Текст книги "Кики Страйк и гробница императрицы"

Автор книги: Кирстен Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Я могу,– вызвалась Бетти.– А потом отправлюсь прямиком к Ди-Ди. Надо мне наконец избавиться от этих духов.

– Кстати, о духах, Бетти. Сдается мне, ты только что совершила ошибку, дав слово этому мальчишке с белками. Ни одни духи на свете не обладают такой стойкостью,– заверила я ее.

– А зачем тогда Каспар так рвется нам помогать? Меня совесть мучает, даже при том, что он и в самом деле преступник. Я вроде как им беззастенчиво пользуюсь.

– А вот у меня есть идея получше! – встряла Уна.– Вместо того чтобы тащиться к Ди-Ди, чего бы тебе не посмотреться в зеркало?

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Бетти.

Уна глянула на меня и закатила глаза.

– А еще говорят, будто это я безнадежна!

В четыре часа дня прозвенел звонок, н ученицы беспорядочной толпой устремились к дверям. Я угрюмо пробивалась сквозь толпу, приготовившись отбывать тяжкую повинность. Мне вдруг пришло в голову, что очень скоро я окажусь в присутствии настоящей знаменитости. В каждой школе есть свои звезды; в Аталантской школе для девочек список возглавляла Молли Донован. Слава Молли не имела отношения к тому, что ее мать, известная актриса, получила двух «Оскаров», или к тому, что ее отец, хирург по пластическим операциям, потрудился над половиной носов Аталанты. Большинство учениц Аталанты были весьма богаты, многие – еще и знамениты в придачу; но мало кто мог похвастаться собственными заслугами. Молли же прославилась тем, что ее оставляли после уроков куда чаще, нежели любую другую девочку за всю историю школы. По слухам, в честь двухсотого раза она собиралась заказать памятную татуировку – и ждать оставалось уже недолго.

Когда в библиотеку явилась я, там не было никого, кроме Молли и миссис Фонтан. А надо сказать, что миссис Фонтан, поборницу строжайшей дисциплины, природа наказала мочевым пузырем размером с горошину. Каждое утро ученицы всех возрастов заключали ставки насчет того, сколько раз в течение дня миссис Фонтан сбегает в дамскую комнату. Тех денег, что переходили из рук в руки за неделю, хватило бы, чтобы купить страдалице позолоченный биотуалет «Порта Потти» в личную собственность.

Я попыталась подобрать себе книги, необходимые для написания заданного сочинения, но Аталантская библиотека нашей домашней и в подметки не годилась. (Впечатляла разве что подборка книг на тему «Твой взрослеющий организм»). Я как раз похихикивала над отдельными названиями, когда миссис Фонтан вдруг заерзала на месте всей своей дебелой тушей и страдальчески сморщилась, словно того и гляди лопнет. Как только я уселась за парту в двух рядах позади Молли, наша тюремщица приказала нам работать не отвлекаясь и ни в коем случае не переговариваться и зарысила к двери.

– Пссст!

Я выглянула из-за перегородки. Молли даже на колени встала на стул, чтобы лучше меня рассмотреть. Хотя сама она на нарушительницу спокойствия походила мало – щеки как у хомячка, веснушчатая мордашка, ни дать ни взять Пеппи Длинныйчулок,– Молли славилась тем, что то и дело сбивала соучениц с пути истинного. Я уткнулась в книги, демонстративно ее игнорируя.

– Псссссссст!

Молли сдаваться не собиралась. Я высунула голову из-за перегородки. Молли мило заулыбалась и принялась накручивать на палец рыжий локон.

– Раньше я тебя здесь не видела,– отметила она.– А что ты натворила?

– Опоздала сегодня в школу.

– А,– разочарованно вздохнула Молли.– И всего-то? А я-то надеялась, это ты бомбу-вонючку подбросила!

Заслышав шаги в коридоре, я вновь плюхнулась на стул и с головой зарылась в книгу. А вот рефлексы Молли сработали недостаточно быстро.

– Молли, а ну сядь нормально и займись уроками! – завизжала миссис Фонтан.– Если будешь отвлекать Ананку, на весь месяц здесь останешься, так и знай.

– Я ж и так наказана до конца октября,– напомнила Молли.

– Значит, задержишься на ноябрь, – отрезала миссис Фонтан.

Я выдернула из тетрадки три листка и приступила к сочинению. Вообще-то я планировала написать о разграблении могил, что послужило толчком к восстанию докторов в 1788 году, но вместо того моими мыслями завладела иная тема:

Под Белостокерской синагогой в Нижнем Ист-Сайде есть потайная комната...

Пятнадцать минут спустя миссис Фонтан снова вышла за дверь. Чье-то теплое дыхание защекотало мне шею, я подпрыгнула от неожиданности, едва не врезавшись головой в Молли Донован.

– Интересная тема,– откомментировала Молли.– А вот с орфографией у тебя проблемы.

– Отстань, пожалуйста! – зашептала я, одним глазом поглядывая на дверь.– Ты добьешься того, что нас обеих исключат!

– Меня не исключат,– вздохнула Молли.– Я уж который год пытаюсь сделать так, чтобы меня выгнали, а толку? Чего бы я ни натворила, все впустую. Родители просто переводят на счет школы очередной благотворительный взнос, и все.

Я разом заинтересовалась ее нелегкой судьбой.

– А зачем тебе надо, чтобы тебя исключили?

– Ненавижу эту школу. И город тоже ненавижу. Я готова жить где угодно, лишь бы не в Нью– Йорке.

– Правда? – поразилась я.– А почему?

– Да все из-за родителей. Они никак меня в покое не оставят. Считают, что я альтернативно одаренная.

– Да ладно, все говорят, ты ужас до чего умная.

– Не в том смысле «альтернативно одаренная». В смысле, вундеркинд. У меня особый дар.

– Ах вот как? И что же это за особый дар такой?

– Ма прозвала меня ходячим калькулятором. Я умею производить в уме сложные математические вычисления. Родители вечно заставляли меня перед гостями выступать на своих вечеринках с коктейлями. Когда мне исполнилось одиннадцать, я решила, хватит с меня изображать дрессированную обезьянку. Я в прошлом году даже пару по геометрии схватила,– с законной гордостью поведала она.

– Поздравляю,– хмыкнула я.– Как насчет извлечь квадратный корень из семи тысяч трехсот шестидесяти восьми?

– И ты туда же? – вздохнула Молли.– Восемьдесят пять целых восемьсот тридцать семь тысячных. Трех знаков после запятой тебе хватит?

– Вполне, только я же проверить не могу. У меня под рукой калькулятора нет.

– Ну, значит, поверишь мне на слово. Ой, фонтанчик идет! Только не говори никому, что я тебе только что рассказала. Незачем портить мне репутацию.

– О’кей,– шепнула я, и Молли плюхнулась обратно на свое место.

Спустя пятнадцать минут Молли вернулась снова.

– Правда, здесь здорово? – улыбнулась она.

– Лучше, чем я ожидала.– Молли и впрямь пришлась мне весьма по душе.

Молли между тем непринужденно уселась на край моей парты.

– Обожаю оставаться после уроков. Самое мое любимое время дня. Разных интересных людей встречаешь, болтаешь о том о сем. Мне, к сожалению, сегодня еще к «кровельщикам» надо; а то бы я тебя на обед пригласила. Наша повариха готовит просто фантастический буйабес.

– Ты с психотерапевтами занимаешься? Причем сразу с несколькими? – удивилась я.

– А то! Я ж «одаренная», как же иначе. Мои «кровельщики» – это муж и жена, этакий «семейный подряд». Специализируются на работе с детьми-вундеркиндами. Меня к ним три раза в неделю гоняют.

– И на что это похоже? – полюбопытствовала я.

– Ужас! Меня заставляют проходить чертову прорву тестов, а потом еще рассказывать, каково это – осознавать себя вундеркиндом. Время от времени мне приходится выступать перед группой экспертов. Знаешь, на ярмарках дрессированные курицы в крестики-нолики играют, вот и я себя точь-в-точь такой курицей чувствую.

– Звучит просто жутко,– посочувствовала я.

– Еще бы не жутко! В толк не могу взять, и зачем родители меня к этой парочке пристроили. Тоже мне знатоки человеческих душ, у них же родной сын из дому сбежал! Я слыхала, он теперь в парке живет. Они все пытаются его отыскать, да только он тоже «одаренный». Его поди найди. Ой-ей, а вот и фонтанчик!

Следующие пятнадцать минут я провела, нетерпеливо отсчитывая в уме девятьсот секунд. Наконец Молли вернулась.

– Привет еще раз! Ну так о чем это мы? – проговорила она.

– О том мальчике. Который сбежал из дому. А как его зовут?

– Финеас Паркер. А что?

– А как он выглядит?

– Понятия не имею. В жизни его не видела. А зачем тебе знать?

– Да так, любопытно просто.

– Если ты знаешь о его местонахождении, ты можешь хороший куш сорвать: родители за ненаглядного сыночка баснословное вознаграждение обещают. Но не думаю, чтобы у тебя достало жестокости сдать бедолагу.

– После всего, что ты мне рассказала, конечно же нет! Кстати, а его-то дар в чем состоит?

– Живопись,– объяснила Молли.– У его родителей весь офис картинами сынка увешан. Одну картину они вроде бы продали чуть ли не за тридцать тысяч долларов.

– Послушай, Молли. А ты не могла бы раздобыть мне фотографию Финеаса?

– Может, и могла бы,– отозвалась она.– А что мне с этого будет?

Я на мгновение задумалась.

– Если раздобудешь мне фотографию, я сделаю так, что тебя исключат.

– Честное слово? – Молли сверкнула глазами.

– Честное слово,– подтвердила я.

– Молли! – На сей раз миссис Фонтан застала врасплох нас обеих.– Все, с меня довольно! Ты наказана на весь ноябрь!

– Классно! – обрадовалась Молли, вприпрыжку возвращаясь на место.

По пути из школы домой я достала мобильник, чтобы позвонить Кики, и обнаружила два неотвеченных вызова из дома. Дурной знак, что и говорить! Войдя в дом, я увидела, что мама поджидает меня в прихожей с секундомером в руке, точно тренер-садист. Она сверилась с прибором и перевела глаза на меня.

– Сейчас сорок семь минут седьмого. Почему ты опоздала? Я посмотрела по Интернету: метро ходит без сбоев.

– Вообще-то я пешком шла.– Мамин тон не сулил ничего доброго; в этот момент я многое отдала бы за каплю «Духов доверия».– Я себе все, что можно, отсидела – за столько-то часов; мне просто захотелось поразмяться.

– Ну что ж, поразмялась – и довольно. Мы с отцом желаем поговорить с тобой в соседней комнате.– От потрясения я словно приросла к месту.– Немедленно! – прикрикнула мать.

Пол гостиной был, как всегда, завален упавшими книгами. Расчищено было разве что небольшое пространство вокруг тахты. Я устроилась напротив родителей, пытаясь не замечать увесистый фолиант под названием «Храмы Судьбы в Центральной Америке», что словно подмигивал мне через всю комнату.

– Не изволишь ли объяснить нам, отчего сегодня утром ты с таким трудом встала с постели? – осведомилась мать.

– Может быть, потому, что не выспалась? – подсказала я.

– Это все, что ты в состоянии придумать? – Мама с отвращением отмела подобное объяснение.– Я только что говорила с директором Борландской академии; и тут позвонила ваша директриса. Похоже, она считает, что сумеет привести тебя в норму. По-моему, идея нездравая, но я согласилась дать ей шанс попробовать.

– Спасибо,– пробормотала я.

– Не так быстро. В Борландской академии тебя ждут к декабрю; я уже и чек выписала. Вот только проспи школу еще раз, и проснешься уже в автобусе на пути к Западной Виргинии.

– Ананка, мы вовсе не хотим тебя наказывать,– смущенно вступился отец. Он всегда предпочитал роль «доброго полицейского».– Мы просто пытаемся помочь тебе преуспеть в жизни. Если ты хорошо закончишь школу, тогда однажды ты сможешь делать все, что твоя душа пожелает. Захочешь – станешь изучать гигантского кальмара, или вступишь в ФБР, или займешься раскопками в окрестностях Нью-Йорка. Но сперва надо через геометрию продраться, иначе – никак.

– Твой отец, возможно, и не хотел бы тебя наказывать, а я вот хочу,– отрезала мать.– Мы доверяли тебе, Ананка, мы не вмешивались в твою личную жизнь; и вот как ты нас отблагодарила. Мы с отцом весь день потратили на то, чтобы подобрать книги, необходимые тебе для занятий. Ты найдешь их у себя в комнате. Все прочее в библиотеке для тебя временно под запретом, пока не научишься сосредотачиваться на учебе.

– Каждый день на протяжении ближайших двух недель, отбыв наказание в школе, ты возвращаешься прямиком домой и берешься за уроки. И в течение этого времени с Кики Страйк ты не общаешься. Понятно?

– Да.– Легко изображать покаянное смирение, если в рукаве у тебя – козырной туз.

– Отлично. Тогда приступаем. И вот еще что, Ананка...

– Да?

– Завтра вернешься из школы на метро.

Я кинулась к себе в спальню оценивать масштабы катастрофы. Родители обыскали ящики стола и конфисковали много моих любимых книг, но к коллекции томов по истории Нью-Йорка не притронулись. Мой экземпляр «Города Готхэма» стоял на месте, равно как и карта, засунутая между страниц. Я облегченно выдохнула – и тут взгляд мой упал на окна. На обоих окнах установили новехонькие висячие замки. Я заперта, я в ловушке! Я рухнула на постель и уже приготовилась выплакаться как следует, как вдруг в дверь постучали и внутрь заглянул отец.

– На самом деле не так все плохо, правда,– прошептал он.– Постарайся получить пятерку за следующую контрольную, и мама мигом растает. Ты справишься, я в тебя верю!

– Спасибо, пап,– всхлипнула я.

– Кстати, тут для тебя кое-что с посыльным доставили. Наверное, от кого-нибудь из твоих подруг. Только маме не говори, что я тебе посылку передал.

– О’кей,– кивнула я.

И отец перебросил мне на постель небольшой пакет в оберточной бумаге.

– Если тебе с уроками помощь понадобится, ты сразу дай мне знать.

– Обязательно,– заверила я, вытирая глаза.

Я распотрошила пакет и вытряхнула содержимое на кровать. Внутри обнаружились два замка, в точности такие, как у меня на окнах, миниатюрные молоточек и долото и кожаный футлярчик. В футлярчике лежала металлическая пробирка, холодная на ощупь, с этикеткой: «Жидкий азот». А еще – конверт с письмом.

Извини, что подвела вас сегодня. Я слышала, ты под домашний арест угодила. На самом деле все не так страшно. Если не сможешь взломать замки, пусти в ход вот этот набор инструментов. Капни на замки жидкого азота и выжди пару минут. Как только замок замерзнет, разбей его с помощью молотка и долота. (Осторожно: жидкий азот и пальцы замораживает!)

Увидимся завтра вечером.

Кики.

Глава седьмая

* * * * * * *

СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА

В пятницу утром я переступила порог Аталантской школы за целых сорок пять минут до первого звонка. В коридорах и рекреациях почти никого не было. На пути к туалету я повстречала разве что нескольких стипендиаток да парочку подхалимок, любительниц выслуживаться. По дороге к метро я заглотила тройной эспрессо, и неприятные последствия не замедлили сказаться. Я лихорадочно возилась с пряжкой на поясе, как вдруг оглушительно хлопнула дверь соседней кабинки.

– Пссст! Ананка! – раздался громкий шепот.

Я посмотрела вниз: из-под перегородки на меня с усмешкой глядела веснушчатая физиономия.

– Молли? – застонала я. Честное слово, эту девочку неплохо бы обучить начаткам цивилизованного поведения! – Что ты делаешь?

– Иди сюда, ко мне,– велела она.

– Что? Нет!

– Иди сюда, говорю; я для тебя кое-что раздобыла.

– Молли, а тебе не кажется, что это не вполне нормально?

– Я серьезно,– нахмурилась Молли,– Это тебе нужно, не мне.

– Господи милосердный, Молли! Ну подожди тогда минутку! Я того и гляди лопну!

– Не могу я ждать. На случай, если ты позабыла – все учителя в школе до единого глаз с меня не спускают. У меня очень мало времени.

Я вдохнула поглубже и отперла дверцу. Не успела я проверить, не подслушивает ли нас кто, как Молли уже бесцеремонно втянула меня в свою кабинку. Мы стояли нос к носу над унитазом.

– Ничего не понимаю,– пожала плечами я.– Что еще за секреты такие?

– Я принесла тебе фотку Финеаса Паркера.

Молли расстегнула молнию на рюкзачке. Внутри не было ничего, кроме фотографии в тяжелой серебряной раме.

– Молли, мне просто фотография была нужна, раму-то ты зачем притащила! Она от «Тиффани» [19]19
  «Тиффани энд компани» – всемирно известный ювелирный магазин в Нью-Йорке.


[Закрыть]. Твои психотерапевты непременно заметят пропажу.

– А плевать я хотела! Скажу папаше, чтобы приписал лишнюю сотню «зеленых» к их следующему чеку. О-о-о-о-о-о-ох! А вдруг они от меня откажутся? То-то было бы здорово! Ну как тебе фотка?

Я с трудом нашла в себе силы отвести глаза от портрета. Финеас Паркер был фантастически хорош собой: золотисто-каштановые кудри, глаза цвета спелого ореха, черты греческого бога. На плече у него восседала гигантская белка.

– Ага, вот и я то же самое подумала,– захихикала Молли.– И кто б мог ожидать, что он такой красавчик? Если он однажды соизволит вернуться домой, я не я буду, если не заставлю родителей нас познакомить.

– Молли,– улыбнулась я,– к тому времени ты уже будешь за сотни миль от Нью-Йорка.

– Так ты правда мне поможешь?

– Слово есть слово. За один день такие дела не делаются, но однажды – и очень скоро – тебя и впрямь исключат.

Молли порывисто кинулась ко мне и принялась душить меня в объятиях настолько крепких, что я едва не обмочилась. Две девчонки гнусно захихикали, когда мы с Молли вышли из одной кабинки, но мне было глубоко плевать. В жизни я не доставляла никому столько счастья.

Тем же вечером, за несколько часов до начала ужина у Лестера Лю, я вернулась из школы домой (на метро!), прошла мимо мамы с гордо вздернутой головой и заперлась у себя в спальне. Около семи отец постучал ко мне в дверь и полюбопытствовал, не хочет ли узница немного хлебушка с водой. Я вежливо сообщила, что подкрепилась загодя и попросила не отвлекать меня от занятий. В семь пятнадцать я осторожно вскрыла один из замков и на цыпочках прокралась вниз по пожарной лестнице. В семь тридцать я уже стояла перед домом Бетти Бент. И не испытывала ни малейших угрызений совести.

Не успела я нажать на звонок, как Бетти уже открыла дверь и втащила меня внутрь, во тьму цокольного этажа. И предостерегающе поднесла палец к губам.

– Я ужасно рада, что ты пришла пораньше,– прошептала она, оглядываясь через плечо.– Хочу тебе кое-что показать.

– Я первая или есть еще кто-нибудь? – полюбопытствовала я.

– Только Уна. Ну пойдем же.

И Бетти двинулась вперед, осторожно обходя манекены и безголовые муляжи, загромождавшие гостиную. На сей раз ее родители проектировали костюмы для новой оперы, действие которой происходило не иначе как на Марсе.

– Погоди секундочку. Мне нужно тебе кое-что сообщить,– прошипела я Бетти в спину.– Я сегодня выяснила, кто таков на самом деле этот твой загадочный бойфренд.

Бетти замедлила шаг, но обернуться не обернулась.

– Мой бойфренд?

– Да ладно, ты отлично знаешь, о ком я. Он проводит много времени на свежем воздухе, любит работать с животными и давным-давно позабыл о том, что такое мыло.– Бетти застыла как вкопанная.– Его настоящее имя – Финеас Паркер. Родители у него – психотерапевты. Он сбежал из дома несколько месяцев назад. Хочешь на фотку посмотреть?

Бетти молча кивнула, и я вручила ей фотографию, загодя извлеченную мною из рамы.

– Неплохо, э? – Но стоило мне заметить выражение лица Бетти, и улыбка моя тотчас же угасла,– Да что с тобой такое?

– Ничего. Просто... лучше бы Айрис никогда не бралась за приворотное зелье. Послушай... можно тебя попросить никому больше ничего не рассказывать?

– Почему нет?

Я провела блистательное детективное расследование и откопала настоящую сенсацию! Умолчать о ней – все равно что выиграть в лотерею и потерять билет.

– Он не давал нам повода продавать его с потрохами. Пусть себе хранит свой секрет.

– Только не говори, что ты и впрямь втюрилась в это дитя джунглей из Центрального парка!

Бетти пожала плечами.

– А что, если и так? Какая, в сущности, разница?

– Да он же повсюду таскается за тобой по пятам, точно влюбленный бабуин! – доказывала я.– Со всей очевидностью, ты ему небезразлична.

– Может быть. Но из-за «Зелья неотразимого» я так никогда и не узнаю правды,– вздохнула она.– А теперь поторопись-ка, или пропустишь знатное шоу.

И Бетти поспешила к себе в спальню, что находилась в глубине дома. Сквозь открытую дверь свет струился в гостиную.

– О’кей, встань вот здесь,– Бетти толкнула меня в тень и указала в сторону спальни,– А теперь смотри.

Перед высоким трюмо застыла Уна – Уна в роскошном платье, состоящем из бесчисленных слоев серебристо-серого шелка и шифона. Стоило ей двинуться – и сотни и сотни кристаллов, нашитых по подолу, вспыхивали и переливались, точно утренняя роса под солнцем.

– Потрясающее платье. Ты сама его сшила? – спросила я у Бетти.

– Нет. Уна его с собой принесла. В громадной коробке с пышным алым бантом.

– Подарок от папочки?

– Угу. Посылку доставили ей на дом нынче утром. Но примерить платье она смогла только здесь. Говорит, бабушки ее не одобрят, если узнают, что она принимает подарки от Лестера Лю.

– Я так понимаю, ты тоже не одобряешь? – уточнила я. Бетти покачала головой.– Оно странновато, согласна. Но в конце концов, это же всего-навсего платье.

– Это не «всего-навсего» платье. Видишь блестки по всему подолу? Они настоящие. В смысле, это бриллианты.

– Да быть того не может,– фыркнула я.– Их тут тонны и тонны.

– Знаю, и тем не менее это так. Я проверила один из камней. А в коробке, между прочим, было не только платье. Ты только посмотри на ее новые украшения!

По-прежнему не сознавая, что мы за ней наблюдаем, Уна перестала вертеться перед зеркалом и запустила руку в огромную открытую коробку, что стояла на кровати. На запястье девочки сверкал массивный бриллиантовый браслет. Уна извлекла из коробки серебристый меховой палантин и задрапировала плечи. Встала в позу кинозвезды и послала воздушный поцелуй собственному отражению. А мне внезапно померещилось, будто я подглядываю за какой-то незнакомкой. Уна, которую я знала, безусловно, человек не без недостатков, но вот достоинством своим не торгует. Она бы не просто отказалась от подарков Лестера Лю, она бы подожгла коробку и вышвырнула ее на улицу. А этой девочки я никогда прежде не видела. Может, это самозванка? Злая сестра-близнец? А может, вдруг пришло мне в голову, это и есть настоящая Уна – просто до сих пор она умело скрывала от нас свою истинную сущность?

– Платье ей и впрямь к лицу,– вполголоса заметила я, опасаясь делиться своими подозрениями с Бетти.

– Она ослепительна! В том-то и проблема,– зашептала Бетти.– Отец Уны угадал ее слабое место. Бог весть, чего ему надо, но он, похоже, думает, что способен купить ее доверие. Мне тревожно, Ананка.

– Вот и мне тоже,– призналась я.

Если безопасность Иррегуляров зависит от разряженной красотки перед зеркалом, тогда мы все под угрозой. Мои мысли прервал звонок в дверь.

– Я сейчас,– промолвила Бетти, убегая.

– Привет, Уна.

Я вошла в освещенную спальню. Уна помахала моему отражению.

– Ну что скажешь? – спросила она.

– У твоего отца отменный вкус,– сухо заметила я.

– Еще какой отменный! – Уна крутнулась еще раз перед зеркалом собственного удовольствия ради, прежде чем заметила выражение моего лица.– Ну и нечего на меня так смотреть,– съязвила она.– Раз папаша прислал мне подарок, я просто обязана его надеть. Что он подумает, если я заявлюсь на ужин в Беттиных обносках?

Я просто не знала, что и сказать. И только когда в спальню вернулась Бетти вместе с Лус, Ди– Ди и Айрис, я наконец сформулировала про себя, что меня беспокоит. Доводы Уны были вполне резонны. Просто моя подруга никогда не прибегла бы к подобным доводам.

– Что, родители смени л и гнев на милость? Тебя опять к нам отпускают? – спросила я у Айрис.

– Ага, до них наконец дошло, что лучше уж старые друзья, чем вообще никаких.– Айрис робко потянулась пощупать шелковый наряд Уны.– Ой, Уна, до чего ж ты хороша! – восхитилась девочка.

– Без тебя знаю, малявка,– надменно фыркнула Уна, уворачиваясь от протянутой руки.

– Сверху мило, внутри гнило,– проворчала про себя Ди-Ди.– А Кики где?

– Похоже, запаздывает,– отозвалась Бетти.– Присаживайтесь пока.

– Я принесла «жучки», как договаривались.– Лус плюхнулась на Беттину кровать, вытащила из бумажного пакета плоский диск размером с пятицентовик и зажала его между большим и указательным пальцами.– Их тут таких двадцать, и ставить их можно куда угодно. Если понадобится прикрепить «жучок» под стол там или за картину – так сзади они на клею.

– Ты просто гений,– восхитилась я.

– Все так говорят,– отмахнулась Лус.

– Мы с Айрис принесли про запас «Духи доверия».– И Ди-Ди расставила на туалетном столике Бетти три крохотных пузырька с пульверизаторами.– Только помните: духи сохраняют свою силу в течение нескольких минут, не больше. Всякий раз опрыскивайтесь заново.

– Это ты меняучишь, как эта штука работает? – фыркнула Уна.– На случай, если ты вдруг позабыла, эта твоя вертикально обделенная подружка не так давно устроила мне личную демонстрацию продукта.

– О’кей,– сменила тему Бетти, гася ссору в самом начале.– Пора одеваться к выходу, Ананка. Айрис, хочешь с нами?

– А то! – чирикнула Айрис, радуясь возможности оказаться как можно дальше от Уны.

Родители Бетти, художники по костюмам в «Метрополитен-опера», целыми днями напролет проектировали костюмы викингов для тщедушных теноров и превращали дебелых примадонн в изнуренных голодом французских крестьянок. Бессчетное число раз я видела в гостиной их недопитые шедевры, но в мастерскую меня еще ни разу не приглашали.

– Ты когда-нибудь задумывалась, почему мы живем в цокольном этаже – практически в подвале? – спросила Бетти у Айрис, поворачивая ручку двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен»,– Так вот почему.– Она распахнула дверь – и взгляду открылась просторная мастерская, битком набитая костюмами всех мыслимых и немыслимых видов: тут и ослики, и римляне, и султаны, и гейши.– На верхних этажах столько места не бывает; кроме того, солнечный свет для тканей вреден: краски тускнеют.

– Да вы под Хеллоуин можете целое состояние заработать,– восхитилась Айрис.

– Мама с папой ничего и никогда не дают напрокат. По правде говоря, они бы с меня шкуру спустили, кабы знали, что я затеяла.– Бетти подошла к одному из рядов вешалок и принялась перебирать платья.– Ананка, как тебе вот это? – Она указала на розовый костюмчик с паутинными крылышками.

– Очень смешно,– буркнула я.

– А можно мне примерить? – Орехово-карие глаза Айрис лукаво поблескивали.

Бетти озадаченно оглядела девочку сверху вниз.

– Боюсь, это не твой размер. Кроме того, тебе же почти двенадцать. С какой стати тебе наряжаться феей Динь-Динь?

Айрис уставилась на свои зеленые туфельки.

– Я просто подумала, такой костюмчик пригодится на случай, если вам, ребятам, опять моя помощь однажды потребуется. Ну, если вдруг понадобится изобразить безобидную трогательную малолетку.

– Боюсь, феечки нам без надобности. А вот как насчет русалочки? Ты могла бы вести разведку, плавая в фонтане.– Я рассмеялась собственной шутке, но никто меня не поддержал.

– По-моему, ты переобщалась с Уной,– отчитала меня Бетти.– Айрис, а ты умеешь не только трогательную малышку изображать, а еще уйму всего. И если некоторые обращаются с тобой как с восьмилеткой, это их проблема. Не забывай, что ты однажды уже спасла их шкуры. И, учитывая, сколько им природа отпустила мозгов, не думаю, что это было в последний раз.

– Бетти права,– признала я,– Айрис, я прошу прощения.

– Забудем,– отмахнулась Айрис.– Давайте-ка лучше за дело приниматься.

7 А хотите полюбоваться на платье для Кики? – Бетти сдвинула в сторону костюм чертенка и продемонстрировала нам элегантное платье – сплошь атлас и кружева.– Я подумала, она захочет что-нибудь черное, как всегда; ну и пришлось шить самой. Все взрослые платья для нее слишком велики, а детские по большей части шербетно-розового цвета.

– Потрясающее платье; но я душу готова продать, лишь бы полюбоваться на Кики в нежнорозовом.

– Боюсь, даже души маловато будет. О, а это – для тебя.– И Бетти извлекла на свет длинное шелковое платье глубокого бордового цвета.– Мама сшила его для Медеи в современной постановке. На нем кровавых пятен не будет видно.

– Спасибо, что предупредила,– кивнула я.– Ты правда думаешь, мне оно пойдет?

– Ты шутишь? В этом платье ты будешь просто сногсшибательна,– заверила Бетти.– И вот, посмотри, потайные карманы для «жучков»,– показала она, засовывая руку в складки юбки,– Все как я обещала.

В новом платье я устроилась перед Беттиным туалетным столиком, спиной к ее коллекции накладных носов, а Бетти накладывала последние штрихи тут и там, завершая мой макияж. Рядом стояла Айрис; Бетти подробно объясняла ей, что к чему.

– У Ананки один глаз самую малость больше другого; так вот, тот, что поменьше, мы чуть-чуть посильнее подведем тушью...

– Сколько, собственно, времени? – вклинилась Уна.

Ей наконец-то надоело пялиться на собственное отражение в зеркале, и теперь она рассматривала Беттины парики, укрепленные на десятках пенополистироловых голов вдоль стены. Лус разлеглась на кровати и глядела в потолок. Она-то и сверилась с часами.

– Почти восемь пятнадцать,– сообщила она.

– Где только носит эту Страйк? – проворчала Уна.– До центра добираться минут тридцать, а нас ждут к девяти. Если Кики опять не явится, честное слово, я надеру ей задницу.

– Удачи тебе,– фыркнула Лус.– Я тебе еще пятьдесят баксов приплачу, только не передумай.

Айрис хихикнула, но тут же придержала язычок.

– Кики непременно придет,– заверила Ди-Ди, и в ту же секунду зазвонил звонок.– Вот видите? – И она поспешила к двери.

Вернулась Ди-Ди непривычно мрачная. А Кики так и вовсе походила на кадр из фильма ужасов.

– Прошу прощения, что опоздала,– извинилась она.

– Нет проблем. Ты хорошо себя чувствуешь?

Лицо Кики приобрело еще более мертвенно-бледный оттенок; глаза распухли и покраснели. Казалось, она давно забыла, что такое сон.

– Верушке опять стало хуже. Мне пришлось искать нового доктора.

– А мне казалось, она идет на поправку,– откликнулась Ди-Ди.– Что с ней такое?

– Да все та же нога. С ней что-то не так.

– Может, тебе вообще не следовало приходить? – спросила я.– Не лучше ли тебе побыть дома с Верушкой?

Уна протестующее откашлялась, но остальные ее дружно проигнорировали.

– Верушка не хотела, чтобы я пропустила сегодняшнее предприятие,– заверила Кики.– Сейчас при ней доктор.

– А ты уверена, что при таком положении дел тебе так уж нужно идти на торжественный ужин? – спросила Бетти.– На тебе ж лица нет. Если тебе необходимо побыть дома, любая из нас тебя подменит.

– Прошу прощения?..– взвыла Уна. – Я люблю Верушку ничуть не меньше, чем все прочие, но моя проблема тоже куда как серьезна!

– Со мной все в порядке,– заверила Кики, слабо усмехаясь.

– Тогда, Ананка, брысь от зеркала,– велела Бетти.– С тобой я закончила, и у меня есть пятнадцать минут на глобальный аварийный ремонт.

– Недурное платье, Уна,– похвалила Кики, занимая мое место перед туалетным столиком.– Подарок, я так понимаю?

– Ага, папочка-то ее, похоже, насквозь видит,– съязвила Ди-Ди.

– Разве что в том, что касается размера и роста, Морлок,– рявкнула в ответ Уна.

Пока такси мчалось по Медисон-авеню, Уна, Кики и я внимательно изучали поэтажный план особняка Лестера Лю. В двух кварталах от нужного нам адреса мы вышли из машины и пошли пешком в направлении парка. Группа туристов на Пятой авеню затормозила на месте и вытаращилась на нас во все глаза. В бледно-сером платье Уна походила на ожившую мраморную статую античной богини; а что до Кики, тут Бетти свершила настоящее чудо. С ее бесцветными волосами и поразительно белой кожей, в элегантном черном платье, с ярко-алыми губами, Кики смахивала на королеву вампиров. Даже я смотрелась вполне пристойно, хотя грациозная походка на высоких каблуках давалась мне с большим трудом.