Текст книги "Большое приключение. Пепел (СИ)"
Автор книги: Кирилл Клеванский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)
– Благодарю, милорд, – в этот раз Эш склонил голову перед Архимагом, который даже бровью не повел – не то что ответил на жест. – Боюсь, сэр Артур несколько преувеличивает. Я все еще многого не знаю.
– Как всегда скромен! – со смешинкой в голосе воскликнул король. – Многим моим подданным не хватает этого качества! Но сейчас не время для скромности, мой друг. На наши земли надвигается буря и я хотел бы, чтобы ты принял непосредственное участие в борьбе с ней.
– Мой… – Архимаг не смог договорить – правитель Срединного царства прервал его властным взмахом руки.
– Это честь для меня, – в третий раз склонил голову волшебник. – Ваши приказания, мессир?
– Не торопись, баронет, – голос Газрангана обрел оттенок юношеской задиристости. Король словно бросал вызов. – Сперва я должен проверить, подойдешь ли ты для моего поручения. Приведите осужденного!
В тот же миг двери распахнулись и в зал вошли трое. Правда, если быть точным, то непосредственно вошли только двое, а третьего тащили, заставляя его ноги скользить по мрамору. Пара гвардейцев в легких доспехах волокли какого‑то бедолагу. Он был весь в лохмотьях, давно не стрижен и немыт, отчего вызвал волну неудовольствия у камердинера, манерно прикрывшего нос платочком.
Гвардейцы буквально бросили преступника у ног короля, а потом встали по разные стороны, обнажив мечи. Только личной гвардии правителя дозволялось обнажать оружие во дворце, любой другой, дерзнувший на такое бесчинство, был бы немедленно убит.
Эш смотрел на человека, кашляющего и стонущего, с полным бесстрастием в глазах. Ему было все равно, и он не понимал, как может быть не все равно.
– Ваше Величество? – спросил Эш.
– Терпение, мой друг, – все тем же тоном ответил Газранган и повернулся к гвардейцу. – Дай ему меч.
Гвардеец стоял неподвижно с недоумением глядя на повелителя.
– Я сказал – дай ему меч!
– Прошу простить! – солдат, поняв, что посмел перечить королю, бросил преступнику клинок и припал на правое колено.
Осужденный, чьи лохмотья давно провоняли мочой и потом, схватился за оружие и вскочил на ноги. Его лицо было изрезано старыми и новыми шрамами, желтые, кривые зубы обнажились оскалом, а в глазах плясали огоньки безумства. Впрочем, нападать на короля он не смел – видимо в разуме все еще теплился инстинкт самосохранения.
– Это, Эш, осужденный за насилие, разбой, убийства и мародерство мечник из города Фельшем. Утром его приговорили к казни через повешенье, но я своей царской волей изменил приговор. Тебе интересно, на что я сменил казнь?
– Да, – соврал волшебник.
На самом деле ему было плевать – плевать что сделал этот человек и к чему ему приговорили. Перед юношей просто стоял живой, мыслящий организм и не более.
– Я дарую этому мечнику шанс. Если он победит тебя в честной схватке, то я дам ему коня и три дня форы от преследователей.
– Значит, я должен сразиться с ним?
Архимаг хотел возразить, но ему вновь не дали слова.
– Все так, мой друг.
– Как пожелаете, мессир.
Эш встал, поклонился сперва королю, потом наставнику, а затем повернулся к мечнику. Не было ни сигнала, ни отмашки, бой начался в тот самый момент, когда баронет перехватил посох и встал в стойку.
Исторгая безумный, сумасшедший гогот, полный жажды крови, мечник ринулся в атаку. Его клинок засиял изумрудным светом и по ушам ударил дикий визг скоростного выпада. Волшебник принял выпад серединой посоха, а потом, используя инерцию движения, перенаправил удар в сторону. Мечник споткнулся, сделал два не ловких шага и наотмашь рубанул мечом, изворачиваясь ужом и сверкая голыми пятками.
Эш отпрыгнул в сторону – он сделал что хотел, выиграл время для формы.
– Первая форма: воплощение!
Вокруг юноши затанцевали лепестки огня. Мечник все так же безумно гоготал, облизывая свои изорванные губы, больше похожие на изжеванный улитками лист подорожника. Он смеялся, даже тогда, когда лепестки сорвались в стремительном полете. Они закружили вокруг смертника, а тот, безумно гогоча, буквально источая какое‑то ненормальное вожделение, рубил их клинком, на этот раз сверкающим красным. Только опытный мечник мог рассекать стихийные заклинания и, видимо, противник Эша был куда более, нежели опытным.
Преступник принял странную стойку. Он согнул ноги, вытянул правую руку вперед, а левую положил на лезвие, смотрящие в потолок. Кончик клинка смертельным жалом глядел прямо в сердце Эша, чье лицо не выражало не единой эмоции, став застывшей маской бесстрастия. Волшебник, будто подтверждая слова Архимага, обернулся ожившей скульптурой – красивой, но бездушной.
– Кровавый рассвет! – рявкнул мечник.
В тот же миг он провел ладонью по лезвию и клинок, словно впитав его кровь, стал алым подобно ранней заре. Раздался свист и спустя мгновение глухой стук. Меч, не смотря на примененное умение, способное рассечь даже каменную кладку собора, ударился о посох. Дерево, окутанное пламенем, выдержало удар стали. Это была вторая форма – "покров".
Эш, крутанув оружие, отбросил противника, а потом вонзил посох тому в живот. Раздался крик, запахло горелой плотью и мечник, выронив клинок, стал падать на колени. Но ему не суждено было коснуться пола, Эш схватил его за волосы и держа тело словно испорченную куклу, повернулся к королю. Газранган выглядел более чем воодушевленным, в глазах его плясало предвкушение. Архимаг же был готов распрощаться с обедом, рвущимся из желудка к глотке.
– Ваша воля выполнена, мессир, – отчеканил волшебник.
– Пока еще нет, – произнес король. – Убей его, Эш.
– Нет! – крикнул Архимаг, но было поздно.
На ладони волшебника, лицо которого все так же не выражало ровным счетом ничего, закружился огненный шар. Со свистом рука вошла в грудь мечнику, а потом, с чавкающим звуком вышла со спины. Эш выдернул из опаленной дырки все еще бьющееся сердце. Преступник, в чьих глазах, застыло отражение животного ужаса, смотрел на то как в окровавленной ладони красивого юноши бьется его собственное сердце. Это стало последним, что увидели безумные глаза.
Эш сжал сердце и то рассыпалось прахом. Архимаг, смотревший на все это, чувствовал, как его сковывает страх. То, что применил волшебник, не входило в программу обучения. Более того, этому не мог научить никто, хотя бы потому, что подобное старый маг видел впервые – баронет изобрел данные заклинания сам.
– "Что за дьявол вселился в него?" – думал обладатель тюбетейки, осеняя себя священным знамением.
– Браво, мой друг, – захлопал Газранган. Он поднялся со своего трона и вновь обнял волшебника, похлопав его по спине. – Именно этого я и ждал, именно это я и искал. Что ж, полагаю ты хочешь услышать детали.
– Как пожелает Ваше Величество, – склонился юноша.
– Эш, помнишь ли ты как спас меня в лесу Монса?
– Да.
– Так вот, тогда на меня напали солдаты нашего восточного соседа – королевства Арабаст. Это послужило их ответом на мирное посольство. Завтра наши страны объявят состояние войны и я хочу, чтобы ты возглавил один из легионов.
Только сейчас Эш внезапно осознал значение слова "удивление", да, – он был удивлен. Быть генералом легиона это высшая честь и ранг для военного человека. Он же, недавний отшельник, даже не носил погон.
– Мой друг, войны выигрываются здесь, – король коснулся лба юноши. – А проигрываются здесь, – Газранган переместил свой перст на сердце парня. – И я хочу, чтобы ты заставил сердце Арабаста содрогаться от ужаса. Хочу, чтобы плач их жен и детей не смолкал ни на мгновение, хочу, чтобы они не смели даже носа показывать из крепостей и застав. Хочу, чтобы ты посеял на их землях столько страха и ужаса, сколько только сможешь.
Эш, поняв, что грядет, припал на правое колено, положив посох рядом с собой. Он склонил голову и даже задержал дыхание.
– Как пожелаете, мессир.
– Завтра Эш, я создам новый – седьмой легион. В него я включу всех заключенных в тюрьмах, зачислю в него каторжников, насильников, убийц, предателей и изменников. Вам не будет оказано ни малейшей помощи от государства, никаких субсидий, денег, продовольствия или амуниции. Из оружия будут выдано лишь то, что забраковали королевские инспекторы. Понимаешь ли ты, что я, возможно, отправляю тебя на верную смерть?
– Если вашей волей будет моя смерть – я умру. Если вы пожелаете, чтобы я сжег Арабаст, я сожгу. Если пожелаете, чтобы я утопил ваших врагов в крови – я утоплю.
Газранган слышал и верил этим словам, этот юноша действительно сделает то, что скажет король. Он просто не знает, как жить по – другому. Эш был словно сорвавшемся с ветки листом, гонимым ветром.
– Поднимитесь, баронет Безымянный. Отныне вы генерал седьмого легиона. Отныне вы ужас, что на свою беду пробудили наши враги.
Волшебник поднялся с колен и принял из рук короля герб его легиона – на медальоне багровым отблеском сиял лик безумного демона, пожирающего кричащего младенца.
– Ваше Величество, – прозвучало за спиной магика.
У дверей склонился в поклоне мужчина лет тридцати. Одет он был весьма бедно, что, впрочем, не могло скрыть природной стати и некоей аристократичности.
– Познакомься, Эш, – хищно улыбнулся Газранган. – Это твой будущий лейтенант и заместитель, барон Рэккер. Он из ссыльного графского рода, который обесчестил себя взятками и лжесвидетельством. Я дал им возможность искупить свои грехи, и они прислали старшего сына тебе в услужение.
– Когда мне приступать к службе, мессир? – только и спросил волшебник.
– Немедленно, мой друг. Немедленно. Война не ждет!
– Как пожелает мой король, – поклонился юноша и развернулся к лейтенанту.
Они встретились глазами и синхронно кивнули друг другу. Чем‑то эти двое были похожи. Наверное, тем, что при взгляде на чужие страдания на их лице не отразилось бы не единой эмоции и не дрогнула бы бровь.
Бывший отшельник, а ныне – командор седьмого легиона, покинул малый Тронный зал. Вскоре вышли и гвардейцы, выносящие труп мечника, в теле которого красовались две обугленные дырки. Одна в районе живота, а вторая в груди – там, где некогда билось сердце.
– Мессир, – обречено вздохнул Архимаг, стягивая трясущейся рукой тюбетейку. – Вы только что разбудили монстра.
Газранган промолчал, а потом улыбнулся хищной, опасной улыбкой, превращая свой лик в оскал свирепого альфа – волка, готово драться за стаю до последней капли крови. До последней капли вражеской крови.
– Нет, сэр Артур, его разбудил Арабаст и они же за это поплатятся.
31й день месяца Тамир, 322й год, где‑то на восточной границе Срединного царства
– Эш… Эш… Эш!
С третьего раза парень вывалился из задумчивой дремы и неловко улыбнулся Алисе, нервно теребящей его за рукав.
– Смотри, – сказала девушка. – Там, за заставой королевство Арабаст. Наше путешествие начнется, как только мы пересечем границу. Скажи, ты когда‑нибудь бывал в Арабасте?
Пепел вспомнил крики умирающих стариков, плач матерей, разрубаемых вместе с детьми, которых они прикрывали своими телами. Вспомнил возбужденный смех лейтенанта, сжигающего церковь, забитую мирными жителями. Он как наяву увидел своих легионеров – окровавленных, режущих, грабящих и насилующих. Он услышал дикие вопли, проклятья и кожей ощутил ветер, пропитанный безумным, животным ужасом.
Вновь сердце дрогнуло, заходясь в такт барабанам, поющим марш "Смрадного Легиона".
– Нет, – соврал Эш, беззаботно улыбаясь маленькой леди. – Не бывал.
Глава 4. Замок оборотня
Оставив заставу позади, вот уже неделю «Бродячие пни» неспешно ехали по широкой, но явно заброшенной дороге. По её краям высилась осока, а между, порой, выкорчеванными булыжниками, зеленели клочки сорняковой травы. Людей почти не было и воздухе застыло гнетущее чувство тревоги. В Арабасте, несмотря на то, что от границы до Мистрита всего около недели конной езды, даже небо было другим. Оно казалось тяжелым, низким и неприветливым.
Алиса сильнее куталась в робу, запахнувшись изумрудным плащом. Её не волновало, что на континенте разгар лета. Почему‑то именно сейчас леди было холодно.
– Все в порядке? – спросил Тул, обернувшийся к маленькой девушке.
Та лишь кивнула головой и до побелевших пальчиков сжала свой жезл.
– Не умеешь врать, – хихикнул Эш, треплющий гриву Гвидо. – Может скормим тебе пирожок? Говорят, еда – лучшее лекарство от хандры.
– Так говоришь только ты, – буркнула Алиса, на лице которой все же засверкала неловкая улыбка.
– Тогда пирожок отменяется, – широко, до ушей, улыбнулся Эш, жестом успокаивая Мери, готовую убить за сохранность запасов.
Мочалка, уткнувшийся в карту, благодарно кивнул Лари, когда тот перевернул лист вверх ногами. Вернее – это Мервин смотрел на карту, поставив ту "на голову", а Криволапый восстановил историческую справедливость, вернув северный полюс на север.
Между облаков летали ласточки. Они порхали, стремительно исчезая и появляясь между огромных замков, созданных из белых, кучевых облаков. Они парили над высокой травой, покрывающей бесконечные равнины Арабаста. Иногда вестники свободы и счастья зависали над холмами, покрытыми цветами, изредка усаживаясь на камни, торчавшие среди разноцветного покрова.
Птицы не знали, что это были вовсе не ледниковые валуны, а части стен, башен и храмов городов и крепостей, сожжённых во время войны. Ласточки не понимали, что пролетая над черными буграми, они порхают над могилами поселков и деревень, где в земле до сих пор лежит костяной пепел и прах.
Эш никогда не любил ласточек – они напоминали ему об Арабасте. Стране, в которую волшебник не хотел возвращаться.
– Березка – а-а – а, – простонал парень. – Я кушать хочу.
– Терпи, – процедила фехтовальщица.
У главы приключенцев сложилось устойчивое мнение, что магик хочет есть всегда. Причем, даже если его накормить "на убой", то ровно через час он вновь начнет причитать и ныть. В такие моменты его не затыкает даже курительная трубка, изредка покидающая походный мешок волшебника.
– Тул, – слишком громким шепотом позвал Эш. – Пока злюка не видит – дай пирожок.
Меткий покосился в сторону главы, чье веко подрагивало от еле сдерживаемых злости и негодования. Весь вид леди словно говорил – "Только попробуй… Только коснись мешка!".
– Эмм, – промычал лучник, сглатывая комок в горле. – Прости, приятель, но ты уже съел все пирожки.
– Чтооо?! – хором взревели Лари с Мервином.
Защитник и мечник, натянув поводья, развернулись к магику. На их лицах застыло неописуемое сочетания жажды крови и горя от того, что им не достанется известных на весь Мистрит пирожков от матушки Зельды.
– Гвидо, – серьезным тоном произнес красавец. – Кажется, нам надо спасаться бегс…
Договорить Эшу не было суждено. Сильный порыв ветра принес с собой не только дорожную пыль и песок, но еще и листовку, облепившую лицо юноши. Оторвав от себя пергамент, парень вчитался в строки, а потом радостно завыл, словно только что выиграл в наперстки. Хотя, по мнению Эша – все так и было.
– Мери, Мери! – закричал он.
Гвидо всего за мгновение переместил своего наездника из арьергарда в авангард, сравнявшись с конем Березки. Тот настороженно фыркнул, но не испугался – лошади привыкли к странному, клыкастому, своенравному сородичу.
– Мери, посмотри! – счастливый Эш размахивал листовкой, словно флагом на куполе дворца поверженной вражеской столицы. – Нас зовут на свадьбу!
– Нас? – удивилась девушка.
– Ну – у-у, не совсем нас, – немного стушевался парень. – В принципе все это графство, но все же – зовут. Цитирую – "Стар и млад, красивый и страшный, леди или сэр, зовем вас на бракосочетание баронессы д" Ламены и маркиза Сойского! Пир на весь мир и попадание меда в рот гарантируем!".
– У нас нет на это времени.
Эш закатил глаза и хлопнул себя по лицу листовкой. Нет, такое поведение надо искоренять еще в раннем детстве. Что значит – нет времени на веселье? Нет, это как раз‑таки на все остальное, из‑за этого самого веселья, не должно хватать песчинок в часах!
– Березка, – подал голос Тул, пристально осматривающий запасы. – А Эш дело говорит. Съездим – отдохнём, а потом в путь. До леса Теней всего одна остановка осталась, а там уже цивилизации днем с огнем не сыщем.
– Ага, – поддакнул Лари.
Мери фыркнула – Эш тлетворно влиял на отряд, забивая головы любовью к шуткам, забавам и еде. Глядишь, "Бродячие пни" превратятся в "Бродячих шутов" и присоединяться к Аквелам – народу балагана. И будут они бродить по всему континенту, показывая всякие фокусы и трюки за пару медяков в оловянной миске.
– Свадьба, – мечтательно протянула зажмурившаяся Алиса.
Это дополнение фехтовальщица и вовсе решила оставить без внимания. Восторженную девушку пирожк… тьфу, хлебом не корми – дай что‑то такое романтичное посмотреть. А еще лучше – соприкоснуться с этим романтичным и обязательно сказочным.
– Мервин, – Мери решила обратиться к самому рассудительному мужчине отряда. – Что думаешь?
Мочалка задумался, параллельно сворачивая карту Арабаста и убирая в папку к остальным.
– Эш хорошо придумал, – кивнул в итоге защитник. – Мы же основной кус продовольствия хотели в Задастре купить, а так, может, что‑то из замка тиснем. Плюс – нам по пути.
– Красть?! – возмутилась фехтовальщица, в жизни не нарушавшая законов.
– Почему сразу красть, – хитро улыбнулся щитоносец, вновь начиная расчесывать бороду. – Там же, подруга, гостей не счесть будет. Еда бесплатная… А значит мы не воруем, а берем на дорожку.
– Да это… это… – от возмущения у Березки даже не нашлось подходящих слов.
Зато нашлись они у магика.
– Это гениально! – воскликнул парень. Гвидо перевез наездника к коренастому воину, и волшебник смог крепко его обнять. – Я всегда знал, что где‑то в глубине твоей бороды скрывается нормальный мужик!
Березка скептически глянула на свой отряд, а потом махнула рукой. Если им так хочется упустить возможность получить королевскую награду, то пускай потом не ноют над горькой долей.
– Черт с вами, – отстраненно произнесла Мери.
– Ура! Мы едем на свадьбу!
Как можно догадаться, этот полу – воинственный клич принадлежал Эшу.
Вечер того же дня
К тому времени как Миристаль сияла где‑то на северном склоне ночного неба, отряд добрался до замка маркиза. Он находился на отшибе, стоя почти в пяти днях от самого окраинного города Арабаста. Эш все никак не мог взять в толк, почему замок находится именно здесь. Ведь будь маркиз ссыльным, он не был бы маркизом, а будь он бедняком, то не владел бы подобным замком.
Замка, с высоким подъемным мостом, выложенным ровным древесным настилом. В качестве ворот выступала кованная решетка и две пары тяжелых, дубовых створок по десять футов каждая. Когда отряд проезжал между ними волшебник невольно сморгнул, заметив, что скобы на створках сверкают позолотой – явная роскошь.
Внутри же замок выглядел так, словно это был небольшой городок. У высоких, разве что не монолитных, стен красовались всевозможные пристройки, начиная от служебных и заканчивая чем‑то вроде гостевых домиков для слуг этих самых гостей. Тут и там сверкали крыши кузен, складов и даже решетка тюрьмы, воздвигнутой неподалеку от выгребной ямы. В общем, на первый взгляд, двор был рассчитан человек на шестьсот…
Удивительно, но кроме "Бродячих пней" никого и не было, так что ребята вполне могли рассмотреть высокие шпили башен, горгулий и нимф, украшающих парапеты, художественные витражи, словно украденные из самых богатых храмов. Могли полюбоваться садом с деревьями, оформленные садовниками в виде всевозможных зверей, как волшебных, так и обычных. Так – дракон соседствовал с зайцем, а косуля вполне себе комфортно гналась вслед за грифоном.
– Опоздали, что ли, – недовольно буркнул Эш.
К ним не подошло ни единого слуги или камердинера, а как знал бывший баронет – это явный признак того, что все уже внутри.
– Может уедем? – наивно предложила Мери, но неё посмотрели, как на дезертира и предателя.
Главе отряда пришлось подчиниться воле большинства. Путешественники спешились и взяв коней под уздцы самостоятельно повели их в стойла. Эшу пришлось очень долго уговаривать Гвидо – тот наотрез отказывался вставать под крышку к остальным копытным, коих там стояло великое множество. В итоге волшебник подкупил друга кусочком сахара, смоченном в роме. Признаться, магик лишь непостижимым усилием воли заставил себя самому не съесть лакомство, но это уже другая история.
Приключенцы, оставив оружие в специальной стойке, где под лучами Миристаль сверкали клинки остальных гостей, поспешили ко входу в центральный комплекс. У ворот Эш не заметил ни гвардейцев, ни стражников, что, признаться, несколько настораживало, но голос разума успешно заглушало урчание живота.
– Заперто, – пыхтел Мервин, пытающийся отворить тяжелые двери.
В итоге раздался мерзкий, протяжный скрип и в руке защитника оказалась металлическая скоба, служившая неким подобием дверной ручки. Мочалка, почесав бороду, выкинул железку за спину, сделав вид что это вовсе не он рушит чужой замок.
– Может свер…
Мери даже не договорила – на неё тут же зашипели ребята, которых вело не только чувство голода, но и азарт – неизменный спутник любого авантюриста.
Эш, ухмыльнувшись, занес посох, а потом с силой, до дрожи в руках, ударил им о двери. Через мгновение те открылись, оглушая скрипом несмазанных латунных петель. Ребята буквально ввалились внутрь, разглядывая богатое убранство холла.
На стенах пылали волшебные факелы, не оставляющие после себя гари и чадного смога. В отдалении от огня красовались древние гобелены. На них, от времени, стали выцветать нити, но это лишь прибавляло им некоего шарма и своеобразной красоты. На каменном полу лежал ковер с глубоким, пышным ворсом, ноги в котором утопали чуть ли не по щиколотку. По углам, на столах из красного и белого дерева мерцали серебряные кубки, где‑то блестели золотые рамы прекрасных картин и молоком отливал мрамор статуй.
Маркиз явно не бедствовал и жил на широкую ногу.
– Стойте! – раздался отчаянный вопль.
"Пни" рефлекторно схватились за оружие, но нащупали лишь пустые ножны – только магики сохранили посох и жезл – по законам королевств они не имели права с ними расставаться, обозначая свою принадлежность к стезе волшебников и магов.
Из‑за угла выскочила компания из трех человек. Две девушки и парень. Выглядели они измученными и даже обреченными. В их глазах не было веселого блеска, присущего всем, кто приходит на свадьбу, где льется бесплатная брага, а тарелки ломятся от дармового мяса.
– Нет! – воскликнула леди с пышными, белыми волосами.
По ушам вновь резанул скрип петель, потом хлопок закрывшегося замка, а следом плач леди. Она, царапая ногтями древесину, сползла по створке и, упав на колени, тихонечко заплакала.
– Что здесь происходит? – выдохнула Мери, побледневшая от испуга.
Безоружной Березка чувствовала себя максимально незащищенной и уязвимой.
– Кажется, у нас проблемы, – протянул Эш.
Он подошел к дверям, вскинул голову, вглядываясь в далекий свод, виднеющийся где‑то за пятнадцати футовой отметкой, а потом толкнул створку. Ничего не произошло. Юноша размахнулся посохом и ударил, вкладывая в это движение всю свою магию и все силы – безрезультатно. Ни скрипа, ни треска, ни стона петель – лишь безмолвие.
– Какое странное заклинание, – задумался волшебник, проводя ладонями по дереву. За его пальцами следовало еле заметное бирюзовое мерцание – будто сотни невидимых глазу миниатюрных разрядов молний спешили за ловкими пальцами. – Очень любопытно… Делал Мастер – даже мне такое открыть.
– Даже тебе? – хмыкнул Лари. Криволапый встал в стойку и выставил ножны в качестве оружия. – Мы заперты в каком‑то замке, а ты говоришь "даже тебе"? Чем нам поможет бездарный волшебник, нас же сюда и заведший?!
– Давайте без оскорблений, – в примирительном жесте поднял руки Тул. – Вы пугаете Алису, – та, словно в подтверждение слов Меткого, выглянула из‑за спины Мочалки. Лучник же повернулся в сторону троицы. – Господа, вы нам не расскажете, что здесь происходит и почему вы выглядите так, словно только что дрались с легионом "огне – чертей"?
Парень, успокаивающий беловолосую леди, повернулся к приключенцам. Было видно, что он силится что‑то сказать, но создавалось такое впечатление, будто слова застревают у него где‑то в глотке. Юноша лет девятнадцати краснел, тужась и раздувая щеки, но его губы не хотели шевелиться, слившись в тонкую белую полосу.
– Не могу, – выдохнул он, качая головой.
– Очень интересно, – кивал Эш, нависший над троицей. Те, обнявшись, сидели на ковре, пытаясь вжаться в один маленький комочек. – Еще одно заклинание Мастера – Безмолвие. Они не смогут нам ничего рассказать, пока мы сами не станем участниками чего‑то, к чему относятся эти чары.
– Что ты хочешь этим сказать? – с ноткой испуга в голосе, спросила Березка.
Эш разогнулся, беззаботно улыбнулся и постучал посохом по полу.
– Господа, мы в проклятом замке, – сказал волшебник, продолжая тянуть улыбку до ушей.
– Демонова задн… – договорить Мервин не успел, так как Лари вновь заткнул его рот пирожком.
Когда же мечник понял, что все с удивлением на него смотрят, то просто развел руками, мол – всегда держу парочку на такой случай. "Пни" как могли берегли нравственность Алисы, невзирая даже на такие трудности, как пребывание в проклятом замке из которого невозможно выбраться.
– Всем успокоиться, – Мери, потерев виски, решила взять контроль над ситуацией, пока парни не передрались, что бывало довольно частенько. Ну, они ведь на то и парни. – Мы идем на пир.
– Пир?! – взревел Лари.
Не то чтобы мечник был трусливым, но когда он встречал что‑то ему непонятное, то начинал психовать и выходить из себя.
– Да, пир, – кивнула Березка. – Как и сказал Эш, чтобы начать разговор с нашими собратьями по несчастью, мы должны стать частью проклятья.
Народ замолчал, обдумывая ситуацию. Пока висела безмолвная, тяготящая и даже несколько пугающая тишина, Криволапый вдруг схватил угловой столик, сбрасывая с него всё золото и серебро, а потом швырнул в витраж. Увы, это не возымело эффекта. Стекло даже не затрещало, а вот столик, сверзнувшись с много футовой отметки, разлетелся в щеп, разнося по коридорам гулкое эхо.
Отряд и трое "пленников" замка посмотрели на парня с укором.
– Стоило попробовать, – буркнул Лари.
– Еще что‑то сломаешь, – шипела Мери, в уме подсчитывая какой счет выставит владелец замка, обнаружив сломанную фурнитуру из красного дерева. – Будешь рассчитываться сам!
– Ага, – только и кивнул мечник.
На этом диалог был окончен, и группа отправилась искать трапезный зал. Троица местных узников, поддерживая друг друга, улизнула куда‑то вверх по лестницам, но это мало волновало бывалых приключенцев. Березка, однажды, когда еще была зеленой и неопытной, завела отряд в шахты, откуда, под бесконечным натиском гремлинов и кобольдов (мерзейщих тварей), им пришлось выбираться чуть ли не неделю, а здесь всего лишь проклятый замок.
Мервин и Тул о чем‑то жарко спорили, кажется, они хотели заключить пари – кто больше съест… ну или нечто в этом роде. Алиса жалась к Лари, который выставил вперед ножны и крутил головой на все триста шестьдесят, находя опасность даже в простеньком рыцарском доспехе, стоявшем в затемненной нише.
Эш же, насвистывая незатейливую мелодию, размышлял о вечном. Увы, "вечное" весьма пагубно отзывалось о беспечном волшебнике и никак не хотело поддаваться разуму юноши. Так что уже совсем скоро житель цветочного луга попросту глазел по сторонам. Он подмечал мелкие детали, будь то щербинка на каменной кладке, или трещинка у основания ножки стула. Что‑то смущало флориста, и он никак не мог понять что. Возможно это было само проклятье, нависшее над стенами старинного замка, а может и нечто иное.
Вскоре, свернув в очередном холле, ребята оказались перед высокими, тяжелыми дверьми из за которых доносились звуки музыки, танца, смеха и звона дорогой посуды. В общем – по ту сторону дубовых досок, сбитых металлическими клепками и скобами, шел самый настоящий пир.
Эш, подмигнув ребятам, вновь схватил посох на манер рыцарского копья, размахнулся и уже собирался хорошенько вдарить по дверям, но те распахнулись и к гостям вышел камердинер. Он был одет в строгий, черный камзол с модным нынче пышным воротником. Волшебник и распорядитель встретились взглядами. Юноша, натянуто улыбнувшись, опустил посох и приветственно помахал рукой. Камердинер, в свою очередь, недоуменно изогнул правую бровь, а потом, прокашлявшись, произнес:
– Как мне вас представить, любезные гости?
– Отряд "Бродячие пни", – строго ответила Березка.
Камердинер смерил леди неприятным, даже высокомерным взглядом, но не смел возразить. Эш знал, что по этикету говорить должен самый "родовитый" мужчина, ну а поскольку среди "пней" не наличествовало ни единого титулованного, то они как‑то не заморачивалось по этому поводу. Березка же всегда переговоры вела самостоятельно, резонно полагая, что её парни могут наговорить такого, после чего придется переезжать в другое королевство.
Камердинер, поправив воротник, закрывающий чуть ли не весь подбородок, повернулся к участникам пира.
– Имею честь представить наших гостей! – кричал он. Впрочем, ему оказалось не под силу перекрыть гомон гулявших, и музыкантов, играющих на небольшой сцене у западной стены, сплошь состоящей из огромных, величественных панорамных окон. – Отряд "Бродячие пни"!
Кто‑то, кто слушал слугу, захлопал, но большинство и вовсе не обратили внимания на появление новых действующих лиц. Приключенцы зашли под свод трапезного зала и ни один не смог сдержать изумленного вздоха.
В огромном зале народу было не счесть. За длинными столами, ломящимися от разнообразных яств, сидело, стояло и даже лежало бесчисленное множество самой разношерстной публики. Где‑то барон лежал лицом в картошке, приобняв за талию смеющуюся служанку, флиртующую с пьяным старичком с графскими регалиями. В отдалении фрейлина, опустив руку под стол, жарко шептала что‑то на ухо конюху, залитому красным цветом вплоть до кончиков ушей. Многие смеялись, пили, ели и танцевали в центре, освобожденном от столов.
Где‑то выступали факиры, под аплодисменты выдыхая огонь, рядом с ними порхали танцовщицы, выпуская под далекий свод свои текучие разноцветные ленты. Перед столами ходили шуты, веселя народ плоскими, пошлыми шуточками, но именно такие и нужны полу – пьяной публике.
Менестрели играли на сцене так, словно от этого зависела их жизнь. Одни дули в трубки волынки, другие щелкали по струнам лютни, чьи‑то тонкие пальчики порхали по арфе, за редким исключением кто‑то играл на флейте или трубе. Целый оркестр стоял у стены, погружая зал в ритмы северных мелодий.
Камердинер провел отряд за один из длинных столов и усадил на свободные места. Что‑то прошептав на ухо кивнувшей Мери, слуга удалился.
