Текст книги "Большое приключение. Пепел (СИ)"
Автор книги: Кирилл Клеванский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)
Паром дрогнул, затрещали веревки, натягиваемые разбухающим от воды деревом, но беда миновала, и конструкция выдержала. До другого берега лежало не многим больше двадцати ярдов, что при попутном ветре и спокойном течении не больше часа хода, но Эш неслабо нервничал. Для огненного волшебника, всю жизнь посвятившего яростной, опасной стихии, такая близость к природному антагонисту была непросто неприятным, а опасным событием.
Стоило магику ступить в проточную воду, пусть даже в самый безобидный ручей, как он бы мигом ослаб. Чего уж говорить про величественную реку Эрлд… Если парень окажется за бортом, то от его могущества останется даже меньше, чем "пшик". Фактически Эш станет не сильнее самого желторотого новичка, лишь недавно получившего от наставника свой первый посох.
Впрочем, несмотря на беспокойство волшебника, паром, под аккомпанемент трещавших веревок и паруса, размеренно и чуть неторопливо приближался к противоположному берегу. Эш, зажмурившись, схватился за посох и медленно двигал губами, читая древние молитвы на забытом людьми языке для уже давно умерших богов.
– Что‑то он мне не нравится, – вздохнул Мервин, убирая за пазуху свою неизменную расческу.
– Ну так ты ж не из этих, – и Меткий презрительно кивнул в сторону одного из эльфов.
Жеманный, высокий, златоволосый, он являлся олицетворением стереотипного представления об ушастых. Хотя, если быть честным, то именно в этом случае стереотипы не далеко ушли от истины. Впрочем, никто не обратил внимание на реплику лучника, так как всем была хороша известна история Тулепса в которой лесным эльфам отводиться не самая лучшая роль.
– Может морской болезнью мучается, – предположила Березка, с легкой ноткой ехидства смотревшая в сторону страдавшего юноши.
– Злая ты, Березка, злая, – покачал головой Мочалка. – Нет в тебе любви к ближнему и сострадания к страждущим.
– Ты в попы, что ли, записался?
– Никак нет, – хмыкнул защитник. – Просто я хочу донести до ваших черных сердец чуточку света божьего и…
– Ну все понятно, – перебил Лари. Мечник свернул и убрал свиток, поняв, что в такой обстановке тишины и спокойствия не дождешься. – Мервин опять с богословами о вере спорил.
– Да бы их только послушал! – с жаром воскликнул коренастый бородач. Народ закатил глаза – данного рыцаря можно было элем не поить, главное дай софистикой вдоволь насладиться. – Как можно верить в богов в этом мире! Видите этот Эрлд? Видите сколько в нем воды? Вот примерно столько же крови льется каждый день! Куда же смотрят эти демонские боги?
– У всех свои тараканы и скелеты, – пожал плечами Меткий.
– К тому же приметы никто не отменял, – добавила Березка.
– Ну и демон с вами, – отмахнулся Мервин.
Мочалка некоторое время стоял с открытым ртом, потом причмокнул губами и пораженно уставился на Мери.
– А чего ты хотел? – Березка развела руками и подмигнула Алисе. – Если вы, господа, продолжите сквернословить то у нас закончатся не только пирожки и булочки, но и вообще вся снедь.
Мервин, так и не получивший сдобы, страдальчески вздохнул, посмотрел на сжавшегося в комок волшебника и грустно протянул:
– Что может быть хуже…
В этот момент наконец отмер Тулепс и, шумно сглотнув и вытерев пот со лба, ткнул пальцем куда‑то в сторону и крикнул:
– Как насчет этого?!
Народ резко обернулся и замер. Эш, приоткрыв на мгновение один глаз, мысленно завернул столь бранную тираду, что услышь её портовой грузчик – обзавидовался бы. Паром натужно застонал, сделал несколько рывков, а потом и вовсе замер. Сколько бы артисты не толкали его шестом, а тот и сдвинуться не желал – словно что‑то его удерживало на месте. И это "что‑то" стремительно приближалось к людям и нелюдям.
Около двадцати ярдов в высоту, созданное из оживших потоков воды, "что‑то" предстало в образе огромной двуглавой змеи. Клыки – маленькие водяные смерчи, но можно не сомневаться, они разрежут латы с неистовостью шахтерного бура. Вместо чешуи – потоки воды, словно вбираемые из реки, текшие, вопреки законам физики, снизу вверх. Огромное водяное создание предстало перед путниками.
– Элементаль! – крикнул кто‑то из Странников.
– Нет, – прохрипел Эш, всматриваясь в глазницы, заполненные изумрудным туманом. – Дух. Дух реки Эрлд!
– Не может быть, – говорил все тот же берсеркер, чье лицо украшали синие татуировки нордов. – Духи не действуют по собственной воле.
Эта фраза словно оживила застывших магиков. Кто‑то стал читать заклинания, иные применяли особые умения, но все их действия сводились к одному – оборвать связь духа с Призывателем. Вскоре воздух задрожал от магии. В двуглавую змеи полетели серебряные серпы, сотканные из потоков ветра, её обвивали лианы, возникшие из под воды.
Змей дрожал под натиском бурана. Он оглушительно пищал, заставляя людей прижимать руки к ушам, когда на него обрушился очищающий, золотой огонь. Но все было тщетно. Даже после подобного обстрела дух не хотел исчезать.
– Не может быть, – повторил берсерк, сжимая в руках огромный, боевой топор, не лезвиях которого багрянцем сияли волшебные руны.
Змей изогнулся, оглашая окрестности страшным рыком, а потом его левая голова открыла пасть и в сторону парома полетели водяные пули. Если вам кажется, что вода не может пробить тело, то вы никогда не бродили под светом Ирмарила.
Оглушенные путники среагировали слишком поздно и несколько людей и нелюдей вскричало, когда в их телах появились не предусмотренные природой дырки. Некоторые – диаметром с горошину, иные – размером с хорошее яблоко. Доски затрещали, в воздух взлетела щепка, парус мигом превратился в решето и безвольно обвис на вантах.
На мгновение повисла тишина. Народ ошарашенно смотрел на палубу, по которой текли ручьи крови. Вскоре вода вокруг корпуса посудины стала бледно розовой. Первым среагировал Мервин. Он выхватил из повозки щит и выставил перед следующим залпом Крыло Дракона, окутавшее часть палубы мерным мерцанием.
– Щиты! – взревел рыцарь.
Странники опомнились и те, кто мог, действительно схватили щиты, используя самые разнообразные умения. Вскоре над паромом расцвел бутон десятка защитных умений, сплетшихся в единое соцветие. Капли, способные пробить самую крепкую броню, градом посыпались на щит. У некоторых задрожали ноги, затряслись руки, но никто не опустил щит.
Лекари, в том числе и Алиса, пытались спасти раненных, но на всех им не хватало ни сил, ни времени, ни пространства. Женщины и дети кричали и плакали, старики пытались помочь, но только мешались под ногами, скот и вовсе бесновался, пытаясь вырваться из цепкой хватки кожаных ремней.
Некоторым это удавалось и тогда они прыгали вниз, где их с радостью забирала река, утягивая на самое дно. После того как дрогнул первый защитник, ослабив оборону, на палубе лежало чуть больше десятка трупов. Трое ребятишек, две женщины, видимо хотевших прикрыть отпрысков своим телом и семеро тернитов.
Приключенцы не могли поверить своим глазам. Они оказались совсем не готовы к тому, что смерть и опасность будет поджидать их на спокойной переправе, где властвуют Аквелы. Многие, не выдержав удара судьбы, поддались ярости. Схватив оружие, они обрушил на духа настоящий артиллерийский залп. Но что для Эрлда стрелы, пули и магические заряды… Залп прошел сквозь тело олицетворения реки, не причинив тому ни малейшего урона.
– … Seum. Rasto. Urgaberi. Urculum! – Эш закончил шептать двадцать два слова, сплетшиеся в могущественное заклинание.
Волшебник ударил посохом о палубу и паром содрогнулся от мощи, призванной на службу магику. По воде прошла волна энергии, на миг обращая неспокойные воды в зеркальную гладь, а следом из под посоха стали вылетать черные, огромные вороны. Оглашая окрестности могильным карканьем, они растянули дымчатую сеть, более крепкую, нежели цепи, которыми боги оплели Темных. Птицы ринулись на своего врага и змей замедлился, когда его прочно сковало заклинание.
Волшебник покачнулся и резким движением вытер кровь, забившую из носа. Нет, Пепел не был магом, и для него заклинания оставались самой сложной частью ремесла. Чары Адских Воронов – великое заклинание, но оно бы не стребовало с мастера – мага таких усилий, какие затратил волшебник.
– Как ты? – спросила Мери, поддерживая Эша, норовившего свалиться на месте.
– Нормально, – с бравадой в голосе ответил магик.
– Я не об этом. Как ты сотворил… это?!
Фехтовальщица указала в сторону змея, бившегося с чарами. Пока еще они прочно удерживали его, не давая воспользоваться силой, но кто знает, когда мощь первозданной стихии превзойдет силу человеческого магика.
– Старый артефакт, – соврал Эш, протягивая леди горстку пепла. – Жаль побрякушку.
У Березки не было времени на тщательный анализ. Видимо именно поэтому она кивнула, рывком подняла соратника на ноги и принялась делать то, что у неё лучше всего получалось – лидер "Бродячих пней" взяла на себя командование.
– Рыцари и защитники! – закричала воительница, обнажив зазубренную рапиру. – Не опускать щиты! Жрецы – помогите раненным! Магикам готовить самые убойные заклинания, на которые вы только способны! Всем остальным – бейте тварь всем, чем сможете дотянуться, нам необходимо замедлить её!
Сперва никто и пальцем не пошевелил, но едва ли отзвучал всего один удар сердца, как народ ринулся исполнять приказ. Мери, когда это было необходимо, умела источать такую властность, подкрепленную изрядной харизмой, что не находилось дурака, осмелившегося бы оспорить её повеление. Не даром леди стала командиром одного из самых известных отрядов, который многие гильдии хотели бы видеть в своих рядах.
Пока на плоту кипела муравьиная суета, змей собирался с силами. Словно сама река решила воспротивиться чарам волшебника. Видя, что вороны уже почти сгинули под натиском духа, Эш достал из‑за пазухи деревянные четки и принялся читать охранные Слова. Теперь все зависело от скорости Пепла…
Змей рыкнул в последний раз и вороны, крича, исчезли в синей вспышке. В этот самый момент сила, вложенная в чары, понеслась обратно к хозяину, правда в этот раз она оказалась враждебной. У всех связующих заклинаний имелся один существенный минус – стоило проклятому их разрушить и в тот же миг заклинателя настигал откат – ответный удар собственной силой.
Пепел встряхнул четками, выставив их перед волной энергии, но то ли магик оказался слишком медлителен, то ли к силе чар прибавилась мощь духа. Эша словно тараном ударило в грудь и парень взмыл в воздух. Пролетев около девяти футов, юноша с силой врезался в мачту. Изо рта, вместе с кровью, вырвался хрип.
Алиса, увидев раненного товарища, хотела было броситься к нему, но не могла оставить без поддержки Мервина. Мочалка оказался самым сильным рыцарем из присутствующих и именно его щит удерживал возобновившейся натиск водяной змеи. Покинь его жрица, и кто знает сколь кровавую жатву соберет оживший Эрлнд. Леди, прикусив губу, так и не сдвинулась с места, резко отвернувшись от раненного магика. Она не могла…
Эш упал на колени и снова схаркнул кровью. Впрочем, в этот момент его больше волновала выпавшая из глаза линза, а не кровь. Цветочник, не обращая внимания на раны, как физические, так и магические, нашарил пленочку и умело, всего одним движением, накрыл ею карий глаз.
– Силен, – прокряхтел волшебник.
Гвидо тоже не отставал от своих двуногих соратников. Волко – конь рычал на скот и бил ногой о палубу, пытаясь хоть как‑то утихомирить обезумивших от страха зверей. Признаться, от части ему это удавалось.
Волшебник убрал четки и двумя руками обхватил посох. По легендам, каждый камень, каждая травинка, каждый листок имел своего духа, свою душу. Чем больше, чем величественнее объект, тем сильнее его душа. Говорят, духи таких гигантов как река Эрлнд, горы Резаликс, или, к примеру, Лес Теней, обладали невероятной мощью. Многие шаманы называли их полубогами, и чтобы сравниться с настоящими богами, им не хватало лишь разума. Голая сила, ведомая яростью стихий и материй, вот кем являлись духи. И видимо что‑то серьезно разозлило Эрлд, если он решил погубить паром.
Змей вновь издал пронзительный писк, и его правая голова устремилась в выпаде. Рыцари закричали, когда водяной поток толщиной со столетний дуб ударился о щиты. Многим этого хватило, чтобы без сил свалиться на промокший от воды и крови настил. Мерцающая сфера, окутывавшая паром, обзавелась прорехами, куда тут же устремились капли – пули.
Нескольким магикам, вместо подготовки удара, пришлось включиться в защиту, подняв волшебные щиты. Между людьми и нелюдьми сновали мечники и прочие работники "меча, кинжала и топора", как никогда ощущавшие собственную беспомощность. Все что они могли сделать в этой ситуации, это не мешать остальным. Впрочем, среди них был и тот, кто не мог смириться со своей слабостью.
– Эш, – Лари подорвался к магику и помог тому подняться. – У меня есть план, дружище. Нам нужно выиграть немного времени и тогда я смогу свалить его.
Вокруг падали водяные пули, кромсая древесину и плоть, а посреди этого хаос стояли мечник и волшебник.
– Не глупи, – покачал головой Пепел. – Поющий удар тебе не осилить.
– Значит у тебя есть идея получше? – и не дождавшись ответа, Криволапый добавил. – Так и думал.
– Да даже если так. Эта техника не свалит духа.
– Не свалит, – согласился мечник. – Но на долю секунды отделит от реки и тогда магики ударят.
Цветочник некоторое время сверлил глазами приятеля, пока тот не выложил последний козырь:
– Мери согласилась, да и другого шанса у нас нет.
– Отрыжка демона, – выругался Эш и выпрямился. – Если ты помрешь, я найду некроманта, заставлю его воскресить тебя, а потом самолично убью.
– Ого, – протянул Лари и подмигнул. – Я и не догадывался что так дорог тебе.
– И не догадывайся дальше. Но у принцессы больше шансов выжить, если ради её спасения будут трудиться шестеро, а не пятеро.
Судя по выражению лица Лари, он не подумал о дочери короля, а его сдержанный кивок лишь убедил магика в том, что некоторые авантюристы не слишком любят размышлять о последствиях.
Криволапый обнажил клинки, принял особую боевую стойку и прикрыл глаза. Вокруг него стала сгущаться энергия, алыми вихрями она кружила у ног, поднимаясь все выше и выше, пока наконец не начала впитываться в клинки.
Пепел отпрянул в сторону, стараясь даже не смотреть на эти завихрения. Великого волшебника могла поразить не только "большая вода", но и те силы, которыми орудовал сир Арлун и которыми начал овладевать Лари. Сила мастеров – мечников, энергия воли – противовес магической энергии.
Пепел мог попробовать воплотить синее пламя и сразить с его помощью с полубогом, но тогда никакая ложь не спасет его от расспросов "Пней". Нет, самый разыскиваемый преступник не мог позволить себе такую роскошь как публичность. Так что, несмотря на всю свою силу, Эш присоединился к остальным магикам и наравне с ними стал собирать энергию для совместной атаки.
Дух все бесновался. Он кричал и осыпал щиты градом поистине ужасающих ударов. Цветочник внимательно следил за происходящем одним из первых среагировал на произошедшее. Крайняя правая часть парома, где крепилось рулевое, разве что не взорвалась мелким щепом, когда сквозь щиты пробилась очередная капля – пуля. Заряд с легкостью рассек войлочные веревки и вся конструкция задрожала. Наконец‑то дело нашлось и для мечников.
Словно единый организм они бросились на помощь тем, кто оказался в зоне поражение. Игнорируя боль в руках, Странники вместе схватили хлеставшие по телу веревки, удерживая паром на плаву и не позволяя бревнам разойтись и всех погубить. Некоторые из Аквелов упали в воду, и им всем тут же помогли забраться обратно. Всем, кроме мальчика, стоявшего ближе всего к краю, когда прогремел "взрыв". Ребенка унесло за несколько ярдов от борта, бросив прямо в центр обезумевшей стихии.
– Человек за бортом! – прогремел бас Раланда, единолично скручивавшего веревками несколько громадных бревен. На могучих руках гиганта канатами вздулись жилы, а лицо покраснело от натуги.
Всего мгновение терниты смотрели на захлебывающегося парнишку, отчаянно бьющего руками по воде в попытке преодолеть силу течения. Всего мгновение, а потом они как ни в чем не бывало вернулись к своей работе.
Эш скрипнул зубами и наткнулся взглядом на Мери. Та лишь покачала головой и кивнула в сторону беснующегося духа. Никто и не подумает бесплатно спасать ребенка – эрнита, никто…
Цветочник закинул посох за спину и ласточкой сиганул в реку. Стоило только водам сомкнуться над его головой, как Эш ощутил себя словно запертым в гранитный гроб. Пепел медленно погружался на дно, ощущая, как магия покидает его, как жадная стихия поглощает все силы огненного волшебника. Впервые за долгое время Эш почувствовал себя абсолютно беспомощным. Все было совсем как в тот день…
9й день месяца Афир, 312й год, гора Мок – Пу, Восточный предел
Сегодня в одном из павильонов монастыря, несмотря на холода, присущие последнему месяцу в году, собралось немало послушников. Эш увидел среди зрителей и юных Чена и Хипа, с которыми они на прошлой неделе вместе подожгли бороду брату Феню, насыпали снега за шиворот повару Чифу, закидали снежками сестру Нань, и… В общем, не даром банду детей, куда каким‑то неведомым образом затесался бывший генерал, считали в монастыре главными проказниками.
Так же на своеобразное выступление пришли посмотреть и сестры Сень и Мень – близняшки, игравшие удивительную музыку. Причем исполняли они её при помощи обычной бамбуковой флейты и какой‑то странной, изогнутой доски, на которой струн было не счесть. Ноты получались резкими, высокими, но не теряли завораживающей мелодичности.
Здесь стоял и брат Джинджинг – тот самый монах, приведший Эша на затерянную гору. За прошедшее время они стали друзьями и сейчас Джиг, как его прозвал волшебник, взглядами подбадривал товарища.
Да чего там – можно долго перечислять присутствующих, собравшихся в зале мудрости. Но раз уж я сказал несколько слов о зрителях, то нельзя не упоминуть и сам зал. Огромный, просторный, он мог вместить в себя все население монастыря, но обычно пустовал. Сюда приходили лишь те братья и сестры, что искали совета у бога мудрости Ляо – Феня.
Собственно, вон его статуя – застыла в самом конце. На лице мудреца отразилась задумчивость; правая рука теперь вечно будет подпирать подбородок, а левая застыла над шахматной доской, все не решаясь сдвинуть какую‑нибудь из фигур.
Напротив бога в позе лотоса сидел "обычный" монах – мудрец Джианю. По легенде его разум был настолько светел, что Ляо – Фень спускался из своих чертогов, чтобы сыграть с монахом партийку другую. Но однажды Джианю поставил бога в тупик и тот, чтобы иметь возможность обдумать ответ, обратил монаха в камень и пообещал снять чары тогда, когда придумает достойный ход. Что ж, видимо позиция оказалась действительно сложной, потому как монастырю вот уже почти одиннадцать тысяч лет, а статуя брата Джианю все так же сохраняет неподвижность.
Наконец настоятель Линг взмахнул рукой и действие началось. Вооружившись самодельным, плохеньким посохом, Эш стал произносить слова.
Он заставил ленты танцевать змеиные танцы, камни летать наравне с птицами, превратил воздух в воду, воду в камень, а камень в лучик солнца. Юноша соткал небольшое облачко, посадил на него кусочек ночи и создал на руке свет звезды. Волшебник достал из кармана детский смех и зажег с его помощью водяной факел. Магик выслушал рассказ ветра о его путешествиях и превратил мраморную статую в осенний листок. Юноша призвал с кухни сковородки, чем вызывал неудовольствие повара, а сковородки‑то, не обращая внимания на бурчания хозяина, стали танцевать, отплясывая так лихо, что многие братья захлопали.
Эш, улыбнувшись, встряхнул свободной рукой и ускорил темп. Он произносил сотни слов, меняя законы мироздания и давая жизнь невозможному. Если честно, действо длилось не так уж и долго – всего‑то два дня. И за все это время Эшу не позволялось ни пить, ни есть, ни сходить до ветру. Ночью, чтобы магик не спал, а олицетворял волшебные слова, за ним посменно следили братья Кикианг и Кингшенг – двое старших учеников, приблизившихся к вершине мастерства искусства монастыря Мок – Пу.
И вот, на третий день, белокожий юноша произнес последнюю формулу и вновь собравшихся зрителей (ну не удумали ли же вы, что послушники наравне с волшебником дневали и ночевали в зале мудрости) оглушил гонг – Эш заслужил звание Мастера Тысячи Слов, одного из нескольких, живущих на безымянной планете.
Послышались хлопки, а обессилевшего, но счастливого магика в буквальном смысле подхватили на руки и стали поздравлять. Что ж, этот момент, когда вокруг сияли десятки искренних, душевных улыбок, навсегда останется в памяти волшебника.
Вечер того же дня
Сумерки опускались на Восточный предел. На западе среди гор и облаков пряталось уставшее солнце, а на востоке расцветали красавицы звезды. Их холодный свет, вкупе с морозным воздухом, заставлял Эша туже кутаться в одежды, жалея о том, что в монастыре не приняты плащи. Признаться, сейчас бы они помогли.
Шмыгая носом, юноша сидел на камне, где провел многие дни и ночи, постигая, как бы это глупо ни звучало, тайны мироздания – кроме этого, парню просто нечем было себя занять при монастыре. Сперва он хотел наравне с послушниками постигать искусство, но после нескольких болезненных ночей в лекарской келье понял, что это не для него. Связки и мышцы юноши оказались не приспособлены для тех изуверств, которые монахи называли формами какого‑то там Тун – Чи или Туп – Чи.
После юноша попросился на подсобные работы, но метла все норовила выпасть из рук магика и разбросать пыль еще больше; кастрюли на кухне то и дело покрывались черной гарью, а еда получалась либо пересоленной, либо недожаренной, да и вообще – несъедобной. Конечно парень не отчаивался и искал себе другое занятие, но за чтобы бывший баронет не брался – все валилось у него из рук, ломалось, портилось или просто терялось.
Самым же обидным для юноши стало то, что никто из монахов его не винил. Ладно бы если они кричали или ругали за безрукость, но никто слова дурного не сказал. Все помогали как могли и постоянно говорили, что Эш просто еще не нашел "своего пути", чтобы это, черт возьми, не значило.
Вот таким образом Эш и дошел до того, что стал заниматься тем, что у него лучше всего получалось, но чего парень просто терпеть не мог – бывший генерал стал учиться. Сидя на камне, свесившимся над бездонной пропастью, волшебник слушал мир, если так, конечно, можно выразиться. В конце концов именно так, по мнению дворцовых наставников, можно быстрее всего узнать тайный смысл многих слов. Оказалось, что наставники не за доброе слово получали огромные зарплаты и дело свое знали. Эш действительно постиг десятки, сотни формул, немыслимо расширивших границы его возможностей.
– Вечереет, – произнес Джиг.
Имелась у него такая привычка – говорить об очевидном. Многих она раздражала, но Эша только веселила.
– И правда, – сказал волшебник, будто удивился.
Джиг достал из складок одежд две длинные трубки, забитые особым табаком и протянул одну другу.
– Сам резал? – спросил юноша, вдыхая ароматный, нежный дым.
– Порой надо чем‑то занять руки, когда неспокоен разум.
– И что же беспокоит твой разум?
В воздухе танцевали маленькие люди, чьи платья и тела состояли из завитков дыма. Если что и полюбилось Эшу в дворцовой жизни, так это балы. О, какие умопомрачительные, невозможно изысканные и головокружительные балы гремели по дворцам Мистрита. Жаль – Эшу уже никогда их не посетить.
– Ты, мой новый друг, – ответил Джинджинг, выдыхая колечко дыма и заключая в него одну из танцующих пар.
– Не стоит, – улыбнулся парень, наблюдая за тем, как человечки пытаются выбраться из ловушки.
– И все же позволь мне побеспокоится.
Волшебник пожал плечами, продолжая качать ногами на такой высоте, от которой у непривычного человека голова станцует вальс.
– Мне не понятно твое желание стать монахом.
Эш не ответил, он продолжил курить, наслаждаясь редким, душистым табаком, который не сыщешь ни в одном другой краю.
Джиг, видя, что магик молчит, продолжил:
– Если ты примешь постриг в монахи, вся твои сила как волшебника исчезнет! Ради чего ты просиживал на этом клятом камне, если собираешься от всего отказаться?!
Юноша улыбнулся. Ему было демонски приятно, что хоть кто‑то в этом мире искренне заботиться о нем. А он, в свою очередь, как мог заботился о послушниках. Ну разве что слишком активно проказничал вместе с детьми, но такой уж характер. Да и проказы, по большому счету, оставались невинными проделками.
– Скажи мне, мой мудрый друг – монах, как часто ты делал в своей жизни то, что хотел?
Джинджинг задумался. Эш понимал, что его собеседник хочет ответить избитой мудростью, на вроде – "иногда я делаю то, что хочу, а обычно то, что должен". Впрочем, монах пересилил себя и ответил правду.
– Бывают дела отвечающие моим желанием, бывают те, которые проистекают из моих обязанностей.
– Как всегда – мудрено завернул, дружище.
– У достойного мужа остры должны быть три вещи – разум, меч и слог.
– Да – да, – Эш неопределенно помахал рукой – будто отгонял назойливую муху. – Я знаю заповеди Ляо – Фень.
– Впрочем, мне кажется я не так понял твой вопрос, – монах вытряхнул из горловины выгоревший табак и забил новый. – Я не смогу ответить тебе, как поступаю чаще – как хочу или как должен.
– А я смог бы, – вздохнул Эш.
Волшебник прикрыл глаза, вслушиваясь в крик горного орла. Король неба летал за десятки лиг от монастыря, но его голос хорошо слышно даже с такого расстояния. Живое олицетворение власти и непокорности, и в то же время – одиночества, ведь никто другой не летает так же высоко как эта красивая, опасная птица.
– Поэтому и хочу получить эти ваши бусы.
– Хьянгшоу, – поправил Джиг.
– Ну да, – кивнул парень, не рисковавший ломать язык о такую звуковую конструкцию.
Монах замолчал, и друзья еще некоторое время сидели в тишине, наслаждаясь табаком и горными пейзажами. Пожалуй, я мог бы вам описать красоты и просторы Восточного предела, но если вы никогда в нем не бывали, то уже не сможете больше с трепетом смотреть на любые другие горы. Так что просто поверьте мне на слово – нет в мире более прекрасного и величественного заката, чем в монастыре Мок – Пу.
– Настоятель ждет тебя, – сказал Джиг.
Эщ кивнул и покинул товарища. Волшебник поднялся по хитрому лазу и оказался во дворе храма. Здесь, на мощеной площадке, обычно проходили тренировки учеников. Вот, к примеру, стоит древо "Вечно – цвет", чье название как нельзя лучше описывало суть растения. Невысокое, похоже на банальную плакучую иву, оно отличалось от неё белыми листками, кружившими вокруг ствола круглый год. Все триста шестьдесят пять дней это дерево радовало глаз бурным цветением и порой кружило голову таинственным, сладковатым ароматом.
Волшебник улыбнулся. Он десятки раз наблюдал за тем, как старшие ученики двигались среди бурана из листьев так, будто те были не безобидными цветами, а острыми кинжалами. Наивысшем уровнем мастерства было дойти до ствола, не оставив на одежде ни единого белого пятна.
Дерево то, конечно, прекрасное, но вот стоит коснуться его цветка, как мигом обзаведёшься пятном цвета птичьего помета. Не самая приятная расцветка…
А там, за углом, стояла огромная, металлическая ванна, выполненная в виде полусферы диаметром в шесть футов. Для занятий молодых, её наполняли водой, а затем просили ребятишек встать на бортик.
Те, кто половчее – держались около секунды, пока не нарушали равновесие и не падали в воду. Более сведущие в искусстве обходились без воды и при падении проводили ночь в лечебной келье. Самые же умелые не нуждались в келье, потому как могли стоять на бортике, опираясь лишь на большой палец правой ноги.
Эш шел к центральному павильону, минуя десятки, сотни приспособлений для самых невероятных и даже ужасных упражнений. С каждым новым шагом, магику становилось немного тоскливо. Судьба явно смеялась над красивым пареньком. Юноша терпеть не мог учиться, но мечтал бы обучиться искусство монахов с горы. Но, увы, ему не было суждено даже приблизиться к таинству, не то что стать одним из учеников.
Отогнав пустые мысли, Эш распахнул двери павильона и вошел в зал. Голова мигом затуманилась под действием ароматических палочек воткнутых, казалось бы, всюду куда их вообще можно воткнуть. Под потолком кружилось облако дыма с запахом сандала и вишни.
– Шифу, – Эш вложил кулак в ладонь и низко поклонился.
– Проходи, – ответил старик, сидевший в своей привычной позе, от которой у парня неприятно заныло в паху. На такое связки магика не были рассчитаны.
Волшебник закрыл за собой тяжелые створки и уселся на подушку, оставленную здесь специально для него. Эшу никогда не нравилось это место. Вовсе не из‑за смога, не дающего трезво мыслить и даже видеть, а потому как над тобой нависали десятки статуй Ляо – Феня, будто смотрящего в твою душу.
Золотые, бронзовые, каменные и даже железные, они занимали каждый сантиметр свободного пространства, а в торце стояла самая большая – стеклянная. Высотой почти в двадцать футов, она подпирала головой деревянный свод, а днем пускала мириады солнечных зайчиков, чем веселила детей.
Эшу когда‑то было интересно почему же самая большая оказалась выполнена из такого хрупкого материала как стекло. Ответ оказался весьма прост – символизм и заповеди бога – мудреца. По словам Ляо – Фень, чем "больше" человек, тем он слабее, потому как ему нужно слишком о многом заботиться, испытывать страхи за свое благополучие и благосостояние.
Самые же опасные – "маленькие" люди, которые пойдут на все что угодно, потому как терять им нечего. Тогда Эш сразу понял, почему миниатюрные статуи Ляо – Феня отливали закаленной сталью.
– Ты все же не отступишься, – несмотря на фразу, в голосе старика не звучало ни намека на вопрос.
Волшебник, отложив в сторону самодельный посох, кивнул и положил ладони на колени.
– Позволь мне спросить, белый человек, что ты ищешь в этом монастыре?
– Покой, – выпалил парень, не задумываясь ни секунды.
– Покой, – протянул старик, поглаживая свою длинную, тонкую, почти прозрачную бороду. Несмотря на возраст, руки наставника были тверды и совсем не тряслись. – Но заслуживаешь ли ты его…
– Настоятель, – волшебник поклонился так низко, что лбом почти коснулся холодного пола. – Я знаю, что совершил много плохого, но я действовал не по своей во…
– Опять отговорки, – проскрипел Линг. – Послушай меня волшебник, а потом ответь на вопрос. Если по горной тропе пойдет путник, которого убьет свалившийся камень, сбитый порывом ветра, то кто будет виноват? Путник, неверно выбравший тропу, камень ведомый энергией ветра или сам ветер, так неудачно подувший.
