Текст книги "Кики Страйк и гробница императрицы"

Автор книги: Кирстен Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Право же, Лус,– простонала я.– Ты ведь всего-навсего пошутила, правда?

– Адрес давай,– потребовала Уна.

Глава девятая

* * * * * * *

ОДАРЕННЫЕ ДЕТИ

В Манхэттене турист безошибочно опознается по развороту головы. Хотя большая часть города принадлежит небу, нью-йоркцы редко поднимают глаза. Мы скорее глядим прямо перед собой, пробираясь через толпу, или смотрим под ноги, обходя курящиеся собачьи кучи и предательские решетки водостоков. Мы в большинстве своем принимаем знакомое как само собой разумеющееся, да только в городе вроде Нью-Йорка знакомое зачастую оборачивается непривычным. Те, кто не постесняется сойти за туриста и запрокинуть голову, усмотрят зловеще ухмыляющихся горгулий, и воров-форточников, что осторожно, дюйм за дюймом, продвигаются по уступам вдоль стены, и мойщиков окон, повисающих на тонких металлических тросах. Тот, кто любопытством не обделен, всегда выкроит минутку остановиться и поглядеть на мир с неожиданного ракурса.

В адресе, полученном от Лус, значилось старое офисное здание близ парка Медисон-сквер.

И теперь мы с Уной стояли напротив него, запрокинув головы под крайне неудобным углом. День выдался пасмурный, и верхняя часть небоскреба терялась среди туч.

– Ты уверена, что это здесь? – спросила Уна.– Я ждала чего-то более...

– Загадочного? – подсказала я.

Тучи на мгновение расступились, и нам удалось рассмотреть верхние этажи. На крыше самого что ни на есть обыкновенного небоскреба угнездился пентхаус, стилизованный под древнегреческий храм. Струйка дыма из ближайшей трубы вилась между надежными каменными колоннами. Под самой крышей храма, на треугольном фронтоне, красовался зеленый глаз: он словно озирал с высоты весь Манхэттен.

– Ты что-то в этом роде имела в виду? – осведомилась я.

– Ну, вроде того,– пробормотала Уна.

Мы зашли в вестибюль и просмотрели список учреждений. Между «Заказной таксидермией Нортона» и «Ассоциацией проктологов Манхэттена» втиснулась табличка: «Оскар Финуит, “Связь с миром духов”».

– Похоже, нам и впрямь в пентхаус.– У меня приятно защекотало в груди от волнующего предвкушения. Уна лишь с отвращением поморщилась.

На допотопном лифте мы поднялись на двадцать пятый этаж. Сквозь высокие окна струился свет. Комната была совершенно пуста, если не считать одной-единственной конторки. За ней восседала пожилая дама в твидовом костюме, по всей видимости, времен Второй мировой войны. Завитки ее черных как смоль волос казались твердыми на ощупь; на лацкане пиджака крепился черный розанчик.

– Вчера мы уже купили у ваших одноклассников две дюжины шоколадок.– Голос ее, отрывистый и четкий, наводил на мысль о кинозвезде сороковых годов.– Заходите завтра. Возможно, нам понадобятся еще.

– Да мы не сладостями торговать пришли,– не без раздражения отозвалась я. В определенные месяцы по городу шагу ступить невозможно, чтобы взрослые не заподозрили тебя в намерении впарить шоколадку-другую.– Мы записаны на прием к мистеру Финуиту.

– Месье Финуиту, с вашего позволения. А как ваше имя?

– На прием записана моя подруга, Уна Вонг.

– Понятно, понятно,– Дама-регистратор поглядела на нас поверх очков,– А сама Уна Вонг по-английски говорит?

– Порою даже слишком много.– Моя шутка канула в пространство, не вызвав ни тени отклика.– Просто она немного нервничает.

– В таком случае, будьте добры, подойдите поближе.– И дама вытащила из верхнего ящика стола планшет-блокнот.

– Уна хотела бы установить связь с...

– Нет, нет, нет! – Дама погрозила мне пальцем.– Ничего мне не рассказывайте. И, ради всего святого, ничего не говорите месье Финуиту. Если дух, с которым вы пытаетесь связаться, не возражает вступить в контакт, месье Финуит сам все поймет. А теперь для начала несколько вопросов. Вы подвержены обморокам?

Мы обе помотали головами.

– Есть ли у вас воображаемые друзья, слышите ли вы порою голоса у себя в голове? Хорошо. Не принимаете ли вы в данный момент какие-либо лекарства и не злоупотребляете ли какими-либо психотропными препаратами? Хорошо. Посещали ли вы медиумов раньше? Нет? Замечательно. Доводилось ли вам переживать состояние клинической смерти и видеть свет в конце туннеля? Нет? Нуда, конечно, вы обе еще слишком юны. Последний вопрос. Нет ли у вас с собой чего-либо съестного? Нет? Превосходно. Запах пищи мешает месье Финуиту сосредоточиться.

Она сделала соответствующие пометки в блокноте и убрала его обратно в ящик.

– Следуйте за мной, я провожу вас к месье Финуиту. Помните: очень важно, чтобы вы говорили как можно меньше. Отвечайте на любые его вопросы, но по своей инициативе разговора не начинайте.

Секретарша встала, одним быстрым движением одернула длинную, узкую юбку. Неправдоподобно мелкими шажочками засеменила по деревянному полу и остановилась перед единственной дверью.

– Да достигнете вы мира иного,– пожелала она.

За дверью обнаружилась комната побольше. Три стены из четырех оказались целиком стеклянными; в первое мгновение мне померещилось, будто я парю в космосе. Густой серый туман лип к окнам, клубился и вскипал мглистыми завихрениями. В зыбком мареве возникали фигуры и лица – и тут же таяли, расплывались, прежде чем я успевала понять, что же такое вижу. Слух мой улавливал слабое шипение – точно толпа перешептывалась на заднем плане.

– Bonjour [23]23
  Здравствуйте (фр.).


[Закрыть].– У дальнего окна, в деревянном кресле, достаточно вместительном, чтобы сойти за садовую скамейку, восседал необъятных габаритов толстяк.– Будьте добры, подойдите ближе.

Мы послушались. Сквозь туман на краткий миг пробился тусклый луч солнца – и черный костюм Оскара Финуита замерцал и заискрился, точно змеиная кожа. Его изящные руки покоились на неохватном животе; изумрудный перстень на левом мизинце вздымался и опадал в такт дыханию. В лице его читалось сытое удовлетворение – как у питона, заглотившего овцу. Интересно, не он ли съел все, что было в комнате?

– Присаживайтесь.– Он указал на два металлических складных стула, установленных прямо перед собой.– Прошу прощения, если моя мебель покажется вам неудобной. Я пытаюсь свести к минимуму помехи от внешних предметов. Даже самые заурядные вещи подают экстрасенсорные сигналы, способные помешать мне установить связь с загробным миром.

Памятуя о предупреждении секретарши, мы с Уной молча заняли свои места. Оскар Финуит внимательно разглядывал нас зелеными глазищами, что словно две оливки плавали в море одутловатой плоти.

– Могу ли я, погрешив против этикета, поинтересоваться, сколько вам лет?

– Четырнадцать.– Я бы предпочла надбавить пару лет, но в общении с медиумами лучше не врать.

Оскар лениво мигнул; глаза его открылись – и закрылись снова. В остальном он оставался совершенно неподвижен.

– И вы хотите поговорить с мертвыми?

– Да.

– Понятно. Это будет непросто. Дети в большинстве своем не успели еще установить крепких связей с миром духов: слишком недолго они живут. Куда легче было бы рассказать вам о ваших предыдущих жизнях. В конце концов, вы не так давно с ними расстались. Ваша подруга, как я понимаю, была дамой весьма высокопоставленной. Возможно, вы даже знали друг друга.

Менее всего мне хотелось услышать, что в прошлой жизни я была Униной служанкой!

– Это было бы в высшей степени интересно и познавательно. Но моей подруге необходимо установить контакт с духом из мира мертвых.

– Разве моя секретарша вас не предупредила? Юная леди может сколько угодно пытаться связаться с духами. Нужно, чтобы духи сами захотели связаться с ней.

– Она считает, что с ней уже установил контакт дух некоей женщины.

– О? То есть она уже видела призрака, вот как? – Губы Оскара приоткрылись, он сдавленно хихикнул, и я с ужасом обнаружила полное отсутствие у него зубов.– Дайте-ка догадаюсь. Это был не самый благонравный из духов. Он швырялся всевозможными предметами. Устраивал изрядный беспорядок.

– Откуда вы знаете? – впервые нарушила молчание Уна.

– Полтергейсты – шумные призраки – очень часто проявляются в присутствии девочек вашего возраста. В силу неведомой причины, взрослые, а также мальчики их не слишком интересуют. Никто не знает почему. Кое-кто из моих коллег утверждает, что эти беспокойные духи – не что иное, как мистификация: маленькие шалуньи бессовестно изводят взрослых. Но я с ними не согласен. Я считаю, что отрочество – это время великой силы. Может статься, духи слетаются поживиться этой энергией. А возможно, полтергейсты – это некая внутренняя сила, заключенная в самих девочках, сила, которую еще предстоит обуздать.

– Вы хотите сказать, что причина появления призрака в самой Уне?

– Такое вполне вероятно. Но прежде чем мы поспешим с выводами, давайте посмотрим, нет ли в потустороннем мире духа, который хотел бы переговорить с вашей подругой.– Глаза у Оскара закатились, голова качнулась вперед, складчатый подбородок уперся в грудь.– Здесь кто-то есть.– Голос Оскара звучал невнятно; уж не задыхается ли он? Позади него тучи теснились у самых окон; казалось, мы вихрем летим по небу.– Это прелестная женщина азиатского происхождения. Она умерла много лет назад, но так и не обрела покоя.– Я оглянулась на Уну; та резко выпрямилась на стуле.– Дух настаивает, чтобы ты сменила стиральный порошок.

– Что за дурацкая шутка? При чем здесь стиральный порошок? – пробормотала сквозь зубы Уна.

– Молчите! – взревел Оскар.– Духи говорят то, что считают нужным. Хмм-хммм? Хмм-хммм. Она хочет, чтобы ты знала: ты не одна. К тебе всегда прислушиваются.

Уна наклонилась ко мне.

– Как думаешь, этот дух, случайно, для открыток «Холлмарк» тексты не сочиняет?

– Уна, заткнись,– прошипела я, от души надеясь, что Оскар не расслышал.

– Это не все,– продолжал между тем медиум,– Тебе необходимо принять решение. Ты поставлена перед выбором: что сохранить и от чего отказаться. Если сделаешь правильный выбор, то получишь все, о чем мечтала.

Уна разом посерьезнела.

– А дух может рассказать мне про отца? Отец правда хочет признать во мне дочь или пытается заманить меня в ловушку?

На широком лбу Оскара образовалась жирная складка.

– Послание не вполне внятно,– отозвался он.– Дух говорит, не ищи ответов у отца. Ты найдешь их только внутри себя. Тебе пора повзрослеть и исполнить свой долг. Принимая чью-то любовь, ты принимаешь на свои плечи большую ответственность. А теперь дух тает. Дух сказал все, что хотел.

– И это все? – Уна ушам своим не верила.

– Погодите минутку. В комнату входит новый дух. Старушка в темных очках. Полагаю, она слепа. У нее есть сообщение для второй девочки.

– Ой, правда? – выпалила я.

Моя двоюродная бабушка Беатрис скончалась в августе, вскорости после того, как попала в Книгу рекордов Гиннесса как первая в истории слепая пенсионерка, покорившая вершину Эверест. В конце того же месяца два альпиниста нашли ее труп: она сидела в снегу, и на ее замерзших губах играла лучезарная улыбка.

– Она говорит, тебе давно пора сесть за уроки,– возвестил Оскар.– Минуточку. Подозреваю, что она шутит. По мертвым не всегда понятно. Она сообщает, что решение твоей проблемы таится под храмом. А теперь и она исчезла.– Оскар завращал глазами и быстро-быстро заморгал, привыкая к свету.– Духи сегодня капризны. Иногда они готовы разговаривать часами. А иногда от них и двух слов не добьешься. Вы услышали все, что хотели услышать?

– Может быть,– невыразительным голосом произнесла Уна.

– Спасибо за то, что уделили нам время,– поблагодарила я, догоняя Уну уже в дверях.

Как только мы оказались в лифте, Уна до боли сжала мои запястья: так потерпевший крушение хватается за спасательный жилет.

– Надо срочно идти в Город-Призрак,– потребовала она.

– Как, прямо сейчас? – Пальцы ее сомкнулись на моих запястьях крепко, до синяков, но я вырвалась-таки из железного захвата.

– Я должна знать наверняка, действительно ли отец стоит за всеми этими похищениями. Надо позвать Кики и вместе с Юем спуститься в туннели. Может, он выведет нас к другим детям.

– Уна, Юй все еще очень слаб. И Кики тоже прийти не сможет. Мне не следует говорить тебе такие вещи, но Верушка при смерти. Кики дежурит при ней денно и нощно.

Двери лифта разъехались, я вышла – но Уна словно приросла к месту.

– Верушка при смерти? – прошептала она.

Двери уже начали закрываться. Я вовремя просунула руку между створками; прищемило меня весьма болезненно, зато дверцы вновь разъехались в разные стороны.

– Пуля, застрявшая в ее ноге, была отравлена.

– Надо срочно отвезти к ним миссис Фэй! Она сумеет вылечить Верушку!

– Кики уже наняла доктора. Характер у него как у ящерицы-ядозуба, зато специалист вроде бы хороший.

Уна задышала часто и прерывисто, отчаянно заозиралась по сторонам.

– Ох, господи! – простонала она,– Все рушится!

И я внезапно поняла, почему Верушка держала свою болезнь в тайне. Мои неосторожные слова стали для Уны последней каплей.

– Успокойся,– настаивала я, с трудом сдерживая накатившую панику.– Мы все надеемся, что Верушка выздоровеет. А если у тебя приключится нервное расстройство, это никому не поможет, знаешь ли.

– Но что же, что же мне делать? Я знать не знаю, чего хочет мой отец – обласкать меня или убить; а теперь вот жиртрест-медиум говорит, что я, видите ли, «должна исполнить свой долг». Что, если Лестер Лю вовсе не завязал? Что, если он и в самом деле похитил тайваньских ребятишек? Мне все равно полагается изображать при нем любящую доченьку? Должна ли я ему что-либо только потому, что мы родня по крови?

– А ты уверена, что дух имел в виду именно это? По мне, так послание довольно невнятно.

– Призрак моей матери сказал, что если я сделаю правильный выбор, то получу все, о чем мечтала. Тебе не кажется, что толкование однозначно: я должна принять предложение Лестера Лю?

Я от души надеялась, что нет.

Если Лестер Лю даст Уне все, о чем она когда-либо мечтала, что станется с Иррегулярами?

– По-моему, она сказала, тебе уже следует знать, что делать.

– Так вот, я по-прежнему не знаю. А вдруг Оскар Финуит это все выдумал? Эта его затасканная тарабарщина подозрительно смахивает на печенья с предсказаниями. А та чушь насчет стирального порошка – она вообще здесь при чем?

– Не знаю, Уна, но, думается, тебе стоит прислушаться к словам медиума. Второй дух и впрямь здорово смахивал на бабушку Беатрис.

– Ага, и решение всех твоих проблем «таится под храмом». А где мне искать ответ на мои вопросы? Одно могу сказать наверняка: уж никак не в супермаркете на полке со стиральными порошками. Ананка, ну пожалуйста, давай мы по-быстрому сбегаем в Город-Призрак!

Я сверилась с часами в мобильнике. В половине двенадцатого я обещала маме прийти через два часа; а сейчас уже почти четыре.

– Хорошо, Уна. Давай для начала вернемся в салон. Если Юй хорошо себя чувствует, мы вместе спустимся в туннели.

– Спасибо тебе,– облегченно выдохнула Уна.

Прежде я от нее этих двух слов в жизни не слышала.

Едва мы переступили порог «Золотого лотоса», как на нас тотчас же накинулись Бетти и Ди-Ди.

– Ох, до чего я рада, что вы вернулись! – От волнения Бетти и двух секунд не могла постоять на месте. В ожидании нас она нервно расхаживала по комнате взад и вперед.

– А где Юй? – осведомилась Уна, пулей проносясь мимо нее.

– Он здорово перетрудился,– объяснила Ди– Ди, пока Уна лихорадочно обыскивала кабинеты для депиляции.– Чуть в обморок не грохнулся. Лус вызвала такси и отвезла его домой.

– Уна, вернись! – закричала Бетти.– Случилось нечто ужасное!

В этот момент я чуть не села на гигантскую малайзийскую белку: пушистый зверь свернулся клубочком в одном из маникюрных кресел.

– Белка, никак, пришла тебя на свидание звать? – поддразнила я.

– Что еще здесь делает эта тварь? – взорвалась Уна.– Тут вам не зоопарк. Убери зверюгу своего бойфренда из моего салона, немедленно убери!

– Да никакой он мне не бойфренд! Ты меня выслушаешь или нет? Я, в конце концов, пытаюсь рассказать что-то важное! Белка прошмыгнула в дверь, пока мы помогали усадить Юя в такси. А принесла она вот что.

И Бетти вручила мне обрывок бумаги – еще влажный, только-только из белкиной пасти. Первые строки пламенного любовного письма резко обрывались, а ниже значилось криво нацарапанное одно-единственное слово: «Помогите!»

– Думается, Каспар попал в беду,– проговорила Бетти.– Белка отказывается уходить. Мы пытались ее выпустить, но зверек упрямо не убегает.

– Мальчик-белка живет в Центральном парке. Если бы он не умел о себе позаботиться, его бы давно зарыли на острове Харта вместе со всеми прочими неопознанными трупаками,– отмахнулась Уна.– Он, небось, просто внимание к себе привлекает: разжалобить тебя пытается. В любом случае, это не важно. Сейчас нам не до него. Мне нужна ваша помощь.

– Уна,– урезонивала ее я как можно мягче.– Ты не права: это дело самое что ни на есть срочное. А в Город-Призрак мы потом сходим. Ведь и Юя сейчас с нами нет. Что мы, по-твоему, можем тут поделать?

– По-моему, вы должны раз и навсегда четко расставить свои приоритеты. Кто важнее, Ананка? Я или какой-то мальчишка, натравивший на Лус стаю белок?

– Разумеется, ты важнее,– попыталась объяснить Ди-Ди.– И, окажись ты в беде, мы тут же все бросим. Но если твоя проблема может чуточку подождать, нам следует сначала помочь Каспару.

Уна уронила руки: энергия ее разом иссякла.

– Как скажете. Делайте что хотите. Да на что вы, ребята, мне вообще сдались? Всякий раз, как вы мне позарез нужны, вас никогда рядом нет. Кики в половине случаев вообще не приходит, а остальным важнее едва знакомый мальчишка, нежели я. Ну так и выметайтесь из моего салона, ясно?

– Ты нас выгоняешь? – не поверила ушам своим Бетти.– Ты не поможешь нам искать Каспара?

– У меня полным-полно своих проблем,– объявила Уна, демонстративно удаляясь в офис. На стене позади ее стола фреска с изображением Иррегуляров была почти закончена.– Я с детства привыкла сама о себе заботиться; ну и впредь проживу без вас, не волнуйтесь! – С этими словами Уна захлопнула дверь. Бетти, Ди-Ди и я потрясенно переглянулись.

– Впечатляющая истерика,– откомментировала Ди-Ди.

– Уна просто перенервничала,– успокоила я.– Очень скоро она придет в себя.

– Ну, ты оптимистка! – недоверчиво хмыкнула Ди-Ди.

Нашей первой остановкой стал Центральный парк. Неподалеку от особняка Лестера Лю мы услышали чьи-то рыдания. Звук, похоже, доносился из кустов азалии размером с кабриолет «мини-купер». Я осторожно раздвинула ветки: приятель Каспара, Говард Ван Дайк съежился в углублении посредине куста, крепко прижав к себе дебелую рыжую курицу. Рядом с ним свернулись в клубок две гигантские белки и котенок. Завидев меня, Говард перестал плакать.

– Вы пришли забрать меня? – спросил он, вытирая нос рукавом пиджака.

– Да нет же, Говард. Это я, Ананка. Нас познакомил Каспар, помнишь?

– Ах, да! – Говард разом приободрился.– Это Апрелия,– представил он курицу.– Мой единственный друг; других у меня не осталось. Я спас ее от злого шеф-повара из «Таверны на лужайке», и мы поклялись друг другу в вечной дружбе.

– Счастлива познакомиться, Апрелия,– учтиво отозвалась я.– Говард, а ты Каспара давно видел?

Говард заплакал снова, прижал курицу к груди, курица закудахтала.

– Каспара нет. Его забрали обратно в клетку.

– Это как так? Ты не помнишь, кто его забрал?

Говард на мгновение задумался.

– Я помню... помню то утро... мы тут сидели рядышком, ели фасоль...

– О’кей, начало отличное. А еще что-нибудь помнишь?

– Помню какого-то типа с блестящими волосами. В моем старом костюме.

Надежда моя слегка поугасла.

– А где же он взял твой старый костюм?

– Не знаю... Но я этот костюм всегда носил, когда работал на Уолл-стрит [24]24
  Уолл-стрит – улица в нижней части Манхэттена, где находятся фондовая биржа и главные банки; цитадель финансового капитала США.


[Закрыть].

– То есть хороший был костюмчик-то?

– Пиджак на трех пуговицах, клетчатая шотландка из камвольной шерсти.

– И что же сделал человек в костюме?

– Стукнул меня со всей силы. Когда я очнулся, моего друга Каспара уже не было.

– А ты не знаешь, зачем его увезли?

– Знаю. Они хотят заставить его разные фокусы показывать, вроде как тюленя в зоопарке.

– «Они»? – уточнила я.– То есть его родители?

Говард закивал. Я оглянулась на Бетти с Ди– Ди. Вот она, нужная нам информация!

– Говард? – Бетти просунула голову в куст.– Ты голоден?

– Этот человек растоптал мою фасоль,– всхлипнул Говард.

– Мы поможем тебе разжиться едой. Ты не мог бы на минутку вылезти из куста?

Говард на четвереньках выполз из куста, встал и отряхнулся. Курица Апрелия преданно держалась рядом с ним.

– Вот тебе деньги,– проговорила Бетти.– Купи себе поесть, а я тебя попозже еще навещу.

Говард уставился на двадцатидолларовую купюру у себя в руке.

– А можно мне сэндвич с курицей и салатом? – спросил он восторженно.

– Конечно можно,– заверила Бетти.– Только с Апрелией не делись.

– Ну и куда мы направимся? – поинтересовалась Ди-Ди, как только мы оказались за пределами слышимости. Я повела Иррегуляров в противоположную часть парка. Три громадные черные белки вприпрыжку следовали за нами.

– Думаю, надо «кровельщиков» навестить.

– Чего? – воскликнула Ди-Ди, ускоряя шаг, чтобы не отстать.

– Мы идем к родителям Каспара,– объяснила Бетти.– Его настоящее имя – Финеас Паркер. Его мама с папой – психотерапевты.

– А вы-то откуда знаете?

– Меня оставили после уроков вместе с одной их пациенткой,– сообщила я.– Она и рассказала мне про Каспара.

– Думаешь, мальчишку родители похитили? – спросила Ди-Ди.

– Есть только один способ узнать.– Я указала поверх деревьев на высокое здание. Зубчатые каменные башни высились по краям, точно укрепления заколдованного замка.– Их офис вон там.

Мы дошли до западной окраины Центрального парка. Белки Каспара, едва завидев здание Паркеров, опрометью метнулись за деревья. Ночами в парке уже подмораживало, но уходить оттуда белки не желали.

Доктора Паркер и Паркер занимали офис на первом этаже по адресу: Сентрал-парк-Уэст, дом № 55. Мы позвонили; дверь открыла молодая женщина в модельных джинсах, футболке с портретом Че Гевары и в толстовке с капюшоном. Очки – подчеркнуто крутые, мелированные волосы собраны в игривый хвостик. Ей, по всей видимости, платили за то, чтобы она помогала детям с первых же минут почувствовать себя как дома. Да только получалось у нее неважно.

– Приветик, ребятушки! – пропела она, делая вид, что несказанно рада нас видеть.– Меня зовут Шива. Вы к Джейн с Арти пришли?

– К кому, к кому? – переспросила я.

Шива нахмурилась.

– Вы записаны на прием? – осведомилась она куда менее дружелюбно.

– Нет,– отрезала я.– Нам нужны родители Финеаса Паркера. Мы его друзья.

– Подождите.– Шива повернулась к нам спиной и тихо заговорила в портативную рацию.– Аааарти, тут пришли три девочки, говорят, что знают Финеаса... О’кей... Проводить их в приемную?.. Ах, Аааарти, какой ты ужасно умный... О’кей... Спасибо, Аааарти.– От того, как она произносила «Арти», меня чуть не стошнило. Интересно, а что бы на этот счет сказала Джейн?

Шива обернулась к нам; на губах ее снова заиграла фальшивая улыбка.

– Пойдемте со мной, деточки, я провожу вас в приемную. Джейн и Арти сейчас заняты с клиентом, но скоро освободятся.

Шива провела нас по коридору, выкрашенному в зеленый, успокоительный для детской психики цвет. Вдоль стен висели десятки картин, каждая – точная копия какого-либо знаменитого шедевра, с одним-двумя комичными добавлениями. На знаменитом автопортрете Рембрандта художнйк ковырял в носу. «Мона Лиза» щеголяла парой медных кастетов. «Девушка с жемчужной сережкой» [25]25
  «Девушка с жемчужной сережкой» – знаменитая картина нидерландского художника Яна Вермеера, или Вермеера Делфтского (1632-1675). Ее часто называют северной или голландской Моной Лизой.


[Закрыть]приподняла верхнюю губку, оскалив изящные клычки.

– Вот сюда, пожалуйста.– Шива придержала нам дверь.– Присаживайтесь, подождите пару минут. Не смущайтесь, чувствуйте себя как дома.

В комнате без окон, куда нас привели, царил страшный беспорядок. Деревянные стульчики ярких цветов теснились вокруг трех маленьких столиков. Каждый стол был завален книгами с названиями вроде: «Бремя гениальности», «Слезы Эйнштейна», «Адаптация посредственности», «Истоки интеллекта». В углу комнаты стояла классная доска, сверху донизу исписанная сложными математическими уравнениями. Из-под доски торчали чьи-то ботиночки.

– А на чем специализируются эти Паркеры? – полюбопытствовала Бетти, не сразу заметив, что мы не одни.

– Они якобы помогают одаренным детям,– отозвалась я.– Вон как раз один такой одаренный – прячется за доской.

Я сдвинула доску чуть в сторону. Маленький мальчик забился в уголок, прижимая к груди игрушечного мишку.

– Эй, привет! – поздоровалась я.– Меня зовут Ананка. Ты чего прячешься?

Мальчуган глядел на меня снизу вверх огромными карими глазами, в которых не читалось ни грусти, ни страха. Он не ответил мне ни словом, зато быстро-быстро заморгал.

Я попробовала еще раз.

– Слушай, выходи, посиди с нами! Тебе нечего бояться. Мы хорошие, правда.

Мальчик ссадил медведя на пол и проворно воспроизвел некую последовательность знаков на пальцах.

– Глухой, наверное,– сказала я Ди-Ди с Бетти.

Мальчишка обескураженно вздохнул и вытащил из кармана рубашки ручку и клочок бумаги. Несколько секунд он сосредоточенно писал что-то, а затем протянул записку мне.

Со всей очевидностью, ни азбуки Морзе, ни языка глухонемых вы не понимаете. Я не глухой и прячусь вовсе не от вас. Я нахожусь под наблюдением. Комната оснащена двумя видеокамерами. Это социальный эксперимент. Доктора хотят пронаблюдать, как я взаимодействую с нормальными детьми. Против вас я ничего не имею. Просто сегодня я не в настроении изображать подопытного кролика.

Джеффри.

– Прекрасный почерк,– тихо похвалила я.– Так где, говоришь, эти камеры?

Джеффри указал на две коробочки, закрепленные под самым потолком. Выглядели они вполне безобидно, если бы не пучок проводов, уходящий в стену.

– Эй, Ди-Ди,– попросила я, подходя к одной из коробочек.– Подсади-ка меня.

Ди-Ди подозрительно нахмурилась, но сцепила-таки руки в «замок». Я приподнялась на нужную высоту, ухватилась за провода и выдернула их из коробочки.

– И еще одна,– проговорила я, направляясь в противоположный угол.

– Кое-кому это не понравится,– предостерег Джеффри из-за доски.

– А мне плевать, понравится им это или нет,– сказала я прямо во вторую видеокамеру.– В Нью-Йорке закон запрещает делать видеозаписи и записывать разговоры людей без их официального согласия. И не помню, чтобы я заполняла какие-либо бланки разрешения.– С этими словами я с хрустом выдрала провода из второй коробочки.

– Ну, выходи,– позвала я малыша.– Видеокамеры больше не работают.

– Спасибо! – Джеффри облегченно выдохнул – так радуется жизни песик, выпущенный с утра погулять.– Но боюсь, эксперимент в любом случае не имел смысла. Судя по тому, как хорошо вы знаете законодательство штата, дерзну утверждать, что вы вряд ли нормальны. Ваш 10, явно на порядок выше среднего.

– Я никакой не гений,– возразила я.– Я просто много читаю.

– А как, по-твоему, гении становятся гениями?

– И часто с тобой так экспериментируют? – поинтересовалась Бетти.

– Да это все Шива. Она хуже всех. Она про меня диссертацию пишет в аспирантуре. Вообще-то я сам виноват. Я хотел найти общий язык со сверстниками, хотя родители считают, это ненормально – когда хочешь быть нормальным. Я сам себя наказал. Я останусь здесь до тех пор, пока не научусь признавать, что я не такой, как другие.

– Это просто ужасно,– посочувствовала Бетти.– А почему ты не притворишься, что вылечился?

– Да вообще-то меня не надо убеждать в том, что я не такой, как другие, я и сам об этом отлично знаю,– вздохнул Джеффри.– Я с самого рождения свыкаюсь с этим знанием. Но пусть Шива не думает, что победила. Насколько это зависит от меня, она никогда не защитится.

В комнату ворвалась разъяренная Шива, и малыш Джеффри вновь спрятался за доской.

– Эти видеокамеры стоили целое состояние, мерзавки вы маленькие!

– А нарушения закона обходятся недешево,– отозвалась я,– Кем вы вообще себя возомнили? Не иначе как Джейн Гудолл? [26]26
  Джейн Гудолл (р. 1934) – известный английский приматолог, этолог, антрополог и писатель. Изучала поведение диких шимпанзе в естественных условиях в Танзании.


[Закрыть]

– Да я бы охотнее с гориллами работала; даже они лучше воспитаны! – прорычала Шива.

– Ага, и постоять за себя не умеют. Послушайте, мы сюда пришли не в экспериментах ваших гнусных участвовать. Вы проводите нас к Паркерам или нет?

– Отлично,– процедила Шива сквозь стиснутые зубы.– Идите за мной. Мне вы в любом случае больше ни на что не нужны.

Доктора Паркер и Паркер обосновались в офисе, изрядно похожем на картинную галерею. Ослепительно белые стены были завешаны картинами с изображением грустных животных за решетками клеток.

– Здравствуйте,– поздоровался джентльмен с аккуратно подстриженной рыжей бородкой клинышком. Одет он был на первый взгляд во что попало, однако ж этот «небрежный» ансамбль, наверняка составленный экспертами, стоил подороже среднестатистической машины.– Я – доктор Артур Паркер. Это моя жена, доктор Джейн Паркер.

Дама выступила вперед и пожала нам руки. Каждая отдельно взятая деталь ее внешности – от полосатого свитера до цветных очков – была рассчитана на то, чтобы излучать теплоту и доверие. Однако что-то в ее манере держаться наводило на мысль, что детей она терпеть не может.

– Шива сказала, вы знаете Финеаса,– проговорил Паркер-папа.– Простите наше любопытство, а как вы с ним познакомились?

– Его белки напали на нашу подругу в Морнингсайд-парке,– сообщила я.

– Ах вот как.– Доктор Паркер нахмурился. Подошел к столу, вытащил чековую книжку.– Во сколько вы оцениваете нанесенный ущерб?

– Мы не из-за денег пришли,– запротестовала Бетти.– Мы ищем Финеаса. Мы за него тревожимся.

– А вам-то с какой стати о нем тревожиться? – удивилась мать Каспара так, словно ничего глупее в жизни своей не слышала.

– Сегодня утром его похитили из Центрального парка,– сообщила я.– Мы подумали, вдруг вы к этому причастны.

– Для начала,– проговорил отец Каспара так, словно урезонивал тупую козу,– если бы мальчика увезли мы, это не считалось бы похищением. Мы вообще-то его родители.

– Мы только что говорили с одним его другом,– настаивала я.– На его глазах Финеаса насильно увез какой-то человек с прилизанными волосами и в пижонском костюме.– В памяти моей вспыхнул знакомый образ, но делиться своим откровением я поостереглась.

Родители Каспара обменялись многозначительными улыбками.

– Да-да, именно так он и сбежал из дома. Он нанял какого-то бомжа и обставил свое исчезновение так, чтобы оно смахивало на похищение.

Только спустя месяц мы выяснили, что на самом деле Финеас живет в парке. Видите ли, Финеас не такой, как другие. Не такой, как вы. Он особенный.

– Ну, право же, Джейн,– фальшиво улыбнулся отец Каспара.– Я уверен, что и наши гостьи по-своему тоже совершенно особенные. Просто наш сын наделен редким даром, которого вам не понять.

– Спорим, мы справимся? – буркнула Ди-Ди. Ей изрядно осточертело, что ее интеллект здесь то и дело ставят под сомнение.

– Милая...– предостерегающе промолвил Артур Паркер.

– Ну, если вы так настаиваете,– вмешалась мать Каспара. Похоже, она только и ждала наших расспросов.– Вы по сторонам посмотрите. Все эти картины написал наш сын. Еще несколько из той же серии были проданы на аукционе за сумму более тридцати тысяч долларов. Впечатляюще, не так ли? – Мы все согласно кивнули,– О’кей. А что, если я скажу вам, что Финеас написал их в возрасте пяти лет от роду?