боссу на ухо.

– С сожалением вынужден сообщить, что мы переходим сразу к третьему блюду,– объявил Лестер Лю.– Второе блюдо, увы, не уцелело. А жаль. Детенышей кобры в Нью-Йорке достать непросто. Я вынужден импортировать их напрямую из Таиланда. У американцев такие примитивные вкусы!

Дворецкий обошел стол кругом, раскладывая по тарелкам по два запеченных краба. Те, что достались мне, сцепились в неразрывном объятии, словно утешая друг друга в преддверии страшной судьбы. Как только слуга вновь скрылся в кухне, Уна оттолкнула тарелку и негодующе воззрилась на отца. Я не без удовольствия отметила, каким гневом пылают ее глаза.

– Ты хочешь, чтобы я спасала тебя от призрака? А с какой бы стати мне тебя выручать? Ты все это время жил как какой-нибудь диктатор третьего мира, в окружении страхолюдных слуг и детенышей кобры, а я прозябала в нищей развалюхе с четырьмя женщинами, которым и накормить-то меня было не на что. Им приходилось ткани с твоей фабрики воровать, чтобы сшить мне какую-никакую одежонку! У нас туалет был один на тридцать человек, а зимой – никакого отопления! Я сама училась английскому! Я до восьми лет даже в школу не ходила! И все только потому, что я родилась девчонкой? – Голос Уны сорвался на крик, лицо исказилось от ярости,– А теперь ты ждешь, что я тебя пожалею, да, презренный ты старик? Ах, он бедный-несчастный: заперт, как в ловушке, в особняке на Пятой авеню наедине с голодным призраком! Скольких людей ты погубил? Сколько народу до сих пор изнывает в рабстве на твоих фабриках? Настала твоя очередь помучиться!

Я гадала про себя, а не слишком ли далеко Уна зашла. Лестер Лю сохранял спокойствие, однако ноздри его раздувались, зубы скрежетали. Мы установили еще далеко не все «жучки» и ровным счетом ничего не разузнали о пропавших тайваньских ребятишках, а если Лестер Лю вышвырнет нас за дверь, второго шанса нам, скорее всего, не представится. По-видимому, те же самые мысли промелькнули в голове Кики. Она вежливо извинилась, встала из-за стола и направилась, по всей видимости, в дамскую комнату. А я осталась наблюдать за перепалкой между Уной и ее отцом.

– В Китае дитя не смеет так разговаривать с отцом,– холодно объявил Лестер Лю дочери.– Почтение и уважение к родителям – одна из ключевых добродетелей.

– И где ты тут видишь Китай? – парировала Уна.– Я родилась здесь. Я – американка. А ты – преступник и уголовник.

– Уна! – предостерегающе зашептала я.

– Все в порядке, мисс Фишер,– устало вздохнул Лестер Лю.– Боюсь, моя дочь ни словом не погрешила против истины. Как вы, конечно же, знаете, я совершил немало всего противозаконного. Однако ж я не единственный преступник в семье.– И он обернулся к Уне.– Я знаю, как ты смогла позволить себе свой нынешний стиль жизни, моя дорогая. Я все знаю про подделку документов и про маникюрный салон. Мне страшно жаль, что ты была вынуждена вести аморальный образ жизни. Будь твоя мама жива, у нее бы сердце разбилось. Она была женщиной твердых принципов, хоть и из простых. Вот почему я пригласил тебя сюда. Хотел умолять тебя, чтобы ты, из любви и почтения к матери, отказалась от противозаконной деятельности. Вот я, например, именно так и поступил. С тех пор как ты со своими подругами уничтожила банду «Фу-цзянь», я стал законопослушным бизнесменом.

– И часто ли законопослушные бизнесмены похищают тайваньских школьников?

Я с трудом сдержалась, чтобы не пнуть Уну как следует. Эта негодница, ни минуты не задумываясь, поставит под угрозу наши планы, лишь бы последнее слово осталось за ней!

Лестер Лю недоуменно пожал плечами.

– Просто не знаю, что на это и сказать, дорогая моя. Мы не в романе Диккенса живем. Ну зачем бы мне сдались школьники, сама посуди? Ты, конечно же, отдаешь себе отчет в том, что не все обитатели Чайнатауна перевоспитались одновременно со мной. Преступная жизнь города отнюдь не прекратилась в тот день, когда я вышел из игры.

– Уна, я заработал куда больше денег, нежели я в состоянии потратить. Фабрики будут закрыты. Долги – прощены. Я откупил особняк Уорни с одной-единственной целью: передать большинство сокровищ бывшей владелицы в дар различным музеям. Комната Марии Антуанетты отправится обратно во Францию. Полотна великих художников будут выставлены там, где на них смогут полюбоваться и другие люди. Я намерен стать одним из ведущих филантропов города. Меня перестанут бояться; мною начнут восхищаться. И я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Как моя дочь, ты наконец-то получишь все внимание, что заслуживаешь. Богачи и знаменитости Нью-Йорка выстроятся в очередь, чтобы с тобой познакомиться.

Внезапно ледяное дыхание ветра овеяло мои обнаженные плечи. Свечи разом потухли; пламя в камине вспыхнуло – и погасло, словно втянулось в трубу. В комнате сгустилась мгла; раздался скорбный стон – и вряд ли это подул ветер! – и я чуть сознание не потеряла от ужаса. В столовой явно был кто-то кроме нас! Я слепо зашарила по столу в поисках ножа: где же он? Я же помню, нож лежал тут, рядом с тарелкой! Ах, вот он! Я сжала нож в кулаке, словно кинжал, и замерла в ожидании. Позади послышались шаги. Шаги неумолимо приближались... Чья-то рука легла мне на запястье, и у самого моего уха послышался невесомый шепот:

– На втором этаже я закончила. Ступай на первый.

Легкое чирканье – и вот уже язычок пламени высветил призрачные черты. Кики Страйк поднесла спичку к одной из свечей, а затем с ее помощью зажгла и остальные.

– Может, вы и не прочь ужинать в темноте, а вот я предпочитаю видеть то, чего все равно не съем,– промолвила она, невозмутимо усаживаясь перед своей нетронутой тарелкой.

– Извините,– пробормотала я, поднимаясь от стола, и чуть ли не бегом кинулась к двери.

Едва переступив порог гостиной, я вытащила из кармана крохотный хрустальный флакончик и заново опрыскалась «Духами доверия». И очень вовремя: в следующий момент на плечо мне легла мясистая рука.

– Позвольте проводить вас в дамскую комнату,– прогудел дворецкий низким невыразительным голосом.

– Спасибо; но я вот уже много лет как хожу в туалет совершенно самостоятельно.– Я наклонилась поближе, надеясь, что духи свершат чудеса.– Вы только укажите мне нужное направление, а дальше я и сама справлюсь.

Дворецкий вдохнул поглубже – да так и замер, как если бы мозги его вдруг спасовали перед неразрешимой дилеммой.

– Третья дверь направо,– Дворецкий махнул рукой в сторону неосвещенного коридора и возвратился в кухню.

Я облегченно выдохнула – и тут вспомнила, что нахожусь в незнакомом доме, где в придачу разгулялось привидение.

Даже в бесфантомном пространстве я вообще-то темноту не люблю. Как любой человек, наделенный воображением, я различаю странные образы среди теней и затаившиеся по углам фигуры. Идя глубокой ночью в туалет, я просто-таки трепещу от ужаса, а отключение электричества так вообще смерти подобно. Так что, даже будучи уверена, что призраку этого дома мне поставить в вину нечего, я знала, что, ежели присмотреться, я увижу привидение и там, и тут, и повсюду. Не чуя под собою ног, я пробежала через шесть комнат. Смутно припоминаю библиотеку, кабинет для занятий, несколько спален и туалет как таковой. Я установила «жучки» за книгами, под креслами и за унитазом. (Позже я осознала, что идея была не из лучших.) За десять минут с делом было покончено. Я поправила платье, снова побрызгалась «Духами доверия» и зашагала назад, в столовую.

В столовой никого не было, кроме дворецкого: тот убирал остатки жареной утки, расшвырянные по всей комнате и стекающие вниз по ножкам стола. На мгновение мне померещилось, что дворецкий улыбается.

– Ваши подруги решили уйти, мисс. Они ждут вас в вестибюле.

Дворецкий поставил на стол поднос с загубленным блюдом и отвел меня к Уне с Кики. Роскошное платье Уны было заляпано соусом; Кики выбирала у нее из волос зернышки риса, что прилипли к длинным черным прядям, точно гниды. Лестер Лю смущенно стоял рядом с дочерью, готовый подать ей палантин.

– Что случилось? – спросила я.

– Дворецкий уверяет, что его толкнули,—объяснила Кики.– Четвертое блюдо опрокинулось на Уну.

– Пожалуйста, прими мои глубочайшие соболезнования,– умолял Лестер Лю.– Обычно призрак наказывает меня, и только меня. Надеюсь, ты все-таки поразмыслишь над моим предложением?

– Довольно болтать-то: поживем – увидим,– буркнула Уна, отбирая у него палантин.

– Еще одно – прежде чем ты уйдешь.– Лестер Лю коснулся плеча дочери.– Твоя мама очень бы хотела передать тебе вот это. Это ее единственный сохранившийся портрет.– И он извлек из внутреннего кармана пиджака фотографию.

Краем глаза я разглядела портрет прелестной девушки в старомодном платье.

Уна выхватила фотографию у него из рук и стремительно выбежала за дверь.

– Ты куда? – закричала я, бросаясь за ней следом.

Уна пулей вылетела на улицу и замахала рукой. Такси, проезжавшее по другой стороне Пятой авеню, развернулось и притормозило перед ней.

– Мне нужно побыть одной,– Уна открыла дверцу и запрыгнула внутрь.

– Погоди...– начала было я, но Кики схватила меня за плечо, и дверца такси захлопнулась.

– Оставь ее,– проговорила она и в свою очередь «проголосовала» такси.

С противоположной стороны улицы донесся резкий свист. На каменной ограде Центрального парка восседал «одичавший мальчик».

– Однако быстро вы,– откомментировал Каспар при нашем приближении.– А Уна куда отправилась? Похоже, она очень торопилась.

– Ей в химчистку позарез надо,– фыркнула я.– Ест уж больно неаккуратно.

Каспар выслушал объяснение, но поверить явно не поверил.

– А змей вы видели? – жадно спросил он.

– Змеи значились в меню,– сообщила Кики.– Детеныши кобры под острым соусом. Если верить хозяину, в Китае они считаются редким деликатесом.

Я передернулась при одной только мысли о подобном «лакомстве».

– Да я предпочту грязь есть с собачьей площадки!

Но Каспар даже не улыбнулся.

– Вы сказали «кобры»? Но большинство видов кобр занесены в Красную книгу! В Нью-Йорке их купить невозможно! А ваш хозяин не упоминал, часом, где он их раздобыл?

– Говорит, из Таиланда их импортирует,– отозвалась Кики.– Да будет тебе известно, что последние сутки ты дежурил у дома одного из самых гнусных контрабандистов Нью-Йорка. Этот при необходимости что угодно раздобудет, в средствах-то он не стесняется.

– А зачем вы ужинали с контрабандистом?

– Он хотел познакомить Уну со своим домашним призраком,– объяснила я.– Нет-нет, я не шучу.

Для мальчика с собственной неправдоподобной историей, Каспар удивился не на шутку.

– Слушайте, ребята, кто вы, собственно, такие? – потрясенно вопросил он.– У вас есть карты престранных мест. Контрабандисты приглашают вас на ужин. А насчет призрака я прямо не знаю, что и думать.

– Это долгая история; давай отложим ее до другого раза,– отозвалась Кики.– Есть у меня такое предчувствие, что мы еще увидимся, и не единожды. А сейчас мне нужно домой: один мой хороший друг очень болен.

– Мне страшно жаль.– Судя по его голосу, Каспар и впрямь разделял горе Кики.– Могу я напоследок попросить вас об одной услуге?

– Конечно,– кивнула Кики.

– Передавайте от меня привет Бетти,– промолвил Каспар.– И скажите ей, что я с нетерпением предвкушаю наш совместный ужин.

Такси стремительно мчалось в деловую часть города. Мы с Кики молча сидели бок о бок. Нам нужно было о многом поговорить, но ни одна не знала, с чего начать. Наконец Кики шумно вздохнула.

– Ну и несет же от тебя.

– Это я перед самым уходом малость переборщила с «Духами доверия». С жутким дворецким столкнулась.

– А быстро ты управилась. Ты все «жучки» расставила?

– Ага. Комнат-то там не много, учитывая, что восточное крыло отрезано. Слушай, а ты правда думаешь, что в доме поселилось привидение?

– Не знаю. Уна, похоже, поверила.

– Ужас как ее жалко,– посетовалая – Покойная мать, которую Уна в жизни не видела, восстала из могилы и призывает Уну стать образцовой гражданкой.

– А вот в последнее, там, где насчет могилы, я не верю. Лестер Лю что-то затевает. И хотелось бы мне знать, что именно. Эх, мне бы сейчас ясную голову...

Кики уперлась лбом в оконное стекло и погрузилась в молчание.

– Кики? – спросила я.– У тебя все в порядке?

– Разумеется, нет. Я же только что тебе объяснила, что Унин папочка замышляет недоброе.

– Я про другое. Ты то и дело пропускаешь встречи или приходишь с опозданием. На тебя это не похоже. Насколько серьезно больна Верушка? Ты что-то скрываешь?

Кики потерла глаза, размазывая тушь. Набрала в грудь побольше воздуха – надышавшись, к слову сказать, «Духами доверия».

– Я совершила глупейшую ошибку,—призналась Кики.– Возможно, Верушка умирает. И даже если она не умрет, мы обе здорово блипли.

Я была так потрясена услышанным, что даже заплакать не заплакала. И слова с языка не шли.

– Могу я ее увидеть? – Вот и все, что я сумела выговорить.

Десять минут спустя я уже стояла в дверях Верушкиной комнаты, не в силах сделать дальше ни шагу. Если бы не медленный и ровный ритм кардиомонитора, я бы первая уже названивала в похоронное бюро. Кики опустилась на колени в изголовье кровати, сжала в ладонях безжизненные, посиневшие руки своей опекунши, осторожно убрала со лба седую прядь волос. Ресницы Верушки затрепетали, губы задвигались. Кики наклонилась к самому ее лицу, чтобы не пропустить ни слова.

– Я же не могла хранить этот секрет вечно,– отвечала Верушка дрожащим голосом.– Ананка о тебе тревожилась. Остальные бы тоже с ума сходили от беспокойства, если бы знали правду.– Верушка слабо подала знак Кики нагнуться поближе и зашептала ей что-то на ухо.

– Верушка, я ей ни за что не скажу, будь спокойна на этот счет. Ты совершенно права. Ей нужны все силы, чтобы противостоять отцу. Да, я позабочусь о том, чтобы она не попала в беду. Хотя это и непросто. Теперь вот еще и эта история с призраком...

Пожилой мужчина в белом халате протиснулся мимо меня и принялся за работу: набрал в шприц какой-то бесцветной жидкости. Поднес шприц к свету, постучал по стенкам, чтобы избавиться от пузырьков воздуха. Из иголки ударила струйка.

– Что Вы ей вводите? – осведомилась Кики. Доктор воткнул шприц в левую ногу Верушки. Ресницы пациентки затрепетали и снова неподвижно легли на щеки.

– Ты все равно не поймешь,– буркнул доктор.

– А я попробую,– настаивала Кики, выпрямляясь во весь рост и буравя доктора глазами.– Я, конечно, еще ребенок, но не умственно отсталый.

– Послушай-ка,– отрезал доктор, высокомерно глядя на Кики сверху вниз.– У меня за спиной десять лет высшего образования. Ты, небось, и на свете-то столько не живешь. Так хватит мне докучать – дай спокойно выполнить мою работу. Ты наняла меня спасать пациентку или подготовить тебя к получению ученой степени?

Кики изогнула брови.

– Хорошо же. Делайте свое дело. Если справитесь на «отлично», я, так и быть, позабуду об этом разговоре. Но если с пациенткой что-либо случится, отвечать будете вы.

Доктор возвел глаза к небесам. Кики стремительно вышла за дверь.

– Вот скотина,– выругалась я, как только мы оказались за пределами слышимости.

– Я наняла доктора Притчарда отнюдь не ради его врачебного такта,– отмахнулась Кики.—

Он превосходный специалист и за хорошую цену готов держать язык за зубами. К сожалению, выбора у меня нет.

– Еще чего – нет выбора! Вызови «скорую», и пусть Верушку отвезут в больницу.

– Ни в коем случае нельзя. На прошлой неделе я так и поступила. И совершила страшную ошибку. Доктора выяснили, в чем проблема: всему виной застрявшая у нее в ноге пуля. Пуля выделяла в организм цианид. По всей видимости, моя тетушка и ее прихвостень разработали запасной план. Если бы Верушку не убила пуля, яд со временем довершил бы дело.

Когда доктора удалили пулю, я уж думала, жизнь Верушки спасена. Но они сообщили о пулевом ранении в полицию. Когда я обнаружила, что медсестра снимает Верушкины отпечатки пальцев, я тут же забрала ее из больницы – тайно, под покровом ночи. Я надеялась, Верушка поправится, но улучшение носило временный характер. Яд-то по-прежнему в организме. И медленно ее убивает.

– Если все так серьезно, стоит ли волноваться из-за отпечатков пальцев? – сцросила я.

– Верушка по-прежнему разыскивается по обвинению в убийстве моих родителей,– вздохнула Кики.– А доказательства ее невиновности находятся в Покровии. Даже если бы в больнице ее вылечили, из палаты она угодила бы прямиком в тюрьму. Я-то Верушку знаю. Это совершенно в ее стиле.

– А ты правда считаешь, что этот твой доктор Миляга сумеет ее спасти? – на всякий случай уточнила я.

– Если закрыть глаза на особенности характера, он один из лучших врачей Нью-Йорка. Я все до последнего цента потратила, чтобы обеспечить ему оптимальные условия для работы. Наверное, мне придется в очередном кун-фу-боевике сняться, чтобы расплатиться по счетам.

– Еще чего,– отрезала я.– Мы все тебе поможем. У меня полным-полно денег – моя доля, заработанная на золоте из Города-Призрака. И деньги эти в твоем распоряжении.

– Спасибо,– поблагодарила Кики, и тут синхронно загудели наши мобильники. Нам обеим пришло по эсэмэске. «Золотой лотос. Завтра. Полдень. Уна».

– У тебя проблемы поважнее Лестера Лю,– сказала я Кики.– Побудь с Верушкой, пока ей не полегчает. А завтрашнее собрание предоставь мне.

Я неслышно влезла в окно своей спальни еще до того, как пробило двенадцать. Сняла с себя вечернее платье, переоделась в повседневные шмотки, прислушалась у двери. Родители еще не спали. Из гостиной слабо доносилась сердитая немецкая речь и «трах-тах-тах» пулеметных очередей. Если папа с мамой как ни в чем не бывало смотрят фильм, значит, мое отсутствие прошло незамеченным. И хотя я с ног валилась от усталости, перед тем как лечь спать, мне предстояло еще одно неотложное дело. Я приоткрыла дверь и на цыпочках спустилась в гостевую спальню.

На следующий день в одиннадцать утра, после того, как папа ушел на субботний семинар, я подошла к маме. Она как раз наливала себе кофе. Стоило бы, конечно, выждать, пока она выпьет три-четыре чашки, но время поджимало.

– Мне нужно в библиотеку,– сообщила я.

– Ага, конечно.– Для человека, к сарказму не привыкшего, мамочка делала большие успехи.

– Я серьезно.– Я открыла тетрадку и продемонстрировала ей начало заданного мне сочинения.– Я пишу важную работу на тему «Подземной железной дороги». Возможно, это спасет меня от двойки по предмету мистера Дедли; да только у нас не хватает двух нужных мне книг. А без них мне сочинение никак не дописать.

Мама слегка опешила.

– Все наши книги по американской истории девятнадцатого века стоят в шкафу в гостевой комнате, тебе это отлично известно. Если тебе нужно что-то, чего нет у нас, я не верю, что в библиотеке ты найдешь то, что ищешь.

– Эти книги у нас были, я точно помню, но на месте их нет. Их, небось, папа забрал,– посетовала я,– Ты же знаешь, как он вечно ссужает книги направо и налево.

Отцовская безалаберность в отношении книг маму всегда невероятно раздражала.

– Что именно тебе нужно? – спросила она. Я протянула ей листок бумаги с записанными на нем двумя названиями и выходными данными.– Ну, пойдем поищем вместе.

Я терпеливо прождала с полчаса, пока мама просматривала в гостевой комнате полку за полкой. Я знала: книг она ни за что не отыщет – если не догадается посмотреть у меня под матрасом.

– Твой папочка, похоже, считает, что наш дом – это филиал нью-йоркской публичной библиотеки,– вздохнула мама и демонстративно посмотрела на часы.– Ананка, у тебя есть два часа. Если к половине второго ты не вернешься, я сама за тобой заеду. И такой скандал закачу – мало не покажется!

Маникюрный салон «Золотой лотос», в десяти кварталах к северу от библиотеки, впервые за целый год был закрыт. На двери висела табличка с надписью, однако ж у входа ошивалась какая-то дама в норковой шубке и солнцезащитных очках: она заглядывала в окна, высматривая хоть какие-нибудь признаки жизни и явно не веря, что с педикюром придется подождать – страшно подумать! – до завтра.

– Прошу прощения, милочка,– проговорила она этаким снисходительным тоном, каким принято разговаривать с чужими горничными.– Ты здесь работаешь? Ты говоришь по-английски?

Я огляделась по сторонам, гадая, не обращается ли она к кому-то, стоящему за моей спиной.

Нет, вокруг – никого.

– Нет,– отрезала я, постучав в дверь,– По-английски я не говорю.

– Ты... де-ла-ешь... ма-ни-кюр? – не отступалась она, четко выговаривая каждый слог, как если бы обращалась не к иностранке, а к идиотке.

– Ты... чи-тать... у-ме-ешь? – в свой черед осведомилась я, указывая на табличку с надписью «Закрыто».

Дама, до глубины души шокированная, отпрянула назад. В это самое мгновение Ди-Ди отперла дверь и впустила меня внутрь.

– Ступай сама себе ногти крась,– рявкнула я на даму и захлопнула за собой дверь.

На полу салона тускло поблескивала мозаика – изображение древнегреческого оракула, впавшего в транс. Вдоль стен были расставлены роскошные маникюрные кабинки; столы и стулья накрыты хрустким белоснежным льняным полотном.

В глубине здания, позади длинного ряда кабинетов депиляции находился офис Уны. Одна из дверей в узком коридоре была открыта; краем глаза я заметила Юя, что сладко спал прямо на столе.

– Мальчик все утро вкалывал не покладая рук,– объяснила Ди-Ди.– Но он еще слаб. Уна убедила его прилечь подремать.

– Уна заставляет Юя работать? Она что, совсем сбрендила?

– Нет-нет, это он сам захотел сделать Уне что-нибудь приятное. И отказов даже слушать не пожелал. Ты подожди, пока не увидишь, что у него вышло.

– Уна вам рассказала про вчерашний ужин?

– Ой, да,– кивнула Ди-Ди.– Просто страсти-мордасти какие-то. Лус как раз оборудование устанавливает. Она сняла записи со всех «жучков». Сейчас посмотрим, что там Лестер Лю затевает.

Я открыла дверь в офис Уны и застыла на пороге. Верхнюю часть стены позади рабочего стола украшала незаконченная фреска: шестеро Иррегуляров отважно сражались с крысами Города– Призрака. Все персонажи казались удивительно живыми, словно на фотографии. Казалось, что у крыс даже усы шевелятся.

– Это Юй нарисовал? – не поверила я.– Да он нас всех только один-единственный раз видел. Как он умудрился наши лица так хорошо запомнить?

Уна пожала плечами.

– Я так понимаю, кто-то похитил самого талантливого ребенка на всем Тайване. Он еще и портрет миссис Фэй написал, так что теперь она его горячая поклонница. Юй то, Юй се, уси-пуси, прям так трогательно, что с души выворачивает. Так что, Кики придет или нет?

– Она сказала, что свяжется с тобой позже. Так что ты думаешь насчет прошлого вечера? Твой папочка по-прежнему не в ладах с законом или и впрямь перевоспитался?

– Признаюсь, что папаша и впрямь обвел меня вокруг пальца,– кивнула Уна.– Но проснувшись сегодня утром, я поняла, что все это – очередная афера. Призрак, мумия, выставка – словом, все. Мне прямо-таки не терпится послушать, что там «жучки» записали.

– Уна? – проговорила я, внезапно приглядевшись повнимательнее к украшению на ее запястье.– Где ты взяла эти побрякушки?

На Уне были те самые платиновые браслеты, которыми она восхищалась в доме у Лестера Лю.

– А, ты про эти? – уточнила Уна, пытаясь делать вид, будто ничего особенного не произошло.– Их сегодня утром посыльный доставил. Наверное, это папаша пытается извиниться за вчерашнее.

– Ты ведь собираешься их вернуть, правда?

– Да кем ты себя возомнила – сотрудником службы пробации? – рявкнула Уна.– Ну не успела я еще отправить их обратно, и что? Кроме того, кому повредит, если я и похожу в них по офису часок-другой?

– Тебе самой в первую очередь,– отозвалась я.

– О’кей, ребята, я все подключила, так что давайте-ка отложим склоку на потом. Делу, как говорится, время.

Лус Лопес, засунув руки глубоко в карманы комбинезона, уже некоторое время наблюдала за развитием событий из коридора. Она поманила нас за собой в один из кабинетов депиляции, где на столе уже стоял ее переносной компьютер. Бетти, выступая в роли ассистентки, раздала нам беспроводные наушники.

– Мы с Бетти просмотрели все записи за прошлую ночь,– сообщила Лус.– По большей части – ничего. Один из «жучков» записал, как в туалете то и дело воду спускают и еще кое-какие звуки – впрочем, их вы прослушивать вряд ли захотите. Но есть и кое-что интересненькое. Сперва я поставлю самое-самое.

Бетти обернулась к Уне.

– Тебе, наверное, будет тяжело. Ты уверена, что хочешь слушать эту запись?

– Уж чего бы там ни было, я все выдержу,– заверила Уна.

Мы надели наушники и просигналили Лус, что можно начинать. Запись включилась с места в карьер: внезапно послышались тяжелые шаги по мраморному полу, затем, по всей видимости, позвякивание ледяных кубиков в бокале.

– Спасибо, Сукх,– послышался измученный голос Лестера Лю.– На сегодня это все.

– Я прошу прощения за сегодняшние беспорядки, сэр,– монотонно прогнусавил дворецкий.

– Тебе не в чем себя упрекать. Напротив, я тебе безмерно благодарен. Ты единственный из слуг, кто меня не бросил. Такая преданность в нашем мире встречается редко.

– Я почитаю за честь служить вам, сэр.

– Ты свободен, Сукх.

– Да, сэр.

Лус перемотала несколько минут полной тишины. Затем запись включилась снова – послышались звон разбитого стекла и пронзительный вопль.

– Отойди! – визжал Лестер Лю.– Не приближайся!

На заднем плане послышалось учащенное дыхание – частое, прерывистое, словно у бешеного животного. Именно этот звук я слышала в особняке.

– Я пытался! – умолял Лестер.– Это ты ее отпугнула; но я пытался! Неужели я не заслужил одной-единственной спокойной ночи?

Дыхание замедлилось, сделалось затрудненным, как если бы загадочное существо задыхалось. Послышался тихий стон; с каждой минутой звук нарастал – и вот уже сорвался на оглушительный визг.

– Пожалуйста,– заклинал Лестер,—ну пожалуйста! Завтра я сделаю все, что смогу. Сделаю все, лишь бы прекратить эту пытку. Все на свете! Нет! Нет!

Последние слова перешли в душераздирающий вой, а затем послышался глухой стук падающего тела. Запись остановилась.

– Ну вот, в сущности, и все,– пояснила Лус.– Вернулся дворецкий, помог ему дойти до спальни. И далее все было тихо на протяжении нескольких часов. Я могу проверить утреннюю запись, если вам интересно.

– Нет, с меня довольно.– Лицо Уны было пепельно-бледным, глаза завороженно впились в экран компьютера.

– Знаешь, Уна,– начала Лус,– я сама не верю, что предлагаю такое. Ну, то есть ученый во мне протестует, но я знаю, кто мог бы тебе помочь...

– И кто же? – насторожилась Уна.

– Моя мама к этому парню ходит. Он, типа, медиум – якобы может разговаривать с покойниками. Как бы то ни было, мама уверена, что он общается с ее сестрой, которая умерла на Кубе пятнадцать лет назад. Я всегда считала, что это мошенничество чистой воды, а теперь прямо не знаю, что и думать. По крайней мере, у нее на душе заметно легче становится. Может, и тебе стоит с этим медиумом побеседовать?